Переходя черту

Нина Борисовна родилась в годы правления последнего российского императора. В юности она застала Первую мировую войну, три революции, Великий Октябрь, гражданскую войну. Великая Отечественная война отняла у нее мужа и сына с невесткой. На руках у нее остался единственный внук, Серёжа.
В мальчике Нина Борисовна души не чаяла. Она баловала его, угождала как могла. Стремилась, чтобы сирота не знал ни горестей, ни печалей. Серёжа рос, мужал. После окончания школы Серёжа решил жениться.
— Сережа, одумайся, — пыталась вразумить своего внука Нина Борисовна. — Зачем ты женишься, у тебя жизнь вся впереди.
— Бабушка, ты же знаешь, что мы с Катей давно любим друг друга, — объяснял юноша.
— Какая эта любовь, Серёжа, — сотый раз повторяла Нина Борисовна. — Вы с Катькой с первого класса учились вместе. Это просто дружба, привычка друг к другу. Ну и продолжали бы дружить дальше. А жениться-то зачем на ней?
— Катя, как и я, сирота, и мы любим друг друга.
— Вот, горе-то какое! — начинала причитать Нина Борисовна. — Я всю свою жизнь тебе отдала. После того как твою мать с отцом немецкая бомба погубила, с самых пелёнок тебя растила. Нужды ты у меня не знал. Тебе в институт надо идти учиться, а ты жениться вздумал.
— Успею ещё в институт поступить, никогда не поздно.
— Женишься, дети пойдут, — твердила старуха. — Уже не до учебы будет! Да и где вы жить собираетесь?
— Здесь будем жить, бабушка, — ответил Сергей. — С тобой.
— Да, где здесь жить-то семьей? — не унималась старуха. — Мне эту квартиру государство выделило в расчете только на нас двоих с тобой. Две комнатушки, одна другой меньше. Вдвоем ютимся здесь. Одна комнатка, в которой я живу, проходная. Кухня мизерная. Санузел совмещенный.
Сергей этих доводов не слушал. Женился он на Кате и привел её жить в квартиру своей бабушки. Нина Борисовна переехала в дальнюю комнату, в которой с детства жил Сережа. Она была просторнее и светлее. Не хотела старуха, чтобы Катя заняла лучшую комнату. В проходной комнате, в которой раньше жила сама, Нина Борисовна поместила молодых.
— Эта комната хоть и поменьше, но тоже уютная, — рассуждала Нина Борисовна. — Там комната угловая, я туда перееду. В ней Сережа вырос. А теперь здесь я буду век свой коротать.
Молодые и этому были рады и благодарили от всего сердца Нину Борисовну. Больше всего рада была Катя.
— Нина Борисовна, спасибо Вам, что поселили нас рядом с собой! — радовалась Катя. — Мы Вам во всем помогать будем! Да ведь, Сережа?!
— Конечно, бабушка, — весело подтвердил Сережа. — Ты ни в чем нужды не будешь знать!
— Ну поживем-увидим, — только и сказала Нина Борисовна.
Нина Борисовна с первых же дней жизни под одной крышей с Катей невзлюбила девушку. Она считала, что Катя может поломать жизнь её единственному и любимому внуку. Нина Борисовна стала подмечать недостатки во всем, что делала Катя.
— Так, ты что и борщ сварить толком не можешь? — строго отчитывала она девушку, когда та спрашивала у старухи совета. — Ты как мужа собираешься кормить? А рубашку как постирала ему вчера? Мне пришлось перестирывать за тобой. Сперва замочить надо было, пошоркать мылом воротник и рукава и снова замочить.
— Я научусь, Нина Борисовна, — оправдывалась девушка. — Обязательно всему научусь!
— Добрые девушки сперва научаются всему, а потом уж замуж выскакивают! — ворчала старуха.
— Ну вы же знаете, что у меня родителей не было, — чуть ли не плача, объясняла Катя. — Меня тетка-инвалид воспитывала.
— Ну, плохо воспитывала, — отчеканила Нина Борисовна.
Не проходило и дня, чтобы Нина Борисовна не попрекала молодую хозяйку. Много слёз выплакала Катя. Сергей не замечал того, как Катя страдает от укоров его бабушки. Но и Катя напрямую не смела жаловаться мужу на Нину Борисовну.
Бабушка Сережи втайне надеялась, что Катя и Сережа расстанутся также быстро, как и поженились. Но прошел год совместной их жизни и в семье молодых появилось пополнение. Катя родила девочку. Теперь недостаток средств на содержание семьи ощущался еще больше. Сергей забросил подготовку к поступлению в институт и помимо основной работы стал подрабатывать ночами. С работы он приходил сильно уставший и стразу валился спать. Катя крутилась по дому одна. Ночами не отходила от детской кроватки, а днем делала всю работу по дому.
