Физруки

    Весна 1991 года, СПТУ-23 города Пскова. Физрук Ларченков Володя зашёл в спортзал, перед ним в шеренгу выстроилась старшая группа мальчиков - учеников профтехучилища.
    «Рассчитайся на первый - второй!» - скомандовал Володя, ребята быстро рассчитались, образовав тем самым две футбольные команды. Ларченков выбросил футбольный мяч, а сам сел на длинную скамью вдоль зала, засунул в рот свисток - судить. Играть в футбол на уроке физкультуры разрешалось только старшим группам учеников, другие занимались по установленной программе. В зал заглянул арендатор училища - Тихонов Юрий Всеволодович, директор кооператива «Кварц» (один из первых кооперативов в городе), который занимался изготовлением лобовых автомобильных стёкол (сталинит), снимал офис и подсобные помещения в училище. Тихонов хвастался: «Два мужика могут встать на моём стекле, прыгать на нём и оно выдержит», он махнул рукой Ларченкову подойти, Володя подошёл. Тихонов показал на раздевалку, сказав вполголоса: «Оттуда дым идёт». Ларченков метнулся в раздевалку, быстро вернулся со словами: «Электричество коротнуло, за углом огнетушитель, возьми его», - прокричал он Юрию Всеволодовичу.
    Тихонов прибежал с огнетушителем, дёрнул рычаг и пена полетела в сторону дыма, но не на огонь, а в физиономию высунувшегося из-под дыма Ларченкова, плеская и разливаясь по плечам и костюму Володи, который скрылся опять под дымом. Тихонов вылил огнетушитель в раздевалку попадая попеременно то на проводку, то на Ларченкова, который метался под струёй и наконец-то вышел из раздевалки весь мокрый но довольный. «Разорвал скрутку, хорошо успели», - отметил он, переодевая на себе куртку, вытирая пот и воду на лице. Эту самую проводку со скруткой делал ранее сам Ларченков, потому как штатного электрика в училище не было, а обращаться для решения вопроса по электричеству к Директору Сереньтьеву Анатолию Захаровичу было бы дороже для физруков. Ученики продолжали играть в футбол, на удивление, не заметив происшедшего, чем Володя Ларченков был чрезвычайно доволен.
    На перемене, Володя поднялся вверх по лестнице, там находился кабинет физруков, войдя в него, он включил цветной телевизор, стоявший справа от входной двери в углу на тумбочке, вытянул длинный мундштук, тщательно продул его, достал из пачки «Примы», лежащей на столе, сигарету без фильтра, засунул её в мундштук, чиркнул спичкой, закурил, сел в кресло за стол спиной к окну, затянулся, выпустил дым в потолок. Телевизор, нагревшись, заморгал, всё чётче показывая картинку на экране.
    По «телеку» шла новая программа со свежим телеведущим Сергеем Ломакиным «С добрым утром», в которой освещались последние новости и «живые» сюжеты переходного периода, например сеансы Кашпировского, Чумака, цены на ваучеры, которые продавали на предприятиях, реклама в «выгодные» вложения «МММ», «Чара» и другие, рассказывали о заграничных поездках и что оттуда можно привезти. Володя напрягся, внимательно всматриваясь в экран.
Открылась дверь, вошёл второй физрук - Скаборг Андрей, он был моложе Володи и пришёл работать физруком после перевода из МВД, спортсмен-каратист, после уроков вёл секцию каратэ в спортивном зале училища.
Директор училища Сереньтьев Анатолий Захарович на линейке первого сентября прошлого года представил Скаборга всему училищу « Так: Ваш новый учитель физкультуры, будет вести тренировки по каратэ - мой ученик!».
Но это было не так, Скаборг не был учеником Сереньтьева, его тренер был четырёхкратный чемпион СССР Коля Иванов, но отрицать этого не стал, чтобы не подводить Анатолия Захаровича, а ещё потому, что Захарыч был другом Коли Иванова, приезжал к нему на тренировки в центральный клуб города в ДКП (Дом Культуры Профсоюзов). Андрей на тренировке «поработал» с Захарычем в Кумитэ (спарринге), потом про себя отметил, что Захарыч «мёртвый» в каратэ, да и не только. Все удары Скаборга руками и ногами проходили по цели. Захарыча спасало то, что по правилам спортивного каратэ удары были без контакта.
    Посмотрев на экран, Скаборг поддержал тему загранпоездок: «Говорят, можно с каждой поездки заработать вдвое больше, чем мы вдвоём за месяц в училище».
Ларченков вздохнул и заинтересованно засопел: «Да сейчас деньги не помешали бы, да как уедешь-то? Захарыч (Анатолий Захарович Сереньтьев) не отпустит, вон заставляет спортзал красить и разметку наносить, как будто я маляром к нему нанимался».
    «Угу-у-у-у, это точно, никуда не денешься», - отозвался Скаборг.
