Замкнутый круг

                Глава первая. Пропажа


                Надя поставила чашку на стол, даже не пригубив утренний кофе.
— Ты чего такая смурная? — спросил Александр.
— Заметил?! Есть немного. Беспокоюсь за Веру. От неё уже три дня нет вестей, нет ни одного звонка.
— В чём проблема? Сама позвони.
— Её телефон вне зоны действия сети.

                Мужчина зевнул, потянулся, положил на свою тарелку ещё один ломтик жареного бекона, затем приподнялся, чтобы взять молоко для чая, нечаянно смахнул вилку из под руки: его крупногабаритное тело плохо помещалось в крошечной кухне.

— Видишь вилка упала? Есть примета, что сейчас женщина придёт. Возможно, это будет твоя любимая Верочка! – язвительно произнёс он.

— Вилка падает к ссоре, или к визиту сплетницы, и это точно не про неё.

— Да загуляла твоя мачеха, тупо загуляла. Уехала и оттягивается, где-нибудь с любовником, оторваться не может — прогудел мужчина, громко пережёвывая хрустящий бекон. Или она у тебя стала бы отпрашиваться?

— Что ты такое говоришь? Разумеется, Вера не должна отпрашиваться — мягко, без укоризны ответила Надя и продолжила — вот только, после смерти отца, нет у неё никого и не было, я это точно знаю. Не могу понять зачем ей понадобилось телефон отключать? И, вообще, странно…
Девушка снова замолчала, уставившись в одну точку на стене.

— Что странно? — почесал затылок Александр.

— Да всё странно. Сегодня уже среда. Обычно в будни она с утра до ночи торчит в офисе торгового отдела. Закупом руководит. Для неё это самая важная часть работы, как она сама говорит: «Движение товарооборота должно быть непрерывным и загадочным, как лента Мебиуса».  И вдруг, просто так исчезла, не дав никому никаких распоряжений? Не похоже на неё. Ни Веры, ни её машины, нигде нет. Понятно, что куда-то уехала, но куда? Её коллеги, как и я, в полном замешательстве. Работа стоит, заявки не делаются, несколько договоров зависло, встреча с поставщиком не состоялась, вчерашние переговоры с арендатором сорвались. Мне звонят , спрашивают: где она, а я не знаю, что отвечать.

— Н—да — протянул Саша — и все же, я думаю, волноваться не стоит. Полетела на недельку в Турцию, от всех спрятаться захотелось. Может зарядник забыла, или ещё какой-нибудь форс-мажор случился. Телефон в море утопила, например, а номеров на память не знает. Сейчас в телефонах вся информация и билеты тоже. Пока восстановит. Вот посмотришь вернётся, как ни в чём ни бывало — целой и невредимой. Неужели раньше с ней такого не случалось?
Надя снова взяла в руки чашку, ожесточённо помешала ложкой остывший кофе.

— Случалось, но тогда она мне голосовое сообщение скидывала, чтобы  не искала её    и подчинённых предупреждала, говорила, когда вернётся.
— И в этот раз всё будет хорошо, найдётся твоя шальная потеряшка.
— Надеюсь, что ты прав. Знаешь, она и правда последнее время будто ошалела от вынужденной свободы. Папы нет уже три года. Я замуж вот выхожу — Надя нежно улыбнулась Александру — братьев в Англию учиться отправила, как папа хотел.

— Что?! С жениха мгновенно слетела его обычная невозмутимость — куда-куда она их отправила?
— В Лондонский колледж, где я училась. Им уже по пятнадцать — заикаясь пролепетала Надя.
— Подожди, какая Англия, какой Лондон? Это же дорогое удовольствие — перебил её жених.
— О, Господи!  Надя смущённо потупилась, а потом, тяжело вздохнув, решилась и заговорила:
— Рано или поздно пришлось бы тебе рассказать. Саша, папа был очень состоятельным бизнесменом. Он владел торгово-развлекательным центром «ГрандПлаза», сетью супермаркетов «Надин», клубом «Меридиан», и другой коммерческой недвижимостью, которая теперь принадлежит детям и мне в том числе.

— Ничего себе фантазии - засмеялся жених — Ты шутишь? Этого не может быть! Я слышал, что «Меридиан» принадлежал, какому-то Румянцеву, а ты Полянина — Александр в изумлении уставился на девушку.

— Может. У меня мамина фамилия. Я от первого брака — смущённо ответила Надя.

— Постой, магазины «Надин» - они, что же названы в твою честь? Но почему тогда ты живёшь в такой халупе? — Саша повёл ручищей по сторонам, и она немедленно упёрлась в стенной шкафчик, где задребезжала посуда. Или мачеха всё к рукам прибрала?

— Нет, что ты! Отец полностью обеспечил меня. У меня есть счёт в банке, акции, огромная квартира в центре, в которую мы с тобой можем хоть завтра переехать, машина, бизнес, ну ты знаешь о нём. А «Надин»  это был его первый проект. Квартира, в которой мы с тобой живём — наследство от бабушки. Просто, понимаешь… Надя замялась

— Не понимаю — перебил Александр — ты рассказываешь мне об этом вот так походя, практически перед свадьбой? Он встал, навис над невестой и грозно уставился ей в лицо. В глазах мужчины читалось недоумение, обида, боль и ещё, что-то очень важное, большое. Зрачки понемногу сужались от зарождающего гнева.

— Саша, ты никогда не спрашивал про моих родственников, собственность и доходы. Подожди не горячись я всё объясню…

— Пожалуй не стоит, я сам тебе всё объясню — низко вибрируя голосом медленно и тихо, как перед бурей заговорил Саша — Вы с Верочкой, должно быть решили, что я охотник за приданным? Что я гаденький такой альфонс, который только и ждёт, чтобы опустошить счёт, продать квартирку, поэтому сообщать о ней не стоит? Так, что ли?  Хорошенького же ты мнения обо мне. Одного не могу понять — зачем ты замуж собралась выходить, и за кого, если ни на грамм нет доверия к человеку?  Ты чокнутая, Надя? — выкрикнул жених.

— Что ты такое говоришь? — следом за ним повысила голос девушка — Дело совсем не в этом. Наоборот я боялась, что моё состояние отпугнёт тебя.
— А вот с этим предположением ты точно не ошиблась — взвился Александр.
— Саша, давай поговорим спокойно.
— Знаешь, нам, вообще, больше не о чём говорить — не сбавляя тона выпалил он на одном дыхании.
               
                Мужчина вскочил, выбежал из кухни, обулся и, громко хлопнув дверью, пулей вылетел в подъезд, крикнув напоследок:

— Всё, бывай!

                Надя, после неудачной попытки силой остановить жениха,  закрыла лицо руками и сползла по стене, горько заплакав. В голове кипели, бурлили мысли о том, как сильно она обидела любимого своим недоверием.

                Глава вторая. Обида

                Александр, мчался на работу со скоростью спринтера, благо больница была рядом. Всю дорогу его одолевали мысли о том, что он ничего не знает о своей невесте.
— Как, как случилось, что я собрался жениться неизвестно на ком? Она же - лгунья, обманщица, впрочем, как все бабы. Интересно, чем я вызвал подобное недоверие, вроде бы за её счёт не жил, всё и везде сам оплачивал? В койке довольна была. Не пилил, не бил, не ревновал, как некоторые. Если только букеты, как щенок в зубах не таскал.  Не дарил, побрякушек всяких, но ведь ей и не нужно было. Говорила, что не любит блеск и мишуру. Вот интриганка, аферистка. А когда впервые увидал её, то это была такая наивная, такая беззащитная прямо девочка-девочка…
               
                Он вспомнил, момент знакомства и то, как позднее его пациентка изменилась. Как оказалась одной из тех «видных» красоток, с выраженной талией, стройными ногами с хорошо прорисованными икрами с острыми плечиками, с тонкими в запястьях ручками, высокой грудью, щеками с ямочками, прекрасными зубами и копной густых рыжих волос. Тихая, выдержанная, покладистая, как раз подходящее существо для такого большого, и несколько нервного человека, как он - Александр Немов.  А что теперь?

— Вот я дурак, повёлся на формы, запал на арматуру ничего не узнал, не выяснил и сразу: выходи за меня замуж, вот дебил…
До самой больницы Саша мысленно казнился, ёрничал и весь его запал на женитьбу стух, как фитиль в потушенной лампе.
— Завтра же заберу заявление из ЗАГСа, все ещё негодуя, но уже  менее категорично решил жених.               
               
                И правда, куда торопиться?  Хотя Александру Немову, как Иисусу Христу на кресте, или Игорю Талькову на последнем концерте уже тридцать три года, и пора бы подумать о главном.  Он никогда не был женат. У него нет детей. Родился мужчина в маленьком сибирском городке Тара.  Вырос в Омске, куда переехала семья. Медицинскую Академию окончил в Омске, а интернатуру в Санкт-Петербургском медицинском университете имени академика И.П. Павлова, чем очень гордился. Поработав несколько лет в клинической больнице номер два города Санкт-Петербург, он решил перебраться в Москву и поступить в аспирантуру, куда и готовился с решительностью льва.
— Странный город, —как-то сказал он Наде, вспоминая Питер
— А мне нравится
— Мне теперь тоже. Сначала я его совсем не понял, а потом незаметно полюбил. Он особенный не похож ни на один город, в котором я бывал. Поедем туда вместе по весне? Невеста соглашалась.
                Со своей семьёй тёплых родственных отношений, Саша не поддерживает без всяких причин. Так, несколько звонков в год на стационарный домашний телефон матери или отцу в зависимости от того, кто поднимет трубку.  Сами разговоры бывают ни о чем: как дела, как здоровье и на этом всё. Будто нет и не было у них общих тем. Родители - простые люди из рабочих. Оба всю жизнь проработали на заводе им. Баранова. Отец литейщиком, мать рабочей в гальваническом цехе. Саша никогда не звонит брату, который живёт с родителями, потому что тот младший, и глупый ещё. Брат отвечает ему такой же великой безразличностью. На малой Родине в Таре последний раз он был года четыре назад. Ездил по необходимости. Срочно потребовалась справка с места рождения, по почте ведь не дождёшься.  В Москве Александр живёт совсем недавно, нужными знакомствами обзавестись не удосужился, все эти московские секретные многоходовочки не прошёл не выучил, и сразу жениться.  Зачем?               
               
                Целый день доктор Немов был дико раздражён сложившейся ситуацией в целом, и долго размышлял над метафизикой появившегося раздражения. В конце концов он нашёл два возможных объяснения: с одной стороны, есть вероятность, что он просто необъективен. Что обратил внимание только на одну сторону медали — а здесь есть и положительное. Ему не хотелось одним махом перечеркнуть несколько месяцев такой удобной, такой тихой и размеренной жизни с Надей.

— Может я просто программирую свою психику на плохое, хотя, напротив, нужно учиться видеть радугу во всем её спектре? – думал он. Скорее всего хорошо, что она оказалось богатой наследницей целой империи Румянцева.
С другой стороны, не исключено, что на текущий момент в Москве скопилось критическое количество прохиндеек.

Про потерянную родственницу Веру мужчина не вспомнил ни разу.

                Глава третья. Предложение

                Александр в глазах Нади, нежной двадцатишестилетней девушки с россыпью веснушек на щеках и светлыми леденцовыми глазами был подходящим мужчиной для замужества. Он покорил Надю с первой заботливой улыбки; подчинил её слабую и трепетную душу одним только сострадательным взглядом. С первого момента Саша завладел сознанием девушки так полно, что у неё более не осталось собственной воли. Думать и мечтать она могла только об Александре Немове, и только о создании с ним семьи.
                Они познакомились в муниципальной больнице Скорой помощи, куда Надю привезли после ДТП с участием такси, на котором она ехала. Серьёзных повреждений у девушки не оказалось, так небольшие резаные раны мягких тканей головы, лица, кистей и предплечья от осколков бокового стекла и ещё на груди был огромный синяк от ремня безопасности. Правда крови было много, а страха от случившегося ещё больше.

                Раны умело обработал и бережно зашил дежурный врач травматолог Александр Власович Немов. Для выявления скрытых внутренних повреждений, сотрясений и прочего, пострадавшую на несколько дней оставили в больнице, хотя можно было сразу отпускать домой. Кто посодействовал более внимательному отношению к Наде в стационаре и почему, Саша не выяснял. Он, пожалел болезную, как выброшенного котёнка, хотя жалость и сострадание ему и, вообще, врачам, особенно хирургам —травматологам мало присуща. Они в результате ежедневного наблюдения поломанных и разбитых людей вынужденно быстро избавляются от чувства милосердия, как от ортодокса. Доктор по-собственному желанию выхаживал понравившуюся ему пациентку, такую тихую, патетично-нежную, и в чём-то даже жалкую. Всю неделю он опекал Надю, поил по ночам чаем, позволял в ординаторской смотреть телевизор, разговаривал с ней по душам…

                После выписки Надежды из больницы Александр несколько раз приезжал в огромный загородный дом её родственницы Веры, чтобы за дополнительную плату сделать бывшей пациентке перевязку, снять швы.  Потом уже бесплатно по просьбе девушки он помог ей с переездом в ушатанную двушку, недалеко от больницы. Далее мужчина стал захаживать к Наде на чай, обед, ужин, пока однажды не остался ночевать, а потом и вовсе жить, потому что от её квартиры до больницы было каких-то двести — триста метров ходьбы.
               
                Ему все нравилось в их совместной жизни, в быту. И, вообще, в ходе вялотекущего романа Александра Немова с Надей, его устраивало всё. Если бы он был романтиком, то обязательно чувствовал и говорил бы что-нибудь про любовь, про внутренний полёт и привязанность сердца к сердцу, но он не был, и просто наслаждался удивительным действием на организм выделяемых эндокринной системой нейромедиаторов. А ещё Саша в полной мере упивался впечатлением, производимым им самим на Наденьку. Она обожествляла жениха, чего нельзя сказать о её родственнице.
                По неясной причине мачеха Вера на дух не переносила спасителя падчерицы. Через полгода после знакомства Александр предложил Надежде узаконить их отношения. Предложение было принято на ура.
                В день, когда они подали заявление, у Веры случилась истерика, и Наде пришлось отпаивать родственницу водой.
— Он же альфонс обыкновенный, Надя. Ты с ним будешь несчастна! – рыдала и выговаривала Вера, когда жениха не было рядом. Она щадила чувства Нади и старалась не ставить девушку в неловкие положения своей неприязнью к Александру.
— Перестань, Верочка. Если бы мне было семнадцать, я бы сказала – нет.
— Миша не простит мне, что не усмотрела, и отдала тебя в лапы этого жиголо.
— Папы нет, Вера. Привыкни уже к этому — нараспев говорила Надя.
— Эх, понять бы наверняка, что у него в голове - любовь или выгода?
— Зачем тебе это понимать?
— Не пустила бы тебя замуж при неблагоприятном варианте.
— Рабовладельческий строй давно отменили. Девушки старше восемнадцати вправе распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению, а не руководствуясь подсказками и советами даже не родственников, а мачех, — ледяным тоном выдала Надя.
И вот уже почти месяц Александр Немов, как самый настоящий жених, законно и с восторгом принимал поздравления от друзей и коллег.


                Глава четвёртая. Измена

                До самого вечера Саша все думал и думал о том, как ошибся в выборе девушки, как унижен обманом, а главное её тотальном недоверием
— Что я делал не так, почему она скрыла свою финансовую состоятельность? И ведь прикинулась простым сис. админом в Плазе. Кому расскажи—не поверят! Нет это, конечно, хорошо, что она оказалась золотой рыбкой, но как я должен себя вести после вскрывшегося обмана? Всё простить, сделать вид, что это пустяк, или наоборот не прощать?  Все, это конец нашим отношениям — мысленно лукавил Саша, а в голове все мусолились и мусолились мысли о том, как и почему его обманывали.

— Саш, ты чего, измученный такой будто после гемисферэктомии? Спросила коллегу невропатолог Люба, вошедшая в ординаторскую, амплитудно виляя задницей.

— Патологии никакой, так «астральные влияния» на молодой организм — отшутился Саша, и правда уставший от неприятных мыслей, копошившихся в голове, как стая отвратительно-голых новорождённых мышей.

                Люба совсем недавно после интернатуры пришла в больницу, и Саша нет-нет, да и заглядывался на её неэстетически выдающуюся во все стороны филейную часть.

                В настоящий момент, внутренне чувствуя себя свободным, он посмотрел коллегу более пристально: «Полнотелая, но как-то это слово на язык не ложилось. Вспомнилось тётушкино "справная", и Немов криво усмехнулся своей находке в мире эпитетов. Всегда допытывался у ныне покойной тётки что значит: "справная"??? А вот Любе идёт, прямо липнет к ней. И величавая… Да, прилагательные в голову одни старорусские какие-то лезут, забавно.
                Появившись в больнице, Люба всем своим видом показывала, что работать сюда пришла, а не пышным хвостом крутить. А хвост — то и правда пышный…  Взгляд так и клеится, и пошлости всякие лезут в мысли моментально… Это же зубодробительное сочетание: такой стыдливый перед, и такой бесстыжий зад…
— Кхм… Саша поёрзал на диване, чувствуя мощный прилив крови в районе паха. Неожиданно, твою мать, только этого не хватало! Подобного с ним давно уже не случалось, всё-таки не пацан — тинейджер. Скосился вниз — вроде не видно…  Но ближайшие пару минут лучше не вставать.
— Воздержание — зло! — вспомнил заезженный эпитет мужчина — Может решить проблему?
— Странно, что на Надьку я никогда так не реагировал. Эх! Совсем потерял себя прежнего. А ведь когда-то был, как тот «Герасим — всегда готов, на все согласен».
               
                Когда тебе тридцать три, случайные связи — настоящий квест. Не то, что в восемнадцать. Да и случайный секс… Нет, секс Саша любил, но с годами его ожидание, да и сам процесс, подёрнулись некой циничной дымкой и налётом чего-то незначительного. Просто физиология, просто потребность.  Для Саши, как и многих в социуме, где полный дефицит телесно-эмоциональных контактов, секс имеет даже меньшую значимость, чем «подержаться за ручки».  У него и дома и на работе, того, что «ручка в ручку - штучка в ручку» полно в любое время, без приложения усилий.  Не испытывая ложной стыдливости, без обязательств он охотно дружит организмами с кем придётся. Саша - парень заметный, поэтому дам желающих командирского тела, предостаточно. Правда последние несколько месяцев у него есть невеста Надя, для которой он по воле случая, хранит верность.
— Однако, почему именно сегодня Люба целый день с таким непомерным пониманием смотрит на него, с лёгкой насмешкой и чём-то тревожащим до глубины души, или может другой величины? В самом центре её чуть прищуренных серых глаз плещется жидкое чувственное пламя, опаляя тело мужчины лижущим жаром. Сейчас уже вечер. Посещения по уходу по пропускам, а он их не выписывал. Дежурят только они вдвоём и в ординаторскую никто не войдёт. Сама Любочка вон уже и на диване спокойно усидеть не может — ёрзает. Трусы наверно жмут, да и, вообще, на мокром сидеть некомфортно…
               
                Саша встал из-за стола и вызывающе развязно приблизился к коллеге, не скрывая фактора недавнего замешательства и гнусаво пропел:
— Мать твою, налево, чё за королева?
                Люба посмотрела на возвышающую причину конфуза, смешливо хихикнула и демонстративно вальяжно положила пухленькие белые ручки Саше на плечи. Он подхватил её под смачные ягодицы и легко водрузил на стол перед собой.  Широко раздвинув ножки в чулочках, он без особых прелюдий, как таран вклинился между ними. Халатик предательски распахнулся.

                Глава пятая. Знакомство

                После громкого ухода жениха Надя часок поплакала, но всё же собралась с силами и поехала в дежурное отделение полиции подавать заявление о пропаже Веры.
Заявление принял дежурный, и успокаивая отправил девушку домой ждать звонка.

— Сотрудники свяжутся с вами – или позвонят, или пришлют повестку, или электронное письмо напишут, если появятся новости.

                Возвращаться в квартиру, где все напоминало о недавней размолвке с женихом, Надя не захотела. Она завернула в загородный дом отца, или вернее будет сказать—свой, Веры и братьев особняк.

— Вдруг найду что-нибудь: предмет, записку, объясняющую исчезновение Веры. Может интуиция подскажет, где она — думала девушка. Охранник, открыв ворота печально сообщил, что хозяйка так и не появлялась.
— Приходила домработница, покрутилась, и ушла. Никого мол нет, заданий нет, делать нечего. Все остальное тихо.

                Несколько часов Надя кружила по дому в поисках мотива странной пропажи мачехи, но так ничего не нашла. Она сварила кофе и словно сомнамбула, не замечая времени ходила по комнатам, думала, копалась в прошлом. Чашка в руках остыла, и вот уже вечерние сумерки прильнули к окну. Вылив в раковину остатки напитка девушка сварила новую порцию и решила разжечь камин. Сходила на улицу за дровами. Хотелось тепла. Если не человеческого, то хотя бы тепла камина. Время от времени она болезненно вспоминала про жениха и принималась размышлять о том, как все исправить.

— Год с ним…  Когда уже узнала, как это – быть с мужчиной. Пусть без особого фейерверка, но все равно. Потому что нельзя врать и одновременно с тем смотреть ему в глаза так, будто наизнанку душу выворачиваешь. Как я могла послушать совет Веры, не знаю? Поняв, что от таранящих чувств в глазах опять собирается рассол, она запрокинула лицо к потолку и жалобно прошептала:
— Саша, Сашенька, прости меня за этот глупый, бабий поступок.

                Город окутали сумерки. Белеющие шары бульденеж превратились в скопление крошечных облаков, опустившихся на зелёный двор. Надя стояла у окна, раздумывая, чем бы поужинать, когда раздался звонок телефона.
Звонил оперативный работник полиции того отделения, куда Надя подала заявление о пропаже мачехи. Он без эмоционально сказал, что им надо бы встретиться. Надя назвала адрес и принялась ждать полицейского.

                Охранник, проверив служебное удостоверение, пропустил мужчину в штатском за высокое ограждение.
                Перед глазами опера предстал огромный двухэтажный дом на обширном участке. Величественный снаружи, он казался нежилым из-за отсутствия света в комнатах. Искусственное освещение на газонах и около дорожек рассеивало полумрак.  К переднему фасаду примыкал цветник и часть парка. Восхитительные сорта спрей-роз – сиреневато-розовых, фиолетовых и белых с розовой тенью – извивались в газоне линиями прихотливо брошенных ожерелий. Тут же были и низенькие лиловые цветки флоксов, разноцветные петуньи, высокие мальвы и ещё множество растений, названия которых Артём не знал. Все это великолепие благоухало, жужжало и звенело цикадами, сверчками и стрекозами. Старые цветущие деревья, дремали в рассеянном полусвете над осокой искусственного водоёма. Было понятно, что за участком ухаживает специально обученный человек, скорее всего садовник или, как сейчас говорят - ландшафтный дизайнер.  На лестницу дома вышла хрупкая девушка, кутающаяся в белый объёмный платок, словно старушка.
— Девушка в белом в сумеречном саду, полном цветущих яблонь и роз. Как на картине Клода Моне «Дама в саду Сент—Адресс», только не хватает зонтика, который бы мягко светился в её руках — подумал Артём.  В юношестве он мечтал оказаться внутри этой картины, подле девушки с зонтом. Прогуливался бы с ней под ручку по саду
— Здравствуйте, меня зовут Артём Сергеевич Сотников. Я вам звонил полчаса назад.
— Да—да, проходите, пожалуйста.

                Глава шестая. Задание

                Артём Сергеевич Сотников — военный лётчик, после ранения в Сирийской Арабской Республике не остался без дела, хоть летать ему категорически запретили врачи.  Среди прочих предложений герой России, не задумываясь выбрал самую сложную из должностей.  Сейчас никому в голову не придёт, что мрачный качок Тёма, с постоянно невозмутимо — дебильным выражением на бородатом лице, на самом деле майор СБ МВД. Уже год, находясь под глубоким прикрытием, он работает обычным опером, которого временное начальство презирая, держит за личного раба, и кидает на самые неперспективные дела такие, как розыск пропавшего при невыясненных обстоятельствах велосипеда, или кражу личных вещей из раздевалки бассейна. Сегодня было новое дело «Пропажа человека при невыясненных обстоятельствах».

— Сотников мля, ты уснул? Я долго ждать буду? — высокий, похожий на бабий визг прерывает мысленное чертыханье Артёма по поводу незначительности полученного задания.
Он разворачивается и безмятежно смотрит сверху вниз на пунцового от крика Семёна Михайловича Рожина, своего командира, в который раз отмечая, что его ряха все больше напоминает свиное рыло, и визжит тот тоже, как недорезанный кабан.
Артём родился в деревне и видел, как режут свинью. Так что сравнивает с полным пониманием видео и звукоряда, промелькнувшего в памяти.
На лице Сотникова, отражается привычный «полный штиль». Как стоял каменным Лох Петровичем, так и стоит. Наблюдает.
Рожин от его невозмутимости распаляется ещё сильнее, и вопит уже фальцетом чуть ли не на ультразвуке.

— Никто ничего не делает, всем пи-пи-пи однохерственно, или как? И ты туда же? Задание понял пи-пи-пи?

                Артём слушает и лениво размышляет, что будет, если этого продажного хряка, наконец-то, хватит удар? Он приходит к безапелляционному выводу, что спасать его точно не будет. Хотя основы медпомощи изучены ещё в ВУНЦ ВВС, отработаны до автомата, и уже не один раз применялись на практике. А сейчас, если Рожин от натуги получит сердечный приступ, то его можно будет вывести из этого состояния, окунув с головой в холодную воду и, держа там чуть ли не до потери сознания. А где в здании полиции на уровне коленей есть холодная вода? Верно, - в унитазе.  Сотников, улыбаясь вспоминает причины, по которым этот приём, однозначно, ещё может помочь.

— Так езжай пи-пи-пи и выясняй все пи-пи-пи обстоятельства на месте, понял пи-пи-пи? — завершает очередной визгливый спич непечатными словами Рожин
— Выяснять так выяснять… Тоже мне, удивил, машинально кивает Сотников, и думает: как хорошо было в далёкой от привычной цивилизации южной республике. Господи, как же надоело выяснять, сколько золотых унитазов есть у местных полковников? Искать доказательства криминальной составляющей? Рисковать жизнью, имея дело с вполне вменяемыми взяточниками, казнокрадами и прочими, скрытыми - как они сами думают, преступниками—коррупционерами от власти?
— Вот бы в небо, как давно я в небе не был — напевает Артём, отправляясь на задание.

