Тебе не стоило оставаться после уроков...

Михаил с недовольным лицом вновь шёл в школу. Уроки закончились сегодня в три часа дня. А через три часа уже снова приходится садиться за парту. Потому что с шести до восьми вечера по вторникам и четвергам была подготовка к ОГЭ по русскому языку. Миха, кажется, неплохо его знал, однако каждый раз получал трояки. По его мнению, училка Нина Петровна его просто ненавидела. Хоть она всегда говорила со всеми лилейным голоском, никогда не повышала голоса, не обзывалась, как это делали её коллеги, называя всех «тупыми олухами», всё равно было в ней что-то противное. Как-будто вся эта доброжелательность – всего лишь маска.
Вот и сейчас Миха опоздал на десять минут, остальные уже сидели и строчили что-то в учебниках для подготовки. А она лишь улыбнулась и приглашающе взмахнула рукой.
– Ну что же ты, Мишаня, в дверях стоишь, проходи! – своим лилейным голоском пропела учительница. При этом так недобро зыркнув! Ну почему эту её черту никто не видит?
Ещё и это обращение – Мишаня, ему что, десять лет?! Взрослый парень, шестнадцать недавно исполнилось. А она ему – Мишаня. За одно это только он не переносил Нину Петровну. Ну, и из-за заниженных оценок за сочинение. Уж у Михи фантазия была что надо, да и без ошибок писал, потому что перед этим вводил текст в Word, а потом уже в чистовик.
– Ну что же, специально для Мишани повторю, сегодняшняя тема – анализ средств выразительности...
И бла-бла-бла. Миха бы ни за что не ходил на эту подготовку, но родители платили за неё приличные деньги в надежде, что сыну за год поставят четверку. Знали бы они, что Нина Петровна ни за что ему не поставит заслуженную оценку! Причём просто так, из вредности.
Парень прослушал почти всю теорию и собрался с мыслями, лишь когда Дашка начала читать первое задание. Девчонка ему нравилась, да и голос у неё был громкий, дерзкий, слушать и слушать, не то, что у училки. У Дашки маски нет никакой, она молодая, наивная, никого из себя не строит. Вот сейчас, не стесняясь, предполагает, почему Пушкин употребил именно этот эпитет в своём стихотворении. Ошибается, краснеет и тут же предполагает что-то новое. Она далеко пойдёт, не сдаётся.
– Мишаня, а ты почему не отмечаешь? – училка подошла к нему вплотную и ткнула ногтем в словосочетание, над которым все уже писали – олицетворение. Её нарощенный красный ноготь на его учебнике вызывал отторжение и желание передёрнуть плечами. Но Миха лишь сжал челюсти и подписал, что следовало. Ох уж эта Дашка, всё время из-за неё отвлекается.

...Урок шёл долго и нудно. Учитывая, что Нина Петровна могла держать их тут до посинения, чаще всего все уходили в половину восьмого. Она не хотела работать дольше, чем оплатили, а ребята сидеть в школе ночью. Но сегодня она всех отпустила ровно в восемь.
За окнами давно стемнело, да так, что один-единственный фонарь школы плохо рассеивал тьму. Солнце село ещё в пять вечера, потому сейчас за школьным двором будет темно, хоть глаз выколи. Депутат всё обещает провести свет в этом районе, поставить новые фонари, только всё никак. Ещё и собаку выводить сейчас придётся...
С невесёлыми мыслями Миха вышел из туалета. Он замёрз ещё в классе, а сейчас и подавно. Ноябрь в этом году совсем холодный оказался. Нужно было сразу брать куртку из класса, а он решил сначала смотаться «отлить», а потом уже одеться. Только вот лампы в коридоре оказались выключенными, на полу было лишь прямоугольное пятно света из туалета. Миха тут же ринулся к кабинету. Дверь оказалась заперта.
– Твою ж дивизию! – выругался Миха, продолжая дёргать за ручку.
– Нина Петровна! Откройте! Вы там? Внутри мои вещи!
Естественно, Михе не ответили. Больше никто, кроме них, по вторникам вечером не занимался, поэтому, как только ушла Нина Петровна, охранник выключил везде свет. Почему он тогда не заглянул в туалет?
Да и вообще! Миха там провёл от силы минут пять, не могли же все испариться за столь короткое время? Та же Дашка собирается минут пятнадцать, пока все карандаши свои в пенал сложит, пока шарфик по-модному завяжет...
