Дж. К. Роулинг
*-1. САМЫЙ ХУДШИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ-*
Не в первый раз за завтраком в доме номер четыре по улице Прайвет Драйв разгорелся спор. Мистер Вернон Дурсль был разбужен ранним утром громким улюлюканьем из комнаты своего племянника Гарри.
«Третий раз на этой неделе!» — проревел он через стол. «Если ты не можешь контролировать эту сову, ее придется убрать!»
Гарри снова попытался объяснить.
«Ей скучно», — сказал он. «Она привыкла летать снаружи. Если бы я мог выпускать ее ночью...»
«Я что, глупо выгляжу?» — прорычал дядя Вернон, с его густых усов свисал кусочек жареного яйца. «Я знаю, что случится, если выпустить эту сову». Он обменялся мрачными взглядами со своей женой Петунией.
Гарри попытался возразить, но его слова потонули в долгой и громкой отрыжке сына Дурслеев, Дадли.
«Я хочу еще бекона».
«На сковородке еще кое-что есть, милашки», — сказала тетя Петуния, устремив затуманенный взгляд на своего огромного сына. «Мы должны тебя подтянуть, пока у нас есть возможность... Мне не нравится эта школьная еда...»
«Чепуха, Петуния, я никогда не голодал, когда был в Смелтингсе», — сердечно сказал дядя Вернон. «Дадли получает достаточно, не так ли, сынок?»
Дадли, который был настолько большим, что его зад свисал по обе стороны кухонного стула, ухмыльнулся и повернулся к Гарри.
«Передай сковородку».
«Ты забыл волшебное слово», — раздраженно сказал Гарри.
Эффект от этой простой фразы на остальных членов семьи был невероятным: Дадли ахнул и упал со стула с грохотом, который сотряс всю кухню; миссис Дурсль тихонько вскрикнула и зажала рот руками; мистер Дурсль вскочил на ноги, вены на его висках пульсировали.
«Я имел в виду «пожалуйста»!» — быстро сказал Гарри. «Я не имел в виду...»
«ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРИЛ», — прогремел его дядя, брызгая слюной по столу, — «О ПРОИЗНЕСЕНИИ СЛОВА НА БУКВУ «М» В НАШЕМ ДОМЕ?»
«Но я...»
«КАК ТЫ СМЕЕШЬ УГРОЖАТЬ ДАДЛИ!» — взревел дядя Вернон, стуча кулаком по столу.
«Я просто...»
«Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ ТЕБЯ! Я НЕ ПОТЕРПЛЮ УПОМИНАНИЯ О ТВОЕЙ НЕнормальности ПОД ЭТОЙ КРЫШЕЙ!»
Гарри перевел взгляд с багрового дядюшки на бледную тетю, которая пыталась поднять Дадли на ноги.
«Ладно», сказал Гарри, «ладно…»
Дядя Вернон снова сел, дыша как запыхавшийся носорог, и пристально наблюдая за Гарри уголками своих маленьких, проницательных глаз.
С тех пор, как Гарри приехал домой на летние каникулы, дядя Вернон обращался с ним как с бомбой, которая может взорваться в любой момент, потому что Гарри Поттер не был нормальным мальчиком. По сути, он был настолько ненормальным, насколько это вообще возможно.
Гарри Поттер был волшебником — волшебником, только что закончившим первый год обучения в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. И если Дурсли были недовольны его возвращением на каникулы, это было ничто по сравнению с тем, что чувствовал Гарри.
Он так сильно скучал по Хогвартсу, что это было похоже на постоянную боль в животе. Он скучал по замку с его секретными ходами и привидениями, по своим занятиям (хотя, возможно, не по Снейпу, мастеру зелий), по почте, приходящей совой, по банкетам в Большом зале, по сну на своей кровати с балдахином в башне, по визитам к егерю Хагриду в его каюте рядом с Запретным лесом на территории и, особенно, по квиддичу, самому популярному виду спорта в волшебном мире (шесть высоких ворот, четыре летающих мяча и четырнадцать игроков на метлах).
Все книги заклинаний Гарри, его палочка, мантии, котел и первоклассная метла Nimbus Two Thousand были заперты в шкафу под лестницей дядей Верноном в тот момент, когда Гарри вернулся домой. Какое дело Дурслям до того, что Гарри потеряет место в команде по квиддичу из-за того, что он не тренировался все лето? Какое дело Дурслям до того, что Гарри вернется в школу, не выполнив ни одной домашней работы? Дурсли были теми, кого волшебники называют магглами (в их жилах нет ни капли магической крови), и, по их мнению, иметь волшебника в семье было делом глубочайшего позора. Дядя Вернон даже запер на замок сову Гарри, Хедвиг, в ее клетке, чтобы она не могла передавать сообщения кому-либо в волшебном мире.
Гарри был совсем не похож на остальных членов семьи. Дядя Вернон был крупным и без шеи, с огромными черными усами; тетя Петуния была с лошадиным лицом и костлявой; Дадли был светловолосым, розовым и поросенком. Гарри, с другой стороны, был маленьким и худым, с блестящими зелеными глазами и черными как смоль волосами, которые всегда были неопрятными. Он носил круглые очки, а на лбу у него был тонкий шрам в форме молнии.
Именно этот шрам делал Гарри таким необычным, даже для волшебника. Этот шрам был единственным намеком на очень таинственное прошлое Гарри, на причину, по которой его оставили на пороге Дурслеев одиннадцать лет назад.
В возрасте одного года Гарри каким-то образом пережил проклятие величайшего Темного мага всех времен, Лорда Волан-де-Морта, чье имя большинство ведьм и волшебников все еще боялись произносить. Родители Гарри погибли во время атаки Волан-де-Морта, но Гарри сбежал со своим шрамом-молнией, и каким-то образом — никто не понимал, почему — силы Волан-де-Морта были уничтожены в тот момент, когда он не смог убить Гарри.
Итак, Гарри воспитывался сестрой его покойной матери и ее мужем. Он провел десять лет с Дурслями, так и не поняв, почему он продолжал делать странные вещи, не желая этого, веря в историю Дурслей о том, что он получил свой шрам в автокатастрофе, в которой погибли его родители.
А потом, ровно год назад, Хогвартс написал Гарри, и вся история всплыла. Гарри занял его место в школе волшебников, где он и его шрам были знамениты... но теперь учебный год закончился, и он вернулся к Дурслям на лето, и с ним снова обращались как с собакой, которая вывалялась в чем-то вонючем.
Дурсли даже не вспомнили, что сегодня как раз двенадцатый день рождения Гарри. Конечно, его надежды не были высокими; они никогда не дарили ему настоящего подарка, не говоря уже о торте, но полностью проигнорировать это...
В этот момент дядя Вернон важно прочистил горло и сказал: «Как мы все знаем, сегодня очень важный день».
Гарри поднял глаза, не смея поверить в это.
«Вполне возможно, что сегодня я заключу самую крупную сделку в своей карьере», — сказал дядя Вернон.
Гарри вернулся к своему тосту. Конечно, горько подумал он, дядя Вернон говорил о дурацкой вечеринке. Он уже две недели не говорил ни о чем другом. Какой-то богатый строитель с женой приезжали на ужин, и дядя Вернон надеялся получить от него огромный заказ (компания дяди Вернона производила дрели).
«Я думаю, нам следует еще раз пройтись по расписанию», — сказал дядя Вернон. «Мы все должны быть на месте в восемь часов. Петуния, ты будешь…?»
«В гостиной», — быстро ответила тетя Петуния, — «жду, чтобы любезно приветствовать их в нашем доме».
«Хорошо, хорошо. А Дадли?»
«Я жду, чтобы открыть дверь». Дадли натянул отвратительную, жеманную улыбку.
«Могу ли я взять ваши пальто, мистер и миссис Мейсон?»
«Они его полюбят!» — восторженно воскликнула тетя Петуния.
«Отлично, Дадли», — сказал дядя Вернон. Затем он повернулся к Гарри. «А ты?»
«Я буду у себя в спальне, не буду шуметь и сделаю вид, что меня там нет», — бесцветно сказал Гарри.
«Именно так», — злобно сказал дядя Вернон. «Я проведу их в гостиную, представлю тебя, Петуния, и налью им выпивку. В восемь пятнадцать…»
«Я объявлю ужин», — сказала тетя Петуния.
«И, Дадли, ты скажешь...»
«Могу ли я провести вас в столовую, миссис Мейсон?» — спросил Дадли, протягивая свою толстую руку невидимой женщине.
«Мой идеальный маленький джентльмен!» — фыркнула тетя Петуния.
«А ты?» — злобно спросил дядя Вернон у Гарри.
«Я буду у себя в комнате, не буду шуметь и сделаю вид, что меня там нет», — тупо сказал Гарри.
«Именно так. Теперь нам нужно постараться сделать несколько хороших комплиментов за ужином. Петуния, есть идеи?»
«Вернон сказал мне, что вы замечательный игрок в гольф, мистер Мейсон… Скажите, где вы купили свое платье, миссис Мейсон…»
«Идеально… Дадли?»
«Как насчет: «В школе нам нужно было написать сочинение о нашем герое, мистер Мейсоне, и я написал о вас»?
Это было слишком для тети Петуньи и Гарри. Тетя Петунья разрыдалась и обняла сына, а Гарри нырнул под стол, чтобы они не увидели его смеха.
«А ты, мальчик?»
Гарри с трудом сохранил лицо, когда вышел. «Я буду в своей комнате, не буду шуметь и сделаю вид, что меня там нет», — сказал он.
«Совершенно верно, ты будешь знать», — решительно сказал дядя Вернон. «Мейсоны ничего о тебе не знают, и так и останется. Когда ужин закончится, ты отведешь миссис Мейсон обратно в гостиную на кофе, Петуния, а я переведу тему на дрели. Если повезет, я подпишу и завершу сделку до новостей в десять. Завтра в это же время мы будем покупать дом для отпуска на Майорке».
Гарри не мог слишком уж радоваться этому. Он не думал, что Дурсли будут любить его больше на Майорке, чем на Тисовой улице.
«Ладно, я пойду в город, чтобы забрать смокинги для Дадли и меня. А ты, — прорычал он Гарри. — Не путайся под ногами у тети, пока она убирается».
Гарри вышел через заднюю дверь. День был яркий, солнечный. Он пересек лужайку, плюхнулся на садовую скамейку и запел себе под нос:
«С днем ;;рождения меня… с днем ;;рождения меня…»
Никаких открыток, никаких подарков, и он проведет вечер, притворяясь, что его не существует. Он тоскливо уставился в изгородь. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким. Больше всего в Хогвартсе, даже больше, чем по игре в квиддич, Гарри скучал по своим лучшим друзьям, Рону Уизли и Гермионе Грейнджер. Они, однако, казалось, совсем не скучали по нему. Никто из них не писал ему все лето, хотя Рон сказал, что собирается пригласить Гарри приехать и погостить.
Бесчисленное количество раз Гарри был на грани того, чтобы открыть клетку Хедвиг с помощью магии и отправить ее к Рону и Гермионе с письмом, но риск того не стоил. Несовершеннолетним волшебникам не разрешалось использовать магию вне школы. Гарри не сказал об этом Дурслям; он знал, что только их страх, что он может превратить их всех в навозных жуков, помешал им запереть его в чулане под лестницей с его палочкой и метлой. Первые пару недель назад Гарри с удовольствием бормотал себе под нос бессмысленные слова и наблюдал, как Дадли выбегает из комнаты так быстро, как только могли нести его его толстые ноги. Но долгое молчание Рона и Гермионы заставило Гарри почувствовать себя настолько отрезанным от волшебного мира, что даже насмешки над Дадли потеряли для него привлекательность, а теперь Рон и Гермиона забыли о его дне рождения.
Чего бы он сейчас не отдал за сообщение из Хогвартса? От любой ведьмы или волшебника? Он был бы почти рад увидеть своего заклятого врага, Драко Малфоя, просто чтобы убедиться, что все это не сон...
Не то чтобы весь его год в Хогвартсе был веселым. В самом конце прошлого семестра Гарри лицом к лицу столкнулся ни с кем иным, как с самим Лордом Волан-де-Мортом. Волан-де-Морт мог быть руинами его прежнего «я», но он все еще был ужасающим, все еще хитрым, все еще полон решимости вернуть себе власть. Гарри во второй раз выскользнул из лап Волан-де-Морта, но это было чудом, и даже сейчас, недели спустя, Гарри продолжал просыпаться по ночам, обливаясь холодным потом, гадая, где сейчас Волан-де-Морт, вспоминая его мертвенно-бледное лицо, его широко раскрытые безумные глаза...
Гарри внезапно резко сел на скамейке в саду. Он рассеянно смотрел на изгородь, а изгородь смотрела на него. Среди листьев появились два огромных зеленых глаза.
Гарри вскочил на ноги как раз в тот момент, когда по лужайке разнесся насмешливый голос.
«Я знаю, какой сегодня день», — пропел Дадли, вразвалку направляясь к нему.
Огромные глаза моргнули и исчезли.
«Что?» — спросил Гарри, не сводя глаз с того места, где они только что были.
«Я знаю, какой сегодня день», — повторил Дадли, подходя к нему вплотную.
«Молодец», — сказал Гарри. «Итак, ты наконец-то выучил дни недели».
«Сегодня твой день рождения», — усмехнулся Дадли. «Почему у тебя нет никаких открыток? У тебя даже нет друзей в этом дурацком месте?»
«Лучше не позволяй своей маме слышать, как ты говоришь о моей школе», — холодно сказал Гарри.
Дадли подтянул брюки, которые сползали с его толстого зада.
«Почему ты так смотришь на изгородь?» — подозрительно спросил он.
«Я пытаюсь решить, какое заклинание лучше всего подойдет, чтобы поджечь её», — сказал Гарри.
Дадли тут же отшатнулся назад, на его толстом лице отразилась паника.
«Ты н-не можешь... Папа сказал тебе, что ты не должен заниматься м-магией... Он сказал, что выгонит тебя из дома... А тебе больше некуда идти... У тебя нет друзей, которые могли бы тебя отвезти...»
«Джиггери покери!» — сказал Гарри свирепо. «Фокус покус — волнистый, верткий…»
«МАААААААМ!» — взвыл Дадли, спотыкаясь о собственные ноги и мчась обратно к дому. «МАААААМ! Он делает, вы знаете что!»
Гарри дорого заплатил за свой момент веселья. Поскольку ни Дадли, ни изгородь не пострадали, тетя Петуния поняла, что он на самом деле не творил магию, но ему все равно пришлось пригнуться, когда она нанесла ему сильный удар по голове мыльной сковородой. Затем она дала ему работу, пообещав, что он не будет есть, пока не закончит.
Пока Дадли бездельничал, наблюдая и поедая мороженое, Гарри мыл окна, мыл машину, косил газон, подстригал клумбы, подрезал и поливал розы и перекрашивал садовую скамейку. Солнце палило над головой, обжигая его затылок. Гарри знал, что не должен был попадаться на удочку Дадли, но Дадли сказал то же самое, о чем думал Гарри... может, у него не было друзей в Хогвартсе...
«Жаль, что они не могут увидеть сейчас знаменитого Гарри Поттера», — яростно думал он, разбрасывая навоз по клумбам. Спина у него болела, пот тек по лицу.
Было уже половина восьмого вечера, когда он, наконец, измученный, услышал, как его зовет тетя Петуния.
"Иди сюда! И пройдись за газетой!"
Гарри с радостью переместился в тень сверкающей кухни. На холодильнике стоял сегодняшний пудинг: огромная гора взбитых сливок и засахаренных фиалок. В духовке шипела жареная свиная корейка.
«Ешь скорее! Скоро придут Мэйсоны!» — рявкнула тетя Петуния, указывая на два ломтика хлеба и кусок сыра на кухонном столе. Она уже была одета в коктейльное платье цвета лосося.
Гарри вымыл руки и жадно проглотил свой жалкий ужин. Как только он закончил, тетя Петуния унесла его тарелку. «Наверх! Скорее!»
Проходя мимо двери в гостиную, Гарри мельком увидел дядю Вернона и Дадли в галстуках-бабочках и смокингах. Он только что добрался до верхней площадки, когда раздался звонок в дверь, и у подножия лестницы появилось разъяренное лицо дяди Вернона.
«Помни, мальчик, один звук...»
Гарри на цыпочках пробрался в свою спальню, проскользнул внутрь, закрыл дверь и повернулся, чтобы рухнуть на кровать. Проблема была в том, что на ней уже кто-то сидел.
*-2. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДОББИ-*
Гарри удалось не закричать, но это было близко. У маленького существа на кровати были большие, как у летучей мыши, уши и выпученные зеленые глаза размером с теннисный мяч. Гарри сразу понял, что это то, что наблюдало за ним из садовой изгороди этим утром.
Пока они смотрели друг на друга, Гарри услышал из коридора голос Дадли.
«Могу ли я взять ваши пальто, мистер и миссис Мейсон?»
Существо соскользнуло с кровати и поклонилось так низко, что кончик его длинного, тонкого носа коснулся ковра. Гарри заметил, что на нем было что-то вроде старой наволочки с прорезями для рук и ног.
«Э-э... привет», — нервно сказал Гарри.
«Гарри Поттер!» — произнесло существо высоким голосом, который Гарри был уверен, что он донесет его вниз по лестнице. «Так долго Добби хотел с вами познакомиться, сэр… Какая это честь…»
«С-спасибо», — сказал Гарри, пробираясь вдоль стены и опускаясь в свое кресло за столом, рядом с Хедвиг, которая спала в своей большой клетке. Он хотел спросить: «Кто ты?», но подумал, что это прозвучит слишком грубо, поэтому вместо этого он сказал: «Кто ты?»
«Добби, сэр. Просто Добби. Добби — домовой эльф», — сказало существо.
«О, правда?» — сказал Гарри. «Э-э, я не хочу показаться грубым или что-то в этом роде, но сейчас не самое подходящее время для того, чтобы у меня в спальне был домовой эльф».
Высокий, фальшивый смех тети Петунии раздался из гостиной. Эльф опустил голову.
«Не то чтобы я не рад с вами познакомиться», — быстро сказал Гарри, «но, э-э, есть ли какая-то особая причина, по которой вы здесь?»
«О, да, сэр», — искренне сказал Добби. «Добби пришел сказать вам, сэр… это трудно, сэр… Добби не знает, с чего начать…»
«Садись», — вежливо сказал Гарри, указывая на кровать.
К его ужасу, эльф разрыдался — очень шумно.
«С-сядь!» — завопил он. «Никогда... никогда...»
Гарри показалось, что он услышал, как голоса внизу затихли.
«Извините», — прошептал он, — «я не хотел вас обидеть или что-то в этом роде».
«Оскорбить Добби!» — задохнулся эльф. «Добби никогда не просил волшебник сесть, как равного».
Гарри, пытаясь сказать «Тсс!» и выглядеть утешающим одновременно, отвел Добби обратно на кровать, где тот сидел, икая, похожий на большую и очень уродливую куклу. Наконец он сумел взять себя в руки и сел, устремив свои большие глаза на Гарри с выражением водянистого обожания.
«Ты, должно быть, не встречал много порядочных волшебников», — сказал Гарри, пытаясь подбодрить его.
Добби покачал головой. Затем, без предупреждения, он вскочил и начал яростно бить головой об окно, крича: «Плохой Добби! Плохой Добби!»
— Не надо... что ты делаешь? Прошипел Гарри, вскакивая и затаскивая Добби обратно на кровать — Букля проснулась с особенно громким криком и бешено билась крыльями о прутья клетки.
«Добби пришлось наказать себя, сэр», — сказал эльф, слегка косивший глазами. «Добби чуть не отозвался плохо о своей семье, сэр…»
«Твоя семья?»
«Семья волшебников, которой служит Добби, сэр… Добби — домовой эльф, призванный вечно служить одному дому и одной семье…»
«Они знают, что ты здесь?» — с любопытством спросил Гарри.
Добби вздрогнул.
«О, нет, сэр, нет... Добби придется наказать себя самым суровым образом за то, что он пришел к вам, сэр. Добби придется заткнуть свои уши дверцей духовки за это. Если они когда-нибудь узнают, сэр...»
«Добби сомневается в этом, сэр. Добби всегда приходится себя за что-то наказывать, сэр. Они позволяют Добби заниматься этим, сэр. Иногда они напоминают мне, чтобы я применял дополнительные наказания…»
«Но почему ты не уйдешь? Сбежишь?»
«Домашний эльф должен быть освобожден, сэр. И семья никогда не освободит Добби... Добби будет служить семье до самой смерти, сэр...»
Гарри уставился.
Почти сразу Гарри пожалел, что заговорил. Добби снова разразился воплями благодарности.
«Пожалуйста», — отчаянно прошептал Гарри, — «пожалуйста, замолчи. Если Дурсли что-нибудь услышат, если они узнают, что ты здесь...»
«Гарри Поттер спрашивает, может ли он помочь Добби… Добби слышал о вашем величии, сэр, но о вашей доброте Добби никогда не знал…»
Гарри, которому явно стало жарко, сказал: «Все, что ты слышал о моем величии, — полная чушь. Я даже не лучший ученик своего года в Хогвартсе; это Гермиона, она...»
Но он быстро остановился, потому что думать о Гермионе было больно.
«Гарри Поттер скромен и скромен», — благоговейно сказал Добби, его круглые глаза сияли. «Гарри Поттер не говорит о своей победе над Тем-Кого-Нельзя-Называть».
«Волдеморт?» — спросил Гарри.
Добби зажал руками свои уши и простонал: «Ах, не произносите имя, сэр! Не произносите имя!»
«Извините», — быстро сказал Гарри. «Я знаю, что многим это не нравится. Мой друг Рон...»
Он снова остановился. Думать о Роне тоже было больно.
Добби наклонился к Гарри, его глаза были широко раскрыты, как фары.
«Добби слышал, — хрипло сказал он, — что Гарри Поттер встретился с Темным Лордом во второй раз всего несколько недель назад... что Гарри Поттер снова сбежал».
Гарри кивнул, и глаза Добби внезапно заблестели от слез.
«А, сэр», — выдохнул он, вытирая лицо уголком грязной наволочки, которую он носил. «Гарри Поттер храбр и смел! Он уже преодолел столько опасностей! Но Добби пришел защитить Гарри Поттера, предупредить его, даже если ему потом придется заткнуть уши дверцей духовки… Гарри Поттер не должен возвращаться в Хогвартс».
Наступила тишина, нарушаемая лишь звоном ножей и вилок внизу и далеким гулом голоса дяди Вернона.
«Ч-что?» — пробормотал Гарри. «Но мне нужно вернуться — семестр начинается первого сентября. Это все, что меня держит. Ты не знаешь, каково здесь. Мне здесь не место. Мне место в твоем мире — в Хогвартсе».
«Нет, нет, нет», — пропищал Добби, тряся головой так сильно, что уши захлопали. «Гарри Поттер должен оставаться там, где он в безопасности. Он слишком велик, слишком хорош, чтобы проиграть. Если Гарри Поттер вернется в Хогвартс, он окажется в смертельной опасности».
«Почему?» — удивлённо спросил Гарри.
«Есть заговор, Гарри Поттер. Заговор, чтобы в этом году в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс произошли самые ужасные вещи», — прошептал Добби, внезапно задрожав всем телом. «Добби знал об этом уже несколько месяцев, сэр. Гарри Поттер не должен подвергать себя опасности. Он слишком важен, сэр!»
«Какие ужасные вещи?» — тут же сказал Гарри. «Кто их замышляет?»
Добби издал смешной задыхающийся звук, а затем отчаянно забился головой о стену.
«Ладно!» — закричал Гарри, хватая эльфа за руку, чтобы остановить его. «Ты не можешь мне сказать. Я понимаю. Но почему ты меня предупреждаешь?» Внезапно его осенила неприятная мысль. «Погоди — это не имеет никакого отношения к Вол... извини — к Сам-Знаешь-Кто, не так ли? Ты можешь просто пожать или кивнуть», — поспешно добавил он, когда голова Добби снова тревожно наклонилась близко к стене.
Но глаза Добби были широко раскрыты, и он, казалось, пытался дать Гарри подсказку. Гарри, однако, был совершенно потерян.
«У него ведь нет брата, да?»
Добби покачал головой, его глаза расширились как никогда.
«Ну, тогда я не могу представить, у кого еще есть шанс сделать так, чтобы ужасные вещи происходили в Хогвартсе», — сказал Гарри. «Я имею в виду, есть Дамблдор, во-первых, ты же знаешь, кто такой Дамблдор, не так ли?»
Добби склонил голову.
«Альбус Дамблдор — величайший директор Хогвартса. Добби знает это, сэр. Добби слышал, что силы Дамблдора соперничают с силами Того-Кого-Нельзя-Называть, когда он был на пике своей силы. Но, сэр», — голос Добби упал до настойчивого шепота, — «есть силы, которых Дамблдор не имеет... силы ни одного порядочного волшебника...»
И прежде чем Гарри успел его остановить, Добби спрыгнул с кровати, схватил настольную лампу Гарри и начал бить себя по голове с оглушительным визгом.
Внезапно внизу наступила тишина. Через две секунды Гарри, с бешено колотящимся сердцем, услышал, как в холл вошел дядя Вернон и крикнул: «Дадли, должно быть, снова оставил включенным телевизор, маленький негодяй!»
«Быстро! В шкаф!» — прошипел Гарри, заталкивая Добби внутрь, закрывая дверь и бросаясь на кровать как раз в тот момент, когда ручка двери повернулась.
«Что, черт возьми, ты делаешь?» — процедил дядя Вернон сквозь стиснутые зубы, его лицо было ужасно близко к лицу Гарри. «Ты только что испортил кульминацию моей шутки про японского гольфиста... Еще один звук, и ты пожалеешь, что родился, мальчик!»
Он вышел из комнаты, топая ногами.
Дрожа, Гарри выпустил Добби из шкафа.
«Видишь, каково здесь?» — сказал он. «Видишь, почему я должен вернуться в Хогвартс? Это единственное место, где у меня есть... ну, я думаю, у меня есть друзья».
«Друзья, которые даже не пишут Гарри Поттеру?» — лукаво спросил Добби.
«Я думаю, они только что... подождите-ка», — сказал Гарри, нахмурившись. «Откуда вы знаете, что мои друзья не писали мне?»
Добби переступил с ноги на ногу.
«Гарри Поттер не должен сердиться на Добби. Добби сделал это ради лучшего…»
«Вы останавливаете мои письма?»
«Добби здесь, сэр», — сказал эльф. Проворно отступив от Гарри, он вытащил толстую пачку конвертов из-под наволочки, которую носил. Гарри мог различить аккуратный почерк Гермионы, неряшливые каракули Рона и даже каракули, которые, казалось, принадлежали егерю Хогвартса, Хагриду.
Добби тревожно моргнул, глядя на Гарри.
«Гарри Поттер не должен сердиться… Добби надеялся… если Гарри Поттер подумает, что его друзья забыли о нем… Гарри Поттер, возможно, не захочет возвращаться в школу, сэр…»
«Гарри Поттер получит их, сэр, если он даст Добби слово, что не вернется в Хогвартс. Ах, сэр, это опасность, с которой вы не должны сталкиваться! Скажите, что не вернетесь, сэр!»
«Нет», — сердито сказал Гарри. «Отдайте мне письма моих друзей!»
«Тогда Гарри Поттер не оставляет Добби выбора», — грустно сказал эльф.
Прежде чем Гарри успел пошевелиться, Добби бросился к двери спальни, распахнул ее и помчался вниз по лестнице.
С пересохшим ртом и спазмом в животе Гарри прыгнул за ним, стараясь не издать ни звука. Он преодолел последние шесть ступенек, приземлившись, как кот, на ковер в холле, оглядываясь в поисках Добби. Из столовой он услышал, как дядя Вернон говорит: «…расскажите Петунье ту очень смешную историю об американских сантехниках, мистер Мейсон. Она умирает от желания услышать…» Гарри пробежал по коридору на кухню и почувствовал, как его желудок исчезает.
Шедевр пудинга тети Петунии, гора сливок и засахаренных фиалок, парила под потолком. На шкафу в углу притаился Добби.
«Нет», — прохрипел Гарри. «Пожалуйста... они убьют меня...»
«Гарри Поттер должен сказать, что не вернется в школу…»
«Добби… пожалуйста…»
«Скажите это, сэр…»
«Я не могу…»
Добби бросил на него трагический взгляд.
«Тогда Добби должен сделать это, сэр, ради блага Гарри Поттера».
Пудинг упал на пол с грохотом, заставляющим сердце биться. Сливки забрызгали окна и стены, когда блюдо разбилось. С треском, похожим на удар кнута, Добби исчез.
Из столовой послышались крики, дядя Вернон ворвался на кухню и увидел Гарри, застывшего от шока и с головы до ног покрытого пудингом тети Петуньи.
Сначала казалось, что дядя Вернон сумеет замять все это. («Просто наш племянник — очень встревоженный — встреча с незнакомцами его расстраивает, поэтому мы оставили его наверху...») Он прогнал потрясенных Мейсонов обратно в столовую, пообещал Гарри, что сдерет с него кожу до полусмерти, когда Мейсоны уйдут, и вручил ему швабру. Тетя Петуния достала из морозилки немного мороженого, и Гарри, все еще дрожа, начал драить кухню.
Дядя Вернон, возможно, все равно смог бы заключить сделку, если бы не сова.
Тетя Петуния как раз раздавала по кругу коробку с мятными леденцами, когда огромная сова-амбар влетела в окно столовой, уронила письмо на голову миссис Мейсон и вылетела снова. Миссис Мейсон закричала как баньши и выбежала из дома, крича о сумасшедших. Мистер Мейсон остался ровно настолько, чтобы сказать Дурслям, что его жена смертельно боится птиц всех форм и размеров, и спросить, не шутят ли они так.
Гарри стоял на кухне, сжимая швабру для поддержки, а дядя Вернон приближался к нему с демоническим блеском в маленьких глазках.
«Читай!» — злобно прошипел он, размахивая письмом, которое принесла сова. «Давай — читай!»
Гарри взял его. В нем не было поздравлений с днем ;;рождения.
Уважаемый мистер Поттер,
Мы получили сведения о том, что сегодня вечером в двенадцать минут десятого по месту вашего жительства был использован заклинание «Парение».
Как вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешается творить заклинания вне школы, а дальнейшее использование заклинаний с вашей стороны может привести к исключению из указанной школы (Указ о разумном ограничении колдовства несовершеннолетних, 1875 г., параграф C).
Мы также просим вас помнить, что любая магическая деятельность, которая может быть обнаружена членами немагического сообщества (магглами), является серьезным правонарушением в соответствии с разделом 13 Статута о секретности Международной конфедерации магов.
Приятных вам каникул!
Искренне Ваша,
Мафальда Хопкирк
НЕПРАВИЛЬНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МАГИИ ОФИСА
Министерство Магии
Гарри оторвался от письма и сглотнул.
«Ты не сказал нам, что тебе нельзя использовать магию вне школы», — сказал дядя Вернон, и безумный блеск заплясал в его глазах. «Забыл упомянуть об этом... Вылетело из головы, я полагаю...»
И, смеясь как безумный, он потащил Гарри обратно наверх.
Дядя Вернон был плох, как и его слово. На следующее утро он заплатил человеку, чтобы тот установил решетки на окне Гарри. Он сам установил дверцу для кошек в двери спальни, так что небольшое количество еды можно было просунуть внутрь три раза в день. Они выпускали Гарри в ванную утром и вечером. В противном случае его запирали в его комнате на круглосуточной основе.
Три дня спустя Дурсли не показывали никаких признаков смягчения, и Гарри не видел никакого выхода из своей ситуации. Он лежал на кровати, наблюдая, как солнце садится за решеткой окна, и с тоской думал о том, что с ним будет.
Какой смысл в том, чтобы магически вытаскивать себя из своей комнаты, если Хогвартс исключит его за это? Однако жизнь в Тисовой улице достигла небывало низкого уровня. Теперь, когда Дурсли знали, что не проснутся летучими мышами, он лишился своего единственного оружия. Добби, возможно, спас Гарри от ужасных событий в Хогвартсе, но, судя по тому, как развивались события, он, скорее всего, все равно умрет от голода.
Дверца для кошки загрохотала, и появилась рука тети Петуньи, вталкивая в комнату миску консервированного супа. Гарри, у которого внутренности ныли от голода, спрыгнул с кровати и схватил ее. Суп был холодным, как лед, но он выпил половину одним глотком. Затем он пересек комнату к клетке Хедвиг и высыпал размокшие овощи со дна миски в ее пустой поднос для еды. Она взъерошила перья и бросила на него взгляд с глубоким отвращением.
«Нечего и воротить нос — это все, что у нас есть», — мрачно сказал Гарри.
Он поставил пустую миску обратно на пол рядом с кошачьей дверцей и лег на кровать, каким-то образом еще более голодный, чем был до супа.
Предположим, что он был бы жив еще через четыре недели, что бы случилось, если бы он не появился в Хогвартсе? Послали бы кого-нибудь посмотреть, почему он не вернулся? Смогли бы они заставить Дурслей отпустить его?
В комнате становилось темно. Измученный, с урчащим животом, с головой, крутящейся над одними и теми же неразрешимыми вопросами, Гарри провалился в беспокойный сон.
Ему приснилось, что он находится на выставке в зоопарке, с табличкой с надписью «НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЙ ВОЛШЕБНИК», прикрепленной к его клетке. Люди таращились на него сквозь прутья, пока он лежал, голодный и слабый, на соломенной подстилке. Он увидел лицо Добби в толпе и закричал, прося о помощи, но Добби крикнул: «Гарри Поттер там в безопасности, сэр!» и исчез. Затем появились Дурсли, и Дадли затряс прутьями клетки, смеясь над ним.
«Прекрати», — пробормотал Гарри, пока грохот отдавался в его больной голове. «Оставь меня в покое... прекрати... Я пытаюсь заснуть...»
Он открыл глаза. Сквозь решётку окна лился лунный свет. И кто-то хихикал над ним через решётку: веснушчатый, рыжеволосый, длинноносый кто-то.
Рон Уизли стоял за окном Гарри.
*-3. НОРА-*
«Рон», — выдохнул Гарри, подкравшись к окну и открыв его, чтобы они могли поговорить через решетку. «Рон, как ты...? Что за...?»
Гарри открыл рот, когда его поразило все, что он увидел. Рон высунулся из заднего окна старой бирюзовой машины, припаркованной в воздухе. С передних сидений Гарри улыбались Фред и Джордж, старшие братья-близнецы Рона.
«Все в порядке, Гарри?» — спросил Джордж.
«Что происходит?» — спросил Рон. «Почему ты не отвечаешь на мои письма? Я просил тебя остаться около двенадцати раз, а потом папа пришел домой и сказал, что ты получил официальное предупреждение за использование магии в присутствии магглов...»
«Это был не я — и откуда он узнал?»
«Он работает в Министерстве», — сказал Рон. «Ты же знаешь, что нам не положено творить заклинания вне школы...»
«Тебе следует поговорить», — сказал Гарри, глядя на парящую машину.
«О, это не считается», — сказал Рон. «Мы просто одолжили это. Это папино, мы его не зачаровывали. Но творить магию перед теми магглами, с которыми ты живешь...»
— Я же говорил тебе, я не… но сейчас это будет слишком долго объяснять… слушай, можешь передать им в Хогвартсе, что Дурсли заперли меня и не позволят мне вернуться, и, очевидно, я не могу сам себя вывести из магии, потому что Министерство… я думаю, что это второе заклинание, которое я сотворил за три дня, так что…
«Перестань нести чушь», — сказал Рон. «Мы приехали забрать тебя к себе домой».
«Но ты не сможешь меня заколдовать...»
«Нам это не нужно», — сказал Рон, кивнув головой в сторону переднего сиденья и ухмыльнувшись.
«Привяжи это к прутьям», — сказал Фред, бросая конец веревки Гарри.
«Если Дурсли проснутся, мне конец», — сказал Гарри, крепко обвязывая веревку вокруг перекладины, а Фред завел машину.
«Не волнуйся», — сказал Фред, — «и отойди».
Гарри отступил в тень рядом с Хедвиг, которая, казалось, поняла, насколько это важно, и замерла и замолчала. Машина ревела все громче и громче, и внезапно, с хрустом, прутья выдернулись из окна, когда Фред поднялся прямо в воздух. Гарри подбежал к окну, чтобы увидеть прутья, болтающиеся в нескольких футах над землей. Тяжело дыша, Рон поднял их в машину. Гарри с тревогой прислушался, но из спальни Дурслеев не было слышно ни звука.
Когда поручни оказались на заднем сиденье вместе с Роном, Фред подъехал задним ходом как можно ближе к окну Гарри.
«Садись», — сказал Рон.
«Но все мои хогвартсовские штучки — моя палочка, моя метла...»
"Где они?"
«Заперты в шкафу под лестницей, а не могу выбраться из этой комнаты...»
«Никаких проблем», — сказал Джордж с переднего пассажирского сиденья. «Прочь с дороги, Гарри».
Фред и Джордж, словно кошки, пробрались через окно в комнату Гарри. Надо отдать им должное, подумал Гарри, когда Джордж достал из кармана обычную шпильку и начал вскрывать замок.
«Многие волшебники считают, что изучение подобных магловских трюков — пустая трата времени, — сказал Фред, — но мы считаем, что этим навыкам стоит научиться, даже если они немного медленные».
Раздался тихий щелчок, и дверь распахнулась.
«Итак, мы принесем твой чемодан, а ты возьми все, что тебе нужно, из своей комнаты и передай Рону», — прошептал Джордж.
«Осторожнее с нижней ступенькой — она скрипит», — прошептал Гарри в ответ, когда близнецы скрылись на темной площадке.
Гарри заметался по комнате, собирая вещи и передавая их Рону через окно. Затем он пошел помогать Фреду и Джорджу тащить его чемодан наверх по лестнице. Гарри услышал, как дядя Вернон кашлянул.
Наконец, тяжело дыша, они добрались до лестничной площадки, затем пронесли сундук через комнату Гарри к открытому окну. Фред снова забрался в машину, чтобы тянуть вместе с Роном, а Гарри и Джордж подтолкнули ее со стороны спальни. Дюйм за дюймом сундук проскользнул в окно.
Дядя Вернон снова закашлялся.
- Еще немного, - выдохнул Фред, который тянул из машины. — Один хороший толчок...
Гарри и Джордж навалились плечами на сундук, и он выскользнул из окна на заднее сиденье машины.
«Ладно, пошли», — прошептал Джордж.
Но когда Гарри забрался на подоконник, позади него раздался внезапный громкий визг, за которым тут же последовал громовой голос дяди Вернона.
- ЭТА ЧЕРТОВА СОВА!
«Я забыл Хедвиг!»
Гарри рванул обратно через комнату, когда загорелся свет на лестничной площадке, — он схватил клетку Хедвиг, бросился к окну и передал ее Рону. Он карабкался обратно на комод, когда дядя Вернон забарабанил в незапертую дверь, и она с грохотом распахнулась.
На долю секунды дядя Вернон замер в дверном проеме, затем издал рев, словно разъяренный бык, и бросился на Гарри, схватив его за лодыжку.
Рон, Фред и Джордж схватили Гарри за руки и потянули так сильно, как только могли.
«Петуния!» — взревел дядя Вернон. «Он убегает! ОН УБЕГАЕТ!»
Но Уизли приложили все усилия, и нога Гарри выскользнула из рук дяди Вернона. Гарри был в машине, он захлопнул дверцу.
«Жми на газ, Фред!» — крикнул Рон, и машина внезапно рванула к луне.
Гарри не мог поверить — он был свободен. Он опустил окно, ночной воздух развевал его волосы, и оглянулся на уменьшающиеся крыши Тисовой улицы. Дядя Вернон, тетя Петуния и Дадли все висели, ошарашенные, из окна Гарри.
«Увидимся следующим летом!» — крикнул Гарри.
Уизли покатились со смеху, а Гарри откинулся на спинку сиденья, улыбаясь от уха до уха.
«Выпусти Хедвиг», — сказал он Рону. «Она может летать позади нас. У нее уже давно не было возможности расправить крылья».
Джордж передал заколку Рону, и через мгновение Хедвиг радостно вылетела из окна и поплыла рядом с ними, словно призрак.
«Так что же это за история, Гарри?» — нетерпеливо спросил Рон. «Что случилось?»
Гарри рассказал им все о Добби, о предупреждении, которое он дал Гарри, и о фиаско с фиолетовым пудингом. Когда он закончил, наступила долгая, потрясенная тишина.
«Очень подозрительно», — наконец сказал Фред.
«Определенно подозрительно», — согласился Джордж. «То есть он даже не сказал тебе, кто, как предполагается, замышляет все это?»
«Я не думаю, что он мог бы», — сказал Гарри. «Я же говорил тебе, каждый раз, когда он был близок к тому, чтобы что-то проговорить, он начинал биться головой о стену».
Он увидел, как Фред и Джордж посмотрели друг на друга.
«Что, ты думаешь, он мне лгал?» ;;— спросил Гарри.
«Ну», сказал Фред, «скажем так — у домашних эльфов есть своя собственная мощная магия, но они обычно не могут использовать ее без разрешения своего хозяина. Я думаю, что старый Добби был послан, чтобы помешать тебе вернуться в Хогвартс. Чья-то шутка. Можешь ли ты вспомнить кого-нибудь в школе, кто имел бы на тебя обиду?»
«Да», — тут же хором ответили Гарри и Рон.
«Драко Малфой», — объяснил Гарри. «Он меня ненавидит».
«Драко Малфой?» — спросил Джордж, оборачиваясь. «Не сын Люциуса Малфоя?»
«Должно быть, это не очень распространенное имя, не так ли?» — сказал Гарри. «Почему?»
«Я слышал, как папа говорил о нем», — сказал Джордж. «Он был большим сторонником Сами-Знаете-Кого».
«А когда Сами-Знаете-Кто исчез», — сказал Фред, вытягивая шею, чтобы посмотреть на Гарри, «Люциус Малфой вернулся и сказал, что он никогда ничего такого не имел в виду. Полная чушь — папа считает, что он был в самом близком окружении Сами-Знаете-Кого».
Гарри уже слышал эти слухи о семье Малфоя, и они его совсем не удивили. По сравнению с Драко Малфоем Дадли Дурсль выглядел добрым, вдумчивым и чувствительным мальчиком...
«Я не знаю, есть ли у Малфоев домовой эльф…» — сказал Гарри.
«Ну, тот, кто им владеет, будет представителем старинной волшебной семьи, и они будут богаты», — сказал Фред.
«Да, мама всегда хотела, чтобы у нас был домовой эльф, который гладил бы белье», — сказал Джордж. «Но у нас есть только паршивый старый упырь на чердаке и гномы по всему саду. Домовые эльфы появляются в больших старых поместьях, замках и подобных местах; в нашем доме вы их не поймаете...»
Гарри молчал. Судя по тому, что Драко Малфой обычно имел все самое лучшее, его семья купалась в волшебном золоте; он мог только представить себе Малфоя, расхаживающего по большому особняку. Послать слугу семьи, чтобы тот не дал Гарри вернуться в Хогвартс, тоже звучало как раз то, что сделал бы Малфой. Неужели Гарри был глуп, приняв Добби всерьез?
«Я рад, что мы приехали за тобой, в любом случае», — сказал Рон. «Я начал очень волноваться, когда ты не ответил ни на одно из моих писем. Я сначала думал, что это вина Эррола...»
«Кто такой Эррол?»
«Наша сова. Она древняя. Это был бы не первый раз, когда она упала во время доставки. Поэтому я попытался одолжить Гермеса...»
Кто?
«Сову, которую мама и папа купили Перси, когда он стал старостой», — сказал Фред спереди.
«Но Перси не хотел одолжить его мне», — сказал Рон. «Сказал, что он ему нужен».
«Перси вел себя очень странно этим летом», — сказал Джордж, нахмурившись. «И он отправлял много писем и проводил кучу времени, запертый в своей комнате... Я имею в виду, что не так уж много раз можно отполировать значок префекта... Ты едешь слишком далеко на запад, Фред», — добавил он, указывая на компас на панели приборов. Фред крутил руль.
«Так твой отец знает, что у тебя есть машина?» — спросил Гарри, угадав ответ.
«Э-э, нет», — сказал Рон, «ему пришлось сегодня работать. Надеюсь, мы сможем вернуть её в гараж, и мама не заметит, что мы на ней летали».
«А чем вообще занимается твой отец в Министерстве магии?»
«Он работает в самом скучном отделе», — сказал Рон. «В отделе по борьбе с незаконным использованием артефактов маглов».
«В каком?»
«Это все связано с колдовскими вещами, которые делают маглы, знаете ли, на случай, если они снова попадут в магловский магазин или дом. Например, в прошлом году умерла какая-то старая ведьма, и ее чайный сервиз продали в антикварный магазин. Одна магловская женщина купила его, принесла домой и попыталась подать в нем своим друзьям чай. Это был кошмар — папа неделями работал сверхурочно».
"Что случилось?"
«Чайник взбесился и разбрызгал кипящий чай по всему помещению, а один мужчина оказался в больнице с щипцами для сахара, зажатыми у него в носу. Папа сходил с ума — в офисе были только он и старый колдун по имени Перкинс — и им пришлось использовать Чары памяти и всякие штуки, чтобы скрыть это...»
«Но твой отец... эта машина...»
Фред рассмеялся. «Да, папа сходит с ума по всему, что связано с магглами; наш сарай полон маггловских вещей. Он разбирает их, накладывает на них заклинания и собирает заново. Если бы он совершил набег на наш дом, ему пришлось бы арестовать себя. Это сводит маму с ума».
«Это главная дорога», — сказал Джордж, глядя вниз через лобовое стекло. «Мы будем там через десять минут... Хорошо, что уже светает...»
На горизонте на востоке было видно слабое розоватое свечение.
Фред снизил скорость, и Гарри увидел темное пятно полей и купы деревьев.
«Мы немного в стороне от деревни», — сказал Джордж. «Оттери-Сент-Кэтчпол».
Все ниже и ниже опускалась летающая машина. Сквозь деревья теперь проглядывал край ярко-красного солнца.
Казалось, что когда-то это был большой каменный свинарник, но тут и там были пристроены дополнительные комнаты, пока он не стал высотой в несколько этажей и таким кривым, что казалось, будто он держится на магии (что, как напомнил себе Гарри, вероятно, и было). Четыре или пять дымоходов возвышались на вершине красной крыши. Покосившаяся табличка, воткнутая в землю около входа, гласила: «НОРА». Возле входной двери валялась куча резиновых сапог и очень ржавый котел. Несколько толстых коричневых кур клевали свой путь по двору.
«Это не так уж много», — сказал Рон.
«Это чудесно», — радостно сказал Гарри, вспомнив Тисовую улицу.
Они вышли из машины.
«Теперь мы тихонько поднимемся наверх», — сказал Фред, — «и подождем, пока мама не позовет нас на завтрак. Потом, Рон, ты спустишься вниз и скажешь: «Мам, посмотри, кто пришел ночью!», и она будет очень рада видеть Гарри, и никто никогда не узнает, что мы управляли машиной».
«Ладно», — сказал Рон. «Давай, Гарри, я сплю в…»
Рон стал отвратительного зеленоватого цвета, его глаза были устремлены на дом. Остальные трое обернулись.
Миссис Уизли маршировала по двору, разгоняя кур, и для невысокой, пухлой женщины с добрым лицом было удивительно, насколько она была похожа на саблезубого тигра.
«Ага», — сказал Фред.
«О, боже», — сказал Джордж.
Миссис Уизли остановилась перед ними, уперев руки в бока, переводя взгляд с одного виноватого лица на другое. На ней был надет цветной фартук с торчащей из кармана палочкой.
«Итак», — сказала она.
«Доброе утро, мам», — сказал Джордж, как он явно считал, бодрым и обаятельным голосом.
«Ты хоть представляешь, как я волновалась?» — прошептала миссис Уизли.
«Извини, мам, но, видишь ли, нам пришлось...»
Все трое сыновей миссис Уизли были выше ее, но они съежились, когда ее ярость обрушилась на них.
«Кровати пустые! Записки нет! Машины нет — могли разбиться — я с ума схожу от беспокойства — тебя это волнует? — никогда, сколько я живу — ты ждешь, пока твой отец вернется домой, у нас никогда не было таких проблем с Биллом, Чарли или Перси —»
«Идеальный Перси», — пробормотал Фред.
«ТЫ МОГ БЫ ВЫДЕРНУТЬ ЛИСТ ИЗ КНИГИ ПЕРСИ!» — закричала миссис Уизли, тыкая пальцем в грудь Фреда. «Ты мог умереть, тебя могли увидеть, ты мог потерять работу своего отца...»
Казалось, это продолжалось часами. Миссис Уизли кричала до хрипоты, прежде чем повернуться к Гарри, который отступил.
«Я очень рада тебя видеть, Гарри, дорогой», — сказала она. «Заходи и позавтракай».
Она повернулась и пошла обратно в дом, а Гарри, бросив нервный взгляд на Рона, который ободряюще кивнул, последовал за ней.
Кухня была маленькой и довольно тесной. Посередине стояли выскобленный деревянный стол и стулья, и Гарри присел на краешек своего сиденья, оглядываясь по сторонам. Он никогда раньше не бывал в доме волшебников.
Часы на стене напротив него имели только одну стрелку и вообще не имели цифр. По краю было написано что-то вроде «Пора заваривать чай», «Пора кормить кур» и «Вы опаздываете». Книги были сложены в три ряда на каминной полке, книги с названиями вроде «Зачаруй свой собственный сыр», «Чары в выпечке» и «Одноминутные пиры — это магия»! И если уши Гарри не обманывали его, старое радио рядом с раковиной только что объявило, что скоро будет «Час ведьм с популярной поющей колдуньей Селестиной Уорбек».
Миссис Уизли суетилась, готовя завтрак немного хаотично, бросая на сыновей косые взгляды, пока она бросала сосиски на сковородку. Время от времени она бормотала что-то вроде «не знаю, о чем ты думал» и «никогда бы не поверила».
«Я не виню тебя, дорогой», — заверила она Гарри, высыпая ему на тарелку восемь или девять сосисок. «Артур и я тоже беспокоились о тебе. Еще вчера вечером мы говорили, что приедем и заберем тебя сами, если ты не ответишь Рону до пятницы. Но на самом деле», (теперь она клала ему на тарелку три яичницы) «пролететь на нелегальной машине через полстраны — тебя мог увидеть кто угодно...»
Она небрежно взмахнула палочкой, направляя посуду в раковине, и та начала очищаться, тихонько позвякивая на заднем плане.
«Было облачно, мам!» — сказал Фред.
«Держи рот закрытым, пока ешь!» — резко бросила миссис Уизли.
«Они морили его голодом, мама!» — сказал Джордж.
«И ты!» — сказала миссис Уизли, но с немного смягчившимся выражением лица она начала резать Гарри хлеб и намазывать его маслом.
В этот момент произошло отвлечение в виде маленькой рыжеволосой фигурки в длинной ночной рубашке, которая появилась на кухне, тихонько взвизгнула и выбежала обратно.
«Джинни», — сказал Рон вполголоса Гарри. «Моя сестра. Она все лето говорила о тебе».
«Да, она захочет получить твой автограф, Гарри», — сказал Фред с ухмылкой, но поймал взгляд матери и склонил лицо над тарелкой, не сказав больше ни слова. Больше ничего не было сказано, пока все четыре тарелки не стали чистыми, что заняло на удивление короткое время.
«Блин, как я устал», — зевнул Фред, наконец отложив нож и вилку. «Думаю, я пойду спать и...»
«Ты не сделаешь этого», — резко ответила миссис Уизли. «Ты сам виноват, что не спал всю ночь. Ты собираешься раз-гномить сад для меня; они снова совсем вышли из-под контроля...»
«О, мама...»
«А вы двое», — сказала она, глядя на Рона и Фреда. «Вы можете идти спать, дорогой», — добавила она Гарри. «Ты не просил их управлять этой проклятой машиной...»
Но Гарри, который чувствовал себя полностью проснувшимся, быстро сказал: «Я помогу Рону. Я никогда не видел, как гномят...»
«Это очень мило с твоей стороны, дорогой, но это скучная работа», — сказала миссис Уизли. «А теперь посмотрим, что скажет Локхарт по этому поводу...»
И она вытащила тяжелую книгу из стопки на каминной полке. Джордж застонал.
«Мама, мы знаем, как избавиться от гномов в саду...»
Гарри посмотрел на обложку книги миссис Уизли. На ней были написаны причудливым золотым шрифтом слова «Руководство Гилдероя Локхарта по домашним вредителям». На обложке была большая фотография очень симпатичного волшебника с волнистыми светлыми волосами и яркими голубыми глазами. Как всегда в волшебном мире, фотография двигалась; волшебник, которым Гарри предположил Гилдероя Локхарта, продолжал нахально подмигивать им всем. Миссис Уизли сияла, глядя на него сверху вниз.
«О, он чудесен», — сказала она. «Он знает своих домашних вредителей, это точно, это замечательная книга...»
«Маме он нравится», — сказал Фред очень громким шепотом.
«Не будь таким смешным, Фред», — сказала миссис Уизли, ее щеки слегка порозовели. «Ладно, если ты думаешь, что знаешь лучше, чем Локхарт, можешь идти и заниматься этим, и горе тебе, если в этом саду будет хоть один гном, когда я выйду его осмотреть».
Зевая и ворча, Уизли вышли наружу, Гарри следовал за ними. Сад был большим, и в глазах Гарри, именно таким, каким должен быть сад. Дурслям это не понравилось бы — там было много сорняков, и траву нужно было подстричь, но вокруг стен стояли корявые деревья, растения, которые Гарри никогда не видел, вываливающиеся из каждой клумбы, и большой зеленый пруд, полный лягушек.
«Знаешь, у магглов тоже есть садовые гномы», — сказал Гарри Рону, когда они пересекали лужайку.
«Да, я видел этих тварей, которых они считают гномами», — сказал Рон, согнувшись пополам и засунув голову в куст пиона, — «словно толстые маленькие Санта-Клаусы с удочками...»
Раздался яростный шум возни, куст пиона содрогнулся, и Рон выпрямился. «Это гном», — мрачно сказал он.
- Дерни меня! Дерни меня! - взвизгнул гном.
Он определенно не был похож на Санта-Клауса. Он был маленьким и кожистым на вид, с большой, шишковатой, лысой головой, в точности похожей на картофелину. Рон держал его на расстоянии вытянутой руки, пока он лягался своими маленькими ороговевшими лапками; он схватил его за лодыжки и перевернул вверх ногами.
“Вот что ты должен сделать”, - сказал он. Он поднял гнома над головой (“Дерни меня!”) и начал описывать им большие круги, как лассо. Увидев потрясенное выражение на лице Гарри, Рон добавил: “Это не причинит им вреда — просто у них должно сильно закружиться голова, чтобы они не смогли найти дорогу обратно в норы гномов”.
Он отпустил лодыжки гнома: тот взлетел на двадцать футов в воздух и с глухим стуком приземлился на поле над изгородью.
«Жалко», — сказал Фред. «Держу пари, что смогу достать свой за этим пнем».
Гарри быстро научился не слишком жалеть гномов. Он решил просто бросить первого пойманного через изгородь, но гном, почувствовав слабость, вонзил свои острые как бритва зубы в палец Гарри, и ему пришлось нелегко, чтобы стряхнуть его, пока...
«Ого, Гарри, это, должно быть, пятьдесят футов…»
Вскоре воздух наполнился летающими гномами.
«Видишь, они не слишком умны», — сказал Джордж, хватая сразу пять или шесть гномов. «Как только они узнают, что происходит дегноминг, они бросаются посмотреть. Можно было бы подумать, что они уже научились просто оставаться на месте».
Вскоре толпа гномов на поле начала расходиться неровной шеренгой, сгорбив плечи.
«Они вернутся», — сказал Рон, наблюдая, как гномы исчезают в изгороди на другой стороне поля. «Им здесь нравится... Папа слишком мягок с ними; он считает их забавными...»
В этот момент хлопнула входная дверь.
«Он вернулся!» — сказал Джордж. «Папа дома!»
Они поспешили через сад обратно в дом.
Мистер Уизли сидел, сгорбившись, на кухонном стуле, без очков и с закрытыми глазами. Он был худым, лысеющим, но его редкие волосы были такими же рыжими, как у его детей. Он был одет в длинные зеленые одежды, которые были пыльными и поношенными в дороге.
«Какая ночь», — пробормотал он, нащупывая чайник, когда все уселись вокруг него. «Девять налетов. Девять! А старый Мундунгус Флетчер пытался наложить на меня порчу, когда я отвернулся…»
Мистер Уизли сделал большой глоток чая и вздохнул.
«Нашел что-нибудь, пап?» — с нетерпением спросил Фред.
«Зачем кому-то понадобилось уменьшать размер дверных ключей?» — спросил Джордж.
«Просто травля магглов», — вздохнул мистер Уизли. «Продайте им ключ, который постоянно уменьшается до нуля, чтобы они никогда не смогли его найти, когда он им понадобится... Конечно, очень трудно кого-либо осудить, потому что ни один маггл не признает, что его ключ постоянно уменьшается — они будут настаивать, что просто постоянно его теряют. Благослови их Бог, они пойдут на все, чтобы игнорировать магию, даже если она смотрит им в лицо... Но то, что наши ребята зачаровывают, вы не поверите...»
«НАПРИМЕР, АВТОМОБИЛИ?»
Появилась миссис Уизли, держа в руках длинную кочергу, как меч. Глаза мистера Уизли резко открылись. Он виновато уставился на жену.
«С-машины, Молли, дорогая?»
«Да, Артур, машины», — сказала миссис Уизли, сверкнув глазами. «Представьте себе волшебника, покупающего ржавую старую машину и говорящего своей жене, что он хочет только разобрать ее и посмотреть, как она работает, хотя на самом деле он заколдовывает ее, чтобы она летала».
Мистер Уизли моргнул.
— Что ж, дорогая, я думаю, ты поймешь, что он поступил бы вполне в рамках закона, даже если бы... э—э-э... он, возможно, поступил бы лучше, если бы рассказал своей жене правду… В законе есть лазейка, ты увидишь… Пока он не собирался управлять машиной, тот факт, что машина может летать, не...
«Артур Уизли, ты позаботился о том, чтобы была лазейка, когда писал этот закон!» — закричала миссис Уизли. «Чтобы ты мог продолжать возиться со всем этим маггловским хламом в своем сарае! И к твоему сведению, Гарри приехал сегодня утром в машине, на которой ты не собирался летать!»
«Гарри?» — тупо спросил мистер Уизли. «Кто Гарри?»
Он оглянулся, увидел Гарри и подпрыгнул.
"Господи, это Гарри Поттер? Очень приятно познакомиться, Рон столько нам рассказал о..."