— Ребенок-то всю ночь кричал, Катерина! — ругалась Нина Борисовна. — Ты почему унять его не можешь? Нина Борисовна не называла свою правнучку по имени.
— Нина Борисовна, у Сонечки зубки режутся.
— Какая же ты мать, если ребенка успокоить не можешь, — продолжала старуха. — Все ночи напролет только и слышно, как ребенок криком заливается. С вами сама все ночи не сплю. Ну о ребенке ты не думаешь, ну на меня, на старуху, тебе наплевать, так хоть о муже подумай! Он на двух работах работает, ему бы выспаться, дать отдохнуть. А тут только и слышно это «ИА-ИА-ИА», все ночи напролет. Это ж как мужа не любить так надо, чтобы его такими пытками пытать. Я уж не говорю, что толком накормить его не можешь, обстирать. Так хоть отдохнуть ему дай.
— Нина Борисовна, вы же видите, что я стараюсь, — начала плакать Катя. — Не могу же я разорваться.
— Плохо, Катерина, стараешься, плохо! — заключила Нина Борисовна. — Сережа уже который день в нестиранной рубашке на работу ходит. А тебе хоть бы что. За ребенком не следишь. Выпустила его на пол. Он везде лезет. В мою комнату забрался, скатерть с тумбочки на себя потянул и все вазы на пол упали. Это хорошо, что не на себя хоть уронил. Все обои ободрал. А ты их клеила, обои-то? Ведь на все готовенькое ты, Катерина, пришла, и так себя ведешь в чужом-то доме!
Катя снова зарыдала от обидных слов Нины Борисовны.
— Так, хватит с меня! — не успокаивалась Нина Борисовна. — Вот я беру мел и провожу линию, дальше которой ребенок твой не должен залезать.
— Но Сонечка и Серёжина дочь.
— Это мне не известно — закричала Нина Борисовна. — Я свечку не держала, и тебя не сторожила!
— Что Вы такое говорите, побойтесь Бога — взмолилась Катя.
— Бога ты вспомнила? — продолжала беситься старуха. — А когда ты жизнь Серёже ломала, ты о Боге вспоминала? Навязалась ты на нас, приблудная собачонка! Мы жили с Сережей, бед не знали. А тут ты нарисовалась. Загубила парня!
— Почему вы меня так ненавидите? — рыдала Катя.
— Да какая ненависть к тебе может быть, ничтожная твоя душа!
Нина Борисовна винила Катю в том, что ее любимый внук убивается на двух работах. При каждом разговоре со своим внуком она это подчеркивала.
— Я, Сережа, тебе говорила! — начинала зудеть старуха. — Предупреждала тебя, что твоя Катька тебе жизнь поломает. Разведись ты с ней пока она тебя не угробила. Она, стерва такая, этим ребенком тебя еще больше спутала по ногам и рукам. Ты робишь днями и ночами, а она дома палец о палец не ударит. Пока не скажешь ей, чтобы она сделала что-то по дому, не подскочит. Эх, ну и выбрал же ты себе жену! Ну, ты Серёжа не виноват. Это она, сиротинка эта, тебя так опутала.
— Бабушка, да что ты такое говоришь! — не сдержался Сергей. — Я тоже сирота!
— Я! — возмутилась Нина Борисовна. — Серёжа, я тебе и мать, и отец! Ты не сирота. Говорила же я тебе, что погубит она тебя, Серёжа. В институт не стал поступать, на двух работах убиваешься. Ну зачем тебе это всё? Разведись ты с ней. Ты молодой, вся жизнь у тебя впереди! Найдешь девушку получше, покраше да пообразованнее.
Шли дни, Нина Борисовна все чаще и чаще устраивала сцены. Она это делала уже при Сергее.
— Сергей! — строго говорила Нина Борисовна, подправляя мелом стертую линию. — Вы меня на тот свет точно отправите. Твоя жена совсем не следит за ребенком. Он опять ко мне в комнату залез и все книги разрисовал. Я же сказала твоей жене, чтобы она следила за тем, чтобы ребенок не перебирался за эту черту. Это моя жилплощадь, а там ваша. Я и так отдала вам всё. Уж, будьте любезны, оставить мне хоть последний угол!
— Бабушка, Сонечка ещё совсем маленькая! — пытался успокоить старуху Сергей. — Она же ребенок. Как можно за ним уследить?
— Знаешь, Серёжа, хорошая мать и хозяйка за всем уследить может и за ребёнком, и за мужем, и за домом. А ты посмотри, на себя. Пуговица у тебя на пиджаке уже месяц болтается, а твоей жене хоть бы что. На подоконниках пылюка слоем в палец толщиной лежит, а ей без разницы. Ребенок у нее за линию постоянно переползает, а ей наплевать!
