Страшилка на три буквы

* сатирическое литературоведение

Сегодня, мои дорогие (и бюджетные) книгочеи, я поведаю вам страшную сказку. Но не с диверсионной целью – просто напугать вас и удовлетворить этим своё тщеславие, а с целью благородной. Я воодушевлён раскрытием поучительного смысла. Ведь, как изрёк (или молча подумал) какой-то поэт:

Сказка – ложь, да в ней намёк,
Чтоб любой балбес просёк.

Я расскажу вам сокращённый вариант повести, написанной известным литератором Н.В. Гоголем. Своё творческое вдохновения для создания этой страшилки писатель почерпнул прямо из фольклора Малороссии. Да-да, Николай Васильевич самолично признался в примечании: «Вся эта повесть есть народное предание. Я не хотел ни в чём изменить его...»

Тут следует пояснить для некоторых невежд, пренебрегающих изучением истории, что Малороссией раньше называли юго-западную часть Российской империи: ту окраинную территорию, которая впоследствии стала именоваться Украиной. А как она будет называться в грядущем – этого с абсолютной точностью вам пока не скажет никто. Но не в том суть.

Нам сейчас важно другое. Во-первых, нас интересует народная украинская психология, отразившаяся в этом фольклоре. Во-вторых, нам любопытно, какие выводы предлагается сделать читателю после ознакомления с сим произведением. Пересказ повести я затеял потому, что не каждый из вас прочтёт её с интересом. Ибо получилась она у классика, к сожалению, не очень классической. То есть в плане композиционного построения не дотянула до совершенства. И перегружена массой второстепенных деталей, мешающих развитию сюжета. Хотя содержание, несомненно, местами весьма интригующее. Даже критик Белинский – тот самый, «Неистовый Виссарион» – имел смелость и прямодушие заявить, что в повести отсутствует целостность. Хотя по совокупности достоинств она «есть дивное создание». Поэтому я отброшу все скучные эпизоды и обращу ваше внимание на ключевые (в моём понимании) моменты.

Ах да, о чём я. Повесть эта называется тремя простыми буквами – «Вий».

*   *   *

Однажды три приятеля-бурсака во время вакансии вышли из Киева и побрели по большой дороге... Снова требуются пояснения для несведущих. Бурсаки – это воспитанники духовных семинарий. А семинарии – эдакие закрытые учебные заведения под крылом Русской православной церкви, где готовят служителей религиозного культа. Если выражаться по-светски и по-современному: студенты сдали сессию и, временно покинув опостылевшие стены мальчукового общежития, отправились на летние каникулы кто куда. Погулять, побухать, повеселиться. Ибо не молитвами едиными жив молодой человек.

Главного героя звали Хома Брут. Философ, то есть старшекурсник. А один из его спутников был богослов Халява (имя столь говорящее, что комментарии тут излишни). Невозможно удержаться, дабы не процитировать основные повадки богослова: «...всё, что ни лежало, бывало, возле него, он непременно украдёт... когда напивался он пьян, то прятался в бурьяне, и семинарии стоило большого труда его сыскать там». Какой достойный воспитанник для будущей пастырской и научно-богословской деятельности: ворюга и пьяница! Похоже, нравственный облик учащихся мало заботил преподавателей киевской семинарии.

Смеркалось. Приятели шли, курили трубки, называемые в тех местах люльками (ещё один порок – никотиновая зависимость), и мечтали о ночлеге. Желательно не в чистом поле: «Может быть, набредём на какое-нибудь жильё, и хоть чарку горелки удастся выпить на ночь»... Здесь опять нужен комментарий. Хотя многие из вас уже догадались, что под словом «горелка» Гоголь имел в виду украинский самогон, больше известный нам теперь как горилка. Сходу разобраться сложно, развивается малоросское наречие или деградирует, очевидно лишь одно: слова в нём постоянно модифицируются, приобретая пародийно-комический характер. И зачастую этот разговорный диалект, слепленный из русского и польского языков, вызывает у неискушённого слушателя приступы смеха. Например, «кот и кошка» там на полном серьёзе произносится как «кит и кишка». Оборжаться и не встать...

