Дайте миру шанс Часть 3 Восьмой образец гл. 8

Бежать было неудобно. Жесткие балансаторы натирали, но она бежала, не заботясь о ногах, с трудом успевая за Джефом. Собственно, на это и ушел остаток ночи. Попутно она выяснила, что в городах бежать гораздо безопаснее, чем на открытой местности. За городами присутствовали чуть ли не все виды гибридов, причем неимоверных размеров, но правда, они их почти не замечали.

К запаху «бабушки» она очень быстро привыкла и почти не улавливала. Невероятно. Просто можно было пробежать почти рядом, и гибриды даже не поворачивали головы. Лорейн на месте военных уже бы давно обшарила эту местность, честное слово. Впрочем, кто их знает, может именно так и есть. Неспроста же план местности  довольно подробный.

Внезапно ее повело в сторону. Лишь спустя время она заметила, что на высоком балансаторе налипло какое-то скользкое существо. Мерзкое, трубчатое тело обвилось вокруг металлической поршневой пружины и мешало бежать. Она попыталась стряхнуть его, оторвав балансатор от земли, но заметила, что только помогла существу больше, чем наполовину вылезти из земли и обвиться вокруг. Она потянула свою большую, в крабах, похожую на клешню руку, и попыталась ущипнуть его. Существо не отреагировало, это показалось Лорейн странным. Что за зверь такой? Но когда она перешагнула через него, пара яростных  глаз взглянула на нее, и Лорейн непроизвольно заорала.

Мгновенно рядом возникла долговязая тень Джефа, и его балансаторы стали сбивать гибрида с ее ноги. В сумрачном свете лишь тускло отсвечивали фосфоресцирующие глаза гибрида-червя. Бледное, сероватое тело  подвижно юркнуло в земляную нору и исчезло.

- Успокойся. Червеобразные не самые опасные, - гаркнул Джеф и огляделся.

- Я понимаю птицы, рыбы, но черви? Зачем? – Лорейн наклонилась, переводя дыхание и восстанавливая силы.

- Кому-то не давала покоя их способность к регенерации. Только как он тебя нашел… - Джеф обнюхал воздух, как бы что-то улавливая, и вдруг рявкнул в ее сторону, - у тебя кожа не повреждена?

Лорейн неловко попятилась, в конце концов, им надо торопиться:
- С чего ты взял?

Он хмыкнул, и с недовольством произнес:
- Ты не умеешь врать. Живо садись и показывай.

Она медленно и неохотно села, сняла громоздкие балансаторы, компрессионные чулки. Холодно и внимательно он осмотрел мозоли, рот сжался в недовольную прямую линию.
- Хорошо, что не успела растереть их до крови, - сдержанно произнес он, наклеивая пластырный эпидермис.

Встав, Джеф поколебался секунду, и произнес сиплым голосом:
- Придется сделать привал. Коже нужно двадцать минут, чтобы прирасти.

- Здесь безопасно, - добавил он, заметив, что Лорейн настороженно смотрит на него, - мягкотелому мы хорошо наподдали.

- Я подумала, что это такая мелочь, - пробормотала она и достала из рюкзака термическое одеяло, термос и пищевые капсулы.

Джеф укутал ее одеялом, уселся рядом.
- Эта мелочь могла стоить тебе жизни. Кто тебя инструктировал, когда отпускал за стену? Тут даже краснеть и бледнеть нельзя, не то, что царапаться и натирать мозоли.

- Гибриды реагируют на кровь, мне так говорили. Разве нет? – удивилась она. Джеф с откровенной усмешкой разглядывал ее:

- Гибриды не акулы. Они реагируют на любое, даже микроскопическое повреждение кожи. У гибридов обострены органы чувств и они чувствуют сбои в ее работе, как бактерии и вирусы, атакующие рану. Кожа – уникальная структура. Наша лакмусовая бумажка. Она бережет нас как от внешних неблагоприятных факторов, так и от внутренних. Температура, пыль, воздух, вода, солнце, даже наше настроение нас бы убили, не будь ее. Самое уникальное, ее частицы самостоятельные. Это единое звено состоит из множества мелких, легко замещающихся. Вот если бы от одного мозоля у тебя ныло бы все тело, ты бы по-другому себя вела.