«Ваши сыновья летали на этой машине к дому Гарри и обратно вчера вечером!» — закричала миссис Уизли. «Что вы можете сказать по этому поводу, а?»
” Неужели? с нетерпением спросил мистер Уизли. - Все прошло нормально? Я... я имею в виду, — он запнулся, когда из глаз миссис Уизли посыпались искры, — это... это было очень неправильно, мальчики, действительно очень неправильно...
“Давай оставим их в покое”, - пробормотал Рон Гарри, когда миссис Уизли раздулась, как лягушка-бык. ”Пойдем, я покажу тебе свою спальню".
Они выскользнули из кухни и спустились по узкому проходу к неровной лестнице, которая петляла, зигзагом поднимаясь по всему дому. На третьей площадке дверь была приоткрыта. Гарри только успел заметить пару ярких карих глаз, уставившихся на него, прежде чем дверь с грохотом закрылась.
«Джинни», — сказал Рон. «Ты не представляешь, как странно, что она такая застенчивая. Она никогда не замолкает, как правило...»
Они поднялись еще на два пролета, пока не достигли двери с облупившейся краской и небольшой табличкой на ней с надписью «КОМНАТА РОНАЛЬДА».
Гарри шагнул внутрь, почти коснувшись головой наклонного потолка, и моргнул. Это было все равно что войти в печь: почти все в комнате Рона было ярко-оранжевого цвета: покрывало на кровати, стены, даже потолок. Затем Гарри понял, что Рон оклеил почти каждый дюйм потрепанных обоев плакатами с изображением одних и тех же семи ведьм и волшебников, одетых в ярко-оранжевые мантии, держащих в руках метлы и энергично ими размахивающих.
«Твоя команда по квиддичу?» — спросил Гарри.
«Пушки Педли», — сказал Рон, указывая на оранжевое покрывало, украшенное двумя гигантскими черными буквами «С» и летящим пушечным ядром. «Девятые в лиге».
Школьные книги заклинаний Рона были неаккуратно сложены в углу, рядом с кучей комиксов, в которых, казалось, фигурировали «Приключения Мартина Миггса, Безумного Маггла». Волшебная палочка Рона лежала на аквариуме с лягушачьей икрой на подоконнике, рядом с его толстой серой крысой, Коростой, которая дремала в лучах солнца.
Гарри перешагнул через колоду игральных карт Self-Shuffling на полу и выглянул в крошечное окно. В поле далеко внизу он увидел банду гномов, пробирающихся один за другим через изгородь Уизли. Затем он повернулся, чтобы посмотреть на Рона, который наблюдал за ним почти нервно, словно ожидая его мнения.
«Маловато», — быстро сказал Рон. «Не то что та комната, что была у тебя с магглами. И я прямо под упырем на чердаке; он вечно стучит по трубам и стонет…»
Но Гарри, широко улыбнувшись, сказал: «Это лучший дом, в котором я когда-либо был».
Уши Рона порозовели.
*-4. ПРИ РАСТУШЕВКЕ И ПОМАРКАХ-*
Жизнь в Норе максимально отличалась от жизни на Тисовой дороге. Дурсли любили все аккуратное и упорядоченное; дом Уизли ломился от странностей и неожиданностей. Гарри испытал шок, когда впервые посмотрел в зеркало над каминной полкой на кухне, и оно закричало: «Заправь рубашку, неряха!» Упырь на чердаке выл и ронял трубы всякий раз, когда чувствовал, что становится слишком тихо, а небольшие взрывы из спальни Фреда и Джорджа считались совершенно нормальными. Однако самым необычным в жизни у Рона Гарри нашел не говорящее зеркало или звенящий упырь: а тот факт, что все там, похоже, любили его.
Миссис Уизли беспокоилась о состоянии его носков и пыталась заставить его есть четвертую порцию за каждым приемом пищи. Мистер Уизли любил, чтобы Гарри сидел рядом с ним за обеденным столом, чтобы он мог засыпать его вопросами о жизни с магглами, прося объяснить, как работают такие вещи, как розетки и почтовая служба.
«Увлекательно!» — говорил он, когда Гарри объяснял ему, как это сделать, используя телефон. «Гениально, правда, как много способов магглы нашли, чтобы обходиться без магии».
Гарри услышал из Хогвартса одним солнечным утром примерно через неделю после прибытия в Нору. Он и Рон спустились на завтрак, чтобы обнаружить мистера, миссис Уизли и Джинни, уже сидящими за кухонным столом. В тот момент, когда она увидела Гарри, Джинни случайно с грохотом опрокинула свою миску с кашей на пол. Джинни, казалось, была очень склонна опрокидывать вещи, когда Гарри входил в комнату. Она нырнула под стол, чтобы поднять миску, и появилась с сияющим, как заходящее солнце, лицом. Притворившись, что он этого не заметил, Гарри сел и взял тост, который ему предложила миссис Уизли.
«Письма из школы», — сказал мистер Уизли, передавая Гарри и Рону одинаковые конверты из желтоватого пергамента, адрес которого был написан зелеными чернилами. «Дамблдор уже знает, что ты здесь, Гарри, — он не упускает ни одной уловки, этот человек. У вас двоих они тоже есть», — добавил он, когда Фред и Джордж неторопливо вошли, все еще в пижамах.
Несколько минут царила тишина, пока все читали свои письма. Гарри сказал ему сесть на Хогвартс-экспресс, как обычно, на станции Кингс-Кросс первого сентября. Там также был список новых книг, которые ему понадобятся в следующем году.
СТУДЕНТАМ ВТОРОГО КУРСА ПОТРЕБУЕТСЯ:
Стандартная книга заклинаний, класс 2, Миранда Гошавк
«Порыв с банши» Гилдероя Локхарта
Гаддинг с упырями, автор Гилдерой Локхарт
Праздники с Ведьмами Гилдероя Локхарта
Путешествия с троллями Гилдероя Локхарта
Путешествия с вампирами Гилдероя Локхарта
Странствия с оборотнями Гилдероя Локхарта
Год с Йети Гилдероя Локхарта
Фред, закончивший свой список, взглянул на список Гарри.
«Тебе тоже сказали достать все книги Локхарта!» — сказал он. «Новый преподаватель Защиты от Темных Искусств, должно быть, его фанат — держу пари, что это ведьма».
В этот момент Фред поймал взгляд матери и быстро занялся мармеладом.
«Это недешево», — сказал Джордж, бросив быстрый взгляд на родителей. «Книги Локхарта действительно дорогие…»
«Ну, мы справимся», — сказала миссис Уизли, но она выглядела обеспокоенной. «Я думаю, мы сможем забрать много вещей Джинни из вторых рук».
«О, ты начинаешь учиться в Хогвартсе в этом году?» — спросил Гарри у Джинни.
Она кивнула, покраснев до корней своих пылающих волос, и поставила локоть в масленку. К счастью, этого никто не видел, кроме Гарри, потому что как раз в этот момент вошел старший брат Рона Перси. Он уже был одет, его значок старосты Хогвартса был приколот к жилету свитера.
«Доброе утро всем», — бодро сказал Перси. «Прекрасный день».
Он сел на единственный оставшийся стул, но почти сразу же вскочил, вытащив из-под себя линяющую серую перьевую метелку для пыли — по крайней мере, так думал Гарри, пока не увидел, что она дышит.
«Эррол!» — сказал Рон, забирая у Перси безвольную сову и доставая из-под ее крыла письмо. «Наконец-то он получил ответ Гермионы. Я написал ей, что мы собираемся попытаться спасти тебя от Дурслей».
Он отнес Эррола на насест у задней двери и попытался поставить его на него, но Эррол тут же снова рухнул, поэтому Рон положил его на сушилку, пробормотав: «Жалкий». Затем он разорвал письмо Гермионы и прочитал его вслух:
Дорогие Рон и Гарри, если ты там,
Надеюсь, все прошло хорошо, и с Гарри все в порядке, и ты не сделал ничего противозаконного, чтобы вытащить его, Рон, потому что это тоже навлечет на Гарри неприятности. Я очень переживала, и если с Гарри все в порядке, пожалуйста, дай мне знать сразу, но, возможно, будет лучше, если ты воспользуешься другой совой, потому что я думаю, что еще одна доставка может прикончить твою предыдущую.
Я, конечно, очень занята школьными занятиями.
«Как она может быть такой?» — в ужасе сказал Рон. «Мы же на каникулах!»
— и мы едем в Лондон в следующую среду, чтобы купить мои новые книги. Почему бы нам не встретиться в Косом переулке?
Дайте мне знать, что происходит, как только сможете.
С любовью от Гермионы.
«Ну, это прекрасно вписывается, тогда мы тоже сможем пойти и забрать все ваши вещи», — сказала миссис Уизли, начиная убирать со стола. «Чем вы все занимаетесь сегодня?»
Гарри, Рон, Фред и Джордж планировали подняться на холм к небольшому загону, принадлежавшему Уизли. Он был окружен деревьями, которые закрывали его от вида деревни внизу, что означало, что они могли практиковать квиддич там, пока они не взлетали слишком высоко.
Они не могли использовать настоящие мячи для квиддича, что было бы трудно объяснить, если бы они сбежали и улетели над деревней; вместо этого они бросали друг другу яблоки, чтобы те их поймали. Они по очереди летали на метле Гарри «Нимбус 2000», которая была, несомненно, лучшей; старую «Падающую звезду» Рона часто обгоняли пролетающие бабочки.
Пять минут спустя они уже маршировали на холм с метлами на плечах. Они спросили Перси, не хочет ли он присоединиться к ним, но он сказал, что занят. Гарри видел Перси только во время еды; все остальное время он оставался запертым в своей комнате.
«Хотел бы я знать, что он задумал», — сказал Фред, нахмурившись. «Он сам не свой. Результаты его экзаменов пришли за день до тебя; двенадцать СОВ, и он почти не злорадствовал».
«Обычные магические уровни», — объяснил Джордж, увидев озадаченный взгляд Гарри. «Билл тоже получил двенадцать. Если мы не будем осторожны, у нас в семье появится еще один староста. Не думаю, что я вынесу этот позор».
Билл был старшим братом Уизли. Он и следующий брат, Чарли, уже покинули Хогвартс. Гарри никогда не встречал ни одного из них, но знал, что Чарли был в Румынии, изучал драконов, а Билл в Египте, работал в волшебном банке Гринготтс.
«Не знаю, как мама и папа собираются позволить себе все наши школьные принадлежности в этом году», — сказал Джордж через некоторое время. «Пять комплектов книг Локхарта! А Джинни нужны мантии, палочка и все такое…»
Гарри ничего не сказал. Он чувствовал себя немного неловко. В подземном хранилище Гринготтса в Лондоне хранилось небольшое состояние, оставленное ему родителями. Конечно, деньги у него были только в волшебном мире; в маггловских магазинах нельзя было использовать галеоны, сикли и кнаты. Он никогда не упоминал о своем банковском счете в Гринготтсе Дурслям; он не думал, что их ужас перед чем-либо, связанным с магией, распространится на большую кучу золота.
Миссис Уизли разбудила их всех рано в следующую среду. После того, как они быстро съели по полдюжины сэндвичей с беконом, они надели пальто, а миссис Уизли сняла с каминной полки цветочный горшок и заглянула внутрь.
«У нас мало, Артур», — вздохнула она. «Сегодня нам придется купить еще... ну ладно, сначала гости! После тебя, Гарри, дорогой!»
И она протянула ему цветочный горшок.
Гарри уставился на них, наблюдающих за ним.
«Ч-что мне делать?» — пробормотал он.
«Он никогда не путешествовал с помощью летучего пороха», — внезапно сказал Рон. «Извини, Гарри, я забыл».
«Никогда?» — сказал мистер Уизли. «Но как вы добрались до Косого переулка, чтобы купить школьные принадлежности в прошлом году?»
«Я поехал на метро...»
«Правда?» — с нетерпением спросил мистер Уизли. «Были ли побеги? Как именно...»
«Не сейчас, Артур», — сказала миссис Уизли. «Детоносный порох гораздо быстрее, дорогой, но, боже мой, если ты никогда не пользовался им раньше...»
«С ним все будет в порядке, мама», — сказал Фред. «Гарри, сначала посмотри на нас».
Он взял щепотку сверкающего порошка из цветочного горшка, подошел к огню и бросил порошок в пламя.
С ревом огонь стал изумрудно-зеленым и поднялся выше Фреда, который шагнул прямо в него, крикнул: «Косой переулок!» и исчез.
«Ты должен говорить ясно, дорогой», — сказала миссис Уизли Гарри, когда Джордж опустил руку в цветочный горшок. «И обязательно вылезай через нужную решетку…»
«Правильно что?» — нервно спросил Гарри, когда огонь взревел и унес Джорджа из виду.
«Ну, знаешь, есть огромный выбор волшебных огней, но если ты говоришь ясно...»
«С ним все будет в порядке, Молли, не волнуйся», — сказал мистер Уизли, тоже накладывая себе пороха.
«Но, дорогой, если он потеряется, как мы объясним это его тете и дяде?»
“Они не будут возражать”, - заверил ее Гарри. “Дадли счел бы это блестящей шуткой, если бы я заблудился в дымоходе, не волнуйся об этом—”
«Ну... ладно... ты иди за Артуром», — сказала миссис Уизли. «А теперь, когда ты попадешь в огонь, скажи, куда ты идешь...»
«И держи локти прижатыми», — посоветовал Рон.
«И закрой глаза», — сказала миссис Уизли. «Сажа...»
«Не ёрзай», — сказал Рон. «А то можешь вывалиться не из того камина...»
«Но не паникуй и не выходи слишком рано; подожди, пока не увидишь Фреда и Джорджа».
Стараясь удержать все это в памяти, Гарри взял щепотку летучего пороха и подошел к краю огня. Он сделал глубокий вдох, рассыпал порошок в пламя и шагнул вперед; огонь ощущался как теплый бриз; он открыл рот и тут же проглотил много горячего пепла.
«Д-Диа-гон-Элли», — прокашлялся он.
Казалось, его засасывает в гигантскую канализацию. Казалось, он вращается очень быстро — рев в ушах был оглушительным — он пытался держать глаза открытыми, но вихрь зеленого пламени заставил его почувствовать себя плохо — что-то твердое ударило его по локтю, и он крепко сжал его, продолжая вращаться и вращаться — теперь ему казалось, что холодные руки бьют его по лицу — прищурившись через очки, он увидел размытый поток каминов и мельком мелькнули комнаты за ними — его сэндвичи с беконом бурлили внутри него — он снова закрыл глаза, желая, чтобы это прекратилось, и затем —
Он упал лицом вперед на холодный камень и почувствовал, как сломалась перемычка его очков.
Головокружительный и в синяках, покрытый сажей, он осторожно поднялся на ноги, поднося к глазам разбитые очки. Он был совсем один, но где он, он понятия не имел. Все, что он мог сказать, это то, что он стоит в каменном камине чего-то, похожего на большую, тускло освещенную мастерскую волшебника — но ничто здесь, вероятно, не могло быть в школьном списке Хогвартса.
В стеклянной витрине неподалеку лежала иссохшая рука на подушке, окровавленная колода карт и пристально смотрящий стеклянный глаз. Зловещие маски смотрели со стен, на прилавке лежало множество человеческих костей, а с потолка свисали ржавые, шипастые инструменты. Хуже того, темная узкая улица, которую Гарри мог видеть через пыльное окно магазина, определенно не была Косым переулком.
Чем скорее он отсюда уберется, тем лучше. Нос все еще щипало от удара об очаг, Гарри быстро и бесшумно направился к двери, но прежде, чем он прошел полпути, по ту сторону стекла появились два человека — и один из них был тем последним человеком, с которым Гарри хотел бы встретиться, когда он заблудился, покрытый сажей и в разбитых очках: Драко Малфой.
Гарри быстро огляделся и заметил большой черный шкаф слева от себя; он прыгнул внутрь и закрыл дверцы, оставив небольшую щель, чтобы заглянуть внутрь. Через несколько секунд раздался звонок, и Малфой вошел в магазин.
Человек, который следовал за ним, мог быть только отцом Драко. У него было такое же бледное, заостренное лицо и такие же холодные серые глаза. Мистер Малфой пересек магазин, лениво разглядывая выставленные на витрине товары, и позвонил в колокольчик на прилавке, прежде чем повернуться к сыну и сказать: «Ничего не трогай, Драко».
Малфой, потянувшийся к стеклянному глазу, сказал: «Я думал, ты собираешься купить мне подарок».
«Я сказал, что куплю тебе гоночную метлу», — сказал его отец, барабаня пальцами по прилавку.
«Какой в ;;этом смысл, если я не в команде факультета?» — спросил Малфой, выглядя угрюмым и раздраженным. «В прошлом году Гарри Поттер получил Нимбус Две Тысячи. Специальное разрешение от Дамблдора, чтобы он мог играть за Гриффиндор. Он даже не так уж хорош, просто он знаменит… знаменит тем, что у него дурацкий шрам на лбу…» Малфой наклонился, чтобы осмотреть полку, полную черепов.
«…все думают, что он такой умный, замечательный Поттер со своим шрамом и метлой…»
“Ты говорил мне это уже по меньшей мере дюжину раз”, - сказал мистер Малфой, бросив на сына уничтожающий взгляд. — И я хотел бы напомнить вам, что неразумно показывать, что вы не очень любите Гарри Поттера, особенно когда большинство из нас считает его героем, который заставил Темного лорда исчезнуть — а, мистер Борджин.
За стойкой появился сгорбленный мужчина, откидывающий сальные волосы с лица.
«Мистер Малфой, как приятно снова вас видеть», — сказал мистер Борджин голосом таким же маслянистым, как и его волосы. «Рад — и молодой мастер Малфой тоже — очарован. Чем могу быть полезен? Я должен показать вам, как раз сегодня, и по очень разумной цене...»
«Сегодня я не покупаю, мистер Борджин, а продаю», — сказал мистер Малфой.
«Продаешь?» Улыбка слегка померкла на лице мистера Борджина.
«Вы, конечно, слышали, что Министерство проводит новые рейды», — сказал мистер Малфой, доставая из внутреннего кармана свиток пергамента и разворачивая его, чтобы мистер Борджин мог его прочитать. «У меня есть несколько — э-э — вещей дома, которые могут меня смутить, если Министерство позвонит…»
Мистер Борджин надел на нос пенсне и просмотрел список.
«Министерство ведь не осмелится вас беспокоить, сэр, не так ли?»
Губы мистера Малфоя изогнулись.
"Ко мне еще не приходили. Имя Малфой все еще вызывает определенное уважение, но Министерство становится все более назойливым. Ходят слухи о новом Законе о защите маглов — несомненно, за ним стоит этот блохастый, любящий маглов дурак Артур Уизли..."
Гарри ощутил прилив гнева.
«И как вы видите, некоторые из этих ядов могут создать видимость...»
«Я понимаю, сэр, конечно», — сказал мистер Борджин. «Дай-ка подумать…»
«А, Рука Славы!» — сказал мистер Борджин, отложив список мистера Малфоя и подбежав к Драко. «Вставьте свечу, и она даст свет только тому, кто ее держит! Лучший друг воров и грабителей! У вашего сына прекрасный вкус, сэр».
«Я надеюсь, мой сын станет кем-то большим, чем просто вором или грабителем, Борджин», — холодно сказал мистер Малфой, а мистер Борджин быстро ответил: «Без обид, сэр, без обид…»
«Хотя если его оценки не улучшатся», — сказал мистер Малфой еще более холодно, — «возможно, это все, на что он способен...»
«Это не моя вина», — парировал Драко. «У всех учителей есть любимчики, эта Гермиона Грейнджер...»
«Я думал, тебе будет стыдно, что девушка не из волшебной семьи обыграла тебя на всех экзаменах», — резко бросил мистер Малфой.
«Ха!» — пробормотал Гарри себе под нос, довольный тем, что Драко выглядит одновременно смущенным и сердитым.
«Всюду одно и то же, — сказал мистер Борджин своим елейным голосом. — Кровь волшебника везде ценится меньше...»
«Не со мной», — сказал мистер Малфой, раздувая длинные ноздри.
«Нет, сэр, и со мной тоже, сэр», — сказал мистер Борджин с глубоким поклоном.
«В таком случае, возможно, мы можем вернуться к моему списку», — коротко сказал мистер Малфой. «Я немного тороплюсь, Борджин, у меня сегодня есть важное дело в другом месте...»
Они начали торговаться. Гарри нервно наблюдал, как Драко приближался все ближе и ближе к своему укрытию, осматривая выставленные на продажу предметы. Драко остановился, чтобы осмотреть длинный моток веревки палача и, ухмыляясь, прочитать карточку, прислоненную к великолепному ожерелью из опалов: «Осторожно: не трогать. Проклят — унес жизни девятнадцати владельцев-маглов на сегодняшний день».
Драко отвернулся и увидел шкаф прямо перед собой. Он пошел вперед... он протянул руку к ручке...
«Готово», — сказал мистер Малфой за стойкой. «Пошли, Драко...»
Гарри вытер лоб рукавом, когда Драко отвернулся.
«Доброго вам дня, мистер Борджин. Жду вас завтра в поместье, чтобы забрать товар». Как только дверь закрылась, мистер Борджин отбросил свои елейные манеры.
Мрачно пробормотав, мистер Борджин исчез в задней комнате. Гарри подождал минуту на случай, если он вернется, затем, как можно тише, выскользнул из шкафа, прошел мимо стеклянных витрин и вышел из двери магазина.
Прижав к лицу сломанные очки, Гарри огляделся. Он оказался в грязном переулке, который, казалось, состоял исключительно из магазинов, посвященных Темным Искусствам. Тот, который он только что покинул, Borgin and Burkes, выглядел самым большим, но напротив была отвратительная витрина с высушенными головами, а через две двери большая клетка кишела гигантскими черными пауками. Два потрепанных вида волшебника наблюдали за ним из тени дверного проема, бормоча друг другу. Чувствуя себя нервно, Гарри отправился в путь, пытаясь держать очки прямо и надеясь вопреки всему, что он сможет найти выход отсюда.
Старый деревянный уличный знак, висящий над магазином, торгующим ядовитыми свечами, сообщил ему, что он находится в Лютном переулке. Это не помогло, так как Гарри никогда не слышал о таком месте. Он предположил, что недостаточно ясно говорил через рот, полный пепла, в камине Уизли. Пытаясь сохранять спокойствие, он задавался вопросом, что делать.
- Ты не заблудился, мой дорогой? - раздался голос у него над ухом, заставив его подпрыгнуть.
Перед ним стояла старая ведьма, держащая поднос с чем-то ужасно похожим на целые человеческие ногти. Она ухмыльнулась, показывая покрытые мхом зубы. Гарри отступил.
«Я в порядке, спасибо», — сказал он. «Я просто...»
«ГАРРИ! Что ты там делаешь, как думаешь?»
Сердце Гарри подпрыгнуло. То же самое сделала и ведьма; множество ногтей каскадом посыпалось на ее ноги, и она выругалась, когда массивная фигура Хагрида, лесника Хогвартса, шагнула к ним, черные глаза жука сверкали над его большой щетинистой бородой.
«Хагрид!» — прохрипел Гарри с облегчением. «Я заблудился — Летающий порошок...»
Хагрид схватил Гарри за шиворот и оттащил от ведьмы, выбив поднос прямо из ее рук. Ее крики преследовали их всю дорогу по извилистому переулку на яркий солнечный свет. Гарри увидел вдалеке знакомое здание из белоснежного мрамора — банк Гринготтс. Хагрид направил его прямо в Косой переулок.
«Ты — полный отстой!» — ворчливо сказал Хагрид, смахивая с Гарри сажу с такой силой, что он чуть не столкнул его в бочку с драконьим дерьмом у аптеки. «Крадешься по Лютному переулку, не знаю, в каком сомнительном месте, Гарри, — не хочу, чтобы тебя там кто-нибудь увидел...»
«Я понял это», — сказал Гарри, уклоняясь от Хагрида, который снова попытался отмахнуться от него. «Я же сказал тебе, я заблудился — что ты там делал внизу?»
«Я искал лекарство от плотоядных слизней», — прорычал Хагрид. «Они портят школьную капусту. Ты не одинок?»
«Я остановился у Уизли, но мы разошлись», — объяснил Гарри. «Мне нужно пойти и найти их...» Они вместе двинулись по улице.
«Почему ты мне никогда не отвечал?» — спросил Хагрид, пока Гарри бежал рядом с ним (ему приходилось делать три шага на каждый шаг огромных ботинок Хагрида). Гарри рассказал все о Добби и Дурслях.
«Паршивые маглы», — прорычал Хагрид. «Если бы я знал...»
«Гарри! Гарри! Сюда!»
Гарри поднял глаза и увидел Гермиону Грейнджер, стоящую на вершине белой лестницы Гринготтса. Она побежала вниз, чтобы встретить их, ее густые каштановые волосы развевались позади нее.
«Что случилось с твоими очками? Привет, Хагрид. О, как здорово снова вас видеть. Ты идешь в Гринготтс, Гарри?»
«Как только найду Уизли», — сказал Гарри.
«Тебе не придется долго ждать», — с ухмылкой сказал Хагрид.
Гарри и Гермиона оглянулись: по заполненной людьми улице бежали Рон, Фред, Джордж, Перси и мистер Уизли.
«Гарри», — пропыхтел мистер Уизли. «Мы надеялись, что ты зашел слишком далеко только на одну решетку…» Он вытер блестящую лысину. «Молли в панике — она сейчас придет…»
«Откуда ты вышел?» — спросил Рон.
«Лютный переулок», — мрачно сказал Хагрид.
«Превосходно!» — хором сказали Фред и Джордж.
«Нам никогда не разрешали войти туда», — с завистью сказал Рон.
«Я бы лучше подумал, что нет», — проворчал Хагрид.
Миссис Уизли тут же примчалась в поле зрения, ее сумочка бешено размахивала в одной руке, а Джинни просто цеплялась за другую.
«О, Гарри, о, мой дорогой, ты мог быть где угодно...»
Задыхаясь, она вытащила из сумки большую щетку для одежды и начала сметать сажу, которую не удалось отбить Хагриду. Мистер Уизли взял очки Гарри, стукнул по ним палочкой и вернул их, как новые.
«Ну, мне пора», — сказал Хагрид, которому миссис Уизли выкручивала руку («Лютный переулок! Если бы ты его не нашел, Хагрид!»). «Увидимся в Хогвартсе!» И он зашагал прочь, на голову выше всех на запруженной улице.
«Угадайте, кого я увидел в «Борджине и Берксе»?» — спросил Гарри у Рона и Гермионы, когда они поднимались по ступенькам Гринготтса. «Малфоя и его отца».
«Люциус Малфой что-нибудь купил?» — резко спросил мистер Уизли позади них.
«Нет, он продавал...»
«Значит, он волнуется», — с мрачным удовлетворением сказал мистер Уизли. «О, я бы с удовольствием заполучил Люциуса Малфоя за что-нибудь…»
«Будь осторожен, Артур», — резко сказала миссис Уизли, когда гоблин у двери поклонился им в банке. «Это семейная беда. Не откусывай больше, чем можешь прожевать».
«Так ты считаешь, что я не ровня Люциусу Малфою?» — возмутился мистер Уизли, но его внимание тут же отвлекло зрелище родителей Гермионы, которые нервно стояли у стойки, тянувшейся вдоль всего большого мраморного зала, ожидая, когда Гермиона их представит.
«Но вы же маглы!» — восторженно сказал мистер Уизли. «Нам нужно выпить! Что это у тебя там? О, ты меняешь магловские деньги. Молли, смотри!» Он взволнованно указал на десятифунтовые купюры в руке мистера Грейнджера.
«Встретимся здесь», — сказал Рон Гермионе, когда другой гоблин из Гринготтса повел Уизли и Гарри в их подземные хранилища.
До хранилищ можно было добраться с помощью маленьких, управляемых гоблинами тележек, которые мчались по миниатюрным железнодорожным путям через подземные туннели банка. Гарри наслаждался головокружительным путешествием вниз к хранилищу Уизли, но чувствовал себя ужасно, гораздо хуже, чем в Лютном переулке, когда его открыли. Внутри была совсем маленькая кучка серебряных сиклей и всего один золотой галеон. Миссис Уизли ощупала углы, прежде чем сметать все в свою сумку. Гарри почувствовал себя еще хуже, когда они добрались до его хранилища. Он попытался скрыть содержимое от глаз, торопливо запихивая горсти монет в кожаную сумку.
Вернувшись на мраморные ступени, они все разошлись. Перси невнятно пробормотал о том, что ему нужно новое перо. Фред и Джордж заметили своего друга из Хогвартса, Ли Джордана. Миссис Уизли и Джинни направлялись в магазин секонд-хенда. Мистер Уизли настаивал на том, чтобы отвести Грейнджеров в «Дырявый котел» выпить.
«Мы все встретимся в Flourish and Blotts через час, чтобы купить вам учебники», — сказала миссис Уизли, отправляясь вместе с Джинни. «И ни шагу вниз по Лютному переулку!» — крикнула она вслед удаляющимся спинам близнецов.
Гарри, Рон и Гермиона прогуливались по извилистой мощеной улице. Мешок с золотом, серебром и бронзой, весело звеневший в кармане Гарри, требовал, чтобы его потратили, поэтому он купил три больших мороженых с клубникой и арахисовым маслом, которые они с удовольствием съели, пока бродили по переулку, разглядывая завораживающие витрины. Рон с тоской смотрел на полный комплект мантий Chudley Cannon в витринах Quality Quidditch Supplies, пока Гермиона не потащила их за чернилами и пергаментом в соседнюю дверь. В магазине волшебных шуток «Гэмбол и Джейпс» они встретили Фреда, Джорджа и Ли Джордана, которые запасались фейерверками «Невероятный мокрый старт» доктора Флибустьера, а в крошечной лавке старьевщика, полной сломанных волшебных палочек, покоробленных медных весов и старых плащей, покрытых пятнами от зелий, они нашли Перси, глубоко погруженного в маленькую и очень скучную книгу под названием «Стархи, обретшие власть».
«Исследование префектов Хогвартса и их дальнейшей карьеры», — прочитал Рон вслух на задней обложке. «Это звучит увлекательно…»
«Уходи», — рявкнул Перси.
«Конечно, он очень амбициозен, Перси, он все распланировал... он хочет стать министром магии...» — сказал Рон вполголоса Гарри и Гермионе, оставляя Перси наедине с собой.
Час спустя они направились в Flourish and Blotts. Они были далеко не единственными, кто направлялся в книжный магазин. Когда они приблизились к нему, то, к своему удивлению, увидели большую толпу, толкающуюся у дверей, пытаясь попасть внутрь. Причину этого возвещал большой баннер, натянутый на верхние окна:
ГИЛДЕРОЙ ЛОКХАРТ
будет подписывать копии своей автобиографии
ВОЛШЕБНЫЙ Я
сегодня 12.30—4.30
«Мы действительно можем с ним встретиться!» — взвизгнула Гермиона. «Я имею в виду, он написал почти весь список книг!»
Толпа, казалось, состояла в основном из ведьм примерно возраста миссис Уизли. Встревоженный волшебник стоял у двери, говоря: «Спокойно, пожалуйста, дамы... Не толкайтесь, там... следите за книгами, сейчас...»
Гарри, Рон и Гермиона протиснулись внутрь. Длинная очередь тянулась прямо к задней части магазина, где Гилдерой Локхарт подписывал свои книги. Каждый из них схватил по экземпляру «Стандартной книги заклинаний, класс 2» и прокрался вдоль очереди туда, где стояли остальные Уизли с мистером и миссис Грейнджер.
«О, вот и вы, хорошо», — сказала миссис Уизли. Она звучала затаившейся и продолжала поглаживать волосы. «Мы сможем увидеть его через минуту...»
Медленно появился Гилдерой Локхарт, сидящий за столом, окруженным большими фотографиями его собственного лица, подмигивающий и сверкающий ослепительно белыми зубами в толпе. Настоящий Локхарт был одет в мантию цвета незабудки, которая точно соответствовала его глазам; его остроконечная шляпа волшебника была надета на его волнистые волосы под изящным углом.
Невысокий, раздраженного вида мужчина пританцовывал и делал снимки большой черной камерой, которая при каждой ослепительной вспышке выпускала клубы фиолетового дыма.
«Прочь с дороги, там», — прорычал он Рону, отступая назад, чтобы сделать лучший снимок. «Это для Ежедневного Пророка...»
«Подумаешь», — сказал Рон, потирая ногу там, где на нее наступил фотограф.
Гилдерой Локхарт услышал его. Он поднял глаза. Он увидел Рона, а затем Гарри. Он уставился. Затем он вскочил на ноги и решительно закричал: «Это не может быть Гарри Поттер?»
Толпа расступилась, возбужденно перешептываясь; Локхарт нырнул вперед, схватил Гарри за руку и вытащил его вперед. Толпа взорвалась аплодисментами. Лицо Гарри горело, когда Локхарт пожал руку фотографу, который безумно щелкал, выпуская густой дым над Уизли.
«Прекрасная широкая улыбка, Гарри», — сказал Локхарт сквозь свои собственные сверкающие зубы. «Вместе мы с тобой достойны первой страницы».
Когда он наконец отпустил руку Гарри, Гарри едва мог чувствовать свои пальцы. Он попытался пробраться обратно к Уизли, но Локхарт обнял его за плечи и крепко прижал к себе.
«Дамы и господа», — громко сказал он, махнув рукой, призывая к тишине. «Какой это необычайный момент! Идеальный момент для меня, чтобы сделать небольшое объявление, над которым я уже давно сижу!
«Когда юный Гарри сегодня зашел в «Флориш и Блоттс», он хотел купить только мою автобиографию, которую я с радостью подарю ему сейчас, бесплатно». Толпа снова зааплодировала. «Он понятия не имел, — продолжил Локхарт, слегка встряхнув Гарри, отчего его очки сползли на кончик носа, — что вскоре он получит гораздо больше, чем мою книгу «Волшебный я». Он и его одноклассники, по сути, получат настоящего волшебного меня. Да, дамы и господа, я с большим удовольствием и гордостью объявляю, что в сентябре этого года я займу должность преподавателя Защиты от Темных Искусств в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс!»
Толпа ликовала и хлопала, и Гарри обнаружил, что ему представляют все работы Гилдероя Локхарта. Слегка пошатываясь под их тяжестью, он сумел выбраться из центра внимания к краю комнаты, где Джинни стояла рядом со своим новым котлом.
«У тебя есть это», — пробормотал Гарри, опрокидывая книги в котел. «Я куплю себе...»
«Спорим, тебе это понравилось, не так ли, Поттер?» — раздался голос, который Гарри без труда узнал. Он выпрямился и оказался лицом к лицу с Драко Малфоем, который, как обычно, ухмылялся.
«Знаменитый Гарри Поттер», — сказал Малфой. «Даже в книжный магазин не зайдешь, чтобы не попасть на первую полосу».
«Оставьте его в покое, он не хотел всего этого!» — сказала Джинни. Это был первый раз, когда она заговорила при Гарри. Она сердито посмотрела на Малфоя.
«Поттер, у тебя появилась девушка!» — протянул Малфой. Джинни покраснела, когда Рон и Гермиона пробирались к нему, оба сжимая в руках стопки книг Локхарта.
«О, это ты», — сказал Рон, глядя на Малфоя так, словно он был чем-то неприятным на подошве его ботинка. «Спорим, ты удивлен, увидев здесь Гарри, а?»
«Не так уж я и удивлен, увидев тебя в магазине, Уизли», — парировал Малфой. «Полагаю, твои родители будут голодать месяц, чтобы заплатить за все это».
Рон покраснел так же, как Джинни. Он тоже бросил свои книги в котел и двинулся к Малфою, но Гарри и Гермиона схватили его за куртку.
«Рон!» — сказал мистер Уизли, сражаясь с Фредом и Джорджем. «Что ты делаешь? Здесь слишком людно, пойдем наружу».
«Ну, ну, ну — Артур Уизли».
Это был мистер Малфой. Он стоял, положив руку на плечо Драко, и точно так же ухмылялся.
«Люциус», — сказал мистер Уизли, холодно кивнув.
«Я слышал, в Министерстве кипит работа», — сказал мистер Малфой. «Все эти рейды… Надеюсь, они платят вам сверхурочные?»
Он полез в котел Джинни и извлек из глянцевых книг Локхарта очень старый, очень потрепанный экземпляр «Руководства по трансфигурации для начинающих».
«Очевидно, нет», — сказал мистер Малфой. «Боже мой, какой смысл позорить имя волшебника, если за это даже не платят хорошо?»
Мистер Уизли покраснел сильнее, чем Рон и Джинни.
«У нас совершенно разное представление о том, что позорит имя волшебника, Малфой», — сказал он.
«Ясно», — сказал мистер Малфой, его бледные глаза блуждали по мистеру и миссис Грейнджер, которые с опаской наблюдали. «Компания, которую вы водите, Уизли... и я думал, что ваша семья не может пасть ниже...»
Раздался стук металла, когда котел Джинни полетел; мистер Уизли бросился на мистера Малфоя, отбросив его назад на книжную полку. Десятки тяжелых книг заклинаний обрушились на их головы; раздался крик: «Хватай его, папа!» от Фреда или Джорджа; миссис Уизли закричала: «Нет, Артур, нет!» толпа отступила назад, опрокинув еще больше полок; «Джентльмены, пожалуйста — пожалуйста!» закричал помощник, а затем, громче всех —
— Разойдитесь, джентльмены, разойдитесь...
Хагрид пробирался к ним через море книг. В одно мгновение он разнял мистера Уизли и мистера Малфоя. У мистера Уизли была рассечена губа, а мистер Малфой получил в глаз Энциклопедией поганок. Он все еще держал старую книгу Джинни по Трансфигурации. Он сунул ее ей, его глаза сверкали злобой.
«Вот, девочка, возьми свою книгу — это лучшее, что может дать тебе отец». Вырвавшись из хватки Хагрида, он поманил Драко и выскользнул из магазина.
«Тебе следовало бы проигнорировать его, Артур», — сказал Хагрид, почти приподнимая мистера Уизли над землей, пока тот поправлял его мантию. «Гнилой насквозь, вся семья, все это знают — ни один Малфой не стоит того, чтобы его слушать — плохая кровь, вот что это такое — пошли сейчас же — уйдем отсюда».
Помощник выглядел так, будто хотел остановить их, но он едва дошел до талии Хагрида и, казалось, передумал. Они поспешили по улице, Грейнджеры тряслись от страха, а миссис Уизли была вне себя от ярости.
«Прекрасный пример для ваших детей... драка на публике... что, должно быть, подумал Гилдерой Локхарт...»
«Он был доволен», — сказал Фред. «Разве ты не слышал его, когда мы уходили? Он спрашивал того парня из «Ежедневного пророка», сможет ли он включить драку в свой репортаж — сказал, что это все реклама…»
Но это была подавленная группа, которая направилась обратно к камину в Дырявом котле, где Гарри, Уизли и все их покупки отправятся обратно в Нору с помощью летучего пороха. Они попрощались с Грейнджерами, которые выходили из паба на улицу Магглов на другой стороне; мистер Уизли начал спрашивать их, как работают автобусные остановки, но быстро остановился, увидев выражение лица миссис Уизли.
Гарри снял очки и надежно положил их в карман, прежде чем взять себе летучий порошок. Это определенно не был его любимый способ путешествовать.
*-5. ГРЕМУЧАЯ ИВА-*
Конец летних каникул наступил слишком быстро для Гарри. Он с нетерпением ждал возвращения в Хогвартс, но месяц в Норе был самым счастливым в его жизни. Трудно было не завидовать Рону, когда он думал о Дурслях и о том, какой прием он мог ожидать в следующий раз, когда появится на Прайвет Драйв.
В их последний вечер миссис Уизли наколдовала роскошный ужин, в который вошли все любимые блюда Гарри, закончив его аппетитным пудингом с патокой. Фред и Джордж завершили вечер демонстрацией фейерверков Флибустьера; они наполнили кухню красными и синими звездами, которые отскакивали от потолка к стене по крайней мере полчаса. Затем пришло время для последней кружки горячего шоколада и сна.
На следующее утро потребовалось много времени, чтобы начать. Они встали на рассвете, но каким-то образом им все еще предстояло многое сделать. Миссис Уизли металась в плохом настроении в поисках запасных носков и перьев; люди продолжали сталкиваться на лестнице, полураздетые с кусочками тостов в руках; а мистер Уизли чуть не сломал себе шею, споткнувшись о бездомную курицу, когда он пересекал двор, неся чемодан Джинни к машине.
Гарри не мог понять, как восемь человек, шесть больших сундуков, две совы и крыса поместятся в одном маленьком Ford Anglia. Он, конечно, рассчитывал без особых особенностей, которые добавил мистер Уизли.
«Ни слова Молли», — прошептал он Гарри, открывая багажник и показывая ему, как он волшебным образом расширился, так что багаж легко поместился.
Когда они наконец все оказались в машине, миссис Уизли взглянула на заднее сиденье, где Гарри, Рон, Фред, Джордж и Перси удобно расположились бок о бок, и сказала: «Маглы знают больше, чем мы думаем, не так ли?» Она и Джинни сели на переднее сиденье, которое было растянуто так, что напоминало скамейку в парке. «Я имею в виду, вы никогда не догадаетесь, что оно такое просторное снаружи, не так ли?»
Мистер Уизли завел двигатель, и они выехали со двора, Гарри обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на дом. У него едва хватило времени задуматься, увидит ли он его снова, когда они вернутся — Джордж забыл коробку с фейерверками «Флибустьер». Пять минут спустя они резко остановились во дворе, чтобы Фред мог сбегать за своей метлой. Они почти добрались до шоссе, когда Джинни закричала, что забыла свой дневник. К тому времени, как она забралась обратно в машину, они уже сильно опаздывали, и страсти накалились.
Мистер Уизли взглянул на часы, а затем на жену.
«Молли, дорогая…»
«Нет, Артур…»
«Никто не увидит — вот эта маленькая кнопка — усилитель невидимости, который я установил — он поднимет нас в воздух — и мы полетим над облаками. Мы будем там через десять минут, и никто не узнает —»
«Я сказала нет, Артур, не средь бела дня...»
Они добрались до Кингс-Кросса без четверти одиннадцать. Мистер Уизли бросился через дорогу, чтобы взять тележки для их чемоданов, и они все поспешили на станцию.
Они добрались до (вокзала)Кингс-Кросс без четверти одиннадцать. Мистер Уизли бросился через дорогу, чтобы взять тележки для их чемоданов, и они все поспешили на станцию.
Гарри сел на Хогвартс-экспресс в прошлом году. Самое сложное было попасть на платформу девять и три четверти, которую не было видно глазу магла. Нужно было пройти через сплошной барьер, разделяющий платформы девять и десять. Это было не больно, но нужно было сделать это осторожно, чтобы никто из маглов не заметил твоего исчезновения.
«Перси первый», — сказала миссис Уизли, нервно глядя на часы над головой, которые показывали, что у них всего пять минут, чтобы незаметно исчезнуть за барьером.
Перси быстро шагнул вперед и исчез. Мистер Уизли пошел следом; Фред и Джордж последовали за ним.
«Я возьму Джинни, а вы двое идите сразу за нами», — сказала миссис Уизли Гарри и Рону, хватая Джинни за руку и отправляясь в путь. В мгновение ока они исчезли.
«Пойдем вместе, у нас всего минута», — сказал Рон Гарри.
Гарри убедился, что клетка Хедвиг надежно заклинена на его багажнике, и повернул тележку лицом к барьеру. Он чувствовал себя совершенно уверенно; это было не так неудобно, как использование летучего пороха. Оба они низко наклонились над ручками своих тележек и целенаправленно пошли к барьеру, набирая скорость. В нескольких футах от него они перешли на бег и...
КРУШЕНИЕ.
Обе тележки врезались в ограждение и отскочили назад; чемодан Рона с грохотом упал, Гарри сбило с ног, а клетка Хедвиг отскочила на блестящий пол, и она покатилась прочь, возмущенно вопя; люди вокруг них уставились на них, а охранник рядом закричал: «Что, черт возьми, вы делаете?»
«Потерял управление тележкой», — выдохнул Гарри, схватившись за ребра и вставая. Рон побежал за Хедвиг, которая устроила такую ;;сцену, что в толпе вокруг раздалось много ропота о жестоком обращении с животными.
«Почему мы не можем пройти?» — прошипел Гарри Рону.
"Я не знаю-"
Рон дико огляделся. Дюжина любопытных все еще наблюдала за ними.
«Мы опоздаем на поезд», — прошептал Рон. «Я не понимаю, почему шлюз запечатался...»
Гарри посмотрел на гигантские часы с тошнотворным чувством в животе. Десять секунд... девять секунд...
Он осторожно подкатил тележку вперед, пока она не оказалась прямо у барьера, и толкнул ее со всей силы. Металл оставался твердым.
Три секунды… две секунды… одна секунда…
«Он ушел», — сказал Рон, звуча ошеломленно. «Поезд ушел. А что, если мама и папа не смогут вернуться к нам? У тебя есть маггловские деньги?»
Гарри издал пустой смешок. «Дурсли не давали мне карманных денег уже около шести лет».
Рон прижался ухом к холодной преграде.
«Ничего не слышу», — напряженно сказал он. «Что мы будем делать? Я не знаю, сколько времени понадобится маме и папе, чтобы вернуться к нам».
Они оглянулись. Люди все еще наблюдали за ними, в основном из-за непрекращающихся визгов Хедвигс.
«Я думаю, нам лучше пойти и подождать у машины», — сказал Гарри. «Мы привлекаем слишком много вни…»
«Гарри!» — сказал Рон, его глаза заблестели. «Машина!»
«Что скажешь?»
«Мы можем долететь на машине до Хогвартса!»
«Но я думал...»
«Мы застряли, да? И нам нужно попасть в школу, не так ли? И даже несовершеннолетним волшебникам разрешено использовать магию, если это действительно чрезвычайная ситуация, раздел девятнадцать или что-то в этом роде из Ограничения Вещей…»
«Но твои мама и папа…» — сказал Гарри, снова надавливая на барьер в тщетной надежде, что он поддастся. «Как они попадут домой?»
«Им не нужна машина!» — нетерпеливо сказал Рон. «Они умеют аппарировать! Знаешь, просто исчезать и появляться дома! Они возятся с дымолетным порохом и машиной только потому, что мы все несовершеннолетние и нам пока нельзя аппарировать…»
Чувство паники у Гарри внезапно сменилось волнением.
«Ты умеешь летать?»
«Нет проблем», — сказал Рон, разворачивая тележку лицом к выходу. «Давай, пойдем, если поторопимся, то успеем на Хогвартс-экспресс…»
И они промаршировали сквозь толпу любопытных магглов, вышли со станции и вернулись на боковую дорогу, где был припаркован старый Ford Anglia.
Рон открыл огромный багажник серией ударов палочки. Они закинули багаж обратно, посадили Хедвиг на заднее сиденье и сели на переднее.
«Проверь, что никто не смотрит», — сказал Рон, заводя зажигание еще одним взмахом палочки. Гарри высунул голову из окна: по главной дороге впереди грохотал транспорт, но их улица была пуста.
«Хорошо», — сказал он.
Рон нажал маленькую серебряную кнопку на панели приборов. Машина вокруг них исчезла — и они тоже. Гарри чувствовал, как сиденье вибрирует под ним, слышал двигатель, чувствовал свои руки на коленях и очки на носу, но, насколько он мог видеть, он превратился в пару глазных яблок, парящих в нескольких футах над землей на грязной улице, полной припаркованных машин.
«Пошли», — раздался справа голос Рона.
А земля и грязные здания по обе стороны от них исчезали, исчезая из виду по мере того, как машина поднималась; за считанные секунды весь Лондон, дымный и сверкающий, лежал под ними.
«Ой-ой», — сказал Рон, тыкая в Усилитель Невидимости. «Он неисправен...»
Они оба ударили по ней кулаками. Машина исчезла. Затем она снова мигнула.
«Держись!» — крикнул Рон и нажал на педаль газа; они врезались прямо в низкие, пушистые облака, и все стало тусклым и туманным.
«И что теперь?» — спросил Гарри, моргая от сплошной массы облаков, надвигающихся на них со всех сторон.
«Нам нужно увидеть поезд, чтобы знать, в каком направлении двигаться», — сказал Рон.
«Снова нырни вниз — быстро —»
Они снова опустились под облака и завертелись на своих местах, щурясь на землю.
«Я вижу его!» — закричал Гарри. «Прямо впереди — там!»
Под ними, словно алая змея, проносился Хогвартс-экспресс.
«На север», — сказал Рон, проверяя компас на приборной панели. «Ладно, нам просто придется проверять его каждые полчаса или около того... Подожди...»
И они взмыли сквозь облака. Через минуту они вырвались наружу в ярком солнечном свете.
Это был другой мир. Колеса машины скользили по морю пушистых облаков, небо было ярким, бесконечным, синим под ослепительно-белым солнцем.
«Сейчас нам нужно беспокоиться только о самолетах», — сказал Рон.
Они посмотрели друг на друга и начали смеяться; они долго не могли остановиться.
Они словно погрузились в сказочный сон. Гарри подумал, что это, несомненно, единственный способ путешествовать — мимо завихрений и башен снежных облаков, в машине, полной горячего, яркого солнечного света, с толстой пачкой ирисок в бардачке и перспективой увидеть ревнивые лица Фреда и Джорджа, когда они плавно и эффектно приземлятся на широкую лужайку перед замком Хогвартс.
Они регулярно проверяли поезд, летя все дальше и дальше на север, и каждое нырки под облака открывали им новый вид. Лондон вскоре остался далеко позади, сменившись аккуратными зелеными полями, которые в свою очередь сменились широкими пурпурными пустошами, большим городом, полным машин, похожих на разноцветных муравьев, деревнями с крошечными игрушечными церквушками.
Однако несколько часов спустя, не сопровождавшихся никакими событиями, Гарри пришлось признать, что часть веселья пошла на убыль. Ириски вызвали у них сильную жажду, а пить им было нечего. Они с Роном сняли свитера, но футболка Гарри прилипла к спинке сиденья, а очки продолжали сползать на кончик его потного носа. Теперь он перестал замечать фантастические формы облаков и с тоской думал о поезде в милях ниже, где можно было купить ледяной тыквенный сок из тележки, которую толкала пухлая ведьма. Почему они не смогли попасть на платформу девять и три четверти?
«Не может быть намного дальше, не так ли?» — прохрипел Рон, спустя еще несколько часов, когда солнце начало погружаться в их слой облаков, окрашивая его в насыщенный розовый цвет. «Готов к еще одной проверке поезда?»
Он все еще был прямо под ними, извиваясь мимо заснеженной горы. Под пологом облаков было гораздо темнее.
Рон нажал на педаль газа и снова поехал вверх, но когда он это сделал, двигатель начал визжать.
Гарри и Рон обменялись нервными взглядами.
«Наверное, он просто устал», — сказал Рон. «Он никогда не заходил так далеко…»
И они оба притворились, что не замечают нытья, которое становилось все громче и громче, по мере того как небо становилось все темнее. Звезды расцветали в черноте. Гарри снова натянул свитер, пытаясь не обращать внимания на то, как дворники теперь слабо махали, словно в знак протеста.
«Уже недалеко», — сказал Рон, обращаясь скорее к машине, чем к Гарри, «уже недалеко», — и нервно похлопал по приборной панели.
Когда некоторое время спустя они снова пролетели под облаками, им пришлось прищуриться в темноте, чтобы разглядеть знакомый им ориентир.
«Там!» — крикнул Гарри, заставив Рона и Хедвиг подпрыгнуть. «Прямо вперед!»
На темном горизонте, высоко на скале над озером, вырисовывались силуэты многочисленных башен и башен замка Хогвартс.
Но машина начала дрожать и терять скорость.
«Давай», — уговаривал Рон, слегка встряхивая руль, — «почти приехали, давай...»
Двигатель застонал. Узкие струи пара вырывались из-под капота. Гарри обнаружил, что крепко сжимает края сиденья, когда они летели к озеру.
Машина неприятно качнулась. Выглянув в окно, Гарри увидел гладкую, черную, стеклянную поверхность воды в миле внизу. Костяшки пальцев Рона на руле побелели. Машина снова качнулась.
“Давай”, - пробормотал Рон.
Они были над озером, замок был прямо впереди, Рон нажал на педаль газа.
Раздался громкий стук, хрип, и двигатель окончательно заглох.
«Ого», — сказал Рон в тишине.
Нос машины опустился. Они падали, набирая скорость, направляясь прямо к прочной стене замка.
«Неееееет!» — закричал Рон, крутанув рулевое колесо; они пролетели всего в нескольких дюймах от темной каменной стены, когда машина повернула по большой дуге, пролетая над темными теплицами, затем над огородом, а затем над черными газонами, все время теряя высоту.
Рон полностью отпустил руль и вытащил палочку из заднего кармана...
«СТОП! СТОП!» — закричал он, ударяя по приборной панели и лобовому стеклу, но они все еще падали, земля летела им навстречу.
«БЕРЕГИСЬ ЭТОГО ДЕРЕВА!» — заорал Гарри, бросившись к рулю, но было поздно.
ХРУСТ.
С оглушительным грохотом металла о дерево они ударились о толстый ствол дерева и с грохотом упали на землю. Из-под смятого капота валил пар; Хедвиг визжала от ужаса; на голове Гарри, там, где он ударился о лобовое стекло, пульсировала шишка размером с мяч для гольфа; а справа от него Рон издал низкий, отчаянный стон.
«Ты в порядке?» — настойчиво спросил Гарри.
«Моя палочка», — сказал Рон дрожащим голосом. «Посмотри на мою палочку...»
Она сломалась почти пополам; кончик безвольно свисал, удерживаемый несколькими щепками.
Гарри открыл рот, чтобы сказать, что он уверен, что они смогут починить его в школе, но он даже не начал. В этот самый момент что-то ударило его в бок машины с силой разъяренного быка, заставив его качнуться вбок на Рона, как раз когда такой же сильный удар пришелся на крышу.
«Что случилось?»
Рон ахнул, уставившись в лобовое стекло, а Гарри оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как ветка толщиной с питона врезается в него. Дерево, в которое они врезались, нападало на них. Его ствол был согнут почти вдвое, а его узловатые сучья колотили каждый дюйм машины, до которого оно могло дотянуться.
«Ааа!» — воскликнул Рон, когда еще одна скрюченная конечность пробила большую вмятину на его двери; лобовое стекло теперь дрожало под градом ударов, похожих на костяшки веток, а ветка толщиной с таран яростно колотила по крыше, которая, казалось, рушилась...
«Нам конец!» — простонал он, когда потолок просел, но внезапно пол машины завибрировал — двигатель снова заработал.
«Задний ход!» — крикнул Гарри, и машина рванула назад; дерево все еще пыталось врезаться в них; они слышали, как скрипят его корни, когда оно почти вырывалось наружу, нанося им удары, пока они убегали от него.
«Это», — пропыхтел Рон, — «было близко. Молодец, машина…»
Однако машина достигла предела своих возможностей. С двумя резкими лязгами двери распахнулись, и Гарри почувствовал, как его сиденье наклонилось вбок: следующее, что он осознал, было то, что он растянулся на сырой земле. Громкие удары сообщили ему, что машина выбрасывает их багаж из багажника; клетка Хедвиг пролетела по воздуху и распахнулась; она выскочила из нее с сердитым визгом и умчалась к замку, не оглядываясь. Затем, помятая, поцарапанная и дымящаяся, машина с грохотом укатила в темноту, ее задние фары яростно сверкали.
«Вернись!» — крикнул Рон ей вслед, размахивая сломанной палочкой. «Папа меня убьет!» Но машина скрылась из виду, издав последний хрюкающий звук выхлопной трубы.
«Ты можешь поверить в нашу удачу?» — с несчастным видом сказал Рон, наклоняясь, чтобы поднять Коросту. «Из всех деревьев, в которые мы могли врезаться, нам нужно было выбрать то, которое бьёт в ответ».
Он оглянулся через плечо на древнее дерево, которое все еще угрожающе размахивало ветвями.
«Пошли», — устало сказал Гарри, — «нам лучше пойти в школу...»
Это было совсем не то триумфальное прибытие, которое они себе представляли. Окоченевшие, замерзшие и покрытые синяками, они схватились за концы своих чемоданов и потащили их вверх по травянистому склону, к большим дубовым парадным дверям.
«Я думаю, пир уже начался», — сказал Рон, опуская свой сундук у подножия крыльца и тихонько переходя дорогу, чтобы посмотреть в ярко освещенное окно. «Эй, Гарри, иди и посмотри — это распределение!»
Гарри поспешил вперед, и вместе с Роном они заглянули в Большой зал.
Бесчисленные свечи парили в воздухе над четырьмя длинными, переполненными столами, заставляя золотые тарелки и кубки сверкать.
Сквозь лес остроконечных черных шляп Хогвартса Гарри увидел длинную вереницу испуганных первокурсников, входящих в Зал. Джинни была среди них, легко заметная из-за ее ярких волос Уизли. Тем временем профессор МакГонагалл, ведьма в очках с волосами, собранными в тугой пучок, ставила знаменитую Распределяющую шляпу Хогвартса на табурет перед новичками.
Каждый год эта старая шляпа, заплатанная, потертая и грязная, распределяла новых студентов по четырем факультетам Хогвартса (Гриффиндор, Хаффлпафф, Рейвенкло и Слизерин). Гарри хорошо помнил, как надел ее ровно год назад и ждал, окаменев, ее решения, пока она громко бормотала ему на ухо. Несколько ужасных секунд он боялся, что шляпа отправит его в Слизерин, факультет, который выпустил больше темных ведьм и волшебников, чем любой другой, — но он оказался в Гриффиндоре, вместе с Роном, Гермионой и остальными Уизли. В прошлом семестре Гарри и Рон помогли Гриффиндору выиграть чемпионат факультета, победив Слизерин впервые за семь лет.
Очень маленького мальчика с мышонковыми волосами вызвали вперед, чтобы он надел шляпу на голову. Взгляд Гарри скользнул мимо него туда, где профессор Дамблдор, директор, сидел за столом преподавателей и наблюдал за распределением, его длинная серебряная борода и полумесяцы ярко сияли в свете свечей. Через несколько мест Гарри увидел Гилдероя Локхарта, одетого в мантию цвета аквамарина. А в конце сидел Хагрид, огромный и волосатый, и жадно пил из своего кубка.
«Погоди…» — пробормотал Гарри Рону. «За преподавательским столом есть пустой стул… Где Снейп?»
Профессор Северус Снейп был самым нелюбимым учителем Гарри. Гарри также был самым нелюбимым учеником Снейпа. Жестокий, саркастичный и нелюбимый всеми, кроме студентов его собственного факультета (Слизерин), Снейп преподавал зелья.
«Может быть, он заболел!» — с надеждой сказал Рон.
«Может быть, он ушёл», — сказал Гарри, — «потому что снова упустил возможность преподавать Защиту от Тёмных Искусств!»