Как вы поняли из разговора студентов, желание будущих священнослужителей влить в себя дозу алкоголя являлось приоритетным в их путешествии. Причём непроизвольно вырвавшееся «хоть чарку» ясно высвечивает их традиционные потребности: одной чарки ребятам, в общем-то, маловато. Для хорошего самочувствия им обычно требовалось больше спиртного.

*

Наконец путники набрели на какой-то хутор. Постучались в ворота. Из хаты вышла кашляющая старуха в тулупе. В меховой шубе летом! Бабка явно была нездорова. И не только телесно, но и психически (что впоследствии подтвердилось). Притом она окончательно закрепила наше представление о пристрастии бурсаков, поначалу не соглашаясь пустить их на ночлег: «Я знаю этих философов и богословов. Если таких пьяниц начнёшь принимать...»

Однако бабуся немного погодя умилосердилась под напором просительных увещеваний, только решила распределить гостей по разным местам – дескать, ей боязно класть их вместе. Пока шли по двору, богослов «уже успел подтибрить с воза целого карася». Клептоман, понятное дело. И это, похоже, было неизлечимо. Правда, философ тоже не отличался излишней праведностью: «Хома запустил руку в его карман, как в свой собственный, и вытащил карася». То есть тайком взять халяву у Халявы было ему ничуть не зазорно. («И ты, Брут?» – уместно тут вспомнить предсмертное удивление Ю. Цезаря). Как говорится, друзья познаются в еде.

Хому старуха отвела в пустой овечий хлев. Едва успел Брут доесть ворованного карася, как началась «веселуха». Бабуся вознамерилась развлечься с молодым человеком. Но не в том смысле, о чём сперва подумали и вы, и Хома. А в извращённом. В современной сексопатологии названия такой перверсии нет. Старушенция, коварно используя для домогательства приёмы гипноза, ввела клиента в транс и навязала ему позу «женщина сверху». То есть вскочила на спину парня и ударила его метлой по боку.

Разумеется, философ мгновенно просёк, что это ведьма. Которая решила покататься по ночному небу верхом на мужчинке. Почему эта особь не хотела ограничиваться только полётами на метле – я не знаю, ибо не эксперт по демонологии. Возможно, из-за отсутствия предпосылок для брачной жизни у бабки развились комплексы, вот она и пыталась реализовывать свои матримониальные мечты таким причудливым способом.

Некоторое время Хома любовался пейзажами, проплывающими внизу в процессе этого бреющего полёта. «Он чувствовал бесовски-сладкое чувство...» («чувствовал чувство» – простим Гоголю тавтологию, классик же, ему можно!). «Он чувствовал какое-то пронзающее, какое-то томительно-страшное наслаждение». (Наслаждение?!? Брут – мазохист, чи шо?). Но затем философ вспомнил, что он будущее лицо духовного звания. И начал бубнить все молитвы подряд, какие сумбурно всплывали в охваченном паникой мозгу. Особенно «заклятия против духов».

Вскоре колдовские чары наездницы стали потихоньку ослабевать. И Хома, улучив момент, вмиг сменил положение в их аномальной «камасутре» на позу «женщина снизу». Ведьма растерялась от внезапного кульбита, не предусмотренного жокейской практикой, однако не стала изображать из себя пикирующий бомбардировщик, а технично спланировала на землю.

И философ вломил нечистой силе от всей миролюбивой христианской души. Причём использовал для нейтрализации агрессора не только свои конечности, но и оказавшееся поблизости полено... Здесь можно долго спорить: было ли в данном случае превышение необходимой самообороны? Или всё-таки действия Хомы не подпадали под статью Уголовного кодекса Российского государства? Но чисто по-человечески нам понятно, что на его месте каждый из нас защищался бы примерно так же. Поскольку в состоянии аффекта глубинные инстинкты у людей всегда первичны, а разум вторичен.