«Что-то тут нечисто», – подумал Миха.
Сразу вспомнились фильмы про временную петлю, где героям казалось, что прошло минут пять, а на деле пять часов или даже дней.
И как он теперь пойдёт без куртки домой? На улице мороз уже! Делать нечего, надо спуститься для начала к охраннику на выходе.
На всякий случай парень подёргал за ручки все двери на этаже, вдруг, где открыто. Ну и пусть, что свет горит только в туалете. Нет! Всё заперто. На третьем этаже никого нет. Миха пошёл по тёмному коридору к лестнице. В окна блекло светили звезды и света совсем не давали, поэтому пришлось включить фонарик на телефоне. «20:16» – вроде со временем всё в порядке...
Второй этаж тоже встретил Мишу темнотой и тишиной, на этот раз парень предпочёл не вламываться в запертые классы и не тратить время. Сразу идти к охраннику и просить ключ от «триста второго» кабинета.
На первом этаже во всех коридорах свет тоже был погашен, а где включать его знали только работники. У Миши появилось нехорошее предчувствие. Возле лестницы был сад, где провинившиеся ученики неделями поливали деревца неизвестной породы и собирали пожухлые листья. Так вот сейчас, в темноте, казалось, там кто-то прячется. И ветки шевелятся. Окон поблизости нет, сквозняка, соответственно, тоже. Миха направил фонарик туда, где вновь зашевелились ветки и зашелестели листки. В узком луче ему привиделось, что кто-то тянет из деревьев к нему свои худые руки со скрюченными пальцами.
Никого не стесняясь, Миха заорал во всю глотку и шевеление в деревьях прекратилось. Может, это вообще кот, хотя откуда здесь быть коту? Неважно, не Баба Яга же это!
Миха по памяти, спрятав телефон в карман, побежал к выходу. Как и предсказывало предчувствие – охранника не было. Все ключи заперты в сейфе, а дверь на улицу закрыта на несколько замков.
«И почему такая темень-то?» – недоумевал Миха. Фёдор Михайлович, охранник, на первом этаже всегда свет оставлял включенным. Даже когда Миха собаку у школы прогуливал в половину двенадцатого ночи, лампы светили вовсю, не жалея казённых денег.
Что же случилось сейчас? Школу обесточили? Да нет, в туалете же свет горел. Да и фонарь вон, на улице, одиноко и бесполезно светит.
Миха привалился к окну и начал думать – звонить родакам, училке или выбираться самому.
Спросите, почему не через окно? Так зима скоро, а ремонт в школе не делали лет тридцать, если не больше, окна деревянные, дует во все щели. Поэтому их и заделали, пока холода не минуют.
Можно было бы содрать всё это, но тут Миха снова глянул на одинокий фонарь и заметил свет на втором этаже в корпусе напротив. Он соединялся с главным зданием коридором. Потом в соседнем кабинете засветилось. И не луч фонарика, а настоящие лампы. Может там уборщица классы моет? Потому Фёдор Михайлович и отлучился? Знает, что в школе есть взрослый и ответственный человек. Уборщица была ещё какая! Как палкой от швабры шандарахнет, если увидит, что кто-то плюнет или в туалете курит. Женщина-демон. Но как рад ей был сейчас Миха! Включил фонарик и ринулся в коридор, соединяющий корпуса. Луч света прыгал по стенам, попадая на картины, баннеры, в зеркала. И везде парню теперь мерещились скрюченные руки. Кошмар какой-то!
Бежал по лестнице, споткнулся о край ступеньки и полетел вниз. Что-то больно кольнуло в спину. Боль отрезвила. Смешно! Взрослый парень, а испугался каких-то теней в коридоре. И в каких-то кустах! Умора! Миха поднялся и, не обращая внимание на стреляющую боль в районе рёбер на спине, снова ринулся вверх по лестнице. Только вот и здесь – свет не горел. Ни в коридоре, ни в классах. Парень подёргал ручку двери кабинета номер «двести тридцать шесть», где точно видел включенные лампы, потом следующую. Но здесь нет никого. И точно не было ближайшие пару часов. Тишина и темнота. Опять.
Вдруг с первого этажа послышались шорохи. Кто-то шлёпал по полу словно в тапочках.
– Эй, кто там? Я здесь! Подождите! Меня заперли!
