Надо меньше пить!

                НАДО     МЕНЬШЕ     ПИТЬ!

                Рассказ основан на реальных событиях.               
                За неправдоподобность  происшествий
                петух ответственности не несёт.

                * * * * *         

      -  А что я? Почему сразу я? Это мама вишнёвку на спирту настаивала! Перед Октябрьскими процедила, слила в красный стеклянный графинчик  -  есть у нас такой, специальный, а вишни велела выбросить. Сбегай, говорит, Танька, выкини на задний двор, на мусорник. Я по дороге попробовала – горькие, водкой отдают, ну и выкинула, конечно. Кто же знал, что так получится…

                * * * * *
   
      -  Ну, знаете! Я здесь вообще лицо пострадавшее! До этого случая никогда в жизни спиртного не употреблял, пусть участковый подтвердит. Я петух серьёзный, ответственный, положение моё на виду. На меня же куры смотрят, в конце концов, цыплята пример должны брать! И вдруг такая, с позволения сказать, провокация.
      Подхожу однажды днём к мусорной куче, смотрю – вишни валяются. Да много! Дефицит, значит, выбросили по осеннему времени, к празднику, и деликатес, между прочим! Зову, естественно, жён, начинаем мы угощаться, но только замечаю – вкус у вишен довольно странный, хотя и приятный  необыкновенно. И мои куры через какое-то время вдруг все одна за другой засыпают, прямо кто где стоял. Я, однако, так увлёкся, что от этих вишен просто оторваться не мог, пока не склевал всё.
      И тут какой-то героический дух, видимо, ударил мне в гребешок, сумбурные побуждения взволновали кровь, и далее мои воспоминания становятся отрывочными. Почему-то возмутившись окружающим миром, я бросился творить бесчинства и безобразия. Или, кажется, бороться за справедливость.
      Помню, что я сбросил с крыши пустое аистиное гнездо – с целью пресечь тлетворное влияние заграницы на нашу молодёжь. Как я загнал в будку нашего волкодава Карабаса, чтобы он прекратил нецензурно лаяться – помню прекрасно. Почему я придрался к козлу – не помню, но он признал, что является козлом. Индюк, не дожидаясь неприятностей, убрался с моей дороги сам, а ворюгу и подхалима кота я  молниеносной атакой изгнал со двора навсегда, несмотя  на когти и вопли.
      В это время, не помню как, во дворе возникает хозяин, и сразу – к мусорной куче. Увидел моих жён, лежащих в разных позах, и окаменел с открытым ртом. Что-о-о?! Он имеет виды на мой гарем??!!!
      Я заорал что было сил боевой клич и ринулся в бой! Невзирая на преимущество противника в весе, я сорвал с него шапку и, пустив в ход крылья, клюв и шпоры, обратил его в бегство и оттеснил к сараю. Это была моя тактическая ошибка. Там стояла метла, и хозяин, вооружившись ею, попытался перейти в контратаку. Но меня это не устрашило, я удвоил натиск, и он, видя, что уже весь изранен и отбиться не удастся, в отчаянии ухватил полено и… далее мои воспоминания обрываются.
      
      А очнулся я от холода и страшной головной боли. Болело вообще всё, весь я. И в клюве был настолько мерзкий вкус, что я сразу понял, в чём дело. Так вот что хозяин именовал похмельем! Проклятые вишни! Меня затрясло так, что улежать было невозможно, и я, помогая себе крыльями, был вынужден встать. Мужчины меня поймут!
      Промерзая буквально до печёнок, я хотел распушить перья, чтобы согреться… Не было перьев!! Обмирая от ужаса я оглядел свою голую грудь и крылья… Что это???!!! Я поспешно доковылял до первой лужи, заглянул в неё – и моё кошмарное отражение потрясло меня до глубины души. Как я не онемел навеки  -  не понимаю. Где моё оперение?!!! Мои золотые, чёрно-зелёные, оранжевые сверкающие перья?! А хвост?! Оглянувшись, я увидел, что и хвост, краса и гордость каждого петуха, тоже исчез. На мне остались только какие-то ощипанные прутья и клочья вокруг головы... На что я стал похож!!! В отчаянии и полном помрачении рассудка я бросился домой. Пусть мне объяснят, что произошло!

      Собака при виде голого меня вытаращила глаза и подскочила на полметра, а куры с диким воплем брызнули врассыпную, и ни одна дура не пожелала мне вразумительно рассказать, что со мной случилось. Я преследовал их с криком: «Кто украл мои перья?!» , пока они не попрятались, кто куда. Тогда я, убитый и обессиленный, ушёл в курятник, сел носом в угол и решил так умереть.