Не жизнь, а мука была у Кати и Сергея. Сергей стал прикладываться к бутылке. Все чаще и чаще он стал приходить домой пьяным. Нина Борисовна и в этом стала обвинять Катю.
— Я так и знала, что испортишь ты парню жизнь! — бесилась старуха. — Как ни получка, он выпимший. А его понять можно. Когда в доме все хорошо, мужик в дом бежит. А когда в доме беспорядок, какой мужик домой пойдет с удовольствием?
— Нина Борисовна, я и сама вижу, что Сережа стал часто выпивать, — жаловалась Катя. — Он ползарплаты стал пропивать.
— А я тебе об чём толкую, — подбоченившись говорила Нина Борисовна. — Это ведь он из-за тебя запил! Эх, навязалась ты на нас. Унесла бы тебя со своим приплодом куда-нибудь нечистая сила. Да подальше от нас! Мы бы снова с Серёжей душа в душу зажили. Всё ты, Катерина, всё ты!
Внука своего Нина Борисовна как могла настраивала против Кати. И ей это стало удаваться.
— А что ничего нет пожрать в этом доме?! — закричал как-то Сергей, вернувшись домой в сильном подпитии.
— Сережа, я не успела приготовить, — оправдывалась Катя перед мужем. — Только с Сонечкой из поликлиники пришли. Ты же знаешь, что она болеет уже неделю.
— А ты что целый день делала? — закричал Сергей на свою жену. — Лежа на диване, своё пузо чесала? Он с размаха ударил Катю в лицо. Она не удержалась на ногах и рухнула на пол. Сонечка, испугавшись громко заплакала.
Нина Борисовна, молча посмотрев на упавшую Катю, медленно ушла в свою комнату.
Вскоре Сергей и Катя развелись. Нине Борисовне пришлось разменять свою двухкомнатную квартиру на две однокомнатные. Одну квартиру она предоставила Кате и Сонечке. Во второй квартире Нина Борисовна поселилась с Сергеем.
Сергей после развода стал пить еще больше. Об учебе он уже и не думал. Работы он менял часто. За пьянство его увольняли из многих мест. Жили они с Ниной Борисовной на её пенсию и на редкие заработки Сергея.
В один из вечеров Сергей пьяным завалился домой в обнимку с подвыпившей рыжеволосой женщиной.
— Бабушка, знакомься! — еле ворочая языком сказал Сергей. — Это Лариска, она теперь будет жить с нами!
— Здрасьте! — хохоча сказала Лариса.
— Здравствуйте! — изумленно ответила Нина Борисовна. — Сергей, что ты придумал?
— Тссс, бабуля, — оборвал Сергей Нину Борисовну на полуслове. — Лариска моя жена и будет жить здесь!
Лариска смеялась, широко раскрывая рот с ярко накрашенными губами.
Нина Борисовна не стала спорить с пьяным внуком, рассчитывая, что он проспится и одумается. А Лариска утром исчезнет из их дома.
Но ни на следующий день, ни через день Лариска не ушла. А стала жить и пьянствовать с Сергеем. Нина Борисовна еле сдерживалась, чтобы не начать скандал. Лариска чувствовала неприязнь к ней со стороны Нины Борисовны.
Как-то Сергей вышел из дома, чтобы сходить до магазина за очередной бутылкой. И Лариска с Ниной Борисовной остались наедине.
— Бабуля, я тебе не нравлюсь? — спросила Лариска, медленно выпуская изо рта струйку сигаретного дыма.
— Какая я тебе бабуля, лярва! — не выдержала Нина Борисовна.
— Ах, вот как мы заговорили?! — начала смеяться Лариска.
— Бесстыжая, чего ты здесь ошиваешься! — досадовала старуха. — Оставь Серёжу в покое!
— С чего это? — нагло заявила Лариска. — Мы с Сергеем поженимся и будем жить здесь!
— Чего ты придумываешь? — закричала Нина Борисовна. — Чтобы мой Сережа женился вот на такой как ты?
— А чем я хуже других? — Лариска положила свои ладони себе на грудь и крепко её сжала. — Все что мужикам надо, всё при мне.
— Тьфу, срамота!
— Ну, бабуля, я поняла, что мирно ты жить не желаешь!
— Уходи ты от нас, Христом Богом прошу!
— Ты что, старая, Бога вспомнила?! — нагло захохотала Лариска прямо перед лицом Нины Борисовны.
Старуха не выдержала наглости этой бесстыжей и разгульной женщины и влепила ей пощечину.
— Ах, ты, сволочь старая! — пришла в себя Лариска. — Ну, я тебе устрою. Не на ту нарвалась.
Тут послышался звук отрывающейся двери.
