Не Найк, но третья по Снарку

     Он был опасным. Не особо, конечно, но опасность буквально сквозила в каждом его движении. Идет, бывалоча, небрежно посвистывая по прешпекту, а навстречь - чечен ! Злой, поджарый, мохнорылый и дерзкий, как чеченец. И дрыгает рука сама собой, и трясутся ноги, и кружится голова, пересохшее горло давит зарождающейся жабой, и вот именно тут - то и проявляется опасность. Осознает себя опасный спортивным комментатором Твалтвадзе, хмурится сурово и ответственно, а потом как взгайкает, смущая дикорастущий разум чечена : " Опасно ! " Чечен отходит в сторону, размышляя и не приходя среди себя к консенсусу : с одной стороны, лестно было бы заехать грызуну по блюду, но с другой, если глянуть тщательнее - действительно опасно.
     - А затем дары, - заметил тихим голосом Елдырин, накидывая на зябнущие плечи Старшого шинелку фронтовую, под коей некогда лежали - полеживали мордастый, как и все они, суки рваные, Левченко и Шарапов, пока еще не демобилизованный со всех фронтов по общей контузии правосознания, приведшей к злоупотреблению допингом и непомерной алчности. - Все по понятиям, Старшой, по дедушке Щедрину.
    - Песня про человека - говно, - путал на ровном месте персонажей нашей уё...ной действительности Старшой, насквозь оторвавшись, как Херцен, от народа.
    - Там другой, - аккуратно поправлял Старшого Елдырин, - такой же, но чутка иначе, а вот баба та же.
    - Канделака, - склабился брылами Старшой, вспоминая просвечивающие титьки грызунихи, - Тина которая.
    Елдырин внимательно всматривался в бессмысленное лицо Старшого и объяснял правильность понимания ситуации :
    - На самом деле - ИЛ. Тактицкий штурмовик. Ради режима секретности торчавший нехилый срок не за хер на шарашке Туполев, и придумавший его изначально, взял себе псевдоним. Ильюшин. Затем он отравился в лагерной столовке несвежей бужениной и вышел из госпиталя уже Туполевым, дабы не просочилась информация к врагам, окружающим нашу страну от и до.
    - Она же баба, - недоумевал Старшой, снимая шинелку фронтовую, под которой Шарапов не пожирал офицерский доппаек в гордом одиночестве, но тихо и разумно дрочил, снимая интеллектуальную усталость после целесообразных боев и походов, - а штурмовик - он. Мужского рода.
    - Вот так и враги подумают ! - громогласно радовался Елдырин, торжествуя. - Ринутся захапать уголь с говнецом Дамбаса, а сверху на их пикирует носастая грызунка. С титьками, - веско добавлял Елдырин, пошатываясь.
    - Опять титьки, - вздыхал Старшой, вновь надевая шинелку фронтовую, пропахшую порохом и частично простреленную из авианосца по краям. - А без их никак ?
    - Без них лишь фембоям вумат, - разъяснял опять неправильно понимаемую ситуацию Елдырин, отряхивая шинелку фронтовую, не страшившуюся бомбежки любой, пусть даже и своей по факту субординации штурмовой авиацией, что часто и запросто в условиях боевых действий во все стороны, - плоская грудь, член торчащий, ножки длиннющие.
    Старшой облизнулся. А затем поломился в заветный архив коалы. Там у него этих самых фембоев - жопой жуй.