Когда вражина впала в прострацию, испытав стигматизацию и фрустрацию, Брут позволил себе отдышаться и визуально оценить самочувствие оппонентки. И обалдел до чрезвычайности. «Перед ним лежала красавица с растрёпанною роскошною косою». В кратчайший срок мерзкая старуха таинственным образом трансформировалась в прекрасную девушку. А вот для превращения гусеницы в бабочку требуется, между прочим, не меньше недели-другой... «Чудны дела Твои, Господи!» – как верно подметил когда-то Иоанн Богослов (см. Библию).

*

Здесь у пытливого читателя возникает недоумённый вопрос: а какова была истинная, изначальная личина зловредного существа? Старушечья или девичья? И почему ведьма не воспользовалась сексапильным девичьим обликом, подкатывая к парню, который, поди, истомился в монашеских условиях студенческой общаги без межгендерного общения? Ведь базовые физиологические потребности, несмотря на ежедневные молитвы и оздоровительные посты, можно глушить лишь кратковременно, после чего они разгораются ещё настойчивей. Хома согласился бы на многие причуды юной ведьмочки добровольно. И даже, судя по всему, получил бы некоторое мазохистское удовольствие в большем объёме.

Тем более эта стерва уже имела подобный опыт. Как потом выяснилось по ходу повествования, старуходевица была ребёнком одного из богатейших сотников округи. А сотник представлял собой главу казачьей администрации на районе. То бишь занимал должность военного начальника и туземного чиновника в одном усатом лице. Получается, трансформер являлся дочерью офицера, наделённого полномочиями гражданской власти. Имени дочки не ведал никто, и звали её скромно и незатейливо: панночка. Знаете, как иногда лишённые креативных способностей хозяева называют свою кошку Кошкой, а собаку – Мальчиком или Девочкой. Вот по такой же примитивной схеме наследницу местного «бугра» именовали панночкой. Причём даже с маленькой буквы.

Так вот, панночка раньше не демонстрировала откровенных симптомов тупости и появлялась на публике исключительно в привлекательном девичьем образе. Да и сложно было бы ей играть роль молоденькой дочурки, если б она разгуливала по улицам селения старухой, к тому же в задрипанной одёжке не по сезону. Потому не удивительно, что некий псарь Микита втрескался в панночку до критической потери рассудка и воли. А ведьма и рада была такому фартовому шансу. И принялась по ночам кататься на загривке Микиты. Так и уездила псаря вусмерть, он и не сопротивлялся...

Невольно приходит на ум аналогия с нынешними дочками олигархов и высоковскарабкавшихся чиновников. Некоторые обнаглевшие особы тоже развлекаются ночными гонками, только теперь на элитных автомобилях по городским улицам. А когда нечаянно сбивают зазевавшихся пешеходов, то гонщицам ничего за это не бывает, как правило. Папаши отмазывают их от суда и заслуженного наказания. Классовое общество при царизме и при капитализме, в сущности, одинаково. Элита живёт не по законам, обязательным лишь для обслуживающих её народных масс, а по своим понятиям. Наподобие устоев криминальных структур, только легально.

*

Движемся по сюжету дальше. Хома, одурев от содеянного, поспешно смылся с места происшествия. Прибежал обратно в Киев. Но судьба его уже была предрешена. Панночка огребла мзды в количестве, не совместимом с естественной биологической жизнью. И перед тем, как отдать душу дьяволу, изъявила желание, чтобы молитвы по ней три ночи после кончины читал именно Хома Брут. Короче, влип студент. Приказы руководства в учебном заведении не обсуждались, а к строптивым бурсакам применялись жёсткие меры воздействия – психологические (запугивание) и физические («отстегать молодым березняком»). Сотник легко договорился с начальством семинарии об «аренде» философа на трое суток, отвалив ректору весомую продовольственную взятку крупой и яйцами. Подозреваю, что в коррупционной сделке наверняка фигурировало и сало (не могу поверить, чтобы взятка была без сала!), просто Гоголь забыл о нём упомянуть, наверное.