— Сергей, уйми свою бабку, — в истерике бросилась в коридор Лариска. — Она взбесилась совсем, хотела меня убить.
— Ах, ты дрянь такая, — следом за Лариской выбежала в коридор Нина Борисовна.
— Ты что, очумела! — заорал на Нину Борисовну Сергей. — А ну марш в свой угол!
— Серёжа, что ты?! — опешила Нина Борисовна. — Серёжа опомнись!
— Пошла вон, старая карга, — замахнулся он кулаком на старуху.
Лариска крепко прижималась к Сергею, изображая страх перед Ниной Борисовной. Украдкой от Сергея она улыбнулась и подмигнула старухе.
— Сережа, это же она всё….
— Ты оглохла, старая кляча! — продолжал кричать Сергей.
Нина Борисовна лежала в своей постели и тихо плакала. С кухни доносились пьяные разговоры, смех и крики. На следующий день Лариска взяла в руки мел и в присутствии Нины Борисовны и Сергея начала чертить на полу полосу.
— Вот, бабуля, это наша с Серёжкой половина квартиры, а это твоя! — смеясь, говорила Лариска, указывая на начерченную ей мелом границу. — И эту границу прошу не переходить!
Нина Борисовна подняла свои распухшие глаза на Сергея.
— Ты Лариску слышала, старая? — строго спросил Сергей. — Черту не переходи!
Нина Борисовна несколько дней не разговаривала с Сергеем и Лариской. Те, в свою очередь, продолжали свои пьяные застолья, не обращая внимания на старуху.
Однажды Сергей и Лариска, сидя в своей кровати ели дыню. Нина Борисовна лежала на своей постели отвернувшись лицом к стене.
— Бабуля, будешь дыню? — крикнул на всю комнату Сергей. Нина Борисовна только содрогнулась всем телом.
— Бабуля, иди дыню попробуй! — смеялась Лариска. — Так и быть, перейди черту!
— Оглохла, что ли? — крикнул снова Сергей. Нина Борисовна не отвечала.
— Ну и чёрт с тобой! — выругался Сергей, швырнув дынную корку в сторону своей бабушки.
Лариска, громко хохоча, сделала тоже самое. Обглодав еще кусок дыни, Сергей снова швырнул корку в противоположную сторону комнаты. Лариска старалась больше Сергея. Обкидав корками Нину Борисовну, они, допив очередную бутылку, улеглись спать.
Ночью Нина Борисовна поднялась с постели. Всю комнату наполнил храп Сергея и Лариски. Старуха в темноте пробралась на кухню. При тусклом свете фонарей, пробирающемся через оконный проем с улицы на кухню, Нина Борисовна, открыла дверцу шкафчика. Там она нашла стеклянный бутылёк с тремя горизонтальными рисками на его горлышке. Откупорив его, опрокинула содержание себе в горло.
Спустя несколько дней в палату, где лежала Нина Борисовна зашла женщина.
— Нина Борисовна, — женщина обхватила ладонь старухи своими тёплыми руками. — Не узнали меня? Это я, Катя.
Нина Борисовна молчала.
— Как же так, Нина Борисовна?! — плакала Катя. — После того как мы с Сергеем разошлись, я ничего не знала о том, как вы жили. Вы поправитесь, обязательно поправитесь. И я заберу Вас к себе. Сонечка очень скучает по Вам, по своей бабушке. Слышите, Нина Борисовна, вы будете жить с нами, со мной и Сонечкой. Только вы обязательно поправляйтесь. Прошу.
Нина Борисовна смотрела на Катю. Из ее глаз тихо выкатилась слеза. Старуха сжала руку Кати и пыталась что-то сказать, но не могла.
— Ну, всё, гражданочка, — послышался голос дежурной медсестры. — Прием окончен.
— Да-да, я ухожу, — обратилась Катя к медсестре.
— Нина Борисовна, я завтра приду, — она встала со своего места. — Я обязательно приду. Вы только поправляйтесь быстрее, обязательно поправляйтесь!
Нина Борисовна смотрела вслед уходящей Кати.
— Она поправится? — спросила Катя медсестру, идя рядом с ней по коридору.
— Сильный ожог пищевода и желудка, — заметила медсестра. — Если выкарабкается, то предстоит работа психиатру. Никто в здравом уме не решит выпить уксусную эссенцию. Сами понимаете.
— Я бы хотела, чтобы после выписки она жила у меня, — поясняла Катя. — Нина Борисовна бабушка моего бывшего мужа, прабабушка моей дочери Сонечки.
— Эти вопросы не решаю, — сухо пояснила медсестра, уходя в сторону. — До свидания.
— До свидания, — тиха произнесла Катя.
Утром следующего дня Катя узнала, что Нина Борисовна скончалась.