«Или его могли бы уволить!» — с энтузиазмом сказал Рон. «Я имею в виду, что все его ненавидят...»
«Или, может быть, — раздался очень холодный голос прямо за их спинами, — он ждет, чтобы услышать, почему вы двое не приехали на школьном поезде».
Гарри развернулся. Там, в развевающихся на холодном ветру черных одеждах, стоял Северус Снейп. Это был худой человек с землистой кожей, крючковатым носом и сальными черными волосами до плеч, и в этот момент он улыбался так, что Гарри понял, что они с Роном влипли в очень серьезную историю.
«Следуйте за мной», — сказал Снейп.
Не смея даже взглянуть друг на друга, Гарри и Рон последовали за Снейпом по ступеням в огромный, гулкий вестибюль, освещенный пылающими факелами. Из Большого зала доносился восхитительный запах еды, но Снейп повел их прочь от тепла и света, вниз по узкой каменной лестнице, которая вела в подземелья.
«Войдите!» — сказал он, открывая дверь на полпути в холодный коридор и указывая пальцем.
Они вошли в кабинет Снейпа, дрожа. Тенистые стены были уставлены полками с большими стеклянными банками, в которых плавали всевозможные отвратительные вещи, названия которых Гарри в данный момент знать не хотел. Камин был темным и пустым. Снейп закрыл дверь и повернулся, чтобы посмотреть на них.
«Итак», — тихо сказал он, — «поезд недостаточно хорош для знаменитого Гарри Поттера и его верного помощника Уизли. Хотели прибыть с грохотом, не так ли, мальчики?»
«Нет, сэр, это был шлагбаум на Кингс-Кросс, это...»
«Тишина!» — холодно сказал Снейп. «Что вы сделали с машиной?»
Рон сглотнул. Это был не первый раз, когда Снейп создавал у Гарри впечатление, что он умеет читать мысли. Но мгновение спустя он понял, когда Снейп развернул сегодняшний выпуск «Вечернего пророка».
«Вас видели», — прошипел он, показывая им заголовок: ЛЕТАЮЩИЙ ФОРД АНГЛИЯ ЗАГАДЫВАЕТ МАГЛОВ. Он начал читать вслух: «Двое магглов в Лондоне, убежденные, что видели старую машину, пролетающую над башней Почтамта... в полдень в Норфолке миссис Хетти Бейлисс, развешивая белье... мистер Ангус Флит из Пиблса сообщил в полицию... Всего шесть или семь магглов. Я полагаю, ваш отец работает в Бюро по борьбе с неправомерным использованием артефактов магглов?» — сказал он, глядя на Рона и улыбаясь еще более мерзко. «Дорогой, дорогой... его собственный сын...»
Гарри почувствовал, как будто его только что ударила в живот одна из самых больших ветвей безумного дерева. Если кто-то узнает, что мистер Уизли заколдовал машину... он об этом не подумал...
«Осматривая парк, я заметил, что очень ценной Гремучей иве был нанесен значительный ущерб», — продолжил Снейп.
«Это дерево нанесло нам больше вреда, чем мы...» — выпалил Рон.
«Тишина!» — снова рявкнул Снейп. «К огромному сожалению, вы не на моем факультете, и решение об исключении вас не зависит от меня. Я пойду и приведу людей, у которых есть эта счастливая сила. Вы будете ждать здесь».
Гарри и Рон уставились друг на друга, побелев. Гарри больше не чувствовал голода. Теперь он чувствовал себя ужасно больным. Он старался не смотреть на большое, скользкое что-то, висевшее в зеленой жидкости на полке за столом Снейпа. Если бы Снейп пошел за профессором МакГонагалл, главой факультета Гриффиндор, они вряд ли были бы в лучшем положении. Она могла быть справедливее Снейпа, но она все еще была чрезвычайно строгой.
Десять минут спустя Снейп вернулся, и, конечно же, его сопровождала профессор МакГонагалл. Гарри видел профессора МакГонагалл в гневе несколько раз, но либо он забыл, насколько тонким может быть ее рот, либо он никогда не видел ее такой злой. Она подняла палочку, как только вошла; Гарри и Рон оба вздрогнули, но она просто направила ее на пустой камин, где внезапно вспыхнуло пламя.
«Сядьте», — сказала она, и они оба сели в кресла у огня.
«Объясните», — сказала она, ее очки зловеще блеснули.
Рон начал свой рассказ, начав с того, что шлагбаум на станции отказался их пропустить.
«…поэтому у нас не было выбора, профессор, мы не могли сесть в поезд».
«Почему ты не прислал нам письмо совой? Я думаю, у тебя есть сова?» — холодно сказала профессор МакГонагалл Гарри.
Гарри уставился на нее. Теперь, когда она это сказала, это казалось очевидным решением.
«Я... я не думал...»
«Это очевидно», — сказала профессор МакГонагалл.
Раздался стук в дверь кабинета, и Снейп, теперь выглядевший счастливее, чем когда-либо, открыл ее. Там стоял директор, профессор Дамблдор.
Все тело Гарри онемело. Дамблдор выглядел необычно серьезным. Он посмотрел на них сверху вниз, через свой очень кривой нос, и Гарри внезапно обнаружил, что ему хотелось, чтобы их с Роном все еще избивала Гремучая Ива.
Наступило долгое молчание. Затем Дамблдор сказал: «Пожалуйста, объясните, почему вы это сделали».
Было бы лучше, если бы он закричал. Гарри ненавидел разочарование в его голосе. По какой-то причине он не мог смотреть Дамблдору в глаза и вместо этого говорил с его коленями. Он рассказал Дамблдору все, кроме того, что заколдованная машина принадлежит мистеру Уизли, выдавая это за то, что они с Роном случайно нашли летающую машину, припаркованную возле станции. Он знал, что Дамблдор сразу это раскусит, но Дамблдор не задавал вопросов о машине. Когда Гарри закончил, он просто продолжал смотреть на них через очки.
«Мы пойдем и соберем свои вещи», — сказал Рон безнадежным голосом.
«О чем ты говоришь, Уизли?» — рявкнула профессор МакГонагалл.
«Ну, вы же нас исключаете, да?»
Гарри быстро взглянул на Дамблдора.
«Не сегодня, мистер Уизли», — сказал Дамблдор. «Но я должен убедить вас обоих в серьезности того, что вы сделали. Я напишу вашим семьям сегодня вечером. Я также должен предупредить вас, что если вы снова сделаете что-то подобное, у меня не будет иного выбора, кроме как исключить вас».
Снейп выглядел так, будто Рождество отменили. Он прочистил горло и сказал: «Профессор Дамблдор, эти мальчишки нарушили Указ об ограничении несовершеннолетних волшебников, нанесли серьезный ущерб старому и ценному дереву — несомненно, такие действия...»
«Профессор МакГонагалл будет решать, как наказать этих мальчиков, Северус», — спокойно сказал Дамблдор. «Они из ее факультета, и поэтому находятся под ее ответственностью». Он повернулся к профессору МакГонагалл. «Мне нужно вернуться на пир, Минерва, мне нужно раздать несколько объявлений. Пойдем, Северус, я хочу попробовать очень вкусный заварной пирог».
Снейп бросил на Гарри и Рона взгляд, полный неприкрытой злобы, и позволил вывести себя из кабинета, оставив их наедине с профессором МакГонагалл, которая все еще смотрела на них, словно разъяренный орел.
«Тебе лучше отправиться в больничное крыло, Уизли, ты истекаешь кровью».
“Не очень”, - ответил Рон, поспешно вытирая порез на глазу рукавом. “Профессор, я хотел посмотреть, как распределяют мою сестру...”
«Церемония распределения окончена», — сказала профессор МакГонагалл. «Твоя сестра тоже в Гриффиндоре».
«О, хорошо», — сказал Рон.
«И кстати о Гриффиндоре...» резко сказала профессор МакГонагалл, но Гарри вмешался: «Профессор, когда мы взяли машину, семестр еще не начался, так что... так что Гриффиндор не должен был за это снимать баллы... не так ли?» — закончил он, с тревогой глядя на нее.
Профессор МакГонагалл бросила на него пронзительный взгляд, но он был уверен, что она почти улыбнулась. Во всяком случае, ее рот выглядел не таким тонким.
«Я не сниму ни одного балла с Гриффиндора», — сказала она, и на сердце Гарри стало намного легче. «Но вы оба получите наказание».
Это было лучше, чем Гарри ожидал. Что касается письма Дамблдора Дурслям, то это было ничто. Гарри прекрасно знал, что они просто будут разочарованы тем, что Гремучая Ива не раздавила его.
«Вы поедите здесь, а затем сразу пойдете в свою спальню», — сказала она. «Я тоже должна вернуться на пир».
Когда дверь за ней закрылась, Рон издал долгий, тихий свист.
«Я думал, мы уже закончили», — сказал он, хватая сэндвич.
«Я тоже», — сказал Гарри, тоже взяв один.
«Но ты можешь поверить в нашу удачу?» — хрипло сказал Рон с набитым ртом курицы и ветчины. «Фред и Джордж, должно быть, летали на этой машине пять или шесть раз, и ни один маггл их не видел». Он сглотнул и откусил еще один огромный кусок. «Почему мы не смогли пройти через барьер?»
Гарри пожал плечами. «Но теперь нам придется быть осторожнее», — сказал он, благодарно отпивая тыквенный сок. «Жаль, что мы не смогли пойти на пир…»
«Она не хотела, чтобы мы выпендривались», — мудро сказал Рон. «Не хотела, чтобы люди думали, что это умно — прибыть на летающей машине».
Когда они съели столько сэндвичей, сколько смогли (тарелка все время наполнялась сама собой), они встали и вышли из кабинета, пройдя знакомой тропой в Гриффиндорскую башню. В замке было тихо; казалось, что пир закончился. Они прошли мимо бормочущих портретов и скрипящих доспехов и поднялись по узким пролетам каменных лестниц, пока, наконец, не достигли прохода, где был спрятан секретный вход в Гриффиндорскую башню, за масляной картиной очень толстой женщины в розовом шелковом платье.
«Пароль?» — спросила она, когда они приблизились.
«Э-э…» — сказал Гарри.
Они не знали новогоднего пароля, поскольку еще не встречали старост Гриффиндора, но помощь пришла почти сразу: они услышали за спиной торопливые шаги и, обернувшись, увидели, что к ним бежит Гермиона.
"Вот вы где! Где вы были? Самые нелепые слухи — кто-то сказал, что вас исключили за то, что вы разбили летающую машину!"
«Ну, нас не исключили», — заверил ее Гарри.
«Ты же не хочешь сказать, что прилетел сюда?» — спросила Гермиона почти так же строго, как профессор МакГонагалл.
«Пропустишь лекцию», — нетерпеливо сказал Рон, — «и скажи нам новый пароль».
— Это «плетеная птица», — нетерпеливо сказала Гермиона, — «но дело не в этом...»
Однако ее слова были прерваны, когда портрет толстой леди распахнулся, и раздался внезапный шквал аплодисментов. Казалось, что весь факультет Гриффиндор все еще не спал, заполнив круглую общую комнату, стоя на перекошенных столах и мягких креслах, ожидая их прибытия. Руки потянулись через портретный проем, чтобы втянуть Гарри и Рона внутрь, оставив Гермиону карабкаться следом за ними.
«Блестяще!» — закричал Ли Джордан. «Вдохновлено! Какой выход! Влететь на машине прямо в Гремучую Иву, люди будут говорить об этом годами...»
«Молодец», — сказал пятикурсник, с которым Гарри никогда не разговаривал; кто-то похлопал его по спине, словно он только что выиграл марафон; Фред и Джордж протиснулись вперед и сказали вместе: «Почему мы не могли приехать на машине, а?» Рон был пунцовым, смущенно ухмыляясь, но Гарри мог видеть одного человека, который совсем не выглядел счастливым. Перси был виден над головами нескольких возбужденных первокурсников, и он, казалось, пытался подобраться достаточно близко, чтобы начать их отчитывать. Гарри толкнул Рона под ребра и кивнул в сторону Перси. Рон сразу понял, в чем дело.
«Надо подняться наверх, немного устал», — сказал он, и они вдвоем двинулись к двери на другой стороне комнаты, которая вела к винтовой лестнице и спальням.
«Спокойной ночи», — крикнул Гарри Гермионе, которая хмурилась так же, как Перси.
Им удалось добраться до другой стороны общей комнаты, все еще получая пощечины, и обрести покой лестницы. Они поспешили вверх по ней, прямо наверх, и наконец достигли двери своего старого общежития, на котором теперь висела табличка ВТОРОГО ГОДА. Они вошли в знакомую круглую комнату с пятью балдахинами, увешанными красным бархатом, и высокими узкими окнами. Их чемоданы были принесены для них и стояли у изножья их кроватей.
Рон виновато ухмыльнулся Гарри.
«Я знаю, что мне не должно было это нравиться, но...»
Дверь общежития распахнулась, и вошли другие ученики второго курса Гриффиндора: Шеймус Финниган, Дин Томас и Невилл Лонгботтом.
«Невероятно!» — просиял Шеймус.
«Круто», — сказал Дин.
«Удивительно», — сказал Невилл, охваченный благоговением.
Гарри не выдержал и тоже ухмыльнулся.
*-6. ГИЛДЕРОЙ ЛОКХАРТ-*
Однако на следующий день Гарри едва ли улыбнулся хоть раз. Дела пошли под откос после завтрака в Большом зале. Четыре длинных стола факультетов были заставлены супницами с кашей, тарелками с копченой рыбой, горами тостов и блюдами с яйцами и беконом под зачарованным потолком (сегодня унылым, мутно-серым). Гарри и Рон сели за стол Гриффиндора рядом с Гермионой, которая держала свой экземпляр «Путешествий с вампирами», прислоненный открытым к молочному кувшину. В том, как она сказала «Утро», была легкая скованность, которая подсказала Гарри, что она все еще не одобряет способ, которым они прибыли. Невилл Лонгботтом, с другой стороны, приветствовал их весело. Невилл был круглолицым и склонным к несчастным случаям мальчиком с худшей памятью из всех, кого Гарри когда-либо встречал.
«Почта должна прийти с минуты на минуту. Думаю, бабушка отправит мне кое-какие вещи, которые я забыл».
Гарри только начал есть овсянку, когда, конечно же, раздался шум наверху, и около сотни сов устремились в зал, кружа и сбрасывая письма и посылки в болтающую толпу. Большой, комковатый пакет отскочил от головы Невилла, а секунду спустя что-то большое и серое упало в кувшин Гермионы, обрызгав их всех молоком и перьями.
«Эррол!» — сказал Рон, вытаскивая за ноги потрепанную сову. Эррол без сознания рухнул на стол, его ноги были в воздухе, а в клюве лежал влажный красный конверт.
«О, нет…» — ахнул Рон.
«Все в порядке, он все еще жив», — сказала Гермиона, осторожно толкая Эррола кончиком пальца.
«Дело не в этом, дело в этом».
Рон показывал на красный конверт. Гарри он показался совершенно обычным, но Рон и Невилл оба смотрели на него так, словно ожидали, что он взорвется.
«В чем дело?» — спросил Гарри.
“Она... она прислала мне Вопилку”, — слабым голосом произнес Рон.
«Тебе лучше открыть его, Рон», — робко прошептал Невилл. «Будет хуже, если ты этого не сделаешь. Моя бабушка однажды прислала мне одно, и я его проигнорировал, и», — он сглотнул, — «это было ужасно».
Гарри перевел взгляд с их окаменевших лиц на красный конверт.
«Что такое Ревун?» — спросил он.
Но все внимание Рона было приковано к письму, которое начало дымиться по углам.
«Открой его», — настаивал Невилл. «Все закончится через несколько минут...»
Рон протянул трясущуюся руку, вытащил конверт из клюва Эррола и вскрыл его. Невилл заткнул уши пальцами. Через долю секунды Гарри понял, почему. На мгновение он подумал, что он взорвался; рев звука наполнил огромный зал, стряхивая пыль с потолка.
«—УГНАВ МАШИНУ, Я БЫ НЕ УДИВИЛАСЬ, ЕСЛИ ТЕБЯ ВЫГНАЛИ. ПОДОЖДИ, ПОКА Я ДО ТЕБЯ НЕ ДОБРАЛАСЬ, Я НЕ ДУМАЮ, ЧТО ТЫ ЗАДУМАЛСЯ, ЧТО МНЕ И ТВОЕМУ ОТЕЦУ ПРИШЛО, КОГДА МЫ УВИДЕЛИ, ЧТО МАШИНА ИСЧЕЗЛА…»
Крики миссис Уизли, в сто раз громче обычного, заставили тарелки и ложки дребезжать на столе и оглушительно отразились от каменных стен. Люди по всему залу оборачивались, чтобы посмотреть, кто получил Вопиллер, а Рон так низко опустился на стул, что был виден только его багровый лоб.
«—ПИСЬМО ОТ ДАМБЛДОРА ВЧЕРА НОЧЬЮ, Я ДУМАЛ, ЧТО ТВОЙ ОТЕЦ УМРЁТ ОТ СТЫДА, МЫ НЕ ВОСПИТЫВАЛИ ТЕБЯ ВЕСТИ СЕБЯ ТАК, ТЫ И ГАРРИ МОГЛИ ОБА ПОГИБНУТЬ—»
Гарри гадал, когда же всплывет его имя. Он изо всех сил старался сделать вид, будто не слышит голоса, от которого у него звенели барабанные перепонки.
«—ПОЛНОЕ ОТВРАЩЕНИЕ—ТВОЕГО ОТЦА СТАЛКИВАЮТСЯ С РАССЛЕДОВАНИЕМ НА РАБОТЕ, ЭТО ПОЛНОСТЬЮ ТВОЯ ВИНА, И ЕСЛИ ТЫ СДЕЛАЕШЬ ЕЩЕ ОДИН ПРОСТУПОК, МЫ ПРЯМО ВЕРНЕМ ТЕБЯ ДОМОЙ».
Наступила звенящая тишина. Красный конверт, выпавший из руки Рона, вспыхнул и свернул в пепел. Гарри и Рон сидели ошеломленные, словно по ним только что прошла приливная волна. Несколько человек рассмеялись, и постепенно снова раздался гул разговоров.
Гермиона закрыла «Путешествия с вампирами» и посмотрела на макушку Рона.
«Ну, я не знаю, чего ты ожидал, Рон, но ты...»
«Не говори мне, что я это заслужил», — отрезал Рон.
Гарри оттолкнул свою овсянку. Его внутренности горели от чувства вины. Мистеру Уизли предстояло расследование на работе. После всего, что мистер и миссис Уизли сделали для него этим летом…
Но у него не было времени размышлять об этом; профессор МакГонагалл двигалась вдоль стола Гриффиндора, раздавая расписания курсов. Гарри взял свое и увидел, что сначала у них с Хаффлпаффом была сдвоенная Гербология.
Гарри, Рон и Гермиона вместе покинули замок, пересекли огород и направились к теплицам, где хранились магические растения. По крайней мере, Хоулер сделал одно хорошее дело: Гермиона, похоже, считала, что теперь они достаточно наказаны, и снова была совершенно дружелюбна.
Когда они приблизились к теплицам, то увидели, что остальная часть класса стоит снаружи, ожидая профессора Спраут. Гарри, Рон и Гермиона только что присоединились к ним, когда она шагнула через лужайку в сопровождении Гилдероя Локхарта. Руки профессора Спраут были полны бинтов, и с новым уколом вины Гарри заметил вдалеке Гремучую Иву, несколько ветвей которой теперь были в перевязях.
Профессор Спраут была маленькой коренастой ведьмой, которая носила заплатанную шляпу поверх своих развевающихся волос; на ее одежде обычно было много земли, а ее ногти заставили бы тетю Петунью упасть в обморок. Гилдерой Локхарт, однако, был безупречен в широких мантиях бирюзового цвета, его золотистые волосы сияли под идеально сидящей бирюзовой шляпой с золотой отделкой.
«О, привет!» — крикнул он, сияя, глядя на собравшихся студентов. «Только что показывал профессору Спраут, как правильно лечить Гремучую Иву! Но я не хочу, чтобы вы убежали с мыслью, что я лучше ее разбираюсь в Гербологии! Я просто случайно встретил несколько таких экзотических растений во время своих путешествий…»
«Сегодня у нас теплица номер три, ребята!» — сказала профессор Стебль, которая выглядела явно недовольной, совсем не такой веселой, как обычно.
Послышался ропот интереса. До этого они работали только в теплице номер один — в теплице номер три содержались куда более интересные и опасные растения. Профессор Стебль сняла с пояса большой ключ и отперла дверь. Гарри уловил запах влажной земли и удобрений, смешанный с тяжелым ароматом гигантских, размером с зонтик, цветов, свисающих с потолка. Он собирался последовать за Роном и Гермионой внутрь, когда рука Локхарта метнулась вперед.
«Гарри! Я хотел поговорить с тобой — ты не против, если он опоздает на пару минут, профессор Спраут?»
Судя по хмурому лицу профессора Спраут, она действительно была против, но Локхарт сказал: «Вот оно», — и закрыл дверь теплицы перед ее носом.
«Гарри», — сказал Локхарт, его большие белые зубы сверкнули на солнце, когда он покачал головой.
Гарри был совершенно сбит с толку и ничего не сказал.
«Когда я услышал — ну, конечно, это была моя вина. Мог бы и пнуть себя».
Гарри понятия не имел, о чем он говорит. Он собирался это сказать, когда Локхарт продолжил: «Не знаю, когда я был так потрясен. Полет на машине в Хогвартс! Ну, конечно, я сразу понял, почему ты это сделал. Выделялся за милю. Гарри, Гарри, Гарри».
Удивительно, как он мог демонстрировать каждый из своих блестящих зубов, даже когда молчал.
«Я дал тебе вкус к публичности, не так ли?» — сказал Локхарт. «Я дал тебе заразу. Ты попал на первую страницу газеты вместе со мной и не мог дождаться, чтобы сделать это снова».
«О, нет, профессор, видите ли...»
«Гарри, Гарри, Гарри», — сказал Локхарт, протягивая руку и хватая его за плечо. «Я понимаю. Естественно хотеть большего, как только ты попробуешь первый раз, — и я виню себя за то, что дал тебе это, потому что это должно было ударить тебе в голову, — но, слушай, молодой человек, ты не можешь начать летать на машинах, чтобы попытаться привлечь к себе внимание. Просто успокойся, ладно? У тебя будет достаточно времени для всего этого, когда ты станешь старше. Да, да, я знаю, о чем ты думаешь! «Все в порядке для него, он и так всемирно известный волшебник!» Но когда мне было двенадцать, я был таким же никем, как ты сейчас. На самом деле, я бы сказал, что я был еще большим никем! Я имею в виду, что несколько человек слышали о тебе, не так ли? Все эти дела с Тем-Кого-Нельзя-Называть!» Он взглянул на шрам в виде молнии на лбу Гарри. «Я знаю, знаю, это не так здорово, как выиграть премию Witch Weekly за самую очаровательную улыбку пять раз подряд, как это было со мной, но это начало, Гарри, это начало».
Он сердечно подмигнул Гарри и зашагал прочь. Гарри стоял ошеломленный несколько секунд, затем, вспомнив, что он должен быть в теплице, он открыл дверь и скользнул внутрь.
Профессор Спраут стояла за скамьей на козлах в центре теплицы. На скамье лежало около двадцати пар разноцветных наушников. Когда Гарри занял свое место между Роном и Гермионой, она сказала: «Сегодня мы будем пересаживать мандрагоры. Кто может рассказать мне о свойствах мандрагоры?»
Никого не удивило, что рука Гермионы первой поднялась в воздух.
«Мандрагора, или мандрагора, — мощное восстанавливающее средство», — сказала Гермиона, как обычно, словно проглотила учебник. «Его используют, чтобы вернуть людей, подвергшихся преображению или проклятию, в их первоначальное состояние».
«Превосходно. Десять очков Гриффиндору», — сказал профессор Спраут. «Мандрагора является неотъемлемой частью большинства противоядий. Однако она также опасна. Кто мне скажет, почему?»
Рука Гермионы едва не задела очки Гарри, когда они снова взлетели.
«Крик мандрагоры смертелен для всякого, кто его услышит», — быстро сказала она.
«Точно. Берем еще десять очков», — сказал профессор Спраут. «Так вот, мандрагоры, которые у нас здесь, еще очень молоды».
Она указала на ряд глубоких подносов, пока говорила, и все подвинулись вперед, чтобы лучше рассмотреть. Около сотни маленьких кустистых растений, пурпурно-зеленого цвета, росли там рядами. Они показались Гарри совершенно непримечательными, так как он не имел ни малейшего представления, что Гермиона имела в виду под «криком» Мандрагоры.
«Каждый должен надеть наушники», — сказал профессор Спраут.
Возникла суета, так как все пытались схватить пару, которая не была бы розовой и пушистой.
~«Когда я скажу вам надеть их, убедитесь, что ваши уши полностью закрыты», — сказал профессор Спраут. «Когда будет безопасно снять их, я покажу вам большой палец вверх. Правильно — наушники надеты».
Гарри защелкнул наушники на ушах. Они полностью изолировали звук. Профессор Спраут надела розовую пушистую пару на свои уши, закатала рукава мантии, крепко схватила одно из кустистых растений и сильно потянула.
Гарри издал удивленный вздох, который никто не услышал.
Вместо корней из земли выскочил маленький, грязный и крайне уродливый младенец. Листья росли прямо из его головы. У него была бледно-зеленая, пятнистая кожа, и он явно ревел во все легкие.
Профессор Спраут достала из-под стола большой цветочный горшок и погрузила в него мандрагору, закопав ее в темный, влажный компост, пока не остались видны только пучки листьев. Профессор Спраут отряхнула руки, показала им всем большие пальцы и сняла свои собственные наушники.
«Поскольку наши мандрагоры — всего лишь саженцы, их крики пока не убивают», — спокойно сказала она, словно только что не сделала ничего более захватывающего, чем полила бегонию. «Однако они вырубят вас на несколько часов, и поскольку я уверена, что никто из вас не хочет пропустить свой первый день после возвращения, убедитесь, что ваши наушники надежно закреплены на месте во время работы. Я привлеку ваше внимание, когда придет время собираться.
«Четыре на подносе — здесь большой запас горшков — компост в мешках вон там — и будьте осторожны с ядовитым щупальцем, у него режутся зубки».
Говоря это, она резко ударила по колючему темно-красному растению, заставив его втянуть длинные усики, которые украдкой ползли по ее плечу.
К Гарри, Рону и Гермионе у подноса присоединился кудрявый мальчик из Пуффендуя, которого Гарри знал в лицо, но никогда с ним не разговаривал.
«Джастин Финч-Флетчли», — сказал он весело, пожимая Гарри руку. «Знаю, кто ты, конечно, знаменитый Гарри Поттер... А ты Гермиона Грейнджер — всегда лучшая во всем...» (Гермиона просияла, когда ей тоже пожали руку) «и Рон Уизли. Разве это не твоя летающая машина?» Рон не улыбнулся. Вопиллер, очевидно, все еще был у него на уме.
«Этот Локхарт — это нечто, не правда ли?» — радостно сказал Джастин, когда они начали наполнять горшки для растений компостом из драконьего навоза. «Ужасно храбрый парень. Ты читал его книги? Я бы умер от страха, если бы меня загнал в телефонную будку оборотень, но он сохранил хладнокровие и — бац — просто фантастика.
«Меня звали в Итон, ты знаешь. Не могу передать, как я рад, что вместо этого приехал сюда. Конечно, мама была немного разочарована, но с тех пор, как я заставил ее прочитать книги Локхарта, я думаю, она начала понимать, насколько полезно иметь в семье полностью обученного волшебника...»
После этого у них не было возможности поговорить. Их наушники были снова надеты, и им нужно было сосредоточиться на мандрагорах. Профессор Спраут сделала так, чтобы это выглядело чрезвычайно легко, но это было не так. Мандрагоры не любили вылезать из земли, но, похоже, и не хотели возвращаться в нее. Они извивались, брыкались, размахивали своими острыми маленькими кулачками и скрежетали зубами; Гарри потратил целых десять минут, пытаясь запихнуть особенно толстую в горшок.
К концу урока Гарри, как и все остальные, был вспотевшим, болевшим и покрытым землей. Все поплелись обратно в замок, чтобы быстро помыться, а затем гриффиндорцы поспешили на трансфигурацию.
Уроки профессора МакГонагалл всегда были тяжелыми, но сегодня было особенно трудно. Все, чему Гарри научился в прошлом году, казалось, вытекло из его головы летом. Он должен был превратить жука в пуговицу, но все, что он успел сделать, это дать своему жуку много упражнений, пока тот суетился по столу, избегая его палочки.
У Рона были проблемы гораздо хуже. Он подлатал свою палочку какой-то одолженной волшебной лентой, но она, похоже, была повреждена так, что ее невозможно было починить. Она продолжала потрескивать и искрить в разные моменты, и каждый раз, когда Рон пытался трансфигурировать своего жука, он окутывал его густым серым дымом, пахнущим тухлыми яйцами. Не видя, что он делает, Рон случайно раздавил своего жука локтем и был вынужден попросить нового. Профессор МакГонагалл была недовольна.
Гарри с облегчением услышал звонок на обед. Его мозг был как выжатая губка. Все вышли из класса, кроме него и Рона, который яростно бил палочкой по столу.
«Глупая — бесполезная — вещь».
«Напиши домой, чтобы прислали еще одну», — предложил Гарри, и палочка издала залп хлопков, словно хлопушка.
«А, да, и верни еще один Вопиллер», — сказал Рон, засовывая шипящую палочку в сумку. «Это твоя вина, что твоя палочка сломалась...»
Они спустились на обед, и настроение Рона не улучшилось, когда Гермиона показала им несколько идеальных пуговиц для пальто, которые она сделала на уроке трансфигурации.
«Что у нас сегодня?» — спросил Гарри, поспешно меняя тему.
«Защита от темных искусств», — тут же сказала Гермиона.
«Почему», — потребовал Рон, схватив ее расписание, — «ты расписала все уроки Локхарта маленькими сердечками?» Гермиона выхватила расписание обратно, яростно покраснев.
Они закончили обедать и вышли на пасмурный двор. Гермиона села на каменную ступеньку и снова уткнулась носом в «Путешествия с вампирами». Гарри и Рон стояли, разговаривая о квиддиче, несколько минут, прежде чем Гарри понял, что за ним пристально наблюдают. Подняв глаза, он увидел очень маленького мальчика с мышиными волосами, которого он видел вчера вечером, примеряющим Распределяющую шляпу, уставившегося на Гарри, словно завороженный. Он сжимал в руке что-то похожее на обычную магловскую камеру, и в тот момент, когда Гарри посмотрел на него, он ярко покраснел.
«Все в порядке, Гарри? Я... я Колин Криви», — сказал он, затаив дыхание, делая осторожный шаг вперед. «Я тоже в Гриффиндоре. Как думаешь, ничего, если... можно мне сфотографироваться?» — сказал он, с надеждой поднимая камеру.
«Картинка?» — тупо повторил Гарри.
«Так я могу доказать, что встречался с тобой», — с нетерпением сказал Колин Криви, продвигаясь вперед. «Я все о тебе знаю. Мне все рассказывали. О том, как ты выжил, когда Сами-Знаете-Кто пытался тебя убить, и как он исчез, и все такое, и как у тебя до сих пор на лбу шрам в виде молнии» (его взгляд скользнул по линии роста волос Гарри), «и один мальчик в моей спальне сказал, что если я проявлю пленку в правильном зелье, то фотографии будут двигаться». Колин глубоко вздохнул от волнения и сказал: «Здесь удивительно, не правда ли? Я и не знал, что все странные вещи, которые я могу делать, — это магия, пока не получил письмо из Хогвартса. Мой отец молочник, он тоже не мог в это поверить. Так что я делаю кучу фотографий, чтобы отправить ему домой. И было бы очень здорово, если бы у меня была одна из твоих фотографий», — он умоляюще посмотрел на Гарри, — «может, твой друг сможет ее сделать, а я постою рядом с тобой? И затем, не могли бы вы её подписать?
«Фотографии с автографами? Ты раздаешь подписанные фотографии, Поттер?»
Громкий и язвительный голос Драко Малфоя разнесся по двору. Он остановился прямо за Колином, окруженный, как всегда в Хогвартсе, своими большими и бандитскими дружками Крэббом и Гойлом.
«Всем выстроиться!» — заорал Малфой толпе. «Гарри Поттер раздает подписанные фотографии!»
«Нет, не я», — сердито сказал Гарри, сжав кулаки. «Заткнись, Малфой».
«Ты просто завидуешь», — вставил Колин, чье тело было примерно такого же толщины, как шея Крэбба.
«Завидую?» — спросил Малфой, которому больше не нужно было кричать: половина двора слушала. «Чего? Я не хочу отвратительного шрама поперек головы, спасибо. Я не думаю, что то, что тебе разрезали голову, делает тебя таким уж особенным».
Крэбб и Гойл глупо хихикали.
«Жри слизней, Малфой», — сердито сказал Рон. Крэбб перестал смеяться и начал угрожающе потирать костяшки пальцев.
«Будь осторожен, Уизли», — усмехнулся Малфой. «Ты же не хочешь устроить неприятности, иначе твоей мамочке придется прийти и забрать тебя из школы». Он заговорил пронзительным, пронзительным голосом. «Если ты еще хоть один палец ноги выйдешь за пределы…»
Группа слизеринцев-пятикурсников, стоявших неподалёку, громко рассмеялась.
«Уизли хотел бы получить подписанную фотографию, Поттер», — ухмыльнулся Малфой. «Она будет стоить больше, чем весь дом его семьи...»
Рон выхватил свою заколдованную палочку, но Гермиона с щелчком захлопнула «Путешествия с вампирами» и прошептала: «Берегись!»
«Что это такое, что это такое?» — Гилдерой Локхарт шагал к ним, его бирюзовые одежды развевались за его спиной. «Кто раздает подписанные фотографии?»
Гарри начал говорить, но его прервали, когда Локхарт обнял его за плечи и весело прогремел: «Не стоило спрашивать! Мы снова встретимся, Гарри!»
Прижатый к Локхарту и сгорая от унижения, Гарри увидел, как Малфой, ухмыляясь, скользнул обратно в толпу.
«Ну, тогда, мистер Криви», — сказал Локхарт, сияя, глядя на Колина. «Двойной портрет, лучше не придумаешь, и мы оба его вам подпишем».
Колин нащупал камеру и сделал снимок в тот момент, когда позади них прозвенел звонок, возвещающий о начале дневных занятий.
«Идите, двигайтесь туда», — крикнул Локхарт толпе и направился обратно в замок, по-прежнему прижимая к себе Гарри, который жалел, что не знает хорошего Заклинания Исчезновения.
«Слово мудреца, Гарри», — отечески сказал Локхарт, когда они вошли в здание через боковую дверь. «Я прикрывал тебя там с молодым Криви — если он тоже меня фотографировал, твои одноклассники не подумают, что ты так сильно себя подставляешь...»
Не обращая внимания на заикание Гарри, Локхарт повел его по коридору, заполненному толпой глазеющих студентов, и вверх по лестнице.
«Позвольте мне сказать, что раздавать подписанные фотографии на этом этапе вашей карьеры неразумно — это выглядит немного самонадеянно, Гарри, если честно. Вполне может наступить время, когда вам, как и мне, понадобится держать стопку под рукой, куда бы вы ни пошли, но», — он слегка усмехнулся, — «я не думаю, что вы уже достигли этого».
Они достигли класса Локхарта, и он наконец отпустил Гарри. Гарри поправил мантию и направился к месту в самом конце класса, где он занялся тем, что сложил перед собой все семь книг Локхарта, чтобы не смотреть на настоящую книгу.
Остальные ученики класса вбежали в класс, и Рон с Гермионой сели по обе стороны от Гарри.
«Ты мог бы поджарить яичницу на своем лице», — сказал Рон. «Тебе лучше надеяться, что Криви не встретится с Джинни, а то они создадут фан-клуб Гарри Поттера».
«Заткнись», — рявкнул Гарри. Последнее, что ему было нужно, — это чтобы Локхарт услышал фразу «Фан-клуб Гарри Поттера».
Когда весь класс расселся, Локхарт громко прочистил горло, и наступила тишина. Он потянулся вперед, взял копию «Путешествий с троллями» Невилла Лонгботтома и поднял ее, чтобы показать свой собственный подмигивающий портрет на обложке.
«Я», — сказал он, указывая на него и подмигивая. «Гилдерой Локхарт, Орден Мерлина третьей степени, Почетный член Лиги защиты темных сил и пятикратный обладатель премии Witch Weekly за самую очаровательную улыбку — но я не буду об этом говорить. Я не избавился от Банши Бэндона, улыбнувшись ей!»
Он ждал, что они рассмеются; несколько человек слабо улыбнулись.
«Я вижу, вы все купили полный комплект моих книг — молодцы. Я подумал, что мы начнем сегодня с небольшой викторины. Не о чем беспокоиться — просто проверить, насколько хорошо вы их прочитали, насколько вы усвоили...»
Раздав тестовые листы, он вернулся к классу и сказал: «У вас тридцать минут — начинайте — сейчас!» Гарри посмотрел на свой лист и прочитал:
1. Какой любимый цвет у Гилдероя Локхарта?
2. Каковы тайные амбиции Гилдероя Локхарта?
3. Какое, по вашему мнению, самое большое достижение Гилдероя Локхарта на сегодняшний день?
Это продолжалось и продолжалось на трех сторонах листа, вплоть до:
54. Когда день рождения у Гилдероя Локхарта и каким был бы его идеальный подарок?
Через полчаса Локхарт собрал бумаги и просмотрел их перед классом.
«Тут-тут — вряд ли кто-то из вас помнит, что мой любимый цвет — сиреневый. Я говорю об этом в «Годе с Йети». А некоторым из вас стоит внимательнее прочитать «Странствия с оборотнями» — в двенадцатой главе я ясно заявляю, что моим идеальным подарком на день рождения была бы гармония между всеми магическими и немагическими народами — хотя я бы не отказался от большой бутылки «Огденс Олд Огневиски»!»
Он снова лукаво подмигнул им. Рон теперь смотрел на Локхарта с выражением недоверия на лице; Шеймус Финниган и Дин Томас, сидевшие впереди, тряслись от беззвучного смеха. Гермиона, с другой стороны, слушала Локхарта с восторженным вниманием и вздрогнула, когда он упомянул ее имя.
«…но мисс Гермиона Грейнджер знала, что моя тайная цель — избавить мир от зла ;;и продавать собственную линейку зелий по уходу за волосами — хорошая девочка! На самом деле, — он перевернул ее работу, — «высший балл! Где мисс Гермиона Грейнджер?»
Гермиона подняла дрожащую руку.
«Отлично!» — просиял Локхарт. «Вполне отлично! Десять очков Гриффиндору! Итак — к делу...»
Он наклонился над столом и поставил на него большую закрытую клетку.
«Теперь — будьте осторожны! Моя работа — вооружить вас против самых отвратительных существ, известных волшебникам! В этой комнате вы можете столкнуться со своими худшими страхами. Знайте только, что пока я здесь, вам не причинят никакого вреда. Все, о чем я прошу, — сохраняйте спокойствие».
Гарри невольно наклонился над своей стопкой книг, чтобы лучше рассмотреть клетку. Локхарт положил руку на крышку. Дин и Симус уже перестали смеяться. Невилл съежился на своем месте в первом ряду.
«Я должен попросить вас не кричать», — тихо сказал Локхарт. «Это может спровоцировать их». Пока весь класс затаил дыхание, Локхарт сорвал покрывало.
«Да», — драматично сказал он. «Свежепойманные корнуэльские пикси».
Симус Финниган не смог сдержаться. Он издал смешок, который даже Локхарт не смог принять за крик ужаса.
«Да?» Он улыбнулся Шеймусу.
«Ну, они ведь не... они не очень-то опасны, правда?» — поперхнулся Шеймус.
«Не будь так уверен!» — сказал Локхарт, раздражённо погрозив пальцем Симусу. «Они могут быть дьявольски хитрыми маленькими негодяями!»
Пикси были электрически-голубыми и около восьми дюймов в высоту, с острыми мордочками и голосами такими пронзительными, что казалось, будто слышишь спор множества волнистых попугайчиков. Как только крышку сняли, они начали тараторить и метаться, гремя прутьями и корча странные рожицы людям, стоявшим рядом с ними.
«Ну ладно», — громко сказал Локхарт. «Посмотрим, что вы с ними сделаете!» И он открыл клетку.
Это был ад. Пикси метались во все стороны, словно ракеты. Двое из них схватили Невилла за уши и подняли его в воздух. Несколько выстрелили прямо в окно, осыпав задний ряд битым стеклом. Остальные принялись громить класс эффективнее, чем разъяренный носорог. Они хватали чернильницы и обрызгивали ими класс, рвали книги и бумаги, срывали фотографии со стен, переворачивали мусорную корзину, хватали сумки и книги и выбрасывали их в разбитое окно; через несколько минут половина класса пряталась под партами, а Невилл раскачивался на железной люстре на потолке.
«Давайте же, соберайте их, соберайте их, они всего лишь пикси», — крикнул Локхарт.
Он закатал рукава, взмахнул палочкой и заорал: «Пескипикси Пестерноми!»
Это не имело абсолютно никакого эффекта; один из пикси схватил его палочку и тоже выбросил ее в окно. Локхарт сглотнул и нырнул под свой стол, едва избежав раздавления Невиллом, который упал секунду спустя, когда люстра поддалась.
Прозвенел звонок, и началась безумная суета к выходу. В наступившем относительном спокойствии Локхарт выпрямился, увидел Гарри, Рона и Гермиону, которые были почти у двери, и сказал: «Ну, я попрошу вас троих просто загнать остальных обратно в клетку». Он пронесся мимо них и быстро закрыл за собой дверь.
«Ты можешь ему поверить?» — взревел Рон, когда один из оставшихся пикси больно укусил его за ухо.
«Он просто хочет дать нам немного практического опыта», — сказала Гермиона, обездвиживая сразу двух пикси с помощью хитроумного Замораживающего заклинания и заталкивая их обратно в клетку.
«Руки на себя?» — спросил Гарри, который пытался схватить пикси, танцующую вне досягаемости с высунутым языком. «Гермиона, он понятия не имел, что делает...»
«Чушь», — сказала Гермиона. «Ты читал его книги — посмотри, сколько он сделал удивительных вещей...»
«Он сказал, что закончил», — пробормотал Рон.
*-7. ГРЯЗНОКРОВИЦЫ И БОРМОТЫ-*
Гарри провел много времени в течение следующих нескольких дней, скрываясь из виду всякий раз, когда видел, как Гилдерой Локхарт идет по коридору. Труднее было избегать Колина Криви, который, казалось, запомнил расписание Гарри. Казалось, ничто не вызывало у Колина большего восторга, чем сказать: «Все в порядке, Гарри?» шесть или семь раз в день и услышать в ответ: «Привет, Колин», как бы раздраженно Гарри это ни звучало.
Хедвиг все еще злилась на Гарри из-за катастрофической поездки на машине, а палочка Рона все еще давала сбои, превзойдя себя в пятницу утром, вылетев из руки Рона в Чарах и попав крошечному старому профессору Флитвику прямо между глаз, создав большой, пульсирующий зеленый фурункул в том месте, где она ударила. Так что, с одной стороны, с другой, Гарри был очень рад дотянуть до выходных. Он, Рон и Гермиона планировали навестить Хагрида в субботу утром. Однако Гарри был разбужен на несколько часов раньше, чем ему бы хотелось, Оливером Вудом, капитаном команды Гриффиндора по квиддичу.
«Что важно?» — сказал Гарри сбивчиво.
«Тренировка по квиддичу!» — сказал Вуд. «Давай!»
Гарри прищурился в окно. Тонкий туман висел на розово-золотом небе. Теперь, когда он проснулся, он не мог понять, как он мог спать, несмотря на шум, который производили птицы.
«Оливер», — прохрипел Гарри. «Уже рассвет».
«Именно так», — сказал Вуд. Он был высоким и крепким шестикурсником, и в этот момент его глаза светились безумным энтузиазмом. «Это часть нашей новой программы тренировок. Давайте, хватайте метлу, и поехали», — сердечно сказал Вуд. «Ни одна из других команд еще не начала тренироваться; в этом году мы будем первыми...»
«Молодец», — сказал Вуд. «Встретимся на поле через пятнадцать минут».
Когда он нашел свою алую командную мантию и надел плащ для тепла, Гарри нацарапал Рону записку, в которой объяснил, куда он пошел, и спустился по винтовой лестнице в общую комнату, неся на плече свой Nimbus Two Thousand. Он только что добрался до портретного проема, когда позади него раздался грохот, и Колин Криви ринулся вниз по винтовой лестнице, его камера бешено болталась на шее, а в руке он что-то сжимал.
«Я слышал, как кто-то произнёс твоё имя на лестнице, Гарри! Посмотри, что у меня тут есть! Я проявил, хотел показать тебе...»
Гарри с недоумением посмотрел на фотографию, которую Колин держал у него перед носом.
Движущийся, черно-белый Локхарт сильно дергал за руку, которую Гарри узнал как свою собственную. Он был рад видеть, что его фотографическое «я» сопротивляется и отказывается быть втянутым в поле зрения. Пока Гарри наблюдал, Локхарт сдался и, тяжело дыша, упал на белый край снимка.
«Ты подпишешь?» — с нетерпением спросил Колин.
«Нет», — категорически сказал Гарри, оглядываясь, чтобы убедиться, что комната действительно пуста. «Извини, Колин, я тороплюсь — тренировка по квиддичу...»
Он пролез через отверстие в портрете.
«Ого! Подожди меня! Я никогда раньше не смотрел игру по квиддичу!»
Колин пролез в дыру следом за ним.
«Это будет очень скучно», — быстро сказал Гарри, но Колин проигнорировал его, его лицо сияло от волнения.
«Ты был самым молодым игроком Дома за сто лет, не так ли, Гарри? Разве не так?» — сказал Колин, семеня рядом с ним. «Ты, должно быть, гений. Я никогда не летал. Легко? Это твоя собственная метла? Она лучшая из всех?»
Гарри не знал, как от него избавиться. Это было похоже на чрезвычайно болтливую тень.
«Я не очень понимаю квиддич», — сказал Колин, затаив дыхание. «Правда ли, что там четыре мяча? И два из них летают вокруг, пытаясь сбить людей с метел?»
«Да», — тяжело сказал Гарри, смирившись с необходимостью объяснять сложные правила квиддича. «Они называются бладжерами. В каждой команде есть два загонщика, которые носят клюшки, чтобы отбивать бладжеры от своей стороны. Фред и Джордж Уизли — загонщики Гриффиндора».
«А для чего остальные мячи?» — спросил Колин, спотыкаясь и спускаясь на пару ступенек, потому что он с открытым ртом смотрел на Гарри.
«Ну, Квоффл — это большой красный мяч — это тот, который забивает голы. Три охотника в каждой команде бросают Квоффл друг другу и пытаются забросить его в ворота в конце поля — это три длинных шеста с кольцами на концах».
«А четвертый мяч...»
«Это Золотой Снитч», — сказал Гарри, — «и он очень маленький, очень быстрый и его трудно поймать. Но именно это должен делать ловец, потому что игра в квиддич не заканчивается, пока снитч не пойман. И ловец той команды, которая поймала снитч, зарабатывает своей команде дополнительные сто пятьдесят очков».
«А ты ловец Гриффиндора, не так ли?» — с благоговением спросил Колин.
«Да», — сказал Гарри, когда они вышли из замка и пошли по мокрой от росы траве. «И есть еще Вратарь. Он охраняет ворота. Вот и все, на самом деле».
Но Колин не переставал задавать Гарри вопросы всю дорогу по покатым лужайкам к полю для квиддича, и Гарри отмахнулся от него только тогда, когда дошел до раздевалок; Колин крикнул ему вслед писклявым голосом: «Я пойду и займу хорошее место, Гарри!» и поспешил на трибуны.
Остальная часть команды Гриффиндора уже была в раздевалке. Единственным человеком, который выглядел по-настоящему бодрым, был Вуд. Фред и Джордж Уизли сидели с опухшими глазами и взъерошенными волосами рядом с ученицей четвертого курса Алисией Спиннет, которая, казалось, дремала у стены позади нее. Ее коллеги-охотники, Кэти Белл и Анджелина Джонсон, зевали бок о бок напротив них.
«Вот ты где, Гарри, что тебя задержало?» — живо сказал Вуд. «Итак, я хотел бы быстро поговорить со всеми вами, прежде чем мы действительно выйдем на поле, потому что я провел лето, разрабатывая совершенно новую программу тренировок, которая, я действительно думаю, будет иметь решающее значение…»
Вуд держал большую схему поля для квиддича, на которой было нарисовано множество линий, стрелок и крестиков разноцветными чернилами. Он вынул палочку, постучал по доске, и стрелки начали извиваться по схеме, как гусеницы. Когда Вуд начал говорить о своей новой тактике, голова Фреда Уизли упала прямо на плечо Алисии Спиннет, и он захрапел.
Объяснение первой доски заняло почти двадцать минут, но под ней была еще одна доска, а под ней — третья. Гарри впал в ступор, пока Вуд бубнил и бубнил.
«Итак», — наконец сказал Вуд, выдергивая Гарри из тоскливой фантазии о том, что он мог бы есть на завтрак прямо сейчас в замке. «Все ясно? Есть вопросы?»
«У меня есть вопрос, Оливер», — сказал Джордж, который проснулся от толчка. «Почему ты не мог рассказать нам все это вчера, когда мы не спали?»
Вуд был недоволен.
«Теперь послушайте, ребята», — сказал он, сердито глядя на всех. «Мы должны были выиграть кубок по квиддичу в прошлом году. Мы, несомненно, лучшая команда. Но, к сожалению, из-за обстоятельств, не зависящих от нас…»
Гарри виновато поерзал на своем месте. Он был без сознания в больничном крыле во время финального матча прошлого года, а это означало, что Гриффиндору не хватало одного игрока, и он потерпел самое крупное поражение за триста лет.
Вуду потребовалось время, чтобы взять себя в руки. Их последнее поражение явно все еще мучило его.
«Итак, в этом году мы тренируемся усерднее, чем когда-либо прежде... Ладно, пойдем и применим наши новые теории на практике!» — крикнул Вуд, схватив метлу и выйдя из раздевалки. На негнущихся ногах и все еще зевая, его команда последовала за ним.
Они были в раздевалке так долго, что солнце уже полностью взошло, хотя остатки тумана висели над травой на стадионе. Когда Гарри вышел на поле, он увидел Рона и Гермиону, сидящих на трибунах.
«Вы еще не закончили?» — недоверчиво спросил Рон.
«Даже не начинали», — сказал Гарри, с завистью глядя на тосты и мармелад, которые Рон и Гермиона вынесли из Большого зала. «Вуд учил нас новым движениям».
Он сел на метлу и, оттолкнувшись от земли, взмыл в воздух. Прохладный утренний воздух хлестал его по лицу, пробуждая его гораздо эффективнее, чем долгая речь Вуда. Было чудесно снова оказаться на поле для квиддича. Он промчался по стадиону на полной скорости, обгоняя Фреда и Джорджа.
«Что это за странный щелкающий звук?» — крикнул Фред, когда они выехали за угол.
Гарри посмотрел на трибуны. Колин сидел на одном из самых высоких мест, его камера была поднята, он делал снимок за снимком, звук странно усиливался на пустом стадионе.
«Посмотри сюда, Гарри! Сюда!» — пронзительно крикнул он.
«Кто это?» — спросил Фред.
«Понятия не имею», — солгал Гарри, резко увеличив скорость и унесясь как можно дальше от Колина.
«Что происходит?» — спросил Вуд, нахмурившись, когда он скользнул по воздуху к ним. «Почему этот первокурсник фотографирует? Мне это не нравится. Он может быть шпионом Слизерина, пытающимся узнать о нашей новой программе обучения».
«Он в Гриффиндоре», — быстро сказал Гарри.
«И слизеринцам не нужен шпион, Оливер», — сказал Джордж.
«Что заставляет вас так говорить?» — раздраженно спросил Вуд.
«Потому что они здесь лично», — сказал Джордж, указывая пальцем.
На поле вышло несколько человек в зеленых одеждах с метлами в руках.
«Я не верю!» — возмущенно прошипел Вуд. «Я забронировал поле на сегодня! Посмотрим!»
Вуд рванулся к земле, приземлившись сильнее, чем он предполагал в своем гневе, и слегка пошатнулся, когда спешился. Гарри, Фред и Джордж последовали за ним.
«Флинт!» — заорал Вуд на капитана Слизерина. «Это наше время тренировки! Мы специально встали! Можешь убираться!»
Маркус Флинт был даже больше Вуда. На его лице отразилось тролльеподобное лукавство, когда он ответил: «Места хватит для всех нас, Вуд».
Анджелина, Алисия и Кэти тоже пришли. В команде Слизерина, которая стояла плечом к плечу, лицом к Гриффиндору, и поглядывала на мужчину, не было ни одной девушки.
«Но я забронировал поле!» — сказал Вуд, буквально плюясь от ярости. «Я забронировал его!»
«А», — сказал Флинт. «Но у меня есть специально подписанная записка от профессора Снейпа».
«Я, профессор С. Снейп, разрешаю команде Слизерина провести сегодня тренировку на поле для квиддича в связи с необходимостью подготовки нового ловца».
«Я, профессор С. Снейп, разрешаю команде Слизерина провести сегодня тренировку на поле для квиддича в связи с необходимостью подготовки нового ловца».
«У тебя новый Ловец?» — спросил Вуд, отвлекшись. «Где?»
И из-за шести больших фигур перед ними вышел седьмой, поменьше, мальчик, ухмыляясь во все свое бледное, острое лицо. Это был Драко Малфой.
«Разве ты не сын Люциуса Малфоя?» — спросил Фред, с неприязнью глядя на Малфоя.
«Забавно, что вы упомянули отца Драко», — сказал Флинт, и вся команда Слизерина улыбнулась еще шире. «Позвольте мне показать вам, какой щедрый подарок он сделал команде Слизерина».
Все семеро протянули свои метлы. Семь тщательно отполированных, совершенно новых ручек и семь наборов тонких золотых букв, составляющих слова «Нимбус Две Тысячи и Один», блестели под носами гриффиндорцев в лучах раннего утреннего солнца.
«Самая последняя модель. Вышла только в прошлом месяце», — небрежно сказал Флинт, стряхивая пылинку с кончика своей. «Я считаю, что она значительно превосходит старую серию Two Thousand. Что касается старых Cleansweeps», — он ехидно улыбнулся Фреду и Джорджу, которые оба сжимали Cleansweep Fives, — «заметает доску вместе с ними».
Никто из команды Гриффиндора не мог придумать, что сказать. Малфой ухмылялся так широко, что его холодные глаза превратились в щелочки.
«О, смотрите», — сказал Флинт. «Полевое вторжение». Рон и Гермиона пересекали траву, чтобы посмотреть, что происходит.
«Что происходит?» — спросил Рон у Гарри. «Почему ты не играешь? И что он здесь делает?» Он смотрел на Малфоя, разглядывая его слизеринскую квиддичную мантию.
«Я новый ловец Слизерина, Уизли», — самодовольно сказал Малфой. «Все только что любовались метлами, которые мой отец купил нашей команде».
Рон с открытым ртом смотрел на семь великолепных мётел, возвышавшихся перед ним.
«Хорошо, не правда ли?» — мягко сказал Малфой. «Но, возможно, команда Гриффиндора сможет собрать немного золота и получить новые метлы. Вы могли бы разыграть эти Пятерки Чистых Подметателей; я думаю, музей сделал бы ставку на них». Команда Слизерина взвыла от смеха.
«По крайней мере, никому из команды Гриффиндора не пришлось покупать себе место», — резко сказала Гермиона. «Они получили место благодаря чистому таланту».
На лице Малфоя мелькнуло самодовольное выражение.
«Никто не спрашивал твоего мнения, грязная ты маленькая грязнокровка», — выплюнул он.
Гарри сразу понял, что Малфой сказал что-то действительно плохое, потому что его слова вызвали мгновенный шум. Флинту пришлось нырнуть перед Малфоем, чтобы остановить Фреда и Джорджа, которые набросились на него, Алисия закричала: «Как ты смеешь!»; а Рон засунул руку под мантию, вытащил палочку, завопив: «Ты за это заплатишь, Малфой!» и яростно направил ее из-под руки Флинта в лицо Малфою.
«Рон! Рон! С тобой все в порядке?» — взвизгнула Гермиона.
Рон открыл рот, чтобы заговорить, но не смог произнести ни слова. Вместо этого он громко рыгнул, и несколько слизней вывалились изо рта ему на колени.
Команда Слизерина была парализована смехом. Флинт согнулся пополам, держась за свою новую метлу для поддержки. Малфой стоял на четвереньках, колотя кулаком по земле. Гриффиндорцы собрались вокруг Рона, который продолжал изрыгать больших, блестящих слизней. Казалось, никто не хотел его трогать.
«Нам лучше отвезти его к Хагриду, это ближе всего», — сказал Гарри Гермионе, которая храбро кивнула, и они вдвоем подхватили Рона на руки.
«Что случилось, Гарри? Что случилось? Он болен? Но ты можешь его вылечить, не так ли?» Колин сбежал со своего места и теперь танцевал рядом с ними, когда они покидали поле. Рон сильно дернулся, и еще больше слизней потекло по груди.
«Ооох», — завороженно сказал Колин и поднял камеру. «Ты можешь удержать его неподвижно, Гарри?»
«Уйди с дороги, Колин!» — сердито сказал Гарри. Он и Гермиона помогли Рону выйти со стадиона и повели его через территорию к опушке леса.
«Почти пришли, Рон», — сказала Гермиона, когда в поле зрения показалась хижина лесника. «Сейчас все будет в порядке — почти пришли».
Они были в двадцати футах от дома Хагрида, когда входная дверь открылась, но появился не Хагрид. Гилдерой Локхарт, одетый сегодня в мантию бледно-лилового цвета, вышел.
«Быстрее, сзади», — прошипел Гарри, утаскивая Рона за ближайший куст. Гермиона последовала за ними, хоть и неохотно.
«Это простое дело, если ты знаешь, что делаешь!» — громко говорил Локхарт Хагриду. «Если тебе понадобится помощь, ты знаешь, где я! Я дам тебе копию своей книги. Удивляюсь, что ты еще не получил ее — я подпишу ее сегодня вечером и отправлю тебе. Ну, до свидания!» И он зашагал к замку.
Гарри подождал, пока Локхарт скрылся из виду, затем вытащил Рона из кустов и подошел к входной двери Хагрида. Они настойчиво постучали.
Хагрид появился сразу же, выглядя очень угрюмым, но выражение его лица прояснилось, когда он увидел, кто это был.