Процитирую дюже примечательное описание кибитки, в которой посланники сотника повезли Хому для отработки церковной повинности: «Это был обыкновенный краковский экипаж, в каком жиды полсотнею отправляются вместе с товарами во все города, где только слышит их нос ярмарку». То есть: польское и еврейское влияние на территории досоветской Украины было явлением столь обыденным, что писатель упоминает об этом буднично и мимоходом (для справки: хотя Краков, где производились упомянутые экипажи, в XIX веке принадлежал Австрии, а не Польше, как ныне, основное население города традиционно составляли поляки – чуть больше половины, а ещё таки евреи – немногим меньше половины).

В селении к парню приставили казачью охрану, дабы не удрал, накормили, напоили, а поздним вечером заперли в церкви одного. Вместе с чёрным гробом, в котором лежала, как живая, мёртвая панночка. «Эх, жаль, что во храме божием не можно люльки выкурить!» – подумал хмельной никотинозависимый философ. Однако тот факт, что в православном храме можно отпевать ведьму, его ничуть не удивлял. Для ослабления абстинентного синдрома, называемого в просторечии ломкой, Хома решил табак просто понюхать. Нюхнул, чихнул, кайфанул...

И тут начался треш, угар и зубодробительный ужас. Покойница восстала из гроба и начала бродить по церкви с закрытыми глазами, стараясь нащупать объект своего неудачного знакомства. Хома едва успел начертить вокруг себя магический круг (на самом деле – окружность; и не придирайтесь к неточным словам Гоголя, ведь забывание уроков геометрии в Нежинской гимназии не помешало ему стать авторитетным писателем). Панночка застопорилась на черте, словно упёрлась в невидимую стену, даже открыла зенки – но всё без толку. Патологической особенностью этой беспокойной сущности-зомби было полное отсутствие зрения, хотя слышать и говорить она могла. Ей приходилось ориентироваться исключительно по слуху, когда философ нервно выкрикивал молитвы вперемешку с антибесовскими заклинаниями. Что, позвольте заметить, ничуть не помогало урезонить взбесившуюся тварь, лишь раззадоривало её.

Кстати, не про неё ли поётся в одной популярной песне из французского мюзикла?

И после смерти мне не обрести покой,
Я душу дьяволу отдам за ночь с Хомой!

...Впрочем, нет, я что-то напутал.

Затем неугомонная панночка залезла в гроб и начала выписывать на нём лихие виражи под куполом ветхой церкви. Правда, таранить своим летательным аппаратом пространство, очерченное линией (кстати, непонятно чем нарисованной), она не решалась. Всё-таки любила дамочка летать на чём попало! Романтичная натура её стремилась ввысь, и, вполне вероятно, служить бы ей в авиации, коли б в позапрошлом веке изготавливали самолёты... Однако издали пунктуально прогорланил петух, ознаменовавший своим жизнеутверждающим «кукареку» наступление утра, и чертовщина моментально закончилась.

*

На следующую ночь зомби-сущность опять угрожающе курсировала возле клироса и завывавшего на нём в молитвах пьяного студента, «выговаривая мёртвыми устами страшные слова». Что за слова такие? Очевидно, в злобном бессилии разнузданно материлась на своём ведьмачьем языке. Поскольку снова не получалось у неё пробиться сквозь предварительно нарисованную окружность. Магия – это страшная сила!

А третья ночь стала решающей и кульминационно убийственной. Настырная панночка позвала на подмогу целую свору разномастной нечисти. «Двери сорвались с петлей, и несметная сила чудовищ влетела в божью церковь». Храм наполнился гадкими тварями с мерзкими харями. Некоторые даже харь как таковых не имели, представляя из себя альтернативные формы эволюции потустороннего мира.

