Н. К. Лебедев. Элизе Реклю

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*

…………………………………………………………………


                ПЕЧАТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ

              Журнал литературы искусства критики и библиографии

                При ближайшем участии

А. В. ЛУНАЧАРСКОГО, Н. Л. МЕЩЕРЯКОВА, М. Н. ПОКРОВСКОГО, В. П. ПОЛОНСКОГО, И. И. СТЕПАНОВА-СКВОРЦОВА

КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ

ИЮНЬ

Государственное издательство

Москва

1926

Редакция номера закончена 25 мая.

Напечатано 5.000 экз.

Всего страниц: 236

   150

                ОТЗЫВЫ О КНИГАХ

                История революционного движения на Западе

                А. Дивильковский

Н. К. ЛЕБЕДЕВ. Элизе Реклю. Предисл.
Б. И. Горева. «Биографич. библиотека».
ГИЗ. М.–Л. 1925. Стр. 76.

   В предисловии тов. Горева содержится уже краткий и верный отзыв о книжке: она написана действительно «живо и интересно», и в то же время главный её «пробел: это отсутствие критического разбора общественных теорий и взглядов Реклю».

   Отсутствие это, впрочем, вполне понятно и даже извинительно: автор смотрит на Реклю снизу вверх, как благоговейный ученик. Известно, что Реклю –
один из вождей «коммунистического анархизма». Нам, сторонникам научного коммунизма, такое слепое отношение к великому утописту не обязательно, почему и придётся здесь восполнить кое в чём «некритичность» приверженца-биографа.

   Сперва, впрочем, о положительной стороне работы. Жизнь Реклю здесь изображена так красочно, она сама по себе так полна движения, опасностей, смелых предприятий и – скажем прямо – высоты, силы духа, что стоит каждому ознакомиться с этой жизнью, как с одним из лучших примеров в истории человечества.

   Как бы ни ошибался нередко Реклю в своих отвлечённых теориях, как бы ни блуждал подчас и практически по мелкобуржуазным дорогам под влиянием происхождения (сын пастора) и среды (интеллигентской – схоластически-учёной и мелкобуржуазно-революционной), но «нутряная», действительная революционность до самого конца прорывалась в нём жарким пламенем.

   Старик и умер (в 1905 году), восторженно приветствуя первую русскую революцию и предсказывая нашей стране великую роль в освобождении трудящихся всего мира.

   Последние его слова: «Революция идёт! Революция приближается!»

   С ранней молодости у него были только две страсти: наука (география) и социализм, коммунизм (учения Фурье, Кабэ, П. Леру, Прудона). А «на практике» он уже в 1852 г., 22 лет от роду, принуждён бежать из Франции, как республиканец, с оружием в руках сопротивлявшийся захвату власти «маленьким Бонапартом».

   Совершает удивительнейшие путешествия по Северной и Южной Америке (один, пешком! По самым диким горам Кордильер и по лесам среди индейцев), куда толкает его два равной силы мотива: желание самому  в и д е т ь  «лик земли», описанию которого потом посвятит всю жизнь, и подыскать уголок «посвободней» для коммунистической колонии во вкусе Кабэ.

   И он даже завёл такую, но должен был бросить из-за полного отсутствия средств.

   Сравнительно быстро он прославился своими географическими трудами и в 1858 году избран членом Французского


   151


Географического общества.

   Женился – по убеждению – на мулатке, дочери негритянки-рабыни из Сенегала.

   В годы американской междоусобной войны написал ряд блестящих статей по уничтожению невольничества.

   За эту услугу перед общественным мнением Европы американский президент Линкольн предложил ему крупную денежную сумму, но Реклю отказался, хотя был нищим.

   Вскоре подружился с Бакуниным, Кропоткиным и вместе с ними вошёл в I Интернационал, где одно время и работал в Генеральном Совете, вместе с Марксом.

   В числе других членов Интернационала принял участие в Парижской Коммуне 1871 г.

   Но здесь, как идейный анархист, отказался занять какую бы то ни было должность в революционном правительстве, а сражался, как простой солдат. Во время вылазки против версальцев захвачен с оружием в руках, закован в кандалы, посажен в крепость и полевым судом осуждён к вечной ссылке на о. Нов. Каледонию (Тихий океан).

   И только громкий протест Ч. Дарвина, Уоллэса и других знаменитых учёных вырвал его из рук озверевших капиталистов.
 
   Реклю изгнан в Швейцарию.

   Тут в течение 19 лет он, как хорошая «нотовская» машина, неуклонно и равномерно работает над главным своим трудом «Земля и Люди» (описание всех частей света), выпуская ровно каждый год по тому – всего 19 томов с 1873 по 1893 год.