Миха кинулся вниз. Пробегая по коридору к лестнице, увидел открытое окно. Когда он шёл сюда, оно точно было закрыто! Он бы заметил… Ведь из него так и веяло морозом. Но кто тогда его открыл? Он не слышал шагов на этом этаже. А может тот, кто сейчас гремит на первом?
Михаил облокотился на подоконник и вылез на улицу почти в половину туловища. Щёки сразу замёрзли, да и уши тоже.
– Холодно, жуть! – выругался парень.
Прикинул расстояние до земли. Если и прыгать, то невысоко, максимум – сломает руку или ногу. Спина всё равно уже болит…
И тут снова шаркающие шаги раздались с первого этажа. Он их отчётливо слышал, словно кто-то метался возле лестницы, но не решался подняться наверх. Ну точно, уборщица. Кто ещё будет так топать здесь ночью?
Михаил плюнул на окно и решил пока не рисковать собственным телом. Включил фонарик и начал путь вниз. Между первым и вторым этажом свет погас.
– Чёрт!
Батарея села.
«Это прям закон жанра!» – подумал парень. Всегда не вовремя садятся эти гаджеты. Причём после уроков он ставил телефон на зарядку. Или это было вчера?..
Пришлось идти на ощупь. Окон на лестнице не было, жуткая темень, только благодаря перилам Миша спустился благополучно. Однако пока он проделывал «столь длинный путь», шагающий тут человек успел уйти. Вновь его встретила звенящая тишина. Миха в отчаянии схватился за голову, взъерошил волосы. Нужно было сразу звонить родителям! Или Нине Петровне, видела же она его куртку! И рюкзак на парте остался! Специально что ли заставила его идти раздетым, чтобы простудился и умер? Да парень сам не любит их постоянные встречи на уроках. Рад бы не приходить.
И тут из третьего корпуса по коридору пронёсся детский смех. Настоящий детский смех. Приглушенный, отдалённый, но в этой жуткой тишине такой отчётливый…
Миха не поверил своим ушам. Откуда здесь целый класс? И чего они ржут? Решили остаться здесь на ночь и снять всё на видео? Может, это они включили свет в двести тридцать шестом кабинете? Нет, откуда у них ключи.
У парня было два варианта – идти на шум или подняться на второй этаж и выйти через окно. Смех повторился. Эх, была не была!
Миха пошёл по коридору в другой корпус, левой рукой держась за стенку, правой пытаясь включить телефон. Если он был выключен какое-то время, то, когда его включаешь, будет там хоть один процент зарядки? Ничего в этих гаджетах не понимает! Нужно было меньше в футбол гонять и чаще в компе залипать, как все его одноклассники.
Причудливые тени вырисовывались от света из окон. Даже чья-то тень показалась в конце коридора. Миха от неожиданности вскрикнул, а потом отругал себя за трусость. Это деревья за окнами шевелятся, вот и кажется всякое.
Смех давно превратился в плач, от которого у Михи вспотели ладони и холодок пробежался по пульсирующей спине. Он так отвлёкся на тени, что и не заметил, когда ребята успели подраться и зареветь. Да и кто там может реветь? Только старшеклассники могли остаться здесь на ночь, но никто из них не стал бы в голос плакать.
Может, кто-то взял младшего брата? Впереди вновь показалась тень и те же шаркающие шаги. Потом явно послышался лязг цепей. Стоп! Цепи?!
Миша больше не бежал в сторону звука, шёл осторожно и тихо, старался казаться как можно незаметнее. Прошёл первую аудитории на этаже мимо, завернул за угол.
– Миша, – кто-то шепнул на ухо.
Парень вздрогнул, но вида не подал. Будто не слышал. Вскоре шёпот повторился.
– Мииииишааааа, – промычал кто-то рядом.
Но никого не было! Причём, даже непонятно, женский голос или мужской.
Невнятное мычание слышалось из дальней аудитории, Миха даже не знал, что за предмет там вели. Да он вообще в этой части сто лет не был. А! Тут же начальная школа! И почему щёлка света идёт именно оттуда? И шепотки оттуда слышатся.
– Ох, Миша-Миша… – вздохнул шёпот у уха. Показалось, словно кто-то легонько похлопал его по плечу.
Парень обернулся, уже не скрывая, что слышит голос.
– Кто здесь? – громко спросил он, на самом деле вопрос прозвучал сипло, а потом парень и вовсе закашлялся. Зубы застучали, губы задрожали. Он и не заметил, что так замёрз.
– Мишаня, нужно было лезть в то окно на втором этаже… – прошептал голос.
