HEAL. Глава 5. La Moreneta

Предыдущая глава: http://proza.ru/2024/07/20/74

---
Commit: b92a5c6de13cbd9bd8e241eeb72666963b7b9de9

Дата: 19 сентября 2025 г. 0:21:10 (MSK)
----
# TIM_BRC_005

**Глава 5. La Moreneta**

*- Краткая биография Сальвиа - Появление важных лиц - мы, Ньевес и Монсеррат - Мы приняты? -*

---

Все мутные реки событий, протекающие сквозь нашу жизнь, берут своё начало из прозрачных, словно слёзы, родников детства. Алехандро Доминиго Сальвиа родился в Барселоне. В детстве на сознание Алехандро повлиял инцидент с любимой собакой. Проносившийся мимо их дома в Саррия-Сант-Жерваси автомобиль сбил пса, оставив несчастное животное без задних лап. Мальчик решил во что бы то ни стало вернуть собаке возможность полноценно двигаться. Во имя этой идеи он научился паять электронику, программировать микроконтроллеры, резать газовой горелкой железо, фрезеровать на станках с числовым управлением. Он бросился в медицину, спускал все свои карманные деньги на учебники, справочники, электронные компоненты и сервоприводы. Ходил голодным в школу, ибо на песеты для завтрака, получаемыми им от не бедных родителей, он покупал алюминий, стальные профили, гидравлические шланги, пасики и шестерни. Продавцы из местных магазинов радиоэлектроники уже не удивлялись худенькому и задумчивому покупателю, проводившему часы возле витрин, выискивая конденсаторы нужной ёмкости. А когда он входил в двери магазина, тут же грустно качали головами, отвечая на его немой вопрос: "нет, не завезли ещё". Алехандро учился в престижной школе, где преподавали учителя из Великобритании. Холёные руки его одноклассников сильно контрастировали с его вечно замотанными в бинты руками и обклеенными пластырями пальцами. Одержимый идеей спасения пса, мальчик светился счастьем и внимательно слушал каждый урок, стремясь выжать из него как можно больше полезной информации во благо собственного проекта. Пёс умер. В отцовском гараже их дома так и остался стоять верстак, на котором Алехандро разложил приводы, узлы и агрегаты разработанного собственными силами и умением протеза для несчастной собаки. Он просто не успел. В тисках блестела зажатая, не завершённая шестерёнка из алюминия. На алюминиевой пыли, покрывавшей стол, отпечатались маленькие круги разводов от капавших на неё слёз подростка.

С тех пор он больше не заходил в гараж. Крохотная, как нить накаливания лампочки фонарика, идея, в которую он верил, и которую он так хотел реализовать, вспыхнула ярким светом и погасла. Пёс забрал с собой часть его души, оставив мальчика в мрачной реальности. Он отправился по стопам своего отца-математика, преподававшего в расположенном неподалёку от их дома Университете. К концу учёбы в международной школе Алехандро имел уже диплом бакалавра, освоил в совершенстве английский язык и несколько университетских программ. Цифровая электроника и вычислительные технологии постепенно наполняли пустоту его сердца. Он стоял на пороге IT-революции. Перед ним распахнулись все доступные на тот момент двери, а воздух глобализма пьянил и тащил его вперёд под музыку из песни "Y.M.C.A.". Едва окончив школу, он получает стипендию Брайана Кэмерона (Impact, довольно серьёзное финансовое подспорье для бывшего школьника), а вместе с ним - золотой пригласительный билет в Массачусетский технологический институт. Конечно, это был не "золотой", и не "билет". Это было нечто большее - визитная карточка Марка Райберта. Алехандро даже не раздумывает. Он прекрасно понимает, что *там* куётся что-то новое, не вполне ещё осознанное обществом. И он, *там*, на острие только зарождающихся технологических решений, предвосхищающих будущие прорывы в квантовых вычислениях и нейронных сетях, сможет принести максимальную пользу всему миру.

В Бостоне судьба сводит Алехандро с кучкой таких же гиков - талантов вычислительной математики и программирования. Он участвует в разнообразных проектах и старт-апах под крылом Массачусетского технологического института (MIT), самым известным из которых впоследствии станет "Лег Лаб" - будущая компания "Бостон Дайнэмикс", ныне известная на весь мир своими роботами - собаками. Двадцатилетний Сальвиа принимает самое активное участие в проектах лаборатории Райберта, приобретает громаднейший опыт и должность при лаборатории, что обеспечившие ему весьма неплохой старт. Но у юноши начинают проявляться и способности привлекать инвестиции, и это не могли заметить спонсоры Райберта, среди которых оказались весьма специфические личности. Не Марк лично, кто-то из его друзей и компаньонов ввёл Алехандро в закрытый студенческий клуб, собиравший под своей крышей "не простых" детей. Там он познакомился с талантливым юным Беном Аксельродом, внуком Дэниела Теллепа, тогдашнего главы Lockheed. Технический ум, коммерческая жилка и обаяние каталонца помогли ему обрасти связями и в MIT, и в Пало-Альто, и даже в Вашингтоне. Он умел рисковать, умел разговаривать с высокими людьми, он не боялся никого и ничего. Его смелые проекты интересовали всех и никогда не испытывали недостатка в финансировании. И вот, будучи готовым открыть свою собственную научно-исследовательскую лабораторию (и даже собственный старт-ап, дело шло именно к этому), он, доктор технических наук (EngScD), получает приглашение в каталонский Политех.

Родной солнечный город, искрясь брызгами волн Балеарского моря и переливаясь цветной мозаикой, звал своего блудного сына обратно, обещая хорошую должность профессора открывшейся недавно кафедры искусственного интеллекта. Молодой Сальвиа (ему немного больше тридцати) возвращается в Барселону, получает собственную группу IDEAI в Каталонском Политехническом университете, и с упоением приступает к созданию своего самого великого творения - суперкомпьютера "Mare Nostrum". В переводе с латыни - "Наше море". Так называли Средиземное море ещё Древние римляне, а Сальвиа по праву считал себя их потомком. Он гордился своим благородным римским носом, делавшим его лицо мужественным и красивым. Подобно древнеримским императорам, он гордо держал свою спину; внешностью и статью сразу привлекал к себе внимание как студентов, так и других учёных Университета. Роботизированные конечности механических "собак" Райберта ещё долго снились ему, перемежаясь с кошмарами отрочества. Но уже всё реже и реже.