 Было неловко и досадно, она ведь провела за стеной столько времени, но даже такой мелочи не узнала о гибридах. Она озадачилась вопросом.

- у Шона кожа слазила большими кусками, а Майкл однажды содрал ее с него почти полностью, и он выжил. Я не видела такого у других гибридов. У него гены земноводных, значит он превратился в змею полностью?

- Как раз наоборот, - Джеф запил пищевую капсулу из термоса, -   мутогены обработали все клетки и подчинили их, и только кожа еще считала их инородным телом. Его кожа таким образом сопротивлялась. Как твой мозоль – это реакция на раздражение. Кожа будет шелушиться, уплотняться, волдыриться, слазить, даже дышать будет на пределе своих возможностей, отмирать кусками, но до последнего защищать своего владельца.

Лорейн беспокойно покачала головой, ей снова стало не по себе, как совсем недавно, когда червеобразный гибрид карабкался по баласатору.

- Ученые создали кожу, непробиваемую пулями, кожу-резинку, кожу – колючку, кожу-хамелеон, хитиновую кожу, но все они гуляют сейчас где-то здесь за стеной, посреди зверья. Довести эксперимент до абсурда – это может только человек, пытаясь доказать, что он Бог.

Джеф покачал головой, вздохнул:
- Человек неповторим, каждая клетка, каждый орган, все его структуры и системы уникальны по-своему. Что бы мы не создали, мы не превзойдем его. Человек прост и сложен одновременно. Как нет ничего важнее воды – все остальное, лишь ее производные. Сытнее хлеба – все остальное лишь тешит язык, но кормит – только он. Чтоб это понять, не надо быть богом. Ложные цели, ложные идеалы – вот беда человечества. А совсем не слабость и несовершенство, а тем более, мифическое зло. Сколько будет человечество гоняться за злом, столько оно и будет процветать.

- Ты не прав, что зло – это миф. Оно существует. Как черное и белое, как свет и тьма. Всегда есть противовес. Добро –зло, - медленно произнесла Лорейн.
Джеф посмотрел вдаль, туда, где за корявыми деревьями поднималось такое же размытое, точно корявое, солнце.

- Я поспорю, белый – это сочетание спектра всех цветов, а черный – отсутствие света. Нет ничего чисто черного и чисто белого, кроме нефильтрованного солнечного света и глубины черной дыры. Тьма – это как раз отсутствие света, а не противоположность ему. Вот ты. Ты же встретилась со злом. Так почему у тебя поменялось о нем мнение?

Через секунду она взглянула туда – же, но яркий свет взошедшего из-за горизонта солнца уже ничего не позволил увидеть.
- Не поменялось. Я просто хочу разобраться.

- Ты решила разобраться в том, что и так тебе понятно, - с чувством перебил Джеф.

- Надо досконально установить, почему это случилось. Чтобы уберечь человечество от последующих ошибок. Убеждать людей нужно не вымыслами и догадками, а фактами, которые мы сможем потом им предъявить. Не дойдем мы, за нами дойдут другие. У истории человечества не должно быть белых пятен.

Лорейн затаила дыхание, и поймала себя на том, что пристально смотрит на восходящее солнце, смотрит до слепоты и у нее слезятся глаза.

Джеф нахмурился:
- А разве это важно? Разве важно почему это случилось? И не надо мне толкать длинную речь про причины и следствия, про опыт, про выводы. Никаких выводов человек не делает, пока это не коснется его самого. Сколько было войн? А преступников? А тиранов и деспотов? Лживых и продажных правителей? Порабощения, угнетения, насилия? Это какие выводы надо было сделать? А? Какую такую работу над ошибками, что мы от гильотины дошли до ядерной бомбы? От самоубийства до эвтаназии? От человека к зверю? Я так тебе скажу -  никаких выводов или очень искаженные. То, что каждый норовит порыться в причинах и рождают такие последствия. Это все-равно, что ковыряться в заживающей ране, заносим все больше и больше инфекции и доводим ее до гангрены.

