Невеста для Ирода

 
       Софья, выйдя из автобуса, с опаской посмотрела на небо. Белый солнечный диск раскидал огненные стрелы, будто пытался поджарить всё живое на раскалённой жаровне.  Девушка торопливо зашагала в тени, по аллее раскидистых акаций.  Уже подходя к калитке отчего дома, словно оцепенела от увиденного. С противоположной стороны улицы на неё катилось огромное пыльное шар-облако. Она едва успела вбежать на веранду летней кухни,  плотно закрыла двери. Через стекло удивлённо рассматривала ураганный смерч, кружившийся во дворе, который густо засыпал дворовые постройки серой пылью. Впервые в жизни её охватила странная тоска.  Пудовым камнем легла на сердце, безысходность сдавила грудь.
         — Что за наваждение? — воскликнула девушка в растерянности, бросила взгляд на ходики, — нет и одиннадцати, а потемнело, словно поздний вечер.  Она перекрестилась и отошла от окна. В задумчивости разбирая сумку, старалась понять, как и откуда могла образоваться буря. Ведь на небе ни одного облака. Она корила себя за скорые сборы в дорогу. Планы на эти выходные были совершенно другие: «И почему я такая непостоянная? Наметила с девчатами   позагорать на местном пляже, а потом мгновенно собралась и помчалась к родителям». Через некоторое время Софья осторожно приоткрыла белую бязевую, вышитую яркими узорами, занавеску и внимательно оглядела двор и улицу.
         — Ну, слава Богу! — радостно воскликнула Софья! —  Светит солнце, о буре напоминают лишь   пыльные барханы.  Сама себя напугала, какая же я всё-таки трусиха! Родители ещё не скоро придут с работы, а я успею проведать бабулечку.
         Бабушка Ольга, увидев входящую во двор внучку, ахнула:
         — Сонька, ты что, совсем сдурела? Кто в такую жару бродит? — девушка обняла её и радушно заулыбалась.
         — Ну вот, место ласкового «здравствуй», посыпались упрёки. Как в старые добрые времена, но только на столе нет сухариков и душистого травяного чая.
         — Будет тебе, грешница! — добродушно заулыбалась всеми морщинками старушка.
         — Сухарики — зимой, а сей час холодный квас и пирожки с пылу-жару! Хоть и не предупреждала, что нагрянешь, но я всё равно спекла. — Софья увидела у стола, на табуретке ведро с водой. Бабушка намочила большую ветошь и положила на подоконник.
          —  Видишь, что нехристи творят? Клубами пылюки  по  сельским улицам  скачут! Уже всю неделю така свистопляска. Наверное, Ирод или женится, или только собирается. Ему гонцы пару спешат подобрать!  —                Софья не успела откусить пирожок и замерла с открытым ртом. Через минуту, опомнившись, произнесла с удивлением:
          —  Ба, но на улице ни души. Я никакой свадьбы не встретила, когда к тебе бежала.
          —  А тебе и не дано  видеть! —  сердито перебила её бабушка Оля, промывая и выкручивая в очередной раз ветошь. — Это могут увидеть только сведущие, особые людыны.  Удивляешься? —  Она внимательно рассматривала внучку.
          —  Ты жуй, жуй.  Какая тощая с города приезжаешь!  На тебе там   воду возят? Учёба до хорошего не доведёт… Всё равно, головой не станешь.  А вышла бы замуж, диток народыла. Продолжение рода, твоя задача!—  ОНА с теплотой в голосе проговорила:
          —  Ты, как та пичужка! Чуток откусыла, глоток сделала и всё, наелась! — при этом, сокрушаясь, качала головой. —  Ну, скажи, где найдётся тот парубок, чтоб тебя засватать? —  Сама же и ответила на свой вопрос: « Нет такого. Днём с огнём, шукай, не найдёшь, только если в «Преисподней».
         У Софьи от этих слов взметнулись вверх брови, и округлились глаза, и от возмущения, немного заикаясь, она воскликнула:
          —  Ба-буш-ка, ты к чему это всё клонишь?
          —  К чему, да к чему? А к тому, кто в такой буран из хаты выходит? Забыла, чему тебя учила?  В старину, в такие дни, когда нехристи рыщут повсюду, главному Ироду невесту подбирают, девки по хатам сиднем сидят, за закрытыми ставнями. Дочек и внучек родные за порог не пускают. А ты, словно чумная, сама по улице бегаешь, им даёшь о себе знать. Скоро в гости жди.