В информационные технологии не входят. В них прорастают. Алехандро прорастал в свой проект подобно растению, развивающему свою корневую систему в глубине плодородного слоя почвы. "Mare Nostrum", великолепное творение инженеров, превратилось для профессора в новый дом, в новую Вселенную, в новое вместилище его идей и идей его учеников. К Сальвиа потекли заказы из Европы и США. Пригодились связи в структурах Госдепа, всплыли старые знакомые по бостонским клубам. Американцы не жадничали, власти же Испании радостно потирали руки: развитием дорогостоящей инфраструктуры суперкомпьютера занимались американские и европейские корпорации под протекцией высших чиновников Евросоюза, что снимало с королевства всякую ответственность за финансовую и прочие составляющие. Денежные потоки не особо напрягали местную казну, тонким, но внушительным слоем оседая в карманах испанских чиновников. Иными словами, довольны были все. Особый доход стали приносить военные проекты Пентагона и DARPA, как, например, интеллектуальная система раннего обнаружения баллистических ракет. Деньги на такие сомнительные решения, очевидно, предназначенные для войны, шли на переоснащение "Мары" и содержание научной группы профессора. Он брал в работу всё, что приносило хорошую прибыль или лицензионные отчисления, а вопросов этики предпочитал не касаться, полагая, что его благие глобальные помыслы окупят то зло, которое может принести с собой оружие США или Альянса. Его команда ни в чём не нуждалась и занималась лишь одним - нагружала научной работой вычислительные узлы (так называемые ноды) суперкомпьютера. Ни один из членов его команды даже не задумывался над тем, что в загруженных кластерах их суперкомпьютер обсчитывает задачи, связанные с уничтожением людей. Они, безусловно, считали себя вне политики, ведь они занимаются исключительно наукой! Инвесторы в накладе не оставались. Сальвиа оказался удобным и надёжным подрядчиком. Несмотря на свою силу духа и способность договариваться, он оказался не в состоянии противиться мощи финансовых воротил этого мира. В Университет зашли и больше не выходили оттуда "Интел", "Энвидиа", "Майкрософт", а также многие другие крупные фишки мирового IT-рынка. Сальвиа всё больше замечал, что самых лучших студентов-электронщиков эти монстры пожирали ещё при выходе из дверей Университета, с ещё не остывшими принтерными отпечатками на бланках дипломов. Это его злило. Университет оставался крупнейшим в стране, и одним из крупнейших в Европе, но всегда существовали внешние силы, выуживающие драгоценные камни из каждого выпуска. Те самые камни, которые Сальвиа так хотел оставить себе. Однажды, когда американская корпорация перехватила очередной такой талант, профессор не выдержал и пришёл к ректору с вопросом, почему сторонние коммерческие организации нагло вмешиваются в учебный процесс. На что получил ответ, что пока EuroHPC[1] спонсирует "Море", ему, Сальвиа, лучше бы заткнуться и заниматься прямыми обязанностями. Крупнейший поставщик компонентов суперкомпьютера, французская корпорация "Atos", погряз в долгах, и его кредиторы требовали своё через активы. Сальвиа затаил обиду. Он прекрасно понимал, что именно щедрое американское и европейское финансирование позволяет его детищу существовать и развиваться. Вместо борьбы, он закрыл глаза и платил по счетам своим кредиторам. Не деньгами, нет. Корпорациям не нужны деньги, в моменте доллары - это всего лишь бумага. Им нужны души, способные эти деньги приносить. Утечка специалистов продолжилась.

В начале 10-х годов, когда стали набирать популярность нейросети, и когда в двенадцатом году свёрточная нейронная сеть AlexNet[2] совершила прорыв в тестовой классификации ImageNet[3], показав всему миру перспективность нейронных сетей и потенциально новое IT-"золото", Сальвиа собрал серьёзную команду разработчиков искусственного интеллекта, ставшую костяком IDEAI. Собственно говоря, искусственным интеллектом занимались в Университете и до этого, но именно сейчас появилась возможность испытать на высокопроизводительном кластере, набитым инструментами машинного обучения, те научные наработки, которые считались чистой теорией. Многослойные персептроны, рисовавшиеся до этого только лишь на демонстрационных плакатах, вдруг ожили, закрутились, завертелись в вычислительных узлах суперкомпьютера. А в юной, смуглой каталонке с тонким станом, совершенно случайно зашедшей на его лекцию, Сальвиа не мог распознать тогда своего будущего ведущего сотрудника и руководителя самого дорогостоящего проекта, какой вообще существовал в Европе, да и, в общем-то, во всём мире.

Путь к признанию оказался долгим. Судьба самого дорогого проекта Испании шла неровной и сложной дорогой пятнадцать лет. Он финансировался за счёт средств, выделенных европейской организацией EuroHPC, а также за счёт привлечение государственных и частных инвестиций Испании, Турции и Португалии. Её первые версии на "блейдах"[4], коих собрали две с половиной тысячи нод, уже тогда составляла серьёзную конкуренцию мировым вычислительным кластерам и входила в TOP500[5], да и не на самых последних местах. Когда хорошо известный вендор из США поставил в Университет оборудование на двести миллионов долларов, даже самый прокуренный скептик из Евросоюза уже не сомневался в утилитарности "Нашего моря". Третья версия в совокупности своей обладала почти пятидесятью тысячами физических вычислительных ядер "интел сэнди бридж" и "ксеон фай" [6]. "Море" всасывало огромные деньги, его "одевали" во всё новое корпорации "Интел", "Эвиден" со своей платформой, "Энвидиа", "Леново"; стеклянный куб Торре Жирона сверкал и переливался блеском светодиодных огней новейших "сапфиров"[7] и "грейсов"[8]. Четвёртая версия давала полную скорость свыше тринадцати петафлопс, пятую же планировалось вывести за двести петафлопс! Учёные всей Европы запускали в ней свои математические модели изменения планетарного климата или термоядерных реакций. Но Сальвиа уже захватила идея создания крупнейшей и эффективнейшей нейронной сети, без каких-либо мировых аналогов или альтернатив. Полноценный мультимодальный искусственный интеллект, совмещающий мощь лучших моделей с высокопроизводительным машинным обучением. Он инициировал выделение GPU-раздела в отдельную подсистему для оптимизации нейросетевых вычислений, ставшую в конечном счёте третьей кластерной системой по производительности в Европе, и восьмой в мире. В тот самый момент, когда мир охватила паника вируса SARS-COV-2, пресловутого "ковида", когда в переполненных больницах Барселоны сгорали от перегрузок провода аппаратов ИВЛ[9], подаренных Испании щедрой Россией, к нему в здание NX2 постучались.

С Беном Аксельродом у Алехандро сложились довольно тёплые отношения, ещё тогда, со времён бостонского клуба. Бен, тогда ещё будучи только студентом Беркли, сразу нашёл с суровым каталонцем общий язык. Им всегда было о чём поговорить. Алехандро давно приглашал Бена к себе в Университет, похвастать своим творением. И тот, наконец, прилетел. Причём, поехал сразу из Эль Прата сюда, в Лес Кортс, а не в гостиницу, чем удивил Сальвиа.

"К чему такая срочность, интересно?" - подумал ещё профессор, - "Пять лет просидел в своей конуре, в Пало-Альто, а тут вдруг решил сразу сюда? Позагорать он хочет! Будто ему калифорнийского солнца мало!"

Бен приехал не один. С ним в NX2 вошли три человека. Трое абсолютно невзрачных мужчин средних лет, в костюмах разных оттенков серого. Сам же Аксельрод прибыл в бермудах и футболке с логотипом своей конторы, разрабатывающей роботов. Несмотря на то, что он был лет на пять моложе Сальвиа, выглядел Бен неряшливо, в очках, с коротко стриженной, с проплешиной, головой и с щетиной в духе Стива Джобса на овальном еврейском лице. Алехандро, как всегда, одетый безупречно, встретил его в приёмной своего рабочего кабинета, куда распорядился занести кофе и шампанское.