                Глава седьмая. Беседа

                Надя мелко семенит по направлению к гостиной, то и дело оглядываясь и руками, головой, всем телом как бы подзывает гостя, чтобы тот следовал за ней.
— Проходите, проходите.
— Вы Надежда Полянина? — спрашивает Артём, обращаясь к спине девушки, вышедшей из дома ему на встречу и теперь ведущей его за собой.
— Да, это я.
                Они вошли в холл первого этажа особняка, сели за небольшой столик в кресла напротив друг друга.   
                Артём осмотрелся.  Внутри дом показался, слегка захламлённым, как это бывает в домах, где хозяева не спешат расставаться с дорогими сердцу вещами или готовятся к переезду, собирая ненужный хлам в передней.

— Знаете, у вас такое скорбное лицо... — вдруг говорит Надя, не глядя ему в глаза.  Вы же пришли ко мне, чтобы поговорить о Вере? Её нашли? С ней что-то случилось? Что-то страшное? И вы просто не знаете, как мне об этом сообщить?
— Успокойтесь. Пока не нашли Вашу родственницу. И лицо  у меня не скорбное, а скорее уставшее. Поговорить хочу именно про исчезнувшую женщину.  У Вас никаких новостей нет?
— Нет. Она пропала. Не звонит, ничего о себе не сообщает. Телефон выключен.
— А какие взаимоотношения у Вас были?      
— Почему были? У нас с Верой и сейчас очень тёплые взаимоотношения, хотя я не разделяю некоторые её пристрастия и взгляды на жизнь;
— Какие, например?
— Некоторые. В частности, не люблю все эти клубы, сомнительные тусовки, – тем не менее после гибели отца, у нас с ней этакая внутренняя, что ли, договорённость: мы всегда должны знать друг о друге все. И уж, конечно, где кто находится. Я тоже не сижу дома, постоянно куда-то езжу, чаще всего в Омск, у меня там двоюродная сестра живёт. И в Санкт-Петербурге бываю у своих друзей. Покупаю билет — и еду! Вера всегда знает, где я. И я всегда знаю, точнее, знала, где она бывает. Но её нет уже третий день подряд!
— Вы в заявлении описали все места, где она может быть? Надя помолчала, несколько минут и тихо ответила
— Я не уверена...
— Поясните…
— Вообще-то, она очень любит этот дом. Но в центре на Романенко у неё есть маленькая квартирка. Это её гостевая, приют, будуар, гнездо, называйте, как хотите. Там она раньше принимала своих гостей, там у неё ночевал всякий сброд. Вот так. А сейчас, после гибели папы, они все перебрались сюда.
— Как это понимать?
— Да так и понимать, что её друзья; всякие музыканты, поэты, художники, пьют по-чёрному. А потом просто не могут подняться с места, вот и ночуют у Веры. Вы не представляете себе, сколько постельного белья они испортили! А сколько посуды побили? Личные вещи, куда-то исчезают. Я уж не говорю про одежду. У неё прошлым летом пропала новая шуба. Прекрасная, из соболя. Я связала ей кардиган – он тоже куда-то делся.
— У неё не было синего вязаного платья с цветными ромбами?
— Да. Я ей вязала. Она очень любит это платье. И носит... даже летом... Может, хватит меня мучить? Она была в нем?! Где её нашли?!- спрашивает Надя с надрывом.
— Вам придётся поехать со мной в больницу на опознание, – дрогнувшим голосом проговорит Артём. —  Нашли женщину... девушку без сознания...на дороге, по Вашему описанию, похожую на Веру. Она была в синем вязаном платье. У неё русые волосы. Очень белая кожа. И она в реанимации уже два дня не приходит в себя. Я бы показал фотографию, но голова перевязана и лицо сплошной синяк. Вам лучше увидеть её.
— Что с ней случилось?
— Её нашли на обочине Киевского шоссе в семидесяти километрах от Москвы
— Её изнасиловали? — спросила Надя неестественно высоким голосом.
— Нет—нет! От неё чего-то другого хотели. Я поэтому-то и пришёл к вам, чтобы расспросить, что имела или, что такого могла знать ваша мачеха, если это она, чтобы ею так... заинтересовались?
— Ну-у-у даже предположений никаких нет. Все знают, что бизнес после отца и все его имущество переписано на детей. Папа был весьма последовательный человек. Он всё планировал и просчитывал, наверное, поэтому было завещание. Он любил Веру, но знал, что на неё нельзя положиться. Управление лежит на совете директоров. У Веры ничего нет, кроме этого дома, и то в доле с детьми.
Девушка нервно усмехнулась и повела рукой показывая заставленный коробками холл, скептически добавила
— Быть может, она не пожелала сказать своим друзьям—собутыльникам, где прячет бутылку кубинского рома?
— Я понимаю, вы сейчас в таком состоянии... Но, пожалуйста, попытайтесь вспомнить: когда последний раз видели Веру, когда разговаривали с ней? Может, у неё появились новые знакомые—или мужчина. О чем вы говорили, что она рассказывала вам? Может, у неё появилась большая сумма денег? Или, наоборот, вам показалось, что она отдаёт кому-то деньги... Сами понимаете, в жизни случается всякое. И если люди, составлявшие окружение Веры, знали о её душевной доброте и пользовались ею, то, возможно, появился кто-то новый, кто мог воспользоваться этим в большей степени...
— Вы полагаете, что её могли заставить подписать документы на продажу квартиры?  Вдруг оживилась Надя
— О какой квартире идёт речь?
— Да о той, Верочкиной квартире на Романенко! Я звонила соседям, но в ней тоже никого нет. Дело в том, что какие-то нувориши выкупили почти все эти маленькие одноэтажные квартиры в старых, ещё купеческих домах. Их приобретали, ремонтировали и продавали под офисы, или сдавали внаём. Место тихое, но престижное — все-таки самый центр! Собственников осталось мало. Почти все продали свои квартиры, а Вера нет.
— Это уже интересно. Хорошо, разберёмся.  А сейчас давайте поедем в больницу. Вера скинула платок, накинула лёгкую ветровку.

                Они прошли по двору, вышли к стоянке, мужчина открыл дверцу «Хаммера», помог девушке сесть на заднее сиденье, захлопнул дверь, и только потом сел на водительское кресло.
— Большая машина — тихо произнесла Надя — у Веры, кстати, такая же. Я не понимаю её тяготения к такому огромному и грубому автомобилю, а вот она в нем души не чает.
Артём только кивнул в ответ. Не станет же он рассказывать девушке, что получил автомобиль в подарок от друга, которого спас от смерти в Сирии в ходе боёв за Пальмиру, кода тот был окружён боевиками «Исламского государства». После ранения друг не может водить большие автомобили. Он ездит на маленьком немецком ауди на ручном управлении.
— Машину мы тоже ищем, и найдём, ещё мало прошло времени.

                Глава восьмая. Больница

                В больницу приехали ближе к вечеру. Это оказалась клиника, в которой Надя встретила своего суженого.
— Надо же, как тесен мир — подумала девушка.  Дежурный, прочитав удостоверение Артёма, проводил их к лифту.
— Вы сказали, что женщина здесь уже два дня?
— Да, она в реанимации.
— В травматологии работает мой жених. Почему-то он ничего не говорил мне про неё?
— А он рассказывает Вам обо всех пациентах больницы? —спросил Артём с неприязнью в голосе
— Ну что Вы! Нет, конечно, просто он знает, что Вера пропала
— Возможно не узнал её, если не он принимал. Документов при пострадавшей не оказалось
                Пока идут по коридору больницы Артём внимательно наблюдает за Надей. Ему почему-то кажется, что эта глазастая анимэшная фея с рыжими пушистыми волосами и миниатюрной фигуркой вот-вот споткнётся, упадёт и ударится, или вовсе хлопнется в обморок. Она с первого взгляда, ещё там дома на лестнице, показалась ему беззащитной и одинокой, а оказывается у нас, и жених есть!

                Лифт едет медленно. Сотников исподтишка продолжает рассматривать девушку, будто фоторобот создаёт.
                Форма лица — сердцевидная, серо-голубые огромные глаза, болезненная изящность, как у сломанной куклы. Маленькая, примерно метр пятьдесят восемь— шестьдесят два. Худощавого телосложения, со светлой, кажущейся прозрачной кожей. Узкая талия и грудь, примерно второго размера. Навскидку. Длинные для такого роста ноги. Красивой формы, подтянутые ягодицы. Скорее всего, занималась в кружке танцев. Походка тоже об этом говорит. Этакая Инженю Пи—Пи. Её хочется приласкать. Он представил, как она трепещет в его руках, как расцветают на белой коже красные следы от его грубых пальцев, как опухают и наливаются кровью губы от его поцелуев…
В этот момент Надя поднимает глаза и встречается с ним взглядом.
Артём дёргается, словно его на горячем поймали, словно она мысли могла прочесть.
Не прочитала.
А он так и остаётся стоять рядом с ней в лифте, чёрт непозволительно близко.
От неё пахнет малиной. Шампунь? Духи?
Запах не химический, а очень даже натуральный. Такой, что сглотнуть хочется.
Офигеть…
Что это с ним?
Лифт останавливается резким толчком. Артём выходит и не поворачиваясь быстро шагает к двери в реанимационное отделение. Надя торопится следом, еле поспевая за полицейским.
Он не замечает, как испуганно отступили от него медсестра и дежурный врач. Привык, что люди шарахаются от его небритости, тяжёлого взгляда и мощной накачанной фигуры боевика — моджахеда. В Сирии такой вид помогал ему мимикрировать под местный бомонд и наёмников,  и в России помогает избегать лишних контактов.
Мысли о реакции на девчонку-анимэшку беспокоят и не оставляют Артёма ни на секунду.
Это какой-то чудовищный транс, морок, безумие, обволакивающее, удушающее… Наваливается, льётся из её глаз
— Нет не буду смотреть, не буду думать…Лишнее.
Никогда с ним такого не было.
                Женщины у Артёма были и есть, и не одна. Он меняет их, как трусы, по мере необходимости. Женат он тоже был, не новичок, и возраст не пубертатный.
                Бывшая жена Милана хоть и младше его на шесть лет, но вполне умело соблазнила Воронежского выпускника-лётчика и вскоре забеременела. Так что перед вылетом на первое боевое задание мужчине, как честному человеку, пришлось сначала посетить загс… Правда после возвращения из командировки он не обнаружил супруги дома. Объявившись, она сообщила, что ушла от него к другому мужчине, от которого и была беременна. И только потом объяснила, что выходила замуж за блистательного штабного офицера, живущего в Москве, а не за воющего летуна, похожего на чеченского бандита.  Артём после этой женитьбы больше, вообще, не собирался связывать себя узами брака и полностью ушёл в дела.

                Глава девятая. Опознание

                Наде и Артёму выдали халаты и завели огромную палату. Дежурный врач вполголоса рассказывает о состоянии пострадавшей и медицинской коме. Надя, не слушает. Она неосознанно спряталась за спиной оперативника и даже прикрыла глаза. Её руки начинают дрожать, как и всегда, когда она слишком сильно волнуется. Девушка ловит себя на этом, бессознательно с силой суёт ладонь под локоть Артёма и вместе с ним идёт к автоматизированной реанимационной кровати. В сердце этого огромного монстра из простыней, железа, и трубок лежит беззащитный человек —женщина. Её голова почти полностью обмотана бинтами, только синюшное лицо, острый нос и впалые глазницы тёмным пятном выступают на белом.
— Не пугайтесь, она жива, просто спит – шепчет Наде прямо в ухо Артём, поглаживая и, успокаивая её дрожащие тоненькие пальчики.
— Артём Сергеевич, я очень сильно боюсь. Боюсь, что не смогу выручить Веру
— Не бойся, я с тобой.
Надя не замечает фривольного перехода на ты. Ей страшно, очень страшно. Этот страх бьёт по ногам, по коленным чашечкам, делая их дрожащими, мягкими. Он посылает пульсирующие ритмично удары в низ живота и оттуда выше, к сердцу, и ещё выше, в голову. И где-то на половине этого маршрута растворяется, словно поглощается обезумевшим организмом.
— А вдруг она не придёт в себя? Понимаете? —Бормочет будто самой себе Надя, но только взглянув на больную, шумно выдыхает и произносит
— Это не Вера!
Тишина, упавшая в этот момент на них, кажется оглушающей.
Словно внезапно у телевизора выключают звук, оставляя только изображение. И изображение это — не совсем ужасно, как казалось.
— Уверена?
— Да, у Верочки большая родинка над верхней губой. Она её ещё ведьмовской бородавкой называет — протараторила Надя и от облегчения или может от воспоминания заплакала, уткнувшись Артёму в рукав.
— А на фото нет ничего подобного – растерянно произносит Артём
— Вера все фотографии через Фотошоп пропускает, убирает родинку, считая её уродством, — всхлипывая бормочет Надя.
— Перестань пожалуйста. Не выношу женских слёз. Или ты плачешь от радости? Артём берёт лицо Нади в ладони легонько смахивает подушечками больших пальцев со щёк слёзы
— Чуть не умерла от страха – дрожащим голосом произносит девушка
— Я знаю значение выражения “умереть от счастья”. Это в данной ситуации больше подходит
                Артём заворожённо смотрит в заплаканные глаза Нади, на стремительно меняющиеся эмоции в них.  Это просто шок. Он наступает внезапно и быстро пропадает, если бы не отслеживал так жадно, не смотрел в глаза без отрыва, то и не заметил бы.
                Вдруг девушка отшатывается от него, будто только увидела человека перед собой. Удивление, безмерное, безграничное, словно не верит в случившееся, не допускает ни одной реальности, в которой было бы возможно подобное развитие событий. Посторонний мужчина гладит её по щеке и смотрит так внимательно, будто вот-вот поцелует. И что странно, но самое главное, ей не страшно, она успокаивается
— Почему, почему Вы так смотрите? Я вам кого-то напоминаю? — не выдерживает Надя.
— Да, — кивает Артём — мою жену.
— И, как давно Вы женаты?
— Я не женат, — с улыбкой отвечает он.
Надя рассмеялась.
— Ну вот и уже не плачем. Идём к машине? Отвезу, куда скажешь.
— Нет не нужно никуда везти. Лучше помогите мне своим волшебным удостоверением. Я хочу увидеть жениха. Он сейчас на дежурстве в травматологии, но меня не пропустят к нему.
— А не лучше ли позвонить и попросить, чтобы он спустился?
— Понимаете, я его утром обидела. Он трубку не берёт. Хочу извиниться, глядя в глаза.

                Глава десятая. Потеря

                Проводив глазами девушку, торопливо шагающую в сторону травматологии, Артём медленно идёт на стоянку.
                Сидя в машине, он раздумывает, куда ехать дальше. Перед ним раскинулась улица Бакинская. Недавно прошёл дождь и танец чёрных зонтиков закончился. На остановке под тополями протянулась небольшая очередь на такси. Первая в очереди толстая дама, обвешанная пакетами. Она отдувается, проклинает дождь и ветер. Ей всё мешает; покупки, мокрая кофта и собственный лишний вес. Наверняка она носит какое-нибудь известное благозвучное имя – госпожа Элен и фамилию Макарова, к примеру, как у создателя пистолета – думает Артём, перекладывая пистолет из кобуры в бардачок машины— да, да госпожа Элен Макарова торопится домой после вечерней смены в кафе, где работает посудомойщицей. Дома её ждёт сердитый и очень важный господин Макаров. Он, бытовой инвалид, как почти каждый муж не ужинает без жены, поэтому она убеждает себя, что траты на такси вполне оправданы. А вот Артёма никто не ждёт дома ни с ужином, ни без оного. Поэтому он, здесь в машине вспоминает девчонку с голубыми глазами, которую сейчас наверняка лапает, мнёт и целует другой мужчина.
               
                Ярость, острая, всепоглощающая, страшная, ярость от потери чего-то важного или от бессилия, что-то изменить захлёстывает Артёма. Как, бывало, там в Сирии, когда он с друзьями вёл неравный бой.  Если бы тот другой, который мнёт, попался сейчас ему под руку, то ему мало бы не показалось.
— Стопе Ар, успокойся прошептал Артём, называя свой армейский позывной— здесь, в этой жизни нет никакой жуткой ситуации … Здесь всё правильно, здесь у каждого своя жизнь, свои интересы, и у всех свои жёны.  Тебя не касается тот, кто лапает и та, кого лапают за стенами этой больницы. С чего ты завёлся?

                Все эти мысли скачут в голове безудержно и бешено, периодически заставляя чувствовать одиночество и отчаяние от того, как много он о себе не знает, не представляет, что за человек внутри живёт. Насколько он страшный? Безумный?
— Хорошо, что работа отвлекает.  Поеду-ка я на дачу к Макарычу — решает опер —дров ему нарублю. Простой, тяжёлый физический труд — сейчас благо для меня. Макарыч бывший сослуживец Артёма, так же потерял жену, после своих командировок. Правда их развод почти ничего не поменял в отношениях, разве что они разъехались; одна в квартиру, другой на благоустроенную дачу.  Она иногда забегает к родителям Макарыча — просто посплетничать. А он водит в театр её маму. А из Артёма с Макарычем получились добрые приятели – лучший итог неудавшихся браков обоих.

                Чуть-чуть выдохнуть удаётся минут через двадцать. Артём уже завёл машину и собирался тронутся, когда увидел, что через двор больницы, не разбирая дороги, прямо по клумбе, к выходу мчится его девчонка—анимэшка. Бежит так будто за ней гонится убийца, так будто ничего не видит перед собой.
Увидев несущуюся, не разбирая пути Надежду Артём, на короткий миг почувствовал внутри слабый огонёк счастья, тёплого и светлого чувства, навсегда утраченного в прошлом. Даже от воспоминаний о поездке, когда просто посматривал в её сторону, на сердце становилось радостнее, словно встретил близкую родственницу после долгой командировки. Артём пулей выскакивает из машины и еле успевает перехватить девушку. Посадив её в машину, вытерев салфеткой заплаканные глаза, Сотников снова ощутил крыше-сносный запах её духов.
— Стой, стой, стой. Что случилось? Тебя кто-то обидел?
Но Надя, как чумная не может говорить. Она, закрыла лицо руками уткнулась Артёму в грудь и слёзы безудержным ручьём полились ему на рубашку, расплываясь мокрым пятном на чёрной ткани.

                Глава одиннадцатая. Обман
               
                Полчаса назад Надя не шла, а летела по коридору, не чувствуя под собой ног. Здравый смысл подсказывал ей очевидное
— Надо срочно, искренне извиниться перед Сашей. Я чудовищно обидела его недоверием. Он такой порядочный и самоотверженный, а всё Верочка со своими советами. Интересно, а как бы я повела себя, узнав про подобный обман жениха? Я бы не поверила ничему и скорее засомневалась в собственной адекватности — улыбнулась Надя.
                Она свободно проходит мимо сестринского поста, где несколько сестричек уставились в экран камер видеонаблюдения. Они ничего и никого не замечают вокруг, и время от времени дружно и громко смеются. Надя вздрагивает от дурного хохота и ускоряет шаг. За неделю лежания тут в качестве больной она знает все ходы и выходы. Бегала по ночам к своему Сашеньке, якобы на укол, а на самом деле они чаёвничали и смотрели фильмы, а ещё много разговаривали. А сегодня чинно, но так же тихо, как тогда, она нежданно вышагивает к нему… Гостья. Надя сегодня гостья! Настроение отличное, пострадавшая, Слава Богу оказалась не Верочкой.

                За дверью ординаторской слышны какие-то неестественные стоны или всхлипывания.
— Не ходи туда, – преграждает ей дорогу знакомая санитарка тётя Света.
— Здравствуйте, тётя Света. А что там?  Больного реанимируют, что ли?
— Скажешь тоже, – весело смеётся женщина. – нет! Сегодня без таких происшествий, Слава Богу! Парочка какая-то в ординаторской трахается. Не надо тебе смотреть. Ты у нас девочка чистая. А там порнуха, порнухой…
— Что? – закусив губу, Надя лишь на секунду теряет дар речи. И внезапно жуткая картинка вырисовывается у неё в голове.  А ведь она точно знает, кто там в ординаторской. Там её Саша, больше некому. Быстро же он нашёл ей замену, а может она всегда была?
Надя упрямо обходит тётю Свету и берётся за ручку двери ординаторской.
Рядом слышится невнятное бормотание санитарки, которая всё ещё уговаривает девушку не входить, не мешать влюблённым. Но она не обращает на неё внимания и без стука рывком открывает дверь.
Надя с ужасом смотрит на собственного жениха, отбойным молотком вбивающегося в полную блондинку, лежащую перед ним на столе.  Её ноги в медицинских балетках закинуты Саше на плечи.
Женщина стонет, как заводная кукла, а грубые руки жениха стискивают ягодицы похожие на белые, рыхлые булки.
— О, Господи! Это её Саша и какая-то женщина. Халат распахнут, юбка, поясом обвивается вокруг талии девицы. Разорванные белые трусы валяются на полу. Любострастные плотские стоны мешаются со слезами, и ко всем чертям летит размеренная жизнь Надежды, скатываясь в импровизированный обрыв бытия вместе с Сашей, блондинкой, и порванными белыми трусами.
— Вот он, мой жених со спущенными медицинскими штанами и боксерами. Позорище какое! Как он мог? И как теперь жить? Стыд- то какой. Фу-у-у гадость какая. Надо бы уйти, но Надя не может двинуться с места. — Мы же хотели пожениться! Он, что так легко предал меня? Почему? Будто на другого человека смотрю. Мой —великан, красавец. Обаяния, ума океан… Как же мне повезло! — думала всякий раз и благодарила Бога, за то, что послал мне самого лучшего мужчину в мире. А этот молотобоец кто? Хочется провалиться со стыда. Удрать, куда подальше? И никогда не встречаться с Немовым. Не дышать одним воздухом!
Густой румянец заливает лицо. В ушах стучит, а сердце замирает от боли. Кровоточит. А может подбежать? Ударить? Посмотреть в глаза?
—Только сама опозоришься – мелькает здравая мысль в голове девушки
— Пойдём отсюда, слышишь? Я ведь говорила, что тебе нельзя на это смотреть — шепчет тётя Света
— Да, да, конечно, — выдыхает Надя
— Тебя проводить? – спрашивает санитарка так же осторожно
— Нет, я сама, —мотает головой девушка —сейчас вызову такси и уеду—уже намеренно громко выкрикивает она.  Саша, услышав голос, вздрагивает поворачивает голову в её сторону и замирает, всё ещё держа в руках бёдра, ничего не понимающей блондинки.  Его недоумённый взгляд будто бьёт Надю наотмашь и, отмирая она разворачивается и бежит прочь из этого жуткого места, от этого подлого человека под крик блондинки
— Саша, ты что не закрыл дверь?
Она уже не слышит, что отвечает Саша и со всех ног мчится к выходу. Выскочив во внутренний двор, девушка задирает голову к небу. Пытается не заплакать и думать о чем-то другом, но в голове навязчиво крутятся одни и те же сценки из ординаторской. Саша с голым задом, девица с юбкой на поясе, порванные трусы на полу. Животные рычания и стоны.
«Хватит!» — приказывает себе Надя и, скинув халат, ничего не замечая вокруг, бежит к проходной больницы. Ей, кажется, что она умерла внутри.

                Глава двенадцатая. Разочарование

                Поймав девушку и сев рядом с ней на заднее сиденье машины, Артём неожиданно решается на разведку боем               
— Надь, что произошло за эти двадцать минут? Можешь объяснить?
— Что? – как от тока дёргается Надежда. Мазнув по мужчине растерянным взглядом, опускает голову. И снова становится потерянная и убитый.
— Надь, —давит взглядом опер — посмотри на меня.
Она нехотя поднимает глаза, полные слез.
Ну вот что с этим делать? Успокаивать девчонок он не умеет. Обычно их слезы его раздражают. А тут… Хочется сгрести в охапку. Согреть. Погладить. Поцеловать. Стереть с милого личика каждую подлую слезинку.
— Давай поговорим серьёзно, как взрослые люди, – вздохнув, Артём подсаживается поближе. – Согласна?
— Ты объяснишь мне, что случилось, Надя?
— Нет, — упрямо мотнула головой девушка.
— Не увидела жениха и так огорчилась?
— Вот ещё, — отмахнулась Надя. — Ещё как увидела во всех деталях
— Как он?
— Трудится, — ухмыльнулась Надя — род человеческий увеличивает, — она снова захлопала глазами, с трудом сдерживая слёзы
— Спасибо ему за это, — кивает Сотников, ничего не понимая из ответа.
— У вас водки нет в машине?
— Я не пью, — мотнул головой. — Едем в кафе?
— Нет не стоит
— Так, что там жених? — раздражённо роняет он.
— Да нормально все у него, только не жених он мне больше — пожимает плечами девушка.
— Да ну, — фыркает радостно Сотников. — Неужели жених не удостоил тебя беседой?
— Больше не называйте его так, — велела Надя и строго воззрилась на Артёма, как на преступника.
— Тогда о чём Вы говорили?
— Мы не говорили, он занят был – выкрикивает девушка с болью в голосе
— Чем таким важным может быть занят мужчина, когда к нему приходит невеста — спросил он, и ухмыляясь добавил: — если только не реанимацией умирающего
— Именно этим он как раз и был занят. Сексом реанимировал какую-то даму на своём рабочем столе
— Может показалось!? — спросил Артём, улыбаясь
— А вы, как я понимаю, не откажите себе в удовольствии развлечься по этому поводу?
— Надя, прости я понимаю, что это болезненно. Они помолчали, затем девушка решительно произнесла:
— Закрыли тему.
— Как скажешь.  Только ответь, где ты его нашла?
— Лечил меня — усмехнулась анимэшка.
— Вот оно как — промычал Артём и про себя подумал: «Тоже сексом наверное?» Затем заметил нетерпеливо:
— А это не он случайно так решительно к нашей машине направляется
— Ага, случайно он
К внедорожнику подбежал здоровенный мужик и заорал, колотя в затонированное стекло машины.
— Надя, выйди! Нужно поговорить! Я видел, ты села в эту машину.
Артём аж оторопел от такой наглости.
— Открыть ему или попросить не отсвечивать перед ветровым стеклом? — насупившись поинтересовался он у девушки
— Надя! Наденька! — орёт Александр. — Я руки на себя наложу!
— На женщину чужую ты их уже наложил, сеятель, — пробормотала тихо Надя и смущаясь попросила: — Артём Сергеевич, помогите, пожалуйста! Нет сил смотреть на этот фарс.
— Удалить? — уточнил он.
— Да, — кивнула она и, спохватившись поспешно добавила: — Только от машины. А не то, что вы подумали.
— Я имел в виду: с глаз долой, из сердца вон, — фыркнул он в сторону девушки — А физически устранять граждан России не обучен, — бросил грубовато, открывая дверцу машины, и выходя к орущему доктору. Тот продолжал голосить
— Надя! Надежда!
— Была твоей надеждой, — хмыкнула девушка, и дальше наблюдала через окно.
— Слышь, — позвал Артём Сашку. — Отвали от машины, а?
— Я за невестой пришёл, — сообщил бывший жених и попытался обойти Сотникова по дуге.
— Чего тогда орёшь, как потерпевший?
— Нам нужно поговорить, — озабоченно и уже тише буркнул доктор.
— Она не хочет говорить с тобой, — спокойно заявил Артём, преграждая ему дорогу.
— Да ты, кто такой, чтобы мне препятствовать? — возмутился Александр и, рассердившись, кинулся с кулаками на незнакомца. Собрался было ухватить его за грудки, но Артём, как-то незаметно повёл плечом, даже не касаясь руками великана, как-то переместил центр тяжести своего жилистого тела и отступил в сторону. Сашка от неожиданности потерял равновесие и рухнул в грязь. Испачкал синие штаны и куртку, да ещё и лицо обрызгал.
— Ты! — завопил он. — Ты, что безупречный?! — не унимался Сашка и снова решил напасть на чужого мужика, ниже себя на голову, не пускающего его к Наде. Замахнулся кулаком, но Артём увернулся, шагнув вбок, будто танцуя. Двухметровый громила доктор, не удержавшись, снова упал.
— «Игру престолов» пересмотрел, или в себя поверил, лепило? —спросил Артём
Наблюдать со стороны, как здоровый крепкий мужик кулём валится в лужу, Надежде не нравилось. Она ясно понимает, что у штатского, протирающего штанишки в больничке докторишки, шансы по сравнению со специально обученным работником полиции невелики.
— Ты специально с любовником припёрлась!? — орёт Саша, заметив, что Надя не собирается выходить из машины. — Что ты хотела лгунья? Ты, коварная, сука! — истерично кричит он и, видимо, собрался добавить ещё что-то оскорбительное, но Артём шагнул к нему и быстрым движением ладони, угодившей точно под ребра, заставляет его замолчать. Сашка переломился пополам, постоял немного восстанавливая дыхание и снова зашёлся криком
— Сейчас, здесь же в отделении мне сделают экспертизу!  Я найду на тебя и твоего хахаля управу, — замахал он руками, вновь направляясь к машине. Но, поскользнувшись на грязном тротуаре, снова шлёпнулся.
— Не подходи к машине, если ты не бессмертный, — предупредил Сашку Артём.
Тот зыркнул недобро на нового кавалера Надежды, внимательно наблюдающего за каждым движением противника, и пробормотал чуть слышно:
— Ну погоди, сучка! Я тебе устрою, тварь вероломная!
То, что он сам несколько минут назад увлечённо имел Любочку на рабочем столе, Александра не волновало.
«Подумаешь, — сжал он челюсть. — Все гуляют! Ничего страшного!»
Злость на Надю перевешивала здравый смысл, и Александр по пути в отделение завернул в приёмный покой, где поведал об избиении. Ему срочно вызвали наряд полиции. Приехавшим полицейским Сашка ещё раз во всех деталях описал обидчика, написал заявление о нападении и даже продиктовал адрес, где можно найти нападавшего.