    «Сегодня с утра день как-то не задался, - продолжал Ларченков – хотел «пристроить» свой непродающийся Запорожец на перекрёстке… В-о-от, ну я поворачиваю направо, а по прямой навстречу «крендель» поворачивает налево, в-о-от, ну-у-у я и хотел, чтобы он «купил» мой «чермет», «врубив» мне в левое крыло, но не вышло, как я ни целился», - сокрушался Володя.
    Тут в дверь к физрукам просунулась морщинисто-седая голова военрука Василия Петровича: «Я к вам ребята на перекур», - объявил Василий Петрович - небольшого роста пенсионер в военной форме с погонами майора. Садиться не стал, подошёл к столу Ларченкова, взял пепельницу, поставил поближе к себе, вытащил пачку Беломора, вынул папиросину дрожащей рукой, закурил, затянулся, щёки у него при этом провалились под глаза. Когда он поднял руку для того чтобы вытащить папиросину после затяжки, нижняя губа затряслась, а рука заколотилась. «Вче-че-ра ездили на охоту с Сереньтьевым, - заикаясь начал он – Так он меня чуть не застрелил, дурак. Я с этим дураком теперь на охоту ни ногой».
    «А что такое? Расскажи-ка», - предчувствуя хохму, улыбаясь попросил Ларченков. «Да-а-а, что здесь рассказывать-то, - недовольно проворчал Василий Петрович, нервно шевеля губами - приехали мы на место, стали выставлять «номера» для выстрела по зверю, поставили Сереньтьева на его место, а он возьми да и уйди со своего номера, сместился в мою сторону. Начался загон, что-то рядом хрустнуло, потом затрещало, вроде бы зверь, я только-только начал всматриваться, как вдруг оттуда выстрел по мне. Пуля пропела в миллиметрах от меня! Появляется с того места Сереньтьев, вытаращился на меня, мол, ты чего здесь стоишь, я думал это зверь. Я на своём номере стою, отвечаю, а он как не слышит, здесь зверь прошёл, говорит, а что меня чуть не убил ни слова, во дурак-то. Спрашиваем его, зачем ты со своего номера - то ушёл? «Объяснил»! Обзора ему видите ли не хватало, во отморозок–то», - скривился Василий Петрович. Его рука ещё больше заколотилась, при затяжке подбородок задёргался взад-вперёд. Ларченков со Скаборгом укатывались со смеха, при всём уважении к военруку не смогли удержаться. «Ты что Анатолия Захаровича не знаешь? Нашёл с кем на охоту ездить», - сквозь смех и слёзы простонал Ларченков. «У меня просьба ещё» Василий Петрович посмотрел на Скаборга. «Мне нужно саженцы помидоров отвезти на дачу, поможешь?» У Скаборга была машина «четвёрка», новенькая. «Помогу, конечно, после занятий» ответил Скаборг. «Ну…, тогда я пошёл…» Придя в себя, успокоившись ответом Скаборга, размягчил лицо Василий Петрович. 
    Анатолий Захарович Сереньтьев был непростой человек, бывший «пробитый» боксёр - из той категории боксёров, которые однажды на ринге проиграв, сильно получили по голове и после этого уже не могли войти в былую форму. Об одном из эпизодов его спортивной юности ходили слухи…
Тренер Захарыча просил его не выходить на ринг с заведомо более сильным соперником. «Нет смысла, проиграешь этому контрактнику», - увещевал тренер. Соревнования проходили в местной военной части, но Сереньтьев, не послушал тренера, попёр «как бык на красные ворота», настоял на своём и вышел на ринг. В результате получил поражение и кровавое месиво вместо лица. Эта «пробитость» в характере Анатолия Захаровича проявлялась и в других жизненных ситуациях.
    Начав карьеру с физрука, он очень часто на уроке физкультуры гонял учеников до «посинения», применяя постоянный бег по залу с ускорениями вместо занятий по учебной программе. Ребята выходили из зала «чуть живые». «Меньше дури будет», – напутствовал он. При всем этом он воспитал несколько чемпионов и команд, которые занимали первые места на общегородских соревнованиях, мог проявить дипломатию и учтивость, тем самым был замечен в Управлении образования области и был продвинут по карьерной лестнице.
    Став директором СПТУ, он «освоил» из городского бюджета сто тысяч рублей, сумасшедшую по тем временам сумму, зарплата физрука тогда была 110 рублей. Пришла проверка ОБХСС из милиции, Захарович отвёл их на стадион, указал на беговую дорожку: «Вот сюда ушли деньги», – заявил он. Милиционеры ходили, ходили, копали, копали, но так ничего и не накопали. А Захарович построил двухэтажный особняк в пригороде. На стройке работали все мастера училища, естественно бесплатно и в рабочее время.