         — Ну, бабушка, страху нагнала! —  внучка резко замолчала, на миг задумалась. —  Так, видно, были уже! — Медленно, певуче растягивая слова, прошептала, не сводя удивлённых глаз с бабушки. — Когда от остановки шла, такой смерч по улицам крутил, на меня летел! Но я успела спрятаться. —  Она сердито сдвинула брови, испытывающе посмотрела на бабушку. —  Да, перестань меня запугивать, я не маленькая. Это — твоя новая мистическая рассказка?
         Бабушка Оля, сложив руки на груди, укоризненно покачала головой.
         —  Так, слушай молча,  а то вижу, такая умна стала, за словом в карман не лезешь!
       Она повернулась к образам в красном углу, поправила фитиль на лампадке, вернулась к столу, её чёрные, как агат, глаза с нежностью смотрели на внучку.
        —  Намедни, бабы сказывали, что в «Сельпо» привезли кашемировые посадские платки и шали.  И мне забажилось прикупить обнову тебе. Иду назад и вижу, впереди дивчина, наша местная. И тут разом, с моря мимо   пролетел столб пыли.  Да такый сильный, и закрутив молодку. Волосы растрепав, подол платья рвёт. Я-то сразу поняла, что это послы Ирода. А вона, сердечная, крутиться на мести, и крикнуть, позвать на помощь не может. Рот и глаза пылью забило. Я рвусь к ней, а меня в той круг не пускает яка-то сила. Даже як-то отталкивает. Тоды я стала звать Николая Угодника.  Он в этом месяце праздник отмечал. Силушку восстановил, кричу во всю глотку молитву, его, нашего благодетеля призываю на подмогу. —  бабушка взяла с подоконника ветошь, очередной раз сунула в ведро. Молча, полоскала. Выкрутила и водрузила на место.
          —   Смотри, вся кухонька пылью набилась, мстят, чёртовы дети. —  она весело усмехнулась. —  Я их задумке помехой стала!
           —  Бабушка, не отвлекайся, я твои уловки знаю! —  хитро улыбнулась Софья. — Раз начала рассказывать, продолжай и дальше.
           —  А воно тоби надобно? Интересно? Так ведь страшно? —   внучка недоверчиво рассмеялась:
           —  Не смеши меня, я твои все молитвы по защите помню. Правда, ещё ни разу не применяла.
           —  Раз помнишь и не убоишься, тогда слушай! — бабушка оглянулась на входные двери, трижды их перекрестила. —  Всё же смогла я в той омут втиснуться. Крутит, чёртов выхрь, дивчина в меня вцепилась, но уже не кричит, а мычит, как телок, которого ведут на убой. Я свою обновку-платок на голову ей набросила и к груди прижала. А сама ни минуты не молчу, небесные силы господни на помощь зазываю.
        Бабушка снова замолчала.  Подошла к входной двери, силой притянула и закрыла на крючок. По пути остановилась у иконостаса, рядом с лампадкой поставила новую церковную свечу, зажгла. Внучка, молча, наблюдала за её действиями.
         —  Представляешь, святой Чудотворец услыхал, пришёл и разогнал иудино войско. Вмиг вся эта чехарда исчезла, словно ничего и не было. Стоим мы с горемычной вдвоем на дороге, друг к дружке прижатые. Привела я её на свой двор. Умыла святой водой. Глаза так сильно пыль забила, что у меня ничего не получилось, хоть и старалась их промыть. Тогда, я потихоньку отвела её к фельдшерице. Она и сейчас там. Каждый день процедуры получает. Чуть полегчало, одним глазом солнышко баче.—  бабушка остановилась посреди комнаты. — Ну, вот скажи, зачем мне тот платок? Своих в сундуке дюжина, выбирай любой, на какой глаз ляжет, и носи. Только теперь осознала, зачем. Это меня её ангел-хранитель из дома вызвал, чтобы я в нужную минуту была рядом с невинной душой. Видно, она давно нехристям приглянулась и поджидали, когда за ворота выйдет. Вот и помчались всей гурьбой. Но меня в расчёт не взяли.  Оплошали, ох оплошали!
          Бабушка накрыла отбелённым вафельным полотенцем пирожки, убрала квас. Смахнула тряпкой усевшуюся пыль с клеёнки на столе.
          — Ну, поняла, откуда на окнах пылюка? Слышишь, как по стенам шуршит, супиться, в щели забивается? А на улице ни ветерка. А тут ты будто с неба свалилась, ныжданно, словно кто-то специально подстроил! Ты ничего ненадобного не делала?
          —  Не поняла! —   в сильном удивлении вновь округлила глаза Софья.
          —  Ну, привороты там всякие, разные. А може, добрый парубок в городе нарисовался! 
        Внучка резко подскочила со стула, в её зелёных глазах вспыхнули яростные искры.