- Ола, дружище! - воскликнул он, хлопая Бена по плечу, - Сколько лет! Как добрался? 
- Ужасно, Алехандро! - тот тоже тепло поприветствовал профессора, - Ты поседел, о чёрт! Я пролетел полмира! Не думай, что я летел только лишь к тебе. Не только! Себе сделал отпуск. После стольких лет безвылазной работы! Мне всё везде интересно! Но лететь из Калифорнии сюда - просто ад! Опять эта забастовка авиадиспетчеров в Нью-Йорке! Неприятно это всё. Прости, я хочу представить моих спутников, они тоже из Штатов. И, Сальвиа, заранее предупреждаю: это не простые люди. Когда они узнали, что я хочу тебя посетить, то загорелись со мной поехать. Ты сейчас поймёшь всё. 

Он представил всех троих. Чутьё Сальвиа не обмануло. Аксельрод это - был лишь предлог. Сам Бенни будет валяться в Барселонетте, пьяный под пальмой. Суть его прилёта стояла напротив профессора, в виде троих хлыщей в дорогих пиджаках с запонками.

- Мистер Корнелл, - Бен принялся представлять их по очереди, - департамент здравоохранения США. Мистер Джей Смит, он прилетел из Нью-Йорка, коммерческий директор компании "Пфайзер". И, мой хороший знакомый из Кембриджа, мистер Оливер. Он руководитель отдела преспективных исследований "Астра Зенека".

- Профессор Алехандро Сальвиа, к вашим услугам, - сухо ответил профессор, пожав каждому руку, - я, кажется, понял, господа, о чём пойдёт речь. Это как в логической задачке "Найди лишнего". Мне кажется, ты лишний, Бенни!

Бен засмеялся. 
- Совершенно верно, Алехандро. Моё дело - роботы, а ты... В общем, твои технологии заинтересовали этих ребят, и каждый из них - серьёзный человек в своей области. Я здесь просто поприсутствую. У них есть интересная идея. Одна на троих.

- Что-ж, садитесь господа, - когда речь шла о работе, римское лицо Алехандро становилось напряжённым, будто каменным, - я с удовольствием выслушаю вашу идею. Тем более что мне сейчас, как никогда, нужны свежие идеи. Мы построили мощную штуку. Я ещё покажу вам её сегодня, чтобы вы понимали тот объём работ, который я проделал. Но есть нюанс. Делать суперкомпьютер и не нагружать его работой - всё равно, что делать атомную электростанцию и не загружать в неё топливные элементы. Деньги на ветер. Понимаете меня? Бенни, не стесняйся, угощайся шампанским. Если хочешь - можно что-нибудь покрепче. Вы тоже, господа... 
- Сальвиа, с тобой мы выпьем отдельно! - воскликнул Бен. Алехандро хитро подмигнул ему глазом. Второй его глаз сканировал гостей. 
- Благодарю, профессор. Я бы выпил чашечку кофе, - мистер Корнелл взял поднял миниатюрную чашку с подноса. Сальвиа сразу определил, что он в этой компании за старшего и уполномочен строить диалог. 
- Кофе - прекрасное изобретение человечества, - произнёс он, - однако, к сожалению, кофе не является ни лекарством, ни вакциной. И, тем не менее, он способствует работе мозга, тем самым, стимулируя появление интересных идей, помогающих людям справляться с вызовом природы. Пейте, мистер Корнелл. Мой кофе так же хорош, как мои идеи. 
- Благодарю, профессор, - повторил Корнелл, - мы не могли пройти мимо вашего имени, когда Бенджамин обмолвился, что летит к вам. Действительно, в центре Европы создан выдающийся цифровой мозг. Я, мы все, мы выражаем восхищение и уважение к вашей работе. Как вы верно заметили, вам нужны идеи. У нас не просто идеи. У нас - бизнес-план. От вас требуется лишь выслушать его. И, если вы согласитесь, то - помощь в его реализации. "Маре Нострум" будет не просто дата-центром, проедающим деньги королевства. Море станет живым организмом, вольётся в океан вычислений. Ведь вы хотели всю жизнь построить нечто подобное? Что спасёт не одного человека, а, возможно, целое человечество? 
- Я собаку спасти не мог, а вы - человечество, - усмехнулся в усы Сальвиа. Он не любил вспоминать пережитое в детстве, особенно всуе. Это были святые, исподние воспоминания, которыми он сильно дорожил. Но в этот раз он решил объясниться, ибо Корнелл задел больную рану. 
- Профессор, не надо скромничать, - вмешался Джей Смит, - вам доверили достаточно сложный и дорогостоящий проект, и вы его смогли реализовать просто блестяще! Это открывает для вас очень серьёзные перспективы. Мы предлагаем вам новый уникальный проект. Проект, использующий ваш суперкомпьютер на максимуме возможностей. Если получится, вы, как сказал господин Корнелл, сможете с уверенностью сказать, что спасли миллионы людей. Вы знаете, сколько умерло человек от SARS-COV-2? 
- Предполагаю... 
- Миллион в США, почти сто тысяч - в Испании. Всего же умерло порядка шести миллионов, а заразилось в сто раз больше. Я думаю, будет миллиард. Каждый седьмой житель Земли носит в своём организме сувенир - нуклеиновые нити этой мерзости! 
- Не называйте мерзостью то, что создано природой, - улыбнулся Сальвиа, - вам ли не знать это, господин "Пфайзер". Поздравляю! Вы победили этот вирус. И штаммы. Люди счастливы, люди спасены. Что вы ещё хотите? 
- Природой? Ну-ну, - промычал Смит, - вы не понимаете, профессор. Это уже не природа. Это - биоинжениринг. Биохакинг, если хотите. В последовательности РНК вируса обнаружены искусственные фрагменты, выполненные при помощи CRISPR/Cas9, тех самых "криспр-ножниц". Это засекреченная информация, которую мы имеем благодаря мистеру Корнеллу. Если вы хотите... 
- Если вы хотите, я могу лично вам её передать, - перебил его Корнелл, - и ответить на ваши вопросы. Кто это сделал? Хороший вопрос, профессор. Я не думаю, что имеет смысл отвечать на него. Вам, как учёному, должно бить интересно "как", а не "почему". 
- Это ведь не Штаты, правильно? 
- Ну-у, Штаты - не Штаты... Профессор, если я отвечу на этот вопрос, ничего ведь не изменится? Проблема заключается в том, что если однажды такую штуку сделали, то такую штуку сделают ещё раз.

Он поставил чашечку с кофе на стол и жестом пригласил Сальвиа склониться. Тот наклонился поближе, и Корнелл зашептал: 
- Тогда, в Ухани, *они* очень сильно перепугались. А знаете, почему перепугались? Потому что не знали, откуда это дерьмо у них появилось. На этот вопрос я вам не отвечу. Кто-то специально всё это подстроил, причём сделал этот вирус, как нарочно, довольно топорно и просто. Может быть поэтому "Гамалеи" быстро разработали векторные вакцины. Решение у них уже было, русские лишь скорректировали параметры. Им повезло с белками, достаточно быстро разобрались, как блокировать спайки. Хоть и топорная, но дрянь получилась редкостная! Мы тоже не сидели на месте, у нас тоже были решения. Поэтому мы не можем сказать уверенно, что русские что-то знали и готовились. Они, сволочи, всегда к чему-то готовы. Мы - тоже. 
- Русская вакцина просто оказалась лучше? 
- Профессор, дело не в том, что лучше, а что - хуже. Статистическая погрешность. Мы спасли сотни тысяч людей. Конечно, кто-то будет недоволен. "Спутником" кто-то тоже недоволен. Это - геополитика, профессор. Она начинается в тот самый момент, когда заканчивается наука. 