                Глава тринадцатая. Отъезд

— Он ушёл, но думаю недалеко и ненадолго — сообщает Артём Наде.
— Простите меня за этот дебош. Втянула Вас. Мне так неловко
— Глупости. Тебе не за что просить прощения. Лучше скажи он адреса твои знает, а то местью грозит?
— Конечно, мы живём вместе. У нас через две недели свадьба должна была быть
— Ну может ещё и будет.
— Не говорите так — сжав кулаки, отвечает девушка
— Не простишь его?
— Никогда! — решительно сказала Надя и добавила — Мне повезло, что узнала обо всём сейчас, а не после свадьбы. Как бы тогда выбиралась? А если бы ещё ребёнок родился. Саша просто так не отпустил бы меня. И, кто бы заступился? Одна я в целом мире. Совсем одна. И Верочка, куда-то пропала. Прямо чёрная дыра разверзлась-проговорила девушка и снова беззвучно заплакала.
— Сравнение неудачное, да и я с тобой, анимэшка — подумал Артём про себя. И от досады, что не может успокоить девушку, так, как он умеет и знает, как практикует с другими женщинами защемило в душе. Он снова ощутил запах её духов, почувствовал, что ещё минута, и он пересядет к ней, его рука ляжет ей на затылок, а губы покроют её заплаканные глаза, щеки, веснушки, все сантиметры, точки её лица поцелуями.
— Еле сдержался, блин, — усмехнулся опер про себя, пересаживаясь за руль. — И сразу удрал, как прыщавый подросток. Ну и правильно сделал. А то, так хотелось прижать обиженную девчонку к спинке сиденья и просунуть руку ей под свитер. Ощутить под пальцами бархатистую кожу… Твою мать, — одёрнул он себя. —Ты ещё стихи напиши! Поэт зефирный! У тебя дел невпроворот, а ты о бабах думаешь, — рыкнул он мысленно и, закрыв глаза, принялся вычислять, куда всё-таки пропала мачеха Надежды, Вера. Кто приложил руку к её исчезновению, и замешано ли здесь наследство, твою мать?!»
На заднем сиденье машины, блямкнув, ожил телефон девушки.
— Надя, ты ещё не уехала? - пришло сообщение от Александра.
Сглатывая вязкий ком в горле, Надя с ужасом всматривается в экран айфона.
— Давай возвращайся, девочка! Не уезжай. Я тебя сейчас хорошо встречу. Чаю попьем, поговорим, как раньше. Ты же помнишь, что я тебя люблю, и что у нас скоро свадьба?
— Врёт, как дышит, — прочитав, говорит Надя, и тут же печатает ответ
— О какой свадьбе идёт речь?
— Разумеется, о нашей с тобой, любимая
— Ты только что на столе ты натягивал, какую-то рогатку. Я лично наблюдала. Ты ведь знаешь, что у Вас везде камеры?  Вы знатно повеселили охрану и младший мед. персонал. Хочешь, чтобы мы поговорили об этом?
Телефон заходится трелью, но девушка несколько раз сбрасывает вызов, и не выдержав, заносит номер жениха в чёрный список. Она знает, что поступает правильно, но на душе тяжело, хоть волком вой.
— Ну что, все написала? — спрашивает Артём — можем ехать? Я предлагаю съездить на квартиру Веры. Ты же там не была? А потом решим, что делать дальше. А пока едем ты успокоишься и очень подробно расскажешь мне про мачеху. Кто она, чем занимается, что любит? Одним словом, всё что можешь о ней рассказать. Садись на переднее сиденье.

                Глава четырнадцатая. Воспоминания

                Надя пересела, отвернулась к окну, пристегнулась и все ещё вздрагивающим тихим голосом начала рассказ. Артём, видя, что она постепенно успокаивается, поехал чуть медленнее, увеличивая время поездки.
  — Мы с Верой знакомы ещё со школы.  Жили в одном доме.  Бабушка частенько оставляла меня ей на попечение, доверяла, как взрослой. Вера старше меня на пять с небольшим лет, а в детстве это особенно заметно. И с папой, кстати, я их познакомила. Мои родители разошлись, когда я была ещё совсем маленькая, но они оба принимали участие в моём воспитании. Отец даже в школе бывал.  Но после развода родителей я жила с бабушкой. А потом и вовсе. мама погибла в результате автомобильной аварии.  В классе я не считалась серой мышкой или тихоней, но мне всегда было интереснее одной, чем с компанией –— если только речь не шла о друзьях Веры. О, этот мир взрослых ироничных и порочных людей! Шампанское, ананасы, сиреневый дым над выпивкой и закуской; кто-то начинает декламировать Сергея Городецкого, и ему откликаются строками Анны Ахматовой. Я благоговела перед этими людьми. Я боготворила их! Готова была слушать часами их изысканный трёп. Сама выучила наизусть «Мороженое из сирени!» Северянина — потому что один друзей Веры всегда спрашивал у мороженщиков: «Нет ли у Вас пломбира из сирени?» Мне тогда эта фраза казалась такой нестандартной…Я прямо гордилась говорившим её, в рот ему заглядывала. Вера таскала меня с собой, как маленькую собачонку. Помните у Маршака «Картина, корзина, картонка и маленькая собачонка…» Так вот, та собачонка — это я, потому что всегда терялась.  Вера приведёт меня на тусовку и забудет, а я потеряюсь, где-нибудь в уголке и совсем не жду, что про меня вспомнят. Слушаю их и млею! Ближе к вечеру вся компания начинала меня искать, а я уже сплю тихонько среди вороха курток. А найти спящую, тщедушную девочку в хаосе хрущобы был тот ещё квест. Вера всякий раз говорила: «Всё, больше я тебя с собой не беру», но проходила неделя и все повторялось. Предполагаю, что бабушка приплачивала Вере на присмотр за мной, хотя она открещивается от денег. В этой шумной безалаберной компании, среди сборища инфантильных чудаков моя Вера сияла недосягаемой звездой. Если бы тогда мне кто-нибудь сказал, что во взрослой жизни нас свяжут некие пусть опосредованные, но всё же узы родства, я бы не поверила, потому что Вера — Суперстар, а папа — это просто папа.
                После школы наши пути разошлись. Я уехала на учёбу в Лондон. Папочка силовым решением поспособствовал. А Вера, девушка, росшая, как сорняк—трава, без всяких досмотров, обучений, ограничений, трижды была замужем: сначала за малоизвестным художником, потом у неё был светило медицины, и, наконец, она проводила в последний путь олигарха, моего папочку. Но знаете Артём, она искренне до умопомрачения ещё со школы любила именно моего отца. И добилась того, чтобы он заметил её, как женщину.  Я тоже люблю Веру с детства. А теперь у меня есть два родных брата, их сыновья-близнецы. Прекрасные мальчишки. У нас с ними полное взаимопонимание.  Они сейчас, в Англии учатся, как я училась и даже в том же колледже
— А к сыновьям Вера не могла поехать?
— Нет её там. Это было первое место, куда я позвонила и наказала братьям, что бы они набрали меня, если она там появится.
— Ты не ревновала Веру к отцу? Надя скорбно улыбнулась и заговорила
— У меня редко когда отрицательные эмоции вызывают люди. Пожалуй, Саша — второй человек в моей жизни, кого я могла бы убить. Первое место у папы, тут даже думать нечего. Но и то, до этой мысли я дошла не сразу, далеко не сразу. Папе потребовалось много усилий, чтоб я начала испытывать к нему подобные эмоции. И, конечно, совсем не те, что он хотел.
Иногда даже думаю, что хорошо, что он умер до того, как я решилась разорвать с ним все отношения окончательно… Потому что к тому времени из-за его жесткого руководства моей жизнью, уже практически решилась. Если бы я это сделала, то, наверно, уже не была бы прежней… Это как пчела, которая жалит, выдирая из себя часть брюшка и умирает… А ещё Вера и мальчишки, которые беззаветно любили и до сих пор любят его. С ними неизбежно изменились бы взаимоотношения, чего я не хотела бы.  Вы понимаете, что это я фигурально выражаюсь?
— Разумеется Надя. Расскажешь про отца?
— У нас были очень сложные отношения с папой. Я и в квартире, что он мне купил именно поэтому не живу.
— Впрочем, говорить об этом не хочу
— Хорошо, Надя! Не хочешь, не будем. А как часто Вы видитесь с Верой?
— Последнее время редко. После появления Саши, в лучшем случае, раза два в неделю. Вера немного изменилась. Не могу ничего сказать об её новых привычках, она многого не рассказывает. Когда прихожу — ужинает со мной, и чаще слушает меня, чем, что-то рассказывает. Она, мягко говоря, не любит Сашу. И теперь понимаю почему. Вот сейчас думаю: «Как же она была права!» А раньше, когда пыталась её разговорить, она уходила от разговора, просто потому что ей мол нечего рассказать, или у неё плохое настроение. Когда она в хорошем расположении духа и видит меня с бывшим женихом, то сразу делает скорбное лицо! Мне казалось очевидным, что такое поведение из-за Саши, а теперь думаю, что я что-то пропустила, не заметила. Надя замолчала, уставившись в одну точку задумалась так глубоко, что даже не отреагировала на остановку движения машины.   
— Надь — Артём взял девушку за руку и нежно погладил большим пальцем её узкую ладошку —мы приехали по адресу. Идём?

                Глава пятнадцатая. Квартира Веры

                Многоквартирный дом с богатой лепниной на фасаде, деревянными резными наличниками, старинными балясинами на лестнице в подъезде выглядит пафосно и важно, будто музей.  Стены в парадной выкрашены в спокойный бежевый цвет. Понятно, что покраска – современная, так называемый новодел, но она совершенно органично вписалась в старину, ни с чем не диссонирует.
                Надя подняла руку к верхней планке облицовки двери достала из щёлочки ключ.
— Вот прямо так прячете?
— Да, его же не видно.
— Не боитесь?
— А чего или, кого бояться?
— А если воры или грабители?
— Скажу больше. Мне, кажется, Верочкины друзья тоже знают, где хранится ключ.
— Пользуются?
— Думаю нет. Квартира на сигнализации. Впрочем, воровать там нечего. Сейчас увидите.
                Прихожая оказалась маленькой, но с высокими потолками. Квартира обставлена сборной, как солянка мебелью восьмидесятых годов. Старый, продавленный диван, протёртый персидский ковёр на полу, круглый стол посредине комнаты под немудрящей китайской скатертью с павлинами. Практически пустой шифоньер с резными дверцами и покрытая лаком этажерка со старыми книгами и журналами, а ещё тумбочка с древним ламповым телевизором на ней.  На кухне стоит обеденный стол с четырьмя табуретками вокруг, висят шкафы с утлой кухонной утварью. Разрисованный красными маками эмалированный чайник простаивает на газовой плите. Стены жилища оклеены бумажными обоями в мелкий цветок. Их украшают несколько чеканок и репродукция картины Василия Поленова «Московский дворик», приклеенная на фанеру и залитая эпоксидной смолой, самоделка тоже восьмидесятых годов.  На подоконниках, мебели, на полу пеплом серебрится тонкий слой пыли. Тесная, пыльная, необитаемая квартирка – и все же она была приятной. Окна выходят на тихий дворик, заросший сиренью. Наверное, из-за этого вида. По периметру – облупившаяся кирпичная стена, а внутри плещется зелень… Есть места, где внешняя жизнь с ее тревогами будто замирает. В квартире с сиреневым двориком было тихо и безмятежно, как в монастыре.
— Вот это и есть квартира Веры — обвела вокруг рукой девушка. —Вообще-то ей в наследство от бабушки Сони должна была достаться не эта, а четырёхкомнатная профессорская квартира в этом же доме, которую её лихая бабуля умудрилась прокутить. Сейчас в ней расположена кофейня.
— Кофейня «Ранние пташки», на углу дома?
— Именно! Если зайти в неё, то видно, какая она была огромная.  С тех пор выражение «транжирит, как Соня» поселилось у нас в семейном лексиконе.
— Как прокутила? Может её обманули?
— Нет именно прокутила. Не помню сколько лет назад, похоронив очередного супруга профессора, бабушка объявила, что ей необходимо утешиться. Она отправилась в путешествие с любимой подругой, чтобы не тосковать, и оплакать мужа в поездке.
Тогда никто не придал этому значения.
— Ну едет и едет, пусть чудит профурсетка старая — говорила мама Веры.  Лишь через пару месяцев, после возвращения гулёны выяснилось, что она продала дорогую недвижимость мужа и промотала все деньги. Слава богу, что у дочери, осталась однушка в этом же доме. Вот в ней и жили три женщины, три поколения семьи Савельевых: бабушка, мать и дочь Вера. Время от времени мы развлекались, гадая, как две бабульки умудрились просадить дорогущую роскошную квартиру вместе с антикварной мебелью, коллекцией икон, и старинными книгами? Соня на все расспросы отвечала скупо и туманно. Одну фразу из тех объяснений помню дословно до сих пор: «Танцевали в ночи бранль на берегу моря». Что за бранль, на каком берегу непонятно. Известно, что подруги уехали во Францию в Сан-Тропе, но далее следы путаются. Что сокрыто от нас? Темнота клубов и потные стриптизёры? Рулетка или сукно игрального стола? А может лёгкий кутёж на бегах с криками публики, сделавшей ставки? Сие нам неизвестно! К сожалению, и Соня и её дочь — мама Верочки прожили недолго и ушли друг за дружкой после инфекционной простуды. Мы думаем, что уже тогда был ковид. Верочка на тот момент была замужем за отцом. Они вместе хоронили одну за другой женщин её семьи.
— Да, жизнь сложная штука — произнёс Артём и добавил— здесь давно не было никого.
— Во всем доме осталось три жилых квартиры. Я звонила соседям. Говорили, что никто не приходил, что они бы заметили. Те ещё партизаны! Теперь сама удостоверилась. Где её искать ума не приложу.
— Надя, ты ужинала сегодня? Правда уже поздно, но кафе работают.
— Я бы кофе выпила Артём Сергеевич, но мне неловко Вас напрягать, задерживать. Вы и так сегодня весь вечер со мной возитесь.
— Тогда идём в «Ранние пташки», где будем поздними пташками и ещё поговорим?
Заперев квартиру, положив ключ в ту же щёлку, они направились кафе.
                Заведение оказалось полупустым. Всего пара столиков заняты такими же запоздалыми посетителями - любителями кофе. Артём выбрал стол у окна, заказал «американо», «капучино» и пару чизкейков.
— Откуда Вы знаете, что я люблю капучино?
— Я экстрасенс!  Если не веришь, то у тебя на столе, видел чашку с недопитым кофе с молоком. Ты же дома одна была? Ответить Надя не успевает так как в кармане штанов Артёма вибрирует сотовый. Он смотрит на экран. Звонит сослуживец и его приятель Миша.
— Да, Миш, – отвечает Артём с усмешкой. – Ты решил лично пересказать речь Рожина на разводе?
— А? «Нет», —громко говорит коллега. — Артём. Какой-то хмырь нашлёпал на тебя заяву, мол ты ему в морду преподнёс. Правда, что- ль? Тут из ОСБ майор со свитой приехали по твою душу.  Подтягивайся, за главного будешь, если, конечно, трезвый. Конец дня мы тут все бухие в хлам и не врубаемся, что за делюга? Просили срочно найти тебя. Давай. Натяни хамло по самое не могу. Кроме тебя некому, Тёмыч.
— Какой же ты проворный, Саша. Вот уже и холивар развязал. Ну ладно пусть это будет театральный квест, который проведёт тебя по грани актуального и острого контекста, заведёт в закоулки смешного, абсурдного и парадоксального— подумал Артём, и спросил Надю
— Надя, ты действительно не хочешь сегодня видеть жениха?
— Разумеется, ни сегодня, никогда, вообще хочу, спрятаться от него.
— Есть где?
— Домой поеду, туда откуда Вы меня забрали
— Можно у подруги какой-нибудь остановиться —тянет Артём
—Это не совсем удобно, да и нет у меня такой подруги. Вера моё всё — остро реагирует девушка.
—Если Саша отслеживает твой телефон, то запросто найдёт.
Объясняет Артём очевидную вещь, о чем Надя, честно признаться, даже и не думала. Видя её замешательство, он качает головой и продолжает
— Домой нельзя, он адреса знает, будет искать именно там. Может в отель?
— Отель? — это хорошо. Точно в отель — воскликнула девушка — Для меня сейчас лучше укрытия и не придумаешь. Посидеть в тишине. Подумать. Собрать себя в кучу и решить, как жить дальше.
— Тогда я отвезу тебя. Здесь рядом есть небольшая гостиница, вполне приличная. К тому же я хозяев знаю, хорошие люди, надёжные. А потом мне нужно в отдел отъехать.
Приехали быстро, будто за угол завернули.
Обхватив себя за плечи, Надя неуверенно шагает по брусчатке к гостинице. Жалко улыбается администратору, которая не сводит влюблённых глаз с Сотникова
— Стандартных номеров нет, Артём Сергеевич—произносит отельерша с придыханием и томлением в голосе —только люкс в первом номере. В стоимость входит завтрак и пользование спа-зоной.  Артём соглашается и тут же без вопросов оплачивает номер.
— Что Вы Артём Сергеевич, я могу сама заплатить за номер—тихонько возражает Надя
— Я знаю Надя, но позволь мне это сделать за тебя. Будем считать, что у меня здесь карт—бланш и большие скидки – улыбается Артём и говорит это так безапелляционно и убедительно, будто только так и будет правильно, только так и должно быть, и что спорить с ним не нужно. Надя не решается возражать мужчине и просто молчит.
— Я позвоню завтра утром, и мы обсудим дальнейшие наши действия по поиску Веры — добавил Сотников, глядя в глаза девушке, как показалось с затаённой нежностью и грустью
— На придумываю всякого, — отмахнулась Надя от наваждения во взгляде Артёма.

                Глава шестнадцатая. Отель

                Взяв ключ от номера, Надя бредёт заселяться, и всё думает и думает о том, что сегодня её мир перевернулся, что все мечты сгорели в пламени страсти там, на столе в ординаторской.
                Целых полгода Саша не дал ей ни одного повода усомниться в своей любви. Он неизменно был великодушен и добр. Терпел подавленность девушки из-за охлаждения отношений с Верой. Правда может он не замечал происходящего с ней? Непременно оставлял в тортовнице кусочек торта. Правда он знал, что она не любит химические десерты и в конце концов лакомства съедал сам. Утешал, когда она болела. Всю зиму покупал замороженные ягоды и варил для Нади морс, чтобы она меньше хворала. Правда почти весь выпивал сам.
                И вот он же, её единственный оказался подлецом. Лгал, изменял. Хотя, почему подлец? Он просто не любил меня. Я сама виновата, выдавая желаемое за действительность. Как могла? Почему я такая глупая, недальновидная, дура-дурой? —думала девушка.

— Говорят, что мужчина гуляет, когда не выдерживает брак. Но, если семья ещё не создана, к чему в неволе томиться? Гуляй, Вася! — усмехается Надя, решив, что мотивы промискуитета бывшего жениха её больше не касаются.
— Соберись, тряпка! Не о том думаешь.

— Естественно, никакой свадьбы не будет, – мысленно утверждает Надя, будто ставит точку в её лавстори с Сашей.
                Она открывает электронным ключом тяжёлую дубовую дверь и замирает от восторга.
                В широкой прихожей горит неяркий светильник. Надя вставляет карту в паз и весь номер заливается ярким светом.  Медленно переходит из комнаты в комнату и чувствует себя самозванкой— княжной Таракановой в государстве русском.
—Не по рылу каравай, — как говорила бабка Соня, думает девушка. Заглядывает в ванную, отделанную хромом, зеркалами и искусственным камнем. Вся это великолепие давит, как любая роскошь, доведённая до общественного экстаза.  Выглядит декорацией в пафосном кино про лакшери отдых. Из любопытства открывает шкафчики, осматривает полки. Натыкается на запечатанный пакет с новым купальником. На упаковке приклеена бирка с надписью: «Для гостей отеля - купальник в подарок».
— Ну что же! Тогда пойду в спа», — решает девушка, разрывая упаковку. Стянув джинсы, лонгслив и бельё, она натягивает закрытый чёрный купальник и внимательно оглядывает себя. Все отлично и главное размер подходит, будто для неё шили.
Надя надевает халат и отправляется в водный рай при отеле. После сушки в сауне не задумываясь, ныряет в бассейн, где, к слову, она оказалась совсем одна. В первое мгновение вода чуть обжигает топлёным льдом, а потом приятно холодит тело.
— Эх жалко очков нет. Надя распахивает глаза, изо всех сил плывёт к противоположному бортику. Мощно гребёт руками и ногами, ныряет и всплывает, выплёскивая в воду всю черноту, весь негатив сегодняшнего дня. Устав, она хватается за бортик.  Смаргивает слезы и ревёт, как ребёнок, положив голову на ладони. Очень, очень обидно оттого, что её никто не любит, что она никому не нужна.
— Впрочем, кто я такая? За что меня любить? Во мне нет ничего женственного и нежного. Ни красавица, ни модница. Джинсы, худи, футболки. В кармане со студенческой поры простецкий сотовый – не потому, что отец экономил, а потому что он не ценил все эти игрушки и она научилась не придавать никакого значение внешним атрибутам достатка. На ногах армейские берцы на подошве похожей на сенд-траки или кеды летом. Не прокачанное тело, как у фитоняши, не надутые утиные губы. Раньше рисовала на себе татуировки – такие же, как украшали тело кумира Миши Горшенева. Гибель Горшка переживала, как личное горе.  Никому нет дела, что она играет на гитаре и знает наизусть все песни «Queen», что обожает группу «Foo Fighters», слушает композиции группы Nirvana, и до сих пор горюет оттого, что Курт Кобейн покончил жизнь самоубийством. И что с того, что у неё степень бакалавра University of Manchester? Всё это касается только её, нужно только ей и не даёт никаких преференций, для любви. Этого никто не замечает.
                Все знают, что я притча во языцех, неиссякаемый источник семейных мемов. И одна только Вера любит меня. Из всех кровных и не кровных членов семьи именно с ней у меня наиболее близкие отношения, – возможно, потому что Вера – единственная, кто никогда не создавала мне проблем. Где же ты моя дорогая Верочка? Где тебя искать? Не попала ли ты в беду? И чёрт с ней с этой любовью, лишь бы ты нашлась. Отдаю в жертву это поганое чувство за твою жизнь. Нужно взять себя в руки! Сейчас главное - найти Веру. Подумав, обо всем этом Надя снова яростно принимается плавать в бассейне из конца в конец, изнуряя себя до изнеможения.

