Окаменение

Стоял достаточно холодный день, дом вдалеке от города, одинокий, построенный ещё дано неведомо кем и для чего. Но он был, он есть и стены его время от времени исполняли предназначение своё, любой мог остановиться, пересидеть, через окно на поле и лес смотреть, прекрасные явления. Здесь не темно, так светло, и солнце озаряет всю поляну и место то, где было это здание построено.
Сейчас же в доме этом поселился новый человек, из мест далёких, которые даже не были знакомы некоторым жителям этих территорий. Направлялся он к городу, вроде чтобы донести некую весть, но я уже не помню, никто не помнит. Усталость, долгая дорога, тревога. Тревога за всё, она брало его, надо что-то делать, продолжать путь невозможно, остановиться, на день, меньше даже, на ночь.
К сожаленью поленьев в сарае не оказалось, все были истрачены и никто не решил заготовить новые. А так как вчера лил довольно хороший дождь, набрать хворосту для обогрева было так же затруднительно. Дело шло к ночи, приезжий решил, что делать нечего боле и при таких условиях остался на ночёвку.
,,Холодно же сегодня. Таких морозов не видывал до сего дня,, Сказал он, зная что один, вслух. Уже старый дом плохо выдерживал напора ветров, они довольно хорошо пронизывали стены и проходили по всему небольшому жилищу. Закрыв дверь за собой, приезжий ударил в неё, по неведомому обычаю своего народа. И что значит это я могу только предполагать, но скорее всего для того, чтобы отогнать злых духов и прочую нечисть. Хотя может я и не прав, в культуре его я пока не то чтобы преуспел.
Довольно небольшое убранство, камин, кровать, стол и стул. На стене виднелся след от чего-то некогда на ней весящего, скорее всего картины, неведомо кем и зачем повешенную и неведомо кем забранную. Прошёлся до кровати, как не странно, было достаточно сухо, дождя капли не проникал внутрь, если только не ветер. Кровать была обычная, даже слишком. Полностью деревянная, твёрдая, прямая, постеленная сверху некоторой тканью, по возрасту совпадающей с домом. Он лёг. И некоторые хоть и могли сообщить что он мог разжечь огонь благодаря некоторым предметам интерьера, но он не стал. Это было бы слишком подло по отношению к другим прибывшим, к тем кто их сюда поставил, к самому дому.
Лежал, мёрз долго он. Вдруг со спины почувствовал тепло, странно, ничего нет вроде, совсем ничего. Он повернулся лицом к этому месту, тепло переместилось на грудь его. Странно, из-за чего же? Не уж-то болен, нет. Прибывший ведомый данной теплотой продолжил идти за ней. Отворил дверь, дождя уже не было, было влажно, ветер усилился. Ожили звуки вокруг, слышался чей-то бег и полёт, шелест листьев и травы, некоторой довольно длинной. Свет солнца сменился светом луны, освещающим конечно хуже поляну, но всё ж видно было всё.
Он начал идти по теплу, дальше и дальше, всё глубже в поле, где трава удлинялась, где не проходил будто не человек не зверь какой, девственно всё. В это же время полил дождь, но прибывшему стало уже не до него. Слишком сильно манило тепло. Он шёл и шёл, дальше и дальше, пока не достиг пика тепла, место, откуда шло, центр, он дошёл. И что ж теперь, он находящийся посреди поля, желающий спать, стоящий возле столь сильной, дурманящей теплоты, лёг, стал ещё ближе. Лежал он так долго, долго и никак не хотел вставать, он был тепл, даже слишком, капли дождя испарялись попадая на его тело. Свернувшись калачиком пробыл здесь ночь, вторую, третью, теплота, как же хорошо и вставать не хочется, и всё равно где, всё равно куда идти, зачем. Днём светит солнце, ночью греет земля. Провёл так он многое время, очень долго. Тело его почернело и превратилось в камень, так что проходящие мимо люди и не признавали, не видели черты человека. Теплилась ли жизнь в нём, не знаю,  но точно уверен, что в последние дни свои, когда был человеком, когда его ещё не забрала земля ему было хорошо.