Сальвиа понимающе кивнул.

- Важно сделать выводы, профессор, - продолжил вместо Корнелла мистер Оливер, - а выводы заключаются в том, что белковую структуру вируса SARS-COV-2 намеренно создали с уязвимостями, позволяющими их проанализировать и заблокировать распространение штамма. Даже если он будет мутировать, он мутирует в определённых пределах, а значит, можно рассчитать, через сколько времени штамм станет не опасным, а организм выработает иммунитет. В конце концов, задача вируса - не убить всех людей, а найти форму, при которой он будет максимально жизнеспособным. Но есть оговорка. Это задача вируса, созданного *природой*. Искусственно созданный вирус, с помощью белковых "ножниц" или управляемого фолдинга, не важно, он может не иметь таких задач. Можно развить идею спайковых белков в сторону полного безумия. Понимаете, о чём я говорю? 
- Безумия? Какому безумцу это всё нужно? 
- А такому, - ответил Корнелл, - у кого полностью отсутствуют какие-либо моральные ограничения. И это - не человек, не компания. Не корпорация. Только государство с его ресурсами способно такое творить. 
- Кто же его сотворил? - Сальвиа прищурился, усы приподнялись вверх. 
- Мы не знаем, - спокойно ответил Корнелл, - моё мнение, что тут не было какого-то определённого вектора. Это и пугает нас, профессор. Как раз в этом и заключается опасность. Этот вирус - эксперимент неизвестной лаборатории, и мы ничего про неё не знаем. Никто не знает. Ни китайцы, ни русские. Но дело не в этом. В наших руках - возможность предотвращать появление таких вирусов. 
- Анализируя SARS-COV-2, - подхватил эстафету Оливер, пока Корнелл пил из кофейной чашки, - мы определили, каким образом работают спайковые белки, какова их роли и как можно им противостоять. Это произошло не сразу, у нас просто ещё не было нужных инструментов. Они появлялись по ходу этой пандемии. Мы шли наощупь, как и все, и русские, и китайцы. Результатом стали вакцины. Следующая атака может быть связана с вирусом более сложного вида, с гораздо более продвинутыми белками, с другой их пространственной формой, и так далее. Одни из нас ищут потенциальную угрозу новой пандемии среди людей. Спецслужбы, например. Другие - ищут решения, которые помогут защититься от таких угроз. Вообразите, профессор, нейросеть, способную понимать принципы функционирования вируса ещё до того, как этот вирус попал в тело человека. Способную потому, что она знает всё о белках и работе человеческого иммунитета! Это будет - волшебная пилюля от любых вирусов, абсолютно. 

Профессор засмеялся.

- Даже учёные не знают в полной мере, как работает иммунная система человека! "Ковид" дал много информации к размышлению, её хватит надолго... 
- Профессор, вы не будете отрицать, что будущее за искусственным интеллектом? Тогда весь объём знаний, полученный от пандемии, будет обработан и учтён системой ИИ достаточно быстро. А учитывая, что человек не эволюционирует уже давно, окажется что он не такой уж и сложный объект для изучения искусственным интеллектом. И вот тогда, когда все тайны биологии будут разгаданы... 
- Да не смешите меня! Не будут они никогда разгаданы! 
- А с чего вы так решили? - нахмурился Корнелл, - Вы считаете, что мир бесконечен? Это так решил человек? А машина решила по-другому. Самый глубокий и сложный внутренний мир любого из нас нейросеть разберёт по косточкам за десять секунд. Вас, меня, всех! Какими бы сложными мы ни были. Та же нейросеть в руках биологических террористов будет клепать новые вирусы ежедневно, для каждого из нас, индивидуально! И что нам тогда делать? Мы предлагаем проект, профессор. Проект создания биологической лаборатории, управляемой искусственным интеллектом. Мы боремся не просто с вирусами. Поймите! Мы боремся с угрозой использования высоких технологий, порождающих вирусы и болезни ради биологического геноцида людей. Проект называется "H.E.A.L.", его базовые спецификации я оставлю вам. 

Он положил на стол красивую папку с бумагами и флешку.

- Это всё интересно, - профессор взял в руку папку, - насчёт финансовой, только... 
- Там всё есть, - успокоил его Корнелл, - финансовый вопрос будет курировать наш человек из организации, которая всем нам хорошо известна. Я не буду вдаваться в подробности, вы скоро сами с ним лично познакомитесь. Увы, больше я сказать вам ничего не могу. Если вы возьмётесь за проект, я вышлю вам полные спецификации. 
- А если нет? 
- В таком случае мы с коллегами с удовольствием посетим Хельсинки, - Корнелл растянул улыбку, как Чеширский Кот. 
- К конкурентам пойдёте? 
- Профессор, "Маре" - не единственный суперкомпьютер. Да и LUMI вам не конкурент. Вы существуете в одном научном пространстве, поэтому перестаньте вести себя так, как будто "Маре Нострум" принадлежит исключительно вам!

Сальвиа промолчал. Бенни тянул виски со льдом и читал какой-то рекламный постер IDEAI. Корнелл осушил кофейник. Бутылка шампанского тоже опустела.

- Любопытно, - снова взглянув на папку, глухим басом произнёс Сальвиа, - очень любопытно, господа. Есть один вопрос. Он такой...  Философский. Я не люблю философию. Философия суть есть лженаука, она переливает из пустого в порожнее, из очевидного в бездоказательное, не открывая нам ничего нового. Но она позволяет сформулировать вопрос, который вертится в голове и просится наружу.

Джентльмены смотрели на него внимательно. Даже Бенни, развалившийся в кресле, прекратил бренчать льдом в стакане.

- Вот, если вот эта ваша лаборатория. Этот искусственный интеллект... Вот он, если он разовьётся настолько, что вы перестанете понимать, как он функционирует... Я вам одну вещь расскажу. Из области фантастики, но всё-таки... У меня есть один сотрудник, отличный программист. Так вот он, ради шутки, обучил нейросеть самостоятельно разрабатывать инструменты для решения задач, с которым сама же эта нейросеть сталкивается. Ну, это был комплекс, это было несколько сеток, моделей, не важно. И что в итоге вышло? 
- Что вышло? - нетерпеливо спросил Бен. 
- Нейросеть решила все задачи, справилась со всеми тестами. Я понял, что мы нашли ключ, решение всех проблем! И я попросил этого моего программиста описать найденное решение. А знаете, что он ответил? Нейросеть, пытаясь решить проблемы, изобрела собственную модель мышления, не похожую на модель мышления человека! Это не LLM, господа! Все эти штуки изобрели люди. Изобрели потому, что люди по-другому не умеют систематизировать свои знания и понимание решаемых проблем. А эта тварь создала свои модели, свои инструменты, свой язык программирования и переделала к чёртовой матери все свои слои MLP в какой-то дьявольский клубок из персептронов, размотать который никто из наших учёных не смог!