                Глава семнадцатая. Ангел-Хранитель
               
                Уезжать, оставив девчонку в отеле, Артёму не хотелось. Всю дорогу она плакала. Стараясь скрыть слёзы, стирала их ладошкой, будто смахивала прядку волос, мешающую говорить. Сотников видел её распахнутые, огромные, как весенние лужи, глаза. В них была боль и обида на этот подлый и жестокий мир, на людей, живущих в нём, и самое главное на любимого. Последнее утверждение самое верное.
—Вот что она в нем нашла? Потрёпанный жизнью солдат удачи, блин!  «Не думай о том, кто тебя обидел, девочка. Он не стоит ни одной твоей слезинки» – размышляет Артём, сжав челюсти и кулаки. И в этот момент ему кажется, что он готов убить доктора за каждую слезинку анимэшки.
— Сейчас бы сесть рядом с ней и утешить. Умею. Практикую. Но нельзя. У меня аскеза в виде долга, чести и звания, а ещё служебного задания.
                Уехать всё же пришлось. Снова пошёл дождь, а он уже сильно опаздывал на встречу. Дождь колотил по машине большими тяжёлыми каплями, а ветер мотал её из стороны в сторону, так что шанс улететь в кювет рос с каждым преодолённым километром.
                Артём поймал внутреннее состояние: «Что вот, как будто он - волк. Такой, знаете, хищный волк, который схватил молодую лань, держит её в пасти, растопырив рваные уши и порыкивая, чужую трепетную лань. Не отдам! Сам намерен сожрать молодую олениху, пыжика совсем. Просто вгрызться в неё, упиться сочностью и нежностью. Мечтает и внутренне стонет от наслаждения и надвигающейся боли. К нему ведь уже бегут с ружьями злые охотники, чтобы убить. И вот он стоит, смотрит на них сквозь прищур, а в глазах у него мудрость, тревога, серое небо и приближающиеся неминучие выстрелы. Сладко, страшно и неповторимо. Вот она — лань, вот — зелёная ель, вот за спиной осталась дверь в отель, где она, вот и охотники с их нестерпимым грубым азартом, — и ты убежать уже не можешь.
Поэтому стоишь, думаешь, торопливо, что завтра солнце взойдёт всё равно. Наверное.
                Находясь в текущем медитативном состоянии, Артём никак не ожидал резких звуков, а когда телефон заорал, вдавил тормоза в пол. На скользкой дороге машину занесло влево, и сквозь пелену дождя он увидел две надвигающиеся на него фары. Словно разделившись пополам, среагировал инстинктивно. Голова отключилась, мысленно только Артём выкрикивал маты, а вот нога нажала на педаль газа, и руки повернули руль влево. Машина выровнялась, но проблема с несущимися на всей скорости фарами не решилась. Предположите, сколько требуется силы воли, чтобы в такой ситуации не запаниковать, а медленно свернуть в свою полосу, избегая повторного заноса? Правильный ответ — бесконечное количество!
               
                Артём не знал, прикрыл ли его Ангел Хранитель крылом, или это профессиональная выучка военного, обречённого под прицелом врага часами летать над боевыми позициям. Он за штурвалом самолёта вырабатывал навыки спокойствия и терпеливости.
Суть одна — он не погиб.
Хотя был близок.
                Встречная машина, чудом избежавшая столкновения, скрылась, даже не остановившись.
                Съехал на обочину, чтобы восстановить дыхание. Вышел под ливень. Молния осветила небо, гром грохнул во все колокола. Он закрыл глаза и поднял голову, подставляя лицо навстречу дождю.
До сих пор не мог поверить, что остался жив.
Постояв, вернулся в машину и посмотрел, кто звонил. Мишка. Он оставил сообщение: «Ты где?» Рука сама замахнулась для броска, но Артёму стало жалко телефон.
               
                Глава восемнадцатая. Майор

                К управлению подъехал минут через пятнадцать. Без стука вошёл в кабинет. Как и рассчитывал, нашёл весь состав отдела и ещё троих чужаков на месте. Из-за стола поднялся мужчина лет под пятьдесят.
— Ого сам майор Шебалин пожаловал на задержание! — подумал Артём — Значит всё серьёзно, должно быть Рожин подсуетился. Чует собака, чьё мясо сожрала.
Майор одет в гражданское. Широкие брюки на ремне, голубого цвета рубашка. На руках швейцарские часы. В меру солидно и не вычурно. Сотников с ним неформально встречался раньше, но он вряд ли помнит его. Хотя, кто его знает. С последней встречи у майора прибавилось седины и пару килограммов
— Ну наконец—то, – закричал во весь голос Мишка, увидев Артёма —а ты чего такой мокрый?
— Здравствуйте! Меня с почётом встречаете? — проговорил Сотников, не отвечая на вопрос друга.
Такого же роста, как и Артём, майор подошёл, и они обменялись рукопожатиями.
— Разрешите представиться майор СБУ Шебалин Виктор Иванович. Ты Артём Сотников?
— Да это я. Чем обязан? — улыбнулся опер.
— Скажем так, я с гостинцем.
— Интересно, — удивлённо приподнял брови вверх — У работников внутренней безопасности обычно незабываемые гостинцы? Чем провинился?
— А ты ещё и остришь?
— Не заметил, когда мы перешли на «ты».
— О-о-у. Ты обиделся? — Шебалин залился смехом и икнул. А потом начал смеяться над собственной икотой.
— Он уже полчаса ждёт! Весь, как на иголках, «ёхайды»! — в ухо Артёма прошептал Мишка
— Треш! — прошипел Артём в ответ
— Итак, перейдём сразу к делу, — сказал майор, отсмеявшись — тут один удивительный персонаж, заявление подал. Утверждает, что ты нанёс ему тяжкие телесные без всякой причины. Есть, что сказать по этому поводу?
— Не всегда получается дать развёрнутый ответ на такой вопрос. Но сегодня мне повезло, и я сделаю все возможное, чтобы у вас не осталось сомнений, что персонаж, как Вы говорите, привирает.
Артём достал флэш-карту, которую предварительно вынул из видеорегистратора своей машины и подал её одному из сопровождающих майора оперов.
— Здесь весь инцидент, как на ладони и даже со звуком.  А ещё могу посоветовать, как коллега коллеге, посмотрите записи камер видеонаблюдения в период от 19 до 20 часов в той больнице, где работал персонаж сегодня вечером, а потом можно будет сделать хронометраж.
Шебалин кивнул одному из коллег и тот вставил флэшку в ноутбук, стоявший на Мишкином столе.  Они оба нашли предположительное время в записи и принялись смотреть.
                Артём знал, что Шебалин к сослуживцам слишком требователен, местами даже суров. В напряжённой обстановке не теряется, но выносить его тяжело. Близких друзей по этой причине не имеет, предпочитает справляться со всем в одиночку. С подозрением относится ко всему, что касается лично его или службы. Однако, честен и играть на чьей бы то ни было стороне может только по незнанию.  Смотря на него сейчас, Сотников ещё раз убедился, что майор человек непростой, и внешность дополняла этот образ. Хотя ему и пятьдесят пять лет, но можно бы скинуть десяток. Большие наивные глаза — фальшивка. Постоянная презрительная ухмылка на лице. В рабочих моментах он щурится, брови смыкаются, образуя складку на лбу, и выражение лица до того строгое, что все его мягкие черты кажутся острыми, режущими.
                Просмотрев запись, Шебалин долго мучает Артёма неловкой тишиной, которую разбавляют лишь его удары  пальцев о стол, до тех пор, пока не почувствовал, что достаточно.
— Учить меня не надо. Так говоришь, что знаешь о чём, идёт речь?
— Разумеется – фыркнул Артём и после паузы добавил — нет!
— Что нет?
— Учить не буду
— Что ты делал у больницы?
— Ничего конкретного. Встречался с подругой.
— Подозреваешь, почему человек вдруг напал?
— Никаких подозрений, в том-то и дело! Возможно Вам лучше спросить об этом у него?
— Мне лучше знать у кого, и что спрашивать. Здесь я задаю вопросы, а ты отвечаешь! — Шебалин немного сорвался на эмоции, но тут же взял себя в руки — отклонился на спинку стула, будто случайно сложил пальцы в курма - мудру, что Артём не преминул отметить, и продолжил спокойным тоном.
— Пиши объяснительную и пока никуда из города не отлучайся.

                Глава девятнадцатая. У Макарыча
               
                Приехав дачу к Макарычу, Артём уже готов был упасть в излюбленное кресло, как в дверь позвонили.
— Этот толстый кабан хочет поздороваться с тобой! — проговорил Макарыч, впуская Мишку. Восторга от Артёма тот не дождался.
— Да тут все собрались Мэтры, и лишь я сантиметр к Вашему столу — пошутил вошедший
— Ну! Скажи ему привет. Смотри, какой здоровенный! Толстомясый! — улыбается Макарыч.
Мишка бесцеремонно вошёл в дом, раскидал кроссовки по всей прихожей, и упал как раз в то кресло, куда Артём целился минуту назад.
— Ладно, я пока чай соображу, Вы тут поговорите без лишних ушей.
— Не стоит Макарыч, всё штатно — крикнул вдогонку другу Артём— а ты проходи, я как раз тебя не звал.
— Что не ожидал меня увидеть ещё раз?
— Как перееду в новую квартиру не жди, что я сообщу тебе адрес. А то ты все явки мои знаешь.
Мишка шумно втянул ноздрями воздух и сморщил лоб:
— Тут что, кто-то варенье варил?
— Нет это ты впервые хороший одеколон унюхал.
Миша достал из пакета упаковку пива, щёлкнул железным кольцом, отхлебнул три добрых глотка, чуть ли не осушив всю банку, затем с грохотом поставил её на стол, смачно отрыгнув.
— Омерзительно, — прошипел Артём сквозь зубы
— Сегодня у меня были планы на вечер, так что я ненадолго. Рассказывай, кому ты там дорогу перешёл? — задал вопрос Миша
— Ага, бегу волосы назад
— Ты не понял. Я приехал объяснить, что за птица приезжала по твою душу
— Миш, не парься. Я знаю этого перца и понимаю откуда ветер дует.
— Да-а-а? — протянул Миша, откидываясь на спинку кресла, —  а я думал, что ты сейчас как курица без головы носишься бесцельно по бездорожью — и скорчил страшную физиономию. Артём замахнулся, чтобы дать ему подзатыльник.  Мишка увернулся, выставил перед собой руки, как в каратэ, и издал боевой клич — Киа! Ну, да ладно.  Я для, чем смогу — помогу, чем не смогу… не осуждайте! Он перехватил возмущённый взгляд Артёма и продолжил — да я про эту пропавшую женщину.  Где искать и как, план есть? Месяц пинали грибы и тут такой глухарь!
— Мы розыскные мероприятия толком ещё не начинали, с чего такой вывод? Всё делаем, как всегда.
               
                Они принялись шерстить интернет в поисках нужного контента. Редко бывает, чтобы жены или любовницы олигархов не вели соцсети — им всегда хочется оповестить окружающих о своей царской жизни всем на зависть. Но у Румянцевой только одна фотография, где она стоит в дурацкой фате из тюлевой занавески на фоне старого дома Бракосочетаний по улице Рылеева, и больше никаких активностей. Единственное, что удалось узнать, — училась в школе номер сто восемнадцать на проспекте Космонавтов.
               
                Остаток вечера друзья фильтруют соцсети подруг Веры. Те оказались весьма активны. Например, одна из них держит доставшийся от мамы обувной бутик. Девушка любит тусовки и сборища всей этой полубогемной прозападной шелупони. Совсем недавно она запостила фотографию с вечеринки, на которой они нашли Веру в кругу друзей. Возможно, этот снимок может помочь найти девушку.
                Мишка пуще прежнего пытался  убедить  друга, что это дело — глухарь, не зная, что в нём  Артём несёт ответственность не только за себя, что его энтузиазм держится на личном интересе к девушке- анимэшке.
— Миша, я найду её, чего бы мне это не стоило.
— Ну давай, упирайся. Да, только в успех дела я не верю.
— Ты как будто не в успех, а в меня не веришь.
               
                Спать легли ближе к рассвету. Артёму снилась маленькая девчонка — фея. Красивая, сладкая… Плавала вместе с ним в бассейне. Почему в бассейне? Непонятно. Лучше бы в море.
— Русалочка моя, – шепчет он, догоняя девчонку на водной дорожке и просыпается от громких голосов друзей. Выныривает из сна и не может понять, где находится. Артём обводит мутным взглядом маленькую, похожую на шкаф комнату и понимает,
что это гостевая спальня Макарыча. А девчонка всего лишь сон, ёшки-матрёшки.
—Зачем разбудили, гады? Теперь голова раскалывается, будто кто гвозди вбивает в череп. Сейчас бы ещё поспать. Снова увидеть во сне русалочку анимэшку.
Но в шесть утра Артём уже был на пути в отель, в котором вечером оставил Надю.

                Глава двадцать.  В номере

                У стойки ресепшен отеля Артём оказывается в половине восьмого в надежде перехватить подопечную, когда она пойдёт на завтрак.  Администратор всё та же похотливая Олеся. Увидев мужчину, улыбается во весь свой утиный, будто вывернутый наизнанку рот.
— Моя гостья в номере? – спрашивает Артём после обязательного комплимента о том, что дежурная даже после бессонной ночи свежа, как маргаритка.
— Из люкса? – обиженно уточняет Олеся, будто бы не расслышала. Хотя слух у неё, как у дикой собаки Динго, проверено не единожды.
— Она, или ещё кого к ней в номер поселила?
— Да, она весь вечер, как бешеная плавала в бассейне и утром опять туда побежала — пренебрежительно скривив губки, и закатывая глаза томно тянет отельерша — а кем она Вам приходится, Артём Сергеевич?
— Хмм…С какой целью интересуешься? Артём говорит грубо, приземляет любопытную мадам, определяя её границы. Не слушая ответа, он быстро спускается к бассейну. Разочарованно глядит на пустую водную гладь. Пока болтал с Олесей, Надя ушла. У Артёма мелькнула мысль
— Вдруг её здесь и не было, и администраторша тупо солгала мне? Люкс на первом этаже.               
Он выходит на улицу, аккуратно проходит вдоль стены отеля. Сквозь заросли сирени пробирается к окнам люкса и осторожно заглядывает внутрь.
Девчонка в номере. Она снимает мокрый купальник и подходит к зеркалу. Пристально рассматривает себя. И Артём, как вдохновенный художник, смотрит не отрываясь, старается запомнить каждую деталь. Зеркало в огромной позолоченной раме отражает стройную, будто фарфоровая статуэтка, фигуру, упругую грудь с розовыми сосками, разноцветную татуировку на спине чуть ниже пояса в виде раскрывшегося цветка. Артём беззастенчиво пялится на красивое личико, мягкие, мятные губы, в которые так и хочется впиться поцелуем, небольшой носик. А глаза! Боже - глаза плачущего ангела сейчас полны тоски.
Такую захочешь, не забудешь!
—Как же он посмел тебя обидеть, девочка? – думает опер, сцепив челюсти. И в этот момент ему кажется, что готов убить доктора за каждую слезинку анимэшки.
— Ладно, малыш, сейчас встретимся, – улыбаясь, он представляет, как увидит её за завтраком в ресторане. Медленно бредёт ко входу в отель и, принимается ждать Надежду в холле.
В кармане вибрирует сотовый.
— Да, Миш, – смеётся Артём в трубку. – Решил опохмелиться и тебе нужна компания, или поехать на работу и тебе нужен извозчик?
— Да, нет, – крякает досадливо сослуживец. – Я уже давно в отделе. У нас ЧП, Артём. Рожина утром на взятке приняли. Служба безопасности опять здесь.  По горячим следам ведут расследование. Ты когда приедешь? Всех собирают к начальнику управления.
— Скоро буду – отвечает Сотников Мишке, а сам улыбается во весь рот! Сработало именно тогда, когда ему нужно! Молодцы, ребята. Получи, Рожин, ты заслужил! Правда это означает, что Артёма ждёт перевод на новое место работы, возможно переезд в другой город и надо поторопиться помочь Наде разыскать родственницу.
               
                Глава двадцать один. Трапеза

                Девушка вышла из номера ближе к девяти утра. Покрасневшие глаза то ли от слёз, то ли от хлорированной воды в бассейне, искусанные губы, выражение лица скорбное, будто похоронила кого-то. Грудь вздымается под тонким свитерком. Артём с нежностью смотрит на девчонку, медленно спускающуюся по лестнице в холл. Бледная, как тень, она никого и ничего не видит вокруг.  И такая пустота и безысходность во взгляде, что его торкает не по-детски.
— Будто я монах и никогда нормальных женщин не видел—думает он — так и хочется защитить, уберечь сграбастать анимэшку в охапку и унести подальше от проблем. А сердце разрывается от тяжести, чувствуя её боль. Быстрым шагом, Сотников идёт навстречу.

                Увидев его, Надя растерянно улыбается, здоровается и без всякого интереса спрашивает
— Артём Сергеевич, Вы тоже в этой гостинице ночевали?
— Доброе утро, Надежда—намеренно отвечает на ты, но она снова не замечает его фамильярности
— Нет, обычно я сплю дома, но сегодняшнюю ночь провёл у друга на даче. Приехал, потому что обещал, ведь мы не составили план поиска твоей родственницы. Ты идёшь на завтрак?
— Да, горничная говорила, что здесь прекрасный шведский стол.
— Составлю компанию, не против?
— Наоборот буду рада соседу по столу. Не люблю завтракать одна
— А что любишь больше всего?
— Из еды?
— Не обязательно.
— Ну, например, мне нравится дождь, но только не ливень—говорит девушка, глядя в окно на мелкую морось на улице. Некоторое время оба молчат, а затем она продолжает — просто люблю без современной пошлости типа «дождь скрывает слёзы». Дело не в этом. Я всегда считала такую погоду животворящей, очищающей, что ли. Мокрый асфальт, отражающиеся в нём свет фар автомобилей, огни неоновых вывесок, чистые стёкла и свежий воздух, столь редкий для мегаполиса. Такими вижу дождливые дни, а не мокрыми и холодными. Сегодня моя погода.
— В этом мы совпадаем, пожалуй. Я тоже люблю природу после дождя. Яркую, умытую, будто только что вышедшую из-под кисти создателя, когда краски ещё не высохли.
— Вы не рисуете на досуге? Так сочно говорите, что я лесной пейзаж представила — улыбнулась Надя.
— Нет у меня другое хобби
— Расскажите
— Может быть потом, не сейчас.
               
                Трапеза протекает напряжённо. Артём делает вид что не чувствует этого и разговаривает с девушкой, как ни в чем не бывало. Кажется, и она вовсе позабыла о своём женихе, и просто ведёт себя сдержанно. Сотников за своей соседкой не ухаживает, не спрашивает, хочет ли она что-то ещё, чтобы не тревожить её, не создавать неловких ситуаций.
— Надя, тебе долить сока? — единственное, что спросил у девушки и посмотрел на неё в упор.
— Нет, спасибо, мне достаточно – выдавила она из себя.
Артём достал из папки фото, найденное им в интернете, и подал Наде.
— Тогда посмотри на эту фотографию и скажи, знаешь ли ты кого-нибудь из этих людей? Она внимательно рассмотрела снимок и указала на одну из девушек.
— Вот эту видела. Её зовут Анжела. Она бывала у нас в гостях и на похоронах отца была. Это девушка — хорошая знакомая Веры, но больше о ней ничего не знаю.
— Хорошо мы выясним, кто она и все остальные на фото. Снова молча пьют кофе.
— Какие у тебя планы? В отеле можешь оставаться столько, сколько нужно — говорит решительно, будто приказывает Артём.               
— Ну что Вы, спасибо большое за все, – пожимает плечами девушка. — Сейчас на работу поеду, а потом домой. У меня было время, благодаря Вашей заботе. Я всё обдумала. Не век же мне прятаться от Саши, поговорить всё равно придётся.
— Что? А, ну да, конечно, – поднимает на неё внимательный взгляд Артём— подвезу до работы
— Нет, я вызову такси – решительно отказывается Надя.
Артём понимает, что теряет анимэшку.
— Сволочь докторишка церемонится не будет, а пустит в ход все знания и умения пикапа. Он не захочет выпустить из рук золотую рыбку. Но Надю отдавать этому козлу Артём не собирается. — Думай! – лихорадочно подстёгивает он себя. И никак не может сообразить, что предпринять? Где гарантия, что упырь, о котором ему все понятно, не дотянется раньше своими щупальцами до девушки. Надо её уберечь.
                Сотникову удаётся убедить девушку довезти до работы. Во время поездки он пытается заговорить, но Надя отвечает односложно, чувствуется не вовлеченность, так что уже спустя пару минут, Артём оставляет эту затею, и они продолжают ехать в тишине. Всю дорогу молчат. Каждый думает о своём. Иногда наступает момент, когда человеку требуется покопаться в себе без советов посторонних.   Добравшись до центрального входа в торгово-развлекательный центр «ГрандПлаза», прежде чем выпустить девушку из машины Артём убедительно просит:
— В случае чего сразу же звони. Сам вбивает свой номер в её телефонную книжку. — И, если будут новости про Веру тоже звони. И если будет нужна помощь...
— Да, да, спасибо — перебивает его Надя
— Довольно благодарить. Я ещё ничего такого не сделал для тебя.  Подъеду к концу рабочего дня. Если закончишь раньше, не уходи. Дождись меня. Хорошо?
— Что? – недоумённо спрашивает она. – Зачем?
— Для дела, —уходит Артём от прямого ответа.
— Хорошо, — качнув головой она безропотно соглашается и снова становится безразлично—печальной.
— Тогда до вечера.
Надя спешно прощается сдержанным «пока» и бежит внутрь магазина.
               
                Глава двадцать вторая. Раскаяние


                После дежурства, такого неоднозначно и неприятного, Александр Немов отправляется домой в квартиру, где живёт с Надей. Всю дорогу мысленно он вырабатывает стратегию поведения, придумывает слова, которые скажет невесте, чтобы оправдаться, и чтобы оставить всё, как есть. Терять девушку ему не хочется и теперь это точно понятно.
— Никогда. Запомни: никогда не иди по пути наименьшего сопротивления, не обдумав все — все — все. В таких случаях подводных камней зачастую больше, чем кажется на первый взгляд – убеждает сам себя Александр, а мысли довольно хаотичные, и хорошие, и плохие не оставляют его мозг ни на секунду.
— Не день, а чертовщина какая — то! Да, уж, не слишком красивый момент Надька увидела.  Хотя соблазнять коллегу была — идиотская затея. Но мне нужен был малюсенький перерыв на отдых после такого обмана – оправдывает себя доктор.
— Именно тогда, мне явно не помешало бы умыться ледяной водой, чтобы прийти в себя, а не эту стерву Любу хватать за её пухлый зад. И ведь она – сучка, милфа заряженная, подставила его невовремя, все недотрогой прикидывалась. Все они такие! А потом и орала ещё, что это только моя инициатива.  Да уж идеи Дианы Шурыгиной близки и понятны всем неадекватным прошмандовкам страны.  Блин ещё камеры эти. Как я мог забыть про них, долбоящер?!  Да ладно, подумаешь! Что такого особенного произошло? Надька первая соврала мне - лгунья. Такая невинная с виду, а в реальности холодная расчётливая стерва. Вот какого чёрта притащилась в больницу? Явно меня пасла, и может не в первый раз. Хотя удивляться такому раскладу не стоит. Ей же не привыкать разводить мужиков на наивность, чистоту, на эмоции. Когда-то я и повёлся именно на это. А ещё на гордость и неприступность.  Заворожила, как змея пробралась под кожу, до самого нутра и ужалила. Почему я раньше не замечал её подозрительности? Вот тебе и новая жизнь. Вот тебе и весь мир под ногами. Вот тебе и свадьба, счастливый жених! И я наивный дебил до последнего верил в напускную кротость и простодушие. Нет, ну какова чертовка? Не девушка, а петух в юбке. Дрянь! И, что за альфа-самец с ней подкатил? Похоже, хороший знакомый. Почему я не удивляюсь, что раньше его не видел? На любовника, вроде, не похож. Но мало ли. Ну и ему, надеюсь, достанется на орехи, чтобы не лез не в своё дело. Саша самодовольно улыбнулся и ещё раз мысленно отметил, что поступил разумно, написав заявление в полицию о нападении на него приятеля Нади и продолжил размышлять
— Вот приду сейчас домой и благородно буду вести себя так, будто и не было никакой ссоры, будто она не врала мне, не скрывала, не разводила.
— Подумай дважды прежде, чем сделать то, о чем можешь пожалеть — скажу ей. Даже не думай о расставании, овечка! Фиг я тебя отпущу. Не на того нарвалась. Играть со мной, как кошка с мышкой—хрен получится! Кому ты ещё нужна-то кроме меня—швабра худосочная. Соберётся уйти, я её так разверну мля к лесу задом, а ко мне фасадом, что мало не покажется. Сука хитровые…ная.
                Александр никогда не считал себя слабаком, но сегодня определённо готов был дать слабину. Безумно хотелось выйти из машины подальше от дома, перебежками добраться до подъезда и там тише мыши подняться на свой этаж и пробраться в квартиру, как воришка — без шума и пыли. Сейчас он ненавидел Надежду так же сильно, как и боялся встречи с ней.
                Не удержался, шлёпнул себя по лбу ладонью. Ну надо же быть таким придурком! Бояться Надьку. Никаким другим именем, как, бывало, раньше, например; Наденька или милая, теперь он невесту не называл, даже мысленно. Только уничижительное Надька и никаких уменьшительно-ласкательных.
                Подойдя к квартире Немов, обалдевший от уровня кретинизма прошедшего дня, уткнулся в дверь лбом. «Кончится этот день, когда — нибудь? Жаль, что не скажешь, как в детстве: «Мирись-мирись и больше не дерись» и проблемы исчезнут тут же —мучительно думал он.
Мысли, пошли прочь!
Издевательство какое — то.
                Выдохнул. Собрался. Открыл дверь. Вошёл. Пусто! Прошёлся по квартире. Кровать заправлена. Такое впечатление, что здесь никого не было ночью.
— Интересно девки пляшут…. Набулькал себе коньяку. Не играя темным янтарём в бокале, согревая, любуясь маслянистыми разводами, как обычно, выпил залпом, закинул в рот пластинку сыра. Ух, хорошо пошло. Напиток Богов легко согрел горло, скатился в желудок, и по телу разошлось приятное и вожделенное блаженство.
Улыбка наползла на лицо, зафиксировав уголки губ будто супер — клеем, не иначе, так как даже воспоминания о его вчерашнем в высшей степени ублюдочном поступке не прогнали её прочь.
— Странно. Где она могла ночевать? Скорее всего у Веры. О том, что Вера потерялась Александр снова не вспомнил и продолжал размышлять:
— Не дай Бог, она была у того безупречного!? Ничего удивительного если и там. Все они твари, соски, озабоченные только и ждут удобного времени и места, чтобы раздвинуть ноги – всё больше и больше распалялся мужчина.  — Ну хорошо. Подождём-с! — решил Александр и налил себе ещё коньяка, уже не меряя на два пальца, а половину бокала. Приятные ощущения. Если бы ещё убедить как — ни будь эту невесту без места ничего не менять. Надо быть вменяемым! Не вести себя, как осел! Хотелось принять душ, сожрать быка и уснуть мёртвым сном. Желательно все стразу и без задержек. После четвёртого бокала до кровати Саша дошёл исключительно на автомате и не раздеваясь упал прямо на нежное девичье покрывало.

                Глава двадцать третья. Новое назначение

                Отправляясь на работу, после посещения начальника управления Артём уже знал о новом назначении и переводе в город Новосибирск. В отдел вошёл с уверенно поднятой головой и ясным взглядом хорошо выспавшегося человека. Улыбнулся, кивнул охраннику, пожелал доброго утра уборщице Мадине. Совершенно искренне чмокнул ручку помощницы следователя Алины, которая сидела и что — то увлечённо печатала. Сослуживцы встретили его кипами бумаг на столах и унылыми лицам.