   Общеизвестна крупная научная ценность этого издания, несмотря даже на естественное «устарение» с тех пор: единственный в своём роде полный «портрет» всей нашей планеты, всегда добросовестный, точный, по лучшим данным того времени, с великолепными наглядными картами, картограммами, типичнейшими иллюстрациями.

   При этом общее освещение – прямо противоположное нарождавшемуся уже тогда хищному империализму и колонизаторству – гуманизм и интернационализм в лучшем смысле этих слов (томы о России и Сибири написаны по просьбе Реклю Кропоткиным и Драгомановым).

   В этот же период Реклю выпустил и целый ряд своих теоретических трудов по анархизму («Эволюция, революция и идеал анархизма». 1896 г. и другие).

   По амнистии 1879 года он мог уже вернуться и во Францию. Но в 1893 г. подвергся снова обыску в Париже из-за тогдашнего дела об анархических бомбах и должен был бежать в Брюссель, хотя (и это – одна из замечательных непоследовательностей Реклю) решительно не сочувствовал террору, о чём и заявлял в газетах.

    В Бельгии он вместе с другими «свободомыслящими » учёными (были тогда ещё такие среди запоздалых наследников «освободительных стремлений» буржуазии, её «первоначальных лет») создал «новый вольный университет», долженствовавший, по его мысли, внедрять в «молодое поколение» (буржуазное в первую очередь) идеи анархизма путём изучения прежде всего «социальных наук».
 
   Цель, конечно, утопическая и наивная, но таков уж анархизм вообще.
 
   Этому университету и посвятил Реклю все свои остающиеся годы.

   Только 1905 год и русская революция снова вызвали старого коммунара на открытую арену. Самым восторженным образом приветствует он нашу (по выражению Ленина) «репетицию Октября», ставши тут впереди многих и многих «социал-демократов».

   В феврале 1905 года он нарочно поехал в Париж по вызову Анатоля Франса и его «Общества друзей русского народа» для прочтения лекции о русской революции.
Замечательно, что он её тогда уже сравнивал с пролетарской Коммуной 1871 года.

   Вскоре же он простудился и умер 4 июля 1905 года.

   Что касается критики взглядов Реклю, то её в общих чертах делает в своём предисловии тов. Горев. Здесь укажем, что все так называемые «социальные законы», которые Реклю «открывает» или «ищет», в действительности – давно опровергнутые ошибки отвлечённого, идеалистического мышления, то есть, нечто прямо противоположное и даже враждебное пролетарскому коммунизму и пролетарской революции.

   «Прогресс», «свобода, равенство и справедливость», «любовь ко всем людям без различия» – вот эти «законы», главный недостаток которых в том, что они целиком взяты на прокат из эксплуататорского, исторического арсенала буржуазии.
Бороться с буржуазией её же реакционными по


   152


сути идеями – это и есть главный грех анархизма, много раз, впрочем, уже разоблачавшийся. Реклю (и анархисты вообще), правда,  з а и м с т в у ю т  (это признавал сам Бакунин) у научного коммунизма мысль о делении общества на  к л а с с ы .

   Но классы у него оказываются следствием «общественного распределения», то есть, как раз обратное тому, что есть: распределение – следствие классов и классовой борьбы. Поэтому анархизм с этим «законом» бьёт мимо цели – бьёт по распределению и по государственной власти вообще (буржуазной или рабочей, безразлично), как «причине» такового.

   А действительная основа всяческой эксплуатации, производственные отношения (капиталистические), остаётся в тени. То есть, объективно: услуга тому самому капиталу, который анархисты на словах так «непримиримо» «клеймят».

   Тов. Горев указывает в своём предисловии на ту (впрочем, по-своему «логичную») непоследовательность революционера-Реклю, что он вынужден был своей идеей уходить от активной политической работы, отказываясь, например, от должности в Коммуне.

   Но и это – много раз вскрытое внутреннее противоречие «святой анархии», ведущее, конечно, за собой целый ряд производственных несообразностей, здесь рассмотрению не подлежащих.


                А. Дивильковский**

               
                -------------------------------


       Для цитирования:

 
А. Дивильковский, Н. К. Лебедев. Элизе Реклю, ПЕЧАТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ, Книга четвёртая, Июнь, 1926, М., ГИЗ. Стр. 150–152.
   

       Примечания


      *Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.

   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – публицист, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. В Женеве 18 марта 1908 года Владимир Ильич Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным и с тех пор и до самой смерти Владимира Ильича работал с ним в эмиграции, а затем в Московском Кремле помощником Управделами СНК Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова с 1919 по 1924 год. По поручению Ленина в согласовании со Сталиным организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.