Мишаня? Так его звала только чокнутая «русичка»! Даже в классе никто не смел повторять! И тут он некстати вспомнил, что почти каждый год в их школе пропадали выпускники...
Этим летом Ванёк из одиннадцатого «Б», они вместе на великах гоняли, потом он исчез перед самими ЕГЭ. Переехал, может? Тогда почему не сказал? Мише тогда не до него было, конец учебного года, контрольные всякие, да и других друзей много. А в прошлом году выпускница из девятого «В» – Вика, такая красавица была! Все на неё смотрели, даже Миха, хотя и на два года младше был. Тоже исчезла. Но она точно не переезжала, потому что её фото во всех газетах было, и в «ВКонтакте» писали: пропал человек. А нашли её или нет, парень не знал.
Вдруг здесь, у них, в старой, всеми забытой школе, вот так вот, каждый год, пропадают ученики? Причём выпускники!
Миха больше прежнего замёрз после такой догадки. Бред! Или нет? Вдруг во всем виновата Нина Петровна? А Вовчик еще не верил, когда Миша говорил, что она маньячка! Всё сходится! Сначала Миха улыбнулся потому, что был прав, а после почувствовал, как леденеет от ужаса. Конечности быстро онемели, а изо рта вместо крика какие-то хрипы только слышались.
– А ведь я тебе давала шанс уйти, – прошелестел голос и вновь эти шаркающие шаги.
Парня затрясло, дыхание сбилось.
«Паничка», – подумал он.
– Окно для тебя открыла…
– А п-п-почему не на п-п-первом этаже? – резонно спросил Миха, голос жутко дрожал. Никогда ещё парень до этого не заикался.
– Сссссслишком просссссссто, – словно змея кто-то проговорил. Из кабинета, где горел свет.
И чего он, собственно, ждёт? Открыл и посмотрел, кто там. В самом деле, если это Нина Петровна, что она ему сделает? Она его на голову ниже.
Миха трясущейся потной рукой схватился за ручку и открыл дверь. Та со скрипом распахнулась.
Миша от яркого света закрыл глаза и шагнул вперёд. Долго моргал, пытаясь привыкнуть к свету. За спиной хлопнула дверь. Недолго думая, Миха распахнул глаза и развернулся, намереваясь побежать, пока его тут не заперли. Поздно!
«Так! Кто-нибудь, скажите, что мне привиделось!» – взмолился Миха, когда понял, ЧТО он краем глаза заметил.
За партами сидели мумии учеников, окна были забиты, а из всех ламп горела лишь одна вдалеке, возле цветущего растения. За каждым столом по одному трупу. Различного телосложения в истлевшей одежде. По-разному сохранившиеся лица. У кого-то череп только, да куски волос по разные стороны, а за последней партой у парня на лице были язвы, но отчётливо угадывалось, кто это…
– Ванька! – Миха подбежал к бывшему другу. Зря! Сразу вырвало рядом с трупом. Жутко воняло тухлятиной. Глаза у выпускника были широко распахнуты и смотрели в потолок, рот тоже открыт. Руки лежали на парте, тут же был учебник по русскому языку для подготовки к ЕГЭ. За 2024 год. Год его выпуска...
Миша обернулся. У девушки за соседней партой были белокурые кудрявые волосы, лица уже не разобрать, кожа обвисла и висела кусками на нижней челюсти. Но, судя по учебнику «ОГЭ 2023» – это точно Вика. Сейчас она не была уже такой красавицей, глаза неестественно выпуклые, покрытые толстой белой пеленой.
– Нет! Нет! Нет! – закричал Миша. Он не хочет становиться одним из них, он побежал на выход и принялся колотить запертую дверь, пытался выбить её плечом, но зараза не поддавалась. Нет! Он выйдет отсюда! Вернётся к родителям! Прогуляет свою собаку! Закончит долбанную школу! Он не останется в этом чёртовом кабинете! И почему никто не заметил его раньше? Не нашёл? Здесь столько трупов и такой жуткий запах. И почему сам Миха не почуял его ещё в коридоре?
Тут его взгляд метнулся к первой парте. Она была пуста, за ней никто не сидел. Только учебник за 2025 год одиноко лежал на грязном столе.
– Правильно мыслишь, Мишаня, – позади Михи послышался голос, но принадлежал он точно не Нине Петровне. Он даже не человеческий… Парень отпрыгнул подальше, обернулся и увидел ЭТО.