— Идут пароходы привет Мальчишам— усмехаясь, поприветствовал коллег Артём.
— Ага, и Вам душевно, в душу, по душам – ответил Мишка.
                Сосредоточенно—мрачные опера даже не повернули голов в сторону вошедшего сослуживца. В комнате чувствовалось напряжение такой мощи, будто чёрное облако смога зависло не над городом, а над оперативном отделом. Понятное дело, что всем было не по себе от произошедшего. Однако, обсуждать вслух арест Рожина никто не торопится.
— Чего молчим, отчего страдаем? Уж не от голоса ли совести, проще говоря? — громко спросил Сотников, обращаясь ко всем сразу.
— Скажешь тоже – пробубнил Мишка
— А тогда что, реалити — шоу под названием «Грустный клоун» началось? Артём улыбнулся иронично, но невесело, внешнее спокойствие давалось ему с явным трудом.
— Знаешь, Артём, нам всем не получится незаметно и весело строем выйти из ситуации — глухо признался один из коллег, Артур
— Скажите ещё: «Надо переждать. Затаиться на время. Прикинуться дохлым, как любил говаривать мой командир».
— В смысле? – откидываясь на спинку кресла вступает в разговор ещё один опер
— В коромысле – в своей привычной манере огрызается Артём.  Перестаньте нервничать по пустякам, станет легче работать. Вот такой парадокс, братья!
— От работы кони дохнут Тёмыч - сказал следователь Моня Вейсман, зашедший в отдел с вопросом по одному из текущих дел. Никто не отреагировал на его, казалось бы, шутливые слова. Он осмотрелся по сторонам и продолжил
— Э, да у Вас тухляк в отделе такой, что кажется, уже кто-то сдох?!
— Ну да, главного заморили, как таракана!  Артём засмеялся.
— Что ты ржёшь? – морщится раздражённо Артур и трёт лицо, будто хочет слепить новое
— Над излишним пафосом смеюсь, дружище. Я вот не собираюсь на свои плечи перекладывать заслуги начальника, какие бы они ни были, и Вам не советую. Когда Биг Босс ордена получал за раскрытые Вами дела, Вы радовались с такой же силой пылких сердец, как печалитесь сейчас?
— Это совсем другое – промычал самый старый опер—капитан Ли Виктор Ирсэнович, которого Рожин не один раз прокатывал на поворотах, не давая премий и наград за раскрытые дела.
— Это то же самое, мужики! Алиночка, прости за сексизм. Не примите мои слова  за нравоучения, но личность человека на то и личность, что является его сугубо частным делом. Есть нормы и правила поведения в социуме, они просты и достаточно чётко регламентированы. А ещё есть честь, ребята! Если человек знает, что нельзя убивать, красть, лгать, предавать, и следует этим заповедям, то он имеет эту самую честь. А если нет чести — производной совести, её из чужого сердца, как из колодца не зачерпнуть. Такое моё мнение — закончил свой спич Артём в полной тишине.
Коллеги смотрели на него так, будто впервые увидели и услышали этого парня и были ошеломлены открытием.
— Да не в этом дело, Артём – наконец вступил в разговор все тот же капитан и продолжил — На всех теперь лежит грязное пятно. И так мы для большей части населения «оборотни в погонах».  А теперь будут ещё и номер подразделения называть. Как в таких условиях делать вид, что ничего не произошло?
— Делать вид не надо. И думать о великом не надо, а надо без суеты работать, как работали. Все просто, как в школе для кретинов! Я, например, не вор и поэтому спокоен. Совершенно. Абсолютно. Безоблачно спокоен – медитативно-медленно проговорил Артём и, поняв, что обратил на себя излишнее внимание, улыбаясь обратился к Моне
— Анекдот рассказать?
— Валяй!
— Приходит еврейский мальчик домой, приносит котёнка.  «Давай назовём его Моня», говорит он маме.
— Ты что, сынок, – ужасается она, – это же человеческое имя! «Давай лучше назовём его Васькой»
Никто в отделе не засмеялся.
— Н—да— проговорил Моня и добавил — Не помню, кто сказал: «Богатству иных людей не стоит завидовать, когда они приобрели его такой ценой, которая нам не по карману…»
— Вот — вот. МРОТ им в рот — сказал добавил Артём
— Тёма, ты ведь знаешь дальше будет служебное расследование, будут унизительные чистки, а мы все не ангелы — грустно проговорил Мишка, что-то усердно дописывая в документе.
— Но и не взяточники, Миша! И только это сейчас главное!
— Тогда и ты готовься к проверке на соответствие занимаемой должности, как мы—хохотнул друг.
— Яволь, мой генераль, яволь – паясничая тонким голосом проговорил Артём и уже серьёзно добавил
— Коллеги, во-первых, я хотел извиниться. Возможно, мне стоило выбрать другое время, но не люблю откладывать на завтра то, что можно и нужно сделать сегодня. Мне предложили повышение с переводом в другой город.
Все смотрели на него и так же оглушительно молчали, будто он сообщил о своих предстоящих похоронах.
— Везёт тебе, наконец-то ожил Мишка и, подойдя обнял друга, похлопывая по спине — Поздравляю, Бро!  Ты уж точно заслужил повышения! Следом за Мишкой все остальные принялись поздравлять и намекать на гулянку по такому приятному случаю. Атмосфера в отделе слегка разрядилась.
— Разумеется, поляна — самая изобильная, за мной в ближайшее время — во-вторых, ребята и я сейчас абсолютно серьёзен: прощу помочь с закрытием последнего дела о пропаже женщины.
— О, вовремя ты об этом – обрадовалась Алина. Возможно, нашлась машина пропавшей твоей. На парковке в международном аэропорту Шереметьево-2 стоит себе спокойно.
— Дайте задание по вылетам пробить.
—Только что. Пока нет новостей.
Ещё часа два Артём принимал поздравления, отвечал на вопросы по переводу, а самому не терпелось поскорее выйти из отдела, сесть в машину и поехать на встречу к анимэшке. Вдруг она не выдержит, не послушает его, поторопится, и одна поедет к себе на квартиру, где её уже наверняка поджидает доктор Александр Немов.
               
                Глава двадцать четыре.  Метания

                Работать в полную силу Надя не могла, потому что постоянно думала о том куда могла исчезнуть Вера, и совсем немного о том, что её жених, идеальный Александр оказался предателем. Девушка полдня безучастно просидела за монитором, делая вид, что тестирует программу, а сама все думала и думала о событиях прошедшего дня. Временами её посещал страх того, что Веру украл какой-нибудь маньяк, держит в подвале и мучает, а потом убьёт и закопает в лесу. Вот если бы она могла дать знак, где её искать. Поговорить об этом Наде оказалось не с кем. Рядом с ней нет, и не было людей, к которым можно прийти за советом. А людей, в которых как в ямку, можно нашептать свои секреты, и знать, что ничего из сказанного никогда не выйдет на свет, она, если и встречала, то только в детстве. Таким человеком, другом, союзником и даже духовником всегда была Вера, а теперь её нет.  Ещё вчера утром Надя могла бы довериться и все рассказать жениху, но теперь знает, что живший рядом мужчина – совсем не тот, за кого себя выдавал. Она перебирала его редкие обмолвки, пытаясь выстроить из них картину их прошлой жизни. Саша сделал предложение месяц назад, так же настойчиво и обаятельно, как делал все остальное. «Я люблю тебя. Не вижу причин тянуть с браком. Мне не нужно присматриваться, брать время на раздумье… Ты – тот человек, которого я искал последние десять лет. Я понял это с первой минуты, как увидел тебя». Все эти слова оказались иллюзией, обычным пошлым обманом.
Тошно, тяжко, душно. Может, заболеваю? Выйдя из кабинета на улицу, Надя села на скамейку под клёном. Дворы одеты зеленью. Это чудесное время, когда все дышит свежестью и ароматами лета, так быстро заканчивается…
Неподалёку женщина гуляет со спящим ребёнком в коляске, а мальчик постарше с пистолетом в руке бегает вокруг дерева и с удовольствием расстреливает воображаемых птиц, которые сидят на ветках.
— Будущий тиран и абьюзер растёт — думает девушка.  Мамаша болтает по телефону. До Нади долетает обрывок разговора: «Мы женаты… А мне все чаще кажется, что я брожу по замкнутому кругу, раз за разом проходя мимо двери в комнату Синей Бороды и не замечаю её. Но ключ от неё позвякивает на связке….»
— Господи, до чего я дошла. В окружающих и даже в детях сплошь вижу злодеев. Надо подумать! Существует феномен Баадера—Майнхоф, который называют иллюзией частотности. Вот и я столкнулась с ситуацией, в которой не бывала прежде. Пропала Вера. С того момента, как я сделала предположение, что её похитили и мучают, упоминания о подобных ситуациях и мучителях встречаются мне повсюду. Лезут на глаза с упорством осенней мухи.
Конечно, это именно иллюзия. В её основе – избирательное внимание.
Вот и выхватываю из окружающего мира лишь то, что работает на мою навязчивую идею. Поэтому мне во всех людях мерещатся маньяки, подлецы и убийцы.
Но что с этим делать? Не знаю.
— Надя ты уже освободилась? – услышала девушка знакомый голос и обрадовалась полицейскому, как лучшему другу.
— Вот, вот же он, тот, с кем я могу поговорить — взволнованно думает девушка.
Артём, улыбаясь, широко шагает навстречу и просто, без кривляний, ничего не изображая, что-то говорит ей. А она не понимает и слышит только его голос, который действует на неё, как волшебная пыльца.  У Нади мелькает мысль:
— Уж не гипнотизёр ли он?
             При дневном свете черты лица Артёма кажутся резкими, заострёнными. Он уже не представляется ей писаным красавцем. И подбородок тяжеловат. И брови слишком широкие и густые. Нос узкий и длинный, а ещё эта небритость, которая делает его лицо суровым и даже злым. Но фигура, конечно, на уровне. Накачанный, среднего роста, пропорциональный. С красивой линией плеч. И со странной татуировкой на руке до самого локтя. Наде вдруг захотелось прикоснуться к выбитой на руке вязи и провести по ней пальчиком от начала до конца.  Раньше она считала татуировки невероятной ерундой, но то ли привыкла, ежедневно лицезреть на улице десятки людей с рисунками на теле, то ли изменились пристрастия, а может невозможно интересный дизайн привлёк внимание. Свою татушку она видит только зеркало и то, если разденется догола. Набила, как говорят по молодости, по глупости. Видимо и Артём насмотрелся ритуальных танцев воинов племени мамба-юмба или является фанатом знаменитого Дэвида Бекхэма, который щеголяет с рукавами из татуировок, где выбиты имена всех его сыновей.
Но глаза… В них сейчас столько всего, что у девушки захватывает дух. Жар, сомнение, нежность, что-то тёмное, голодное… Неужели желание? О, Боже, только не это! Мне не нужно чужой чувственности ни сейчас, ни потом. Наелась по самое «не хочу». Но почему её тянет к этому мужчине будто магнитом тянет?
— Как поработала сегодня? – участливо спрашивает Артём— все ещё собираешься разговаривать с доктором?
— Я должна это сделать
— Пока что ты ровным счётом ничего ему не должна.
— По-другому не получится, — вздыхает Надя
— Этого ты знать не можешь. Возможно есть и другие пути
— Какие другие, Артём Сергеевич? Он сейчас в моей квартире и не съедет пока я не попрошу
— А ты попросишь? — вкрадчиво спрашивает Артём
— Вот сейчас было обидно!
— Если предположить, что я умею разбираться в людях, то ты не обидчива, Надя, – это одно из главных твоих достоинств.
— Неискренне говорите… А жаль! Надя тихо смеётся
— А где он раньше жил? — будто между делом спрашивает Артём
— В общежитии каком-то. Я не выясняла где именно. Снимал комнату- хмурится девушка.
— Прости, если это болезненная тема…Ты же понимаешь, что на разговор мы едем вместе? — в утвердительной форме говорит Артём
— Зачем вместе?
— Для твоей безопасности. Мне, вообще, показалось, что наглость у Александра запредельная! Но сначала мы пойдём обедать.
Надя поняла, что возражать Артёму просто не имеет смысла и в ответ только кивнула головой
               
                Глава двадцать пятая. Разбирательство
               
                После лёгкого обеда в кафе, Артём подвозит Надю к её дому, выходит из машины и направляется вместе с ней к подъезду.
— Артём Сергеевич, прошу Вас, — девушка останавливает его рукой.
— Почему – спрашивает её Артём одними глазами
— Я должна сама поговорить с Сашей. Ваше присутствие нежелательно.
— Хорошо, так и быть – недовольно бурчит он — полчаса для разговора достаточно? И знай, Надя, я жду всего полчаса. Ву компрене?
— Ещё как компрене! – отзывается Надя, покачав головой – А потом что?
— Потом я поднимаюсь за тобой в квартиру.
— Зачем, Артём Сергеевич?
— Говорил уже, для твоей безопасности и затем, что мы ещё не все дела сделали
— Какие дела? – встрепенулась Надежда
— На стоянке аэропорта нашли машину без номеров, похожую на Вашу. Нужно съездить посмотреть, Надь.
— Вот, Вы Змей-искуситель, Артём Сергеевич. Не могли сразу сказать? Я мигом – протараторила девушка и бежит к подъезду.
                В квартире тихо, как в склепе. Обувь Саши стоит в коридоре, а это значит, что он дома. Надя шумно входит, намеренно громко хлопнув дверью, и кричит в гостиную.
— Саша, это я!
Знакомый голос заставляет Александра открыть глаза и сощурится от дневного света. «Сколько же я проспал?» – думает мужчина. Поднявшись с постели, так чтобы не скрипнули пружины матраса, он шлёпает босыми ногами на кухню, куда прошла девушка.
— Привет!  — а я думаю, куда ты делась?
— У меня мало времени. Я пришла сказать, что даю несколько дней на то, чтобы ты собрал вещи и съехал.
— Вот значит, как, Надя?! А поговорить? А объяснить…
— Говорить нам не о чем, объяснять ничего не нужно, всё и так предельно ясно, Саша — перебила Надя бывшего жениха тихим пустым голосом без надрыва и страданий, будто выплакала их без остатка, и сейчас ей всё безразлично. А произносимые слова, лишь простая констатация факта
— Всё кончено, Саша!
— Не хочу этого слышать. Не начинай разговор, пока сама не знаешь ответа! – гневно говорит он.
— Ты же знаешь, что я не склонна к опрометчивым решениям. Поэтому уже всё решила и всё сказала.  Саша вплотную подходит к невесте и, дыша в лицо перегаром, жарко шепчет
— Легко давать клятвы, зная, что никто не потребует от тебя их исполнения, да, Надя?  Он мёртвой хваткой вцепившись в плечи заставляет девушку посмотреть себе в глаза.
— Ты о чем? – Надя отводит лицо в сторону, чтобы не вдыхать пары алкоголя и думает: "А ведь он пьёт почти каждый день, почему я раньше этого не замечала?» Она чувствует, что её внутренний мир рассыпается на пазлы и ей больше никогда не удастся их собрать. Она видит то, чего не замечала раньше, слышит фальшивые интонации и злобу в голосе, а главное чувствует нелюбовь, когда раздражаешь, мешаешь, лезешь, несёшь чушь, выносишь мозг, а надо сидеть смирно в уголке и ждать, когда тебя поведут гулять. И не скули, не ной, не реви — смирно сиди и жди…

—Я о том, что любовь – самое главное в жизни! Что ты будешь любить меня всегда. Твои слова? Или это был полет безудержной фантазии? — будто подслушав размышления Нади говорит Александр
— Полет безудержной, как ты говоришь фантазии был у той девочки-дурочки, которая жила рядом с тобой
— Ну да, конечно, но ту девочку я знал и понимал – закатывая глаза кверху утверждает он
— От той девочки ты бегал и изменял ей.  А она тебя любила и отдала бы собственную жизнь…
— Неправда!
— Правда, и ты это знаешь, Саша!
— Нет, тебе хочется, чтобы это было так, это избавит тебя от необходимости присовокупить суперэго к либидо и сделать личность целостной!
Любви к словесному поносу доктор Александр Немов не утрачивал даже в моменты тяжёлых душевных метаний и все, что знал, выдавал скопом.
— О, Господи Саша! Снова дедушка Фрейд?! Твой первый курс…
— Надька – Психология – наука относительная и неточная, caro mio. Моё суперэго давненько безмолвствует, и я не испытываю в нем острой потребности. А Фрейд… Фрейд был старым озабоченным параноиком и морфинистом.
— Ну не знаю, не знаю. Не изучала. И знаешь, сейчас мне это совсем неинтересно
— Именно! Ведь сейчас ты бежишь от любви, потому что на неё не способна. Все твои слова — ложь? Обещания — дань моменту? — во взгляде Александра читается вызов. Надя прикрывает глаза, будто что-то обдумывая.
«Надо как-то выбираться отсюда» решает девушка и резко оттолкнув его руки, отбегает в сторону.
— Говори, что хочешь, все твои слова — бессмысленны.  Я видела своими глазами твою любовь, но не ко мне – устало добавляет она.
— Твои выводы ошибочны: Пойми, когда я не звоню тебе, не навязываю своё постоянное присутствие — это не значит, что я тебя не люблю. То, что я переспал с другой, не означает, что я тебя предал… Ты просто не понимаешь… – к концу тирады голос Александра звучал совсем тихо, и Надя с явным трудом разбирает слова.
— Всё что ты говоришь—чушь! Инфо-цыганщина и пустословие, за которым ты прячешься от самого себя! Нет никакой любви и не было — глаза девушки лихорадочно блестят.
— А что было? Что тогда было?  Ты сейчас просто взволнована. Тебе явно нужно выпить успокоительное, —непререкаемым тоном говорит Саша – ты очень многого не понимаешь в человеческих отношениях
— Хватит – выкрикивает Надя — Уходи, Саш!
— Подумай дважды прежде, чем сделать то, о чем можешь пожалеть, — резко выдаёт он заготовленные раньше слова – хотя, нет. Прости! Снова не то говорю, конечно подумай, но самое главное я хотел извиниться. Прости меня Наденька, — невнятно лепечет Саша
— Нет—нет и нет! – мотает головой Надя
— Вот значит как?  А я думал, ты места себе не находишь от ревности, а ты…                — Ты всерьёз так думал? Тебе пора на выход, Саша            
                Напряжение между ними растёт быстрее, чем градус в домне. Надя пытается отступить к двери, но Немов преграждает ей дорогу, снова хватает за плечи и трясёт её, как дерево
— Послушай же меня! Ну а что ты хотела, — выпаливает Саша, когда наконец осознаёт, что Надя точно уйдёт, - С тобой же скучно, Надь, тоска! Я тебя люблю конечно, но ты же, как бабка старая бываешь! А в постели так вообще...Ноги раздвинула и думаешь о софте, ну! Где ты найдёшь мужика, который будет это терпеть и не изменять? Я ж так...Но я тебя люблю! Просто мне драйв нужен, хоть иногда, понимаешь, Надь? Драйв!
— И почему я не удивлена? —едва слышно произносит Надя— но понимаю это так поздно
— Ну уж нет, так просто ты от меня не отделаешься!
Саша тащит девушку в спальню и легко заваливает на кровать.
— Отпусти!
Надя кусается, царапается и выгибается, пытаясь вырваться, но её силы не равны Сашкиной мощи и ослабевают, уступая место бездумному, не поддающемуся контролю отчаянию. Таким безжалостным своего жениха Надя не знает совсем.  Сцена начинает напоминать пассаж из плохого кино про насилие. Кровь с силой бьёт девушке в голову. Он заламывает ей руки за спиной и всем телом придавливает к матрасу. На секунду их взгляды скрещиваются. Надя вздрагивает от пронзившего её дикого, никогда не испытываемого прежде страха. Левой рукой Саша по-прежнему сжимает её заломленные за спиной запястья, правой с силой зверя рвёт мягкую материю трикотажного свитера. Его губы впиваются в её рот с властным нетерпением человека, испытывающего свой последний шанс. Он знает: отпустит невесту сейчас – и все будет кончено. Навсегда.

Разорванная одежда падает на пол, пальцы Александра скользят от запястий к разметавшимся по подушке Надиным волосам и, сгребая в охапку, он тянет их назад.
— Прекрати уже во весь кричит голос Надя, не скрывая опутавший её по ногам и рукам ужас
— Да ну? Ты же этого хочешь, я вижу, я чувствую. Вон как извиваешься, потерпи чуток – усмехаясь рычит взбешённый отказом Сашка, стягивая джинсы с ног девушки
— Ненавижу, – осипшим от крика ослабевшим голосом шепчет она и продолжает выдираться из его рук.
Александра разрывает ярость. Она, как бурлящая лава, растекается жгучими языками пламени по венам, стремясь вот-вот вырваться наружу. Он готов убить девушку за сопротивление. Сжав кулаки, из последних сил он удерживает это чувство внутри себя.
— Ну ты и сука, Надя. Видит бог… Редкая тварь. — шипит Саша, удерживая её и снимая свои джинсы после того, как разорвал и стащил всю одежду с невесты.
Его торопливая возня с джинсами заканчивается глухим грохотом. На долю секунды в комнате воцаряется тишина.
В один миг Сашка отлетает к стене, с шумом грохнувшись об неё будто падающая с высоты мебель. Ворвавшегося в квартиру Артёма клинит от вида происходящего. Ярость накрывает мужчину чёрной пеленой и мозг уже не работает. Кулак быстрой торпедой летит вперёд и врезается в рыхлую сопатку Александра. Струя крови дугой вырывается из носа и веером разбрызгивается по всей комнате. Александр не успевает сгруппироваться, как второй удар таранит челюсть.  Но всё же Артём тормозит, на автомате разворачивается и, укутав в одеяло, поднимает на руки перепуганную насмерть Надю.
— Эй, а ну положи на место мою невесту—орёт Сашка брызжа кровью из разбитого рта
— Что ты сказал? – Артём вскидывается мгновенно. Не успевает подумать, или выслушать ответ он пинком ноги с силой снова откидывает Сашку с стене и тот ударившись со всего маху сползая по ней, затихает.
— Тихо. Тихо, малыш, – шепчет Артём, обнимая рыдающую Надежду. Целует и поглаживает её предплечье, шею, ключицы.
— Выдыхай, – чуть сжимает тонкое тело девушки — всё кончилось. Он больше не прикоснётся к тебе. Надя ничего не говорит, лишь смотрит растерянно. В шалых синих глазах сквозит испуг и изумление.               
— Я знал, что тебя ни на минуту нельзя оставлять одну – говорит, притворно улыбаясь Артём Он убирает с лица спутанные светлые волосы, ведёт ладонью по щеке.               
— Хочешь мы прямо сейчас уедем отсюда? – спрашивает он Надю, прижимаясь губами к виску, успокаивает покачивая её на руках, как маленького ребёнка.

                Глава двадцать шесть. Правильное решение.

                Убаюкивая, Артём поглаживает Надины волосы, и шепчет слова утешения. Она же не может подавить истерику, захлёбывается слезами, льющимися горьким водопадом, и чувствует, как от боли сжимается под рёбрами сердце.
— Малыш, я рядом! – восклицает Артём, прижимая девушку к себе — Ш-ш-ш… Тебе больно, или просто сильно испугалась? – спрашивает он, касаясь губами её лба.
— Угу, — кое-как выдавливает она в ответ.
— Я с тобой — говорит он, раскачивая её из стороны в сторону.
— Ты убил его? — наконец обращается Надежда к Артёму первый раз на ты
— Ну что ты — смеётся он. Такого верзилу просто так не убьёшь. Сейчас очнётся.
— Артём, с ним точно всё все хорошо?
— Все в порядке, правда. Это всего лишь небольшая отключка.
— Ладно, – шёпотом соглашается девушка, честно пытаясь успокоиться.
— Опусти, я оденусь. Артём ставит девушку на пол и отворачивается. Надя отыскивает в шкафу и надевает бельё, джинсы, футболку, целый свитер и спрашивает
— Как ты вошёл?
— Слава Богу, ты не заперла дверь. Я, как только услышал твой крик всё равно бы сломал замок — отвечает опер. Мягкий тембр его голоса эхом отдаётся у Нади в голове.
В этот момент к ней приходит понимание, что он точно никогда не позволит кому угодно, обидеть её.
     Вскоре Сашка начинает приходить в себя. Он шевелится стонет и наконец открывает глаза. Одаривая Артёма свирепым взглядом доктор  грузно поднимается и садится в кресло, стирая ладонью кровь струйкой, стекающую по подбородку.
— Не думай, что я тебя боюсь. Надька моя, и никакому козлу я её не отдам! —тихо произносит Саша.
Надя, тем временем, уже одетая бегает по комнате и бросает первые попавшиеся вещи в неизвестно откуда взявшуюся сумку.
— Злобный ублюдок, ты недостоин этой девушки! – отвечает Артём, Александру
Подойдя к креслу, он лицезреет, как тот дрожит, отлично изображая банный лист на ветру. «Пытается быть храбрым, глупец», – мысленно отмечает Артём, продолжая сверлить жениха глазами.
— Я ещё не до конца успел объяснить ей…— бормочет Саша, но Артём его перебивает
— У тебя, мать твою, целых три дня, чтобы справиться с переездом, то есть освободить квартиру! – срываясь говорит он, чуть повышая голос и, добавляет – а объяснять ничего не нужно, понял меня?
Саша вжимается в кресло, и исподлобья опасливо глядит на Артёма.
— Да пошёл ты! Не твоё дело – боязливо бормочет он.
— А ещё я бы извинился на твоём месте.
— Ещё чего? Да я тебе морду набью, урод!
— Ты, конечно, можешь попытаться… Но знаешь, как говорят… Большой шкаф громче падает.
Саша всё же хватает Сотникова за руку. Понятно, что он не хочет показаться перед Надей законченным трусом, но, увы, у него это плохо получается.
— Ты мазохист или просто тупой? -  ещё жёстче спрашивает Артём и сбрасывает руку соперника, задев его разбитый нос. Саша воет, как белуга, обхватив руками лицо, и сгибаясь пополам. Он понимает, что это конец.
                Но всё же выпрямив спину он поднимает свои заплывшие свинячьи глаза на Надю, направляющуюся к выходу, и вскочив преграждает ей путь.
— Уйди с глаз, — говорит Артём, отводя его рукой в сторону, освобождая дорогу себе и Надежде. И Саша подчиняется, как-то сникнув всем телом, будто сдувшийся воздушный шар.
                Они спускаются по подъездной леснице вниз. Артём крепко прижимает анимэшку к себе, словно боится, что она упадёт. От лёгкого ветра на улице девушка немного приходит в себя.
Артём садит девушку на переднее сиденье и она ждёт, когда водитель сядет на своё место.
—Ты в порядке? – спрашивает он, целуя холодными губами её руку, затем открывает бутылку воды, подаёт Наде. — Хочешь ещё чего-нибудь?
— Домой, – едва шевеля языком, отвечает она, отворачивая голову к окну и погружаясь в свои мысли: «Ну вот и все! Это конец моей несостоявшейся семье, конец любви, благополучию. Всё мираж.  Как же так случилось, что я, словно во сне шла за Александром, в эту придуманную страну грёз, радости и счастья. Не помня себя, не слыша и не слушая никого...А Вера знала, она чувствовала, что это не любовь. Это Фата-моргана, призрак, иллюзия, фантом.  Чудо, что чужой, совсем посторонний мужчина Артём дал мне сил пробудиться, и спастись от обмана, марева иллюзорного покрывала настоящего чувства... Слава Богу, что именно он встретился мне, а не кто-то другой. Она испытывает глубокое чувство благодарности к своему спасителю Артёму и ей спокойно с ним рядом.
                Несколько секунд Надя пытается собраться, успокоиться, положив руки на колени. Она рассеянно смотрит по сторонам, стараясь зацепиться за что-нибудь взглядом и перестать думать о том, что только что её любимый чуть не изнасиловал её в её же квартире. По парковке сквозь тучи пробиваются лучи света садящегося солнца. Они иногда освещают стоящие автомобили, отражаясь в стёклах, создавая праздничные блики. Она не замечает красоту отблесков света, яркую зелень, разноцветные петуньи на дворовой клумбе. Её мысли путаются в голове, сплетаясь воедино, словно звенья металлической цепочки, желающие сковать изорванную душу.
                Артём молча заводит машину, едет не спеша, утопая в пасмурном настроении хмурого города. Он тоже думает о том, что только что произошло, а не о том, что в это время года чаще идут дожди, нежели стоит сухая погода. Что на тополях гроздьями висят и кучкуются набухшие почки зелёных метёлок, что предвещает скорый выброс пуха и означает наступление зенита лета. Он зол и после некоторого молчания то ли утвердительно, толи вопросительно обращается к притихшей на соседнем сиденье девушке.