«Приведите Вия!» – завопила, наконец, посиневшая от злости и собственной тормознутости ведьма. Ещё бы! Лишь с третьей попытки она догадалась обратиться к специалисту, который бы посодействовал её маниакальному намерению свершить кровную месть. Тот специалист обитал в подземном царстве и был кем-то вроде пахана для тамошнего зоопарка беспредельщиков.

Даже не спрашивайте, почему он обладал самым лучшим зрением среди всех подземных мафиози. Ибо это из арсенала риторических вопросов типа «Для чего козе баян?» и «На хрена кроту глаза?» Кого и зачем ему там, в вечной тьме, требовалось разглядывать? На сей вопрос вам в полной мере не ответит ни один честный фольклорист. Ведь нелогичные фантазии больше относятся к области психиатрии, нежели к области литературы и мифологии.

Вий охотно внял зову беснующейся гопоты, не поленился припереться на несанкционированную сходку в церковь и повелел приподнять ему веки. Ну натуральный урод: ни век приподнять, ни помыться самостоятельно не был способен. Разве что своим железным пальцем в носу ковырять и мог. Вот этим-то грязным пальцем и указал Вий на боголюбивого человека, до самого конца выполнявшего свой ритуальный служебный долг...

В общем, концовка сказки по сути такая же, как в стандартном американском фильме ужасов: герой загрызен, монстры победили. Перефразируя известное выражение из другого произведения Николая Васильевича – «Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?», – можно воскликнуть: «Ну что, Хома, помогли тебе твои молитвы?» Действительно, сколь философ ни крестился истово, сколь ни повторял крепчайших заклятий, а всё-таки пал жертвой инфернального произвола.

*   *   *

Итак, какой вывод напрашивается после ознакомления с этой страшилкой? Предельно явственный: зло сильнее добра. И зачастую зло остаётся безнаказанным. Хотя, конечно, Хому Брута нельзя назвать образцом благопристойности. Но кто из нас без греха? В целом-то философ был добрым, нормальным человеком. Вполне религиозным и полезным членом общества. А пострадал безвинно от злогребучей нечисти, отстаивая свою честь и достоинство.

Более того, задумаемся: почему в церковь могла беспрепятственно ворваться кодла сатанинских отродий, несмотря на звучание божественных текстов, блеск священных икон и череду крестных знамений, которыми Хома добросовестно себя осенял? Ответ крамольно склоняется к атеистической пропаганде, внедрённой в художественное произведение (непредумышленно?) самим Гоголем. Либо православные храмы на Украине лишены божественной опеки, то есть религия – не посредник между человеком и Господом, а всего лишь идеологический инструмент для управления «биомассами». Либо ещё хуже: Бога нет, и ничто не спасёт нас в трудную минуту от тёмного давления преисподней.

Можно ещё двинуть версию, что конкретно этот, описанный в повести, храм не имел надлежащей степени защиты от нападок загробного криминалитета. А в остальном подлунном мире с Богом и религией всё в порядке. Однако автор не дал нам однозначной трактовки, оставив лишь туман финальной неопределённости вперемешку с избыточным градусом пессимизма.

Следовательно, позитивность такой литературы крайне сомнительна. Разве что просто побояться или посмеяться на досуге. Да пожелать, чтобы в России никогда не было категорически чуждых нам обращений: пан и панночка. Ну и чтобы все разновидности ведьм убрались от нас в страны НАТО и разврата. Пусть трансформеры гипнотизируют родственных им трансгендеров и катаются на антироссийских политиках. Хоть какая-то польза будет от бесовских инициатив.

Вы согласны, мои дорогие (и бюджетные) книгочеи? Впрочем, чьё-то несогласие или согласие ничего не изменит ни в вашей повседневной жизни, ни в моём мировоззрении.