Последние слова Сальвиа уже выкрикивал, вышагивая по приёмной. Успокоившись немного, он продолжил: 
- В этот момент я понял, что такое "магия"! То, что я, профессор мирового уровня, не в состоянии понять! Если ей дать такие возможности, эта тварь будет ежедневно, ежечасно, ежесекундно, двадцать четыре на семь вносить изменения в саму себя, превращаясь в то, что мы понять уже не сможем! И если вы думаете, что, отдав вашу лабораторию вашей так называемой H.E.A.L., под её управление, она будет совершать для вас великое благо?! Простите, господа. Я уверен в чём угодно. Нет на этой планете чего-то, в чём я не был уверен. Но вот этот вопрос... Извините. Я уже ни за что тут не поручусь.

Все засмеялись.

- Дорогой профессор! - мистер Корнелл поднялся с места, подошёл к нему и приобнял Сальвиа, - Вы слишком серьёзно относитесь к данному вопросу. Мы даже шага ещё не сделали в направлении генерации вакцин, это всё так, прыжки на месте. Вы, как учёный, должны сделать всё, чтобы ваш... голем? Кхм. То, что вы нам сейчас рассказали. Чтобы он оставался глиняным истуканом. Нам не нужен механизированный маг-чародей, даже если он будет любить всё человечество. Машина должна оставаться тупой машиной, управляемой программистом. Любые отклонения мы будем считать недопустимыми.

...

Алехандро ещё провёл пару дней, развлекая Бена в Барселоне и параллельно размышляя над той папкой Корнелла. От суммы, обозначенной в папке, в особой графе, его перекорёжило. За такие деньги обычно сдирают три шкуры, а шкура была одна. Проект оказался действительно интересный, он закрывал вопрос о загрузке "Мары" и отдела IDEAI на годы вперёд. Вот уж, действительно, когда сошлись все звёзды на небе, когда выпал флэш-рояль, когда судьба сыграла "Зорьку" на трубе. Жизнь подкинула сочный лимон, а это означает, как говорят американцы - надо делать лимонад. И смелый профессор Сальвия решился.

Но была одна проблема.

Профессор столкнулся с очень неприятной неожиданностью. У него в группе катастрофически не хватало людей. При всём его желании он не наскрёб даже на командёнку для начальной разработки проекта искусственной нейронной сети. Учёным никак не удавалось "оседлать" идею "H.E.A.L.", или, как они её называли, Хил. Тщетно Сальвиа пытался привлечь национальные институты, и, не найдя ничего лучше, договорился с EuroHPC и привлёк Международный фонд развития искусственного интеллекта к отбору кандидатов.

- Если бы не отсутствие "мозгов", - жаловался профессор своей супруге, - чёрта с два я бы привёз в Университет этих международных студентов! Но, поверь, я бы с радостью затащил к себе наших соотечественников, если бы они хотя бы немножечко, хотя бы вот на столечко, - в импульсивном жесте он соединил большой и указательный палец своей правой руки в кольцо, оставив между ними микроскопический зазор, - приблизились к тем результатам, которые показали мне эти неотёсанные русские "айваны" из "Сириуса"!

Результаты тестов потока "международников" его просто ошеломили. Русские разобрали даже математическую команду из Кембриджа, которую он так жаждал заполучить! Он не понимал, как русским детям (один из которых - школьник) вообще удалось решить задачу, на которую его взрослой команде отводилось полгода, за три часа, при помощи тетрадных листов и бесплатного доступа к песочнице "TensorFlow" [10]?!

...

От жары Сэм крутил возле своей головы бейджиком, пристёгнутым к шнурку. Бейджик со свистом вращался, обдувая хозяина лёгким ветерком. Мы мчались по трассе C-55 в Монсеррат и уже проехали Абреру. Маленький "гольф три - джи-ти-ай"[11], управляемый сеньоритой Гарсиа, едва вмещал моего друга. Сэм выдвинул своё кресло далеко назад, но даже в таком положении его колени бились о торпеду. Я сидел сзади, полулёжа. Кондиционер, наскоро влепленный в старенький "фольксваген", подтекал. Ньевес отключила, открыла все окна и лючок. Её каштановые волосы искрились золотом на солнце и развивались в потоке горячего воздуха. В этом было что-то безудержно-хулиганское, что заставляло моё сердце биться от восторга, любоваться её волосами и слушать, как она трещит о чём-то очень интересном, не всегда мне понятном. Возможно, я сходил с ума от счастья, что смог всё-таки сдать этот тест, и что нам с Сэмом вдруг повезло, когда мы обмолвились при сеньорите Гарсиа, что собираемся на выходных съездить в Монсеррат. Оказалось, сеньорита тоже собиралась поехать туда. Мы не напрашивались, но, получается, что напросились.

- Ай! – закричал Сэм: крутящийся на шнурке бейджик внезапно звонко стеганул его по щеке, оставив красный след, сродни тому, какой остаётся от пощёчины симпатичной сеньориты за какой-либо непристойный выпад в её адрес. Кровообращение у моего друга было отличным, щека сразу загорелась. 
- Поделом великану досталось! – злорадно усмехнулся я. 
- Я травму получил, а ты смеёшься! - укоризненно посмотрел на меня Сэм, - Прав профессор: "он слишком много смеётся..." Знаете, сеньорита... 
- Сэм, мы же договорились: на "ты", - поправила его Ньевес. 
- Ну, да-а, сеньорита Ньевес... Ньевес, знаешь, что придумал мой друг? Головоломку, взламывающую нейролингвистические модели! Расскажи ей, Тим! 

Я заулыбался.

- Ну, в общем, переводи, Сэм. Потому что я тут поплыву, - я откашлялся и начал, - Если сила в правде, а в ногах правды нет, значит - сила не в ногах. Если волка ноги кормят, то сила это - голодный волк. Если сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит, то сила это - лес. Если волков бояться - в лес не ходить, то сила это - нестрашный волк. Если сила есть, ума не надо, то нестрашный волк это - безумие!

Сэм кое-как перевёл. В этот момент Ньевес на скорости резко объехала какой-то ухаб, я повалился набок, а Сэм стукнулся затылком о ручку над дверью. 

- Тим, ты курил что-то? - серьёзно спросила она, глядя на меня в салонное зеркало. Мы с Сэмом засмеялись. 

- Я тоже так подумал сначала, но потом мы решили поломать GPT-3[12], и он полностью согласился. 
- Согласился с чем? - Ньевес удивлённо поглядела на Сэма. 
- С тем, что Тимыч свихнулся, - с этими словами он захохотал. Ньевес улыбалась. Солнце просвечивало её смуглое правое ухо, раскрашивая его в нежно-розовый цвет, и золотило самый краешек, заставляя мелкий пушок сиять яркой аурой. Я никогда не замечал таких деталей, особенно у девушек. Я любовался ею, как художник. Со мной это было впервые. Впервые я хотел это замечать! 
- Да ну вас! - покачала головой Ньевес, улыбаясь и глядя вперёд, на дорогу, - Вообще, люди, далёкие от разработки искусственного интеллекта, выдумывают про него такие нелепые вещи! Берут большую языковую модель, натренированную, например, на текстах философских работ, и уже считают, что она мыслит, как человек. 
- Мне кажется, большинству людей зайдёт такой вариант собеседника, особенно подшофе, - усмехнулся Сэм, - Редкий человек захочет чего-то большего. Обыватель посчитает, что с ним разговаривает вполне разумный визави. Поэтому им и мерещится что-то мистически-дьявольское в этом. Даже промпт-инженеры, владеющие навыками своего рода общения с нейросетями, не до конца понимают, как те работают. И не знают, что, в конечном счёте, будет на выходе. Иногда сильно удивляются результатам. Им это кажется чем-то сродни айти-магии. Магия!