— Надя едем ко мне?!
— Нет, – она отрицательно качает головой – отвези меня в отцовский дом, пожалуйста.
— Неправильный ответ, – горячо возражает Артём — Надя, послушай меня. Все очень серьёзно, во-первых, у меня тебе ничего, а главное никто не будет угрожать. Во - вторых, я до сих пор не знаю, куда подевалась твоя мачеха. А в-третьих, у нас ещё есть дела, если ты не забыла про найденную машину.

                И неожиданно девушку пробирает. Она ему верит. Да верит! Вот он, напротив. Его добрые и честные глаза, бесстрашные руки, выглядывающая из-под рубашки татуировка  – все это кажется одновременно и родным и в то же время незнакомым. Да, конечно, он, именно он знает, что делать.

                Надя и сама боится остаться одна, когда на душе скребут тысячи кошек, раздирающих внутренности в клочья. Моральное истощение даёт свои плоды, как бы она этого ни избегала. Девушка понимает, что сейчас, как никогда, ей необходима душевная перезагрузка. В такой момент быть одной крайне нежелательно, а идти ей не к кому и некуда. К тому же самый простой способ забыть одного мужчину — полностью переключиться на другого. В сознании мелькает мысль
— Чем ближе познакомлюсь с Артёмом Сотниковым, тем больше шансов, что быстрее забуду Александра Немова
— Эгоистично, Наденька» —говорит ей внутренний голос
— Да и пусть, как они со мной, так и я с ними! И не думая дальше, кто эти «они» с кем «она», и кто «с ней» девушка поворачивается к Артёму и соглашается, кивая головой в подтверждение своего безусловного согласия.
— Хорошо, Артём, тогда вначале едем в аэропорт? –— спрашивает Надежда.
Артём выдыхает от облегчения и молча выруливает на дорогу к аэропорту.

                Глава двадцать семь. Аэропорт

                Всю дорогу едут молча, оба напряжены и даже не пытаются разговаривать.  Шереметьево 2, встречает их привычной пробкой на подъезде. Ответственный дежурный Линейного отдела полиции аэропорта оказывается словоохотливым малым и рассказывает оперативному работнику со спутницей, что найти нужный автомобиль среди других на множестве стоянок в округе бывает весьма трудно, но этот «танк» будто сам на себя указал. Во-первых, у машины не оказалось номеров, на что обратил внимание работник стоянки, о чём и доложил дежурному. Тачку осмотрели все, и даже сапёров вызывали.  Её оставили на месте до появления хозяина. Во-вторых, день назад у внедорожника сработала сигнализация, и орала так, что пришлось обращаться к спецам в Старлайн, чтобы через спутник отключили, поскольку владелец так и не появился. Скорее всего автомобиль попал в зону радиопомех, поскольку взлома или удара обнаружено не было.
                Надя сразу узнала хаммер Веры по брелоку, висевшему на лобовом стекле внутри машины. У каждой женщины, включая прислугу в их семье были такие подвески в виде маленькой металлической фигурки Московского Кремля и матрёшки на цепочке.  Брелочки несколько лет назад им подарили братья на восьмое марта. Надя тут же показала своё украшение с гравировкой имени на задней части, висевшее у неё на ключах. На подвеске в машине оказалось возможным прочесть имя Вера.

                Артём вызвал из управления экспертов, а сам повёз Надю домой. Она сидела     в машине не жива не мертва: от испуга не могла выговорить ни слова.  Неведомый животный страх снова захватил её сознание и сковал по рукам и ногам.  Девушка понимала, что находка автомобиля — это плохой знак и без остановки крутила тревожные мысли в голове.
— Надя не расстраивайся заранее.  Найденный автомобиль ещё ничего не означает. Он мог быть угнан, продан, или оставлен на хранение самой Верой – будто прочитал её мысли Артём.   
— Предпочитаю думать, что иногда случайности - неслучайны.
— Ты как иллюминат, во всём видишь тайный смысл и заговоры – усмехается Артём
— Не смешно – обижается Надя
— Ну что ты я совсем не смеюсь. Знаешь, у меня нет предчувствия, что с Верой произошло что-то плохое. Не так выглядит криминал. Здесь что-то другое. Поверь моему авторитетному чутью. И не переживай раньше времени.
— Твои слова, да Богу в уши— отвечает девушка, тяжело вздохнув.               
— Едем домой, сбросим вещи и на ужин. Или сначала сходим поужинать куда-нибудь, а то у меня дома ничего съедобного нет.
— Давай заедем во ВкусВилл, или пиццу закажем. Не хочу к людям.
— Я тоже не очень люблю людей. Видишь, как много у нас общего.
— Оба мизантропы? — уже улыбается Надя.
— Похоже
Они заехали в магазин. Артём, оставил пассажирку в машине, и сам накупил целую кучу продуктов: фрукты, зелень, яйца, готовые десерты, веганские салаты и закуски. Он бросал в корзину всё что попадалось под руку: жареный батат, тофу, ляпуны,  котлеты, багеты, соки,  а потом  еле донёс приобретённое богатство до багажника.
— Ты решил скупить весь съедобный товарный ассортимент?
— Не хочу, чтобы ты была голодной, а вкусов и предпочтений пока не знаю
— Я всеядная
— Значит мне повезло.
— В чём?
— Легче будет прокормить. Надя рассмеялась и через несколько секунд спросила очень серьёзно
— Артём, можно я задам нескромный вопрос? Всего один
— Рискни
— Почему ты принимаешь такое живое участие во мне. Зачем помогаешь? Домой вот везёшь? Ты ведь не обязан это делать?
                Артём растерялся от неожиданности и откровенности вопроса, который мгновенно пробудил в груди пламя, что он подавлял, а оно, снова занявшись, за секунду вернуло его обратно в пекло. Ведь он все ещё не знает точного ответа, вернее знает, но не сформулировал его, не определил в целом и в деталях. Да, Надя нравится ему до умопомрачения. Он окончательно понял это сегодня, когда укутывал почти обнажённую в растерзанной одежде девушку в одеяло и смотрел на неё, слабую, плачущую, прячущую лицо на его груди. Он и сейчас ощущал дикое желание схватить её, сжать, сгрести в объятья. Пальцы жгло. Так сильно тянуло прикоснуться к ней. Но как назвать это чувство, как сказать ей о нём открыто? Солгать нельзя, да он и не смог бы.  И отмолчаться не получится
— Не вспугни её, Ар. Не вспугни. — мысленно проговорил Артём, а вслух сказал
— Тебе какой ответ дать — точный или правдивый?
— И тот и тот, разумеется,
— Хорошо, тогда дам быстрый: «Сейчас, я надеюсь, что ты умеешь готовить»
— Артём, ёлки-палки! Неужели только корыстные соображения побуждают тебя к человечности?  А мне показалось, что ты ко мне неравнодушен.  Такое разочарование! - скептически проговорила Надя.
— Жизнь чаще всего —сплошные несоответствия между реальностью и вымыслом – усмехнулся Артём, и про себя добавил — поэтому, если уж падать в кроличью нору, так до самого дна. Нет смысла застревать на середине полёта.
— Прости. Я понимаю, что ты не обязан распахивать душу по первому требованию - уже строго сказала девушка
— Надь, давай договоримся на берегу, надеюсь ты не думаешь, что, я оборотень и у меня в миг могут отрасти клыки и шерсть?
— Не думаю, но, если разобраться, мы абсолютно незнакомые люди.
— Так точно.
— Это просто наваждение какое-то…
— Да, это очень сильное наваждение.
— И я говорю сейчас, как идиотка! На самом деле не люблю слащавости. И да, меня напрягает двусмысленность наших якобы сугубо деловых взаимоотношений.
— Надя, я обязательно всё объясню, отвечу на все вопросы, но позднее. А пока доверься мне. Сможешь?
— Хорошо, постараюсь.
Надя и сама подспудно не хотела услышать ответ, который знала и чувствовала.  Она тоже не была готова услышать правду
— А куда мы едем? Лес вокруг
— Точно. В лес и приехали, Надя. Это моя берлога – отвечает Артём, поворачивая к двухэтажному коттеджу.               
               
                Глава двадцать восемь. Берлога

                Уже три года Сотников живёт в аккуратном таунхаусе в Новой Москве, в коттеджном посёлке новостроек двухтысячных годов. Его строили в то время, когда в моду стремительно входили дворики, закрытые для машин, ландшафтный дизайн, альпийские горки и прочая дребедень, которая его не особо трогала. Он купил этот дом только для того, чтобы быть подальше от людей и поближе к природе.
                Простой и строгий внешне, коттедж стоит на небольшом участке в несколько соток. Неухоженная земля заросла берёзами, орешником, и яблонями. Кажется, будто строение находится в лесу.  И хорошо от этой неподстриженной лохматой зелени и благостно на душе, и дышится полной грудью. Артём любит свой дом, любит отдыхать здесь, перезагружаться, иногда проводить тайные встречи с коллегами по работе и бывшими сослуживцами, а вот женщин здесь не бывает. Для Нади он сделал исключение.
— Пойдём проведу тебе экскурсию по дому. Артём взял сумку девушки и по каменной лестнице понёс на второй этаж. Надя отправилась следом.
— Этаж разделён на три личные комнаты – начал рассказывать Артём.  — В этой есть изолированный душ и балкон, телевизор, кресло, кровать. Вот её и предлагаю занять тебе. Если понадобится ещё что-то, скажи. Артём занёс сумку в комнату и рукой поманил девушку дальше.
— Здесь моя спальня, Артём показал на дверь в противоположной стороне. — Но внизу есть   кабинет, и чаще я обитаю там. Поэтому целый этаж будет твоим. Здесь тихо, никто не будет мешать. Ты будешь под присмотром, и я буду спокоен.  В доме больше никто не живёт. Соседи приезжают на выходные и то не всегда. Иногда, обычно по звонку, приходит помощница тётя Амине. Она готовит или убирается в доме.   Внизу, как ты уже видела гостиная и столовая и кухня. Вот туда мы сейчас и пойдём. Я жутко голоден. Пока Надя осматривала террасу, Сотников занёс пакеты и принялся выкладывать продукты на стол.  Надя из любопытства заглянула в кабинет Артёма. Весь он выполнен в шотландском стиле – ничего не прибавить и не отнять. Двухместный диван располагается слева у входа. По центру, ближе к окну – письменный стол, а напротив – два кожаных темных кресла, между которыми стоит низкий журнальный столик. Слева – три больших шкафа со стеклянными дверцами, в которых хранятся аккуратно сложенные книги и какие-то папки, а справа, на белой стене, висят грамоты и несколько полок с кубками и другими наградами. Ещё здесь по стенам стоят несколько растений в кадках.

— Надя, где ты там? Иди сюда. Какой кофе тебе сделать? – позвал девушку Артём и пробормотал под нос сам себе – хотя, чего я спрашиваю, капучино, конечно.
— Как же хорошо у тебя, Артём. Я будто дома здесь, — не услышав вопроса выдыхает Надя, выходя из кабинета
— Ну и Слава Богу, — улыбается он в ответ. — А ты своим домом, какой привыкла считать?
— Мой—это бабушкина квартира.  Когда она была жива на стене в гостиной висели портреты маминой прабабки и прадеда. Наше семейное древо по маме насчитывает восемь поколений. Жизнь каждого известна в подробностях – почти все женщины были образованны и вели дневники. Мамина ветвь – старомосковская, это папина – казанская. И он, как сирота казанская родства не помнил.
— Поэтому у Вас с отцом были напряжённые отношения?
— Нет. Не в этом дело!
— А в чем же?   
Надя без улыбки взглянула на Артёма.
— Честное слово, ненавижу это избитое выражение про нарушение чужих границ. Тычут им всюду, куда ни сунься. Но именно этим ты и занимаешься: нарушаешь чужие границы. Как одержимый, в который раз спрашиваешь?
— Хорошо, хорошо не будем об отце. А о других членах семьи можно?
— О других с удовольствием!
— Ты одна у мамы дочь?
— Да. Я – плоть от плоти своей семьи. У меня мамина рассеянность, и неустойчивость настроения. Она сердилась, а через минуту уже смеялась. Мама погибла, когда мне было двенадцать, но я помню. Я говорила уже об этом, кажется. От папы— мне досталась летучая вспыльчивость. Я ощущаю свой род, уходящий в глубину времён. Но самое главное – я постоянно чувствую своих и предков и живых. Будто внутри меня есть спутниковая карта Земли с детализацией, по которой перемещаются фигурки: бабушка, дед, папа, мама - константа, а Вера, Коля с Юрой – переменные: скаляры или векторы. Правда координаты Веры сейчас потерялись на карте.
— Коля с Юрой имена братьев?
— Да. А ты почему один?
— Это родителей нужно спросить
— Я знаю, каково жить, когда ты совсем один.
Прокомментировать эти слова Артём не успевает. Звонит его телефон. Он отвечает, и постепенно мрачнеет, а затем вовсе выходит из гостиной на террасу. Надя понимает, что это для того, чтобы она не слышала его разговор с собеседником, но все же несколько фраз доносятся до её слуха: «Когда? Причина установлена? А у тебя есть фото её одежды? Не тупи Миш, которая была на ней изначально. Вышли мне прямо сейчас. Хорошо, когда сможешь. Спасибо, что сообщил»
— Что происходит, Артём? — Спрашивает девушка, вцепившись в спинку стула так, что костяшки пальцев побледнели. Осознавая и переваривая то, что услышала она, подспудно ждёт плохих новостей.
— Все в порядке — бодренько отвечает Артём, не желая слишком сильно пугать её. — Вернее не у всех всё в порядке, только ты не бери это близко к сердцу.
— Да говори уже скорее, Артём! Надя нетерпеливо хватает его за руку. Сотников не торопится рассказывать видя, как возбуждена девушка. Он сжимает её холодные пальцы своими, обволакивая теплом и бархатом кожи. Держит крепко. Отчего-то его дыхание учащается.  Ясно, что это из-за тревожности момента. Они вдруг застывают в тишине как два каменных изваяния, глядя в глаза друг другу. Вздохнув, Надя слегка отстраняется, разрывая зрительный контакт. Он тоже опускает глаза, но не отпускает её руку.
— Сослуживец сообщил, что девушка в больнице, которую мы приняли за Веру скончалась, не приходя в сознание.  Сейчас он пришлёт фото платья, в котором её нашли и мы поймём были ли они знакомы с Верой.
Не успев договорить, Сотников снова чувствует жужжание телефона в кармане. Видит на экране сообщение от Миши: «Не знаю, чем это может тебе помочь, но лови». Следом прилетает несколько фотографий из дела пострадавшей. Артём скачивает фото вязаного платья и показывает его Наде.
— Смотри, ты узнаешь одежду? Надя долго рассматривает фото вещи, только отдалённо похожей на вязаное платье, настолько оно заляпано бурыми пятнами, помято и разорвано в нескольких местах
— Это кровь? Спрашивает она с дрожью в голосе, готовая вот-вот разрыдаться
— Надя, не о том думаешь. Я не знаю, что это за пятна, может грязь, а может машинное масло. На платье смотри.
— Я и смотрю, Артём! Нет, это не Верочкин наряд. Платье не синее даже, а фиолетовое и рисунок не тот. У Веры было ближе к голубому.  Дай мне пожалуйста воды, – просит она. Артём подаёт воду и поглаживая предплечье пытается успокоить девушку, пока та жадно пьёт
— Успокойся, Наденька. Вывод какой? Значит они не были знакомы с Верой.
— Она скончалась, Артём – шепчет девушка — ей всего ведь лет двадцать! Такой прекрасный возраст, когда кажется, что мир вокруг тебя играет красками, яркий, ещё непознанный и потому удивительный. Что за человек встретился ей, да и человек ли это, сделавший такое? Вы выяснили, кто эта девушка? – с надрывом в голосе спрашивает Надя
— Да узнали.
— Кто?
— Тебе и правда хочется знать, кто она? Немного помолчав, Надя произносит
— Нет, наверное, просто думаю, что я была младше её, когда уехала в чужую страну, где получила очень жёсткий жизненный опыт! Бесценный опыт. За четыре года пережила эмоций больше, чем за всю мою последующую жизнь вплоть до сегодняшнего дня. Но, кажется, за все это время со мной не произошло и сотой доли её бед. А мне казалось, что я самая несчастная на Земле. Прав был Эйнштейн «Всё в мире относительно»
— Надя, неужели всё было так плохо?
— Было, Артём, ещё как было. Только Вера и тогда и сейчас держала меня в тонусе, я с её поддержкой ощущала себя сильной и смелой. По её советам вела себя правильно, во всяком случае, придерживалась всех правил безопасности, какие только приходили ей на ум. Когда-нибудь так и быть расскажу тебе обо всём.
                Вспомнив о Вере, все посторонние мысли исчезли, уступив место нечаянной радости от того, что платье не имеет отношения к мачехе. — Если Артём поможет мне, вернее нам, я буду век благодарна ему. Всегда. Сколько буду жить, столько буду помнить…— с благодарностью думает Надя, глядя на Сотникова.
               
                Глава двадцать девять. Ужин         

— Пойдём. Разреши угостить тебя кофе? — Артём смотрит вопросительно, разговаривая так тихо, что девушке приходится чуть-чуть наклониться к нему, чтобы расслышать.
—Что?
—Кофе, — Артём смотрит на её губы.
Она замирает, всего на миг. Заставляет себя перевести взгляд за окно, прижимаясь к спинке массивного стула.

— Буду благодарна! — не резко, но уверенно Надя отнимает у него свою руку, — пожалуйста, латте без сахара, с нежирным молоком
— Сядем здесь или на террасе? Затем он искусно непринуждённо интересуется, не против ли она классического итальянского ужина «брускетта энд ньокки с морепродуктами». То есть, бутерброд, рыба и картофель по-нашему.
— Вообще, я непривередлива в еде, да и ситуация как-то не располагает к капризам, поэтому соглашусь и на горбушку хлеба с чаем. — отвечает Надя и идёт за Артёмом к сервировочному столу из чистого любопытства.
— Свою помощь не предлагаю, знаю по опыту, что на своей кухне самому сподручнее организовать еду на двоих, это куда быстрее и легче, чем кому-то рассказывать и показывать, где что лежит и чем заняться. Во всяком случае, для меня так – говорит девушка, садясь за стол.
                Артём действительно очень быстро управляется с крупным куском красной рыбы, по-видимому сёмги, помыв, присыпав специями и солью и засунув в какую-то суперсовременную штуковину по типу аэрогриля. Затем, как заправский повар, чистит и красиво колечками нарезает картошку, отправляя её в духовку в прозрачной термостойкой жаровне.
                Ужинают они на летней террасе с витражными стеклянными стенами. За обеденным столом, сидят напротив друг друга на диване с мягкими спинками. Надя смотрит на вазу с цветами посередине стола, на изысканную фарфоровую посуду, слушает, как потрескивают всего в нескольких метрах от них дрова в камине, наслаждается вкусной едой и думает про Веру, про квартиру на ул. Романенко и про свою судьбу так замысловато переплетённою с работой и где-то даже судьбой едва знакомого оперативного работника, подаренного ей случайными обстоятельствами.
— Артём, твой ужин — настоящий декаданс. Всё настолько искусно — вкусно, что оторваться невозможно. Где ты научился так готовить рыбу?
— У друга в Марокко. Он живёт в городе Фес. Слышала про такой город?
— Конечно слышала. Название происходит от слова феска — то есть наш цилиндр с кисточкой оттуда родом. А что, там как-то по-особенному готовят рыбу?
— В рецепте никакого секрета нет. Все дело в специях. Ахмед разбирается в них лучше всех, кого знаю. Вот и меня научил.

                Телефон Сотникова снова звонит. Он, глядя на девушку, колеблется брать ли при ней трубку. Откладывает вилку, прикасается к губам тканевой салфеткой и сбрасывает звонок.  Надя отводит взгляд в сторону, и Сотников вдруг начинает говорить совсем не об еде, будто уводит разговор в сторону:

— Пусть Бог простит меня, но я ведь тоже почти беспризорник. Хотя странно говорить об одиночестве и тем более о безопеке в моём возрасте. Но я так чувствую. С отцом нас давно уже ничего не связывает, кроме кровных уз и забот о маме. Мой отец живёт в каком-то своём, далёком мире, в котором для меня нет места. И если вдруг не станет мамы, то останусь совсем один. Так что и в этом мы совпадаем.
— А, где они живут?
— В городе Новосибирск, кстати, недалеко от Омска, где ты часто бываешь
— Они пенсионеры?
— Нет ещё. Отец преподаёт в техническом вузе, мама филолог и занимается редактурой. Я вырос среди кип чужих рукописей, испещрённых её пометками, – в детстве эти значки казались мне загадочными, как пляшущие человечки. Оба были уверены, что я пойду по их стопам. Стану учёным инженером или историком-археологом, но так не случилось. Мои родители – добрые, снисходительные, но беззаботные оба.  Лет пятнадцать назад отец в силу этой беззаботности ушёл от нас к своей студенте, моей ровеснице. Я был молод и глуп, встал на сторону матери. С тех пор не общаемся, кстати по его инициативе. Я пробовал наладить контакт, но тщетно. Видимо здорово обидел его или его женщину.
— Как часто бываешь у матери?
— Не часто. Я очень её люблю. Она чудесная, милая женщина, которая перенесла всю свою любовь к миру, родителям, мужчинам, мужу на меня одного. И это сделало мою жизнь рядом с ней невыносимой. Поэтому, да я бываю в Новосибирске редко.
— Мне как раз не хватало такой любящей матери. А тебе любви через край. Познакомишь меня с ней?
— Конечно познакомлю. Могу через несколько дней – произнёс Артём, намекая на скорый отъезд, но девушка не поняла намёка.
— И в отношениях с отцом когда-нибудь все изменится, как у меня. Я раньше думала, что буду ненавидеть папу всю жизнь. Но вот прошло совсем немного времени после его смерти и все изменилось. Теперь не высказать, как жалею, что его нет рядом. Он бы одним щелчком решил все мои проблемы. Может и Вера не пропала бы. Но поздно. Его больше нет рядом. Не опоздай и ты.
                Тёплые пальцы Артёма находят Надины пальчики, и переплетают их со своими. Они так и сидят, взявшись за руки через стол. Почему-то это происходит органично и естественно.
— Всё так и будет, меня переводят в Новосибирск? — шёпотом говорит Артём, глядя на всё понявшую и мгновенно поникшую Надю.
                Она забирает руки, и они снова молчат, больше не касаясь друг друга, и просто сидят напротив, как две оледеневшие фигуры. Неизвестно, сколько это продолжается по времени.
— Пожалуйста, не грусти, — просит он, наконец, разрывая тишину — мы найдём Веру.  И я не оставлю тебя в беде одну.  Надя с готовностью пытается улыбнуться ему.
— Ты не обязан мне помогать!
— Не говори ерунды, – устало отвечает Артём – если, конечно, ты не собираешься вернуть Александра, чтобы он позаботился о тебе?
— Теперь ты не говори ерунды. Не могу поверить, что за такой короткий срок на моих глазах Саша вдруг превратился в гнусного, жалкого, мелочного человечишку. То ли он всегда таким был, то ли так неожиданно «испортился» на фоне предлагаемых жизненных обстоятельств, не знаю.
— Не думай о нём – просит Артём
— Я и не думаю. Мне с тобой легко и спокойно — Надя говорит то, что у неё на сердце.
Произносит это, даже не подумав. Артём смотрит на неё каким-то диким, не верящим взглядом и тихо отвечает
— Это потому, что ты не безразлична мне, Надя с первой минуты...

                Серьёзность его тона и близость к девушке, несмотря на призрачную преграду между ними в виде стола, оказывает странное, почти парализующее воздействие. Надя вдруг вспоминает, что они совсем одни в этом доме за городом, и за окном глубокая ночь. Она сидит неподвижно, то и дело натыкаясь на горящий взгляд Артёма, от которого вспархивают те самые пресловутые бабочки в разных местах, но не хочет даже думать о том, что ей давно пора бежать и закрываться в спальне на втором этаже. Как будто это предостережёт от постоянного, непонятного чувства беспомощности перед ним.
                Надя поднимается и уходит, не оборачиваясь. Сбегает, как будто за ней гонятся черти. От Артёма, от реакций тела на него — этих неконтролируемых вспышек жара, и предательски — приятного, ноющего ощущения внизу живота, когда он смотрит на неё чуть дольше обычного. Ещё от саднящей, почти невыносимой в такие минуты боли в её душе, в её сердце.
И все же, стоит только услышать тихий голос Артёма, когда она уже почти пересекает порог кухни, как это останавливает её бег.
— Не беги от меня. Надя резко тормозит, оборачиваясь.
— Почему?!
— Я знаю отчего, ты сбегаешь, — Артём встаёт со стула и подходит к ней, близко. Он делает это так неспешно, даже деликатно, как будто боится испугать своими действиями или словами, — я же обещал, что у меня с тобой ничего плохого не случится. Ты мне не веришь?
Надя молчит. Она не отвечает, хотя полностью верит ему.
Что люди делают в таких случаях? Обнимаются, целуются, возможно, плачут вместе? Они же просто стоят, потрясённые друг другом.
— Кстати, — он продолжает, — мне от тебя не нужен секс, принципиально. Во всяком случае, пока мы с тобой в служебных отношениях. Ты ведь из-за этого в такой панике?
Вместо ответа она подходит к Артёму, обнимает его, по-братски целует в щёку и тихонько шепчет
— Спасибо — затем поворачивается и уже медленно идёт на второй этаж.