Я все думал, когда же ты придешь ко мне — заходите, заходите — думал, что сможешь снова завоевать расположение профессора Локхарта.
«Лучше снаружи, чем внутри», — весело сказал он, хлопнув перед собой большим медным тазом. «Подними их всех, Рон».
«Не думаю, что тут можно что-то сделать, кроме как ждать, пока это прекратится», — с тревогой сказала Гермиона, наблюдая, как Рон наклоняется над тазом. «Это трудное проклятие даже в лучшие времена, но со сломанной палочкой...»
Хагрид суетился, готовя им чай. Его борзая Фанг пускалf слюни на Гарри.
«Что Локхарт хотел от тебя, Хагрид?» — спросил Гарри, почесывая ухо Фанга.
«Давал мне советы, как вытащить злого водяного из колодца», — прорычал Хагрид, убирая наполовину ощипанного петуха со своего выскобленного стола и ставя чайник. «То есть, я не знаю. И твердил о какой-то банши, которую он изгнал. Если хоть одно слово из этого правда, я съем свой чайник».
Хагрид совсем не походил на критикующего учителя Хогвартса, и Гарри удивленно посмотрел на него. Гермиона, однако, сказала голосом, немного более высоким, чем обычно: «Я думаю, вы немного несправедливы. Профессор Дамблдор, очевидно, считал, что он лучший человек для этой работы...»
«Он был единственным человеком, подходящим для этой работы», — сказал Хагрид, предлагая им тарелку патоки, пока Рон кашлял в свою миску. «И я имею в виду единственного. Становится все труднее найти кого-нибудь для работы в Темных искусствах. Люди не слишком стремятся за нее браться, понимаете. Они начинают думать, что это сглаз. Никто уже давно не продержался долго. Так скажи мне», — сказал Хагрид, дернув головой в сторону Рона. «Кого он пытался проклясть?»
«Малфой как-то обозвал Гермиону — должно быть, это было что-то очень плохое, потому что все сошли с ума».
«Это было плохо», — хрипло сказал Рон, появляясь из-за стола, бледный и потный. «Малфой назвал ее «грязнокровкой», Хагрид...»
Рон снова скрылся из виду, когда появилась новая волна слизней. Хагрид выглядел возмущенным.
«Он этого не сделал!» — прорычал он Гермионе.
«Он сказал», — сказала она. «Но я не знаю, что это значит. Я могла бы сказать, что это было очень грубо, конечно...»
«Это самое оскорбительное, что он мог придумать», — выдохнул Рон, поднимаясь. «Грязнокровка — это действительно отвратительное имя для человека, рожденного в семье маглов, ну, вы знаете, не магических родителей. Есть некоторые волшебники, вроде семьи Малфоев, которые считают, что они лучше всех остальных, потому что они, как говорят, чистокровные». Он слегка рыгнул, и один слизняк упал в его протянутую руку. Он бросил его в таз и продолжил: «Я имею в виду, что все остальные знают, что это вообще не имеет значения. Посмотрите на Невилла Лонгботтома — он чистокровный, и он едва может устоять перед котлом в правильном положении».
«И они не придумали ни одного заклинания, которое не смогла бы произнести наша Гермиона», — гордо сказал Хагрид, заставив Гермиону покраснеть до ярко-фиолетового оттенка.
«И они не придумали ни одного заклинания, которое наша Гермиона не смогла бы произнести», — гордо заявил Хагрид, заставив Гермиону стать ярко-малинового оттенка.
«Это отвратительно — называть кого-то», — сказал Рон, вытирая потный лоб трясущейся рукой. «Грязная кровь, понимаешь? Обычная кровь. Это смешно. Большинство волшебников в наши дни — полукровки. Если бы мы не женились на магглах, мы бы вымерли». Он блеванул и снова скрылся из виду.
«Ну, я не виню тебя за то, что ты пытался проклясть его, Рон», — громко сказал Хагрид, перекрывая стук еще большего количества слизней, ударяющихся о раковину. «Но, может, и хорошо, что твоя палочка дала обратный эффект. Видимо, Люциус Малфой пришел бы в школу, если бы ты проклял его сына. По крайней мере, ты не влип».
Гарри мог бы заметить, что нет ничего хуже, чем слизни, вылезающие изо рта, но он не мог этого сделать: патока Хагрида скрепила его челюсти.
«Гарри», — резко сказал Хагрид, словно его осенила внезапная мысль. «У меня с тобой счеты. Я слышал, ты раздаешь подписанные фотографии. Почему у меня нет ни одной?»
Разъяренный Гарри разжал зубы.
«Я не раздавал подписанных фотографий», — горячо заявил он. «Если Локхарт все еще распространяет это...» Но затем он увидел, что Хагрид смеется.
«Я просто шучу», — сказал он, добродушно похлопав Гарри по спине и отправив его лицом вперед к столу. «Я знал, что ты на самом деле не знал. Я сказал Локхарту, что тебе это не нужно. Ты более знаменит, чем он, даже не пытаясь этого сделать».
«Держу пари, ему это не понравилось», — сказал Гарри, садясь и потирая подбородок.
«Не думаю, что он это сделал», — сказал Хагрид, его глаза сверкнули. «А потом я сказал ему, что никогда не читал ни одной из его книг, и он решил пойти. Помадка с патокой, Рон?» — добавил он, когда Рон снова появился.
«Нет, спасибо», — слабо сказал Рон. «Лучше не рисковать».
«Идите и посмотрите, что я вырастил», — сказал Хагрид, когда Гарри и Гермиона допили свой последний чай.
На небольшой грядке за домом Хагрида стояло около дюжины самых больших тыкв, которые Гарри когда-либо видел. Каждая была размером с большой валун.
«У них все хорошо получается, не так ли?» — радостно сказал Хагрид. «Для празднования Хэллоуина... к тому времени должно быть достаточно много».
«Чем ты их кормил?» — спросил Гарри.
Хагрид оглянулся, чтобы убедиться, что они одни.
«Ну, я им, знаете ли, немного помогаю».
Гарри заметил цветочный розовый зонтик Хагрида, прислоненный к задней стене каюты. У Гарри были причины полагать до сих пор, что этот зонтик не был тем, чем казался; на самом деле, у него было сильное впечатление, что старая школьная палочка Хагрида была спрятана внутри него. Хагриду не полагалось использовать магию. Его исключили из Хогвартса на третьем курсе, но Гарри так и не узнал за что — любое упоминание об этом, и Хагрид громко прочищал горло и становился таинственно глухим, пока не меняли тему.
«Заклинание набухания, я полагаю?» — спросила Гермиона, наполовину с неодобрением, наполовину с изумлением. «Ну, ты хорошо с ними поработала».
«То же самое сказала твоя младшая сестра», — сказал Хагрид, кивнув Рону. «Встретил ее только вчера». Хагрид покосился на Гарри, его борода дернулась. «Сказала, что просто осматривает территорию, но я думаю, она надеялась, что может столкнуться с кем-то еще в моем доме». Он подмигнул Гарри. «Если ты спросишь меня, она не сказала бы «нет» подписанному…»
«О, заткнись», — сказал Гарри. Рон фыркнул от смеха, и земля была усеяна слизняками.
«Смотри!» — взревел Хагрид, оттаскивая Рона от его драгоценных тыкв.
Приближалось время обеда, и поскольку Гарри съел только один кусочек патоки с самого рассвета, он с нетерпением ждал возвращения в школу, чтобы поесть. Они попрощались с Хагридом и пошли обратно в замок, Рон время от времени икал, но выплюнул только двух очень маленьких слизней.
Едва они ступили в прохладный вестибюль, как раздался голос: «Вот вы где, Поттер-Уизли». Профессор МакГонагалл шла к ним, глядя строго. «Вы оба отработаете свои наказания сегодня вечером».
«Что мы будем делать, профессор?» — спросил Рон, нервно подавляя отрыжку.
“Вы будете полировать серебро в комнате трофеев с мистером Филчем”, - сказала профессор Макгонагалл. “И никакой магии, Уизли, — все под контролем”.
Рон сглотнул. Аргуса Филча, смотрителя, ненавидели все ученики школы.
«А вы, Поттер, будете помогать профессору Локхарту отвечать на письма его поклонников», — сказала профессор МакГонагалл.
«О нет, профессор, а нельзя ли мне тоже пойти и осмотреть комнату трофеев?» — в отчаянии сказал Гарри.
«Конечно, нет», — сказала профессор МакГонагалл, подняв брови. «Профессор Локхарт просил вас особенно. Ровно в восемь, вы оба».
Гарри и Рон ввалились в Большой зал в состоянии глубочайшего уныния, Гермиона следовала за ними, с выражением лица типа «ну ты и нарушил школьные правила». Гарри не так уж и понравился его пастуший пирог, как он думал. И он, и Рон чувствовали, что им досталась худшая участь.
“Филч продержит меня там всю ночь”, - тяжело вздохнул Рон. “Никакой магии! В этой комнате, должно быть, около сотни чашек. Я не силен в маггловской уборке”.
«Я бы поменялся в любое время», — глухо сказал Гарри. «У меня было много практики с Дурслями. Отвечать на письма поклонников Локхарта... он будет кошмаром...»
Субботний день, казалось, растаял, и, казалось, не прошло и минуты, как было без пяти восемь, и Гарри тащился по коридору второго этажа к кабинету Локхарта. Он стиснул зубы и постучал.
Дверь тут же распахнулась. Локхарт сиял, глядя на него сверху вниз.
«А, вот и негодяй!» — сказал он. «Входи, Гарри, входи...»
На стенах ярко светились многочисленные обрамленные фотографии Локхарта, освещенные светом множества свечей. Он даже подписал несколько из них. Еще одна большая стопка лежала на его столе.
«Ты можешь написать адрес на конвертах!» — сказал Локхарт Гарри, как будто это было огромным подарком. «Это первое — Глэдис Гаджен, благослови ее бог — моя большая поклонница...»
Минуты тянулись незаметно. Гарри позволил голосу Локхарта омывать его, время от времени говоря: «Ммм», «Правильно» и «Да». Время от времени он улавливал фразы вроде: «Слава — непостоянный друг, Гарри» или «Знаменитость — она такая, какая есть, помни об этом».
Свечи горели все ниже и ниже, заставляя свет танцевать на многочисленных движущихся лицах Локхарта, наблюдающего за ним. Гарри провел своей ноющей рукой по тому, что казалось тысячным конвертом, записывая адрес Вероники Смешли. Должно быть, уже почти пора уходить, с тоской подумал Гарри, пожалуйста, пусть уже почти пора...
И тут он услышал что-то — что-то совсем не похожее на шелест догорающих свечей и болтовню Локхарта о его поклонниках.
Это был голос, голос, леденящий душу, голос захватывающего, ледяного яда.
«Иди... иди ко мне... дай мне разорвать тебя... дай мне разорвать тебя... дай мне убить тебя...»
«Что?» — громко сказал он.
«Я знаю!» — сказал Локхарт. «Шесть месяцев на вершине списка бестселлеров! Побил все рекорды!»
«Нет», — отчаянно сказал Гарри. «Этот голос!»
«Извини?» — сказал Локхарт, выглядя озадаченным. «Какой голос?»
«Этот... этот голос, который сказал... ты не слышал?»
Локхарт смотрел на Гарри с большим удивлением.
«О чем ты, Гарри? Может, ты немного сонлив? Отлично, Скотт, посмотри на время! Мы здесь уже почти четыре часа! Я бы никогда не поверил — время пролетело, не правда ли?»
Гарри не ответил. Он напрягал слух, чтобы снова услышать голос, но теперь не было никаких звуков, кроме Локхарта, который говорил ему, что он не должен ожидать подобного обращения каждый раз, когда получает наказание. Чувствуя себя ошеломленным, Гарри ушел.
Было так поздно, что гостиная Гриффиндора почти опустела. Гарри направился прямо в спальню. Рон еще не вернулся. Гарри надел пижаму, лег в кровать и стал ждать. Через полчаса появился Рон, поглаживая правую руку и принося в темную комнату сильный запах полироли.
«У меня все мышцы затекли», — простонал он, опускаясь на кровать. «Четырнадцать раз он заставлял меня натирать этот кубок по квиддичу, прежде чем он был удовлетворен. А потом на меня снова напала слизь, когда я получил Специальную награду за заслуги перед школой. Долго отмывал слизь… Как было с Локхартом?»
Понизив голос, чтобы не разбудить Невилла, Дина и Шеймуса, Гарри рассказал Рону все, что услышал.
«И Локхарт сказал, что не мог слышать?» — сказал Рон. Гарри видел, как он нахмурился в лунном свете. «Ты думаешь, он лгал? Но я не понимаю — даже кто-то невидимый должен был открыть дверь».
«Я знаю», — сказал Гарри, откидываясь на спинку кровати с балдахином и глядя на балдахин над собой. «Я тоже не понимаю».
*-8. ВЕЧЕРИНКА В ЧЕСТЬ ДНЯ СМЕРТИ-*
Наступил октябрь, распространяя сырой холод по территории и в замке. Мадам Помфри, медсестра, была занята внезапным всплеском простуд среди персонала и студентов. Ее зелье «Перцовая струя» подействовало мгновенно, хотя и оставило уши выпившего дымиться в течение нескольких часов после этого. Джинни Уизли, которая выглядела бледной, была вынуждена принять его Перси. Пар, вырывающийся из-под ее ярких волос, создавал впечатление, что вся ее голова охвачена огнем. Капли дождя размером с пулю грохотали в окна замка несколько дней подряд; озеро поднялось, клумбы превратились в грязные ручьи, а тыквы Хагрида разбухли до размеров садовых сараев. Однако энтузиазм Оливера Вуда по поводу регулярных тренировок не ослабел, поэтому Гарри был найден поздним вечером в субботу, в штормовой субботний вечер за несколько дней до Хэллоуина, возвращающимся в Гриффиндорскую башню, промокшим до нитки и забрызганным грязью.
Даже если не считать дождя и ветра, тренировка не была счастливой. Фред и Джордж, которые шпионили за командой Слизерина, сами увидели скорость этих новых Нимбусов Две тысячи и одного. Они сообщили, что команда Слизерина была не более чем семью зеленоватыми размытыми пятнами, проносящимися по воздуху, словно ракеты.
Пока Гарри хлюпал по пустынному коридору, он наткнулся на кого-то, кто выглядел таким же озабоченным, как и он сам. Почти Безголовый Ник, призрак Гриффиндорской башни, угрюмо смотрел в окно, бормоча себе под нос: «...не выполняй их требования... полдюйма, если это...»
«Привет, Ник», — сказал Гарри.
«Привет, привет», — сказал Почти Безголовый Ник, вздрогнув и оглядевшись. На нем была лихая шляпа с перьями на длинных вьющихся волосах и туника с воротником, скрывавшая тот факт, что его шея была почти полностью отрезана. Он был бледен как дым, и Гарри мог видеть сквозь него темное небо и проливной дождь снаружи.
«Ты выглядишь обеспокоенным, юный Поттер», — сказал Ник, складывая прозрачное письмо и пряча его в свой камзол.
«Ты тоже», — сказал Гарри.
«А», Почти Безголовый Ник изящно махнул рукой, «дело неважное... Не то чтобы я действительно хотел присоединиться... Думал, что подам заявку, но, видимо, я «не соответствую требованиям».
Несмотря на его беззаботный тон, на его лице отражалось выражение сильной горечи.
«Но разве вы не думаете, — внезапно вспыхнул он, вытаскивая письмо из кармана, — что получение сорока пяти ударов тупым топором по шее даст вам право присоединиться к Безголовой Охоте?»
«Я имею в виду, что никто не хочет больше, чем я, чтобы все было быстро и чисто, и моя голова была бы отделена как следует, я имею в виду, что это избавило бы меня от большой боли и насмешек. Однако, —» Почти Безголовый, Ник встряхнул свое письмо и яростно прочитал:
«Мы можем принять только охотников, чьи головы отделились от тел. Вы понимаете, что в противном случае для членов было бы невозможно участвовать в таких охотничьих мероприятиях, как жонглирование головами на лошадях и поло на головах. Поэтому с величайшим сожалением я должен сообщить вам, что вы не соответствуете нашим требованиям. С наилучшими пожеланиями, сэр Патрик Делани-Подмор».
Разъяренный, почти обезглавленный, Ник спрятал письмо подальше.
«Полдюйма кожи и сухожилий держат мою шею, Гарри! Большинство людей подумали бы, что это хорошо и обезглавлено, но, о нет, этого недостаточно для сэра Правильно Обезглавленного Подмора».
Почти Безголовый, Ник сделал несколько глубоких вдохов, а затем сказал гораздо более спокойным тоном: «Итак, что тебя беспокоит? Я могу что-нибудь сделать?»
«Нет», — сказал Гарри. «Если только ты не знаешь, где мы можем получить семь бесплатных Нимбуса Две Тысячи и Один для нашего матча со Слай…»
Оставшуюся часть предложения Гарри заглушило пронзительное мяуканье откуда-то из-под лодыжек. Он посмотрел вниз и обнаружил, что смотрит в пару ламп, похожих на желтые глаза. Это была миссис Норрис, скелетообразная серая кошка, которую использовал смотритель Аргус Филч в качестве своего рода заместителя в своей бесконечной битве со студентами.
«Тебе лучше уйти отсюда, Гарри», — быстро сказал Ник. «Филч не в настроении — у него грипп, а какой-то третьекурсник случайно размазал лягушачьи мозги по всему потолку в пятом подземелье. Он убирался все утро, и если он увидит, как ты разбрызгиваешь грязь по всему помещению...»
«Правильно», — сказал Гарри, отступая от обвиняющего взгляда миссис Норрис, но недостаточно быстро. Привлеченный таинственной силой, которая, казалось, связывала его с его мерзким котом, Аргус Филч внезапно вырвался через гобелен справа от Гарри, хрипя и дико озираясь в поисках нарушителя правил. На его голове был повязан толстый клетчатый шарф, а нос был необычно фиолетовым.
«Грязь!» — закричал он, его щеки задрожали, глаза тревожно вылезли из орбит, когда он указал на грязную лужу, которая капала с квиддичной мантии Гарри. «Повсюду грязь и беспорядок! С меня хватит, говорю вам! За мной, Поттер!»
Поэтому Гарри мрачно помахал на прощание Почти Безголовому Нику и последовал за Филчем вниз по лестнице, удвоив количество грязных следов на полу. Гарри никогда раньше не был в кабинете Филча; это было место, которое большинство студентов избегали. Комната была унылой и без окон, освещенной единственной масляной лампой, свисающей с низкого потолка. Слабый запах жареной рыбы витал в этом месте. Деревянные картотечные шкафы стояли вдоль стен; по их этикеткам Гарри мог видеть, что в них содержались данные каждого ученика, которого когда-либо наказывал Филч. У Фреда и Джорджа Уизли был целый ящик в их распоряжении. На стене за столом Филча висела отполированная коллекция цепей и кандалов. Всем было известно, что он всегда умолял Дамблдора разрешить ему подвешивать студентов за лодыжки к потолку.
Филч схватил перо из горшка на столе и начал шарить по столу в поисках пергамента.
«Навоз», — яростно пробормотал он, — «великие шипящие драконьи ошметки... лягушачьи мозги... крысиные кишки... с меня хватит... приведи пример... где формуляр... да...»
Он достал из ящика стола большой рулон пергамента, разложил его перед собой и окунул длинное черное перо в чернильницу.
«Имя… Гарри Поттер. Преступление…»
«Это был всего лишь кусочек грязи!»
«Для тебя это всего лишь немного грязи, мальчик, а для меня это лишний час мытья!» — крикнул Филч, и капля неприятно затряслась на кончике его носа-картошки.
«Преступление… осквернение замка… предполагаемое наказание…»
Промокнув текущий нос, Филч неприятно покосился на Гарри, который, затаив дыхание, ждал, когда же ему вынесут приговор.
Но когда Филч опустил перо, раздался громкий «БАХ!» на потолке офиса, от которого задрожала масляная лампа.
«ПИВС!» — взревел Филч, в порыве ярости швырнув перо. «На этот раз я тебя получу, я тебя получу!»
И, не оглядываясь на Гарри, Филч выбежал из кабинета, миссис Норрис помчалась рядом с ним.
Пивз был школьным полтергейстом, ухмыляющейся, летающей угрозой, которая жила, чтобы сеять хаос и бедствия. Гарри не очень любил Пивз, но не мог не чувствовать благодарность за его время. Надеялся, что бы ни сделал Пивз (а на этот раз он, похоже, разрушил что-то очень большое), это отвлечет Филча от Гарри.
Подумав, что ему, вероятно, следует подождать возвращения Филча, Гарри опустился на изъеденный молью стул рядом со столом. На нем, помимо его наполовину заполненной формы, лежала только одна вещь: большой, глянцевый, фиолетовый конверт с серебряными буквами на лицевой стороне. Бросив быстрый взгляд на дверь, чтобы убедиться, что Филч не возвращается, Гарри взял конверт и прочитал: Kwikspell — заочный курс по магии для начинающих.
Заинтригованный, Гарри щелкнул конвертом и вытащил из него пачку пергамента. На первой странице было написано еще больше вьющихся серебряных букв:
Чувствуете себя не в своей тарелке в мире современной магии? Находите себе оправдания, чтобы не выполнять простые заклинания? Вас когда-нибудь дразнили за ваши ужасные волшебные чары? Есть ответ!
Kwikspell — это совершенно новый, безотказный, быстрый результат, простой в освоении курс. Сотни ведьм и волшебников извлекли пользу из метода Kwikspell!
Мадам З. Неттлз из Топшема пишет: «У меня не было памяти на заклинания, а мои зелья были семейной шуткой! Теперь, после курса Квикспелла, я в центре внимания на вечеринках, и друзья выпрашивают рецепт моего сцинтилляционного раствора!»
Warlock D. J. Prod из Didsbury говорит: «Раньше моя жена насмехалась над моими слабыми прелестями, но через месяц занятий на вашем замечательном курсе Kwikspell мне удалось превратить ее в яка! Спасибо, Kwikspell!»
Зачарованный, Гарри пролистал остальное содержимое конверта. Зачем, черт возьми, Филч хотел курс Квикспелла? Означало ли это, что он не настоящий волшебник? Гарри как раз читал «Урок первый: как держать палочку (несколько полезных советов)», когда шаркающие шаги снаружи сообщили ему, что Филч возвращается. Засунув пергамент обратно в конверт, Гарри бросил его обратно на стол как раз в тот момент, когда дверь открылась.
Филч выглядел торжествующим.
«Этот исчезающий шкаф был чрезвычайно ценным!» — радостно говорил он миссис Норрис. «На этот раз мы вытащим Пивза, моя милая...»
Его взгляд упал на Гарри, а затем метнулся к конверту с Квикспеллом, который, как Гарри понял слишком поздно, лежал в двух футах от того места, где он начал.
Бледное лицо Филча стало кирпично-красным. Гарри приготовился к приливной волне ярости. Филч доковылял до своего стола, схватил конверт и бросил его в ящик.
«Вы... вы читали...?» — пробормотал он.
«Нет», — быстро солгал Гарри.
Узловатые руки Филча скручивались вместе.
«Если бы я думал, что вы прочтете мое личное — не то чтобы оно мое — для друга — как бы то ни было — однако...»
Гарри уставился на него, встревоженный; Филч никогда не выглядел более сумасшедшим. Его глаза вылезли из орбит, одна из его обвислых щек дергалась, и клетчатый шарф не помогал.
«Очень хорошо — идите — и не произносите ни слова — не то — однако, если вы не читали — идите сейчас, мне нужно написать отчет Пивза — идите —»
Пораженный своей удачей, Гарри выскочил из кабинета, промчался по коридору и снова поднялся наверх. Побег из кабинета Филча без наказания, вероятно, был своего рода школьным рекордом.
«Гарри! Гарри! Сработало?»
Почти Безголовый Ник выскользнул из класса. За его спиной Гарри увидел обломки большого черного с золотом шкафа, который, казалось, упал с большой высоты.
«Я убедил Пивза разбить его прямо над офисом Филча», — с нетерпением сказал Ник. «Думал, это его отвлечет...»
«Это был ты?» — с благодарностью сказал Гарри. «Да, сработало, я даже не получил наказания. Спасибо, Ник!»
Они вместе двинулись по коридору. Почти Безголовый Ник, заметил Гарри, все еще держал в руках письмо с отказом сэра Патрика...
«Мне бы хотелось что-то сделать для тебя по поводу Охоты на Безголовых», — сказал Гарри.
Почти Безголовый, Ник остановился на месте, и Гарри прошел прямо сквозь него. Он пожалел, что сделал это; это было похоже на то, как если бы он прошел через ледяной душ.
«Но есть кое-что, что ты мог бы сделать для меня», — взволнованно сказал Ник. «Гарри, не слишком ли многого я прошу, но нет, ты не захочешь...»
«Что это?» — спросил Гарри.
«Ну, этот Хэллоуин станет моим пятисотым днем ;;смерти», — сказал Почти Безголовый Ник, выпрямляясь и принимая величественный вид.
«О», — сказал Гарри, не уверенный, должен ли он выглядеть огорченным или счастливым по этому поводу. «Правильно».
«Я устраиваю вечеринку в одном из самых просторных подземелий. Друзья приедут со всей страны. Это будет такой честью, если вы придете. Мистер Уизли и мисс Грейнджер тоже будут очень рады, конечно, но я осмелюсь предположить, что вы предпочтете пойти на школьный праздник?» Он наблюдал за Гарри как на иголках.
«Нет», быстро сказал Гарри, «я приду...»
«Мой дорогой мальчик! Гарри Поттер, на моей вечеринке по случаю дня смерти! И», — он колебался, выглядя взволнованным, — «как ты думаешь, ты мог бы сказать сэру Патрику, каким пугающим и впечатляющим ты меня находишь?»
«Конечно», — сказал Гарри.
Почти Безголовый, Ник широко улыбнулся ему.
«Вечеринка в честь дня смерти?» — живо спросила Гермиона, когда Гарри наконец переоделся и присоединился к ней и Рону в общей комнате. «Держу пари, что не так много живых людей могут похвастаться, что они были на одной из таких вечеринок — это будет захватывающе!»
«Зачем кому-то праздновать день своей смерти?» — сказал Рон, который был на полпути к выполнению домашнего задания по зельям и был ворчлив. «Звучит ужасно удручающе для меня…»
Дождь все еще хлестал по окнам, которые теперь были чернильно-черными, но внутри все выглядело ярко и весело. Огонь костра сиял над бесчисленными мягкими креслами, где люди сидели, читая, разговаривая, делая домашнее задание или, в случае Фреда и Джорджа Уизли, пытаясь выяснить, что произойдет, если скормить фейерверк Флибустьера саламандре. Фред «спас» ярко-оранжевую, живущую в огне ящерицу с урока ухода за магическими существами, и теперь она тихо тлела на столе, окруженная кучей любопытных людей.
Гарри собирался рассказать Рону и Гермионе о Филче и курсе Квикспелла, когда саламандра внезапно взмыла в воздух, испуская громкие искры и удары, дико кружась по комнате. Вид Перси, хрипло ревящего на Фреда и Джорджа, впечатляющее зрелище мандариновых звезд, падающих изо рта саламандры, и ее побег в огонь с сопровождающими взрывами вытеснили из головы Гарри и Филча, и конверт Квикспелла.
К тому времени, как наступил Хэллоуин, Гарри пожалел о своем необдуманном обещании пойти на вечеринку в честь дня смерти. Остальная часть школы с радостью предвкушала свой пир в честь Хэллоуина; Большой зал был украшен обычными живыми летучими мышами, огромные тыквы Хагрида были вырезаны в виде фонарей, достаточно больших, чтобы в них могли сидеть три человека, и ходили слухи, что Дамблдор заказал труппу танцующих скелетов для развлечения.
«Обещание есть обещание», — властно напомнила Гермиона Гарри. «Ты сказал, что пойдешь на вечеринку в честь дня смерти».
Итак, в семь часов Гарри, Рон и Гермиона прошли мимо двери в переполненный Большой зал, который призывно сверкал золотыми блюдами и свечами, и направились в сторону подземелий.
Проход, ведущий к вечеринке Почти Безголового Ника, тоже был уставлен свечами, хотя эффект был далеко не веселым: это были длинные, тонкие, угольно-черные свечи, все горели ярко-синим, отбрасывая тусклый, призрачный свет даже на их собственные живые лица. Температура падала с каждым шагом. Когда Гарри вздрогнул и плотно запахнул мантию, он услышал звук, похожий на скрежет тысячи ногтей по огромной доске.
«Это что, музыка?» — прошептал Рон. Они повернули за угол и увидели Почти Безголового Ника, стоящего в дверном проеме, завешенном черными бархатными шторами.
«Мои дорогие друзья», — сказал он скорбно. «Добро пожаловать, добро пожаловать… так рад, что вы смогли прийти…» Он снял свою шляпу с перьями и поклонился, пропуская их внутрь.
Это было невероятное зрелище. Подземелье было заполнено сотнями жемчужно-белых, полупрозрачных людей, в основном дрейфующих вокруг переполненного танцпола, вальсирующих под ужасный, дрожащий звук тридцати музыкальных пил, исполняемых оркестром на приподнятой, черной драпированной платформе. Люстра над головой пылала темно-синим цветом с тысячью черных свечей. Их дыхание поднималось туманом перед ними; это было похоже на то, как если бы они шагнули в морозильник.
«Давайте осмотримся?» — предложил Гарри, желая согреть ноги.
«Осторожно, не пройдите сквозь кого-нибудь», — нервно сказал Рон, и они двинулись по краю танцпола. Они прошли мимо группы мрачных монахинь, оборванца в цепях и Толстого Монаха, веселого призрака Хаффлпаффа, который разговаривал с рыцарем со стрелой, торчащей изо лба. Гарри не удивился, увидев, что Кровавый Барон, изможденный, пристально смотрящий призрак Слизерина, покрытый серебристыми пятнами крови, обошел стороной остальных призраков.
«О, нет», — сказала Гермиона, резко остановившись. «Повернись, повернись, я не хочу разговаривать с Плаксой Миртл...»
«Кто?» — спросил Гарри, когда они быстро отступили.
«Она обитает в одном из туалетов в женском туалете на первом этаже», — сказала Гермиона.
«Она обитает в туалете?»
«Да. Он не работал весь год, потому что она постоянно устраивала истерики и затапливала все вокруг. Я бы никогда туда не заходила, если бы могла; ужасно пытаться пописать, когда она на тебя воет...»
По другую сторону подземелья стоял длинный стол, также покрытый черным бархатом. Они с нетерпением приблизились к нему, но в следующий момент замерли на месте, ужаснувшись. Запах был совершенно отвратительным. На красивых серебряных блюдах лежала большая гнилая рыба; на подносах лежали горой обгоревшие угольно-черные пироги; там же лежал большой червивый хаггис, кусок сыра, покрытый мохнатой зеленой плесенью, и, на самом почетном месте, огромный серый пирог в форме надгробия с глазурью, похожей на смолу, образующей слова: «Сэр Николас де Мимси-Порпингтон, умер 31 октября 1492 года».
Гарри с изумлением наблюдал, как к столу приблизился грузный призрак, пригнулся и прошел сквозь него, широко раскрыв рот так, что он прошел сквозь одного из вонючих лососей.
«Можно ли почувствовать его вкус, если пройти сквозь него?» — спросил его Гарри.
«Почти», — грустно сказал призрак и исчез.
«Я думаю, они дали ему сгнить, чтобы придать ему более сильный вкус», — со знанием дела сказала Гермиона, зажимая нос и наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть протухший хаггис.
«Мы можем двигаться? Мне плохо», — сказал Рон.
Однако едва они обернулись, как из-под стола внезапно вылетел маленький человечек и замер в воздухе прямо перед ними.
«Привет, Пивз», — осторожно сказал Гарри.
В отличие от призраков вокруг них, Пивз-полтергейст был полной противоположностью бледности и прозрачности. Он носил ярко-оранжевый праздничный колпак, вращающийся галстук-бабочку и широкую ухмылку на своем широком, злобном лице.
«Закуски?» — сладко сказал он, предлагая им миску арахиса, покрытого грибком.
«Нет, спасибо», — сказала Гермиона.
«Слышал, как ты говорил о бедной Миртл», — сказал Пивз, его глаза плясали. «Грубо ты говорил о бедной Миртл». Он глубоко вздохнул и заорал: «ОЙ! МИРТЛ!»
«О, нет, Пивз, не говори ей, что я сказала, она очень расстроится», — отчаянно прошептала Гермиона. «Я не это имела в виду, я не против нее... э-э, привет, Миртл».
Приземистый призрак девушки проскользнул мимо. У нее было самое угрюмое лицо, которое Гарри когда-либо видел, наполовину скрытое за гладкими волосами и толстыми перламутровыми очками.
«Что?» — угрюмо спросила она.
«Как дела, Миртл?» — сказала Гермиона фальшиво-радостным голосом. «Приятно видеть тебя вышедшей из туалета».
Миртл фыркнула.
— Мисс Грейнджер только что говорила о вас, — лукаво прошептал Пивз на ухо Миртл.
— Просто хочу сказать, как хорошо ты сегодня выглядишь, — сказала Гермиона, пристально глядя на Пивза.
Миртл подозрительно посмотрела на Гермиону.
«Ты издеваешься надо мной», — сказала она, и серебряные слезы быстро навернулись на ее маленькие, прозрачные глаза.
«Нет, честно говоря, разве я только что не сказала, как хорошо выглядит Миртл?» — сказала Гермиона, больно толкая Гарри и Рона под ребра.
"Ах, да-"
«Она сделала...»
«Не лги мне», — выдохнула Миртл, слезы теперь текли по ее лицу, в то время как Пивз счастливо хихикал через ее плечо. «Ты думаешь, я не знаю, как люди называют меня за спиной? Толстая Миртл! Уродливая Миртл! Несчастная, стонущая, хандрящая Миртл!»
«Ты забыла про прыщавую», — прошипел Пивз ей на ухо.
Плакса Миртл разразилась мучительными рыданиями и выбежала из темницы. Пивз бросился за ней, забрасывая ее заплесневелыми арахисами, крича: «Прыщавая! Прыщавая!»
«О, боже», — грустно сказала Гермиона.
Почти Безголовый Ник теперь двигался к ним сквозь толпу.
«Наслаждаетесь?»
«О, да», — солгали они.
«Неплохой состав», — гордо сказал Почти Безголовый Ник. «Плачущая Вдова приехала из самого Кента... Скоро наступит время моей речи, мне лучше пойти и предупредить оркестр...»
Однако в этот самый момент оркестр прекратил играть. Они, как и все остальные в подземелье, затихли, взволнованно озираясь по сторонам, когда раздался охотничий рог.
«О, вот и все», — с горечью сказал Почти Безголовый Ник.
Сквозь стену подземелья вырвались дюжина призрачных лошадей, на каждой из которых сидел всадник без головы. Собрание дико захлопало; Гарри тоже начал хлопать, но быстро остановился, увидев лицо Ника.
Лошади галопом влетели в середину танцпола и остановились, встав на дыбы и нырнув. Впереди стаи был большой призрак, державший свою бородатую голову под мышкой, из этой позиции он дул в рог. Призрак спрыгнул вниз, высоко поднял голову в воздух, чтобы видеть поверх толпы (все засмеялись), и подошел к Почти Безголовому Нику, прижав его голову к своей шее.
«Ник!» — взревел он. «Как ты? Голова все еще там?»
Он громко расхохотался и похлопал Почти Безголового Ника по плечу.
«Добро пожаловать, Патрик», — сухо сказал Ник.
«Живые!» — воскликнул сэр Патрик, заметив Гарри, Рона и Гермиону и подпрыгнув от удивления так, что его голова снова отвалилась (толпа взвыла от смеха).
«Очень забавно», — мрачно сказал Почти Безголовый Ник.
«Не обращай внимания, Ник!» — крикнула с пола голова сэра Патрика. «Все еще расстроен, мы не позволим ему присоединиться к Охоте! Но я хочу сказать — посмотри на этого парня...»
«Я думаю», поспешно сказал Гарри, увидев многозначительный взгляд Ника, «Ник очень... пугающий и... э-э...»
«Ха!» — закричала голова сэра Патрика. «Держу пари, он попросил тебя это сказать!»
«Если бы я мог привлечь всеобщее внимание, пришло время для моей речи!» — громко сказал Почти Безголовый Ник, направляясь к трибуне и поднимаясь под ледяной голубой свет прожектора.
«Мои покойные лорды, леди и джентльмены, это мое великое горе...»
Но больше никто ничего не услышал. Сэр Патрик и остальные участники Headless Hunt только что начали игру в Head Hockey, и толпа обернулась, чтобы посмотреть. Почти Безголовый Ник тщетно пытался вернуть себе аудиторию, но сдался, когда голова сэра Патрика пролетела мимо него под громкие крики одобрения.
Гарри к этому времени уже очень замерз, не говоря уже о том, что был голоден.
«Я больше не могу этого выносить», — пробормотал Рон, стуча зубами, когда оркестр снова заиграл, а призраки снова выплеснулись на танцпол.
«Пойдем», — согласился Гарри.
Они попятились к двери, кивая и сияя от радости каждому, кто на них смотрел, и через минуту уже спешили обратно по коридору, полному черных свечей.
«Пудинг, возможно, еще не готов», — с надеждой сказал Рон, направляясь к лестнице, ведущей в вестибюль.
И тут Гарри услышал это.
«…разрывать… рвать… убивать…»
Это был тот же голос, тот же холодный, убийственный голос, который он слышал в кабинете Локхарта.
Он споткнулся и остановился, схватившись за каменную стену, прислушиваясь изо всех сил, оглядываясь по сторонам, прищурившись, вглядываясь в тускло освещенный проход.
«Гарри, что ты...?»
«Опять этот голос — заткнись на минутку...»
«…такой голодный… так долго…»
«Послушайте!» — настойчиво сказал Гарри, а Рон и Гермиона замерли, наблюдая за ним.
«…убивать…время убивать…»
Голос становился слабее. Гарри был уверен, что он удалялся — поднимался вверх. Смесь страха и волнения охватила его, когда он уставился на темный потолок; как он мог подниматься вверх? Был ли это призрак, которому каменные потолки не имели значения?
«Сюда», — крикнул он и побежал вверх по лестнице в вестибюль. Не стоило надеяться что-то здесь услышать, гул разговоров с празднества Хэллоуина эхом разносился из Большого зала. Гарри рванул вверх по мраморной лестнице на первый этаж, Рон и Гермиона топали за ним.
«Гарри, что мы...»
«Тсс!»
Гарри напряг слух. Где-то далеко, этажом выше, и становясь все слабее, он услышал голос: «…Я чую кровь… Я ЧУВСТВУЮ ЗАПАХ КРОВИ!»
Его желудок сжался. «Он кого-то убьет!» — закричал он и, не обращая внимания на озадаченные лица Рона и Гермионы, побежал вверх по следующему пролету ступенек, перепрыгивая через три за раз, пытаясь прислушаться к собственным топоту шагов — Гарри промчался по всему второму этажу, Рон и Гермиона тяжело дышали позади него, не останавливаясь, пока не свернули за угол в последний, пустынный проход.
«Гарри, что это было?» — спросил Рон, вытирая пот с лица. «Я ничего не слышал…»
Но Гермиона внезапно ахнула, указывая пальцем в конец коридора.
"Смотрите!"
Что-то светилось на стене впереди. Они медленно приближались, щурясь сквозь темноту. На стене между двумя окнами были намалеваны слова высотой в фут, мерцающие в свете пылающих факелов.
ТАЙНАЯ КОМНАТА ОТКРЫТА. ВРАГИ ВОЛОС, БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ.
«Что это там внизу висит?» — спросил Рон, и голос его слегка дрогнул.
Когда они приблизились, Гарри чуть не поскользнулся — на полу была большая лужа воды; Рон и Гермиона схватили его, и они медленно двинулись к сообщению, не сводя глаз с темной тени под ним. Все трое сразу поняли, что это было, и отпрыгнули назад с всплеском.
Миссис Норрис, кошка смотрителя, висела на хвосте на кронштейне для факела. Она была жесткой, как доска, ее глаза были широко раскрыты и смотрели.
Несколько секунд они не двигались. Потом Рон сказал: «Давайте выбираться отсюда».
«Разве мы не должны попытаться помочь...» — неловко начал Гарри.
«Поверь мне», — сказал Рон. «Мы не хотим, чтобы нас здесь нашли».
Но было слишком поздно. Грохот, словно от далекого грома, сообщил им, что пир только что закончился. С обоих концов коридора, где они стояли, доносился звук сотен ног, поднимающихся по лестнице, и громкий, счастливый говор сытых людей; в следующий момент в проход с обоих концов врывались студенты.
Болтовня, суета, шум внезапно стихли, когда люди впереди заметили висящую кошку. Гарри, Рон и Гермиона стояли одни посреди коридора, пока тишина наступала среди массы студентов, стремящихся вперед, чтобы увидеть ужасное зрелище.
И тут кто-то крикнул в тишине.
"Враги Наследника, берегитесь! Вы будете следующими, Грязнокровки!"
Это был Драко Малфой. Он протиснулся вперед толпы, его холодные глаза ожили, его обычно бескровное лицо раскраснелось, когда он ухмыльнулся при виде висящего, неподвижного кота.
*-9. НАДПИСЬ НА СТЕНЕ-*
«Что здесь происходит? Что происходит?»
Привлеченный, несомненно, криком Малфоя, Аргус Филч проталкивался сквозь толпу. Затем он увидел миссис Норрис и упал назад, схватившись за лицо в ужасе.
«Мой кот! Мой кот! Что случилось с миссис Норрис?» — закричал он.
И его вытаращенные глаза остановились на Гарри.
«Ты!» — завизжал он. «Ты! Ты убил мою кошку! Ты убил ее! Я убью тебя! Я...»
«Аргус!»
На место происшествия прибыл Дамблдор, а за ним и несколько других учителей. За считанные секунды он пронесся мимо Гарри, Рона и Гермионы и отцепил миссис Норрис от держателя факела.
«Идем со мной, Аргус», — сказал он Филчу. «Вы тоже, мистер Поттер, мистер Уизли, мисс Грейнджер».
Локхарт с нетерпением шагнул вперед.
«Мой кабинет находится ближе всего, директор, наверху, пожалуйста, не стесняйтесь».
«Спасибо, Гилдерой», — сказал Дамблдор.
Молчаливая толпа расступилась, пропуская их. Локхарт, выглядевший взволнованным и важным, поспешил за Дамблдором; то же сделали профессора МакГонагалл и Снейп.
Когда они вошли в темный кабинет Локхарта, на стенах пронеслось какое-то движение; Гарри увидел, как несколько Локхартов на фотографиях скрылись из виду, их волосы были накручены на бигуди. Настоящий Локхарт зажег свечи на своем столе и отступил назад. Дамблдор положил миссис Норрис на полированную поверхность и начал ее разглядывать. Гарри, Рон и Гермиона обменялись напряженными взглядами и опустились в кресла за пределами круга света свечей, наблюдая.
Кончик длинного крючковатого носа Дамблдора едва касался шерсти миссис Норрис. Он пристально смотрел на нее сквозь очки-полумесяцы, его длинные пальцы нежно тыкали и тыкали. Профессор МакГонагалл наклонилась почти так же близко, ее глаза были прищурены. Снейп маячил позади них, наполовину в тени, с самым странным выражением лица: казалось, он изо всех сил старался не улыбаться. А Локхарт кружил вокруг них всех, делая предложения.
«Определенно, ее убило проклятие — вероятно, пытка Трансмогрифиан — я много раз видел, как ее применяли, так что, к сожалению, меня там не было, я знаю то самое контрпроклятие, которое могло бы ее спасти...»
Комментарии Локхарта прерывались сухими, мучительными рыданиями Филча. Он сидел, сгорбившись, в кресле у стола, не в силах смотреть на миссис Норрис, закрыв лицо руками. Как бы он ни ненавидел Филча, Гарри не мог не чувствовать к нему немного жалости, хотя и далеко не такой жалости, как к себе: если Дамблдор поверит Филчу, его наверняка исключат.
Дамблдор теперь бормотал себе под нос странные слова и постукивал по миссис Норрис своей палочкой, но ничего не происходило: она продолжала выглядеть так, словно из нее недавно сделали чучело.
«…Я помню, что нечто очень похожее произошло в Уагадугу», — сказал Локхарт, «серия нападений, полная история в моей автобиографии, мне удалось снабдить горожан различными амулетами, что сразу прояснило ситуацию…»
Фотографии Локхарта на стенах все кивали в знак согласия, пока он говорил. Один из них забыл снять сетку для волос.
Наконец. Дамблдор выпрямился.
«Она не умерла, Аргус», — тихо сказал он.
Локхарт резко остановился, подсчитывая количество убийств, которые он предотвратил.
«Не умерла?» — выдавил Филч, глядя сквозь пальцы на миссис Норрис. «Но почему она вся… вся окоченевшая и замороженная?»
«Она окаменела», — сказал Дамблдор («А! Я так и думал!» — сказал Локхарт). «Но как, я не могу сказать…»
«Спроси его!» — закричал Филч, поворачивая к Гарри свое покрытое пятнами и слезами лицо.
«Ни один второкурсник не смог бы этого сделать», — твердо сказал Дамблдор. «Для этого потребовалась бы Темная Магия самая продвинутая...»
«Он сделал это, он сделал это!» — выплюнул Филч, его одутловатое лицо побагровело. «Ты видел, что он написал на стене! Он нашел — в моем кабинете — он знает, что я — я — Лицо Филча исказилось ужасной гримасой. «Он знает, что я сквиб!» — закончил он.
«Я никогда не трогал миссис Норрис!» — громко сказал Гарри, с тревогой осознавая, что все на него смотрят, включая всех Локхартов на стенах. «И я даже не знаю, что такое сквиб».
«Чушь!» — прорычал Филч. «Он видел мое письмо Квикспелла!»
«Если позволите, директор», — произнес Снейп из тени, и дурное предчувствие Гарри усилилось; он был уверен, что никакие слова Снейпа не принесут ему никакой пользы.
«Поттер и его друзья могли просто оказаться не в том месте и не в то время», — сказал он, слегка усмехнувшись, словно сомневаясь в этом. «Но у нас есть ряд подозрительных обстоятельств. Почему он вообще был в коридоре наверху? Почему его не было на праздновании Хэллоуина?»
Гарри, Рон и Гермиона пустились в объяснения по поводу вечеринки в честь дня смерти. «...там были сотни призраков, они вам скажут, что мы там были...»
«Но почему бы не присоединиться к пиру потом?» — спросил Снейп, его черные глаза сверкали в свете свечей. «Зачем идти в тот коридор?»
Рон и Гермиона посмотрели на Гарри.
«Потому что… потому что…» — сказал Гарри, и его сердце забилось очень быстро; что-то подсказывало ему, что это прозвучит очень неправдоподобно, если он скажет им, что его привел сюда бестелесный голос, который никто, но он не мог слышать, — «потому что мы устали и хотели лечь спать», — сказал он.
«Без ужина?» — сказал Снейп, и торжествующая улыбка мелькнула на его изможденном лице. «Я не думал, что призраки поставляют еду, пригодную для живых людей, на своих вечеринках».
«Мы не были голодны», — громко сказал Рон, и его желудок громко заурчал.
Мерзкая улыбка Снейпа стала шире.
«Я полагаю, директор, что Поттер не совсем честен», — сказал он. «Возможно, было бы неплохо лишить его определенных привилегий, пока он не будет готов рассказать нам всю историю. Я лично считаю, что его следует исключить из команды Гриффиндора по квиддичу, пока он не будет готов быть честным».
«Правда, Северус», — резко сказала профессор МакГонагалл, — «я не вижу причин запрещать мальчику играть в квиддич. Этого кота не били по голове метлой. Нет никаких доказательств, что Поттер сделал что-то плохое».
Дамблдор испытующе посмотрел на Гарри. Его мерцающий светло-голубой взгляд заставил Гарри почувствовать себя так, словно его просвечивают рентгеном.
«Невиновен, пока не доказано обратное, Северус», — твердо сказал он.
Снейп выглядел разъяренным.
Филч тоже.
«Моя кошка окаменела!» — закричал он, выпучив глаза. «Я хочу увидеть наказание!»
«Мы сможем вылечить ее, Аргус», — терпеливо сказал Дамблдор. «Профессор Спраут недавно сумел раздобыть несколько мандрагор. Как только они достигнут своего полного размера, я прикажу приготовить зелье, которое оживит миссис Норрис».
«Я сделаю это», — встрял Локхарт. «Я, должно быть, делал это сотню раз. Я мог бы приготовить восстанавливающее зелье из мандрагоры даже во сне...»
«Прошу прощения», — холодно сказал Снейп. «Но я полагаю, что я мастер зелий в этой школе».
Возникла очень неловкая пауза.
«Вы можете идти», — сказал Дамблдор Гарри, Рону и Гермионе.
Они пошли, так быстро, как только могли, но не бегом. Когда они оказались этажом выше кабинета Локхарта, они свернули в пустой класс и тихо закрыли за собой дверь. Гарри прищурился на потемневшие лица своих друзей.
«Как вы думаете, мне стоило рассказать им о голосе, который я слышал?»
«Нет», — не колеблясь, ответил Рон. «Слышать голоса, которые больше никто не слышит, — это плохой знак, даже в волшебном мире».
Что-то в голосе Рона заставило Гарри спросить: «Ты ведь мне веришь, не так ли?»
«Конечно, я знаю», — быстро сказал Рон. «Но — ты должен признать, что это странно...»
«Я знаю, это странно», — сказал Гарри. «Все это странно. О чем была эта надпись на стене? Комната была открыта… Что это должно означать?»
«Знаешь, это как будто звонит в колокольчик», — медленно сказал Рон. «Мне кажется, кто-то однажды рассказал мне историю о тайной комнате в Хогвартсе... может быть, это был Билл...»
«И что такое сквиб?» — спросил Гарри.
К его удивлению, Рон подавил смешок.
«Ну, это не смешно на самом деле, но поскольку это Филч», — сказал он. «Сквиб — это тот, кто родился в семье волшебников, но не имеет никаких магических способностей. Некая противоположность маглорожденным волшебникам, но сквибы довольно необычны. Если Филч пытается изучать магию на курсе Квикспелла, я думаю, он должен быть сквибом. Это многое бы объяснило. Например, почему он так ненавидит студентов». Рон удовлетворенно улыбнулся. «Он озлоблен».
Где-то пробили часы.
«Полночь», — сказал Гарри. «Нам лучше лечь спать, пока не пришел Снейп и не попытался подставить нас в чем-то еще».
Несколько дней школа могла говорить только о нападении на миссис Норрис. Филч держал это в памяти каждого, меряя шагами место, где она подверглась нападению, как будто он думал, что нападавший может вернуться. Гарри видел, как он тер сообщение на стене универсальным волшебным средством для удаления грязи миссис Скоуэр, но безрезультатно; слова все еще ярко светились на камне. Когда Филч не охранял место преступления, он крадучись бродил по коридорам с красными глазами, набрасываясь на ничего не подозревающих учеников и пытаясь наказать их за такие вещи, как «громкое дыхание» и «счастливый вид».
Джинни Уизли, казалось, была очень обеспокоена судьбой миссис Норрис. По словам Рона, она была большой любительницей кошек.
«Но ты так и не узнала миссис Норрис», — бодро сказал ей Рон. «Честно говоря, нам гораздо лучше без нее». Губы Джинни задрожали. «Такие вещи нечасто случаются в Хогвартсе», — заверил ее Рон. «Они поймают маньяка, который это сделал, и вышвырнут его отсюда в мгновение ока. Я просто надеюсь, что он успеет превратить Филча в камень, прежде чем его исключат. Я просто шучу…» — поспешно добавил Рон, когда Джинни побледнела.
Нападение также оказало влияние на Гермиону. Для Гермионы было обычным делом проводить много времени за чтением, но теперь она почти ничего не делала. Гарри и Рон также не смогли получить от нее особого ответа, когда спросили, чем она занимается, и только в следующую среду они узнали ответ.
Гарри задержали на Зельях, где Снейп заставил его остаться, чтобы соскребать трубчатых червей со столов. После спешного обеда он поднялся наверх, чтобы встретиться с Роном в библиотеке, и увидел Джастина Финч-Флетчли, мальчика из Хаффлпаффа с Гербологии, направляющегося к нему. Гарри только открыл рот, чтобы поздороваться, как Джастин заметил его, резко повернулся и умчался в противоположном направлении.
Гарри нашел Рона в глубине библиотеки, измеряющим свою домашнюю работу по Истории магии. Профессор Биннс попросил трехфутовое сочинение на тему «Средневековое собрание европейских волшебников».
«Не верю, мне все еще не хватает восьми дюймов…» — яростно сказал Рон, выпуская пергамент, который снова свернулся в рулон. «А Гермиона сделала четыре фута семь дюймов, а почерк у нее мелкий».
«Где она?» — спросил Гарри, схватив рулетку и развернув собственное домашнее задание.
«Где-то там», — сказал Рон, указывая на полки. «Ищет другую книгу. Думаю, она пытается прочитать всю библиотеку до Рождества».
Гарри рассказал Рону о том, что Джастин Финч-Флетчли сбежал от него.
«Не знаю, почему тебя это волнует. Я думал, что он немного идиот», — сказал Рон, записывая, стараясь сделать свой почерк максимально крупным. «Вся эта чушь о том, что Локхарт такой замечательный...»
Гермиона появилась из-за книжных полок. Она выглядела раздраженной и, наконец, похоже, была готова поговорить с ними.
«Все экземпляры «Истории Хогвартса» были изъяты», — сказала она, садясь рядом с Гарри и Роном. «И есть двухнедельный лист ожидания. Я бы хотела не оставлять свой экземпляр дома, но я не могла бы поместить его в свой багажник вместе со всеми книгами о Локхарте».
«Зачем тебе это?» — спросил Гарри.
«По той же причине, по которой все остальные хотят прочитать легенду о Тайной комнате», — сказала Гермиона.
«Что это?» — быстро спросил Гарри.
«Вот именно. Я не могу вспомнить», — сказала Гермиона, закусив губу. «И я не могу найти эту историю где-нибудь еще...»
«Гермиона, позволь мне прочитать твое сочинение», — отчаянно попросил Рон, посмотрев на часы.
«Нет, не буду», — сказала Гермиона, внезапно посуровев. «У тебя было десять дней, чтобы закончить его...»
«Мне нужно всего лишь еще два дюйма, ну же...»
Прозвенел звонок. Рон и Гермиона, препираясь, пошли на Историю Магии.
История магии была самым скучным предметом в их расписании. Профессор Биннс, который ее преподавал, был их единственным учителем-призраком, и самым захватывающим, что когда-либо случалось на его занятиях, было то, что он входил в класс через доску. Древний и сморщенный, многие говорили, что он не заметил, что умер. Он просто встал, чтобы преподавать, и оставил свое тело позади себя в кресле перед камином в учительской; с тех пор его распорядок дня нисколько не изменился.
Сегодня было так же скучно, как и всегда. Профессор Биннс открыл свои записи и начал читать в плоском гудении, как старый пылесос, пока почти все в классе не впали в глубокий ступор, иногда приходя достаточно долго, чтобы записать имя или дату, а затем снова засыпая. Он говорил уже полчаса, когда произошло то, чего никогда не случалось раньше. Гермиона подняла руку.
Профессор Биннс, подняв глаза посреди смертельно скучной лекции о Международном съезде колдунов 1289 года, выглядел изумленным.
«Мисс... э-э...?»
«Грейнджер, профессор. Мне было интересно, не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о Тайной комнате», — сказала Гермиона ясным голосом.
Дин Томас, сидевший с открытым ртом и глядя в окно, резко вышел из транса; голова Лаванды Браун оторвалась от рук, а локоть Невилла Лонгботтома соскользнул со стола.
Профессор Биннс моргнул.
«Мой предмет — история магии», — сказал он своим сухим, хриплым голосом. «Я имею дело с фактами, мисс Грейнджер, а не с мифами и легендами». Он прочистил горло с тихим звуком, похожим на глоток мела, и продолжил: «В сентябре того года подкомитет сардинских волшебников...» Он запнулся и остановился. Рука Гермионы снова замахала в воздухе.
«Мисс Грант?»
«Пожалуйста, сэр, разве легенды не всегда имеют под собой реальную основу?»
Профессор Биннс смотрел на нее с таким изумлением, что Гарри был уверен, что ни один студент никогда прежде не прерывал его, живой или мертвый.
«Ну», медленно сказал профессор Биннс, «да, с этим можно поспорить, я полагаю». Он уставился на Гермиону так, словно никогда прежде не видел студента как следует. «Однако легенда, о которой вы говорите, — это такая сенсационная, даже нелепая история...»
Но весь класс теперь ловил каждое слово профессора Биннса. Он тупо посмотрел на них всех, все лица были обращены к нему. Гарри мог сказать, что он был совершенно сбит с толку таким необычным проявлением интереса.
«О, очень хорошо», — медленно сказал он. «Дай-ка я посмотрю… Тайная комната…
«Вы все, конечно, знаете, что Хогвартс был основан более тысячи лет назад — точная дата неизвестна — четырьмя величайшими ведьмами и волшебниками той эпохи. Четыре факультета школы названы в их честь: Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпафф, Ровена Равенкло и Салазар Слизерин. Они построили этот замок вместе, вдали от любопытных глаз маглов, поскольку это была эпоха, когда магия вызывала страх у простых людей, а ведьмы и волшебники подвергались многочисленным преследованиям».
Он помолчал, мутным взглядом оглядел комнату и продолжил:
«В течение нескольких лет основатели работали в гармонии, выискивая детей, которые проявляли признаки магии, и приводили их в замок для обучения. Но затем между ними возникли разногласия. Между Слизерином и остальными начал расти раскол. Слизерин хотел быть более разборчивым в отношении студентов, принимаемых в Хогвартс. Он считал, что магическое обучение должно сохраняться во всех магических семьях. Он не любил брать студентов маггловского происхождения, считая их ненадежными. Через некоторое время между Слизерином и Гриффиндором произошел серьезный спор по этому поводу, и Слизерин покинул школу».
Профессор Биннс снова замолчал, поджав губы и напоминая старую сморщенную черепаху.
«Надежные исторические источники говорят нам об этом», — сказал он. «Но эти честные факты были затемнены причудливой легендой о Тайной комнате. История гласит, что Слизерин построил в замке тайную комнату, о которой другие основатели ничего не знали.
«Слизерин, согласно легенде, запечатал Тайную комнату, чтобы никто не смог открыть ее, пока его истинный наследник не прибудет в школу. Только наследник сможет распечатать Тайную комнату, выпустить ужас внутри и использовать его, чтобы очистить школу от всех, кто недостоин изучать магию».