При слове "магия" Ньевес усмехнулась. Она не верила в магию.

Мы припарковались у подножья горы, на автостоянке, напротив железнодорожной станции Монистроль Вила дель Кремальера де Монтсеррат, откуда в монастырь поднималась железная дорога. Всякий турист, попавший в Барселону, так или иначе окажется здесь. Подобно Саграда Фамилье, или Тибидабо, с её потрясающим храмом и видом на город, или башне Агбар, Монсеррат - это место барселонской "силы". Её визитная карточка и обязательная точка для посещения. Крутой подъём в гору требовал хорошего сцепления зелёных современных вагончиков с рельсами, поэтому прямо посредине колеи шёл зубчатый рельс - система Ригенбаха. Таких железных дорог в своей коротенькой жизни я ещё не видал. Это потрясно - подниматься по крутым склонам вверх, стоя напротив двери, как будто едешь в питерском метро, а сквозь её стекло тебе открываются виды, доступные лишь с самолёта! Не хватало только таблички "не прислоняться", но прислоняться, если честно, к такой двери совсем не хочется. Ощущение, что ещё шаг - и ты полетишь в тартарары, куда-то вниз. Можно коснуться облаков - лишь высунься в форточку и потрогай их! Лизни их языком! Внизу видны серпантины автодорог, какие-то населённые пункты, деревни, расчерченные разными оттенками зелёного цвета прямоугольные поля, тонущие в сизоватой дымке нагретого воздуха.

Поднявшись наверх, мы очутились на автомобильной стоянке, уставленной легковыми машинами и туристическими автобусами. Сам того не желая, я включил зануду.

- Э-э, Ньевес, зачем мы ехали на поезде, платили деньги, если можно было бы просто доехать сюда на машине? 
- На машине ты не увидишь высоты Монсеррат, - с улыбкой ответила мне она, - обратно поедем на фуникулёре. Это интересно. Его делали нацисты, когда искали Святой Грааль. Знаешь эту историю? 
- О, да! Я знаю эту историю!

В голове заиграла та самая мелодия Джона Уильямса. Поиски Святого Грааля это - действительно, испытание верой.

На площадке, рядом с крестом Сан-Микеля, мы любовались монастырём во всём его великолепии! Его здания органично врастали в скалы, будто распиленные на куски гигантской пилой. Сэм тащился от скалолазов, висящих на самой невероятной вершине. Только от одного их вида у нас захватывало дух, и можно вообразить себе, какой уникальный вид открывался им оттуда: вид, ради которого стоит туда полезть, рискуя сорваться вниз к едрене фене!

- Я вот смотрю на это всё, - важно произнёс Сэм и поднял руку в их сторону, - и мне хочется тоже туда, к ним! 
- Без подготовки не советую, - важно заметил я, - ты сорвёшься вниз, и мир потеряет столь редкостного душнилу! 

- Я тебе это припомню! - хитро прищурился он, - Между прочим, тут есть тропа для даунхилла. Прикинь, десять километров спуска с Монсеррата! 

Тут уже зачесалось у меня: я почувствовал, как работает вилка на моём "Аторе", вбирая все неровности горной тропы.

- Знаете, ребята, - воскликнула Ньевес, держась за перила и глядя вдаль, - я рада, что у вас всё получилось и мы теперь будем рассматривать всю вашу команду для работы над проектом! Я так хотела, чтобы проект стал интернациональным! Чтобы каждая страна, каждый народ смог участвовать в нём. Чтобы вы почувствовали сопричастность к этому великому делу. Я бы хотела, чтобы результаты нашей работы были доступны каждому человеку в этом мире!

Она развела руки в стороны, как будто желая объять лазурное небо над собой. В этот момент мне показалось, что она не просто так поехала сюда, с нами. Как будто только с нами она могла бы раскрыть вот эти свои эмоции. Вот это всё, что накопилось у неё за период работы над "H.E.A.L." Я замечал такие вещи и до поездки в Испанию: почему-то при общении именно со мной люди становились самими собой. По крайней мере, они так считали. Снимали свои маски и не стеснялись показывать эмоции. Может быть, я слишком много о себе воображаю, и мне всё это кажется. А, может быть, тут просто работает комбинация "Сэм-Тим", как этакий комедийный дуэт. Не знаю. Но мне показалось, что Ньевес что-то ищет здесь, и мы с другом нужны ей для этого поиска. Два простых российских школьника помогают руководителю проекта UPC душевно отдохнуть. Ха! Нам всем не хватает иногда таких поездок в компании абсолютно несуразных товарищей, которых в нормальной, повседневной ситуации ты бы даже рядом с собой не разместил в своём воображении. И в которой ты не пытаешься казаться, а остаёшься тем, кто ты есть.

С Ньевес я был готов облазить все вершины распиленной горы. Я был готов скакать горным козлом в своих спортивных сандалиях, перепрыгивать через тысячи рубленных в скале ступенек, не боясь споткнуться и рассадить ноги. Я был готов залезть на ту самую макушку, куда половину дня кропотливо карабкался скалолаз. Это - гормоны? Это - восторг? Да, наверное. Уже прошло мерзкое ощущение страха и одиночества, владевшее мною неделю назад, когда начинались лекции. И теперь я молил Всевышнего только об одном: работать с ней вместе и делать всё, что она просит. Я не хотел, чтобы наше знакомство, и, уже, как выясняется, наша дружба, прервались необходимостью вернуться обратно в Россию. Я боялся теперь новой волны "ковида". Или чего-нибудь пострашнее. Чего-нибудь такого, над чем не властна моя воля.

Мы сидели в кафе, где, ко всему прочему, взяли на память бутылку шикарного монастырского ликёра с лесным орехом, да овечьего сыра, на упаковке которого красовалась забавная надпись "Viejo oveja"[13]. Конечно, мы продегустировали все эти сыры и ликёры, и нам необходимо было запить это всё хорошим кофе. Да, мы с приятелем были кофейные наркоманы, и Ньевес, как оказалось, тоже.

- Ну, как вам здесь? Как монастырь? - задала она вопрос, когда мы сели пить капучино. 
- Шикарный вид, - ответил Сэм за нас обоих. Я кивнул. 
- Это комплекс монастырей, здесь их несколько, и вы видели только один. Вообще, здесь можно гулять долго. Если у вас есть время, конечно. Туристы сюда приезжают на один день, приехали и уехали. Как конвейер какой-то, ну, вы сами видели... А если вы хотите по-настоящему раскрыть для себя это место, придётся приехать ещё раз. 
- Возможно, сеньорита, - торопливо согласился я, - с вами хоть... 