                Глава двадцать девять. Ночные бдения

                Уснуть Сотникову удаётся ближе к утру. Он лежит в кабинете на диване и обдумывает новости, полученные от коллег. Дело о пропаже Веры зашло в тупик.  Дальнейшие шаги и действия требуют более тщательной проработки и усилий. Нужно активнее привлекать друзей из-за рубежа.  А ещё Артёму не дают покоя мысли о Наде, о внезапно вспыхнувших чувствах к ней.
— Как же тебе девчонка— анимэшка удалось так быстро околдовать меня?  И как мне не потерять, заинтересовать, удержать тебя? Хоть намекни — думает и ворочается, силясь уснуть.
                Тогда, после ухода жены Сотников пустился во все тяжкие. Уламывал всяких тёлочек и даже сбился со счета. Сначала пил, как не в себя, и работал без передыха. После полётов в редкие дни отпуска мотался с приятными, но всё же временными подружками по пляжным отелям Европы и Азии. А потом понял, что так жить нельзя.
— Кому я делаю плохо? Только себе. Милана преспокойно вышла замуж и укатила в Москву с новым мужем. А я словно завис в точке невозврата, будто страдаю. Мне не нужны такого рода переживания, всякая там любовь и предательства. Да и не любовь это была вовсе. Одна декорация, и сама Милана пустая и шумная, как бутафорский бубен. Ничего за душой, только выставочный фасад.
Когда очередная пластмассовая кукла говорила Артёму о своих якобы чувствах, он знал точно, сколько и что ей будет нужно. Обычно это были шмотки, гаджеты или просто бабки на очередной улучшайзинг.   Именно поэтому он откровенно по-хамски отвечал на их признания в любви:
— О чём ты? Ну, какая любовь? Не смеши меня! Сколько надо? Артём не скупился. Он был щедр, но после выплаты взаимоотношения заканчивались, потому что ему был противен покупной секс.
— Да пошло оно всё в пень дырявый! Одному лучше – решил он тогда сам для себя. Артём улыбнулся, вспоминая прошлое.
С переходом на новое место работы у него образовалась куча свободного времени. Он хоть и стал бояться долгих одиноких вечеров с мыслями о том, что после работы нет сил куда-то идти, кого-то снимать, тусить, а сорокет уж не за горами, но говорить об этом никому не стал бы. Однако друзья постоянно твердят о женитьбе, о новой семье и всерьёз грозятся познакомить его с «молодым и прелестными» дамами из своего окружения.
Он, конечно, не обращает внимания на такие глупости, но слушать их все равно неприятно.
Даже Макарыч глумится над Артёмом.
— У меня ж ещё племянница Светка есть! – Присмотрись. Такая же блондинка безголовая, как и твоя Милана. Ты Валечке нравишься… И Марина «без башни», как ты любишь.
— Нет, Маркарыч, прости, – мотаю головой. – Не хочу Валечек и Марин. Твои дочки мне, как сестры. Я их помню слюнявыми и в подгузниках...
— Скажешь тоже, им уже по семнадцать
— Почему я должен играть по вашим правилам? Что у Вас хорошего с жёнами произошло? Учителя-мля! Не нужна мне никакая жена – отвечал Артём тогда, а сейчас? Что же случилось сейчас? И что в этой девочке Наде такого замечательного? Не красавица модельной внешности, правда милая, конечно, умненькая, воспитанная, нежная.
Артём вспоминает кисти её рук, которые успел разглядеть, – узкие, с длинными пальцами и безупречным маникюром. Да и вся она, несмотря на несуразные одежды, очень ухоженная, холеная.
Артём любит следящих за собой, нарядных людей и инстинктивно доверяет им, хотя многие почитают их за эгоистов. Даже в делах и в любых обстоятельствах он предпочёл бы иметь дело со щёголем, а не с безвкусным неряхой, как женского, так и мужского пола. Ведь если человек за собой не ухаживает, значит, он себя не любит, а мы редко относимся к ближним лучше, чем к себе самому… Но здесь дело совсем не в ухоженности. Что-то глубинное, очень важное и жизненно необходимое для него Артёма, исходит от Нади, что-то в ней завораживает его, колдует над ним. А ещё голос её. Нежный, звонкий, будто хрустальный. И обволакивает, окутывает шёлковыми сетями.
— Это просто наваждение какое-то…думает он, переворачиваясь на другой бок, но сон так и не приходит.
                После полуночи звонит приятель Артёма, который из Сирии эмигрировал во Францию и сейчас живёт в Париже. Днём раньше Артём посылал ему голосовое сообщение и просил выйти на связь, если сможет. Они разговаривают больше часа. Чтобы не разбудить Надю, Артём выходит на улицу, но в открытое окно до девушки доносится беседа, из которой она не понимает ни слова. Она удивлена тем, что Артём в совершенстве владеет французским языком, поскольку разговор проходит живо, без запинок и долгих пауз.
— Как много неожиданного таится в этом мужчине— отмечает про себя девушка.
               
                Вся ночь Надежды проходит в каком-то клубке мыслей, который за эти часы распутать так и не удаётся. Она всё думает и думает о том, что ей делать дальше, как и зачем жить? А на душе сумеречно и пусто, хотя воспоминания о гадкой встрече с женихом уже поблекли. Так выцветает страшный сон. Просыпаешься от кошмара и думаешь, что никогда его не забудешь. Но уже несколько часов спустя не остаётся ничего, кроме удивления: что за пакость видела во сне!? И колющий злой взгляд Александра, и его фальшиво-дружелюбное лицо, и его огромные беспощадные лапищи, рвущие одежду на ней, и жёсткий, кусающий рот с запахом алкоголя – все это таяло, уплывало, превращаясь в морок, в неразличимую муть. Лишь одно память сохранила цепко: добрые глаза Артёма, его надёжные, сильные руки, обнимающие и укутывающие её в одеяло.
               
                Утром, услышав звяканье посуды, Надя спускается на первый этаж. Нет ничего сексуальнее, чем видеть, как мужчина готовит завтрак. Артём в футболке, шортах и переднике неспешно режет овощи для салата. Он молча подаёт ей стакан со свежевыжатым апельсиновым соком. Готовый омлет и нарезка из нескольких видов сыра уже выставлены на стол. Здесь же в горке, словно яичная скорлупа огромных птиц стоят кофейные чашки из тонкого английского фарфора, до того белого, что даже голубоватого. И по этой едва уловимой голубизне рассыпаны нежные первоцветы – синие пролески.
— Какой красивый фарфор. Старинный наверное?
— Честно? Не знаю даже. Это бабушкин сервиз.  Мне после похорон мама привезла, в память о бабушке. Будто без предмета, могу забыть бабулю. В детстве я каждое утро наблюдал, как сонная Бадуся сидела за кухонным столом и лелеяла хрупкую чашку в ладонях.  У меня от умиления таяло сердце. Чашка узкая, глубокая, и она никогда не отмывала её до конца: на донышке и по краю оставался коричневатый кофейный круг. Кажется, её лапа попросту не помещалась в ней. Или же она боялась, что застрянет, как те обезьянки, которых ловят на банан в банке, привязанной к дереву: засунув лапу и схватив банан, они уже не догадываются разжать кулак – и остаются в ловушке. Бабушка была корпулентная, килограммов на сто двадцать.
—Я тоже не люблю мыть посуду, – не моргнув глазом, говорит Надя – даже не знаю, кто этим занимается с любовью. Как сказала бы моя интеллигентная бабушка: «Приличной женщине не пристало заботиться о низменных вещах». А что за странное имя Бадуся?
— Это моя детская аббревиатура. Когда ещё плохо говорил из бабы Дуси получилось Бадуся. Так и приклеилось к ней имя и все стали её так называть. Из всех членов семьи именно с ней у меня были наиболее близкие отношения, – возможно, потому что она – единственная, кто никогда не создавал мне проблем.
— Да у нас действительно много в прошлом совпадений.
— Вот значит в старости нам будет о чём поговорить. Глядя друг на друга, они легко смеются и садятся пить кофе.
— Какие у тебя сегодня планы? «Есть обязательства?» —спрашивает Артём
— Как всегда мне нужно на работу.  Потом свидание, потом ещё одно –– Надя лукаво улыбается
— Не обманывай. Свидание самое обычное без всякого романтизма только одно и то со мной. Пообедаем вместе? Я тебя заберу в час дня. Надя кивает, соглашаясь и грустит, вспомнив про Веру. Вот бы кто помог ей разобраться с тем, что сейчас происходит в душе девушки.
                Глава тридцать. Узнавание

                Несколько следующих дней проходят быстро и незаметно. После завтрака, который Надя с Артёмом готовят вместе, они отправляются каждый на свою работу. В обеденный перерыв снова встречаются и отравляются обедать в близлежащий ресторан или кафе. Свой автомобиль Надя так и не забрала из отцовского дома, поэтому после работы Артём забирает девушку домой. При встрече ни один из них больше не молчит. Им есть о чем поговорить. Они рассказывают друг другу о том, как прошёл день, вспоминают, у кого что случалось в жизни, обсуждают самые разные события. Вот такая своеобразная терапия происходит теперь ежедневно. Из неё постепенно вырастают и раскрываются, как первоцвет на чашках, трепетные нежные чувства.
                Вечерами, сидя на террасе после ужина, они продолжают разговор на тему дня, а ещё обсуждают путешествия, учёбу, друзей и, конечно, возможные места пребывания Веры. За несколько дней они поведали друг другу такое, о чем никогда раньше не рассказывали ни одному смертному. А ещё они откопали друг в друге массу достоинств, о существовании которых у себя прежде и не подозревали. Вскоре им уже кажется, что они знакомы сто лет. Время от времени они смотрят фильмы, гуляют по близлежащему лесу, ходят плавать в бассейн, находящийся совсем недалеко от дома Артёма. Плавание особенно бодрит.  Сотникову очень часто звонит какой-то француз и Артём разговаривает, уже не таясь и, не уходя для разговора подальше от Надежды.
— Ты так хорошо владеешь французским, где-то учил специально?
— Ещё до училища, можно сказать в детстве закончил гуманитарный лицей с углублённым изучением французского и английского языков. А там, знаешь ли, даже таблички с названиями кабинетов были написаны на английском или французском. Многие предметы велись преподавателями иностранцами. Тогда это было в порядке вещей. Артём рассказал девушке, что по долгу службы ему пришлось овладеть ещё и арабским языком в довольно сжатые сроки.
— Я тоже продукт своего времени. Хорошо говорю на английском – улыбается Надя.
— Хочешь, можем практиковать?
— Нет, не обязательно. Я иногда даже думаю на нём. Этот француз, который так часто звонит - твой друг?
— Не совсем друг, скорее приятель, а ещё точнее - бывший сослуживец. Он кое-что делает для меня.  Вечером расскажу.
                Однако, вечером, приехав за Надей после работы, Артём не находит её на обычном месте встречи. Он поднимается в управление, где коллеги рассказывают, что Надя совсем недавно ушла вниз и больше не возвращалась.  Телефон девушки оказывается вне зоны или вовсе выключен. Сотников, заподозрив неладное, волнуется и пулей мчится в комнату охраны.  По камерам видеонаблюдения он видит, как девушку практически силой уводит на стоянку и садит в машину её бывший жених Александр.  Машина вместе с водителем и пассажиркой минут пятнадцать стоит на месте и затем уезжает в неизвестном направлении.
— Молись гадёныш, и не дай Бог, что-нибудь случится с моей девушкой—почти вслух говорит Артём. Не теряя ни минуты, он начинает действовать. Военные лётчики все время готовятся к войне: тренируются на сборах, организуют боевые учения, оттачивают навыки стрельбы. Их гоняют до седьмого пота, делая из них опасных убийц.
— Если Артёма сравнить с учёным, занимающимся научной работой, он бы, наверное, был уже доктором наук в сфере войны. Но это искусство не применяется им на практике, ведь он живёт в относительно мирной стране и относительно мирное время. Он, как скульптор, который долго учился, стремясь добиться совершенства, лепил, высекал, ваял скульптуры и наконец стал настоящим мастером. Только он никогда не сможет представить на выставке ни одну из своих работ. Безработный офицер лётчик – это выдающийся художник, которому отказано в праве провести выставку своих работ. Сейчас Артём готов применить навык, готов убить Александра, похитившего его Надежду. Уже через час до работников ДПС был доведён план перехвата и определено место нахождения автомобиля похитителя. Артём, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения и мчится по адресу, где стоит автомобиль его врага.
                Глава тридцать один. Встреча с прошлым

                Часом раньше Надя, предвкушая встречу с Артёмом, вышла на улицу, вдыхая свежий воздух, и буквально оцепенела, потому что увидела машину, которую не хотела бы видеть даже во сне.
К ней навстречу, оттолкнувшись от капота автомобиля, фальшиво улыбаясь шёл Александр.
— Ну здравствуй, Надюша… — будто с обидой в голосе произнёс бывший жених
— Привет. Что ты здесь делаешь?! — стараясь не подавать вида, что боится, ответила Надя — Зачем ты здесь?!— скрещивает она руки на груди
— А мы разве чужие люди?!— Александр кривит рот в усмешке — Ты не отвечаешь на мои сообщения. Вот и захотел напомнить, что через три дня у нас свадьба… — вздёргивает он бровь.
Девушка, вздрогнув делает шаг назад.
— Саша, никакой свадьбы не будет. Не пишу, потому что не хочу обсуждать случившееся
— А мы и не будем обсуждать — цедит он, серьёзно глядя ей глаза: — Мне не до этих обсуждения. И так нелегко. Меня с работы уволили
— Сочувствую. Теперь открыто можешь быть счастлив со своей…Любой или Машей, не знаю, как её зовут.
— Ну, не глупи, роднуля — Саша делает шаг ближе: — Это было…не знаю…какое-то помутнение рассудка, Надь — ещё один шаг: — Мне очень плохо без тебя, правда.
Спокойный взгляд вроде бы даже отчаяние в голосе, но девушка не верит.
— Скажи Саш, зачем стараешься замылить мне глаза, играя на чувствах? Только не нужно делать вид, что активное действо на столе в ординаторской было секундным помешательством
Саша проводит рукой по волосам, и сжимая зубы отвечает:
— Ну, что мне сделать, Надь?! Чего ты хочешь от меня?! Есть же семейные психологи, хочешь пойдём?!— останавливается в шаге от девушки: — Хочешь на колени встану?!
В ту же секунду он опускается на колени, а его руки ложатся ей на бедра. Его прикосновения раздражают и от глухого шёпота прямо в грудь становится не по себе. Будто жаром обдаёт.
«Блин-блин-блин», — мысленно ругнулась она, собирая волю в кулак и понимая, что терпеть общество Немова не хочется совсем.
— Саша встань, прекрати юродствовать, и не позорься – говорит девушка, пытаясь отстраниться
— Родная, я готов на все! Абсолютно на все…— звучит так убедительно, что ей невольно хочется верить: — Все, что скажешь. Все, что попросишь. Надь! Прости меня… Мы справимся, обещаю!
— Я не хочу справляться — шепчет девушка, смотря на него стеклянным взглядом: — Ты уничтожил своим поступком мои чувства, Саша.
Мужчина, скептически смотрит, отводит взгляд, и нарочито медленно встаёт.
— Надя…— звучит уже угрожающе, и ей почему-то становится страшно: — Не глупи. Мы же любим друг друга. Не можем жить друг без друга…
— Не смеши, Саш.  Очевидно, ты слеп, раз не видишь, что все кончено — горько усмехается Надя: — Дело не только в измене. Но и во всем остальном. Наша жизнь — это был, какой-то абсурд. Я надеюсь, что ты тоже поймёшь это и поступишь, как взрослый человек.
Александр вскидывает бровь.
— Это интересно как?! Освободить твою квартиру, и просто уйти? Я тебе не нужен, потому что ты оказалась богатой, да Надя? На горизонте появился другой, более перспективный? — В его голосе сочится злой сарказм.
Надя все ещё не может понять того, как она два года прожила с настолько зашоренными глазами рядом с этим мужчиной.
— Ты ошибаешься, Саша. Я просто хочу забыть тебя, как страшный сон. Говорю чистую правду.
— Ха-х. Забыть меня, как же…— театрально хохочет Александр и видно, как его глаза наливаются раздражением и чем-то ещё: — Запомни, любимая, забыть себя я тебе не дам. Ровно так же, как и отпустить не смогу. Он подходит ближе, Надя пятится от него.
Видя это, он ухмыляется, но продолжает говорить с издёвкой в голосе.
— Можешь забыть про спокойствие. И если надеешься на своего воздыхателя, то напрасно. Я не позволю играть со мной, как кошка с мышкой
То, с какой злостью он говорит, ещё больше пугает девушку
Она вытаскивает телефон, чтобы позвонить Артёму. Только не успевает, потому что, Немов вырывает гаджет, хватает её за руку и силой тащит в машину.
— Ты ещё очень пожалеешь, родная. И он пожалеет. Его тоже выпрут с работы. Уж я постараюсь. Оскал, с которым бывший жених триумфально говорит это, вызывает у Нади недоумение и шок.  Она молчит, не комментирует его горячечный бред, а он продолжает — Своему защитничку, Сотникову, можешь так и передать.
Надя не хочет, чтобы пострадал Артём только потому, что он решил помочь.
— Он не мой защитник. Наше расставание касается только нас.
Александр противно усмехается, гримасничая:
— Не я втянул в это третьих лиц, так что, пожимай плоды своих трудов!
— Не трогай меня. Отпусти. Я больше не стану жалеть тебя и обращусь в полицию – уже кричит Надя.
Александр демонстративно смеётся, прожигая её недовольным взглядом, силой запихивает в машину, и блокирует дверь. Сев за руль, он пристёгивает девушку ремнём и глумливо продолжает транслировать
— Испугала бабу яйцами. Ты и так уже все сделала. С моим увольнением твой дружок постарался? Я вот всё думаю, как быстро ты его прибрала к рукам. Купила? Ну да, ты же у меня невеста со средствами! За сколько, если не секрет, сторговались? Или натурой взял?
— Ага, мясом, салом, и яйцами - дерзит в ответ Надя.
— Да откуда у тебя мясо и сало, ты - жертва диеты!?
— Не надо, Саша. Не пытайся сейчас задеть меня или унизить, мне все равно — пожимает плечами Надя, стараясь открыть дверцу машины. И куда ты меня собираешься везти?
Однако, он резко выбрасывает руку вперёд останавливая движение.
— Как же. Ты не забрала ключи от квартиры. И проверить её разве не следует? Не вынес ли чего лишнего, не поломал ли.
— Не смеши. Там выносить и ломать нечего. Это не тот вопрос, с которым стоило приезжать сюда. Саша, ухмыляясь, заводит машину и выезжает со стоянки
— Да, верно. Там воровать нечего. Всё, что можно украсть от меня пряталось искусно. Да, Надя? — он строит гримасу, а потом резко наклоняется, уменьшая расстояние между ними: — Из-за тебя все мои труды, моя жизнь и заслуги и достижения пошли насмарку! — цедит сквозь зубы, в то время как Надя всё ещё пытается открыть дверь машины: — Нет, нет, дорогая! Не дёргайся даже! Считаешь, что вся эта хрень, расставание, заявления меня остановят?!
— Да, считаю. И ты это знаешь, потому что иначе все станет ещё хуже, чем сейчас.
— Ну ни хрена себе! Какая решительная девочка стала! — со злостью шипит Александр: — Думаешь, что я не смогу испортить жизнь тебе и твоему этому?!
— Не сможешь. От собственного бессилия трусливо пытаешься угрожать. И позволь узнать про какие заслуги и достижения ты говоришь?
— Заткнись овца. Мне надоели твои вопли. Саша, не глядя тычком бьёт по голове девушки с такой силой, что она, отлетая ударяется о подголовник, и из носа начинает струиться кровь. Саша этого не видит. Он остервенело давит на педаль газа и с рёвом стартует с места. Наде больно и страшно. Она рукавом свитера вытирает кровь и еле сдерживая слёзы думает
— Как, ну как я могла раньше не замечать у него садистских наклонностей? Почему была уверена, что врач не способен сделать человеку больно, никогда не поднимет на женщину руку, не ударит её? У врача другая сверхзадача.  Сейчас даже не знаю, на что он готов. Боже, как низко он пал. Прав был Артём, говоря, что его следует опасаться. Что делать? Понятно, что ничего хорошего ждать не стоит. Как сбежать от него? — лихорадочно соображает Надя, понимая, что не справится с женихом. Он вдвое больше.
                До самого дома девушка молчит, чтобы не провоцировать насильника, а он уже не стесняясь оскорбляет её, собрав всю площадную брань, на какую только способен подлый человек.
— Не могу поверить…почему так, почему больше всего ранят те люди, от которых ты этого не ожидаешь — говорит Надя, когда, подъехав к подъезду, он приглашает её на выход
— О, дорогая, ты ещё не всё знаешь. Наивная дурочка, я непременно покажу тебе что ещё могу делать, что умею — сквозь зубы цедит Александр и силой вытащив из машины, тянет упирающуюся девушку по лестнице к квартире.
— Саша остановись, ты делаешь мне больно. Надя пытается остановить мужчину, тянет время
— Ты сломаешь мне руку
— Ничего сам сломаю, сам отремонтирую. Не тормози, зараза.  Хотя, если уж хочешь играть по-плохому, то эта игра будет. Твоё упрямство меня ещё больше заводит.
— Саша я буду кричать.
— Попробуй только. Я прямо здесь на лестнице придушу тебя
Надя фиксирует глазами как рука Немова тянется к её горлу, но потом его словно сносит воздухом. Все происходит очень быстро. Артём, откуда ни возьмись хватает Александра, прижимая к стене рядом, а затем и летящий кулак рассекает воздух. Тут же, как в киношном боевике бравые молодчики полицейские, наставляют на Александра стволы, надевают наручники и под конвоем выводят из подъезда.
Сердце Нади скачет галопом, а пульс зашкаливает от радости.
— Артём — подаёт она голос, все ещё не веря случившемуся, рассматривает мужчину, и ощущает небывалый прилив сил.
— Все в порядке, девочка. Ты в безопасности, — в полшага он оказывается рядом. —  Слава Богу – откликается Надя. Артём замечает кровь на её лице девушки
— Откуда кровь? Этот урод ударил тебя? Я убью его. Артём дёргается в сторону Александра и с его губ, как из рога изобилия сыплются ругательства и проклятья.
— Не надо никого убивать, —удерживая мужчину за руки уговаривает Надя. — Я просто больше не хочу видеть этого человека и всё. В её больших глазах стоят слезы. Грудь вздымается по тонким свитерком. Руки с силой смыкаются на шее Артёма и тот замирает
— Твою ж мать, – морщится Артём мысленно. Проклинает в душе вездесущее начальство. – А у тебя, Ар, не так уж и много времени. День. Максимум два, чтобы как следует наказать мерзавца Александра, чтобы что-то решить со своей жизнью.
— Тебе больно? Может в больницу нужно? Низкий голос звучит тревожно
— Не поедем в больницу - а? Я с некоторых пор ненавижу больницы — всхлипывая просит Надя.
— Почему же тогда ты плачешь?
— Глупый, глупый полицейский — шепчет девушка — Это от счастья!
Артём достаёт из кармана чистый носовой платок, осторожно стирает кровь с лица девушки. Повинуясь внезапному приступу нежности, он наклоняется и тёплыми губами осторожно собирает солёные дорожки со щёк, целует в едва начинающий разливаться на лице синяк и как ребёнку шепчет прямо в ушко девчонки анимэшки
— У кошки боли, у собачки боли, а у Наденьки заживи-заживи. Он больше не подойдёт к тебе, надеюсь.  Надя фыркает подставляет под губы Артёма лицо, и сама начинает его целовать.
               
                Глава тридцать два. Долгожданный звонок

                Последующая пара дней проходит под эгидой меняем все, себя и свою жизнь, в том числе. Ощущение, что они оба, как будто переродились.
Исходя из того, что один из страхов Надежды исчерпан, средства для существования есть и будут в дальнейшем, квартира и дом тоже имеются, осталось самое главное: найти Верочку. Но в этом вопросе от девушки ничего не зависит. А ещё Наде нужно запомнить урок с неудавшимся замужеством и больше не повторять своих ошибок. И она не перестаёт думать об этом, а ещё о поцелуях Артёма
— Да нет же, он просто успокаивал меня. Никакого вожделения. Мне показалось — рассуждает она, вспоминая лёгкие касания губами её лица. О, Господи! Только успокоилась. Перестала плакать по ночам. И честное слово, полюбила своё одиночество. Никого не хочу, и тут вдруг эти нежности, дурацкие присказки: «У кошки боли…» Надя, прикрыв глаза, улыбается, но тут же спохватываясь продолжает судить
— Привык небось, что женщины сдаются ему без боя. И похоже сейчас тоже рассчитывает. Но со мной такие номера не проходят. После Немова - я кремень. На мужиков не реагирую. И плевать мне на широкие плечи, скрытые под кашемировым свитером, на нежные руки, тёплые губы и добродушную улыбку. У меня уже был такой. Надо выбираться из этой двусмысленности и прежде всего переехать в свою квартиру, – приказывает Надежда сама себе. А сама замирает, едва услышав голос Артёма, зовущего её на завтрак. Я свободная самодостаточная женщина, и кто утверждает обратное?
— Артём, я решила переехать в дом отца. Мой гостевой визит несколько затянулся. Ты не находишь? — произносит Надя утром третьего дня, когда Артём зашёл к ней в комнату пригласить к завтраку, который, как всегда, готовил сам
— Не нахожу — улыбается Сотников – у меня к тебе, вообще, есть очень важный разговор и важное сообщение. Надя делает вид, что не слышит его слов, уставившись в телефон.
— Надь, мне нужно рассказать тебе...
— Подожди, сообщение странное очень… перебивает его Надя, и замирая вдруг бледнеет. Она вцепилась в свой смартфон так надолго, что пальцы, казалось, совершенно онемели, осознавая, переваривая прочитанное имя на экране телефона от кого пришло сообщение. В коротеньком и максимально содержательном сообщении написано: «Наденька, со мной всё хорошо. Я в Сан-Тропе. Решила пройти по дороге бабки Сони. Помнишь её? По тропе в Сан-Тропе… забавно, да? Но все пошло не по плану. У меня украли поясную сумку с телефоном, картами, кэшем. Я была, как "танцующая в ночи", и вдруг появился волшебник в голубом вертолёте, вернее мундире и поведал мне, что ты сильно волнуешься. Не понимаю почему? Позвоню сразу же, как смогу. Целую. Вера.»
— Что это Артём? – с дрожью в голосе спрашивает девушка.
— Что там? Покажи – Надя трясущимися руками подаёт телефон Артёму
— Это же не может быть просто чьим-то флудом или фейком? Хотя, кто мог знать про бабку Соню? Это правда, Вера?