    Однажды из областного отдела образования распределили автомобиль Москвич «каблучок» областному "Дому техники", который арендовал площадь в хозяйстве Сереньтьева. Данный факт привёл Захарыча в бешенство из-за того что автомобиль достался не ему. Он прибежал к директору "Дома техники" и чуть было не оставил его «без головы», взяв за грудки, болтая и тряся в воздухе, бросил в кресло еле живого от страха, оскорбив матерными словами.
 Вернувшись в училище, забежал в столовую, где в ожидании обеда сидели две уборщицы и «измученный нарзаном» штатный плотник училища Толик Тимофеев по кличке «Тимоха». – Ты чего здесь сидишь?- Как дикий зверь набросился на него Захарыч – Так ведь обед – начал было Тимоха. - Пойдём со мной - Тимоха встал и поплёлся за Захарычем, тот привёл его к входной двери "Дома техники" и приказал вечером, когда внутри никого не будет заколотить вход досками. – А как же они будут ходить? – резонно осведомился Тимоха. - Как хотят, пусть так и ходят – последовал ответ. Директор "Дома техники" потом бегал, неизвестно сколько за Захарычем, чтобы съехать и вывезти из помещения своё оборудование. 
    Если в проходе входных дверей кто-то из мальчишек не пропускал Сереньтьева, то за это мог поплатиться ушами, повиснув на них в воздухе под давлением сильных рук Анатолия Захаровича.
    На следующий день перед занятиями Анатолий Захарович поднялся в кабинет к физрукам. По-хозяйски, с ноги открыл дверь, обнаружив там Ларченкова, спросил, слегка сощурившись: «Как дела? Почему не красим зал?». «Когда?», - начал было оправдываться Ларченков. «Да хоть ночью или в выходные, - великодушно парировал Сереньтьев – Не сделаешь, останешься без отпуска и премиальных».
    «Ладно у нас с Андреем голова отбита», - Он посмотрел на сидевшего рядом недоумевающего Скаборга, хотя тот в ранней юности тоже был боксёром и тоже получал по голове, но откуда об этом знал Захарыч? «Ума не мог приложить» – «Но ты-то должен понимать» - Добродушно добавил он.
Несправедливость заключалась в том, что статью расходов на ремонт спортзала (и не только) Анатолий Захарович, так же как и сто тысяч из бюджета, «освоил» себе, а вместо наёмных профессионалов заставлял бесплатно работать бедных физруков, в частности Володю Ларченкова. Просто так этого Ларченков пережить не мог и ушёл в запой прямо в рабочем кабинете под композиции Дмитрия Маликова из проигрывателя. «Останься, прощальных слов не говори…».
    Захарычу конечно «доложили» об этом и он в очередной раз начал подниматься по лестнице к физрукам. Володя Ларченков, увидев поднимавшегося по лестнице Анатолия Захаровича, прошмыгнул в кабинет и затаился за дверью, оставив кабинет открытым. Захарыч зашёл в кабинет, оказавшись спиной к Ларченкову, тот не смог удержаться от нападения и кинулся Захарычу на спину, захватив его за шею, хотел бросить на пол (Володя был борцом по профилю), но Захарыч легко вывернулся из захвата, развернулся и с особым звериным рвением начал месить кулаками пьяного Ларченкова. Володя был неслабым борцом, но противостоять яростному напору не смог и оказался в больнице с переломами и ушибами. Пролежал около месяца, но приходившим к нему милиционерам Анатолия Захаровича не выдал.
    После выздоровления Ларченков вернулся на работу и приказом Захарыча был переведён на более низкую должность - воспитателем в общежитие студентов.
Володя, не пережив очередной несправедливости, уволился, подписал контракт на службу в армии и отправился в горячую точку. Физрук Скаборг Андрей поработал немного по совместительству у Тихонова Юрия Всеволодовича, - упаковывал готовую продукцию, закручивая в бумагу лобовые стёкла для машин в подвальном помещении училища, потом поехал челноком в Польшу и начал торговать на рынке, открыв своё дело став челноком.
   Для Сереньтьева все его выходки не прошли даром. Захарыча нашли без сознания, избитым и ограбленным на улице (сняли толстенную золотую цепь). Ходили слухи, что это сделали его ученики, хотя и не точно. Происшествие спровоцировало у Захарыча инсульт с потерей речи и двигательных функций, инвалидом доживал свои дни в квартире, в центре города, каждый день старался выходить на улицу, садился на скамейку рядом с выставочным залом художников, наблюдал за движением людей и машин, если к нему подходил кто – то знакомый он узнавал его или не узнавал молча кивая в ответ на приветствие головой, потом делал пеший маршрут «на характере», с трудом передвигаясь, как бы следуя давней боксёрской поговорке «Главное не упасть, - Главное подняться…».
    Пришли «девяностые», происходила Великая Криминальная революция, все зарабатывали как могли, не смотря на законы и порядки, забыв про Ум, Честь и Совесть, а к Богу ещё не пришли.
   «А если нет Бога, то можно всё»….