Как можно было всего за минуту обесценить все ее годы работы:
- Кто владеет информацией, владеет миром.
 
Он мгновенно стал пунцовым:
- Информация забирает время, а значит, жизнь. Человек часа не может прожить, чтобы не влезть в какую-нибудь информацию. От кулинарного рецепта до мировых событий. Лезет, как муха на навоз. Кто его главные друзья? Сплетни и разговоры. Не может сам с собой ни часа побыть. Скучно ему, неинтересно. Погоня за правдой, это всего лишь любопытство. Сколько ты создала себе проблем из-за твоего любопытства? А сколько человек убили, посчитала?

Лорейн попросила прощения, замолчала и начала думать, в чем же ее вина. Она не попала к гибриду нарочно, просто так вышло. Да, она без спросу рылась в его вещах, бумагах. А что ей еще было делать все это долгое ужасное время? Не могла вспомнить, было ли такое время, когда она чувствовала себя уверенно и спокойно. Если разобраться, все происходило само собой и от нее не зависело. Стало очевидно, что Джеф не особо заинтересован в цели их экспедиции. У него какие-то другие, свои планы.

- Почему, тогда, ты пошел со мной? – прошептала Лорейн.

- Мне уже нечего терять, - неожиданно быстро ответил он.

- А как же Белинда?
 
Вопрос был довольно бестактным. Она поняла это по тому, что Джеф отвернулся, и замолчал. Он молчал так долго, что Лорейн уже посчитала, что зашла со своими намеками слишком далеко и вдруг он без вступления начал.

- Когда построили стену, там, за ней, еще оставались люди. Много. Очень много. Они кричали о помощи. По телефонам, видеосвязи, радио. Добровольцев стали звать в ополчение. Тех, кто хоть частично сможет вывести людей. Самых отчаянных и смелых. Тогда тут было не пройти. Надо было идти по трупам. По такому зловонию, что многие теряли сознание. Думали, что страх завладел сердцами и никто не откликнется. Но такие, к удивлению, нашлись. Молодые, юркие, бесстрашные.

Кто-то ходил только по окраинам, мне посчастливилось добраться почти вглубь территории. Я собрал 15 человек, а она….  Я нашел ее последней. Нашел по глазам. Выдали ее в темноте. Она пряталась в вытяжных шахтах крупного супермаркета. Она была, как дикий зверек – маленькая, чумазая, недоверчивая. Пришлось повозиться, чтобы вытащить ее оттуда, пару раз она меня даже укусила. По светлому мы не успели добраться до стены, и заночевали в подвале какого-то полуразрушенного многоэтажного дома.

Какое-то ненормальное стечение обстоятельств. Гибриды нас учуяли.  Стали прыгать по перекрытиям. Одна из балок рухнула и придавила меня.  Она убежала первой. Я тогда думал, что все погибли. Я ведь все видел. Как они убивали и насиловали. Терял сознание и снова видел. К счастью, меня придавило так, что гибриды не могли ко мне подобраться. Меня обнаружили по маяку и через пятнадцать суток вытащили оттуда. Больше я ее не видел, но запомнил навсегда. Бывает, видишь человека каждый день, а попросят вспомнить – не можешь, я же ее видел всего день, а помню всю жизнь.

Неясно у ставясь на него, Лорейн произнесла.
- Сил сказать ей правду тебе не хватило.

Джеф сердито пробурчал:
- Не думал, что и она меня вспомнит. Столько времени прошло.

Лорейн дождалась, когда Джеф умолк, и закончила:
- Ты солгал ей.

Джеф хотел что-то возразить, но Лорейн продолжила:
- Ты бы никогда так же не поступил.

Что-то необратимо изменилось в его взгляде, но он промолчал.