Я запнулся, забыл слово, получил под столом пинок от Сэма, покраснел, и принялся сосать через соломинку капучино.

- Тим, - обратилась она вдруг ко мне, хитро улыбаясь, - я хочу тебе открыть одну тайну. 
- Ну-ка? - Сэм нарочито придвинулся ближе. 
- Сэм! - недовольно крикнул на него я, - Отодвинься, это тайна - для меня! 
- Ну, это так, чтобы вы не особо распространялись, - смутилась Ньевес, - просто... Ты заинтересовал профессора Сальвиа. 
- Э-э-э... В каком смысле? - глупее вопроса я не мог задать. 
- В каком смысле можно заинтересовать профессора? - съязвил Сэм, - Ты чего?! 
- У тебя легко получается погружаться в вещи, которые другим даются с трудом. Возможно, ты просто ещё мал, и мозги у тебя ещё не забиты всякими глупостями... 
- Чего? - удивился я и покраснел, - Какими глупостями?! 
- Я не то хотела сказать! - засмеялась Ньевес, видя моё смущение, - Прости, но... Ты просто щёлкаешь задачи как орехи. Задачи, на которые наша команда тратит много времени. А Алехандро как раз необходим кто-то, кто будет заниматься схожими задачами в проекте: разметкой данных, подготовкой. Файнтюнингом. Выворачиванием их наизнанку, построением свёрток. В общем, у тебя хорошо получается, и профессор это заметил. Но ему не нравится твой возраст.

Я стиснул зубы. Опять эта фигня! Сэм склонился к уху Ньевес и еле слышно прошептал: 
- Мой тебе совет: не педалируй при нём тему возраста и роста. Не надо, пожалуйста! Он закомплексован по этим вопросам, и очень бурно реагирует... 

Я вспыхнул: 
- Я всё слышу, иди к чёрту! - крикнул я ему. 
- ... и душнила редкостный, - продолжил шептать ей Сэм. 
- Сам душнила! 
- Прекрати подслушивать! - вскочил Сэм, - Невозможно! Я тет-а-тет, можно сказать... 
- Прекрати обо мне тет-а-тет! Я тут ещё сижу, между прочим! Тет-а-тетствуй подальше и без меня, сплетник хренов!

Они оба на меня уставились. Я смущённо уронил взгляд на стол, и принялся втягивать в себя остатки капучино, причём предался этому занятию с такой злобной силой, что через пару секунд соломинка для коктейля издала мерзкий звук всасываемого воздуха, символизировавший окончание трапезы. Чувствуя на себе их взгляды, я поднялся из-за стола и, не оборачиваясь, направился к выходу.

- Ты куда? - с интонацией моего отца произнёс Сэм. 
- Гулять! - грубо ответил я и вышел на уличное пекло. 
- В общем, такой вот у меня сосед, - долетело до моих ушей из закрывающейся двери кафе. Гадёныш!

Конечно, я не сердился на него. Иногда, просто, жутко ненавидел, иногда готов был его убить, но не более того. Я вышел на парковку, откуда с горы открывался шикарный вид, облокотился на балюстраду и посмотрел вниз, на предгорье, разрезанное золотыми лентами дорог.

- Тим! - услыхал я за спиной. Из кафе вышла Ньевес, за ней лениво волочился Сэм. Она подошла ко мне и встала рядом, опёршись спиной на поручень. Её голос звучал примирительно - спокойно. Даже как-то необычно-спокойно.

- Прости, я не хотела тебя обидеть. Пожалуйста, воспринимай мои слова адекватно. Юность скоротечна, она - лишь точка на линии жизни, и, поверь, очень скоро всё пройдёт, и ты станешь взрослым. Дело ведь не в этом. А насчёт профессора... Не делай, пожалуйста, выводов. Он - очень умный и живой человек, и прекрасно понимает тебя. Но ты тоже должен его понять: проект сложный и серьёзный. Это не лабораторная работа, не курсовой проект. Сюда закачано много денег, числа с огромным количеством нулей. Если он возьмёт тебя, то потребует полной отдачи. Ты должен понимать.

Моё лицо всё ещё горело, я задыхался. С одной стороны, мне было дико обидно, с другой - Ньевес раскрывалась передо мной как чрезвычайно чуткий и добрый человек. Раскрывалась для меня, а не для кого-то другого, и мне это нравилось. Я вдруг поймал себя на мысли, что мне по душе такое вот состояние обиженного ребёнка, состояние, которое в обычной ситуации я терпеть не мог. Повернувшись к ней, я заглянул в её карие глаза с рубиновым блеском и чуть было в них не захлебнулся.

- Понимаю, - произнёс я театрально-монотонно, - но это не справедливо. Почему я должен страдать? Всего лишь два года, да? И вы тогда мне "велкам"? А почему не сейчас "велкам"? Зачем вы тогда давали мне надежду? 
- Здесь очень много тонких моментов, - ответила она, глядя вдаль, - ты должен доказать профессору, что потянешь эту работу. Это единственное, чего он опасается. Чтобы в какой-то ответственный момент ты не сдулся и не "поплыл", чтобы тебя не увлекло что-то другое, от чего бы ты потерял голову. В общем, ты понимаешь.

Я удивлённо посмотрел на неё.

- Ньевес... - вдруг я осёкся. Мне показалось, что я обращаюсь к ней довольно вульгарно, - Сеньорита... 
- Прекрати! - она смутилась, и вдруг, по-дружески, хлопнула меня по плечу, - Я вижу, ты нормальный парень! Вполне серьёзный, в меру. Главное, чтобы в меру. Ты живёшь с Сэмом? 
- Пока да, в Орта-Гинардо, - улыбнулся я, сверкая брекетами. Солнечные зайчики заиграли на её лице. 
- Как ты уживаешься с ним? Вы такие разные! 

Только я хотел выдать ей всё, что думаю о своём друге в бытовом плане, но Сэм, подкравшийся сзади, меня опередил:

- Ты лучше спроси, как *я* с ним уживаюсь! Он - невозможный человек, типичная дева во всём своём великолепии, интроверт, зануда, неуверенный в себе тип, и, к тому же ещё и...

Я не выдержал и от души пнул его в голень. Он заорал и принялся скакать на одной ноге, пугая проходящих мимо туристов. Какие-то китайцы с "зеркалками" принялись его фотографировать, дабы пополнить свою коллекцию монсерратских фотоснимков скачущим чудаком из России. 

- Я же говорю, - засмеялась Ньевес, - вы - дети! 
- Сеньорита, и вы поверили ему, что он может быть серьёзным? - прыгая на одной ноге, хохотал Сэм. 
- Я тебя прибью сейчас! - покраснев от злости, крикнул я. 
- Чел, ну всё, я пошутил! - успокоился он и обратился к смеющейся Ньевес, - Сеньорита Ньевес, он вас не подведёт. Тим, он такой человек... Если ему что-то в голову прилетит - ничем уже не выбить. Сдохнет от истощения, но добьётся своего. Ты не представляешь, что он творил на марафоне! 
- На марафоне? И что там было, на марафоне? 
- Сэм! - недовольно крикнул я, но тот продолжал: 
- Он финишировал со сломанной щиколоткой, двадцать каким-то, но, чёрт подери, он пересёк финишную линию! Его увезли на "скорой"!