                Артём, прочитав сообщение чертыхнувшись, подбежал к Наде, обнял её её и прижимая к себе, как что-то самое ценное принялся быстро говорить, будто торопился успеть, торопился не опоздать
— Надя подожди волноваться…. Ну, ну! Послушай меня. Я несколько дней порываюсь рассказать тебе, и всё время, что-то или кто-то мешает.
— Артём, ты шутишь? Надя затрясла его, схватив за плечи. – Она жива?! Она жива! как безумная кричит девушка
— В общем, слушай. Ты слушаешь меня?
— Да говори же
— После того, как в аэропорту нашли Вашу машину, я запросил биллинг телефона и  данные на перелёты во все направления. Это дело небыстрое. Выяснилось, что она вылетела в Париж. Я не говорил тебе, потому что должен был удостоверится она ли это, с кем и в каком состоянии вылетала. Пока все проверяли, связался кое с кем из бывших коллег. Париж – город большой… Но слава Богу оттуда она отправилась в Сан-Тропе и там подала заявление в полицию. Буквально на днях её разыскал мой знакомый. И уже сегодня они делают документы для возвращения в Россию

—  Давай позвоним ей немедленно — не дослушав, перебивает Надя — Я хочу услышать её голос. Пожалуйста, позвони этому французу, ты же с ним всегда разговаривал?
— Остынь. Артём подвёл девушку к кровати, посадил и подал ей, стоящий на прикроватной тумбе красивый зелёный бокал с лимонадом — Я недавно говорил с Фреди. Они в посольстве. Как только выйдут с территории она сама позвонит.  Сварю американо тебе покрепче, латте здесь не поможет.

— Хорошо Артём, я сейчас же покупаю билет и лечу за ней в Париж.
— Не горячись, никуда ехать не нужно. Давай дождёмся звонка.

                Ждали минут десять. Надя то сидела, но нервно ходила по комнате, ничего не видя вокруг, залипала в экран телефона, и нервничая снова принималась наматывать круги. И тут телефон ожил. Номер звонившего был незнаком. Надя дрожащими руками сдвинула значок ответить и едва услышав голос Веры, не сдержавшись закричала в квадрат смартфона
— Вера, это ты?! Вера, как ты могла?! Я ведь думала, что тебя нет в живых! Немедленно включи видео. Я хочу удостовериться, что это ты, а не фантом, причитает, рыдая в голос Надя
— Я это, я, Надин. Ты чего так возбудилась? Успокойся. Всё хорошо. Через пару дней буду дома.  Лучше расскажи, как твои дела. Что твой доктор, все та же обаятельная заурядность? Не вырос над собой? Ради бога, не обижайся! Ты и сама такая же. Вы отличная пара.
— Верочка, нет никакой пары.  Мы расстались с доктором. Об этом потом поговорим. Скажи, ты мальчикам позвонила? Они волнуются.
— Разумеется. Они там сидят, как перепуганные воробьи на жёрдочке. Ты похоже на всех нагнала страха.
— А как ты думала? Чего тебя понесло в Сан-Тропе? Тебе просто не хватает, – Надя пошевелила пальцами, пытаясь извлечь из воздуха нужное слово, – движухи! Оживляжа в твоей тихой жизни мало?
— Зришь в корень! Лучше ответь, что и свадьбы не будет? А кто же тогда мне здесь помогает? Фредди говорит, что он приятель твоего близкого друга. Я думала это Александр. К тому же он называет его Ар.  О каком ещё друге идёт речь?
— Верочка всё потом… Я тебя люблю… Приезжай скорее.
— Надя, я всё же не понимаю с чего вдруг такая паника?
— Вера, а может я прилечу за тобой, прямо сегодня. Виза у меня ещё действует.
— Не вздумай, ты мне весь вайб поломаешь. Как только справку получу, то сразу на крыло…прайса то нет, ни наличного, ни безразличного - засмеялась Вера
— Скажи, что твоя машина делает в аэропорту? Может её перегнать домой?
— Надя, это уже не моя машина. Я продала её. И тут разговор прервался.
                Надя долго аллокала, трясла смартфон, но на том конце связи была тишина.
— Интернет недоступен, вероятно. Там, как и у нас в некоторых местах блокируют сеть. Сотников обнял Надю за плечи и притянул к себе, осторожно, еле касаясь, пробуя губами мочку уха. Потом легонько взял её за подбородок спросил
— Всё, успокоилась?
Надя обхватила мужчину обоими руками, крепко прижала к себе и без разбора целуя его в щёки, лоб, подбородок жарко зашептала
— Спасибо, спасибо тебе, ты мой ангел Хранитель, ты самый лучший на Земле полицейский. Я не знаю, как, когда и чем смогу отплатить тебе.

                Глава тридцать три. Разлука
               
                Артём замер от этих слов в одной позе и даже похолодел весь. Стараясь резко не отстраняться, чтобы не испугать девчонку—анимэшку, цепляющуюся за его шею, он тихонько сжал в ладонях её запястья и медленно отвёл их на расстояние вытянутой руки. «Кто виноват и что делать? — пронеслись в голове два извечно русских вопроса. — Но если на первый вопрос ответа не находилось, то со вторым изворотливый ум Артёма справился на отлично: — Надо остановиться, надо отпустить и оставить её. Всё! Я никто! Я обычный добренький полицейский, Робокоп — мля, хорошо выполняющий свои функциональные обязанности, а она мне, всего лишь, благодарна. Это — благодарность твою дивизию, Ар. Ничего больше, а на что ты рассчитывал?»
— Ну да, ну да… спасибо. От нас от всех на добром слове и за доверие — проговорил Артём, опустив глаза.

                Надя тоже застыла, встав поодаль, загадочная и прекрасная в неверном золотистом свете утреннего солнца. Совсем одна, с растерянной улыбкой на лице. Артём понял, что она так же одинока на этом празднике, как и он, но безразлична и не влюблена до безумия, как он — лучший "мать его"" полицейский, пусть даже на всей Земле, а других чувств нет. Их просто нет, не было, и не могло быть.
— Тогда я буду собираться. Ты же отвезёшь меня в дом отца? Или вызвать такси? Хотя ещё минуту назад съезжать не входило в её сиюминутные планы. — Глупо и безрассудно оставаться, — решила она про себя и, задумалась, совершенно не понимая, почему Артём за секунду стал таким чужим. Ей вдруг стало холодно и тоскливо так, что захотелось скулить, как щенку которого несут топить
— Да. Разумеется, отвезу.
— Это все так странно, – сказала она и замолчала, резким движением поправляя причёску и, стараясь не расплакаться. Надя усердно делала вид, что она счастлива оттого, что всё так хорошо закончилось. А в голове билась и кололась тонкой иглой в висок мысль: «Всё это всё, всё закончилось, и я больше не увижу его, а я не хочу прощаться…»
— Тогда что ж…— Артём сам удивлялся, как ему удаётся боготворить Надю, хотеть её и в то же время притворяться таким спокойно - непринуждённым – меньше слов, больше дела. Ты свободна в выборе действий.
— Я всегда свободна в выборе, Артём — сказала Надя, бросая в сумку свои вещи. Она болтала не останавливаясь. Артёму казалось будто она оправдывает себя, будто боится, что её остановят.
— Я с самого детства купалась в свободе, которую мои сверстники и вообразить не могли. Если бы я сказала бабушке: «Сегодня переночую на крыше», она ответила бы: «Не забудь зонтик, ночью обещали дождь». Я могла читать любые книги, брать для своих затей, что угодно. Шалаш из бабушкиной шубы? Пожалуйста! Выкурить сигару, потому что играла в индейцев и мне потребовалась трубка мира? Ради бога!
— Ну супер, супер – невпопад отвечает Артём.
— Когда выросла тоже была свободна. Не бойся жить, Надя – говорил отец. Если ты испытываешь дискомфорт от чего-то, значит, ты должна менять это в своей жизни. Не надо зависеть от эгоизма твоих друзей.
– А вот это правильно - перебил её Артём. Я бы тоже так сказал, не надо ни от кого зависеть.

                Он повернулся и вышел из комнаты. Уже через минуту Надя молча вышла из дома с сумкой в руках. Артём ждал её у машины. В этот раз девушка села на заднее сиденье. Всю дорогу до дома Веры они не проронили ни слова. Каждый думал о том, что теряет сейчас и не знает, как остановить этот торнадо, это разрушение родившейся, но ещё не окрепшей любви, способной выстоять, выдержать все заблуждения и непонимания. Им обоим было больно. Но они молчали.
          
                Вера прилетела вечером. На следующий день Артём, не попрощавшись с Надей, улетел в Новосибирск к новому месту службы.
               
                Глава тридцать четыре. Год спустя

                Артём катастрофически опаздывает на встречу с человеком, который всего на несколько часов прилетел в Москву. Успешно закончив операцию в Новосибирске, год назад он снова получил назначение в Москве.
Асфальт блестит от только что прошедшего дождя. Солнце скромно подглядывает за людьми на Земле через дыры в темно-синих тучах. Где-то вдалеке ещё громыхает гром и сверкает молния. Артём едет в центр из коттеджного посёлка Черёмушки, куда на постоянное место жительства перевёз мать.

                Его руки неуверенно сжимают руль, потому что сил под конец недели совершенно не осталось.  Работает Артём много.

                Боль от потери девчонки-анимешки со временем притупилась, а может и совсем почти прошла.

                Беспокоила только бессонница, накатывающая периодами словно хроническая болезнь. Но и с ней он смог ужиться.
Друг Миша ушёл из органов, за это время прошёл курсы и теперь подрабатывает айтишником из дома и хорошо помогает Артёму. У Макарыча появился внук Платон. С женой у них все наладилось и теперь они живут вместе.
               
                На дороге было мало машин, но все же нашёлся тот водитель, который несясь на огромной скорости и по какой-то неведомой причине решил его подрезать. Артём ударил по тормозам, машина вильнула в сторону. Пытаясь справиться с управлением, выкрикивая ругательства он выехал на встречку, виляя из стороны в сторону. В итоге ему удалось выровнять машину, плавно затормозить, вернуться в свою полосу и остановиться на обочине.
               
                Выйдя из машины, чтобы отдышаться, Артём вдруг почувствовал ноющее чувство дежавю, словно такое уже случалось однажды. Оглядевшись по сторонам, он удостоверился, что нигде нет  камер, которые зафиксировали бы урода, создавшего ситуацию, чуть не стоившую Артёму жизни будь он менее опытный водитель.   
- Да и Бог с ним - подумал Артём – мне абсолютно нечего терять.

                Он до сих пор ощущал себя пустым сосудом. В нём не было эмоций. Он жил днём сурка, и в какой-то степени радовался этому. Когда в тебе нет чувств, это касается и плохих тоже.
                Мелкий дождь все ещё моросил, и рубашка постепенно намокала.  На обочине Артём оказался не один. Впереди метрах в десяти от того места, где он остановился, стояла голубая Тойота Раф4, вокруг которой суетливо бегала женщина. Она то открывала капот, то возвращалась к водительскому сидению, и так по кругу, а за ней тянулись длинные тёмные волосы, отливающие на свету серебристым сиянием.
Артём закрыл машину и двинул в её сторону. После случая с Надей на девушек Артём смотреть не мог, и целый год жил моно, как католический священник. Он избегал любого столкновения с ними, даже если это касалось работы. Он бережно относился к своей пустоте внутри, не желая её ничем наполнять. Но эта дама вряд ли получит ещё от кого-нибудь помощь утром в воскресенье на трассе в двадцати километрах от города.
Подойдя ближе, Артём услышал, как она ворчливо произносит ругательства себе под нос, и усмехнулся.
— Вам помочь? — спросил он, улыбаясь

                Улыбка сошла с лица, как только девушка откликнулась на голос мужчины и высунулась из-за капота. Артём забыл, как дышать. Он замер на месте не в силах пошевелиться. Он будто растерял все слова. Язык  онемел, а в его внутренней пустоте мгновенно вновь возникли все чувства, которые он так упорно гасил. Они больно ударили, обожгли и сдавили все органы.
Артём и Надя смотрели друг на друга как две немые статуи — с застывшим выражением лиц и в полной тишине.
Она изменилась. На лице больше не было бледности, щеки налились румянцем, веснушки исчезли или были искусно замаскированы. Галочка на верхней губе показалась более выраженной. Но глаза остались теми же - небесно-голубыми в синюю крапинку. Может только взгляд стал более осмысленным и глубоким.
— Привет, — шепнул Артём севшим голосом.
— Привет, — ответила Надя.

                Он не знал, что делать дальше. Ему хотелось провалиться под землю, убежать, исчезнуть. В то же время тело откликалось жаркими импульсами. Мысленно он уже чувствовал её в своих объятьях, вдыхал запах свежей малины. В реальности же стоял, как изваяние.
Первой очнулась она и сказала:
— Машина заглохла, не знаю, что случилось с ней.
Надежда опустила взгляд в капот, разглядывая внутренние части механизма машины.
— Позволь я посмотрю?

                Она отступила в сторону, давая Артёму пространство, и тот уставился на двигатель, пытаясь привести мысли в порядок. Он разглядывал и трогал содержимое под капотом, а сам думал лишь о Наде. О том, что она стоит позади, смотрит на него, дышит тем же воздухом, что вдыхает и он. Артёму было безумно больно, и в то же время он был бесконечно счастлив, хотя это и омрачалось чувством вины. За год он так и не позвонил ей, хотя держал палец занесённым над кнопкой вызова не один раз. Он оставил все как было и жалел об этом каждый день, пытаясь забыться в огромном количестве работы.
— У тебя электрооборудование машины гаснет, возможно аккумулятор умер или близок к тому, попробуй сейчас завести машину, посмотрим, — сказал он.
Она села за руль, нажала кнопку, запуска. Машина устало вздохнула, прокрутив двигатель пару оборотов и заглохла.
—Ты давно не можешь завести машину?
— Полчаса, наверное.
— Батарея села, по всей видимости, — вынес он вердикт.
— И что теперь делать?
Она спросила о машине, а он подумал о них.
— Сейчас прикурим, я подъеду, подожди.
В багажнике машины Артёма есть все для спасения автомобиля на всякий случай, если закончится бензин или сядет аккумулятор, или спустит колесо. Эта полезная привычка, перенятая им от Макарыча ещё в первый год службы, не раз выручала его, начиная со службы в Сирии, когда приходилось чинить автомобиль, уехав далеко от трассы, где не было заправок и СТО.
В абсолютном молчании Артём разбирался с проводами, а Надя стояла рядом, обняв себя руками и поджав губы.
— Сейчас пусть немного поработает, потом твоя должна завестись.
Они уставились на машины, соединённые проводами, и не смели посмотреть друг другу в глаза. Надя кусала щеки изнутри, а тело дрожало. Ей казалось, ещё чуть-чуть и волосы встанут дыбом от перенапряжения.
— И долго ждать? — спросила наконец девушка.
— Нет, совсем немного. Ты торопишься?
— Нет. А ты?
— Нет.
Телефон в кармане вибрирует не переставая, но Артём не торопится поднять трубку и отменить встречу в присутствии Надежды. Он взволнован и пока не знает, как объяснить важной персоне отмену.
— Как у тебя дела? — спрашивает Надя. Её высокий голос дрожит, а значит она нервничает не меньше его.
— Все хорошо, — отвечает он, а мысленно кричит: «Все плохо! Все плохо без тебя! неужели ты не знаешь?» — Вернулся на старую работу, помогаю матери. Я перевёз её из Новосибирска в Москву. 
— На старую работу?
— Да, я получил новое назначение и должность
— Должность…— многозначительно повторила она.
Он обернулся, набравшись смелости посмотреть в глаза девушки. Она тоже бросила на него мимолётный взгляд и отвернулась, прикусив губу.
— Кажется, достаточно. Попробуй ещё раз завести.

                На этот раз машина завелась, фары светили, как надо. Артём убрал провода, закрыл капот, и посмотрел на Надю через закрытое окно водительской двери. Неужели все вот так закончится? Она кивнула ему в знак благодарности.
—  Ну вот, мы снова даже не попрощались – подумал Артём, когда её машина тронулась с места, разрушая его последние надежды.


                С гнетущим чувством тоски он сел за руль и проглотил вставший поперёк горла комок.
Но тут машина Нади, вдруг, остановилась. Девушка открыла дверь и неловко выскользнула с водительского кресла. Артём последовал её примеру. Нервы натянулись и звенели, а кровь задрожала в венах, заставляя голову кружиться.
Надя подбежала поближе, заправляя выбившиеся пряди волос за ухо. Щеки её заалели, а голос все ещё дрожал.
— Я подумала, может быть, если ты никуда не спешишь, посидим в кафе? Раз уж мы встретились.
— Да, конечно! — воскликнул он. — Давай, — и смешался, побоявшись, что его откровенный восторг её отпугнёт.

                Те полчаса, что ушли на дорогу, парковку и заказ напитков показались им длиннее  прошедшего года. Они сели за столик напротив панорамного  окна, за которым открывался вид на мокрую брусчатку, деревья, тропинки в парке, похожие на те, по которым они когда-то  гуляли. Надя неловко положила на столик — маленькую сумку, очки и телефон, откинула назад длинные волосы и неловко прокашлялась, рассматривая прохожих за окном. Артём не мог оторвать глаз от неё.
— Тебе идёт новый цвет и длинна волос.
— Спасибо. Это искусственные.
— Чем занимаешься?
— Я все так же руковожу ITотделом в компании, — она улыбнулась, обнажив белые ровные зубы, и сердце Артёма пропустило удар.
— Как сбежавшая родственница?
— У Веры не было рецидивов побега, если ты об этом. Мы с ней теперь живём вдвоём в отцовском доме. Так что, у меня все хорошо.
— Я рад.

                Между ними втиснулся официант, поставив капучино для неё и эспрессо для Артёма. Снова повисло неловкое молчание. Они отхлебнули напитки, и оба не сговариваясь обхватили чашки руками, уставились все в то же окно.
— А что с Немовым? Он тебя не доставал?
— Нет, мы с ним так и не встретились после похищения. Он только позвонил мне, когда уезжал во Владимир, кажется, и сказал, что приходить ко мне больше не будет. Мог бы и не звонить, я бы вряд ли открыла ему дверь.
— А как твои братья?
Надя смешно поджала губы и растянула небольшую улыбку.
— Ты не забыл и про них, да?
Артём улыбнулся.
— Я всё помню, что касается тебя.
— Они учатся последний год, и намереваются вернуться домой. Говорят, что там всё "кринжово". Все каникулы проводят в Москве с нами. 
Разговор зашёл в тупик. У Артёма больше не осталось вопросов, и они снова принялись рассматривать пейзаж за окном.
—  А как у тебя дела. Ты давно в Москве?
— Да. — Артём отхлебнул ещё кофе. — Я не звонил тебе, потому что боялся, что тебе не до моих звонков. В целом, я и сейчас этого боюсь, — снова вырвался нервный смешок. Надя молчала, постукивая по кружке пальцем. — Я хотел тогда объясниться, но не смог. Думал, тебе не нужны мои объяснения, — она хотела что-то сказать, но Артём её прервал:
— Нет, послушай. Я думал, тебе это не нужно, но сейчас понял, что было нужно мне. Я тогда открылся тебе, вывернул душу наизнанку, а потом в один миг понял, что я для тебя просто служивый, просто хороший полицейский и всё.  Я не пытаюсь себя оправдать, сейчас говорю, как есть. То, что я рассказывал тебе про мою бывшую жену — правда, и после её ухода я был разбит. Потом были проблемы на работе, увольнение и развод. Я ненавидел всех женщин на Земле. Она не просто сбежала, а променяла меня на какого-то богатого старика, которому лет за шестьдесят. И это сильно ударило по моей самооценке. Можешь сказать, что я слишком импульсивен или раним, наверное, так и есть. Потом служебное знакомство, и мне попалась ты. С тобой вся жизнь, как будто перевернулась. С каждым днём мои убеждения про женское коварство и меркантильность рушились, а боль и обида после побега бывшей жены приглушались. Иногда я ловил себя на мысли, что не все женщины такие как она. Не все изменяют, не все живут ради того, чтобы тешить эго. Всё это было, потому что я смотрел на тебя и видел совершенно другую картину. И пока мы искали Веру, мало того, что рушились мои убеждения, я понимал, что влюбляюсь. Снова. Я думал, что никогда не смогу полюбить, но ты всё изменила, лишь, взяв меня за руку. Мы смеялись, гуляли, вместе завтракали, ходили в кино, и мне казалось, что ты тоже увлечена мной, я видел, как горят твои глаза. Мне казалось я тебе нужен.  Я влюбился. Я любил тебя, и был счастлив рядом с тобой. Поиск Веры это была уже не работа, а личное дело, касающееся моей любимой девушки и меня. А когда позвонила Вера и ты принялась благодарить полицейского за хорошо выполненное задание, я понял, что ошибался, выдавая желаемое за действительность. Ты просто добрый, отзывчивый человек, не питающий ко мне ничего, кроме благодарности. Мне было слишком больно, поэтому я уехал не попрощавшись. Этот год я вёл себя, как трус, боясь встречи с тобой и звонков. Но, поверь, я хотел извиниться. И теперь прошу у тебя прощения за то, что не сказал этого тогда  из-за моей глупости.
Прости меня.

             И если бы у меня была машина времени, я бы вернулся, и познакомился с тобой обычным человеком, тем, кто я есть на самом деле, а не фальшивым полицейским. Те две недели, что мы жили, по сути, под одной крышей были или величайшей ошибкой в моей жизни, или благословением. Не знаю. Потому что в конечном итоге ты именно та девушка, которая мне нужна, без которой мне невыносимо жить, и та, кого я так и смог забыть.

              На этих словах, он уже не смог продолжить, потому что подступившие слезы сквозь сдерживающий их комок в горле, налились в нижнем веке. Он вогнал их обратно, и они послушались. Артём, человек с железной выдержкой, не единожды видевший смерть,  сейчас еле сдерживал эмоции и слёзы. Наконец он справился, глубоко вздохнул, и решился посмотреть на Надю.
             
               Она сидела не двигаясь, и не моргая смотрела в окно. Белой струйки пара уже не было над её кружкой кофе. По  щекам тонкими ручейками текли слёзы.  Осознав, что его речь подошла к концу, она опустила взгляд в кружку и не смогла удержаться от плача. Плечи вздрагивали от всхлипов, новый поток слез хлынул наружу. Проходивший мимо официант, испуганно покосился в её сторону, подошёл и тихонько спросил:
— Что-то случилось?
— Да, просто кофе остыл, и нас это жутко расстроило – ответил Артём.
Опешив, официант уставился на кружки.
— Давайте я свежий сварю и принесу?
Артём кивнул, а Надя уже смеялась сквозь слезы. Её охватила настоящая истерика — с каждым взрывом смеха её слезы падали все большими и большими каплями. Несколько минут у девушки ушло на то, чтобы успокоиться. Им  принесли свежезаваренный кофе и убрали старый. Артём не знал, что и думать и снова заговорил.
— Если ты не разделяешь моих чувств, я пойму. На самом деле, я заслужил все, что ты решишь думать обо мне или чувствовать из-за меня.

— Не знаю, что кто-либо смог бы злиться на тебя после такой речи — шепнула она всхлипывающим голосом. — Я все это время старалась не думать о тебе, боялась того, что раз ты оказался не таким, как я тебя придумала, нарисовала, то и чувства мои были не взаимные. Думала, может быть, ты очень хороший актёр, но теперь, когда ты сказал, что притворялся хорошим полицейским, я поняла, что не ты был хорошим актёром, а я была слепой влюблённой дурой, — она засмеялась, и Артём неуверенно улыбнулся.
— Она что, правда сейчас говорит, что наши чувства были взаимны?
— Я всю жизнь думала, что любовь — это гармония, равновесие и доверие. На самом деле это так и есть. Но я не знала, что такое влюблённость. Когда я собиралась выходить замуж за Александра, я чувствовала к нему благодарность, которую спутала с любовью. А о влюблённости, между нами, вообще речи не было. Нам было удобно друг с другом и всё. И потом, когда мы с тобой встретились, я все поняла. Поняла, что никогда прежде не любила по-настоящему. И никогда не чувствовала того, что творилось со мной, когда мы были рядом. А потом ты исчез. Я искала тебя.
Телефон Артёма в очередной раз завибрировал, он достал его из кармана, чтобы отключить и случайно увидел дату — девятое июня. И вдруг его осенило — в этот же день ровно год назад он получил задание от полковника Рожина. А потом так же опаздывал на встречу по вызову СБУ, и так же его занесло на трассе. Тот день был для него судьбоносным, потому что он встретил Надю. И сегодняшний день свёл его с ней снова.
Артём понял, что круг замкнулся.
— Пойдём? Я уже допила, — сказала девушка, вставая из-за стола. Ей хотелось скорее выйти на свежий воздух, привести чувства в порядок.
Последовав за ней, Артём чувствовал, что должен что-то сделать, что-то сказать ещё, чтобы удержать её. Он не хотел снова жить в гнетущем одиночестве, вскакивать по ночам с постели в холодном поту от кошмаров, и переживать, что сделал недостаточно.
Они вдохнули летний воздух, и обоим стало легче.
— Встретимся ещё? — спросил Артём, слыша в ушах лишь стук крови.
— Нет - коротко с решимостью в голосе ответила Надя и замолчала.
Весь его мир рухнул в один момент. А потом она добавила:
— Я больше не хочу с тобой расставаться ни на минуту. К тому же ты так и не выполнил своё обещание.
— Какое? — заикаясь спросил Артём.
— Ты не поделился со мной любовью своей матери и даже не познакомил нас.

                Надя обняла Артёма, никого не стесняясь. Он смотрел в её леденцовые глаза, сияющие как никогда прежде, и теряя все мысли тонул в них, растворялся. А потом был головокружительный, неуправляемый поцелуй, когда тела действуют независимо от воли своих обладателей. Они прижались друг к другу крепко, как только могли. Она целовала, и все его тело покрылось миллионом мурашек, хотя он не мог их чувствовать, ведь все конечности вдруг разом отказали.