Наступила тишина, когда он закончил рассказывать историю, но это была не обычная сонная тишина, которая заполняла занятия профессора Биннса. В воздухе висела тревога, поскольку все продолжали смотреть на него, надеясь на большее. Профессор Биннс выглядел слегка раздраженным.
«Все это, конечно, полная чушь», — сказал он. «Естественно, школу много раз обыскивали на предмет наличия такой комнаты самые ученые ведьмы и волшебники. Ее не существует. Сказка, рассказанная, чтобы напугать доверчивых».
Рука Гермионы снова оказалась в воздухе.
«Сэр, что именно вы подразумеваете под «ужасами внутри» Комнаты?»
«Считается, что это какой-то монстр, которым может управлять только Наследник Слизерина», — сказал профессор Биннс своим сухим, пронзительным голосом.
Класс обменялся нервными взглядами.
«Я говорю вам, эта вещь не существует», — сказал профессор Биннс, перебирая свои записи. «Нет никакой Комнаты и никакого монстра».
«Но, сэр», — сказал Шеймус Финниган, «если Комнату может открыть только истинный наследник Слизерина, никто другой не сможет ее найти, не так ли?»
«Чепуха, О’Флаэрти», — раздраженно сказал профессор Биннс. «Если длинная череда директоров и директрис Хогвартса не нашла эту комнату...»
«Но, профессор», — вмешалась Парвати Патил, — «вам, вероятно, придется использовать Темную Магию, чтобы открыть её...»
«То, что волшебник не использует Темную Магию, не значит, что он не может, мисс Пеннифезер», — резко ответил профессор Биннс. «Повторяю, если такие, как Дамблдор...»
«Но, может быть, вы должны быть родственником Слизерина, чтобы Дамблдор не мог...» — начал Дин Томас, но профессор Биннс уже был сыт по горло.
«Достаточно», — резко сказал он. «Это миф! Его не существует! Нет ни малейшего доказательства того, что Слизерин когда-либо построил что-то вроде секретного шкафа для метел! Я сожалею, что рассказал вам такую ;;глупую историю! Мы вернемся, если позволите, к истории, к твердому, правдоподобному, проверяемому факту!»
И через пять минут класс снова погрузился в свою обычную оцепенение.
«Я всегда знал, что Салазар Слизерин — старый псих», — сказал Рон Гарри и Гермионе, когда они пробирались через переполненные коридоры в конце урока, чтобы сдать сумки перед ужином. «Но я никогда не думал, что он затеял всю эту историю с чистой кровью. Я бы не был в его доме, даже если бы вы мне заплатили. Честно говоря, если бы Распределяющая шляпа попыталась отправить меня в Слизерин, я бы сел на поезд прямо домой…»
Гермиона горячо кивнула, но Гарри ничего не сказал. Его желудок просто неприятно сжался.
Гарри никогда не говорил Рону и Гермионе, что Распределяющая шляпа серьезно рассматривала возможность отправить его в Слизерин. Он помнил, как будто это было вчера, тихий голос, который говорил ему в ухо, когда он надевал шляпу на голову год назад: "Ты можешь стать великим, ты знаешь, все это здесь, в твоей голове, и Слизерин поможет тебе на пути к величию, в этом нет никаких сомнений...
Но Гарри, который уже слышал о репутации факультета Слизерин, выпускающего Тёмных магов, отчаянно подумал: «Только не Слизерин!», а Шляпа сказала: «О, ну что ж, если ты уверен... лучше быть в Гриффиндоре"...»
Пока они продвигались в толпе, мимо них прошел Колин Криви.
«Привет, Гарри!»
«Привет, Колин», — автоматически сказал Гарри.
«Гарри, Гарри, мальчик в моем классе сказал, что ты...»
Но Колин был настолько мал, что не мог бороться с потоком людей, несущих его к Большому залу; они услышали, как он пропищал: «Увидимся, Гарри!», и он исчез.
«Что говорит о тебе мальчик из его класса?» — задавалась вопросом Гермиона.
«Я полагаю, что я наследник Слизерина», — сказал Гарри, и его желудок опустился еще на дюйм, когда он внезапно вспомнил, как Джастин Финч-Флетчли сбежал от него во время обеда.
«Люди здесь поверят чему угодно», — с отвращением сказал Рон.
Толпа поредела, и они смогли без труда подняться по следующей лестнице.
«Ты действительно думаешь, что существует Тайная комната?» — спросил Рон у Гермионы.
«Я не знаю», — сказала она, нахмурившись. «Дамблдор не смог вылечить миссис Норрис, и это заставляет меня думать, что то, что напало на нее, могло быть не... ну... человеком».
Пока она говорила, они повернули за угол и оказались в конце того самого коридора, где произошло нападение. Они остановились и посмотрели. Сцена была такой же, как и той ночью, за исключением того, что не было окоченевшего кота, висящего на кронштейне для факела, а пустой стул стоял у стены с надписью «Тайная комната открыта».
«Вот где Филч нес караул», — пробормотал Рон.
Они посмотрели друг на друга. Коридор был пуст.
«Не повредит, если мы осмотримся», — сказал Гарри, сбрасывая сумку и вставая на четвереньки, чтобы ползти в поисках подсказок.
«Ожоги!» — сказал он. «Здесь — и здесь —»
«Подойди и посмотри на это!» — сказала Гермиона. «Это смешно…»
Гарри встал и подошел к окну рядом с сообщением на стене. Гермиона указала на самую верхнюю панель, где суетились около двадцати пауков, очевидно, пытаясь пробраться через маленькую трещину. Длинная серебристая нить свисала, как веревка, как будто они все по ней карабкались, торопясь выбраться наружу.
«Вы когда-нибудь видели, чтобы пауки так себя вели?» — с удивлением спросила Гермиона.
«Нет», — сказал Гарри, «а ты, Рон? Рон?»
Он оглянулся через плечо. Рон стоял далеко позади и, казалось, боролся с желанием бежать.
«Что случилось?» — спросил Гарри.
«Мне не нравятся пауки», — напряженно сказал Рон.
«Я этого и не знала», — сказала Гермиона, удивленно глядя на Рона. «Ты столько раз использовал пауков в зельях…»
«Я не против, чтобы они были мертвы», — сказал Рон, который внимательно смотрел куда угодно, только не в окно. «Мне просто не нравится, как они двигаются…»
Гермиона хихикнула.
«Это не смешно», — яростно сказал Рон. «Если хочешь знать, когда мне было три года, Фред превратил моего... моего плюшевого мишку в грязного большого паука, потому что я сломал его игрушечную метлу... Тебе бы они тоже не понравились, если бы ты держала своего мишку на руках, а у него вдруг оказалось слишком много ног и...»
Он замолчал, вздрогнув. Гермиона, очевидно, все еще пыталась не смеяться. Чувствуя, что им лучше уйти от этой темы, Гарри сказал: «Помнишь всю эту воду на полу? Откуда она взялась? Кто-то ее вытер».
«Это было где-то здесь», — сказал Рон, придя в себя, чтобы пройти несколько шагов мимо стула Филча и указать. «На уровне этой двери».
Он потянулся к медной дверной ручке, но внезапно отдернул руку, словно обжегся.
«В чем дело?» — спросил Гарри.
«Туда нельзя», — ворчливо сказал Рон. «Это туалет для девочек».
«О, Рон, там никого не будет», — сказала Гермиона, вставая и подходя. «Это дом Плаксы Миртл. Пойдем, посмотрим».
И, проигнорировав большую табличку «НЕ РАБОТАЕТ», она открыла дверь.
Это была самый мрачный, самый унылый туалнт, в который Гарри когда-либо ступал. Под большим, потрескавшимся и пятнистым зеркалом стоял ряд облупившихся раковин. Пол был сырым и отражал тусклый свет, исходивший от огарков нескольких свечей, догоравших в подсвечниках; деревянные двери в кабинки отслаивались и царапались, а одна из них болталась на петлях.
Гермиона приложила пальцы к губам и направилась к последней кабинке. Когда она дошла до нее, она сказала: «Привет, Миртл, как дела?»
Гарри и Рон пошли посмотреть. Плакса Миртл парила над бачком унитаза, выковыривая пятнышко на подбородке.
«Это туалет для девочек», — сказала она, подозрительно глядя на Рона и Гарри. «Они не девочки».
«Нет», — согласилась Гермиона. «Я просто хотела показать им, как здесь… приятно». Она неопределенно махнула рукой в ;;сторону грязного старого зеркала и сырого пола.
«Спроси ее, видела ли она что-нибудь», — одними губами прошептал Гарри Гермионе.
«Что ты шепчешь?» — спросила Миртл, уставившись на него.
«Ничего», — быстро сказал Гарри. «Мы хотели спросить...»
«Я бы хотела, чтобы люди перестали говорить за моей спиной!» — сказала Миртл голосом, задыхающимся от слез. «У меня есть чувства, знаешь ли, даже если я мертва...»
«Миртл, никто не хочет тебя расстраивать», — сказала Гермиона. «Гарри только...»
«Никто не хочет меня расстраивать! Это хорошо!» — взвыла Миртл. «Моя жизнь была сплошным несчастьем в этом месте, а теперь приходят люди и портят мне смерть!»
«Мы хотели спросить тебя, видел ли ты что-нибудь забавное в последнее время», — быстро сказала Гермиона. «Потому что на Хэллоуин прямо у твоей входной двери напали на кошку».
«Вы видели кого-нибудь поблизости той ночью?» — спросил Гарри.
«Я не обращала внимания», — драматично сказала Миртл. «Пивз так расстроил меня, что я пришла сюда и попыталась покончить с собой. Потом, конечно, я вспомнила, что я... что я...»
«Уже мертва», — услужливо сказал Рон.
Миртл трагически всхлипнула, поднялась в воздух, перевернулась и нырнула головой вперед в унитаз, облив их всех водой и исчезнув из виду, хотя, судя по ее приглушенным рыданиям, она остановилась где-то в U-образном изгибе.
Гарри и Рон стояли с открытыми ртами, а Гермиона устало пожала плечами и сказала: «Честно говоря, это было почти радостно для Миртл... Ну ладно, пойдем».
Гарри едва успел закрыть дверь, чтобы не слышать рыданий Миртл, как раздался громкий голос, заставивший всех троих подпрыгнуть.
«РОН!»
Перси Уизли замер наверху лестницы, его значок старосты сверкал, а на лице застыло выражение полного потрясения.
«Это женский туалет!» — выдохнул он. «Что ты…?»
«Просто осмотрелся», — пожал плечами Рон. «Улики, знаешь ли...» Перси раздулся так, что Гарри отчетливо вспомнил миссис Уизли.
— Убирайтесь—отсюда, — сказал Перси, направляясь к ним и начиная подгонять их, размахивая руками. - Вас не волнует, как это выглядит? Вернётеся сюда, когда все будут ужинать...
«Почему бы нам не быть здесь?» — горячо сказал Рон, резко останавливаясь и сердито глядя на Перси. «Слушай, мы и пальцем не тронули этого кота!»
— Я так и сказал Джинни, — яростно сказал Перси, — но она, похоже, все еще думает, что тебя исключат. Я никогда не видел ее такой расстроенной, рыдающей навзрыд. Ты можешь подумать о ней, все первокурсники просто перевозбуждены из-за этого дела...
«Тебе плевать на Джинни», — сказал Рон, уши которого теперь покраснели. «Ты просто волнуешься, что я испорчу твои шансы стать старостой...»
«Пять баллов с Гриффиндора!» — лаконично сказал Перси, поглаживая свой значок старосты. «И я надеюсь, что это преподаст тебе урок! Больше никакой детективной работы, или я напишу маме!»
И он зашагал прочь, его затылок был таким же красным, как уши Рона.
Гарри, Рон и Гермиона выбрали места как можно дальше от Перси в общей гостиной в тот вечер. Рон все еще был в очень плохом настроении и продолжал пачкать свою домашнюю работу по Чарам. Когда он рассеянно потянулся за палочкой, чтобы стереть пятна, она воспламенила пергамент. Кипя от злости почти так же, как и его домашняя работа, Рон захлопнул Стандартную книгу заклинаний, класс 2. К удивлению Гарри, Гермиона последовала его примеру.
«Но кто бы это мог быть?» — тихо сказала она, словно продолжая разговор, который они только что вели. «Кто захочет выгнать из Хогвартса всех сквибов и магглорожденных?»
«Давайте подумаем», — сказал Рон с притворным недоумением. «Кого мы знаем, кто считает магглорожденных отбросами?»
Он посмотрел на Гермиону. Гермиона посмотрела на него, не убежденная.
«Если ты говоришь о Малфое...»
«Конечно, я!» — сказал Рон. «Ты слышал его — «Вы будете следующими, грязнокровки!» — да ладно, тебе достаточно взглянуть на его мерзкую крысиную морду, чтобы понять, что это он…»
«Малфой, наследник Слизерина?» — скептически спросила Гермиона.
«Посмотрите на его семью», — сказал Гарри, тоже закрывая свои книги. «Многие из них были в Слизерине; он всегда хвастается этим. Они легко могли бы быть
«Они могли бы обладать ключом от Тайной комнаты на протяжении столетий!» — сказал Рон. «Передавая его по наследству, от отца к сыну...»
«Ну», осторожно сказала Гермиона, «я полагаю, это возможно...»
«Но как мы это докажем?» — мрачно спросил Гарри.
«Может быть, есть способ», — медленно сказала Гермиона, еще больше понизив голос и бросив быстрый взгляд через комнату на Перси. «Конечно, это будет трудно. И опасно, очень опасно. Мы нарушим около пятидесяти школьных правил, я полагаю...»
«Если через месяц или около того ты захочешь объясниться, ты дашь нам знать, не так ли?» — раздраженно сказал Рон.
«Ладно», — холодно сказала Гермиона. «Нам нужно будет попасть в гостиную Слизерина и задать Малфою несколько вопросов так, чтобы он не понял, что это мы».
«Но это невозможно», — сказал Гарри, а Рон рассмеялся.
«Нет, это не так», — сказала Гермиона. «Все, что нам нужно, — это Оборотное зелье».
«Что это?» — одновременно спросили Рон и Гарри.
«Снейп упомянул об этом на занятиях несколько недель назад...»
«Ты думаешь, у нас нет ничего лучше, чем слушать Снейпа на уроках зельеварения?» — пробормотал Рон.
«Оно превращает тебя в кого-то другого. Подумай об этом! Мы могли бы превратиться в троих слизеринцев. Никто бы не узнал, что это мы. Малфой, вероятно, рассказал бы нам что-нибудь. Он, вероятно, хвастается этим в гостиной Слизерина прямо сейчас, если бы мы только могли его услышать».
«Эта штука с Оборотным зельем кажется мне немного подозрительной», — сказал Рон, нахмурившись. «А что, если мы навсегда застрянем в образе троих слизеринцев?»
«Это проходит через некоторое время», — сказала Гермиона, нетерпеливо махнув рукой. «Но получить рецепт будет очень трудно. Снейп сказал, что он был в книге под названием Moste Potente Potions, и он должен быть в Запретной секции библиотеки».
Существовал только один способ получить книгу из Запретной секции: нужно было получить подписанное разрешение от учителя.
«На самом деле, трудно понять, зачем нам эта книга, — сказал Рон, — если мы не собираемся попробовать приготовить одно из зелий».
«Я думаю», — сказала Гермиона, — «что если бы мы сделали вид, что нас интересует только теория, у нас был бы шанс...»
«Да ладно, ни один учитель на это не клюнет», — сказал Рон. «Они должны быть очень тупыми."
*-10. РАЗБОЙНЫЙ БЛАДЖЕР-*
После катастрофического эпизода с пикси профессор Локхарт не приносил на занятия живых существ. Вместо этого он читал им отрывки из своих книг и иногда воспроизводил некоторые из наиболее драматичных моментов. Обычно он выбирал Гарри, чтобы тот помогал ему с этими реконструкциями; до сих пор Гарри был вынужден играть простого трансильванского крестьянина, которого Локхарт вылечил от проклятия лепета, йети с насморком и вампира, который не мог есть ничего, кроме салата, с тех пор как Локхарт справился с ним.
Гарри вытащили перед классом на следующем уроке Защиты от Темных Искусств, на этот раз изображая оборотня. Если бы у него не было очень веской причины поддерживать хорошее настроение Локхарта, он бы отказался это делать.
«Хороший громкий вой, Гарри — именно так — и затем, если ты поверишь, я набросился — вот так — швырнул его на пол — так одной рукой мне удалось удержать его — другой я приставил палочку к его горлу — затем я собрал все оставшиеся силы и выполнил чрезвычайно сложное заклинание Гоморфуса — он издал жалобный стон — продолжай, Гарри — выше этого — хорошо — шерсть исчезла — клыки уменьшились — и он снова превратился в человека. Просто, но эффективно — и еще одна деревня навсегда запомнит меня как героя, который избавил их от ежемесячного ужаса нападений оборотней».
Прозвенел звонок, и Локхарт поднялся на ноги.
«Домашнее задание — сочинить стихотворение о моей победе над оборотнем Вагга-Вагга! Автору лучшего — подписанные экземпляры «Волшебного меня»!»
Класс начал расходиться. Гарри вернулся в конец класса, где его ждали Рон и Гермиона.
«Готовы?» — пробормотал Гарри.
«Подожди, пока все уйдут», — нервно сказала Гермиона. «Ладно…»
Она подошла к столу Локхарта, крепко сжимая в руке листок бумаги. Гарри и Рон следовали за ней.
«Э-э... профессор Локхарт?» — запинаясь, пробормотала Гермиона. «Я хотела... взять эту книгу из библиотеки. Просто для фонового чтения». Она протянула листок бумаги, ее рука слегка дрожала. «Но дело в том, что она находится в Запретной секции библиотеки, поэтому мне нужен учитель, чтобы расписаться за нееё — я уверена, это поможет мне понять, что вы говорите в Gadding with Ghouls о медленно действующих ядах...»
«А, Гаддинг с упырями!» — сказал Локхарт, взяв записку у Гермионы и широко ей улыбнувшись. «Возможно, моя самая любимая книга. Тебе понравилась?»
«О, да», — с нетерпением сказала Гермиона. «Как умно, как вы поймали последнего с помощью чайного ситечка...»
«Ну, я уверен, никто не будет против, если я немного помогу лучшему ученику года», — тепло сказал Локхарт и вытащил огромное павлинье перо. «Да, мило, не правда ли?» — сказал он, неправильно истолковав возмущенное выражение лица Рона. «Обычно я приберегаю его для автограф-сессий».
Он нацарапал на записке огромную петлеобразную подпись и вернул ее Гермионе.
«Итак, Гарри», — сказал Локхарт, пока Гермиона неловко складывала записку и сунула ее в сумку. «Завтра первый матч по квиддичу в этом сезоне, если не ошибаюсь? Гриффиндор против Слизерина, не так ли? Я слышал, ты полезный игрок. Я тоже был ловцом. Меня попросили попробовать попасть в Национальную сборную, но я предпочел посвятить свою жизнь искоренению Темных сил. Но если когда-нибудь ты почувствуешь необходимость в небольшой частной тренировке, не стесняйся спрашивать. Всегда рад передать свои знания менее способным игрокам...»
Гарри издал неясный горловой звук и поспешил вслед за Роном и Гермионой.
«Я не верю в это», — сказал он, когда они втроем изучали подпись на записке. «Он даже не посмотрел на книгу, которую мы хотели».
«Это потому, что он безмозглый мерзавец», — сказал Рон. «Но кого это волнует, у нас есть то, что нам было нужно...»
«Он не безмозглый мерзавец», — пронзительно сказала Гермиона, когда они почти бегом бежали к библиотеке.
«Просто потому, что он сказал, что ты лучший ученик года...»
Они понизили голоса, когда вошли в приглушенную тишину библиотеки. Мадам Пинс, библиотекарь, была худой, раздражительной женщиной, которая выглядела как недокормленный стервятник.
«Сильнейшие зелья?» — подозрительно повторила она, пытаясь отобрать записку у Гермионы, но та не отпускала.
«Я хотела узнать, смогу ли я оставить её себе», — сказала она, затаив дыхание.
«О, да ладно», — сказал Рон, вырывая её из ее рук и протягивая мадам Пинс. «Мы дадим вам еще один автограф. Локхарт подпишет что угодно, если она простоит достаточно долго».
Мадам Пинс поднесла записку к свету, словно решив обнаружить подделку, но она прошла тест. Она прошествовала между высокими полками и вернулась через несколько минут, неся большую и заплесневелую книгу. Гермиона аккуратно положила ее в сумку, и они ушли, стараясь не идти слишком быстро и не выглядеть слишком виновато.
Пять минут спустя они снова забаррикадировались в неисправной ванной комнате Плаксы Миртл. Гермиона преодолела возражения Рона, указав, что это последнее место, куда кто-либо в здравом уме пойдет, так что им была гарантирована некоторая приватность. Плакса Миртл громко плакала в своей кабинке, но они игнорировали ее, а она их.
Гермиона осторожно открыла Moste Potente Potions, и все трое склонились над влажными, заляпанными пятнами страницами. С первого взгляда стало ясно, почему книга относится к Запретной секции. Некоторые из зелий имели эффекты, почти слишком ужасные, чтобы о них думать, и были некоторые очень неприятные иллюстрации, среди которых были мужчина, которого, казалось, вывернули наизнанку, и ведьма, у которой из головы вырастало несколько дополнительных пар рук.
«Вот оно», — взволнованно сказала Гермиона, найдя страницу с заголовком «Оборотное зелье». Она была украшена рисунками людей, наполовину превращающихся в других людей. Гарри искренне надеялся, что художник вообразил выражение сильной боли на их лицах.
«Это самое сложное зелье, которое я когда-либо видела», — сказала Гермиона, пока они просматривали рецепт. «Златоглазки, пиявки, флюс и спорыш», — пробормотала она, проводя пальцем по списку ингредиентов. «Ну, они достаточно просты, они в студенческом шкафу, мы можем помочь себе сами... О, смотрите, измельченный рог двурога — не знаю, где мы его возьмем — измельченная кожа бумсланга — это тоже будет сложно, и, конечно, немного того, в кого мы хотим превратиться».
«Простите?» — резко сказал Рон. «Что вы имеете в виду, когда говорите, что это часть того, в кого мы превращаемся? Я не пью ничего, в чем есть ногти Крэбба...»
Гермиона продолжила, словно не слыша его.
«Но нам пока не нужно об этом беспокоиться, потому что мы добавляем эти биты в последнюю очередь...
Рон, не найдя слов, повернулся к Гарри, у которого возникла другая проблема.
«Ты понимаешь, сколько нам придется украсть, Гермиона? Изорванная шкура бумсланга, которой точно нет в шкафу у студентов. Что мы собираемся делать, ломиться в личные хранилища Снейпа? Не знаю, хорошая ли это идея…»
Гермиона с грохотом захлопнула книгу.
«Ну, если вы двое собираетесь струсить, ладно», — сказала она. На ее щеках были ярко-розовые пятна, а глаза блестели ярче обычного. «Я не хочу нарушать правила, вы знаете. Я думаю, что угрожать магглорожденным гораздо хуже, чем варить сложное зелье. Но если вы не хотите выяснять, Малфой это или нет, я сейчас пойду к мадам Пинс и верну книгу...»
«Я никогда не думал, что доживу до того дня, когда ты будешь уговаривать нас нарушать правила», — сказал Рон. «Ладно, мы это сделаем. Но только не ногти на ногах, ладно?»
«А сколько времени это займет?» — спросил Гарри, когда Гермиона, выглядя более счастливой, снова открыла книгу.
«Ну, поскольку сорняки нужно собирать в полнолуние, а златоглазки тушить двадцать один день... Я бы сказала, что блюдо будет готово примерно через месяц, если мы сможем раздобыть все ингредиенты».
«Месяц?» — спросил Рон. «К тому времени Малфой мог бы атаковать половину маглорожденных в школе!» Но глаза Гермионы снова опасно сузились, и он быстро добавил: «Но это лучший план, который у нас есть, так что полный вперед, я говорю».
Однако, пока Гермиона проверяла, свободна ли дорога, чтобы они могли покинуть ванную, Рон пробормотал Гарри: «Будет гораздо меньше хлопот, если ты завтра просто столкнешь Малфоя с метлы».
Гарри проснулся рано утром в субботу и некоторое время лежал, думая о предстоящем матче по квиддичу. Он нервничал, в основном из-за того, что скажет Вуд, если Гриффиндор проиграет, но также из-за мысли о встрече с командой на самых быстрых гоночных метлах, которые можно купить за золото. Он никогда так сильно не хотел победить Слизерин. Пролежав полчаса с бурлящими внутри, он встал, оделся и спустился на завтрак пораньше, где обнаружил остальную часть команды Гриффиндора, сгрудившуюся за длинным пустым столом, все выглядели напряженными и не разговаривали много.
Когда приблизилось одиннадцать часов, вся школа начала спускаться к стадиону для квиддича. День выдался душный, в воздухе чувствовался гром. Рон и Гермиона поспешили пожелать Гарри удачи, когда он вошел в раздевалку. Команда надела свои алые мантии Гриффиндора, затем села, чтобы послушать обычную предматчевую зажигательную речь Вуда.
«У Слизерина метлы лучше наших», — начал он. «Нет смысла отрицать это. Но у нас на метлах лучшие люди. Мы тренировались усерднее, чем они, мы летали в любую погоду...» («Слишком верно», — пробормотал Джордж Уизли. «Я не был по-настоящему сухим с августа») «и мы заставим их пожалеть о том дне, когда они позволили этому маленькому слизняку, Малфою, купить себе место в их команде». Грудь вздымалась от эмоций, Вуд повернулся к Гарри.
«Тебе, Гарри, придется показать им, что ловец должен иметь что-то большее, чем богатый отец. Доберись до снитча раньше Малфоя или умри, пытаясь, Гарри, потому что мы должны победить сегодня, мы должны».
«Так что никакого давления, Гарри», — сказал Фред, подмигивая ему.
Когда они вышли на поле, их встретил рев шума; в основном ликование, потому что Равенкло и Хаффлпафф с нетерпением ждали поражения Слизерина, но слизеринцы в толпе тоже издавали свои крики и шипение. Мадам Хуч, преподаватель квиддича, попросила Флинта и Вуда пожать друг другу руки, что они и сделали, угрожающе посмотрев друг на друга и сжав руки сильнее, чем было необходимо.
«По моему свистку», — сказала мадам Хуч. «Три… два… один…»
Под рев толпы, подгонявшей их, четырнадцать игроков поднялись к свинцовому небу. Гарри взлетел выше всех, щурясь в поисках снитча.
«Все в порядке, Шрамоголовый?» — закричал Малфой, пролетая под ним, словно демонстрируя скорость своей метлы.
Гарри не успел ответить. В этот самый момент в его сторону полетел тяжелый черный бладжер; он так близко увернулся от него, что почувствовал, как он взъерошил ему волосы, когда пролетал мимо.
«Близко, Гарри!» — сказал Джордж, проносясь мимо него с клюшкой в ;;руке, готовый отбросить бладжер обратно в слизеринца. Гарри увидел, как Джордж нанес мощный удар бладжером в направлении Эдриана Пьюси, но бладжер изменил направление в воздухе и снова полетел прямо в Гарри.
Гарри быстро упал, чтобы избежать его, и Джорджу удалось сильно ударить им в сторону Малфоя. И снова бладжер вильнул, как бумеранг, и выстрелил в голову Гарри.
Гарри резко рванул вперед и помчался к другому концу поля. Он слышал, как за его спиной свистит бладжер. Что происходит? Бладжеры никогда не сосредотачиваются на одном игроке, как сейчас; их работа заключалась в том, чтобы попытаться сбросить с места как можно больше людей...
Фред Уизли ждал Бладжер на другом конце. Гарри пригнулся, когда Фред ударил по Бладжеру со всей своей силой; Бладжер был сбит с курса.
«Попался!» — радостно закричал Фред, но он ошибался: бладжер, словно магнитом притягиваемый Гарри, снова полетел в его сторону, и Гарри был вынужден улететь на полной скорости.
Начался дождь; Гарри почувствовал, как тяжелые капли падают ему на лицо, забрызгивая очки. Он понятия не имел, что происходит в оставшейся части игры, пока не услышал, как Ли Джордан, комментировавший игру, сказал: «Слизерин лидирует, шестьдесят очков против нуля».
Превосходные метлы слизеринцев явно справлялись со своей работой, а тем временем безумный бладжер делал все возможное, чтобы сбить Гарри с ног. Фред и Джордж теперь летели так близко к нему по обе стороны, что Гарри не мог видеть ничего, кроме их размахивающих рук, и не имел возможности искать снитч, не говоря уже о том, чтобы поймать его.
«Кто-то… подделал… этот… бладжер…», — проворчал Фред, изо всех сил ударив по нему битой, когда тот начал новую атаку на Гарри.
«Нам нужен тайм-аут», — сказал Джордж, пытаясь подать сигнал Вуду и одновременно не дать бладжеру сломать нос Гарри.
Вуд, очевидно, уловил сигнал. Раздался свисток мадам Хуч, и Гарри, Фред и Джордж нырнули к земле, все еще пытаясь избежать безумного бладжера.
«Что происходит?» — спросил Вуд, когда команда Гриффиндора сбилась в кучу, а слизеринцы в толпе заулюлюкали. «Нас расплющивают. Фред, Джордж, где вы были, когда этот бладжер помешал Анджелине забить гол?»
«Мы были на двадцать футов выше нее, не давая другому бладжеру убить Гарри, Оливер», — сердито сказал Джордж. «Кто-то его починил — он не оставляет Гарри в покое. Он не доставал никого за всю игру. Слизеринцы, должно быть, что-то с ним сделали».
«Но бладжеры были заперты в кабинете мадам Хуч с момента нашей последней тренировки, и тогда с ними не было ничего плохого...» — обеспокоенно сказал Вуд.
Мадам Хуч направлялась к ним. Через ее плечо Гарри мог видеть, как команда Слизерина насмехается и указывает в его сторону.
«Слушай», — сказал Гарри, когда она подходила все ближе и ближе, «поскольку вы двое все время летаете вокруг меня, единственный способ поймать снитч — это если он залетит мне в рукав. Возвращайся к остальной команде и дай мне разобраться с этим негодяем».
«Не будь тупым», — сказал Фред. «Это снесет тебе голову». Вуд переводил взгляд с Гарри на Уизли.
«Если мы остановимся сейчас, нам придется проиграть матч!» — сказал Гарри. «И мы не проиграем Слизерину только из-за безумного бладжера! Давай, Оливер, скажи им, чтобы оставили меня в покое!»
«Это все твоя вина», — сердито сказал Джордж Вуду. «„Достань снитч или умри, пытаясь“», — какую глупость ты ему сказал!»
К ним присоединилась мадам Хуч.
«Готовы возобновить игру?» — спросила она Вуда.
Вуд посмотрел на решительное выражение лица Гарри.
«Ладно», — сказал он. «Фред, Джордж, вы слышали Гарри — оставьте его в покое и дайте ему самому разобраться с бладжером».
Дождь теперь лил сильнее. По свистку мадам Хуч Гарри сильно пнул в воздух и услышал характерный свист бладжера позади себя. Гарри поднимался все выше и выше; он делал петли и пикировал, кружился, зигзагообразно двигался и катился. Слегка кружилась голова, но он все равно держал глаза широко открытыми, дождь забрызгивал его очки и тек в ноздри, пока он висел вверх ногами, избегая очередного яростного прыжка бладжера. Он слышал смех толпы; он знал, что, должно быть, выглядит очень глупо, но непослушный бладжер был тяжелым и не мог менять направление так быстро, как Гарри; он начал своего рода катание на американских горках по краям стадиона, щурясь сквозь серебристые пелены дождя на ворота Гриффиндора, где Эдриан Пьюси пытался обойти Вуда...
Свист в ухе Гарри подсказал ему, что бладжер снова пролетел мимо него; он развернулся и помчался в противоположном направлении.
«Тренируешься к балету, Поттер?» — закричал Малфой, когда Гарри был вынужден сделать глупый кувырок в воздухе, чтобы увернуться от бладжера, и он убежал, бладжер волочился в нескольких футах позади него; а затем, с ненавистью оглянувшись на Малфоя, он увидел его — Золотой снитч. Он завис в дюймах над левым ухом Малфоя, а Малфой, занятый смехом над Гарри, не увидел его.
На какое-то мучительное мгновение Гарри завис в воздухе, не решаясь броситься к Малфою, опасаясь, что тот поднимет глаза и увидит снитч.
БАХ.
Он оставался неподвижным на секунду дольше, чем нужно. Бладжер наконец попал в него, врезался в локоть, и Гарри почувствовал, как его рука сломалась. Смутно, ошеломленный жгучей болью в руке, он скользнул вбок на своей мокрой от дождя метле, одно колено все еще согнуто над ним, его правая рука бесполезно болталась по боку — Бладжер метнулся назад для второй атаки, на этот раз целясь ему в лицо — Гарри увернулся с дороги, одна мысль прочно засела в его онемевшем мозгу: добраться до Малфоя.
Сквозь пелену дождя и боли он нырнул к мерцающему, ухмыляющемуся лицу внизу и увидел, как его глаза расширились от страха: Малфой подумал, что Гарри нападает на него.
«Что за…» — выдохнул он, уворачиваясь от Гарри.
Гарри убрал оставшуюся руку с метлы и сделал резкий рывок; он почувствовал, как его пальцы сомкнулись на холодном снитче, но теперь он сжимал метлу только ногами, и из толпы внизу раздался крик, когда он ринулся прямо к земле, изо всех сил стараясь не потерять сознание.
С хлюпающим стуком он ударился о грязь и скатился с метлы. Его рука висела под очень странным углом; пронизанный болью, он слышал, как будто издалека, много свиста и криков. Он сосредоточился на снитче, зажатом в здоровой руке.
«Ага», — неопределенно сказал он. «Мы победили». И он упал в обморок.
Он пришел в себя, дождь падал на его лицо, он все еще лежал на поле, и кто-то наклонился над ним. Он увидел блеск зубов.
«О, нет, только не ты», — простонал он.
«Не знает, что говорит», — громко сказал Локхарт обеспокоенной толпе гриффиндорцев, сгрудившихся вокруг них. «Не волнуйся, Гарри. Я собираюсь вылечить твою руку».
«Нет!» — сказал Гарри. «Я оставлю её такой, спасибо…»
Он попытался сесть, но боль была ужасной. Он услышал знакомый щелчок рядом.
«Мне не нужна эта фотография, Колин», — громко сказал он.
«Ложись, Гарри», — успокаивающе сказал Локхарт. «Это простое заклинание, которое я использовал бесчисленное количество раз...»
«Почему я просто не могу пойти в больничное крыло?» — процедил Гарри сквозь зубы.
«Он действительно должен, профессор», — сказал грязный Вуд, который не мог не ухмыльнуться, хотя его ловец был ранен. «Отличный захват, Гарри, действительно впечатляющий, твой лучший, я бы сказал...»
Сквозь чащу ног вокруг себя Гарри заметил Фреда и Джорджа Уизли, которые загоняли бродячего Бладжера в коробку. Он все еще оказывал ужасную борьбу.
«Отойдите», — сказал Локхарт, закатывая рукава своего нефритово-зеленого пиджака.
«Нет, не надо», — слабо сказал Гарри, но Локхарт крутил палочкой и секунду спустя направил ее прямо в руку Гарри.
Странное и неприятное ощущение началось в плече Гарри и распространилось вниз до кончиков пальцев. Казалось, что его рука сдувается. Он не осмеливался смотреть на то, что происходит. Он закрыл глаза, отвернулся от руки, но его худшие опасения оправдались, когда люди над ним ахнули, а Колин Криви начал безумно щелкать. Его рука больше не болела — и она даже отдаленно не напоминала руку.
«А», — сказал Локхарт. «Да. Ну, иногда это может случиться. Но дело в том, что кости больше не сломаны. Это нужно иметь в виду. Итак, Гарри, просто доберитесь до больничного крыла — ах, мистер Уизли, мисс Грейнджер, вы не могли бы его проводить? — и мадам Помфри сможет — э-э — немного вас привести в порядок».
Когда Гарри поднялся на ноги, он почувствовал себя странно перекошенным. Сделав глубокий вдох, он посмотрел на свою правую сторону. То, что он увидел, едва не заставило его снова потерять сознание.
Из-под его мантии торчало что-то похожее на толстую резиновую перчатку телесного цвета. Он попытался пошевелить пальцами. Ничего не произошло.
Локхарт не сращивал кости Гарри. Он их удалил.
Мадам Помфри была совсем недовольна.
«Тебе следовало сразу прийти ко мне!» — бушевала она, поднимая печальный, безвольный остаток того, что полчаса назад было рабочей рукой. «Я могу срастить кости за секунду, но отрастить их снова...»
«Ты ведь сможешь, правда?» — отчаянно спросил Гарри.
«Я смогу, конечно, но это будет больно», — мрачно сказала мадам Помфри, бросая Гарри пижаму. «Тебе придется остаться на ночь...»
Гермиона ждала снаружи, занавеска была задернута вокруг кровати Гарри, пока Рон помогал ему надеть пижаму. Потребовалось некоторое время, чтобы засунуть резиновую, бескостную руку в рукав.
«Как ты теперь можешь заступаться за Локхарта, Гермиона, а?» — крикнул Рон из-за занавески, протягивая безвольные пальцы Гарри сквозь манжету. Если бы Гарри хотел, чтобы ему удалили кости руки, он бы попросил.
«Каждый может совершить ошибку», — сказала Гермиона. «И это больше не больно, не так ли, Гарри?»
«Нет», — сказал Гарри, ложась в постель. «Но и ничего другого он не делает».
Когда он прыгнул на кровать, его рука бессмысленно замахала.
Гермиона и мадам Помфри вышли из-за занавески. Мадам Помфри держала в руках большую бутылку чего-то с надписью «Скеле Гро».
«Тебя ждет тяжелая ночь», — сказала она, наливая дымящуюся мензурку и протягивая ему. «Отращивание костей — грязное дело.
Как и прием Скеле Гро. Он обжег рот и горло Гарри, когда попал внутрь, заставив его кашлять и отплевываться. Все еще ворча по поводу опасных видов спорта и некомпетентных учителей, мадам Помфри отступила, оставив Рона и Гермиону помогать Гарри глотнуть воды.
«Но мы победили», — сказал Рон, и на его лице расплылась улыбка. «Это был классный прием. Лицо Малфоя... он выглядел готовым убить!»
«Я хочу знать, как он починил этот бладжер», — мрачно сказала Гермиона.
«Мы можем добавить это в список вопросов, которые мы ему зададим, когда примем Оборотное зелье», — сказал Гарри, опускаясь на подушки. «Надеюсь, оно вкуснее, чем эта штука...»
«Если в нем есть частички слизеринцев? Ты, должно быть, шутишь», — сказал Рон.
Дверь больничного крыла распахнулась в этот момент. Грязные и мокрые, остальные члены команды Гриффиндора прибыли, чтобы увидеть Гарри. «Невероятный полет, Гарри», — сказал Джордж. «Я только что видел, как Маркус Флинт кричал на Малфоя. Что-то о том, что у него на голове снитч, и он этого не замечает. Малфой, похоже, не слишком обрадовался». Они принесли торты, сладости и бутылки тыквенного сока; они собрались вокруг кровати Гарри и только начали то, что обещало быть хорошей вечеринкой, когда мадам Помфри ворвалась с криком: «Этому мальчику нужен отдых, ему нужно отрастить тридцать три кости! Вон! Вон!» И Гарри остался один, и ничто не отвлекало его от острой боли в его безвольной руке.
Несколько часов спустя Гарри проснулся совершенно внезапно в кромешной тьме и тихонько вскрикнул от боли: теперь его рука была полна крупных заноз. На секунду он подумал, что именно это его и разбудило. Затем, с дрожью ужаса, он понял, что кто-то протирает его лоб в темноте.
«Слезай!» — громко сказал он, а затем: «Добби!»
Выпученные, как теннисные мячи, глаза домового эльфа уставились на Гарри сквозь темноту. Одинокая слеза скатилась по его длинному, острому носу.
«Гарри Поттер вернулся в школу», — прошептал он тоскливо. «Добби предупреждал и предупреждал Гарри Поттера. Ах, сэр, почему вы не послушали Добби? Почему Гарри Поттер не вернулся домой, когда опоздал на поезд?» Гарри приподнялся на подушках и оттолкнул губку Добби.
«Что ты здесь делаешь?» — спросил он. «А как ты узнал, что я опоздал на поезд?»
Губы Добби задрожали, и Гарри охватило внезапное подозрение.
«Это ты!» — медленно произнес он. «Ты не дал барьеру пропустить нас!»
«Да, конечно, сэр», — сказал Добби, энергично кивая головой и хлопая ушами. «Добби спрятался и высматривал Гарри Поттера, а затем запечатал врата, и Добби пришлось гладить его руки», — он показал Гарри десять длинных, забинтованных пальцев, — «но Добби было все равно, сэр, потому что он думал, что Гарри Поттер в безопасности, и Добби никогда не думал, что Гарри Поттер попадет в школу другим путем!»
Он раскачивался взад и вперед, тряся своей уродливой головой.
«Добби был так потрясен, когда услышал, что Гарри Поттер вернулся в Хогвартс, что позволил сгореть ужину своего хозяина! Такой порки Добби никогда не получал, сэр…»
Гарри откинулся на подушки.
«Ты чуть не добился исключения Рона и меня», — яростно сказал он. «Тебе лучше исчезнуть, пока мои кости не вернулись, Добби, или я могу задушить тебя».
Добби слабо улыбнулся.
«Добби привык к угрозам смерти, сэр. Добби получает их дома по пять раз в день».
Он высморкался в уголок грязной наволочки, которую носил, и выглядел таким жалким, что Гарри почувствовал, как его гнев помимо его воли угасает.
«Зачем ты носишь эту штуку, Добби?» — с любопытством спросил он.
«Это, сэр?» — сказал Добби, дергая за наволочку. «Это знак рабства домового эльфа, сэр. Добби может быть освобожден, только если его хозяева дадут ему одежду, сэр. Семья осторожна и не передает Добби даже носок, сэр, иначе он будет свободен и сможет навсегда покинуть их дом».
Добби вытер выпученные глаза и вдруг сказал: «Гарри Поттер должен идти домой! Добби думал, что его бладжера хватит, чтобы сделать...»
«Твой бладжер?» — спросил Гарри, снова нарастая гневом. «Что ты имеешь в виду, твой бладжер? Ты заставил этот бладжер попытаться убить меня?»
«Не убить вас, сэр, никогда не убью вас!» — сказал Добби, потрясенный. «Добби хочет спасти жизнь Гарри Поттера! Лучше отправить его домой, тяжело раненым, чем оставаться здесь, сэр! Добби хотел только, чтобы Гарри Поттер был ранен достаточно, чтобы его отправили домой!»
«О, и это все?» — сердито сказал Гарри. «Не думаю, что ты скажешь мне, почему ты хотел отправить меня домой по частям?»
«Ах, если бы Гарри Поттер только знал!» — простонал Добби, и на его рваную наволочку капали слезы. «Если бы он знал, что он значит для нас, для ничтожных, рабов, для нас, отбросов магического мира! Добби помнит, как это было, когда Тот-Кого-Нельзя-Называть был на пике своего могущества, сэр! С нами, домашними эльфами, обращались как с паразитами, сэр! Конечно, с Добби до сих пор так обращаются, сэр», — признался он, вытирая лицо наволочкой. «Но в основном, сэр, жизнь для моего вида улучшилась с тех пор, как вы одержали победу над Тем-Кого-Нельзя-Называть. Гарри Поттер выжил, и власть Темного Лорда была сломлена, и это был новый рассвет, сэр, и Гарри Поттер сиял, как маяк надежды для тех из нас, кто думал, что Темные дни никогда не закончатся, сэр... И теперь, в Хогвартсе, должны произойти ужасные вещи, возможно, уже происходят, и Добби не может позволить Гарри Поттеру остаться здесь теперь, когда история должна повториться, теперь, когда Тайная комната снова открыта...
Добби замер, охваченный ужасом, затем схватил кувшин с водой Гарри с его тумбочки и разбил его о свою голову, скрывшись из виду. Секунду спустя он заполз обратно на кровать, косоглазый, бормоча: «Плохой Добби, очень плохой Добби…»
«Значит, Тайная комната существует?» — прошептал Гарри. «И ты сказал, что ее уже открывали? Расскажи мне, Добби!»
Он схватил костлявое запястье эльфа, когда рука Добби медленно потянулась к кувшину с водой. «Но я не маглорожденный — как я могу подвергаться опасности из-за Комнаты?»
«Ах, сэр, не спрашивайте больше, не спрашивайте больше бедного Добби», — пробормотал эльф, его глаза были огромными в темноте. «В этом месте планируются темные дела, но Гарри Поттер не должен быть здесь, когда они произойдут — идите домой, Гарри Поттер, идите домой. Гарри Поттер не должен вмешиваться в это, сэр, это слишком опасно…»
«Кто это, Добби?» — спросил Гарри, крепко держа запястье Добби, чтобы тот снова не ударил себя кувшином с водой. «Кто её открыл? Кто её открыл в прошлый раз?»
«Добби не может, сэр, Добби не может, Добби не должен говорить!» — завизжал эльф. «Иди домой, Гарри Поттер, иди домой!»
«Я никуда не пойду!» — яростно сказал Гарри. «Одна из моих лучших подруг — маглорожденная; она будет первой в очереди, если Комнату действительно открыли...»
«Гарри Поттер рискует собственной жизнью ради друзей!» — простонал Добби в каком-то жалком экстазе. «Такой благородный! Такой доблестный! Но он должен спасти себя, он должен, Гарри Поттер не должен...»
Добби внезапно замер, его уши летучей мыши задрожали. Гарри тоже это услышал. Снаружи по коридору раздались шаги.
«Добби должен уйти!» — выдохнул эльф в ужасе. Раздался громкий треск, и кулак Гарри внезапно сжался в воздухе. Он рухнул обратно в кровать, его глаза устремились в темный дверной проем больничного крыла, когда шаги приблизились.
В следующий момент Дамблдор входил в спальню, одетый в длинный шерстяной халат и ночной колпак. Он нес один конец чего-то похожего на статую. Профессор МакГонагалл появилась секунду спустя, неся ее ноги. Вместе они взвалили ее на кровать.
«Приведите мадам Помфри», — прошептал Дамблдор, и профессор МакГонагалл поспешила мимо кровати Гарри, скрывшись из виду. Гарри лежал совершенно неподвижно, притворяясь спящим. Он услышал настойчивые голоса, а затем профессор МакГонагалл снова появилась в поле зрения, за ней следовала мадам Помфри, которая натягивала кардиган поверх ночной рубашки. Он услышал резкий вдох.
«Что случилось?» — прошептала мадам Помфри Дамблдору, наклонившись над статуэткой на кровати.
«Еще одно нападение», — сказал Дамблдор. «Минерва нашла его на лестнице».
«Рядом с ним была гроздь винограда», — сказала профессор МакГонагалл. «Мы думаем, что он пытался пробраться сюда, чтобы навестить Поттера».
Желудок Гарри ужасно сжался. Медленно и осторожно он приподнялся на несколько дюймов, чтобы посмотреть на статую на кровати. Луч лунного света упал на ее пристальное лицо.
Это был Колин Криви. Его глаза были широко раскрыты, а руки подняты перед собой, держа камеру.
«Окаменел?» — прошептала мадам Помфри.
«Да», — сказала профессор МакГонагалл. «Но я содрогаюсь при мысли… Если бы Альбус не спустился вниз за горячим шоколадом — кто знает, что могло бы…»
Все трое уставились на Колина. Затем Дамблдор наклонился вперед и вырвал камеру из его жесткой хватки.
«Вы не думаете, что ему удалось сфотографировать нападавшего?» — с нетерпением спросила профессор МакГонагалл.
Дамблдор не ответил. Он открыл заднюю крышку камеры.
«Боже мой!» — сказала мадам Помфри.
Из камеры с шипением вырвалась струя пара. Гарри, находившийся в трех кроватях от нее, уловил едкий запах горелого пластика.
«Растаяли», — удивленно сказала мадам Помфри. «Все растаяли…»
«Что это значит, Альбус?» — настойчиво спросила профессор МакГонагалл.
«Это значит», — сказал Дамблдор, — «что Тайная комната действительно снова открыта».
Мадам Помфри зажала рот рукой. Профессор МакГонагалл уставилась на Дамблдора.
«Но, Альбус... конечно... кто?»
«Вопрос не в том, кто», — сказал Дамблдор, глядя на Колина. «Вопрос в том, как…»
И насколько Гарри мог судить по затененному лицу профессора МакГонагалл, она понимала это не лучше его.
*-11. ДУЭЛЬНЫЙ КЛУБ-*
Гарри проснулся в воскресенье утром и обнаружил, что общежитие залито зимним солнцем, а его рука восстановлена, но очень жесткая. Он быстро сел и посмотрел на кровать Колина, но ее не было видно из-за высоких занавесок, за которыми Гарри вчера переоделся. Увидев, что он не спит, мадам Помфри торопливо подошла с подносом с завтраком, а затем начала сгибать и разминать его руку и пальцы.
«Все в порядке», — сказала она, пока он неуклюже кормил себя кашей левой рукой. «Когда закончишь есть, можешь идти».
Гарри оделся так быстро, как только мог, и поспешил в Гриффиндорскую башню, отчаянно желая рассказать Рону и Гермионе о Колине и Добби, но их там не было. Гарри отправился на их поиски, размышляя, куда они могли деться, и чувствуя себя немного обиженным из-за того, что их не интересовало, восстановились ли его кости или нет.
Когда Гарри проходил мимо библиотеки, Перси Уизли вышел из нее, выглядя гораздо более бодрым, чем в прошлый раз, когда они встретились.
«О, привет, Гарри», — сказал он. «Отличный полет вчера, действительно отличный. Гриффиндор только что вышел вперед в борьбе за Кубок факультета — ты заработал пятьдесят очков!»
«Ты ведь не видел Рона и Гермиону, да?» — спросил Гарри.
«Нет, не видел», — сказал Перси, и его улыбка померкла. «Надеюсь, Рон не в другом женском туалете...»
Гарри выдавил из себя смешок, проводил взглядом Перси, скрывшегося из виду, и направился прямо в туалет Плаксы Миртл. Он не мог понять, почему Рон и Гермиона снова там, но, убедившись, что рядом нет ни Филча, ни старост, он открыл дверь и услышал их голоса из запертой кабинки.
«Это я», — сказал он, закрывая за собой дверь. Изнутри кабинки раздался стук, всплеск и вздох, и он увидел, как Гермиона смотрит в замочную скважину.
«Гарри!» — сказала она. «Ты нас так напугал — заходи — как твоя рука?»
«Отлично», — сказал Гарри, протискиваясь в кабинку. На унитазе стоял старый котел, и потрескивание из-под обода подсказало Гарри, что они развели под ним огонь. Гермиона специализировалась на создании переносных, водонепроницаемых костров.
«Мы бы пришли к тебе, но решили заняться Оборотным зельем», — объяснил Рон, пока Гарри с трудом запирал кабинку. «Мы решили, что это самое безопасное место, чтобы спрятать его».
Гарри начал рассказывать им о Колине, но Гермиона прервала его.
"Мы уже знаем — мы слышали, как профессор МакГонагалл говорила профессору Флитвику сегодня утром. Вот почему мы решили, что нам лучше идти..."
«Чем скорее мы получим признание от Малфоя, тем лучше», — прорычал Рон. «Знаешь, что я думаю? Он был в таком скверном настроении после матча по квиддичу, что выместил злость на Колине».
«Есть еще кое-что», — сказал Гарри, наблюдая, как Гермиона рвет пучки спорыша и бросает их в зелье. «Добби пришел ко мне среди ночи».
Рон и Гермиона подняли глаза, пораженные. Гарри рассказал им все, что Добби ему рассказал — или не рассказал. Гермиона и Рон слушали, открыв рты.
«Тайную комнату уже открывали?» — спросила Гермиона.
«Это решает все», — сказал Рон торжествующим голосом. «Люциус Малфой, должно быть, открыл Комнату, когда был здесь в школе, и теперь он рассказал старому доброму Драко, как это сделать. Это очевидно. Хотелось бы, чтобы Добби рассказал тебе, что за монстр там. Я хочу знать, как так получилось, что никто не заметил, как он крадется по школе».
«Может быть, он может сделать себя невидимым», — сказала Гермиона, подталкивая пиявок ко дну котла. «Или, может быть, он может замаскироваться — притвориться доспехами или чем-то вроде того — я читала о хамелеонах-гулях...»
«Ты слишком много читаешь, Гермиона», — сказал Рон, высыпая мертвых златоглазок поверх пиявок. Он скомкал пустой мешочек из-под златоглазок и посмотрел на Гарри.
«Итак, Добби не дал нам сесть в поезд и сломал тебе руку». Он покачал головой. «Знаешь что, Гарри? Если он не прекратит пытаться спасти твою жизнь, он убьет тебя».
Новость о том, что Колин Криви подвергся нападению и теперь лежит, как мертвый, в больничном крыле, распространилась по всей школе к утру понедельника. Воздух внезапно наполнился слухами и подозрениями. Первокурсники теперь двигались по замку сплоченными группами, словно боясь, что на них нападут, если они пойдут одни.
Джинни Уизли, сидевшая рядом с Колином Криви на Чарах, была в смятении, но Гарри чувствовал, что Фред и Джордж неправильно ее подбадривают. Они по очереди покрывались мехом или нарывами и выпрыгивали на нее из-за статуй. Они остановились только тогда, когда Перси, вне себя от ярости, сказал им, что собирается написать миссис Уизли и сказать ей, что у Джинни кошмары.
Тем временем, скрытно от учителей, в школе шла бурная торговля талисманами, амулетами и другими защитными приспособлениями. Невилл Лонгботтом купил большой, дурно пахнущий зеленый лук, заостренный фиолетовый кристалл и гниющий хвост тритона, прежде чем другие мальчики Гриффиндора указали, что ему ничего не угрожает; он чистокровный, и поэтому на него вряд ли нападут.
«Сначала они набросились на Филча», — сказал Невилл, его круглое лицо выражало страх. «И все знают, что я почти сквиб».
На второй неделе декабря профессор МакГонагалл пришла, как обычно, собирая имена тех, кто останется в школе на Рождество. Гарри, Рон и Гермиона подписали ее список; они слышали, что Малфой останется, что показалось им очень подозрительным. Каникулы были бы идеальным временем, чтобы использовать Оборотное зелье и попытаться вытянуть из него признание.
К сожалению, зелье было готово только наполовину. Им все еще нужны были рог двурога и шкура бумсланга, и единственное место, где они могли их получить, были личные запасы Снейпа. Гарри втайне чувствовал, что он лучше столкнется с легендарным монстром Слизерина, чем позволит Снейпу поймать его на ограблении его кабинета.
«Что нам нужно, — быстро сказала Гермиона, когда в четверг днем ;;двойной урок зельеварения уже приближался, — так это отвлечение. Тогда кто-нибудь из нас сможет пробраться в кабинет Снейпа и взять то, что нам нужно». Гарри и Рон нервно посмотрели на нее.
«Думаю, мне лучше заняться настоящей кражей», — продолжила Гермиона тоном факта. «Вы двое будете исключены, если попадете в еще одну неприятность, а у меня чистая репутация. Так что все, что вам нужно сделать, это устроить достаточно беспорядков, чтобы занять Снейпа минут на пять».
Гарри слабо улыбнулся. Намеренно устроить хаос на уроке зельеварения у Снейпа было так же безопасно, как ткнуть спящего дракона в глаз.
Уроки зельеварения проходили в одном из больших подземелий. Урок в четверг днем ;;прошел в обычном режиме. Двадцать котлов стояли, дымясь, между деревянными столами, на которых стояли латунные весы и банки с ингредиентами. Снейп бродил в парах, отпуская язвительные замечания о работе гриффиндорцев, в то время как слизеринцы одобрительно хихикали. Драко Малфой, который был любимым учеником Снейпа, продолжал бросать рыбьи глаза на Рона и Гарри, которые знали, что если они ответят тем же, то получат взыскание быстрее, чем вы успеете сказать «несправедливо».
Раствор Гарри для опухания был слишком жидким, но он думал о более важных вещах. Он ждал сигнала Гермионы, и он едва слушал, как Снейп остановился, чтобы презрительно посмеяться над его водянистым зельем. Когда Снейп повернулся и пошел издеваться над Невиллом, Гермиона поймала взгляд Гарри и кивнула.
Гарри быстро нырнул за свой котел, вытащил из кармана один из фейерверков Фреда Флибустьера и быстро ткнул его палочкой. Фейерверк начал шипеть и трещать. Зная, что у него всего несколько секунд, Гарри выпрямился, прицелился и подбросил его в воздух; он приземлился точно в цель, в котел Гойла.
Зелье Гойла взорвалось, окатив весь класс. Люди завизжали, когда брызги раствора для опухания попали на них. Малфой получил удар в лицо, и его нос начал раздуваться, как воздушный шар; Гойл спотыкался, закрывая руками глаза, которые увеличились до размеров обеденной тарелки — Снейп пытался восстановить спокойствие и выяснить, что произошло. Сквозь суматоху Гарри увидел, как Гермиона тихо проскользнула в кабинет Снейпа.
«Тишина! ТИХОСТЬ!» — взревел Снейп. «Все, кого облили, идите сюда на Сдувающий сквозняк — когда я узнаю, кто это сделал…»
Гарри старался не смеяться, наблюдая, как Малфой торопится вперед, его голова опущена под тяжестью носа, как маленькая дыня. Когда половина класса неуклюже подошла к столу Снейпа, некоторые с руками, похожими на дубинки, другие не в состоянии говорить через гигантские надутые губы, Гарри увидел, как Гермиона скользнула обратно в подземелье, перед ее мантии топорщился.
Когда все глотнули противоядия и различные опухоли спали, Снейп подошел к котлу Гойла и вытащил из него искореженные черные остатки фейерверка. Внезапно наступила тишина.
«Если я когда-нибудь узнаю, кто это сделал, — прошептал Снейп, — я позабочусь о том, чтобы этого человека исключили».
Гарри изобразил на лице то, что он надеялся принять за озадаченное выражение. Снейп смотрел прямо на него, и звонок, который прозвенел десять минут спустя, не мог быть более желанным.
«Он знал, что это я», — сказал Гарри Рону и Гермионе, когда они поспешили обратно в туалет Плаксы Миртл. «Я мог сказать».
Гермиона бросила новые ингредиенты в котел и начала лихорадочно помешивать.
«Все будет готово через две недели», — радостно сказала она.
«Снейп не может доказать, что это был ты», — успокаивающе сказал Рон Гарри. «Что он может сделать?»
«Зная Снейпа, это что-то отвратительное», — сказал Гарри, когда зелье запенилось и запузырилось.