Сэм не знал, как будет "щиколотка" по-испански, поэтому показал на своей ноге, в каком месте был перелом.

- Ого! - в голосе Ньевес звучала нотка удивления. Я не любил, когда обо мне говорили, прямо терпеть не мог. Я нахмурился, пытаясь замаскировать своё смущение. 
- Подумаешь, подвиг... - пробормотал я по-русски. 

Солнце катилось к закату. Вырубленный в скале монастырь тонул в плотном июльском дымчатом воздухе. Из открытых окон школы доносилось хоровое пение. Сеньорите Гарсиа шёл этот золотистый оттенок, оттенок тёплого солнца в её волосах и на смуглой коже. Я не понимал, что происходит со мной. Как будто пьяный, я бродил с ней и Сэмом по бенедиктинской базилике, смотрел с ней на Чёрную Деву [14], везде фотографировался, и никак не мог успокоиться и расслабиться. В конце концов, уже спустившись с горы в жёлтой кабинке фуникулёра, а после - садясь в машину, в тот момент, когда мой друг убежал по нужде, я набрался смелости и задал вопрос, который мучил меня весь день: 

- Ньевес, как так получилось, что ты решила поехать *именно* с нами? Неужели нет более достойных и интересных ребят? Ну... Или...

Она так посмотрела на меня, что я тут же смутился, растерялся, испугавшись, как бы она меня неправильно поняла. Трудности перевода, мало ли? 
- Тим, я не очень понимаю, о чём ты спрашиваешь. Вообще, я, как руководитель проекта, сама решаю, с кем мне проводить время. Я решила провести его с вами, я так захотела. И вообще, мне кажется, Сэм прав. Ты - очень неуверенный в себе мальчик. Это заметно. Но, не переживай. У тебя есть сейчас все задатки успешного человека, нужно лишь собрать свою волю в кулак и показать всем, на что ты способен. Вот, и всё.

- Вот, и всё! - крикнул вернувшийся Сэм и плюхнулся в пассажирское кресло. Ньевес запустила мотор и, уверенно и быстро, выехала с парковки вокзала. 

- Профессор организует собеседование завтра, в десять утра, - сообщила она, - в десять утра он вас ждёт в здании NX2, рядом с Торре Жирона. Работа в проекте это - работа в команде. Здесь важны не только ваши знания, но ещё и личные качества. Характеры, манера общения, умение обмениваться информацией. Мы должны слиться в единое целое, сработаться. Понимаете? 

- Я бы с ней слился в единое целое, - усмехнулся Сэм по-русски. Я покраснел и пнул его кресло. 
- Ты чё несёшь? - прошипел я ему в ответ, тоже по-русски. 
- Te entendemos, Nives[15], - спокойно ответил он, улыбаясь как ни в чём не бывало, - Конечно, мы придём! 
- Ещё я хотела бы вас предупредить. Не все студенты профессору нравятся. Хосе, например, человек мира. Он любит всех. Профессор же достаточно требовательно относится к тем, с кем общается. Его выбор может быть субъективен и, возможно, странен. Он выбирает самых удобных для себя людей. Поэтому, не удивляетесь ничему. Проект не имеет аналогов. Он уникален, поэтому уникальным должен быть и состав разработчиков. Если он вас не выберет, это не значит, что вы плохи. Это значит, что H.E.A.L. - не ваша судьба. Я надеюсь, ты не расстроишься, Тим? Мне бы не хотелось, чтобы у тебя остались негативные эмоции от твоего путешествия. Тебе сейчас открыт весь мир. Я даже в чём-то тебе завидую. Работать в проекте придётся усердно, это будет тяжело. Потребуются все знания, какие у вас есть, и потребуются новые, много новых знаний. Вы будете работать на острие науки, в той самой точке, где наука соприкасается с прикладным программированием. Вы будете работать в авангарде самых современных подходов к разработке искусственного интеллекта. Вам дадут вычислительные мощности "Mare Nostrum", как инструмент, в неограниченное пользование. Большие данные и большая ответственность, ребята. Подумайте на досуге: а оно вам - надо?

Я вздохнул. Ещё тогда я не догадывался, что Ньевес окажется чертовски права насчёт судьбы, и что не нам решать, хорошо или плохо то, что с нами происходит. Не попади я в этот проект, моя судьба сложилась бы совсем иначе. Не попади я в него, судьба мира была бы иной. Без преувеличения. Судьба сыграла со мной злую шутку. Будь я тогда хоть чуточку глупее - вернулся бы в Россию, и эта история закончилась бы прямо здесь и сейчас. В залитом оранжевым светом заходящего солнца Монсеррате.

- I tambe Tim! - обратилась она ко мне, - Tinc una petita peticio per a tu. No ens vingueu dilluns amb bicicleta, si us plau! [16]

---

[2]: AlexNet (свёрточная нейронная сеть) (it)
[3]: ImageNet - база данных изображений, выстроенная в соответствии с иерархией WordNet, в которой каждый узел иерархии выглядит как сотни или тысячи изображений. Проект задумывался как инструмент исследований сложного компьютерного зрения и глубокого машинного обучения. (it)
[1]: EuroHPC JU - Европейское предприятие по высокопроизводительным вычислениям (объединённая инициатива европейских стран и частных партнёров по разработке суперкомпьютерных экосистем мирового класса). (it)
[4]: Здесь имеется в виду архитектура IBM "BladeCenter", которую впоследствии заменила "Flex System", подразделение было продано компании Lenovo в 2014 году. Lenovo продолжает являться крупнейшим вендором "Mare Nostrum". (it)
[5]: TOP500 - рейтинг пятисот самых мощных суперкомпьютеров мира. (it)
[6]: Здесь имеется в виду 5110P. (it)
[7]: Платформа "Intel Xeon Sapphire Rapids", входящая в состав кластера x86 (архитектура), крупнейшего в мире на момент написания главы. (it)
[8]: Платформа NVidia "Grace". (it)
[10]: Песочницей называется изолированная среда разработчика, где можно моделировать какие-либо тестовые, экспериментальные или отладочные процессы, без задействования дорогостоящие ресурсов. (it)
[9]: Искусственная вентиляция лёгких.
[11]: Автомобиль Volkswagen Golf 3 GTI.
[12]: Здесь имеется в виду нейросеть GPT-3 (it)
[13]: Старая овца (исп.)
[14]: Чёрная дева Монсерратская (прозвище (кат.) *La Moreneta* - "Смугляночка")
[15]: Мы тебя понимаем (исп.)
[16]: И ещё, Тим! Одна маленькая просьба! Пожалуста, не приезжай в понедельник на велосипеде! (кат.)

---

Текст сконвертирован из markdown в plain text и нормализован специально для ограничений по тексту для сайта PROZA.RU.
Оригинальная вёрстка и информация об авторских правах доступны по ссылке, размещённой на странице автора http://proza.ru/avtor/mrald. 
Некоторые символы отображаются некорректно из-за ограничения в вёрстке текста на сайте PROZA.RU.

Использование текста без указания АВТОРА и ИСТОЧНИКА запрещено.

---

Следующая глава: http://proza.ru/2023/06/22/1217