                *  *  *  *  *
      -  Это же можно умереть и не встать! Накрываю на стол к обеду – входит мой мужик. Лицо израненное, голова в кровище, куртку будто волки драли – явился с работы, одним словом! Я рта раскрыть не поспела, спросить, с кем это он сцепился, да почему, как он мне заявляет:
      -  Наш петух с ума сошёл, а куры все передохли.   Поубивал он их, что ли?
      Божечка! Мои куры! Да перед самыми праздниками! Я платок на голову – и  во двор. Лежат на мусорнике мои курочки разбросанные, все, как одна, а петух – около сарая. Я одну, другую схватила – тёплые, и дышат. Да что такое? И тут смотрю – вишенки. Под ними, под курочками моими, несколько штучек валяется, я из них наливку делала, а эти, значит, наелись… Ой, мама моя родная! Чуть не села я прямо где стою. Побежала в дом и говорю мужику: да ничего, это они пьяных вишен наклевались, проспятся и встанут. А он мне: куры-то, может, и встанут, а петух – вряд ли.
   Он же меня чуть не разорвал сейчас, и я его поленом хорошо отоварил, гляди, что насмерть пришиб, наверное.
      Я к петуху – точно. Тряпка тряпкой, и не дышит. А жалко, такой был красавец на всю деревню, большущий, и голосистый, как труба. Ну, раз уж пропал, делать нечего, а вот перо с него ощипать надо бы, думаю, пока не остыл, не пропадать же добру, в подушку пойдёт.
      Обдала я его, значит, кипяточком, ощипала, как следовает, да и кинула за забор. Сели мы обедать, а как я компот с плиты сняла, слышу – куры во дворе кричат, собака лает, а на улице люди хохочут, будто с ума все посходили. Я к окну – и аж волосы мои бедные дыбом встали. Что куры-то попросыпались – понятно, да ведь ожил и петух! Прибежал голый, синий, без хвоста – страх смотреть! Он к курам, а те от него с криками, перепугались, не узнают, значит, мужа без одёжи, мечутся, как угорелые, а люди с улицы увидали и со смеху помирают, чуть не падают. Вот тебе и вишни!
                *  *  *  *  *

      -  Вот это наделала моя Анюта делов!  Мало того, что теперь все соседи насмешничают, что я с пьяным петухом дрался, так у нас по двору будет кочет голышом разгуливать?!
      Это ж она его заживо ощипала, ограбила, можно сказать, пьяного. Я ей говорю: дура, пропадёт теперь петух, холодно ведь, простудится и подохнет. А она мне: да ничего, Антоша, обойдётся, что-нибудь придумаем, небось, перезимует как-нибудь!
      А на работу с обеда пришёл – мужики ржут, что я с пьяным петухом дрался, и он меня отметелил. Ну, обидно, зараза! Я с расстройства вечером самогона взял, настроение поправить – Анютка и не пикнула, знает, что виноватая, - как вмазал, так не помню, где и уснул.   

                *  *  *  *  *

      -  Никогда такого не видела, сколько на свете живу! Пошили мы с мамой из старых одёжек комбинезончик для петуха. С воротничком, спереди на пуговичках, снизу открыто, рукавчики, штанишки – всё, как полагается. Я ещё для смеха спереди манишку вставила и вроде как галстучек. И очень даже красиво получилось! Мама сказала – хоть на выставку посылай, а мне пятёрка по труду полагается.
      Как мы его нарядили – он сразу приободрился, снова петь начал, и куры от него перестали шарахаться, как ненормальные. Но вид у него сделался до того потешный  -  весь наш класс прибегал смотреть, а учитель Павел Степанович даже сфотографировал, и тоже очень смеялся. А петух уж такой довольный, что семейная жизнь наладилась, ходит вокруг кур, как начальник, глядит, которая посимпатичнее.

                *  *  *  *  *

      -  Не, не, мужики, мне не наливайте. Я в глухой завязке, сухой закон. Не обижайтесь, но мне жизнь дороже.
      Что – с каких это пор? Да вот с той самой петушиной истории.

      Нарезался я тогда капитально, конечно, и половины не помню, что творил. Но дело не в этом.
      Просыпаюсь я тогда наутро – и глаз не могу открыть. Башка на части разваливается, в ушах звон – ну, сами понимаете. Замёрз – прямо как полярник на льдине. А рядом кто-то стоит и строго так спрашивает тонким голосом:
      -  Ты кто? Ты кто? Откуда?
      Продрал я кое-как глаза, смотрю – на земле лежу. В трусах и майке, одёжи нет. Под пузом грядка пустая, вскопанная – чей-то огород, значит. А прямо передо мной стоит здор-ровый такой петух, одетый в костюм. Ей-Богу, не вру! Костюм на пуговицах, воротник высокий, галстук, штаны – всё, как надо. Лацкан пиджака клювом поправляет, смотрит на меня на голого этак гордо, и спрашивает:
      -  Ты кто? Откуда?
      Ну, всё, думаю, допился. Мозги, значит, поплыли, глюки начались. Белочку поймал! Зажмурился я, потряс головой – ой, чёрт, больно же! Чуть голова не лопнула. Открываю глаза – стоит. В костюме! Как я вскочил да как рванул от него – только засвистело.
      Лечу сломя голову домой и оглянуться боюсь. Ой, ёлочки зелёные, это что же это теперь будет? Сегодня ты с петухом в модных шмотках официально беседуешь, завтра за зелёными чертями гоняешься, а послезавтра – ты уже на койке, привязанный, и тебе колют всякую гадость.
      Главное, рассказать кому-нибудь страшно. В психушку же сдадут! Для профилактики.
      Э, нет, думаю, так не пойдёт. Мне ещё пожить охота, я же совсем молодой. Вполне себе обойдусь и без градусов. А то в следующий раз вообще милиционеры какие-нибудь с хвостами привидятся. 
      Даже не опохмелился тогда – струсил, вот честно признаю.
      И вот с того момента. Как гляну я, бывает, на бутылку – на любую, ну, вот как эта, к примеру, - так сейчас же мне этот петух одетый причудится! Смотрит одним глазом, строго так, вроде прокурора, пуговички блестят, вот-вот что-нибудь скажет… Так что ну её, знаете, эту водяру, давайте лучше в домино.
      Ну и что, что мой петух? Всё равно страшно.