Неделю спустя Гарри, Рон и Гермиона шли по вестибюлю, когда увидели небольшую группу людей, собравшихся вокруг доски объявлений, читающих кусок пергамента, который только что прикололи. Шеймус Финниган и Дин Томас поманили их, выглядя взволнованными.
«Они открывают Дуэльный клуб!» — сказал Симус. «Первая встреча сегодня вечером! Я бы не отказался от уроков дуэли; они могут пригодиться в один прекрасный день…»
«Что, ты считаешь, что монстр Слизерина может драться на дуэли?» — спросил Рон, но он тоже с интересом прочитал вывеску.
«Может быть полезно», — сказал он Гарри и Гермионе, когда они пошли ужинать. «Пойдем?»
Гарри и Гермиона были полностью за, поэтому в восемь часов вечера они поспешили обратно в Большой зал. Длинные обеденные столы исчезли, и вдоль одной стены появилась золотая сцена, освещенная тысячами свечей, парящих над головой. Потолок снова был бархатисто-черным, и большая часть школы, казалось, собралась под ним, все держали свои палочки и выглядели взволнованными.
«Интересно, кто будет нас учить?» — спросила Гермиона, когда они втиснулись в болтающую толпу. «Кто-то сказал мне, что Флитвик в молодости был чемпионом по дуэлям — может, это будет он».
«Если только это не...» — начал Гарри, но закончил со стоном: на сцену вышел Златоуст Локхарт, великолепный в мантии цвета темно-сливы, и его сопровождал не кто иной, как Снейп, одетый в свое обычное черное.
Локхарт махнул рукой, призывая к тишине, и крикнул: «Соберитесь, соберитесь! Все меня видят? Вы все меня слышите? Отлично!
«Теперь профессор Дамблдор дал мне разрешение основать этот небольшой дуэльный клуб, чтобы тренировать вас всех на случай, если вам когда-нибудь понадобится защищать себя, как я сам делал бесчисленное количество раз — для получения полной информации см. мои опубликованные работы.
«Позвольте представить моего помощника, профессора Снейпа», — сказал Локхарт, сверкнув широкой улыбкой. «Он сказал мне, что и сам немного разбирается в дуэлях, и любезно согласился помочь мне с короткой демонстрацией, прежде чем мы начнем. Теперь я не хочу, чтобы кто-то из вас, юнцов, беспокоился — у вас все еще будет ваш мастер зелий, когда я с ним закончу, не волнуйтесь!»
«Разве не было бы хорошо, если бы они прикончили друг друга?» — пробормотал Рон на ухо Гарри.
Верхняя губа Снейпа изогнулась. Гарри задавался вопросом, почему Локхарт все еще улыбается; если бы Снейп смотрел на него так, он бы побежал со всех ног в противоположном направлении.
«Как видите, мы держим палочки в принятой боевой позиции», — сказал Локхарт молчаливой толпе. «На счет три мы произнесем наши первые заклинания. Никто из нас, конечно, не будет стремиться убить».
«Я бы на это не поспорил», — пробормотал Гарри, наблюдая, как Снейп скалит зубы.
"Один два три-"
Они оба взмахнули палочками над головами и направили их на противника; Снейп крикнул: «Экспеллиармус!» Вспыхнула ослепительная вспышка алого света, и Локхарт был сбит с ног: он отлетел назад со сцены, врезался в стену и съехал по ней, растянувшись на полу.
Малфой и некоторые другие слизеринцы закричали. Гермиона танцевала на цыпочках. «Как думаешь, с ним все в порядке?» — пропищала она сквозь пальцы.
«Кого это волнует?» — одновременно сказали Гарри и Рон.
Локхарт неуверенно поднимался на ноги. Его шляпа свалилась, а волнистые волосы встали дыбом.
«Ну, вот и все!» — сказал он, шатаясь и возвращаясь на платформу. «Это было Обезоруживающее Заклинание — как видите, я потерял свою палочку — ах, спасибо, мисс Браун — да, отличная идея показать им это, профессор Снейп, но если вы не против, я скажу так, было совершенно очевидно, что вы собирались сделать. Если бы я хотел остановить вас, это было бы слишком просто — однако, я чувствовал, что было бы поучительно позволить им увидеть...»
Снейп выглядел убийственно. Возможно, Локхарт заметил это, потому что сказал: «Хватит демонстрировать! Сейчас я подойду к вам и разобью вас на пары. Профессор Снейп, если вы хотите мне помочь...»
Они двигались сквозь толпу, подбирая партнеров. Локхарт объединил Невилла с Джастином Финч-Флетчли, но Снейп первым добрался до Гарри и Рона.
«Думаю, пора разделить команду мечты», — усмехнулся он. «Уизли, ты можешь стать партнером Финнигана. Поттер...»
Гарри автоматически двинулся к Гермионе.
Я так не думаю, — холодно улыбнулся Снейп. — Мистер Малфой, идите сюда. Посмотрим, что вы скажете о знаменитом Поттере. А вы, мисс Грейнджер, вы можете стать партнером мисс Булстроуд.
Малфой подошел, ухмыляясь. За ним шла слизеринская девушка, которая напомнила Гарри картинку, которую он видел в «Каникулах с Ведьмами». Она была крупной и квадратной, а ее тяжелая челюсть агрессивно выдавалась вперед. Гермиона слабо улыбнулась ей, но та не ответила.
«Повернитесь лицом к своим партнерам!» — крикнул Локхарт, вернувшись на платформу. «И поклонитесь!»
Гарри и Малфой едва наклонили головы, не сводя глаз друг с друга.
«Палочки наготове!» — крикнул Локхарт. «Когда я досчитаю до трех, используйте чары, чтобы разоружить своих противников — только разоружить их — мы не хотим никаких несчастных случаев — раз… два… три…»
Гарри высоко взмахнул палочкой, но Малфой уже начал на «два»: его заклинание ударило Гарри так сильно, что он почувствовал себя так, словно его ударили по голове кастрюлей. Он споткнулся, но все, казалось, продолжало работать, и, не теряя времени, Гарри направил палочку прямо на Малфоя и крикнул: «Риктусемпра!»
Струя серебристого света ударила Малфою в живот, и он согнулся пополам, хрипя.
«Я сказал только разоружить!» — встревоженно крикнул Локхарт поверх голов сражающейся толпы, когда Малфой опустился на колени; Гарри ударил его Щекочущими Чарами, и он едва мог двигаться от смеха. Гарри отступил назад, смутно чувствуя, что было бы неспортивно околдовать Малфоя, пока он лежит на полу, но это была ошибка; задыхаясь, Малфой направил палочку на колени Гарри, сдавленно выдавил: «Таранталлегра!» и в следующую секунду ноги Гарри начали дергаться, выходя из-под его контроля, в своего рода квикстепе.
«Стой! Стой!» — закричал Локхарт, но Снейп взял инициативу в свои руки. «Фините Инкантатем!» — крикнул он; ноги Гарри перестали танцевать, Малфой перестал смеяться, и они смогли поднять глаза.
Над сценой витала дымка зеленоватого дыма. И Невилл, и Джастин лежали на полу, тяжело дыша; Рон держал на руках пепельно-серого Симуса, извиняясь за то, что натворила его сломанная палочка; но Гермиона и Миллисента Булстроуд все еще двигались; Миллисента держала Гермиону в захвате, и Гермиона скулила от боли; обе их палочки лежали забытыми на полу. Гарри прыгнул вперед и оттащил Миллисент. Это было трудно: она была намного больше его.
«Дорогой, дорогой», — сказал Локхарт, пробираясь сквозь толпу и оглядываясь на последствия дуэли. «Вверх, Макмиллан… Осторожнее, мисс Фосетт… Ущипни его покрепче, кровь перестанет идти через секунду, Бут…»
«Думаю, мне лучше научить тебя, как блокировать недружелюбные заклинания», — сказал Локхарт, смущенно стоя посреди зала. Он взглянул на Снейпа, чьи черные глаза сверкнули, и быстро отвел взгляд. «Давайте возьмем пару добровольцев — Лонгботтома и Финча-Флетчли, как насчет тебя...»
«Плохая идея, профессор Локхарт», — сказал Снейп, скользя, как большая и злобная летучая мышь. «Лонгботтом вызывает опустошение простейшими заклинаниями. Мы отправим то, что осталось от Финча-Флетчли, в больничное крыло в спичечном коробке». Круглое розовое лицо Невилла порозовело еще больше. «А как насчет Малфоя и Поттера?» — спросил Снейп с кривой улыбкой.
«Отличная идея!» — сказал Локхарт, жестом приглашая Гарри и Малфоя выйти в центр зала, пока толпа отступала, освобождая им место.
«Теперь, Гарри», — сказал Локхарт. «Когда Драко направит на тебя свою палочку, ты сделаешь это».
Он поднял свою собственную палочку, попытался сделать сложное движение и уронил ее. Снейп ухмыльнулся, когда Локхарт быстро ее поднял, сказав: «Упс — моя палочка немного перевозбуждена...»
Снейп приблизился к Малфою, наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Малфой тоже ухмыльнулся. Гарри нервно посмотрел на Локхарта и сказал: «Профессор, не могли бы вы показать мне эту блокирующую штуку еще раз?»
«Боишься?» — пробормотал Малфой так, чтобы Локхарт не мог его услышать.
«Как хочешь», — произнес Гарри уголком рта.
Локхарт весело похлопал Гарри по плечу. «Просто сделай то, что сделал я, Гарри!»
«Что, уронить мою палочку?»
Но Локхарт не слушал.
«Три-два-один-пошли!» — крикнул он.
«Не двигайся, Поттер», — лениво сказал Снейп, явно наслаждаясь видом Гарри, стоящего неподвижно, глаза в глаза с разъяренной змеей. «Я избавлюсь от нее...»
«Позвольте мне!» — крикнул Локхарт. Он взмахнул палочкой в ;;сторону змеи, и раздался громкий хлопок; змея, вместо того чтобы исчезнуть, взлетела на десять футов в воздух и упала на пол с громким шлепком. Разъяренная, яростно шипя, она скользнула прямо к Джастину Финч-Флетчли и снова поднялась, обнажив клыки, готовая нанести удар.
Гарри не был уверен, что заставило его это сделать. Он даже не осознавал, что решил это сделать. Все, что он знал, это то, что его ноги несли его вперед, как будто он был на роликах, и что он глупо крикнул змее: «Оставь его в покое!» И чудесным образом — необъяснимым образом — змея упала на пол, послушная, как толстый черный садовый шланг, и теперь ее глаза были устремлены на Гарри. Гарри почувствовал, как страх покинул его. Он знал, что змея больше ни на кого не нападет, хотя откуда он это знал, он не мог объяснить.
Он посмотрел на Джастина, ухмыляясь, ожидая увидеть на его лице облегчение, или озадаченность, или даже благодарность — но уж точно не злость и страх.
«Что ты задумал?» — закричал он, и прежде чем Гарри успел что-либо сказать, Джастин повернулся и выбежал из зала.
Снейп шагнул вперед, взмахнул палочкой, и змея исчезла в маленьком облачке черного дыма. Снейп тоже смотрел на Гарри неожиданным образом: это был проницательный и расчетливый взгляд, и Гарри это не понравилось. Он также смутно осознавал зловещее бормотание со всех сторон стен. Затем он почувствовал, как его дернули за мантию.
«Давай, — раздался голос Рона ему в ухо. — Двигайся, давай, —»
Рон вывел его из зала, Гермиона поспешила вместе с ними. Когда они прошли через двери, люди по обе стороны отпрянули, словно боялись что-то подцепить. Гарри понятия не имел, что происходит, и ни Рон, ни Гермиона ничего не объяснили, пока не дотащили его до пустой гостиной Гриффиндора. Затем Рон толкнул Гарри в кресло и сказал: «Ты змееуст. Почему ты нам не сказал?»
«Кто я?» — спросил Гарри.
«Змееуст!» — сказал Рон. «Ты умеешь разговаривать со змеями!»
«Я знаю», — сказал Гарри. «Я имею в виду, что это всего лишь второй раз, когда я это делаю. Однажды я случайно натравил удава на своего кузена Дадли в зоопарке — долгая история — но он сказал мне, что никогда не видел Бразилии, и я как бы выпустил его на свободу, не желая этого, это было до того, как я узнал, что я волшебник...»
«Удав сказал тебе, что никогда не видел Бразилии?» — еле слышно повторил Рон.
«Ну и что?» — сказал Гарри. «Держу пари, что здесь много людей, которые могут это сделать».
«О, нет, они не могут», — сказал Рон. «Это не очень распространенный дар. Гарри, это плохо».
«Что плохого?» — спросил Гарри, начиная злиться. «Что со всеми не так? Слушай, если бы я не сказал этой змее не нападать на Джастина...»
«О, так вот что ты ему сказал?»
«Что ты имеешь в виду? Ты был там, ты слышал меня...»
«Я слышал, как ты говорил на парселтанге», — сказал Рон. «Змеиный язык. Ты мог говорить что угодно — неудивительно, что Джастин запаниковал, ты звучал так, будто подстрекал змею или что-то в этом роде — это было жутко, знаешь ли...»
Гарри уставился на него с открытым ртом.
«Я говорил на другом языке? Но — я не понимал — как я могу говорить на языке, не зная, что я могу на нем говорить?»
Рон покачал головой. И он, и Гермиона выглядели так, будто кто-то умер. Гарри не мог понять, что было такого ужасного.
«Ты хочешь рассказать мне, что плохого в том, чтобы остановить огромную змею, откусившую голову Джастина?» — спросил он. «Какая разница, как я это сделал, если Джастину не придется присоединиться к Безголовой Охоте?»
«Это важно», — сказала Гермиона, наконец заговорив тихим голосом, «потому что Салазар Слизерин был знаменит тем, что умел разговаривать со змеями. Вот почему символом факультета Слизерин является змея».
У Гарри отвисла челюсть.
«Именно так», — сказал Рон. «И теперь вся школа будет думать, что ты его пра-пра-пра-правнук или что-то в этом роде...»
«Но я не такой», — сказал Гарри, испытывая панику, которую он не мог объяснить.
«Тебе будет трудно это доказать», — сказала Гермиона. «Он жил около тысячи лет назад; насколько нам известно, ты мог бы быть».
Гарри не спал несколько часов той ночью. Через щель в занавесках на своей кровати с балдахином он наблюдал, как снег начинает падать за окном башни, и задавался вопросом...
Может ли он быть потомком Салазара Слизерина? Он ведь ничего не знал о семье своего отца. Дурсли всегда запрещали задавать вопросы о его родственниках-волшебниках.
Гарри тихо попытался что-то сказать на парселтанге. Слова не шли. Казалось, ему нужно было оказаться лицом к лицу со змеей, чтобы сделать это.
«Но я же в Гриффиндоре, — подумал Гарри. — Распределяющая шляпа не поместила бы меня сюда, если бы во мне текла кровь Слизерина...»
«А, — пробормотал противный голосок у него в голове, — но Распределяющая шляпа хотела отправить тебя в Слизерин, разве ты не помнишь?»
Гарри перевернулся. На следующий день он увидит Джастина на Гербологии, и тот объяснит ему, что он отговаривал змею, а не подстрекал ее, что (подумал он сердито, колотя подушку) любой дурак должен был понять.
Однако к следующему утру снег, начавшийся ночью, превратился в такую ;;сильную метель, что последний урок гербологии в этом семестре пришлось отменить: профессор Стебль хотела надеть носки и шарфы на мандрагоры — сложная операция, которую она не доверила бы никому другому, учитывая, что теперь было так важно, чтобы мандрагоры быстро росли и оживляли миссис Норрис и Колина Криви.
Гарри размышлял об этом, сидя у огня в гостиной Гриффиндора, пока Рон и Гермиона в свободное время играли в волшебные шахматы.
«Ради всего святого, Гарри», — раздраженно сказала Гермиона, когда один из слонов Рона стащил ее коня с коня и утащил его с доски. «Иди и найди Джастина, если это так важно для тебя».
Поэтому Гарри встал и вышел через портретный проем, гадая, где может быть Джастин.
В замке было темнее, чем обычно днем, из-за густого, кружащегося серого снега в каждом окне. Дрожа, Гарри прошел мимо классов, где проходили уроки, улавливая обрывки того, что происходило внутри. Профессор МакГонагалл кричала на кого-то, кто, судя по звуку, превратил его друга в барсука. Сопротивляясь желанию взглянуть, Гарри прошел мимо, думая, что Джастин, возможно, использует свое свободное время, чтобы наверстать упущенное, и решил сначала проверить библиотеку.
Группа хаффлпаффцев, которые должны были быть на Гербологии, действительно сидела в задней части библиотеки, но они, похоже, не работали. Между длинными рядами высоких книжных полок Гарри мог видеть, что их головы были близко друг к другу, и они вели, как казалось, поглощающую беседу. Он не мог видеть, был ли среди них Джастин. Он шел к ним, когда что-то из того, что они говорили, коснулось его ушей, и он остановился, чтобы послушать, скрытый в секции Невидимости.
«В общем», говорил крепкий мальчик, «я сказал Джастину спрятаться в нашем общежитии. Я имею в виду, если Поттер наметил его как свою следующую жертву, лучше, если он какое-то время будет вести себя сдержанно. Конечно, Джастин ждал чего-то подобного с тех пор, как проговорился Поттеру, что он маглорожденный. Джастин на самом деле сказал ему, что он собирается в Итон. Это не те вещи, о которых можно говорить, когда на свободе находится наследник Слизерина, не так ли?»
«Ханна», — торжественно сказал толстый мальчик, «он змееуст. Все знают, что это признак темного волшебника. Ты когда-нибудь слышала о порядочном, который мог бы разговаривать со змеями? Они называли самого Слизерина Змееуст».
«Он всегда кажется таким милым, — неуверенно сказала Ханна, — и, ну, это он заставил исчезнуть Сами-Знаете-Кого. Он не может быть совсем плохим, правда?»
Эрни загадочно понизил голос, пуффендуйцы наклонились ближе, и Гарри придвинулся ближе, чтобы услышать слова Эрни.
«Никто не знает, как он пережил нападение Сами-Знаете-Кого. Я имею в виду, он был всего лишь младенцем, когда это произошло. Его должно было разнести вдребезги. Только действительно могущественный Темный маг мог пережить такое проклятие». Он понизил голос до уровня едва слышного шепота и сказал: «Вероятно, именно поэтому Сами-Знаете-Кто хотел убить его в первую очередь. Не хотел, чтобы другой Темный Лорд конкурировал с ним. Интересно, какие еще силы скрывает Поттер?»
Гарри больше не мог терпеть. Громко прочищая горло, он вышел из-за книжных полок. Если бы он не был так зол, то нашел бы открывшееся ему зрелище забавным: каждый из пуффендуйцев выглядел так, будто окаменел от его вида, а краска отливала от лица Эрни.
«Привет», — сказал Гарри. «Я ищу Джастина Финч-Флетчли».
Худшие опасения хаффлпаффцев явно подтвердились. Все они испуганно посмотрели на Эрни.
«Что тебе от него нужно?» — спросил Эрни дрожащим голосом.
«Я хотел рассказать ему, что на самом деле произошло с той змеей в Дуэльном клубе», — сказал Гарри.
Эрни закусил свои белые губы, а затем, глубоко вздохнув, сказал: «Мы все были там. Мы видели, что произошло».
«Значит, ты заметил, что после того, как я с ней заговорил, змея отступила?» — спросил Гарри.
«Все, что я видел», — упрямо сказал Эрни, хотя он дрожал, — «это как ты говоришь на парселтанге и гоняешься за змеей по направлению к Джастину».
«Я не гнался за ним!» — сказал Гарри, его голос дрожал от гнева. «Я даже не коснулсЯ его!»
«Мне все равно, какая у тебя кровь!» — яростно сказал Гарри. «Зачем мне нападать на маглорожденных?»
««Невозможно жить с Дурслями и не ненавидеть их», — сказал Гарри. «Я хотел бы посмотреть, как ты это попробуешь».Я слышал, ты ненавидишь магглов, с которыми живешь», — быстро сказал Эрни.
Он развернулся на каблуках и выбежал из библиотеки, заслужив укоризненный взгляд мадам Пинс, которая натирала позолоченную обложку большой книги заклинаний.
Гарри шатался по коридору, едва замечая, куда идет, настолько он был зол. В результате он врезался во что-то очень большое и твердое, что сбило его с ног и отбросило на пол.
«О, привет, Хагрид», — сказал Гарри, подняв глаза.
Лицо Хагрида было полностью скрыто мохнатой, заснеженной балаклавой, но это не мог быть кто-то другой, поскольку он заполнял большую часть коридора в своем молескиновом пальто. На одной из его массивных рук в перчатках висел мертвый петух.
«Все в порядке, Гарри?» — сказал он, натягивая балаклаву, чтобы иметь возможность говорить. «Почему ты не на занятиях?»
«Они отменены», — сказал Гарри, вставая. «Что ты здесь делаешь?»
Хагрид поднял безвольного петуха.
«Второй смертельный случай в этом семестре», — объяснил он. «Это либо лисы, либо кровососущее пугало, и мне нужно разрешение директора, чтобы наложить заклятие на курятник».
Он пристально посмотрел на Гарри из-под густых, покрытых снегом бровей.
«Ты уверен, что с тобой все в порядке?» Ты выглядишь разгоряченным и обеспокоенным...
Гарри не мог заставить себя повторить то, что говорили о нем Эрни и остальные пуффендуйцы.
«Ничего», — сказал он. «Я лучше пойду, Хагрид, дальше трансфигурация, и мне нужно забрать свои книги».
Он ушел, все еще думая о том, что сказал о нем Эрни.
«Джастин ждал чего-то подобного с тех пор, как проговорился Поттеру, что он маглорожденный...»
Гарри поднялся по лестнице и повернул в другой коридор, который был особенно темным; факелы были потушены сильным ледяным сквозняком, дувшим через неплотно закрытое оконное стекло. Он был на полпути по коридору, когда споткнулся головой о что-то, лежащее на полу.
Он повернулся, чтобы прищуриться и посмотреть на то, на что он упал, и почувствовал, как его желудок растворился.
Джастин Финч-Флетчли лежал на полу, жесткий и холодный, на его лице застыло выражение шока, глаза тупо смотрели в потолок. И это было еще не все. Рядом с ним была еще одна фигура, самое странное зрелище, которое Гарри когда-либо видел.
Это был Почти Безголовый Ник, больше не жемчужно-белый и прозрачный, а черный и дымчатый, плавающий неподвижно и горизонтально, в шести дюймах от пола. Его голова была наполовину оторвана, а на лице было выражение шока, такое же, как у Джастина.
Гарри поднялся на ноги, его дыхание было частым и поверхностным, его сердце выдавало своего рода барабанную дробь по ребрам. Он дико посмотрел вверх и вниз по пустому коридору и увидел шеренгу пауков, удирающих так быстро, как только могли, от тел. Единственными звуками были приглушенные голоса учителей из классов по обе стороны.
Он мог убежать, и никто бы не узнал, что он там был. Но он не мог просто оставить их лежать здесь... Ему нужно было позвать на помощь... Поверит ли кто-нибудь, что он не имел к этому никакого отношения?
Пока он стоял там, паникуя, дверь прямо рядом с ним с грохотом распахнулась. Из нее выскочил Пивз-полтергейст.
«Да это же маленький Поттер!» — закудахтал Пивз, сбив очки Гарри, когда он пролетал мимо него. «Что задумал Поттер? Почему Поттер прячется...»
Пивз остановился, наполовину сделав сальто в воздухе. Перевернувшись, он увидел Джастина и Почти Безголового Ника. Он перевернулся, наполнил легкие воздухом и, прежде чем Гарри успел его остановить, закричал: «АТАКА! АТАКА! ЕЩЕ ОДНА АТАКА! НИ ОДИН СМЕРТНЫЙ ИЛИ ПРИЗРАК НЕ В БЕЗОПАСНОСТИ! СПАСАЙТЕСЬ! АТАКААААА!»
Треск — треск — треск - дверь за дверью распахивались в коридоре, и люди хлынули наружу. В течение нескольких долгих минут царила такая неразбериха, что Джастину грозила опасность быть раздавленным, а люди продолжали стоять в почти обезглавленном помещении. Гарри оказался прижатым к стене, когда учителя призвали его к тишине. Прибежала профессор Макгонагалл, а за ней ее одноклассники, у одного из которых волосы все еще были в черно-белую полоску. Она воспользовалась своей волшебной палочкой, чтобы произвести громкий хлопок, который восстановил тишину, и приказала всем вернуться в свои классы. Как только сцена немного прояснилась, на сцене появился запыхавшийся Эрни из Хаффлпаффа.
«Пойман на месте преступления!» — закричал Эрни, его лицо побелело, и он театрально указал пальцем на Гарри.
«Достаточно, Макмиллан!» — резко сказала профессор МакГонагалл.
Пивз покачивался над головой, теперь злобно ухмыляясь, осматривая сцену; Пивз всегда любил хаос. Когда учителя наклонились над Джастином и Почти Безголовым Ником, разглядывая их, Пивз запел:
«Ох, Поттер, ты мерзавец, ах, что ты наделал,
Ты убиваешь студентов, ты думаешь, это весело —»
«Достаточно, Пивз!» — рявкнула профессор МакГонагалл, и Пивз отлетел назад, высунув язык Гарри.
Профессор Флитвик и профессор Синистра с кафедры астрономии отнесли Джастина в больничное крыло, но никто, похоже, не знал, что делать с Почти Безголовым Ником. В конце концов, профессор МакГонагалл наколдовала из воздуха большой веер, который она дала Эрни с поручением поднять Почти Безголового Ника по лестнице. Эрни так и сделал, обмахивая Ника, словно бесшумное черное судно на воздушной подушке. Это оставило Гарри и профессора МакГонагалл наедине.
«Сюда, Поттер», — сказала она.
«Профессор», тут же сказал Гарри, «клянусь, я не...»
«Это не в моей власти, Поттер», — резко сказала профессор МакГонагалл.
Они молча прошли за угол, и она остановилась перед большой и отвратительной каменной горгульей.
«Лимонная долька!» — сказала она. Очевидно, это был пароль, потому что горгулья внезапно ожила и отпрыгнула в сторону, когда стена позади него раскололась надвое. Даже полный страха перед тем, что должно было произойти, Гарри не мог не быть поражен. За стеной была винтовая лестница, которая плавно двигалась вверх, как эскалатор. Когда они с профессором МакГонагалл ступили на нее, Гарри услышал, как стена с грохотом закрылась за ними. Они поднимались вверх по кругу, все выше и выше, пока, наконец, слегка ошеломленный, Гарри не увидел впереди блестящую дубовую дверь с латунным молотком в форме грифона.
Теперь он знал, куда его ведут. Должно быть, это место, где жил Дамблдор.
*-ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ОБОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ-*
Они сошли с каменной лестницы наверху, и профессор МакГонагалл постучала в дверь. Она бесшумно открылась, и они вошли. Профессор МакГонагалл велела Гарри подождать и оставила его там, одного.
Гарри огляделся. Одно было ясно: из всех учительских кабинетов, которые Гарри посетил в этом году, кабинет Дамблдора был самым интересным. Если бы он не был напуган до смерти тем, что его вот-вот выгонят из школы, он был бы очень рад возможности осмотреть его.
Это была большая и красивая круглая комната, полная забавных маленьких звуков. Несколько любопытных серебряных инструментов стояли на столах с длинными ножками, жужжа и испуская маленькие клубы дыма. Стены были покрыты портретами старых директоров и директрис, все из которых тихонько дремали в своих рамках. Там также был огромный стол с когтистыми лапами, а на полке за ним стояла потрепанная, рваная шляпа волшебника — Распределяющая шляпа.
Гарри колебался. Он бросил осторожный взгляд на спящих ведьм и волшебников на стенах. Неужели не повредит, если он снимет шляпу и снова ее примерит? Просто чтобы посмотреть... просто чтобы убедиться, что она определила его на нужный факультет...
Он тихо обошел стол, снял шляпу с полки и медленно опустил ее на голову. Она была слишком большой и сползла ему на глаза, как и в прошлый раз, когда он ее надевал. Гарри уставился на черное внутри шляпы, ожидая. Затем тихий голосок сказал ему на ухо: «Пчела в твоем чепце, Гарри Поттер?»
«Э-э, да», — пробормотал Гарри. «Э-э — извините за беспокойство — я хотел спросить —»
«Ты задавался вопросом, на правильный ли факультет я тебя определила», — сказала шляпа с умом. «Да... тебя было особенно трудно определить. Но я остаюсь при своем мнении» — сердце Гарри подпрыгнуло — «ты бы преуспел в Слизерине»
Желудок Гарри резко упал. Он схватил шляпу за кончик и стянул ее. Она безвольно повисла в его руке, грязная и выцветшая. Гарри задвинул ее обратно на полку, чувствуя себя больным.
«Ты ошибаешься», — громко сказал он неподвижной и молчаливой шляпе. Она не двигалась. Гарри попятился, наблюдая за ней. Затем странный, рвотный звук позади него заставил его обернуться.
В конце концов, он был не один. На золотом насесте за дверью сидела дряхлая птица, похожая на полуощипанную индейку. Гарри уставился на нее, и птица злобно посмотрела в ответ, снова издав рвотный звук. Гарри подумал, что она выглядит очень больной. Ее глаза были тусклыми, и, пока Гарри смотрел, еще пара перьев выпала из ее хвоста.
Гарри как раз думал о том, что ему нужно, чтобы любимая птица Дамблдора умерла, пока он находится с ней наедине в кабинете, и тут птица вспыхнула.
Гарри вскрикнул от шока и отступил к столу. Он лихорадочно огляделся вокруг, надеясь, что где-то есть стакан воды, но не увидел его; птица тем временем превратилась в огненный шар; она издала один громкий крик, и в следующую секунду на полу не осталось ничего, кроме тлеющей кучки пепла.
Дверь кабинета открылась. Вошел Дамблдор, выглядевший очень мрачным.
«Профессор», — выдохнул Гарри. «Ваша птица — я ничего не мог сделать — она просто загорелась —»
К удивлению Гарри, Дамблдор улыбнулся.
«И давно пора», — сказал он. «Она уже несколько дней выглядит ужасно; я говорю ей, чтобы она поторопилась».
Он усмехнулся, увидев ошеломленное выражение лица Гарри.
«Фоукс — феникс, Гарри. Фениксы вспыхивают пламенем, когда им приходит время умирать, и возрождаются из пепла. Наблюдай за ним...»
Гарри посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть крошечную, сморщенную, новорожденную птицу, высунувшую голову из пепла. Она была такой же уродливой, как и старая.
«Жаль, что вам пришлось увидеть еёа в День Пламени», — сказал Дамблдор, усаживаясь за стол. «Она действительно очень красива большую часть времени, чудесное красно-золотое оперение. Завораживающие создания, фениксы. Они могут переносить невероятно тяжелые грузы, их слезы обладают целительной силой, и они становятся очень преданными питомцами».
От шока, вызванного возгоранием Фоукса, Гарри забыл, зачем он здесь, но все вернулось к нему, когда Дамблдор устроился на высоком стуле за столом и устремил на Гарри пронзительный взгляд светло-голубых глаз.
Однако прежде чем Дамблдор успел произнести хоть слово, дверь кабинета с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался Хагрид с диким взглядом в глазах, на его лохматой черной голове сидела балаклава, а в руке все еще болтался мертвый петух.
«Это был не Гарри, профессор Дамблдор!» — настойчиво сказал Хагрид. «Я разговаривал с ним за несколько секунд до того, как нашли этого ребенка, у него не было времени, сэр...»
Дамблдор попытался что-то сказать, но Хагрид продолжал нести чушь, в волнении размахивая петухом, отчего во все стороны летели перья.
«— это не мог быть он, я поклянусь в этом перед Министерством Магии, если придется...»
«Хагрид, я…»
«— Вы взяли не того мальчика, сэр, я знаю, что Гарри никогда...»
«Хагрид!» — громко сказал Дамблдор. «Я не думаю, что Гарри напал на этих людей».
«О», — сказал Хагрид, и петух безвольно упал рядом с ним. «Ладно. Тогда я подожду снаружи, директор».
И он вышел, выглядя смущенным.
«Вы не думаете, что это был я, профессор?» — с надеждой повторил Гарри, пока Дамблдор стряхивал петушиные перья со своего стола.
«Нет, Гарри, не думаю», — сказал Дамблдор, хотя его лицо снова стало мрачным. «Но я все равно хочу поговорить с тобой».
Гарри нервно ждал, пока Дамблдор рассматривал его, сложив кончики своих длинных пальцев вместе.
«Я должен спросить тебя, Гарри, есть ли что-нибудь, что ты хотел бы мне рассказать», — мягко сказал он. «Все, что угодно».
Гарри не знал, что сказать. Он вспомнил крик Малфоя: «Вы будете следующими, грязнокровки!» и Оборотное зелье, кипящее в ванной Плаксы Миртл. Затем он вспомнил бестелесный голос, который он слышал дважды, и вспомнил, что сказал Рон: «Слышать голоса, которые больше никто не слышит, — плохой знак, даже в волшебном мире». Он также подумал о том, что все говорят о нем, и о своем растущем страхе, что он каким-то образом связан с Салазаром Слизерином...
«Нет», — сказал Гарри. «Ничего нет, профессор...»
Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника превратило то, что до сих пор было нервозностью, в настоящую панику. Любопытно, что судьба Почти Безголового Ника, казалось, волновала людей больше всего. Что могло сделать такое с призраком? спрашивали люди друг друга; какая ужасная сила могла навредить тому, кто уже мертв? Была почти давка, чтобы забронировать места в Хогвартс-экспрессе, чтобы студенты могли отправиться домой на Рождество.
«Если так пойдет и дальше, то останемся только мы», — сказал Рон Гарри и Гермионе. «Мы, Малфой, Крэбб и Гойл. Какой веселый будет праздник».
Крэбб и Гойл, которые всегда делали то же, что и Малфой, тоже записались остаться на каникулы. Но Гарри был рад, что большинство людей уезжало. Он устал от людей, обходящих его стороной в коридорах, как будто он собирался отрастить клыки или плюнуть ядом; устал от всего этого бормотания, тыканья пальцами и шипения, когда он проходил мимо.
Однако Фред и Джордж нашли все это очень забавным. Они свернули со своего пути, чтобы маршировать впереди Гарри по коридорам, крича: «Дорогу Наследнику Слизерина, идет серьезный злой волшебник...»
Перси глубоко осуждал такое поведение.
«Это не повод для смеха», — холодно сказал он.
«О, уйди с дороги, Перси», — сказал Фред. «Гарри торопится».
«Да, он отправился в Тайную комнату на чашечку чая со своим клыкастым слугой», — сказал Джордж, хихикая.
Джинни это тоже не показалось забавным.
«О, не надо», — причитала она каждый раз, когда Фред громко спрашивал Гарри, на кого он собирается напасть в следующий раз, или когда Джордж делал вид, что отпугивает Гарри большим зубчиком чеснока, когда они встречались.
Гарри не возражал; ему стало легче от того, что Фред и Джордж, по крайней мере, считали идею о том, что он наследник Слизерина, довольно нелепой. Но их выходки, казалось, раздражали Драко Малфоя, который выглядел все более кислым каждый раз, когда видел их за этим занятием.
«Это потому, что он рвется сказать, что это действительно он», — сказал Рон понимающе. «Ты же знаешь, как он ненавидит, когда кто-то его в чем-то обыгрывает, а ты получаешь все лавры за его грязную работу».
«Ненадолго», — удовлетворенно сказала Гермиона. «Оборотное зелье почти готово. Мы вытащим из него правду в любой день».
Наконец семестр закончился, и тишина, глубокая, как снег на земле, опустилась на замок. Гарри нашел это мирным, а не мрачным, и наслаждался тем фактом, что он, Гермиона и Уизли могли бегать по Гриффиндорской башне, что означало, что они могли громко играть во взрывной щелчок, не беспокоя никого, и практиковаться в дуэлях наедине. Фред, Джордж и Джинни решили остаться в школе, а не навещать Билла в Египте с мистером и миссис Уизли. Перси, который не одобрял то, что он называл их детским поведением, не проводил много времени в общей гостиной Гриффиндора. Он уже напыщенно сказал им, что останется только на Рождество, потому что его долг как старосты — поддерживать учителей в это неспокойное время.
Наступило рождественское утро, холодное и белое. Гарри и Рон, единственные, кто остался в своей спальне, были разбужены Гермионой очень рано, которая ворвалась, полностью одетая и неся подарки для них обоих.
«Просыпайтесь», — громко сказала она, отдергивая занавески на окне.
«Гермиона, тебе не следует здесь находиться», — сказал Рон, прикрывая глаза от света.
«И тебе счастливого Рождества», — сказала Гермиона, бросая ему подарок. «Я не спала почти час, добавляя в зелье еще златоглазок. Оно готово».
Гарри сел, внезапно проснувшись.
"Ты уверена?"
«Положительно», — сказала Гермиона, передвигая крысу Коросту так, чтобы она могла сесть на край кровати Рона. «Если мы собираемся это сделать, я говорю, что это должно быть сегодня вечером».
В этот момент в комнату влетела Хедвига, неся в клюве очень маленький сверток.
«Привет», — радостно сказал Гарри, когда она приземлилась на его кровать. «Ты снова со мной разговариваешь?»
Она нежно покусала его ухо, что было гораздо лучшим подарком, чем тот, который она ему принесла, который, как оказалось, был от Дурслей. Они прислали Гарри зубочистку и записку, в которой просили его выяснить, сможет ли он остаться в Хогвартсе на летние каникулы.
Остальные рождественские подарки Гарри были гораздо более удовлетворительными. Хагрид прислал ему большую банку ирисок с патокой, которые Гарри решил размягчить у огня перед едой; Рон подарил ему книгу под названием «Полет с пушками», книгу интересных фактов о его любимой команде по квиддичу, а Гермиона купила ему роскошное перо из орлиного пера. Гарри открыл последний подарок и обнаружил новый, связанный вручную свитер от миссис Уизли и большой сливовый пирог. Он прочитал ее открытку с новым всплеском вины, думая о машине мистера Уизли (которую никто не видел с момента ее столкновения с Гремучей Ивой) и о следующем поединке по нарушению правил, который они с Роном планировали.
Никто, даже тот, кто опасается впоследствии принимать Оборотное зелье, не может не насладиться рождественским ужином в Хогвартсе.
Большой зал выглядел великолепно. Там было не только дюжина покрытых инеем рождественских елок и толстые ленты из остролиста и омелы, перекрещивающиеся на потолке, но и зачарованный снег, теплый и сухой, падал с потолка. Дамблдор вел их в нескольких своих любимых рождественских гимнах, Хагрид гремел все громче и громче с каждым выпитым кубком яичного коктейля. Перси, который не заметил, что Фред заколдовал его значок старосты так, что теперь на нем было написано «Булавочная головка», продолжал спрашивать их всех, над чем они хихикают. Гарри даже не волновало, что Драко Малфой громко и язвительно отзывался о его новом свитере со стола Слизерина. Если повезет, Малфой получит по заслугам через несколько часов.
Гарри и Рон едва успели доесть третью порцию рождественского пудинга, как Гермиона вывела их из зала, чтобы окончательно обсудить планы на вечер.
«Нам все еще нужно немного от тех людей, в которых вы перевоплощаетесь», — сказала Гермиона деловито, как будто отправляла их в супермаркет за стиральным порошком. «И, очевидно, будет лучше, если вы сможете раздобыть что-нибудь от Крэбба и Гойла; они лучшие друзья Малфоя, он расскажет им все, что угодно. И нам также нужно убедиться, что настоящие Крэбб и Гойл не смогут ворваться к нам, пока мы его допрашиваем.
«Я все продумала», — продолжала она плавно, не обращая внимания на ошеломленные лица Гарри и Рона. Она подняла два пухлых шоколадных торта. «Я наполнила их простым снотворным. Все, что тебе нужно сделать, это убедиться, что Крэбб и Гойл их найдут. Ты же знаешь, какие они прожорливые, они обязательно их съедят. Когда они уснут, вырви несколько их волосков и спрячь в чулане для метел».
Гарри и Рон недоверчиво переглянулись.
«Гермиона, я не думаю...»
«Это может пойти совсем не так…»
Но у Гермионы был стальной блеск в глазах, мало чем отличающийся от того, что иногда бывал у профессора МакГонагалл.
«Зелье будет бесполезно без волос Крэбба и Гойла», — строго сказала она. «Ты ведь хочешь расследовать дело Малфоя, не так ли?»
«О, ладно, ладно», — сказал Гарри. «А как насчет тебя? Чьи волосы ты вырываешь?»
«У меня уже есть свой!» — радостно сказала Гермиона, доставая из кармана крошечный флакончик и показывая им один волосок внутри. «Помнишь, как Миллисент Булстроуд боролась со мной в Дуэльном клубе? Она оставила это на моей мантии, когда пыталась меня задушить! И она уехала домой на Рождество — так что мне просто придется сказать слизеринцам, что я решила вернуться».
Когда Гермиона снова убежала проверять Оборотное зелье, Рон повернулся к Гарри с обреченным выражением лица.
«Ты когда-нибудь слышал о плане, в котором так много всего может пойти не так?»
Но к величайшему изумлению Гарри и Рона, первый этап операции прошел так же гладко, как и сказала Гермиона. Они затаились в пустом вестибюле после рождественского чая, ожидая Крэбба и Гойла, которые остались одни за столом Слизерина, уплетая четвертые порции трайфла. Гарри поставил шоколадные пирожные на перила. Когда они заметили Крэбба и Гойла, выходящих из Большого зала, Гарри и Рон быстро спрятались за доспехами рядом с входной дверью.
«Насколько толстым ты можешь стать?» — восторженно прошептал Рон, когда Крэбб радостно указал на пирожные Гойлу и схватил их. Глупо ухмыльнувшись, они целиком запихнули пирожные в свои большие рты. На мгновение оба жадно жевали, с торжествующим выражением на лицах. Затем, не изменив ни малейшего выражения, они оба рухнули на пол.
Самым сложным было спрятать их в шкафу напротив. Как только они были надежно спрятаны среди ведер и швабр, Гарри выдернул пару щетинок, покрывавших лоб Гойла, а Рон вырвал несколько волос Крэбба. Они также украли их обувь, потому что их собственная была слишком мала для ног Крэбба и Гойла. Затем, все еще ошеломленные тем, что они только что сделали, они побежали в туалет Плаксы Миртл.
Они едва могли видеть из-за густого черного дыма, выходящего из кабинки, в которой Гермиона помешивала котел. Натянув мантии на лица, Гарри и Рон тихонько постучали в дверь.
«Гермиона?»
Они услышали скрип замка, и появилась Гермиона, с лоснящимся лицом и встревоженным видом. За ее спиной они услышали глууп-гууп пузырящегося, клейкого зелья. Три стеклянных стакана стояли наготове на сиденье унитаза.
«Вы их получили?» — затаив дыхание, спросила Гермиона.
Гарри показал ей волосы Гойла.
«Хорошо. И я стащила эти запасные мантии из прачечной», — сказала Гермиона, держа в руках небольшой мешочек. «Вам понадобятся размеры побольше, когда вы станете Крэббом и Гойлом».
Все трое уставились в котел. Вблизи зелье выглядело как густая, темная грязь, вяло пузырившаяся.
«Я уверена, что я все сделала правильно», — сказала Гермиона, нервно перечитывая заляпанную страницу «Самых сильных зелий». «Кажется, в книге так и написано... После того, как мы выпьем его, у нас будет ровно час, прежде чем мы снова превратимся в себя».
«И что теперь?» — прошептал Рон.
«Мы разливаем его по трем стаканам и добавляем туда волосы».
Гермиона налила в каждый стакан по большой ложке зелья. Затем дрожащей рукой она вытряхнула волосы Миллисент Булстроуд из бутылки в первый стакан.
Зелье громко зашипело, как кипящий чайник, и бешено запенилось. Секунду спустя оно стало каким-то болезненно-желтым.
«Фуууу — эссенция Миллисент Булстроуд», — сказал Рон, глядя на нее с отвращением. «Держу пари, что на вкус она отвратительна».
«Тогда добавь свой», — сказала Гермиона.
Гарри бросил волосы Гойла в средний стакан, а Рон положил волосы Крэбба в последний. Оба стакана зашипели и вспенились: у Гойла они стали цвета хаки, как у козявки, у Крэбба — тёмно-мутно-коричневого цвета.
«Погодите-ка», — сказал Гарри, когда Рон и Гермиона потянулись за стаканами. «Нам лучше не пить их здесь всем... Как только мы превратимся в Крэбба и Гойла, мы не поместимся. А Миллисент Булстроуд — не пикси».
«Хорошая мысль», — сказал Рон, отпирая дверь. «Мы займем отдельные кабинки».
Осторожно, чтобы не пролить ни капли Оборотного зелья, Гарри проскользнул в среднюю кабинку.
«Готовы?» — крикнул он.
«Готовы», — раздались голоса Рона и Гермионы.
"Один два три -"
Зажав нос, Гарри выпил зелье двумя большими глотками. На вкус оно было как переваренная капуста.
Тут же его внутренности начали извиваться, словно он только что проглотил живых змей — согнувшись пополам, он задался вопросом, не стошнит ли его — затем жжение быстро распространилось от желудка до самых кончиков пальцев рук и ног — затем, заставив его, задыхаясь, встать на четвереньки, пришло ужасное ощущение плавления, когда кожа по всему телу покрылась пузырями, как горячий воск — и прямо на его глазах его руки начали расти, пальцы утолщались, ногти расширялись, костяшки пальцев выпирали, как болты — его плечи болезненно вытягивались, а покалывание на лбу говорило ему, что волосы ползут вниз к его бровям — его мантия разорвалась, когда его грудь расширилась, как бочка, лопнувшая свои обручи — его ноги мучились в обуви на четыре размера меньше —
Так же внезапно, как и началось, все прекратилось. Гарри лежал лицом вниз на холодном как камень полу, слушая, как Миртл угрюмо булькает в туалете. С трудом он сбросил обувь и встал. Так вот каково это — быть Гойлом. Его большая дрожащая рука стянула с себя старую мантию, которая висела на фут выше лодыжек, натянула запасную и зашнуровала туфли Гойла, похожие на лодки. Он поднял руку, чтобы убрать волосы с глаз, но встретил только короткую поросль жесткой щетины, низко на лбу. Затем он понял, что его очки застилают глаза, потому что Гойлу они явно не нужны — он снял их и крикнул: «Вы двое в порядке?» — низкий хриплый голос Гойла вырвался из его рта.
Гарри отпер дверь и встал перед треснувшим зеркалом. Гойл уставился на него тусклыми, глубоко посаженными глазами. Гарри почесал ухо. Гойл тоже.
Дверь Рона открылась. Они уставились друг на друга. За исключением того, что он выглядел бледным и потрясенным, Рон был неотличим от Крэбба, от стрижки под пудинг до длинных рук гориллы.
“Нам лучше идти”, - сказал Гарри, снимая часы, которые врезались в толстое запястье Гойла. “Нам все еще нужно выяснить, где находится гостиная Слизерина. Я только надеюсь, что мы сможем найти кого-нибудь, за кем можно проследить...”
Рон, который пристально смотрел на Гарри, сказал: «Ты не представляешь, как странно видеть, как Гойл думает». Он постучал в дверь Гермионы. «Давай, нам нужно идти...»
Ему ответил высокий голос.
«Я... я не думаю, что я приду в конце концов. Идите дальше без меня».
«Гермиона, мы знаем, что Миллисент Булстроуд уродлива, никто не узнает, что это ты...»
«Нет — правда — я не думаю, что приду. Вы двое поторопитесь, вы тратите время —»
Гарри в недоумении посмотрел на Рона.
«Это больше похоже на Гойла», — сказал Рон. «Так он выглядит каждый раз, когда учитель задает ему вопрос».
«Гермиона, ты в порядке?» — спросил Гарри через дверь.
«Хорошо — я в порядке — продолжай —»
Гарри посмотрел на часы. Пять из их драгоценных шестидесяти минут уже прошли.
«Мы встретимся здесь, хорошо?» — сказал он.
Гарри и Рон осторожно открыли дверь ванной, убедились, что путь свободен, и двинулись в путь.
«Не размахивай так руками», — пробормотал Гарри Рону.
«А?»
«Крэбб держит их как-то жестко...»
«Как это?»
«Да, так-то лучше...»
Они спустились по мраморной лестнице. Теперь им нужен был только слизеринец, за которым они могли бы последовать в гостиную Слизерина, но вокруг никого не было.
«Есть идеи?» — пробормотал Гарри.
«Слизеринцы всегда приходят завтракать оттуда», — сказал Рон, кивнув на вход в подземелья. Слова едва успели сорваться с его губ, как из входа появилась девушка с длинными вьющимися волосами.
«Простите», — сказал Рон, торопясь к ней. «Мы забыли дорогу в нашу гостиную».
«Прошу прощения?» — сухо сказала девушка. «Наша общая гостиная? Я из Когтеврана».
Она ушла, подозрительно на них посмотрев.
Лабиринтные проходы были пустынны. Они шли все глубже и глубже под школой, постоянно поглядывая на часы, чтобы узнать, сколько у них осталось времени. Через четверть часа, как раз когда они уже отчаивались, они услышали впереди внезапное движение.
«Ха!» — взволнованно сказал Рон. «Вот один из них!»
Фигура выходила из боковой комнаты. Но когда они поспешили приблизиться, их сердца упали. Это был не слизеринец, это был Перси.
«Что ты здесь делаешь?» — удивлённо спросил Рон.
Перси выглядел оскорбленным.
«Это, — сухо сказал он, — не твое дело. Это Крэбб, не так ли?»
«Ну, идите в свои спальни», — строго сказал Перси. «В наши дни небезопасно бродить по темным коридорам».
«Так и есть», — заметил Рон.
Внезапно позади Гарри и Рона раздался голос. Драко Малфой направлялся к ним, и впервые в жизни Гарри был рад его видеть.
«Вот вы где», — протянул он, глядя на них. «Вы что, все это время обжирались в Большом зале? Я вас искал; хочу показать вам кое-что действительно забавное».
Малфой испепеляюще посмотрел на Перси.
«И что ты здесь делаешь, Уизли?» — усмехнулся он.
Перси выглядел возмущенным.
«Ты хочешь проявить немного больше уважения к школьному старосте!» — сказал он. «Мне не нравится твое отношение!»
Малфой усмехнулся и жестом пригласил Гарри и Рона следовать за ним. Гарри чуть не сказал Перси что-то извиняющееся, но вовремя спохватился. Он и Рон поспешили за Малфоем, который сказал, когда они повернули в следующий проход: «Этот Питер Уизли...»
«Перси», — автоматически поправил его Рон.
«Как скажешь», — сказал Малфой. «Я заметил, что он в последнее время много шныряет. И я уверен, что знаю, что он задумал. Он думает, что в одиночку поймает наследника Слизерина».
Он издал короткий, презрительный смешок. Гарри и Рон обменялись взволнованными взглядами.
Малфой остановился у участка голой, сырой каменной стены.
«Какой новый пароль?» — спросил он Гарри.
«Э-э…» — сказал Гарри.
«О, да — чистокровный!» — сказал Малфой, не слушая, и каменная дверь, скрытая в стене, скользнула в сторону. Малфой прошел через нее, а Гарри и Рон последовали за ним.
Общая комната Слизерина была длинной, низкой подземной комнатой с грубыми каменными стенами и потолком, с которого на цепях свисали круглые зеленоватые лампы. Огонь потрескивал под искусно вырезанным камином перед ними, и несколько слизеринцев вырисовывались вокруг него в креслах с высокими спинками.
«Подождите здесь», — сказал Малфой Гарри и Рону, указывая им на пару пустых стульев, стоящих в стороне от огня. «Я пойду и принесу её — мой отец только что прислал его мне...»
Гарри и Рон сели, размышляя о том, что же им покажет Малфой, и постарались выглядеть как дома.
Малфой вернулся через минуту, держа в руках что-то похожее на газетную вырезку. Он сунул ее под нос Рону.
«Это вас рассмешит», — сказал он.
Гарри увидел, как глаза Рона расширились от шока. Он быстро прочитал вырезку, натянуто рассмеялся и передал ее Гарри.
Это была вырезка из «Ежедневного пророка», и там говорилось:
РАССЛЕДОВАНИЕ В МИНИСТЕРСТВЕ МАГИИ
Артур Уизли, глава Управления по борьбе с незаконным использованием магловских артефактов, сегодня был оштрафован на пятьдесят галлеонов за заколдовывание магловской машины.
Господин Люциус Малфой, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, где в начале этого года разбилась зачарованная машина, сегодня призвал к отставке господина Уизли.
«Уизли опорочил Министерство, — сказал мистер Малфой нашему репортеру. — Он явно не годится для разработки наших законов, и его нелепый Закон о защите маглов следует немедленно отменить».
Г-н Уизли был недоступен для комментариев, хотя его жена велела репортерам убираться, иначе она напустит на них семейного упыря.
«Ну?» — нетерпеливо спросил Малфой, когда Гарри вернул ему вырезку. «Тебе не кажется, что это смешно?»
«Ха-ха», — мрачно сказал Гарри.
«Артур Уизли так любит магглов, что ему следовало бы сломать свою палочку пополам и присоединиться к ним», — презрительно сказал Малфой. «По их поведению никогда не скажешь, что Уизли чистокровные».
Лицо Рона — или, скорее, Крэбба — исказилось от ярости.
«Что с тобой, Крэбб?» — рявкнул Малфой.
«Живот болит», — проворчал Рон.
«Ну, поднимись в больничное крыло и дай всем этим грязнокровкам пинка от меня», — сказал Малфой, хихикая. «Знаешь, я удивлен, что «Ежедневный пророк» еще не сообщил обо всех этих нападениях», — задумчиво продолжил он. «Полагаю, Дамблдор пытается все это замять. Его уволят, если это скоро не прекратится. Отец всегда говорил, что старый Дамблдор — худшее, что когда-либо случалось с этим местом. Он любит маглорожденных. Порядочный директор никогда бы не пустил сюда такого мерзавца, как этот Криви».
Малфой начал фотографировать воображаемой камерой и сделал жестокое, но точное пародию на Колина: «Поттер, можно твою фотографию, Поттер? Можно твой автограф? Можно мне лизнуть твои ботинки, пожалуйста, Поттер?»
Он опустил руки и посмотрел на Гарри и Рона.
«Что с вами двумя?»
Гарри и Рон слишком поздно заставили себя рассмеяться, но Малфой, казалось, был удовлетворен; возможно, Крэбб и Гойл всегда медленно соображали.
«Святой Поттер, друг грязнокровок», — медленно произнес Малфой. «Он еще один, у кого нет настоящего магического чувства, иначе он не водился бы с этой зазнавшейся грязнокровкой Грейнджер. А люди думают, что он наследник Слизерина!»
Гарри и Рон ждали, затаив дыхание: Малфой наверняка был в нескольких секундах от того, чтобы сказать им, что это он, но затем...
«Хотел бы я знать, кто это», — раздраженно сказал Малфой. «Я мог бы им помочь».
У Рона отвисла челюсть, так что Крэбб выглядел еще более невежественным, чем обычно. К счастью, Малфой этого не заметил, и Гарри, быстро соображая, сказал: «Ты должен иметь какие-то соображения, кто за всем этим стоит...»
«Ты же знаешь, Гойл, сколько раз мне тебе рассказывать?» — рявкнул Малфой. «И отец тоже ничего не рассказывает мне о том, когда в последний раз открывали Комнату. Конечно, это было пятьдесят лет назад, так что это было до его времени, но он все об этом знает, и говорит, что все держалось в тайне, и это будет выглядеть подозрительно, если я узнаю об этом слишком много. Но я знаю одно — в последний раз, когда открывали Тайную Комнату, умерла грязнокровка. Так что я готов поспорить, что это вопрос времени, когда кто-то из них будет убит на этот раз... Надеюсь, это будет Грейнджер», — сказал он с наслаждением.
Рон сжимал гигантские кулаки Крэбба. Чувствуя, что это будет немного выдачей, если Рон ударит Малфоя, Гарри бросил на него предостерегающий взгляд и сказал: «Знаешь, поймали того, кто открыл Комнату в прошлый раз?»
«О, да... кто бы это ни был, его исключили», — сказал Малфой. «Они, вероятно, все еще в Азкабане».
«Азкабан?» — озадаченно спросил Гарри.
«Азкабан — тюрьма для волшебников, Гойл», — сказал Малфой, глядя на него с недоверием. «Честно говоря, если бы ты был немного медленнее, ты бы двигался назад».
Он беспокойно поерзал на стуле и сказал: «Отец говорит, чтобы я не высовывался и позволил Наследнику Слизерина заняться этим. Он говорит, что школу нужно очистить от всей грязнокровной грязи, но не вмешиваться в это. Конечно, у него сейчас много дел. Ты знаешь, что на прошлой неделе Министерство магии совершило налет на наш особняк?»
Гарри попытался придать унылому лицу Гойла выражение обеспокоенности.
— Да... — сказал Малфой. — К счастью, они не нашли многого. У отца есть кое-какие очень ценные вещи, связанные с Темными Искусствами. Но, к счастью, у нас есть своя собственная тайная комната под полом гостиной...
«Хо!» — сказал Рон.
Малфой посмотрел на него. Гарри тоже. Рон покраснел. Даже его волосы покраснели. Его нос тоже медленно удлинялся — их час истек, Рон снова превращался в себя, и судя по взгляду ужаса, который он внезапно бросил на Гарри, он, должно быть, тоже.
Они оба вскочили на ноги.
«Лекарство для моего желудка», — проворчал Рон, и без дальнейших церемоний они промчались по всей гостиной Слизерина, бросились на каменную стену и рванули по коридору, надеясь, что Малфой ничего не заметил. Гарри чувствовал, как его ноги скользят в огромных ботинках Гойла, и ему пришлось подтянуть мантию, когда он съежился; они ворвалась по ступенькам в темный вестибюль, который был полон приглушенного стука, доносившегося из шкафа, где они заперли Крэбба и Гойла. Оставив обувь за дверью шкафа, они в носках побежали по мраморной лестнице к ванной Плаксы Миртл.
«Ну, это не было пустой тратой времени», — пропыхтел Рон, закрывая за ними дверь туалета. «Я знаю, что мы до сих пор не выяснили, кто совершает нападения, но я завтра напишу папе и попрошу его проверить под гостиной Малфоев».
*-ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ОЧЕНЬ СЕКРЕТНЫЙ ДНЕВНИК-*
Гермиона оставалась в больничном крыле несколько недель. Когда остальная часть школы вернулась с рождественских каникул, о ее исчезновении поползли слухи, потому что, конечно, все думали, что на нее напали. Мимо больничного крыла прошло так много учеников, пытаясь ее хоть мельком увидеть, что мадам Помфри снова достала занавески и повесила их вокруг кровати Гермионы, чтобы избавить ее от позора показаться с мохнатым лицом.