        —  Как ты можешь такое про меня думать? Ты же моя родная бабушка! Разве я сама себе враг!  Пакостить приворотами своему роду, своей семье? Сама же наставляла, а теперь недоверием обижаешь?
          Баба Ольга радостно заулыбалась.
           —  Тю, шипишь как тот чайник на плите.  Раз так, то умница!  Верю, верю, попей холодненького кваску!  Охолонь чуток! —  она пододвинула к внучке полный стакан кваса.
            — Правильно, зарок дай себе, никогда чёрной магией не занимайся, это великий грех.  Только защита. А защиту я сама на тебя ставила. — бабушка задумалась. — Но кто-то же тебя сюда прислал?   — лукаво смотрела на внучку — а парень твой из доброй семьи?
             —  А он-то здесь, с какого боку? —  Софья вскочила, не допив квас, резко поставила стакан на стол.
             —  Постой, а ты откуда о нём узнала? —  воскликнула озадаченная внучка.  Медленно присела на табуретку, и как-то задумчиво произнесла:
          —  Хотя, когда он меня знакомил с родственниками, я, наверное, его старшей сестре — не показалась. Я видела, как они о чём-то   шептались. Только слов было не разобрать. Но в тот момент морозным холодом в мае потянуло. Но мать его красивая, холёная дамочка.
         Бабушка Ольга радостно потёрла руки, и на её лице разлилась добродушная улыбка: — Защитные молитвы читай утром и вечером, тогда никто и никогда тебе вред не нанесёт. — она вновь на минуту задумалась — так-так, во, куда тебя Господь управил. Значит, в том роду не чисто, тёмного многовато, а ты их логово и разрушишь. И пойдут они, один за другим, отчёт перед Богом держать.   Она подошла к Софье, обняла за голову и, как бы укачивая, продолжила: — Я, внученька, словно в воду глядела, твий-то хлопец из «Преисподней». Нет, не  он сам, а его мать и тётка, её сестра родная. Остерегайся тётки, сразу её узнаешь — ростом мала, выпуклыми белёсыми глазами востра, на коротких ногах, но сама — широка в заду. Это они твои планы поменяли, они ведали точное время и день, как войско Ирода будет невесту шукать в твоих родных местах.  Ты была вторая, про запас. — Бабушка развернула внучку к себе лицом, поцеловала в лоб и сказала:
         —  Так воны ж не знали, что ты, моя кровиночка, заговорена до седьмого колена. Слышите, чёртовы шестёрки? Нычего вы с моей внученькой не сделаете, пупок надорвёте, и так передайте той жабе, которая вас сюда послала. А ты, моя зоренька, —  она гладила Софью по каштановым волосам и смотрела вдумчиво ей в глаза, —  ничего не бойся. Главное, сама плохого людям не делай, только добро и помощь, когда попросят. А я рядышком всюду за твоей душой присматривать буду, жива или мертва.
         Она резко замолчала и приставила палец к губам: —  а, испугались, ироды? Глянь внученька, песок перестав сыпаться по щелям. Значит, мы на правильном пути.
        Софья тихо ойкнула и молча смотрела, не отводя взгляд от окна. Прямо на оконном стекле из песка вырисовывался образ её знакомого парня.
        —   Что, замерла истуканом? —  улыбнулась добродушно бабушка. 
        — Я ведь то же самое вижу, что и ты. Ну и пусть рисуют. Главное,  не показывать страх.  Ну, поняла?   Вот теперь все и прояснилось, это ж они тебя ищут, что бы Ироду отдать… И разом твою божью защиту проверяют.  И та, первая дивчина им оказалась не по зубам. Если тот парубок тебе по любви, борись, но если так просто, для потехи, уйди с дороги.  Но знай, он тут ни при чём, это всё его мать и тётка. Там   тягучий омут, и сможет выстоять только дюже сильна душа. Это не просто так, это испытание и главный урок от Создателя.  Самому парубку помощь и поддержка треба, иначе в «Преисподнюю» по делам кровным затянут.  В его роду ведьмы по женской линии натворили много дел, а он последыш его матери, и пойдёт на откуп за грехи всего рода. О, это страшно! Его ангел-хранитель за душу борется, и светлые силы призывает.
         Она подошла к окну, задёрнула ситцевые занавески, трижды перекрестила их, так же, как и входные двери.
         —  Бери молитвенник у образов, внятно читай. А я буду псалмы петь. И загоним всю эту нечисть в тар тартары.  Другой такой светлой души, как твоя, ангелу не найти.  А хвостатые и рогатые получат сполна, что с заданием не справились. Вечерком и соседки подтянутся, а вмести мы — великая сила!
Август 1971 год