Гарри и Рон ходили к ней каждый вечер. Когда начался новый семестр, они приносили ей домашнее задание на каждый день.
«Если бы у меня отросли усы, я бы взял перерыв в работе», — сказал Рон, однажды вечером вываливая стопку книг на тумбочку Гермионы.
«Не будь глупым, Рон, мне надо успевать», — быстро сказала Гермиона. Ее настроение значительно улучшилось от того, что все волосы исчезли с ее лица, а глаза медленно возвращались к карему цвету. «Не думаю, что у тебя есть какие-то новые зацепки?» — добавила она шепотом, так что мадам Помфри не могла ее услышать.
«Ничего», — мрачно сказал Гарри.
«Я был так уверен, что это Малфой», — сказал Рон, наверное, в сотый раз.
«Что это?» — спросил Гарри, указывая на что-то золотое, торчащее из-под подушки Гермионы.
«Просто открытка с пожеланием выздоровления», — поспешно сказала Гермиона, пытаясь спрятать ее из виду, но Рон был слишком быстр для нее. Он вытащил ее, щелкнул и прочитал вслух:
«Мисс Грейнджер с пожеланиями скорейшего выздоровления от вашего обеспокоенного учителя, профессора Гилдероя Локхарта, кавалера ордена Мерлина третьей степени, почетного члена Лиги защиты от темных сил и пятикратного обладателя премии журнала Witch Weekly за самую очаровательную улыбку».
Рон с отвращением посмотрел на Гермиону.
«Ты спишь с этим под подушкой?»
Но Гермиона не стала отвечать, так как мадам Помфри поднесла ей вечернюю дозу лекарства.
«Локхарт — самый льстивый парень, которого ты когда-либо встречал, или как?» — спросил Рон у Гарри, когда они вышли из лазарета и начали подниматься по лестнице в Гриффиндорскую башню. Снейп задал им столько домашнего задания, что Гарри подумал, что он, скорее всего, будет на шестом курсе, прежде чем закончит его. Рон как раз говорил, что жалеет, что не спросил у Гермионы, сколько крысиных хвостов нужно добавлять в зелье, от которого волосы встают дыбом, когда сверху до них донесся гневный вопль.
«Это Филч», — пробормотал Гарри, когда они поспешили вверх по лестнице и остановились, скрывшись из виду, напряженно прислушиваясь.
«Ты не думаешь, что на кого-то еще напали?» — напряженно спросил Рон.
Они замерли, наклонив головы в сторону голоса Филча, который звучал довольно истерично.
«— еще больше работы для меня! Мыть полы всю ночь, как будто у меня мало дел! Нет, это последняя капля, я иду к Дамблдору —»
Его шаги затихли в невидимом коридоре, и они услышали, как вдалеке хлопнула дверь.
Они высунули головы из-за угла. Филч явно был на своем обычном наблюдательном посту: они снова были на том месте, где напали на миссис Норрис. Они сразу поняли, о чем кричал Филч. Огромный поток воды растянулся на половину коридора, и казалось, что он все еще сочится из-под двери ванной комнаты Плаксы Миртл. Теперь, когда Филч перестал кричать, они могли слышать вопли Миртл, отражающиеся от стен ванной.
«Что с ней такое?» — спросил Рон.
«Пойдем и посмотрим», — сказал Гарри, и, придерживая мантии выше щиколоток, они прошли через огромный поток воды к двери с табличкой «НЕ РАБОТАЕТ», проигнорировали ее, как всегда, и вошли.
Плакса Миртл плакала, если это вообще возможно, громче и сильнее, чем когда-либо прежде. Казалось, она пряталась в своем обычном туалете. В ванной было темно, потому что свечи погасли в большом потоке воды, который оставил и стены, и пол мокрыми.
«Что случилось, Миртл?» — спросил Гарри.
«Кто это?» — тоскливо прохрипела Миртл. «Пришел, чтобы кинуть в меня чем-нибудь еще?»
Гарри подошел к ее кабинке и сказал: “Зачем мне чем-то швырять в тебя?”
«Не спрашивай меня», — закричала Миртл, выныривая с еще большей волной воды, которая плеснула на уже мокрый пол. «Вот я, занимаюсь своими делами, а кто-то думает, что это смешно — кинуть в меня книгу...»
«Но если кто-то что-то в тебя бросит, это не повредит тебе», — резонно заметил Гарри. «Я имею в виду, это просто пройдет сквозь тебя, не так ли?»
Он сказал что-то не то. Миртл надулась и завизжала: «Давайте все закидаем Миртл книгами, потому что она их не чувствует! Десять очков, если сможете протащить их через ее живот! Пятьдесят очков, если они пройдут через ее голову! Ну, ха-ха-ха! Какая прекрасная игра, я так не думаю!»
«Кто вообще в тебя её бросил?» — спросил Гарри.
«Не знаю... Я просто сидела в U-образном изгибе, думала о смерти, и она провалилась прямо мне в макушку», — сказала Миртл, сердито глядя на них. «Она там, ее размыло...»
Гарри и Рон заглянули под раковину, куда указывала Миртл. Там лежала маленькая тонкая книга. У нее была потертая черная обложка, и она была такой же мокрой, как и все остальное в ванной. Гарри шагнул вперед, чтобы поднять ее, но Рон внезапно выбросил вперед руку, чтобы удержать его.
«Что?» — спросил Гарри.
«Ты с ума сошёл?» — сказал Рон. «Это может быть опасно».
«Опасно?» — сказал Гарри, смеясь. «Да ладно, как это может быть опасно?»
«Ты удивишься», — сказал Рон, с опаской глядя на книгу. «Некоторые из книг, которые конфисковало Министерство — папа мне рассказывал — были такие, которые выжигали глаза. И все, кто читал «Сонеты колдуна», говорили лимериками до конца своих дней. А у какой-то старой ведьмы в Бате была книга, которую ты не мог оторвать от чтения! Тебе просто приходилось бродить, уткнувшись в нее носом, и пытаться все делать одной рукой. И —»
«Ладно, я понял», — сказал Гарри.
Маленькая книга лежала на полу, невзрачная и мокрая.
«Ну, мы не узнаем, пока не посмотрим», — сказал он, обогнул Рона и поднял его с пола.
Гарри сразу понял, что это дневник, и выцветший год на обложке сказал ему, что ему пятьдесят лет. Он открыл его с нетерпением. На первой странице он мог различить только имя «Т. М. Риддл» размазанными чернилами.
«Погодите-ка», — сказал Рон, который осторожно приблизился и заглянул через плечо Гарри. «Я знаю это имя... Т. М. Риддл получил награду за особые заслуги перед школой пятьдесят лет назад».
«Откуда ты это знаешь?» — изумлённо спросил Гарри.
«Потому что Филч заставил меня полировать его щит раз пятьдесят во время отработки», — с возмущением сказал Рон. «Это тот, на который я изрыгнул слизней. Если бы ты вытирал слизь с имени в течение часа, ты бы тоже его запомнил».
Гарри развернул влажные страницы. Они были совершенно чистыми. Ни на одной из них не было ни малейшего следа надписей, даже о дне рождения тети Мейбл или о дантисте в половине четвертого.
«Он никогда там не писал», — разочарованно сказал Гарри.
нтисте в половине четвертого.
«Интересно, зачем кому-то понадобилось его смывать?» — с любопытством спросил Рон.
Гарри открыл заднюю обложку книги и увидел напечатанное название универсального магазина на Воксхолл-роуд в Лондоне.
«Он, должно быть, был маглорожденным», — задумчиво сказал Гарри. «Купил дневник на Воксхолл-роуд...»
“Ну, тебе от этого мало пользы,” сказал Рон. Он понизил голос. “Пятьдесят очков, если сможешь протащить это через нос Миртл.”
Гарри, однако, положил его в карман.
Гермиона покинула больничное крыло, без усов, хвоста и шерсти, в начале февраля. В первый вечер после возвращения в Гриффиндорскую башню Гарри показал ей дневник Т. М. Риддла и рассказал историю о том, как они его нашли.
«О, в нем могут быть скрытые силы», — с энтузиазмом сказала Гермиона, взяв дневник и внимательно его разглядывая.
«Если это так, то он очень хорошо их скрывает», — сказал Рон. «Может быть, он стесняется. Я не знаю, почему ты его не бросаешь, Гарри».
«Хотел бы я знать, почему кто-то пытался его выбросить», — сказал Гарри. «Я бы тоже не отказался узнать, как Риддл получил награду за особые заслуги перед Хогвартсом».
«Могло быть что угодно», — сказал Рон. «Может, он получил тридцать СОВ или спас учителя от гигантского кальмара. Может, он убил Миртл; это было бы всем на пользу...»
Но Гарри мог сказать по застывшему выражению лица Гермионы, что она думает о том же, о чем и он.
«Что?» — спросил Рон, переводя взгляд с одного на другого.
«Ну, Тайная комната была открыта пятьдесят лет назад, не так ли?» — сказал он. «Так сказал Малфой».
«Да...» — медленно сказал Рон.
«А этому дневнику пятьдесят лет», — сказала Гермиона, возбужденно постукивая по нему.
"Так?"
«О, Рон, проснись», — резко сказала Гермиона. «Мы знаем, что тот, кто открыл Комнату в прошлый раз, был исключен пятьдесят лет назад. Мы знаем, что Т. М. Реддл получил награду за особые заслуги перед школой пятьдесят лет назад. Ну, а что, если Реддл получил свою особую награду за поимку Наследника Слизерина? Его дневник, вероятно, расскажет нам все — где находится Комната, как ее открыть и что за существо в ней живет — тот, кто стоит за нападениями на этот раз, не захочет, чтобы это валялось где попало, не так ли?»
«Это блестящая теория, Гермиона», — сказал Рон, — «только с одним маленьким недостатком. В его дневнике ничего не написано».
Но Гермиона доставала из сумки палочку.
«Это могут быть невидимые чернила!» — прошептала она.
Она трижды постучала по дневнику и сказала: «Апарециум!»
Ничего не произошло. Не испугавшись, Гермиона засунула руку обратно в сумку и вытащила оттуда что-то похожее на ярко-красный ластик.
«Это Revealer, я купила его в Косом переулке», — сказала она.
Она сильно потерла на странице первого января. Ничего не произошло.
«Я говорю тебе, там нечего искать», — сказал Рон. «Риддл только что получил дневник на Рождество и не стал утруждать себя его заполнением».
Гарри не мог объяснить, даже самому себе, почему он просто не выбросил дневник Риддла. Дело в том, что, хотя он знал, что дневник был пуст, он рассеянно продолжал поднимать его и переворачивать страницы, как будто это была история, которую он хотел закончить. И хотя Гарри был уверен, что никогда раньше не слышал имени Т. М. Риддла, оно все равно что-то значило для него, как будто Риддл был его другом, когда он был совсем маленьким, и он его наполовину забыл. Но это было абсурдно. У него никогда не было друзей до Хогвартса, Дадли позаботился об этом.
Тем не менее, Гарри был полон решимости узнать больше о Риддле, поэтому на следующий день на перемене он направился в комнату трофеев, чтобы осмотреть особую награду Риддла, в сопровождении заинтересованной Гермионы и совершенно не убежденного Рона, который сказал им, что насмотрелся на комнату трофеев так, что хватит на всю жизнь.
Полированный золотой щит Риддла был спрятан в угловом шкафу. На нем не было подробностей о том, почему он был ему дан («Хорошая вещь, иначе он был бы еще больше, и я бы все еще полировал его», — сказал Рон). Однако они нашли имя Риддла на старой медали «За магические заслуги» и в списке старых старост.
«Он похож на Перси», — сказал Рон, сморщив нос от отвращения. «Префект, староста... вероятно, лучший в каждом классе...»
— Ты так говоришь, будто это что-то плохое, — слегка обиженно сказала Гермиона.
Солнце снова начало слабо светить на Хогвартс. Внутри замка настроение стало более оптимистичным. Больше не было нападений после нападений на Джастина и Почти Безголового Ника, и мадам Помфри с радостью сообщила, что Мандрагоры становятся капризными и скрытными, что означало, что они быстро покидают детство.
«Как только их прыщи пройдут, они снова будут готовы к пересадке», — услышал Гарри однажды днем, как она любезно сказала Филчу. «И после этого не пройдет много времени, как мы нарежем их и потушим. Скоро вы получите миссис Норрис обратно».
Возможно, Наследник Слизерина потерял самообладание, подумал Гарри. Должно быть, становится все более и более рискованным открывать Тайную комнату, когда школа такая бдительная и подозрительная. Возможно, монстр, кем бы он ни был, как раз сейчас готовился впасть в спячку еще на пятьдесят лет...
Эрни Макмиллан из Хаффлпаффа не разделял эту радостную точку зрения. Он все еще был убежден, что Гарри был виноват, что он «выдал себя» в Дуэльном клубе. Пивз не помогал делу; он продолжал появляться в переполненных коридорах, распевая «О, Поттер, ты мерзавец...» теперь с соответствующим танцевальным номером.
Гилдерой Локхарт, похоже, думал, что он сам остановил атаки. Гарри подслушал, как он говорил об этом профессору МакГонагалл, пока гриффиндорцы выстраивались на трансфигурацию.
«Я не думаю, что будут еще проблемы, Минерва», — сказал он, понимающе постукивая себя по носу и подмигивая. «Я думаю, что на этот раз Комната заперта навсегда. Виновник должен был знать, что это был лишь вопрос времени, прежде чем я его поймаю. Было бы разумно остановиться сейчас, прежде чем я навалюсь на него.
«Знаете, сейчас школе нужен моральный стимул. Смойте воспоминания о прошлом семестре! Я больше ничего не скажу, но, кажется, я знаю, что нужно...»
Он снова постучал себя по носу и зашагал прочь.
Идея Локхарта о моральном подъеме стала ясна во время завтрака четырнадцатого февраля. Гарри не выспался из-за поздней тренировки по квиддичу накануне вечером, и он поспешил в Большой зал, немного опоздав. На мгновение он подумал, что вошел не в те двери.
Стены были покрыты большими, кричаще-розовыми цветами. Хуже того, с бледно-голубого потолка сыпалось конфетти в форме сердец. Гарри подошел к столу Гриффиндора, где сидел Рон с отвращением, а Гермиона, казалось, рассмеялась.
«Что происходит?» — спросил их Гарри, садясь и стряхивая конфетти с бекона.
Рон указал на учительский стол, очевидно, слишком отвращенный, чтобы говорить. Локхарт, одетый в ярко-розовую мантию, соответствующую декору, махал рукой, требуя тишины. Учителя по обе стороны от него выглядели с каменными лицами. Со своего места Гарри мог видеть, как на щеке профессора МакГонагалл напрягается мускул. Снейп выглядел так, словно кто-то только что скормил ему большую мензурку Скеле-Рост.
«С Днем святого Валентина!» — закричал Локхарт. «И позвольте мне поблагодарить сорок шесть человек, которые уже прислали мне открытки! Да, я взял на себя смелость устроить этот маленький сюрприз для вас всех — и это еще не все!»
Локхарт хлопнул в ладоши, и через двери в вестибюль промаршировала дюжина угрюмых на вид гномов. Однако не просто гномов. У Локхарта они все были с золотыми крыльями и держали арфы.
«Мои дружелюбные, разносящие открытки купидоны!» — просиял Локхарт. «Сегодня они будут бродить по школе, доставляя ваши валентинки! И веселье на этом не заканчивается! Я уверен, что мои коллеги захотят проникнуться духом события! Почему бы не попросить профессора Снейпа показать вам, как приготовить любовное зелье! И пока вы этим занимаетесь, профессор Флитвик знает о Чародействе Чар больше, чем любой волшебник, которого я когда-либо встречал, хитрый старый пес!»
Профессор Флитвик закрыл лицо руками. Снейп выглядел так, словно первому, кто попросит у него любовного зелья, насильно напоят ядом.
«Пожалуйста, Гермиона, скажи мне, что ты не была одной из сорока шести», — сказал Рон, когда они вышли из Большого зала на свой первый урок. Гермиона внезапно заинтересовалась поиском расписания в своей сумке и не ответила.
Весь день гномы врывались в их классы, чтобы вручить валентинки, к большому неудовольствию учителей, а ближе к вечеру, когда гриффиндорцы поднимались наверх на урок заклинаний, один из гномов догнал Гарри.
«Эй, ты! Гарри Поттер!» — крикнул особенно мрачный на вид гном, расталкивая людей локтями, чтобы добраться до Гарри.
Гарри, весь разгоряченный мыслью о том, что ему вручат валентинку перед очередью первокурсников, среди которых была Джинни Уизли, попытался сбежать. Однако карлик прорвался сквозь толпу, пиная голени людей, и настиг его прежде, чем он успел сделать два шага.
«У меня есть музыкальное послание, которое я должен передать Гарри Поттеру лично», — сказал он, угрожающе дернув струны своей арфы.
«Не здесь», — прошипел Гарри, пытаясь вырваться.
«Стой смирно!» — проворчал гном, схватив сумку Гарри и потянув его назад.
«Отпусти меня!» — прорычал Гарри, дергая.
С громким треском его сумка разорвалась надвое. Его книги, палочка, пергамент и перо высыпались на пол, а чернильница разбилась обо все на своем пути.
Гарри заметался, пытаясь все это подобрать, прежде чем гном начнет петь, вызвав задержку в коридоре.
«Что здесь происходит?» — раздался холодный, протяжный голос Драко Малфоя. Гарри начал лихорадочно запихивать все в свою рваную сумку, отчаянно желая уйти прежде, чем Малфой услышит его музыкальную валентинку.
«Что за суматоха?» — раздался еще один знакомый голос, когда появился Перси Уизли.
Потеряв голову, Гарри попытался убежать, но гном схватил его за колени и повалил на пол.
«Ладно», — сказал он, садясь на лодыжки Гарри. «Вот твоя поющая валентинка:
Глаза у него зеленые, как у свежезамаринованной жабы,
Волосы темные, как школьная доска.
Хотела бы я, чтобы он был моим, он действительно божественен,
Герой, победивший Темного Лорда».
Гарри отдал бы все золото Гринготтса, чтобы оно испарилось на месте. Пытаясь отважно смеяться вместе со всеми, он встал, его ноги онемели от веса гнома, пока Перси Уизли делал все возможное, чтобы разогнать толпу, некоторые из которых плакали от смеха.
«Иди, иди, звонок прозвенел пять минут назад, иди на урок, сейчас же», — сказал он, отгоняя нескольких младших учеников. «А ты, Малфой…»
Гарри, оглянувшись, увидел, как Малфой наклонился и что-то схватил. Ухмыльнувшись, он показал это Крэббу и Гойлу, и Гарри понял, что у него дневник Риддла.
«Верни это», — тихо сказал Гарри.
«Интересно, что Поттер написал в этом?» — сказал Малфой, который, очевидно, не заметил года на обложке и подумал, что у него дневник Гарри. Зрители замолчали. Джинни переводила взгляд с дневника на Гарри, выглядя испуганной.
— Передай его мне, Малфой, — строго сказал Перси.
— Когда я посмотрю, — сказал Малфой, насмешливо помахивая дневником перед Гарри.
Перси сказал: «Как школьный староста...», но Гарри вышел из себя. Он вытащил палочку и крикнул: «Экспеллиармус!» и как раз когда Снейп разоружил Локхарта, так и Малфой обнаружил, что дневник вылетел из его руки в воздух. Рон, широко ухмыляясь, поймал его.
«Гарри!» — громко сказал Перси. «В коридорах нет магии. Мне придется об этом сообщить, ты же знаешь!»
Но Гарри было все равно, он был на один больше Малфоя, а это стоило пяти очков Гриффиндора в любой день. Малфой выглядел взбешенным, и когда Джинни прошла мимо него, чтобы войти в свой класс, он злобно крикнул ей вслед: «Я не думаю, что Поттеру понравилась твоя валентинка!»
Джинни закрыла лицо руками и вбежала в класс. Рыча, Рон тоже вытащил палочку, но Гарри оттащил его. Рону не нужно было тратить весь урок Чар, изрыгая слизней.
Только когда они добрались до класса профессора Флитвика, Гарри заметил нечто странное в дневнике Риддла. Все его остальные книги были залиты алыми чернилами. Дневник, однако, был таким же чистым, как и до того, как чернильница разбила его. Он попытался указать на это Рону, но у Рона снова возникли проблемы с палочкой; из ее конца распускались большие фиолетовые пузыри, и его больше ничего не интересовало.
Гарри лег спать раньше всех в своей спальне в ту ночь. Отчасти потому, что он не мог выдержать, как Фред и Джордж снова поют: «Его глаза зеленые, как свежая маринованная жаба», а отчасти потому, что он хотел снова изучить дневник Риддла и знал, что Рон считает, что он зря тратит время.
Гарри сидел на своей кровати с балдахином и пролистывал пустые страницы, на которых не было ни следа алых чернил. Затем он вытащил из тумбочки новый флакон, обмакнул в него перо и поставил кляксу на первой странице дневника.
Чернила ярко засияли на бумаге на секунду, а затем, словно всасываясь в страницу, исчезли. Возбужденный, Гарри снова набил перо и написал: «Меня зовут Гарри Поттер».
Слова на мгновение засияли на странице и тоже бесследно утонули. И вот, наконец, что-то произошло.
Из-под страницы его собственными чернилами вытекали слова, которые Гарри никогда не писал.
«Привет, Гарри Поттер. Меня зовут Том Реддл. Как ты нашёл мой дневник?»
Эти слова тоже исчезли, но Гарри успел что-то написать в ответ.
«Кто-то пытался смыть его в унитаз».
Он с нетерпением ждал ответа Риддла.
«Повезло, что я записал свои воспоминания более долговечным способом, чем чернила. Но я всегда знал, что найдутся те, кто не захочет, чтобы этот дневник читали».
«Что ты имеешь в виду?» — нацарапал Гарри, от волнения промокая страницу.
«Я имею в виду, что этот дневник хранит воспоминания об ужасных вещах. О вещах, которые были скрыты. О вещах, которые произошли в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс».
«Вот где я сейчас», — быстро написал Гарри. «Я в Хогвартсе, и там происходят ужасные вещи. Ты знаешь что-нибудь о Тайной комнате?»
Сердце его колотилось. Ответ Риддла пришел быстро, его почерк стал еще более неряшливым, как будто он торопился рассказать все, что знал.
«Конечно, я знаю о Тайной комнате. В мое время нам говорили, что это легенда, что ее не существует. Но это была ложь. На пятом курсе Комната была открыта, и монстр напал на нескольких студентов, в конце концов убив одного. Я поймал человека, который открыл Комнату, и его исключили. Но директор, профессор Диппет, стыдясь того, что такое произошло в Хогвартсе, запретил мне говорить правду. Была распространена история о том, что девушка погибла в результате несчастного случая. Мне вручили красивый, блестящий, гравированный кубок за мои хлопоты и предупредили, чтобы я держал рот закрытым. Но я знал, что это может случиться снова. Монстр жил, и тот, кто имел силу освободить его, не был заключен в тюрьму».
Гарри чуть не опрокинул чернильницу, торопясь написать ответ.
«Это происходит снова. Было три нападения, и никто, похоже, не знает, кто за ними стоит. Кто это был в прошлый раз?»
«Я могу показать вам, если хотите», — ответил Риддл. «Вам не обязательно верить мне на слово. Я могу провести вас в свои воспоминания о той ночи, когда я поймал его».
Гарри колебался, его перо зависло над дневником. Что имел в виду Риддл? Как он мог попасть в чужую память? Он нервно взглянул на дверь в общежитие, в котором становилось темно. Когда он снова взглянул на дневник, он увидел, как формируются новые слова.
«Позвольте мне показать вам».
Гарри помедлил долю секунды, а затем написал два письма.
Страницы дневника начали развеваться, словно подхваченные сильным ветром, остановившись на полпути к июню. Открыв рот, Гарри увидел, что маленький квадратик тринадцатого июня, похоже, превратился в крошечный телевизионный экран. Его руки слегка дрожали, он поднял книгу, чтобы прижать глаз к маленькому окошку, и прежде чем он понял, что происходит, он наклонился вперед; окно расширялось, он почувствовал, как его тело покидает кровать, и его головой вперед выбросило через отверстие в странице, в водоворот цвета и тени.
Он почувствовал, как его ноги коснулись твердой земли, и встал, дрожа, когда размытые очертания вокруг него внезапно стали четкими.
Он сразу понял, где находится. Эта круглая комната со спящими портретами была кабинетом Дамблдора — но за столом сидел не Дамблдор. Сморщенный, хрупкий на вид волшебник, лысый, за исключением нескольких прядей седых волос, читал письмо при свете свечи. Гарри никогда раньше не видел этого человека.
«Извините», — дрожащим голосом сказал он. «Я не хотел вмешиваться...»
Но волшебник не поднял глаз. Он продолжил читать, слегка нахмурившись. Гарри приблизился к своему столу и пробормотал: «Э-э — я просто пойду, ладно?»
Но волшебник все равно его проигнорировал. Казалось, он его даже не услышал. Подумав, что волшебник, возможно, глухой, Гарри повысил голос.
«Извините, что побеспокоил вас. Я пойду», — полукрикнул он.
Волшебник со вздохом сложил письмо, встал, прошел мимо Гарри, не взглянув на него, и пошел задергивать шторы на окне.
Небо за окном было рубиново-красным; казалось, наступил закат. Волшебник вернулся к столу, сел и покрутил большими пальцами, глядя на дверь.
Гарри оглядел кабинет. Никакого феникса Фоукса — никаких жужжащих серебряных приспособлений. Это был Хогвартс, каким его знал Риддл, то есть этот неизвестный волшебник был директором, а не Дамблдором, и он, Гарри, был не более чем призраком, совершенно невидимым для людей пятидесятилетней давности.
В дверь кабинета постучали.
«Войдите», — сказал старый волшебник слабым голосом.
Вошел мальчик лет шестнадцати, сняв остроконечную шляпу. На груди у него сверкал серебряный значок старосты. Он был намного выше Гарри, но у него тоже были иссиня-черные волосы.
«А, Риддл», — сказал директор.
«Вы хотели меня видеть, профессор Диппет?» — спросил Риддл. Он выглядел нервным.
«Садись», — сказал Диппет. «Я только что прочитал письмо, которое ты мне прислал».
«О», — сказал Риддл. Он сел, крепко сжав руки.
«Мой дорогой мальчик», — любезно сказал Диппет, — «Я не могу позволить тебе остаться в школе на лето. Ты ведь хочешь поехать домой на каникулы?»
«Нет», — тут же сказал Риддл. «Я бы предпочел остаться в Хогвартсе, чем вернуться в это — в это —»
«Я полагаю, вы живете в магловском приюте во время каникул?» — с любопытством спросил Диппет.
«Да, сэр», — сказал Риддл, слегка покраснев.
«Вы маглорожденный?»
«Полукровка, сэр», — сказал Риддл. «Отец маггл, мать ведьма».
«И оба твоих родителя — ?»
«Моя мать умерла сразу после моего рождения, сэр. Мне в приюте сказали, что она прожила ровно столько, чтобы назвать меня — Томом в честь моего отца, Марволо в честь моего деда».
Диппет сочувственно цокнул языком.
«Дело в том, Том», — вздохнул он, — «что для тебя могли быть приняты особые меры, но в нынешних обстоятельствах...»
«Вы имеете в виду все эти атаки, сэр?» — спросил Риддл, и сердце Гарри подпрыгнуло, и он придвинулся ближе, боясь что-нибудь пропустить.
«Именно так», — сказал директор. «Мой дорогой мальчик, ты должен понять, как глупо было бы с моей стороны позволить тебе остаться в замке после окончания семестра. Особенно в свете недавней трагедии... смерти той бедной маленькой девочки... В твоем приюте ты будешь в гораздо большей безопасности. На самом деле, Министерство магии уже сейчас поговаривает о закрытии школы. Мы ни на шаг не приблизились к обнаружению... э-э... источника всех этих неприятностей...»
Глаза Риддла расширились.
«Сэр, если бы человека поймали, если бы все это прекратилось...»
«Что ты имеешь в виду?» — спросил Диппет с писком в голосе, садясь на стуле. «Риддл, ты имеешь в виду, что знаешь что-то об этих атаках?»
«Нет, сэр», — быстро сказал Риддл.
Но Гарри был уверен, что это было то же самое «нет», которое он сам сказал Дамблдору.
Диппет откинулся назад, выглядя слегка разочарованным.
«Ты можешь идти, Том...»
Риддл соскользнул со стула и, ссутулившись, вышел из комнаты. Гарри последовал за ним.
Они спустились по движущейся винтовой лестнице, появившись рядом с горгульей в темнеющем коридоре. Риддл остановился, и Гарри тоже, наблюдая за ним. Гарри мог сказать, что Риддл серьезно размышлял. Он кусал губу, его лоб наморщился.
Затем, словно внезапно приняв решение, он поспешил прочь, Гарри бесшумно скользнул за ним. Они не увидели больше никого, пока не достигли вестибюля, когда высокий волшебник с длинными, развевающимися каштановыми волосами и бородой окликнул Риддла с мраморной лестницы.
«Что ты делаешь, Том, шатаешься здесь так поздно?»
Гарри уставился на волшебника. Это был не кто иной, как Дамблдор на пятьдесят лет моложе.
«Мне нужно было увидеться с директором, сэр», — сказал Риддл.
«Ну, поторопись иди спать», — сказал Дамблдор, одарив Риддла тем самым пронзительным взглядом, который Гарри так хорошо знал. «Лучше не бродить по коридорам в эти дни. С тех пор, как...»
Он тяжело вздохнул, пожелал Риддлу спокойной ночи и зашагал прочь. Риддл проводил его взглядом, а затем, быстро двигаясь, направился прямо вниз по каменным ступеням в подземелья, преследуемый Гарри.
Но к разочарованию Гарри, Риддл привел его не в скрытый проход или секретный туннель, а в то самое подземелье, в котором Гарри занимался зельями со Снейпом. Факелы не были зажжены, и когда Риддл почти закрыл дверь, Гарри мог видеть только его, стоящего неподвижно у двери, наблюдающего за проходом снаружи.
Гарри казалось, что они были там по крайней мере час. Все, что он мог видеть, была фигура Риддла у двери, уставившегося в щель, ожидающего, как статуя. И как раз когда Гарри перестал чувствовать ожидание и напряжение и начал желать вернуться в настоящее, он услышал, как что-то двигалось за дверью.
Кто-то крался по проходу. Он услышал, как кто-то прошел мимо подземелья, где они с Риддлом прятались. Риддл, тихий как тень, пробрался в дверь и последовал за ним, Гарри на цыпочках следовал за ним, забыв, что его не слышно.
Минут пять они шли по следам, пока Риддл внезапно не остановился, наклонив голову в сторону новых звуков. Гарри услышал скрип открывающейся двери, а затем кто-то заговорил хриплым шепотом.
«Давай... Нам нужно выбираться отсюда... Давай сейчас же... в коробку...»
В этом голосе было что-то знакомое...
Риддл внезапно выскочил из-за угла. Гарри вышел за ним. Он увидел темный силуэт огромного мальчика, который присел перед открытой дверью, рядом с ней стояла очень большая коробка.
«Добрый вечер, Рубеус», — резко сказал Риддл.
Мальчик захлопнул дверь и встал.
Риддл подошел ближе.
«Все кончено», — сказал он. «Мне придется тебя сдать, Рубеус. Они говорят о закрытии Хогвартса, если атаки не прекратятся».
«Я не думаю, что ты хотел кого-то убить. Но монстры не могут быть хорошими питомцами. Я полагаю, ты просто выпустил его для упражнений и...»
«Оно никого не убивало!» — сказал большой мальчик, пятясь к закрытой двери. Позади него Гарри услышал странный шорох и щелчки.
«Давай, Рубеус», — сказал Риддл, придвигаясь еще ближе. «Родители мертвой девочки будут здесь завтра. Самое меньшее, что может сделать Хогвартс, — это убедиться, что существо, убившее их дочь, будет убито...»
«Это не он!» — взревел мальчик, и его голос эхом разнесся по темному коридору. «Он бы этого не сделал! Он никогда!»
«Отойди в сторону», — сказал Риддл, вытаскивая палочку.
Его заклинание осветило коридор внезапным пламенным светом. Дверь за спиной большого мальчика распахнулась с такой силой, что отбросила его в противоположную стену. И оттуда вырвалось что-то, заставившее Гарри издать долгий, пронзительный крик, не услышанный никем —
Огромное, низкое, волосатое тело и путаница черных ног; блеск множества глаз и пара острых как бритва клешней — Риддл снова поднял палочку, но было слишком поздно. Существо сбило его с ног, когда оно убежало, разрывая коридор и исчезая из виду. Риддл вскочил на ноги, глядя ему вслед; он поднял палочку, но огромный мальчик прыгнул на него, схватил его палочку и бросил его обратно, крича: «НЕЕЕЕЕТ!»
Сцена закружилась, тьма стала непроглядной; Гарри почувствовал, что падает, и с грохотом приземлился, распластавшись, на свою кровать с балдахином в общежитии Гриффиндора; на его животе лежал раскрытый дневник Риддла.
Прежде чем он успел отдышаться, дверь общежития открылась, и вошел Рон.
«Вот и все», — сказал он.
Гарри сел. Он был весь в поту и дрожал.
«Что случилось?» — спросил Рон, глядя на него с беспокойством.
«Это был Хагрид, Рон. Хагрид открыл Тайную комнату пятьдесят лет назад».
*-ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
КОРНЕЛИУС ФАДЖ-*
Гарри, Рон и Гермиона всегда знали, что Хагрид имеет прискорбную симпатию к большим и чудовищным существам. Во время их первого года в Хогвартсе он пытался вырастить дракона в своем маленьком деревянном домике, и прошло много времени, прежде чем они забыли гигантскую трехголовую собаку, которую он окрестил «Пушистиком». И если бы, будучи мальчиком, Хагрид услышал, что где-то в замке спрятано чудовище, Гарри был уверен, что он пошел бы на все, чтобы взглянуть на него. Он, вероятно, считал позором то, что чудовище так долго держали взаперти, и считал, что оно заслуживает возможности размять свои многочисленные ноги; Гарри мог себе представить, как тринадцатилетний Хагрид пытается надеть на него поводок и ошейник. Но он был также уверен, что Хагрид никогда не хотел никого убивать.
Гарри почти пожалел, что узнал, как работать с дневником Риддла. Снова и снова Рон и Гермиона заставляли его пересказывать то, что он видел, пока ему не надоело рассказывать им и не надоели долгие, круговые разговоры, которые следовали за этим.
«Риддл мог схватить не того человека», — сказала Гермиона. «Может быть, это был какой-то другой монстр, который нападал на людей...»
«Как ты думаешь, сколько монстров может вместить это место?» — тупо спросил Рон.
«Мы всегда знали, что Хагрида исключили», — с тоской сказал Гарри. «И нападения, должно быть, прекратились после того, как Хагрида выгнали. Иначе Риддл не получил бы своей награды».
Рон попробовал другой подход.
«Риддл действительно похож на Перси — кто вообще просил его доносить на Хагрида?»
«Но монстр убил кого-то, Рон», — сказала Гермиона.
«А Риддл собирался вернуться в какой-нибудь магловский приют, если Хогвартс закроют», — сказал Гарри. «Я не виню его за то, что он хотел остаться здесь...»
«Ты встретил Хагрида в Лютном переулке, не так ли, Гарри?»
«Он покупал средство от слизней, пожирающих плоть», — быстро сказал Гарри.
Все трое замолчали. После долгой паузы Гермиона нерешительным голосом задала самый сложный вопрос из всех.
«Как думаешь, нам стоит пойти и расспросить Хагрида обо всем этом?»
«Это был бы веселый визит», — сказал Рон. «Привет, Хагрид. Расскажи нам, ты в последнее время выпускал в замке что-нибудь безумное и волосатое?»
В конце концов, они решили, что ничего не скажут Хагриду, если только не будет еще одного нападения, и по мере того, как проходило все больше и больше дней без шепота бестелесного голоса, они надеялись, что им никогда не придется говорить с ним о том, почему его исключили. Прошло уже почти четыре месяца с тех пор, как Джастин и Почти Безголовый Ник были Окаменены, и почти все, казалось, думали, что нападавший, кем бы он ни был, ушел на пенсию навсегда. Пивзу наконец надоела его песня «О, Поттер, ты мерзавец», Эрни Макмиллан однажды на Гербологии довольно вежливо попросил Гарри передать ведро прыгающих поганок, а в марте несколько Мандрагор устроили громкую и шумную вечеринку в теплице номер три. Это очень обрадовало профессора Спраута.
«В тот момент, когда они начнут пытаться перебраться в горшки друг друга, мы поймем, что они полностью созрели», — сказала она Гарри. «Тогда мы сможем оживить этих бедолаг в больничном крыле».
Второкурсникам дали кое-что новое для размышлений во время пасхальных каникул. Пришло время выбирать предметы для третьего года обучения, и Гермиона, по крайней мере, отнеслась к этому вопросу очень серьезно.
«Это может повлиять на все наше будущее», — сказала она Гарри и Рону, пока они изучали списки новых предметов, отмечая их галочками.
«Я просто хочу бросить зельеварение», — сказал Гарри.
«Мы не можем», — мрачно сказал Рон. «Мы сохраняем все наши старые предметы, иначе я бы забросил Защиту от Темных Искусств».
«Но это очень важно!» — потрясенно сказала Гермиона.
«Не так, как учит Локхарт», — сказал Рон. «Я ничему у него не научился, кроме того, что нельзя выпускать пикси на волю».
Невилл Лонгботтом получал письма от всех ведьм и волшебников в своей семье, и все они давали ему разные советы о том, что выбрать. Смущенный и обеспокоенный, он сидел, читая списки предметов, высунув язык, и спрашивал людей, считают ли они, что Арифмантика звучит сложнее, чем Изучение Древних Рун. Дин Томас, который, как и Гарри, вырос среди маглов, в итоге закрыл глаза и ткнул палочкой в ;;список, а затем выбрал предметы, на которые она приземлилась. Гермиона не последовала ничьим советам, но подписалась на все.
Гарри мрачно улыбнулся про себя, представив, что скажут дядя Вернон и тетя Петуния, если он попытается обсудить с ними свою карьеру в волшебстве. Не то чтобы он не получил никаких указаний: Перси Уизли горел желанием поделиться своим опытом.
«Зависит от того, куда ты хочешь пойти, Гарри», — сказал он. «Никогда не рано думать о будущем, поэтому я бы рекомендовал Прорицание. Люди говорят, что изучение магглов — это мягкий вариант, но я лично считаю, что волшебники должны иметь полное представление о немагическом сообществе, особенно если они думают работать в тесном контакте с ними — посмотрите на моего отца, ему все время приходится иметь дело с делами магглов. Мой брат Чарли всегда был более открытым, поэтому он выбрал Уход за магическими существами. Играй на своих сильных сторонах, Гарри».
Но единственное, в чем Гарри чувствовал себя действительно хорошо, был квиддич. В конце концов, он выбрал те же новые предметы, что и Рон, чувствуя, что если он будет в них паршивым, то, по крайней мере, у него будет кто-то дружелюбный, кто поможет ему.
Следующий матч Гриффиндора по квиддичу будет против Хаффлпаффа. Вуд настаивал на тренировках команды каждый вечер после ужина, так что у Гарри едва оставалось время на что-либо, кроме квиддича и домашней работы. Однако тренировки становились все лучше или, по крайней мере, суше, и вечером перед субботним матчем он поднялся в свою спальню, чтобы оставить свою метлу, чувствуя, что шансы Гриффиндора на Кубок по квиддичу никогда не были лучше.
Но его веселое настроение длилось недолго. Наверху лестницы в общежитие он встретил Невилла Лонгботтома, который выглядел взбешённым.
«Гарри, я не знаю, кто это сделал, я просто нашел...»
Со страхом наблюдая за Гарри, Невилл толкнул дверь.
Содержимое сундука Гарри было разбросано повсюду. Его плащ лежал разорванным на полу. Постельное белье было стянуто с его кровати с балдахином, а ящик вытащен из его прикроватной тумбочки, содержимое было разбросано по матрасу.
Гарри подошел к кровати, открыв рот, наступив на несколько разрозненных страниц «Путешествий с троллями». Когда он и Невилл натянули одеяла обратно на его кровать, вошли Рон, Дин и Симус. Дин громко выругался.
«Что случилось, Гарри?»
«Понятия не имею», — сказал Гарри. Но Рон осматривал мантию Гарри. Все карманы торчали.
«Кто-то что-то искал», — сказал Рон. «Что-то пропало?»
Гарри начал собирать все свои вещи и бросать их в сундук. Только когда он бросил туда последнюю из книг Локхарта, он понял, чего там нет.
«Дневник Риддла исчез», — сказал он вполголоса Рону.
"Что?"
Гарри мотнул головой в сторону двери общежития, и Рон последовал за ним. Они поспешили в полупустую гостиную Гриффиндора и присоединились к Гермионе, которая сидела в одиночестве и читала книгу под названием «Древние руны, сделанные легко».
Гермиона была ошеломлена этой новостью.
«Но — только гриффиндорец мог украсть — больше никто не знает наш пароль...»
«Именно так», — сказал Гарри.
На следующий день они проснулись под ярким солнечным светом и легким освежающим ветерком.
«Идеальные условия для квиддича!» — с энтузиазмом сказал Вуд за столом Гриффиндора, нагружая тарелки команды яичницей. «Гарри, встряхнись, тебе нужен приличный завтрак».
Гарри смотрел на переполненный стол Гриффиндора, гадая, не находится ли новый владелец дневника Риддла прямо перед его глазами. Гермиона уговаривала его сообщить о краже, но Гарри эта идея не понравилась. Ему придется рассказать учителю все о дневнике, и сколько людей знают, почему Хагрида исключили пятьдесят лет назад? Он не хотел быть тем, кто снова все это поднимет.
Когда он вышел из Большого зала вместе с Роном и Гермионой, чтобы пойти и забрать свои квиддичные вещи, к растущему списку Гарри добавилось еще одно очень серьезное беспокойство. Он только что ступил на мраморную лестницу, когда снова услышал это —
“Убей на этот раз... Дай мне разорвать... порвать...”
Он громко закричал, и Рон с Гермионой в тревоге отскочили от него.
«Голос!» — сказал Гарри, оглядываясь через плечо. «Я только что снова его услышал — а вы?»
Рон покачал головой, широко раскрыв глаза. Гермиона, однако, хлопнула себя рукой по лбу.
«Гарри, кажется, я только что что-то поняла! Мне нужно в библиотеку!»
И она побежала прочь, вверх по лестнице.
«Что она понимает?» — рассеянно спросил Гарри, все еще оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, откуда раздался голос.
«Намного больше, чем я», — сказал Рон, качая головой.
«Но почему она должна идти в библиотеку?»
«Потому что так делает Гермиона», — сказал Рон, пожимая плечами. «Если сомневаешься, иди в библиотеку».
Гарри стоял в нерешительности, пытаясь снова уловить голос, но из Большого зала за его спиной выходили люди, громко разговаривая и выходя через парадные двери, направляясь на поле для квиддича.
«Тебе лучше поторопиться», — сказал Рон. «Уже почти одиннадцать — матч...»
Гарри помчался в Гриффиндорскую башню, забрал свой Нимбус Две Тысячи и присоединился к большой толпе, толпившейся по территории, но его разум все еще был в замке вместе с бестелесным голосом, и когда он надевал свою алую мантию в раздевалке, его единственным утешением было то, что теперь все вышли на улицу, чтобы посмотреть игру.
Гарри как раз садился на метлу, когда профессор МакГонагалл полумаршировала, полубегом пересекла поле, неся огромный фиолетовый мегафон.
Сердце Гарри упало как камень.
«Этот матч отменен», — крикнула профессор МакГонагалл в мегафон, обращаясь к переполненному стадиону. Раздались крики и свист. Оливер Вуд, выглядевший опустошенным, приземлился и побежал к профессору МакГонагалл, не слезая с метлы.
«Но, профессор!» — закричал он. «Нам нужно играть — Кубок — Гриффиндор —»
Профессор МакГонагалл проигнорировала его и продолжила кричать в свой мегафон:
«Все студенты должны вернуться в общие комнаты факультетов, где их главы факультетов предоставят им дополнительную информацию. Как можно быстрее, пожалуйста!»
Затем она опустила мегафон и поманила Гарри к себе.
«Поттер, я думаю, тебе лучше пойти со мной...»
Задаваясь вопросом, как она могла заподозрить его на этот раз, Гарри увидел, как Рон отделился от жалующейся толпы; он подбежал к ним, когда они направились к замку. К удивлению Гарри, профессор МакГонагалл не возражала.
«Да, возможно, тебе тоже лучше пойти, Уизли...»
«Это будет немного шокирующим», — сказала профессор МакГонагалл удивительно мягким голосом, когда они приблизились к лазарету. «Произошло еще одно нападение... еще одно двойное нападение».
Внутренности Гарри сделали ужасный кувырок. Профессор МакГонагалл толкнула дверь, и они с Роном вошли.
Мадам Помфри склонилась над девочкой с шестого курса с длинными вьющимися волосами. Гарри узнал в ней ту ученицу Равенкло, у которой они случайно спросили дорогу в гостиную Слизерина. А на кровати рядом с ней лежало —
«Гермиона!» — простонал Рон.
Гермиона лежала совершенно неподвижно, ее глаза были открыты и остекленели.
«Их нашли около библиотеки», — сказала профессор МакГонагалл. «Не думаю, что кто-то из вас сможет это объяснить? Это было на полу рядом с ними...»
Она держала в руках небольшое круглое зеркальце.
Гарри и Рон покачали головами, глядя на Гермиону.
«Я провожу вас обратно в Гриффиндорскую башню», — тяжело сказала профессор МакГонагалл. «Мне в любом случае нужно обратиться к студентам».
«Все ученики вернутся в общие комнаты своих факультетов к шести часам вечера. Ни один ученик не должен покидать общежития после этого времени. На каждый урок вас будет сопровождать учитель. Ни один ученик не должен пользоваться туалетом без сопровождения учителя. Все дальнейшие тренировки и матчи по квиддичу должны быть отложены. Вечерних мероприятий больше не будет».
Гриффиндорцы, собравшиеся в общей гостиной, молча слушали профессора МакГонагалл. Она свернула пергамент, который читала, и сказала несколько сдавленным голосом: «Мне едва ли нужно добавлять, что я редко бывала так расстроена. Вполне вероятно, что школу закроют, если виновник этих нападений не будет пойман. Я бы настоятельно просила всех, кто думает, что они могут что-то знать о них, выступить».
Она несколько неловко выбралась из портретного проема, и гриффиндорцы тут же начали разговаривать.
«Два гриффиндорца выбыли, не считая призрака Гриффиндора, одного из Равенкло и одного из Хаффлпаффа», — сказал друг близнецов Уизли Ли Джордан, загибая пальцы. «Неужели никто из учителей не заметил, что все слизеринцы в безопасности? Разве не очевидно, что все это исходит от Слизерина? Наследник Слизерина, монстр Слизерина — почему бы им просто не вышвырнуть всех слизеринцев?» — проревел он, вызвав кивки и разрозненные аплодисменты.
Перси Уизли сидел в кресле позади Ли, но на этот раз он, казалось, не горел желанием высказать свою точку зрения. Он выглядел бледным и ошеломленным.
«Перси в шоке», — тихо сказал Джордж Гарри. «Эта девчонка из Равенкло — Пенелопа Клируотер — она староста. Я не думаю, что он думал, что монстр посмеет напасть на старосту».
Но Гарри слушал только вполуха. Казалось, он не мог избавиться от образа Гермионы, лежащей на больничной койке, словно высеченной из камня. И если виновника не поймают в ближайшее время, его ждет целая жизнь с Дурслями. Том Риддл сдал Хагрида, потому что тот столкнулся с перспективой попасть в приют для маглов, если школа закроется. Теперь Гарри точно знал, что он чувствовал.
«Что мы будем делать?» — тихо сказал Рон на ухо Гарри. «Как думаешь, они подозревают Хагрида?»
«Нам нужно пойти и поговорить с ним», — сказал Гарри, принимая решение. «Не могу поверить, что на этот раз это он, но если он выпустил монстра в прошлый раз, он знает, как попасть в Тайную комнату, и это начало».
«Но МакГонагалл сказала, что мы должны оставаться в cвоей башне, если мы не на уроке...»
«Я думаю», сказал Гарри еще тише, «пришло время снова достать старый плащ моего отца».
Через несколько секунд после того, как они постучали, Хагрид распахнул дверь. Они оказались лицом к лицу с ним, нацелившим на них арбалет. Клык, гончая на кабана, громко залаял позади него.
- О, - сказал он, опуская оружие и уставившись на них. “ Что вы двое здесь делаете?
«Для чего это?» — спросил Гарри, указывая на арбалет, когда они вошли внутрь.
“Ничего... ничего...” — пробормотал Хагрид. “Я ждал... не важно... Садитесь... Я приготовлю чай...”
Казалось, он едва понимал, что делает. Он чуть не погасил огонь, пролив на него воду из чайника, а затем нервным рывком своей массивной руки разбил чайник.
«Ты в порядке, Хагрид?» — спросил Гарри. «Ты слышал о Гермионе?»
«О, я слышал, конечно», — сказал Хагрид, и его голос слегка дрогнул.
Он все время нервно поглядывал на окна. Он налил им обоим большие кружки кипятка (забыл положить пакетики чая) и как раз клал на тарелку кусок фруктового пирога, когда раздался громкий стук в дверь.
Хагрид уронил кекс. Гарри и Рон обменялись паническими взглядами, затем накинули на себя мантию-невидимку и отступили в угол. Хагрид проверил, что они спрятались, схватил арбалет и снова распахнул дверь.
«Добрый вечер, Хагрид».
Это был Дамблдор. Он вошел, выглядя смертельно серьезным, а за ним последовал второй, очень странного вида человек.
У незнакомца были взъерошенные седые волосы и встревоженное выражение лица, и он был одет в странную смесь одежды: костюм в тонкую полоску, алый галстук, длинный черный плащ и остроносые фиолетовые сапоги. Под мышкой он нес лаймово-зеленый котелок.
«Это босс папы!» — выдохнул Рон. «Корнелиус Фадж, министр магии!»
Гарри сильно толкнул Рона локтем, чтобы заставить его замолчать.
Хагрид побледнел и вспотел. Он опустился в одно из своих кресел и перевел взгляд с Дамблдора на Корнелиуса Фаджа.
«Плохие дела, Хагрид», — сказал Фадж довольно отрывистым тоном. «Очень плохие дела. Пришлось приехать. Четыре нападения на маглорожденных. Все зашло слишком далеко. Министерство должно действовать».
«Я никогда», — сказал Хагрид, умоляюще глядя на Дамблдора. «Вы знаете, я никогда, профессор Дамблдор, сэр...»
«Я хочу, чтобы ты понял, Корнелиус, что Хагрид пользуется моим полным доверием», — сказал Дамблдор, нахмурившись, глядя на Фаджа.
«Послушай, Альбус», — сказал Фадж, чувствуя себя неловко. «Досье Хагрида против него. Министерство должно что-то сделать — школьные попечители связались с нами...»
«И снова, Корнелиус, я говорю тебе, что отнятие Хагрида нисколько не поможет», — сказал Дамблдор. Его голубые глаза были полны огня, которого Гарри никогда раньше не видел.
«Посмотри на это с моей точки зрения», — сказал Фадж, теребя свой котел. «Я нахожусь под большим давлением. Мне нужно, чтобы меня видели, как я что-то делаю. Если окажется, что это был не Хагрид, он вернется, и больше ничего не будет сказано. Но я должен его взять. Должен. Это не будет моим долгом...»
“Отвезти меня?” - спросил Хагрид, который весь дрожал. “Отвезти меня куда?”
«Только на короткий срок», — сказал Фадж, не встречаясь глазами с Хагридом. «Это не наказание, Хагрид, скорее мера предосторожности. Если поймают еще кого-нибудь, тебя отпустят с полным извинением —»
«Не Азкабан ли?» — прохрипел Хагрид.
Прежде чем Фадж успел ответить, раздался еще один громкий стук в дверь.
Дамблдор ответил. Настала очередь Гарри получить локтем в ребра; он громко вздохнул.
Мистер Люциус Малфой вошел в хижину Хагрида, закутанный в длинный черный дорожный плащ, улыбаясь холодной и довольной улыбкой. Фанг начал рычать.
«Уже здесь, Фадж», — сказал он одобрительно. «Хорошо, хорошо...»
«Что ты здесь делаешь? — яростно спросил Хагрид. — Убирайся из моего дома!»
«Мой дорогой человек, пожалуйста, поверьте мне, мне совсем не приятно находиться в вашем — э-э — вы называете это домом?» — сказал Люциус Малфой, презрительно усмехнувшись, оглядывая маленькую хижину. «Я просто зашел в школу, и мне сказали, что директор здесь».
«И что именно ты хотел от меня, Люциус?» — спросил Дамблдор. Он говорил вежливо, но огонь все еще пылал в его голубых глазах.
— Ужасно, Дамблдор, — лениво сказал Малфой, доставая длинный свиток пергамента, — но попечители считают, что вам пора отойти в сторону. Это Приказ об отстранении — на нем вы найдете все двенадцать подписей. Боюсь, мы чувствуем, что вы теряете хватку. Сколько уже было нападений? Еще два сегодня днем, не так ли? При таком раскладе в Хогвартсе не останется ни одного маглорожденного, а мы все знаем, какой ужасной потерей это станет для школы.
«О, послушай, Люциус», — сказал Фадж, выглядя встревоженным, «Дамблдор отстранён… нет, нет… это последнее, чего мы сейчас хотим…»
«Назначение — или отстранение — директора — это дело попечителей, Фадж», — спокойно сказал мистер Малфой. «И поскольку Дамблдор не смог остановить эти атаки...»
«Послушай, Малфой, если Дамблдор не может их остановить», — сказал Фадж, верхняя губа которого теперь вспотела, «то кто же тогда может?»
«Это еще предстоит выяснить», — сказал мистер Малфой с отвратительной улыбкой. «Но поскольку все двенадцать из нас проголосовали...»
Хагрид вскочил на ноги, его лохматая черная голова коснулась потолка.
“Вы можете забрать Дамблдора!” - завопил Хагрид, заставив пса Клыка съежиться и заскулить в своей корзинке. “Заберите его, и у магглорожденных не останется ни единого шанса! Следующим будет убийство!”
«Дорогой, дорогой, ты же знаешь, что твой нрав однажды приведет тебя к неприятностям, Хагрид», — сказал мистер Малфой. «Я бы посоветовал тебе не кричать так на стражников Азкабана. Им это совсем не понравится».
— Успокойся, Хагрид, — резко сказал Дамблдор. Он посмотрел на Люциуса Малфоя.
«Если губернаторы хотят моего смещения, Луций, я, конечно, отойду в сторону...»
«Но…» — заикаясь, пробормотал Фадж.
«Нет!» — прорычал Хагрид.
Дамблдор не сводил своих ярких голубых глаз с холодных серых глаз Люциуса Малфоя.
«Однако», сказал Дамблдор, говоря очень медленно и четко, чтобы никто из них не пропустил ни слова, «вы увидите, что я действительно покину эту школу только тогда, когда никто здесь не будет мне предан. Вы также увидите, что в Хогвартсе всегда будет оказана помощь тем, кто ее попросит».
На секунду Гарри почти поверил, что взгляд Дамблдора метнулся в сторону угла, где они с Роном стояли, спрятавшись.
«Замечательные чувства», — сказал Малфой, кланяясь. «Мы все будем скучать по твоему — э-э — очень индивидуальному способу управления, Альбус, и будем надеяться только на то, что твой преемник сумеет предотвратить любые — э-э — убийства».
Он подошел к двери каюты, открыл ее и поклонился Дамблдору. Фадж, теребя свой котелок, ждал, пока Хагрид пойдет впереди него, но Хагрид стоял на месте, глубоко вздохнул и осторожно сказал: «Если кто-то хочет что-то узнать, ему нужно всего лишь проследить за пауками. Это направит их в правильном направлении! Вот и все, что я хочу сказать».
Фадж уставился на него с изумлением.
Дверь захлопнулась, и Рон стянул с себя мантию-невидимку.
«Теперь у нас проблемы», — хрипло сказал он. «Никакого Дамблдора. Они могут закрыть школу сегодня вечером. Без него через день будет атака».
Клык завыл, царапая закрытую дверь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
АРАГОГ
Лето ползло по земле вокруг замка; небо и озеро стали барвинково-голубыми, а в теплицах расцвели цветы, большие, как капуста. Но без Хагрида, шагающего по земле с Фангом по пятам, вид показался Гарри неправильным; на самом деле, не лучше, чем внутри замка, где все было так ужасно неправильно.
Гарри и Рон пытались навестить Гермиону, но теперь посетителям был запрещён вход в больничное крыло.
«Мы больше не будем рисковать», — строго сказала им мадам Помфри через щель в двери лазарета. «Нет, извините, есть все шансы, что нападавший вернется, чтобы прикончить этих людей...»
С уходом Дамблдора страх распространился как никогда раньше, так что солнце, согревавшее стены замка снаружи, казалось, останавливалось у окон с решетками. В школе едва ли можно было увидеть лицо, которое не выглядело бы обеспокоенным и напряженным, а любой смех, раздававшийся в коридорах, звучал пронзительно и неестественно и быстро подавлялся.
Гарри постоянно повторял про себя последние слова Дамблдора. «Я по-настоящему покину эту школу только тогда, когда никто здесь не будет мне предан... В Хогвартсе всегда будут оказывать помощь тем, кто ее попросит». Но какой толк от этих слов? Кого именно они должны были просить о помощи, когда все были так же растеряны и напуганы, как и они?
Намек Хагрида о пауках было понять гораздо легче — проблема была в том, что в замке, похоже, не осталось ни одного паука, за которым можно было бы последовать. Гарри искал везде, куда бы ни пошел, ему помогал (довольно неохотно) Рон. Конечно, их стеснял тот факт, что им не разрешалось бродить самостоятельно, а приходилось перемещаться по замку в стае с другими гриффиндорцами. Большинство их однокурсников, казалось, были рады, что учителя вели их из класса в класс, но Гарри это очень раздражало.
Однако один человек, казалось, полностью наслаждался атмосферой ужаса и подозрения. Драко Малфой расхаживал по школе, как будто его только что назначили старостой. Гарри не понимал, чему он так радовался, пока на уроке зельеварения, примерно через две недели после ухода Дамблдора и Хагрида, Гарри, сидя прямо за Малфоем, не услышал, как тот злорадствует перед Крэббом и Гойлом.
«Я всегда думал, что отец мог быть тем, кто избавился от Дамблдора», — сказал он, не утруждая себя тем, чтобы говорить тихо. «Я же говорил тебе, что он считает Дамблдора худшим директором, который когда-либо был в школе. Может, теперь у нас будет достойный директор. Тот, кто не захочет, чтобы Тайная комната была закрыта. МакГонагалл долго не продержится, она всего лишь замещает...»
Снейп прошёл мимо Гарри, не сделав никаких замечаний по поводу пустого места Гермионы и котла.
«Сэр», — громко сказал Малфой. «Сэр, почему бы вам не подать заявку на должность директора?»
«Ну, ну, Малфой», — сказал Снейп, хотя и не смог сдержать улыбку на тонких губах. «Профессор Дамблдор был отстранен только попечителями. Я полагаю, что он скоро вернется к нам».
«Да, конечно», — сказал Малфой, ухмыляясь. «Я думаю, что у вас был бы голос отца, сэр, если бы вы хотели подать заявку на эту работу — я скажу отцу, что вы лучший учитель здесь, сэр —»
Снейп ухмыльнулся, обходя подземелье и, к счастью, не заметив Симуса Финнигана, который притворялся, что блеет в свой котел.
«Я весьма удивлен, что грязнокровки еще не собрали свои чемоданы», — продолжал Малфой. «Спорим на пять галлеонов, что следующий умрет. Жаль, что это не Грейнджер...»
В этот момент прозвенел звонок, и это было удачей: при последних словах Малфоя Рон вскочил со своего стула, и, суетясь, собирая сумки и книги, его попытки добраться до Малфоя остались незамеченными.
«Пусть я его прикончу», — прорычал Рон, пока Гарри и Дин висели у него на руках. «Мне все равно, мне не нужна моя палочка, я убью его голыми руками...»
«Быстрее, мне нужно отвести вас всех на Гербологию», — рявкнул Снейп поверх голов класса, и они двинулись в путь, Гарри, Рон и Дин замыкали шествие, Рон все еще пытался освободиться. Отпустить его было безопасно только тогда, когда Снейп увидел их из замка, и они направились через огород к теплицам.
На уроке гербологии было очень тихо; теперь среди них не хватало двоих: Джастина и Гермионы.
Профессор Спраут заставила их всех заняться обрезкой абиссинских сморщенных фиг. Гарри пошел вывалить охапку увядших стеблей на компостную кучу и оказался лицом к лицу с Эрни Макмилланом. Эрни глубоко вздохнул и сказал очень официально: «Я просто хочу сказать, Гарри, что мне жаль, что я когда-либо подозревал тебя. Я знаю, что ты никогда не нападешь на Гермиону Грейнджер, и я извиняюсь за все, что я сказал. Теперь мы все в одной лодке, и, ну...»
Он протянул пухлую руку, и Гарри пожал ее.
Эрни и его подруга Ханна пришли на работу в то же время, что и Гарри и Рон.
«Этот Драко Малфой», — сказал Эрни, отламывая сухие ветки, — «кажется, он очень рад всему этому, не так ли? Знаешь, я думаю, он мог бы стать наследником Слизерина».
«Это очень умно с твоей стороны», — сказал Рон, который, похоже, не простил Эрни так же легко, как Гарри.
«Как ты думаешь, это Малфой, Гарри?» — спросил Эрни.
«Нет», — сказал Гарри так твердо, что Эрни и Ханна уставились на него.
Секунду спустя Гарри что-то заметил.
Несколько больших пауков сновали по земле по ту сторону стекла, двигаясь по неестественно прямой линии, словно выбирая кратчайший путь к заранее условленной встрече. Гарри ударил Рона по руке секатором.
«Ой! Что ты...»
Гарри указал на пауков, следя за их передвижениями, прищурив глаза от солнца.
«О, да», — сказал Рон, пытаясь, но безуспешно, выглядеть довольным. «Но мы не можем следовать за ними сейчас...»
Эрни и Ханна с любопытством слушали.
Глаза Гарри сузились, когда он сосредоточился на пауках. Если они продолжат свой путь, не может быть никаких сомнений относительно того, где они окажутся.
«Похоже, они направляются в Запретный лес...»
И Рон выглядел еще более недовольным из-за этого.
В конце урока профессор Спраут проводил класс на урок Защиты от Темных Искусств. Гарри и Рон отстали от остальных, чтобы иметь возможность разговаривать вне пределов слышимости.
«Нам придется снова использовать мантию-невидимку», — сказал Гарри Рону. «Мы можем взять с собой Клыка. Он привык ходить в лес с Хагридом, он может нам помочь».
«Верно», — сказал Рон, нервно крутя палочку в пальцах. «Э-э — разве — разве в лесу не должны быть оборотни?» — добавил он, когда они заняли свои обычные места в конце класса Локхарта.
Предпочтя не отвечать на этот вопрос, Гарри сказал: «Там тоже есть хорошие вещи. Кентавры — это хорошо, а единороги...»
Рон никогда раньше не был в Запретном лесу. Гарри вошел туда только один раз и надеялся, что больше никогда этого не сделает.
Локхарт вбежал в класс, и класс уставился на него. Все остальные учителя в классе выглядели мрачнее обычного, но Локхарт выглядел просто жизнерадостным.
«Ну же, — воскликнул он, сияя. — Почему все эти вытянутые лица?»
Люди обменялись раздраженными взглядами, но никто не ответил.
«Неужели вы не понимаете, — медленно сказал Локхарт, словно все они были немного туповаты, — опасность миновала! Виновного увели...»
«Кто сказал?» — громко спросил Дин Томас.
«Мой дорогой молодой человек, министр магии не забрал бы Хагрида, если бы не был на сто процентов уверен в его виновности», — сказал Локхарт тоном человека, объясняющего, что один плюс один — два.
«О, да, он бы это сделал», — сказал Рон даже громче Дина.
«Я льщу себя надеждой, что знаю об аресте Хагрида немного больше, чем вы, мистер Уизли», — самодовольно сказал Локхарт.
Рон начал было говорить, что он так не думает, но остановился на полуслове, когда Гарри сильно пнул его под столом.
«Нас там не было, помнишь?» — пробормотал Гарри.
Но отвратительная жизнерадостность Локхарта, его намеки на то, что он всегда считал Хагрида никчемным, его уверенность в том, что всему этому делу пришел конец, раздражали Гарри так сильно, что ему захотелось бросить Гаддинга с Гулями прямо в глупое лицо Локхарта. Вместо этого он удовольствовался тем, что нацарапал записку Рону: «Давай сделаем это сегодня вечером».
Рон прочитал сообщение, сглотнул и покосился на пустое место, которое обычно занимала Гермиона. Вид, казалось, укрепил его решимость, и он кивнул.
В эти дни в гостиной Гриффиндора всегда было очень многолюдно, потому что с шести часов вечера гриффиндорцам больше некуда было идти. Им также было о чем поговорить, в результате чего гостиная часто не пустела до полуночи.
Гарри пошел за плащом-невидимкой из своего сундука сразу после ужина и провел вечер, сидя на нем, ожидая, пока комната опустеет. Фред и Джордж бросили Гарри и Рону вызов на несколько игр в Exploding Snap, а Джинни сидела и смотрела на них, очень подавленная, в обычном кресле Гермионы. Гарри и Рон продолжали намеренно проигрывать, пытаясь закончить игры побыстрее, но даже так было уже далеко за полночь, когда Фред, Джордж и Джинни наконец легли спать.
Гарри и Рон дождались отдаленных звуков закрывающихся дверей двух спален, прежде чем схватить мантию, накинуть ее на себя и пролезть через отверстие в портрете.
Это было еще одно трудное путешествие по замку, уклоняясь от всех учителей. Наконец они достигли вестибюля, отодвинули замок на дубовых входных дверях, протиснулись между ними, пытаясь остановить любой скрип, и вышли на залитую лунным светом территорию.
«Конечно», — резко сказал Рон, когда они шагали по черной траве, — «мы можем добраться до леса и обнаружить, что там не за чем идти. Эти пауки могли вообще не идти туда. Я знаю, что выглядело так, будто они двигались в этом направлении, но...»
Его голос с надеждой затих.
Они добрались до дома Хагрида, печального и жалкого с пустыми окнами. Когда Гарри толкнул дверь, Фанг обезумел от радости, увидев их. Опасаясь, что он может разбудить всех в замке своим глубоким, гулким лаем, они поспешно накормили его патокой из банки на каминной полке, которая склеила его зубы.
Гарри оставил мантию-невидимку на столе Хагрида. В кромешной тьме леса она была бы ни к чему.
«Пойдем, Клык, прогуляемся», — сказал Гарри, похлопав его по ноге, и Клык радостно выскочил из дома вслед за ними, помчался к опушке леса и задрал ногу на большой платан.
Гарри достал палочку, пробормотал: «Люмос!», и на ее конце появился крошечный огонек, достаточный, чтобы они могли следить за тропинкой в ;;поисках признаков пауков.
«Хорошая мысль», — сказал Рон. «Я бы тоже поджег свою, но знаешь — она, наверное, взорвется или что-то в этом роде...»
Гарри похлопал Рона по плечу, указывая на траву. Два одиноких паука спешили прочь от света палочки в тень деревьев.
«Ладно», — вздохнул Рон, словно смирившись с худшим, — «Я готов. Пошли».
Итак, с Клыком, бегущим вокруг них, обнюхивающим корни деревьев и листья, они вошли в лес. При свете палочки Гарри они следовали за равномерной струйкой пауков, движущихся по тропинке. Они шли за ними около двадцати минут, не разговаривая, напряженно прислушиваясь к звукам, отличным от ломающихся веток и шелеста листьев. Затем, когда деревья стали гуще, чем когда-либо, так что звезды над головой больше не были видны, и палочка Гарри сияла одна в море тьмы, они увидели, как их пауки-проводники покидают тропинку.
Гарри остановился, пытаясь увидеть, куда направляются пауки, но все за пределами его маленькой сферы света было черным как смоль. Он никогда раньше не заходил так глубоко в лес. Он отчетливо помнил, как Хагрид советовал ему не сходить с лесной тропы, когда он был здесь в прошлый раз. Но Хагрид был уже далеко, вероятно, сидя в камере в Азкабане, и он также сказал следовать за пауками.
Что-то мокрое коснулось руки Гарри, и он отпрыгнул назад, раздавив ногу Рона, но это был всего лишь нос Клыка.
«Что ты думаешь?» — спросил Гарри у Рона, глаза которого он мог различить лишь по отражению света его палочки.
«Мы зашли так далеко», — сказал Рон.
Поэтому они последовали за мелькающими тенями пауков в деревья. Теперь они не могли двигаться слишком быстро; на их пути были корни деревьев и пни, едва различимые в почти полной темноте. Гарри чувствовал горячее дыхание Клыка на своей руке. Не раз им приходилось останавливаться, чтобы Гарри мог присесть и найти пауков в свете палочки.
Они шли, казалось, не меньше получаса, их одежды цеплялись за низко висящие ветки и ежевику. Через некоторое время они заметили, что земля, похоже, идет под уклон, хотя деревья были такими же густыми, как и всегда.
И тут Клык внезапно издал громкий, гулкий лай, заставив Гарри и Рона подпрыгнуть от страха.
«Что?» — громко спросил Рон, оглядываясь в кромешной тьме и крепко сжимая локоть Гарри.
«Там что-то движется», — выдохнул Гарри. «Слушай... похоже на что-то большое...»
Они прислушались. На некотором расстоянии справа от них что-то большое ломало ветки, прокладывая себе путь среди деревьев.
«О, нет», — сказал Рон. «О, нет, о, нет, о —»
«Заткнись», — отчаянно сказал Гарри. «Он тебя услышит».
“Слышишь меня?” - спросил Рон неестественно высоким голосом. ”Клыка уже слышит!"
Казалось, что темнота давит на их глазные яблоки, пока они стояли, напуганные, ожидая. Раздался странный грохочущий шум, а затем наступила тишина.
«Как ты думаешь, что он делает?» — спросил Гарри.
«Наверное, готовится к прыжку», — сказал Рон.
Они ждали, дрожа и не смея пошевелиться.
«Думаешь, он исчез?» — прошептал Гарри.
"Я не знаю..."
Затем справа от них внезапно вспыхнул свет, такой яркий в темноте, что они оба вскинули руки, чтобы защитить глаза. Клык взвизгнул и попытался убежать, но застрял в путанице шипов и взвизгнул еще громче.
«Гарри!» — крикнул Рон, его голос дрогнул от облегчения. «Гарри, это наша машина!»
"Что?"
"Ну давай же!"
Гарри побрел вслед за Роном к свету, спотыкаясь и спотыкаясь, и через мгновение они вышли на поляну.
Машина мистера Уизли стояла, пустая, посреди круга густых деревьев под крышей из густых ветвей, ее фары горели. Когда Рон шел, открыв рот, к ней, она медленно двигалась к нему, в точности как большая бирюзовая собака, приветствующая своего хозяина.
«Она была здесь все это время!» — радостно сказал Рон, обходя машину. «Посмотрите на неё. Лес превратил её в дикого...»
Бока машины были поцарапаны и заляпаны грязью. Видимо, она начала кататься по лесу сама по себе. Клык, казалось, был совсем не в восторге от этого; он держался рядом с Гарри, который чувствовал, как тот дрожит. Снова замедлив дыхание, Гарри спрятал палочку обратно в мантию.
«А мы думали, что она на нас нападет!» — сказал Рон, прислонившись к машине и похлопав ее. «Я все думал, куда она делась!»
Гарри прищурился, оглядывая освещенную прожекторами землю в поисках новых пауков, но все они разбежались от яркого света фар.
«Мы потеряли след», — сказал он. «Давай, пойдем и найдем их».
Рон не говорил. Он не двигался. Его взгляд был устремлен в точку, примерно в десяти футах над лесной подстилкой, прямо за Гарри. Его лицо было бледным от ужаса.
Гарри даже не успел обернуться. Раздался громкий щелчок, и вдруг он почувствовал, как что-то длинное и волосатое схватило его за талию и подняло над землей, так что он повис лицом вниз. Борясь, испуганный, он услышал еще щелчок и увидел, как ноги Рона тоже оторвались от земли, услышал, как Клык заскулил и завыл — в следующий момент его унесло в темные деревья.
Опустив голову, Гарри увидел, что то, что его схватило, маршировало на шести невероятно длинных, волосатых ногах, передние две крепко сжимали его под парой блестящих черных клешней. Позади себя он слышал еще одно существо, несомненно, несущее Рона. Они двигались в самое сердце леса. Гарри слышал, как Клык сражается, чтобы освободиться от третьего монстра, громко скуля, но Гарри не смог бы закричать, даже если бы захотел; он, казалось, оставил свой голос вместе с машиной на поляне.
Он так и не узнал, как долго он находился в лапах этого существа; он знал только, что темнота внезапно рассеялась достаточно, чтобы он увидел, что усыпанная листьями земля теперь кишит пауками. Вытянув шею вбок, он понял, что они достигли гребня огромной впадины, впадины, которая была очищена от деревьев, так что звезды ярко светили на худшую сцену, которую он когда-либо видел.
Пауки. Не крошечные пауки, как те, что парят над листьями внизу. Пауки размером с ломовую лошадь, восьмиглазые, восьминогие, черные, волосатые, гигантские. Огромный экземпляр, который нес Гарри, спускался по крутому склону к туманной, куполообразной паутине в самом центре лощины, в то время как его собратья сомкнулись вокруг него, возбужденно щелкая клешнями при виде его груза.
Гарри упал на землю на четвереньки, когда паук отпустил его. Рон и Фанг рухнули рядом с ним. Клык больше не выл, а молча съежился на месте. Рон выглядел точно так же, как чувствовал себя Гарри. Его рот был широко растянут в каком-то безмолвном крике, а глаза вылезли из орбит.
Гарри вдруг понял, что паук, который его уронил, что-то говорит. Трудно было сказать, потому что он щелкал клешнями при каждом произнесенном слове.
«Арагог!» — позвал он. «Арагог!»
И из середины туманной, куполообразной паутины очень медленно появился паук размером с небольшого слона. В черноте его тела и ног было серое, а каждый из глаз на его уродливой, клешневидной голове был молочно-белым. Он был слеп.
«Что это?» — сказал он, быстро щелкая клешнями.
«Люди», — кликнул паук, поймавший Гарри.
«Это Хагрид?» — спросил Арагог, подходя ближе, его восемь молочных глаз рассеянно блуждали.
«Чужие», — щелкнул паук, который привел Рона.
«Убейте их», — раздраженно щелкнул Арагог. «Я спал...»
«Мы друзья Хагрида», — крикнул Гарри. Казалось, его сердце выпрыгнуло из груди и забилось где-то в горле.
Щелк, щелк, щелк — клешни пауков задвигались по всему дуплу.
Арагог помолчал.
«Хагрид никогда раньше не посылал людей в нашу лощину», — медленно произнес он.
«Хагрид в беде», — сказал Гарри, дыша очень быстро. «Вот почему мы пришли».
«В беде?» — сказал старый паук, и Гарри показалось, что он услышал беспокойство за щелканьем клешней. «Но зачем он послал тебя?»
Гарри хотел встать на ноги, но передумал; он не думал, что ноги его выдержат. Поэтому он заговорил с земли, как можно спокойнее.
«Они думают, в школе, что Хагрид натравил на учеников что-то. Его отправили в Азкабан».
Арагог яростно щелкнул клешнями, и этот звук разнесся по всей лощине, отозвавшись эхом от толпы пауков; это было похоже на аплодисменты, за исключением того, что аплодисменты обычно не вызывали у Гарри тошноты от страха.
«Но это было много лет назад», — раздраженно сказал Арагог. «Много лет назад. Я хорошо это помню. Вот почему они заставили его покинуть школу. Они считали, что я был монстром, который обитает в том, что они называют Тайной комнатой. Они думали, что Хагрид открыл комнату и освободил меня».
«А ты... ты не из Тайной комнаты?» — спросил Гарри, чувствуя, как холодный пот выступил у него на лбу.
«Я!» — сказал Арагог, сердито щелкнув. «Я не родился в замке. Я прибыл из далекой страны. Путешественник отдал меня Хагриду, когда я был яйцом. Хагрид был всего лишь мальчиком, но он заботился обо мне, пряча меня в шкафу в замке, кормя меня объедками со стола. Хагрид мой хороший друг и хороший человек. Когда меня обнаружили и обвинили в смерти девушки, он защитил меня. С тех пор я живу здесь, в лесу, где Хагрид до сих пор навещает меня. Он даже нашел мне жену, Мосаг, и вы видите, как выросла наша семья, все благодаря доброте Хагрида...»
Гарри собрал остатки мужества.
«То есть вы никогда — никогда ни на кого не нападали?»
«Никогда», — прохрипел старый паук. «Это было бы моим инстинктом, но из уважения к Хагриду я никогда не причинял вреда человеку. Тело убитой девушки было обнаружено в ванной. Я никогда не видел ни одной части замка, кроме шкафа, в котором вырос. Наши любят темноту и тишину...»
«Но тогда... Ты знаешь, кто убил ту девочку?» — сказал Гарри. «Потому что, что бы это ни было, оно вернулось и снова нападает на людей...»
Его слова потонули в громком щелчке и шуршании множества длинных ног, сердито перебиравших ногами; вокруг него двигались большие черные фигуры.
«То, что живет в замке, — сказал Арагог, — это древнее существо, которого мы, пауки, боимся больше всех остальных. Я хорошо помню, как я умолял Хагрида отпустить меня, когда почувствовал, как зверь бродит по школе».
«Что это?» — настойчиво спросил Гарри.
Еще громкие щелчки, еще шорохи; казалось, пауки приближаются.
«Мы не говорим об этом!» — яростно сказал Арагог. «Мы не называем его! Я даже не сказал Хагриду имени этого ужасного существа, хотя он спрашивал меня много раз».
Гарри не хотел развивать эту тему, не тогда, когда пауки напирали со всех сторон. Арагог, казалось, устал говорить. Он медленно отступал в свою куполообразную паутину, но его товарищи-пауки продолжали медленно приближаться к Гарри и Рону.
«Тогда мы просто уйдем», — отчаянно крикнул Гарри Арагогу, услышав шелест листьев позади себя.
«Уйдёте?» — медленно сказал Арагог. «Я думаю, нет...»
«Но — но —»
«Мои сыновья и дочери не причиняют вреда Хагриду по моему приказу. Но я не могу отказать им в свежем мясе, когда оно так охотно забредает в нашу среду. Прощай, друг Хагрида».
Гарри резко обернулся. В нескольких футах от него возвышалась сплошная стена пауков, которые щелкали, их многочисленные глаза блестели на уродливых черных головах.
Даже когда он потянулся за палочкой, Гарри понимал, что это бесполезно, их было слишком много, но когда он попытался встать, готовый умереть в бою, раздался громкий, долгий звук, и впадину озарила вспышка света.
Машина мистера Уизли с грохотом мчалась вниз по склону, фары сверкали, клаксон визжал, отбрасывая пауков в сторону; несколько человек упали на спину, их бесконечные ноги болтались в воздухе. Машина с визгом остановилась перед Гарри и Роном, и двери распахнулись.
«Возьми Клыка!» — закричал Гарри, ныряя на переднее сиденье; Рон схватил борзую за середину и швырнул ее, визжащую, в заднюю часть машины — двери захлопнулись — Рон не нажал на акселератор, но машине он был не нужен; двигатель взревел, и они рванули с места, сбивая еще больше пауков. Они помчались вверх по склону, из низины, и вскоре уже мчались через лес, ветки хлестали по окнам, пока машина ловко пробиралась сквозь самые широкие щели, следуя по пути, который она, очевидно, знала.
Гарри покосился на Рона. Его рот все еще был открыт в безмолвном крике, но глаза больше не вылезали из орбит.
"Ты в порядке?"
Рон смотрел прямо перед собой, не в силах говорить.
Они пробивались сквозь подлесок, Клык громко выл на заднем сиденье, и Гарри увидел, как боковое зеркало отломилось, когда они протиснулись мимо большого дуба. После десяти шумных, каменистых минут деревья поредели, и Гарри снова мог видеть участки неба.
Машина остановилась так внезапно, что их чуть не выкинуло в лобовое стекло. Они достигли опушки леса. Фанг бросился в окно, желая выбраться, и когда Гарри открыл дверь, он рванул сквозь деревья к дому Хагрида, поджав хвост. Гарри тоже вышел, и примерно через минуту Рон, казалось, снова обрел чувствительность в конечностях и последовал за ним, все еще с напряженной шеей и пристально глядя. Гарри благодарно похлопал машину, когда она задом сдала назад в лес и скрылась из виду
Гарри вернулся в хижину Хагрида, чтобы получить мантию-невидимку. Клык дрожал под одеялом в своей корзине. Когда Гарри снова вышел наружу, он обнаружил Рона, которого сильно тошнило на тыквенной грядке.
«Идите за пауками», — слабо сказал Рон, вытирая рот рукавом. «Я никогда не прощу Хагрида. Нам повезло, что мы живы».
«Держу пари, он думал, что Арагог не причинит вреда его друзьям», — сказал Гарри.
“В этом-то и проблема Хагрида!” - сказал Рон, ударив кулаком по стене хижины. “Он всегда думал, что монстры не так страшны, как их изображают, и посмотрите, к чему это его привело! Камера в Азкабане!” Теперь его била неудержимая дрожь. - Какой был смысл посылать нас туда? Хотел бы я знать, что нам удалось выяснить?
«Этот Хагрид никогда не открывал Тайную комнату», — сказал Гарри, набрасывая плащ на Рона и толкая его под руку, чтобы заставить идти. «Он был невиновен».
Рон громко фыркнул. Очевидно, высиживание Арагога в шкафу не входило в его представления о невинности.
Когда замок приблизился, Гарри подергал Мантию, чтобы убедиться, что их ноги скрыты, затем приоткрыл скрипящие входные двери. Они осторожно прошли через вестибюль и поднялись по мраморной лестнице, затаив дыхание, когда проходили коридоры, где ходили бдительные часовые. Наконец они достигли безопасности в общей гостиной Гриффиндора, где огонь сгорел до тлеющего пепла. Они сняли Мантию и поднялись по винтовой лестнице в свою спальню.
Рон упал на кровать, не потрудившись раздеться. Гарри, однако, не чувствовал себя особенно сонным. Он сидел на краю своей кровати с балдахином, напряженно размышляя обо всем, что сказал Арагог.
Существо, которое скрывалось где-то в замке, подумал он, звучит как некий монстр Волан-де-Морт — даже другие монстры не хотели называть его. Но они с Роном не приблизились к выяснению того, что это было, или как оно превращало своих жертв в камень. Даже Хагрид никогда не знал, что находится в Тайной комнате.
Он не видел, что еще они могли сделать. Они везде попадали в тупики. Риддл поймал не того человека, Наследник Слизерина сбежал, и никто не мог сказать, тот же ли это человек или другой открыл Комнату на этот раз. Больше не у кого было спросить. Гарри лег, все еще думая о том, что сказал Арагог.
Он уже начал задремать, когда ему в голову пришла, как ему показалось, их последняя надежда, и он внезапно резко выпрямился.
«Рон», прошипел он в темноте, «Рон...»
Рон проснулся с таким же визгом, как у Клыка, дико огляделся и увидел Гарри.
«Рон — та девушка, которая умерла. Арагог сказал, что ее нашли в ванной», — сказал Гарри, игнорируя храп Невилла из угла. «А что, если она не выходила из ванной? А что, если она все еще там?»
Рон потер глаза, нахмурившись в лунном свете. И тут он тоже понял.
«Ты не думаешь, что это не Плакса Миртл?»
-ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ТАЙНАЯ КОМНАТА-
«Все эти разы мы были в той ванной, а она была всего в трех туалетах от нас», — с горечью сказал Рон за завтраком на следующий день, — «и мы могли бы спросить ее, а теперь...»
Было достаточно сложно искать пауков. Скрыться от учителей достаточно долго, чтобы пробраться в женский туалет, причем в туалет для девочек, расположенный прямо рядом с местом первого нападения, было почти невозможно.
Но что-то произошло на их первом уроке, Трансфигурации, что впервые за несколько недель вытеснило Тайную комнату из их голов. Через десять минут после начала занятия профессор МакГонагалл сообщила им, что экзамены начнутся первого июня, через неделю.
«Экзамены?» — завыл Шеймус Финниган. «У нас еще будут экзамены?»
Позади Гарри раздался громкий стук, когда палочка Невилла Лонгботтома выскользнула, исчезнув, и одна из ножек его стола исчезла. Профессор МакГонагалл вернула ее взмахом своей палочки и, нахмурившись, повернулась к Симусу.
«Весь смысл того, что школа сейчас открыта, заключается в том, чтобы вы получили образование», — строго сказала она. «Поэтому экзамены пройдут как обычно, и я надеюсь, что вы все усердно учитесь».
Учимся усердно! Гарри никогда не думал, что будут экзамены, пока замок в таком состоянии. В комнате было много мятежного бормотания, что заставило профессора МакГонагалл нахмуриться еще мрачнее.
«Профессор Дамблдор дал указание поддерживать работу школы в обычном режиме, насколько это возможно», — сказала она. «И это, мне едва ли нужно напоминать, означает выяснить, чему вы научились в этом году».
Гарри посмотрел на пару белых кроликов, которых он должен был превратить в тапочки. Чему он научился в этом году? Он не мог придумать ничего, что могло бы пригодиться на экзамене.
Рон выглядел так, словно ему только что сообщили, что он должен отправиться жить в Запретный лес.
«Ты можешь представить, как я буду сдавать экзамены с этим?» — спросил он Гарри, поднимая палочку, которая только что начала громко свистеть.
За три дня до первого экзамена профессор МакГонагалл сделала за завтраком еще одно объявление.
«У меня хорошие новости», — сказала она, и Большой зал, вместо того чтобы замолчать, взорвался.
«Дамблдор возвращается!» — радостно закричали несколько человек.
«Вы поймали Наследника Слизерина!» — завизжала девочка за столом Когтеврана.
«Матчи по квиддичу возобновляются!» — взволнованно взревел Вуд.
Когда шум утих, профессор МакГонагалл сказала: «Профессор Спраут сообщила мне, что Мандрагоры наконец-то готовы к разделке. Сегодня вечером мы сможем оживить тех людей, которые были Окаменевшими. Мне едва ли нужно напоминать вам всем, что один из них вполне может рассказать нам, кто или что напало на них. Я надеюсь, что этот ужасный год закончится тем, что мы поймаем виновника».
Раздался взрыв ликования. Гарри посмотрел на стол Слизерина и нисколько не удивился, увидев, что Драко Малфой не присоединился. Рон, однако, выглядел счастливее, чем за последние дни.
«Тогда неважно, что мы так и не спросили Миртл!» — сказал он Гарри. «Гермиона, вероятно, получит все ответы, когда ее разбудят! Учтите, она сойдет с ума, когда узнает, что у нас экзамены через три дня. Она не училась. Может быть, было бы гуманнее оставить ее там, где она есть, пока они не закончатся».
Тут Джинни Уизли подошла и села рядом с Роном. Она выглядела напряженной и нервной, и Гарри заметил, что ее руки на коленях скручиваются.
«Что случилось?» — спросил Рон, накладывая себе еще каши.
Джинни ничего не сказала, но оглядела стол Гриффиндора с испуганным выражением на лице, которое напомнило Гарри кого-то, хотя он не мог вспомнить кого.
«Выкладывай», — сказал Рон, наблюдая за ней.
Гарри внезапно понял, на кого похожа Джинни. Она слегка покачивалась взад-вперед на своем стуле, точно так же, как Добби, когда он балансировал на грани раскрытия запретной информации.
— Я должна тебе кое-что сказать, — пробормотала Джинни, старательно не глядя на Гарри.
«Что это?» — спросил Гарри.
Джинни выглядела так, словно не могла подобрать нужных слов.
«Что?» — сказал Рон.
Джинни открыла рот, но не издала ни звука. Гарри наклонился вперед и тихо заговорил, так что его могли слышать только Джинни и Рон.
«Что-то с Тайной комнатой? Ты что-то видела? Кто-то ведет себя странно?»
Джинни глубоко вздохнула, и в этот самый момент появился Перси Уизли, выглядевший усталым и бледным.
«Если ты закончила есть, я сяду на это место, Джинни. Я умираю с голоду, я только что с патрулирования».
Джинни вскочила, как будто ее стул только что наэлектризовали, бросила на Перси мимолетный испуганный взгляд и убежала. Перси сел и схватил кружку с центра стола.
«Перси!» — сердито сказал Рон. «Она как раз собиралась рассказать нам что-то важное!»
Выпив половину чая, Перси поперхнулся.
«Что это за штука?» — спросил он, кашляя.
«Я просто спросил ее, не видела ли она чего-нибудь странного, и она начала говорить...»
«О, это... это не имеет никакого отношения к Тайной комнате», — тут же сказал Перси.
«Откуда ты знаешь?» — спросил Рон, приподняв брови.
«Ну, э-э, если хочешь знать, Джинни, э-э, застала меня на днях, когда я был — ну, неважно — суть в том, что она увидела, как я что-то делаю, и я, э-э, попросил ее никому об этом не говорить. Должен сказать, я думал, что она сдержит свое слово. Ничего особенного, я бы предпочел —»
Гарри никогда не видел, чтобы Перси выглядел таким смущенным.
«Что ты делал, Перси?» — спросил Рон, ухмыляясь. «Давай, рассказывай, мы не будем смеяться».
Перси не улыбнулся в ответ.
«Передай мне булочки, Гарри, я умираю с голоду».
Гарри знал, что вся тайна может быть раскрыта завтра и без их помощи, но он не собирался упускать шанс поговорить с Миртл, если таковой представится, — и, к его радости, так и случилось, в середине утра, когда Гилдерой Локхарт вел их на Историю магии.
Локхарт, который так часто уверял их, что вся опасность миновала, только чтобы тут же оказаться неправым, теперь был искренне убежден, что едва ли стоит беспокоиться о том, чтобы проводить их в безопасности по коридорам. Его волосы были не такими гладкими, как обычно; казалось, он не спал большую часть ночи, патрулируя четвертый этаж.
«Запомните мои слова», — сказал он, провожая их за угол. «Первыми словами, которые вылетят из уст этих бедных окаменевших людей, будут: «Это был Хагрид». Честно говоря, я поражен, что профессор МакГонагалл считает все эти меры безопасности необходимыми».
«Я согласен, сэр», — сказал Гарри, заставив Рона от удивления выронить книги.
«Спасибо, Гарри», — любезно сказал Локхарт, пока они ждали, пока пройдет длинная очередь хаффлпаффцев. «Я имею в виду, что у нас, учителей, и так достаточно дел, не говоря уже о том, чтобы разводить учеников по классам и стоять на страже всю ночь...»
«Верно», — сказал Рон, поняв. «Почему бы вам не оставить нас здесь, сэр, нам осталось пройти всего один коридор...»
«Знаешь, Уизли, я думаю, что так и будет», — сказал Локхарт. «Мне правда нужно пойти и подготовиться к следующему занятию —»
И он поспешил уйти.
“Готовит урок”, - усмехнулся Рон ему вслед. ”Скорее, пошел завивать волосы".
Они позволили остальным гриффиндорцам обогнать их, затем метнулись в боковой проход и поспешили к ванной Плаксы Миртл. Но как раз в тот момент, когда они поздравляли друг друга с их блестящим планом —
«Поттер! Уизли! Что вы делаете?»
Это была профессор МакГонагалл, и ее рот был тончайшей из тонких линий.
«Мы были... мы были...» — пробормотал Рон. «Мы собирались... пойти и посмотреть...»
«Гермиону», — сказал Гарри. Рон и профессор МакГонагалл посмотрели на него.
— Мы не видели ее уже целую вечность, профессор, — поспешно продолжил Гарри, наступая Рону на ногу, — и мы подумали, что проберемся в больничное крыло, понимаете, и скажем ей, что мандрагоры почти готовы, и, э-э, не беспокойтесь...
Профессор МакГонагалл все еще смотрела на него, и на мгновение Гарри подумал, что она сейчас взорвется, но когда она заговорила, ее голос был странно хриплым.
«Конечно», — сказала она, и Гарри, пораженный, увидел слезу, блестящую в ее глазу-бусинке. «Конечно, я понимаю, что все это было тяжелее всего для друзей тех, кто был... Я вполне понимаю. Да, Поттер, конечно, вы можете навестить мисс Грейнджер. Я сообщу профессору Биннсу, куда вы пошли. Передайте мадам Помфри, что я дала свое разрешение».
Гарри и Рон ушли, едва смея поверить, что им удалось избежать наказания. Когда они повернули за угол, они отчетливо услышали, как профессор МакГонагалл высморкалась.
«Это», — горячо сказал Рон, — «была лучшая история, которую ты когда-либо придумывал».
Теперь у них не было выбора, кроме как пойти в больничное крыло и сказать мадам Помфри, что у них есть разрешение профессора МакГонагалл навестить Гермиону.
Мадам Помфри впустила их, но неохотно.
«Просто нет смысла разговаривать с окаменевшим человеком», — сказала она, и им пришлось признать, что она права, когда они сели рядом с Гермионой. Было ясно, что Гермиона не имела ни малейшего представления о том, что у нее гости, и что они могли бы просто сказать ее прикроватной тумбочке, чтобы она не беспокоилась, хоть это и не принесло бы никакой пользы.
«Интересно, она видела нападавшего?» — спросил Рон, грустно глядя на застывшее лицо Гермионы. «Потому что если он подкрался к ним ко всем, никто никогда не узнает...»
Но Гарри не смотрел на лицо Гермионы. Его больше интересовала ее правая рука. Она лежала сжатой поверх одеяла, и, наклонившись ближе, он увидел, что внутри ее кулака зажат листок бумаги.
Убедившись, что мадам Помфри поблизости нет, он указал на это Рону.
«Попробуй вытащить его», — прошептал Рон, отодвигая стул так, чтобы заслонить Гарри от мадам Помфри.
Это была нелегкая задача. Рука Гермионы была так крепко сжата вокруг бумаги, что Гарри был уверен, что он собирается ее разорвать. Пока Рон наблюдал, он дергал и крутил, и наконец, после нескольких напряженных минут, бумага освободилась.
Это была страница, вырванная из очень старой библиотечной книги. Гарри жадно разгладил ее, а Рон наклонился поближе, чтобы тоже прочитать.
Из множества страшных зверей и монстров, которые бродят по нашей земле, нет никого более любопытного или более смертоносного, чем Василиск, известный также как Царь змей. Эта змея, которая может достигать гигантских размеров и жить много сотен лет, рождается из куриного яйца, высиженного жабой. Ее методы убийства самые чудесные, поскольку помимо его смертоносных и ядовитых клыков, у Василиска есть убийственный взгляд, и все, на кого устремлен луч его глаза, будут мгновенно убиты. Пауки бегут от Василиска, потому что он их смертельный враг, а Василиск убегает только от крика петуха, который для него смертелен.
А под этим было написано одно-единственное слово, написанное рукой, которую Гарри узнал как руку Гермионы.
Трубы.
Как будто кто-то включил свет в его мозгу.
«Рон», — выдохнул он. «Вот оно. Вот ответ. Монстр в Комнате — василиск, гигантская змея! Вот почему я слышу этот голос повсюду, и больше никто его не слышал. Это потому, что я понимаю парселтанг...»
Гарри посмотрел на окружающие кровати.
«Василиска убивает людей, глядя на них. Но никто не умирал — потому что никто не смотрел ему прямо в глаза. Колин увидел его через свою камеру. Василиск сжег всю пленку внутри себя, но Колин просто Окаменел. Джастин... Джастин, должно быть, увидел василиска через Почти Безголового Ника! Ник получил полную порцию, но он не мог умереть снова... а Гермиона и тот староста Равенкло были найдены с зеркалом рядом с ними. Гермиона только что поняла, что монстр был василиском. Я готов поспорить на что угодно, она предупредила первого встречного, чтобы тот сначала заглядывал за углы с зеркалом! А эта девчонка достала свое зеркало — и...»
У Рона отвисла челюсть.
«А миссис Норрис?» — прошептал он с нетерпением.
Гарри напряженно думал, представляя себе сцену в ночь Хэллоуина.
«Вода...» — медленно произнес он. «Потоп из ванной Плаксы Миртл. Держу пари, миссис Норрис видела только отражение...»
Он жадно просмотрел страницу в своей руке. Чем больше он на нее смотрел, тем больше смысла она ему придавала.
«Василиск убегает только от крика петуха, который для него смертелен!» — прочитал он вслух. «Петухи Хагрида были убиты! Наследник Слизерина не хотел, чтобы они были где-либо поблизости от замка, как только была открыта Комната! «Пауки бегут от Василиска»! Все сходится!»
«Но как василиск передвигался по этому месту?» — спросил Рон. «Гигантская змея... Кто-нибудь бы увидел...»
Однако Гарри указал на слово, которое Гермиона нацарапала внизу страницы.
«Трубы», — сказал он. «Трубы... Рон, он пользовался водопроводом. Я слышал этот голос внутри стен...»
Рон внезапно схватил Гарри за руку.
«Вход в Тайную комнату!» — хрипло сказал он. «А что, если это ванная? А что, если это в…»
«— Ванная Плаксы Миртл», — сказал Гарри.
Они сидели там, охваченные волнением, и с трудом могли в это поверить.
.«Это значит», сказал Гарри, «что я не могу быть единственным змееустным в школе. Наследник Слизерина тоже. Вот как он контролирует василиска».
«Что мы будем делать?» — спросил Рон, глаза которого сверкали. «Нам следует пойти прямо к МакГонагалл?»
«Пойдем в учительскую», — сказал Гарри, вскакивая. «Она будет там через десять минут. Скоро перерыв».
Они сбежали вниз. Не желая, чтобы их обнаружили слоняющимися в другом коридоре, они направились прямо в заброшенную учительскую. Это была большая, обшитая панелями комната, полная темных деревянных стульев. Гарри и Рон мерили ее шагами, слишком взволнованные, чтобы сесть.
Но звонок к перерыву так и не прозвучал.
Вместо этого по коридорам разнесся эхом голос профессора МакГонагалл, магически усиленный.
«Всем студентам немедленно вернуться в общежития своих Домов. Всем учителям вернуться в учительскую. Немедленно, пожалуйста».
Гарри повернулся и уставился на Рона.
« Ещё одно нападение? Сейчас?»
«Что мы будем делать?» — спросил Рон, ошеломленный. «Возвращаться в общежитие?»
«Нет», — сказал Гарри, оглядываясь по сторонам. Слева от него стоял уродливый шкаф, полный учительских мантий. «Сюда. Давайте послушаем, в чем дело. А потом расскажем им, что мы узнали».
Они спрятались внутри, слушая грохот сотен людей, двигающихся наверху, и хлопанье двери учительской. Из-под заплесневелых складок мантий они наблюдали, как учителя просачиваются в комнату. Некоторые из них выглядели озадаченными, другие откровенно напуганными. Затем прибыла профессор МакГонагалл.
«Это произошло», — сказала она в тишине учительской. «Чудовище забрало студента. Прямо в саму Комнату».
Профессор Флитвик взвизгнула. Профессор Спраут зажала рот руками. Снейп крепко схватился за спинку стула и сказал: «Как вы можете быть уверены?»
«Наследник Слизерина», — сказала профессор МакГонагалл, которая была очень бледна, — «оставил еще одно сообщение. Прямо под первым. «Ее скелет будет лежать в Комнате вечно».
Профессор Флитвик расплакался.
«Кто это?» — спросила мадам Хуч, которая, поджав колени, опустилась в кресло. «Какая студентка?»
«Джинни Уизли», — сказала профессор МакГонагалл.
Гарри почувствовал, как Рон бесшумно соскользнул на пол шкафа рядом с ним.
«Завтра нам придется отправить всех студентов домой», — сказала профессор МакГонагалл. «Это конец Хогвартса. Дамблдор всегда говорил...»
Дверь учительской снова распахнулась. На один безумный момент Гарри был уверен, что это Дамблдор. Но это был Локхарт, и он сиял.
«Извините, задремал. Что я пропустил?»
Он, казалось, не замечал, что другие учителя смотрели на него с чем-то, весьма похожим на ненависть. Снейп шагнул вперед.
«Тот самый человек», — сказал он. «Тот самый человек. Девушку похитил монстр, Локхарт. Забрал в Тайную комнату. Наконец-то настал твой час».
Локхарт побледнел.
«Верно, Гилдерой», — вмешался профессор Спраут. «Разве ты не говорил вчера вечером, что все время знал, где находится вход в Тайную комнату?»
«Я... ну, я...» — пробормотал Локхарт.
«Да, разве вы не говорили мне, что уверены, что знаете, что внутри?» — вставил профессор Флитвик.
«Я-я? Я не помню —»
«Я точно помню, как ты жалел, что не расправился с монстром до ареста Хагрида», — сказал Снейп. «Разве ты не говорил, что все дело было провалено и что тебе с самого начала следовало дать полную свободу действий?»
Локхарт оглядел своих коллег с каменными лицами.
«Я — я действительно никогда — вы, возможно, неправильно поняли —»
«Тогда мы предоставим это тебе, Гилдерой», — сказала профессор МакГонагалл. «Сегодня вечером будет отличное время, чтобы сделать это. Мы убедимся, что никто не будет у тебя на пути. Ты сможешь справиться с монстром самостоятельно. Наконец-то свобода действий».
Локхарт отчаянно огляделся вокруг, но никто не пришел на помощь. Он больше не выглядел даже отдаленно красивым. Его губы дрожали, и в отсутствие его обычной зубастой улыбки он выглядел слабым и безвольным.
«Очень хорошо», — сказал он. «Я буду в своем офисе, буду готовиться».
«Ладно», — сказала профессор МакГонагалл, чьи ноздри раздувались, — «это вывело его из-под наших ног. Главы факультетов должны пойти и сообщить своим студентам о том, что произошло. Скажите им, что Хогвартс-экспресс отвезет их домой первым делом завтра утром. Остальные, пожалуйста, убедитесь, что ни один студент не остался за пределами своих общежитий».
Учителя встали и ушли один за другим.
Это был, вероятно, худший день в жизни Гарри. Он, Рон, Фред и Джордж сидели вместе в углу гостиной Гриффиндора, не в силах ничего сказать друг другу. Перси там не было. Он пошел послать сову мистеру и миссис Уизли, а затем заперся в своей спальне.
Ни один день не длился так долго, как этот, и никогда башня Гриффиндора не была столь многолюдной, но и столь тихой. Ближе к закату Фред и Джордж пошли спать, не в силах больше там сидеть.
«Она что-то знала, Гарри», — сказал Рон, впервые заговорив с тех пор, как они вошли в шкаф в учительской. «Вот почему ее забрали. Это была вовсе не какая-то глупость насчет Перси. Она узнала что-то о Тайной комнате. Должно быть, поэтому она…» Рон лихорадочно потер глаза. «Я имею в виду, она была чистокровной. Другой причины быть не может».
Гарри видел, как кроваво-красное солнце садится за линию горизонта. Это было худшее, что он когда-либо чувствовал. Если бы только они могли что-то сделать. Что угодно.
«Гарри», сказал Рон. «Как ты думаешь, есть ли хоть какой-то шанс, что она не... ну, ты знаешь...»
Гарри не знал, что сказать. Он не мог понять, как Джинни могла быть еще жива.
«Знаешь что?» — сказал Рон. «Я думаю, нам следует пойти и увидеться с Локхартом. Рассказать ему то, что мы знаем. Он собирается попытаться попасть в Комнату. Мы можем сказать ему, где, по нашему мнению, она находится, и сказать, что там василиск».
Поскольку Гарри не мог придумать ничего другого, чем можно было бы заняться, и потому что он хотел что-то делать, он согласился. Гриффиндорцы вокруг них были такими несчастными и им было так жаль Уизли, что никто не попытался остановить их, когда они встали, пересекли комнату и вышли через портретное отверстие.
Когда они спускались в кабинет Локхарта, уже сгущалась тьма. Внутри, казалось, кипела жизнь. Они слышали царапанье, удары и торопливые шаги.
Гарри постучал, и внутри внезапно воцарилась тишина. Затем дверь слегка приоткрылась, и они увидели, как один из глаз Локхарта выглядывает из-за нее.
«Ох — мистер Поттер — мистер Уизли — сказал он, открывая дверь немного шире. — Я сейчас довольно занят — если вы поторопитесь —»
«Профессор, у нас есть для вас информация», — сказал Гарри. «Мы думаем, что она вам поможет».
«Э-э, ну, это не так уж и ужасно, —» Та часть лица Локхарта, которую они могли видеть, выглядела очень неловко. «Я имею в виду, ну, ладно, —»
Он открыл дверь, и они вошли.
Его кабинет был почти полностью пуст. На полу стояли два больших открытых сундука. В одном из них были наспех сложены халаты — нефритово-зеленые, сиреневые, темно-синие; в другом в беспорядке были свалены книги. Фотографии, которые раньше украшали стены, теперь были разложены в коробках на столе.
“Вы куда-то идете?” - спросил Гарри.
«Э-э, ну да», — сказал Локхарт, отрывая от двери постер в полный рост с изображением себя и начиная его сворачивать. «Срочный звонок — неизбежный — надо идти —»
«А как же моя сестра?» — отрывисто спросил Рон.
«Ну, что касается этого — весьма прискорбно — сказал Локхарт, избегая их взгляда, когда он рывком открыл ящик и начал высыпать содержимое в сумку. «Никто не сожалеет больше, чем я —»
«Ты же учитель Защиты от Темных Искусств!» — сказал Гарри. «Тебе сейчас нельзя! Не со всеми этими Темными делами, которые здесь происходят!»
«Ну — должен сказать — когда я принял эту работу — пробормотал Локхарт, теперь накладывая носки поверх своей мантии. — Ничего в описании работы — не ожидал —»
«Ты хочешь сказать, что убегаешь?» — недоверчиво спросил Гарри. «После всего того, что ты натворил в своих книгах...»
“Books can be misleading,” said Lockhart delicately.
«Книги могут вводить в заблуждение», — деликатно заметил Локхарт.
«Вы их написали!» — крикнул Гарри.
«Мальчик мой дорогой», — сказал Локхарт, выпрямляясь и хмуро глядя на Гарри. «Используй свой здравый смысл. Мои книги не продавались бы и вполовину так хорошо, если бы люди не думали, что я сделал все это. Никто не хочет читать о каком-то уродливом старом армянском колдуне, даже если он спас деревню от оборотней. Он бы ужасно смотрелся на обложке. Никакого чувства стиля в одежде. А у ведьмы, которая изгнала Бандонскую банши, был волосатый подбородок. Я имею в виду, да ладно...»
«Значит, вы просто приписываете себе заслуги, достигнутые множеством других людей?» — недоверчиво спросил Гарри.
«Гарри, Гарри», — сказал Локхарт, нетерпеливо качая головой, «все не так просто. Это была работа. Мне пришлось выследить этих людей. Спросить их, как именно им удалось сделать то, что они сделали. Затем мне пришлось наложить на них Чары памяти, чтобы они не помнили, что делали. Если есть что-то, чем я горжусь, так это мои Чары памяти. Нет, это была большая работа, Гарри. Это не только автограф-сессии и рекламные фотографии, знаешь ли. Если хочешь славы, ты должен быть готов к долгой и тяжелой работе».
Он захлопнул крышки своих сундуков и запер их.
«Посмотрим», — сказал он. «Я думаю, это все. Да. Осталось только одно».
Он вытащил палочку и повернулся к ним.
«Ужасно жаль, мальчики, но мне придется наложить на вас Чары Памяти. Я не могу позволить вам разболтать мои секреты повсюду. Я бы никогда больше не продал книгу...»
Гарри вовремя выхватил палочку. Локхарт едва успел поднять свою, как Гарри заорал: «Экспеллиармус!»
Локхарта отбросило назад, и он упал на свой сундук; его палочка взлетела высоко в воздух; Рон поймал ее и выбросил в открытое окно.
«Не стоило позволять профессору Снейпу учить нас этому», — яростно сказал Гарри, отшвыривая сундук Локхарта в сторону. Локхарт смотрел на него снизу вверх, снова ослабев. Гарри все еще направлял на него палочку.
«Вам повезло», — сказал Гарри, заставляя Локхарта подняться на ноги под дулом палочки. «Мы думаем, что знаем, где она.И что внутри неё. Пошли».
Они вывели Локхарта из его кабинета и повели его вниз по ближайшей лестнице по темному коридору, где на стене светились сообщения, к двери ванной комнаты Плаксы Миртл.
Первым послали Локхарта. Гарри был рад видеть, что он дрожит.
Плакса Миртл сидела на бачке крайнего туалета.
«О, это ты», — сказала она, увидев Гарри. «Чего ты хочешь на этот раз?»
«Спросить тебя, как ты умерла», — сказал Гарри.
Весь облик Миртл сразу изменился. Она выглядела так, словно ей никогда не задавали столь лестного вопроса.
«Оооо, это было ужасно», — сказала она с наслаждением. «Это случилось прямо здесь. Я умерла в этой самой кабинке. Я так хорошо это помню. Я спряталась, потому что Олив Хорнби дразнила меня из-за моих очков. Дверь была заперта, и я плакала, а потом я услышала, как кто-то вошел. Они сказали что-то смешное. На другом языке, я думаю, это было. В любом случае, что действительно меня поразило, так это то, что это был мальчик. Поэтому я отперла дверь, чтобы сказать ему, чтобы он шел и пользовался своим туалетом, а затем...» Миртл важно раздулась, ее лицо сияло. «Я умерла».
«Как?» — спросил Гарри.
«Понятия не имею», — тихо сказала Миртл. «Я просто помню, как увидела пару больших, больших желтых глаз. Все мое тело как будто сковало, и я поплыла прочь...» Она мечтательно посмотрела на Гарри. «А потом я вернулась снова. Я была полна решимости преследовать Олив Хорнби, понимаете. О, она пожалела, что вообще смеялась над моими очками».
«Где именно ты увидела глаза?» — спросил Гарри.
«Где-то там», — сказала Миртл, неопределенно указывая на раковину перед унитазом.
Гарри и Рон поспешили к ней. Локхарт стоял далеко позади, на его лице отражался ужас.
Выглядело это как обычная раковина. Они осмотрели каждый ее дюйм, внутри и снаружи, включая трубы внизу. И тут Гарри увидел это: нацарапанная на одном из медных кранов крошечная змея.
«Этот кран никогда не работал», — весело сказала Миртл, пытаясь его повернуть.
«Гарри», — сказал Рон. «Скажи что-нибудь. Что-нибудь на парселтанге».
«Но…» Гарри напряженно задумался. Единственные случаи, когда ему удавалось говорить на парселтанге, были, когда он сталкивался с настоящей змеей. Он пристально смотрел на крошечную гравюру, пытаясь представить, что она настоящая.
«Открой», — сказал он.
Он посмотрел на Рона, который покачал головой.
«На английском», — сказал он.
Гарри оглянулся на змею, заставляя себя поверить, что она жива. Если он двигал головой, свет свечи создавал впечатление, что она движется.
«Открой», — сказал он.
За исключением того, что слова были не тем, что он услышал; странное шипение вырвалось из его уст, и кран тут же засветился ярким белым светом и начал вращаться. В следующую секунду раковина начала двигаться; раковина, по сути, утонула, прямо скрывшись из виду, оставив большую трубу, достаточно широкую, чтобы в нее мог проскользнуть человек.
Гарри услышал, как Рон ахнул, и снова поднял глаза. Он уже решил, что будет делать.
«Я пойду туда», — сказал он.
Он не мог не пойти, не теперь, когда они нашли вход в Комнату, не теперь, когда была хоть малейшая, самая слабая, самая невероятная надежда, что Джинни жива.
«Я тоже», — сказал Рон.
Наступила пауза.
«Ну, похоже, я вам не нужен», — сказал Локхарт с тенью своей прежней улыбки. «Я просто…»
Он положил руку на дверную ручку, но Рон и Гарри направили на него свои палочки.
«Вы можете идти первым», — прорычал Рон.
Побледневший и без палочки Локхарт приблизился к отверстию.
«Мальчики», — сказал он слабым голосом. «Мальчики, какая от этого польза?»
Гарри ткнул его в спину палочкой. Локхарт просунул ноги в трубу.
«Я правда не думаю...» начал он, но Рон подтолкнул его, и он скрылся из виду. Гарри быстро последовал за ним. Он медленно опустился в трубу, затем отпустил.
Это было похоже на падение по бесконечному, скользкому, темному скольжению. Он видел больше труб, ответвляющихся во всех направлениях, но ни одна из них не была такой большой, как их, которые извивались и поворачивали, круто спускаясь вниз, и он знал, что падает глубже под школой, чем даже подземелья. За собой он слышал Рона, слегка стучащего на поворотах.
И тут, как раз когда он начал беспокоиться о том, что случится, когда он ударится о землю, труба выровнялась, и он вылетел из конца с мокрым стуком, приземлившись на сырой пол темного каменного туннеля, достаточно большого, чтобы в нем можно было стоять. Локхарт поднимался на ноги немного поодаль, покрытый слизью и белый, как привидение. Гарри отступил в сторону, когда Рон тоже вылетел из трубы.
«Мы, должно быть, на много миль под школой», — сказал Гарри, и его голос эхом разнесся по черному туннелю.
«Под озером, наверное», — сказал Рон, прищурившись, глядя на темные, скользкие стены.
Все трое повернулись и уставились в темноту впереди.
«Люмос!» — пробормотал Гарри своей палочке, и она снова зажглась. «Пошли», — сказал он Рону и Локхарту, и они пошли, громко шлепая по мокрому полу.
«Люмос!» — пробормотал Гарри своей палочке, и она снова зажглась. «Пошли», — сказал он Рону и Локхарту, и они пошли, громко шлепая по мокрому полу.
В туннеле было так темно, что они могли видеть только на небольшое расстояние вперед. Их тени на мокрых стенах выглядели чудовищными в свете палочки.
«Помни», — тихо сказал Гарри, пока они осторожно шли вперед, — «при любом признаке движения немедленно закрывай глаза...»
Но в туннеле было тихо, как в могиле, и первым неожиданным звуком, который они услышали, был громкий хруст, когда Рон наступил на то, что оказалось черепом крысы. Гарри опустил палочку, чтобы посмотреть на пол, и увидел, что он был усыпан мелкими костями животных. Стараясь изо всех сил не представлять, как будет выглядеть Джинни, если они ее найдут, Гарри повел их вперед, вокруг темного изгиба туннеля.
«Гарри, там что-то есть, — хрипло сказал Рон, хватая Гарри за плечо.
Они замерли, наблюдая. Гарри мог видеть только очертания чего-то огромного и изогнутого, лежащего прямо поперек туннеля. Оно не двигалось.
«Может, оно спит», — выдохнул он, оглядываясь на двух других. Руки Локхарта были прижаты к его глазам. Гарри повернулся, чтобы посмотреть на существо, его сердце билось так быстро, что ему было больно.
Очень медленно, прищурив глаза настолько, насколько это было возможно, чтобы все еще видеть, Гарри двинулся вперед, высоко подняв палочку.
Свет скользнул по гигантской змеиной коже, яркого, ядовито-зеленого цвета, лежащей, свернувшейся и пустой, на полу туннеля. Существо, сбросившее ее, должно было быть длиной не менее двадцати футов.
«Вот это да», — слабо сказал Рон.
Внезапно позади них послышалось движение. Колени Гилдероя Локхарта подогнулись.
«Вставай», — резко сказал Рон, направив палочку на Локхарта.
Локхарт поднялся на ноги, затем бросился на Рона и повалил его на землю.
Гарри прыгнул вперед, но было поздно — Локхарт выпрямился, тяжело дыша, с палочкой Рона в руке и сияющей улыбкой на лице.
«Приключение заканчивается здесь, мальчики!» — сказал он. «Я отнесу кусочек этой кожи обратно в школу, скажу им, что я опоздал спасти девочку, и что вы двое трагически потеряли рассудок при виде ее изуродованного тела — попрощайтесь со своими воспоминаниями!»
Он поднял над головой заклеенную магической лентой палочку Рона и крикнул: «Обливиэйт!»
Палочка взорвалась с силой маленькой бомбы. Гарри вскинул руки над головой и побежал, скользя по кольцам змеиной кожи, подальше от огромных кусков потолка туннеля, которые с грохотом падали на пол. В следующий момент он стоял один, глядя на сплошную стену из обломков камня.
«Рон!» — крикнул он. «Ты в порядке? Рон!»
«Я здесь!» — раздался приглушенный голос Рона из-за обвала камней. «Я в порядке — а этот мерзавец — нет — его ударило палочкой —»
Раздался глухой стук и громкое «ой!». Казалось, Рон только что пнул Локхарта по голени.
«Что теперь?» — голос Рона звучал отчаянно. «Мы не можем пробиться — это займет много времени...»
Гарри посмотрел на потолок туннеля. В нем появились огромные трещины. Он никогда не пытался разбить что-то столь большое, как эти камни, с помощью магии, и сейчас, похоже, не время для попыток — а что, если весь туннель обвалится?
Из-за камней раздался еще один стук и еще одно «ой!». Они тратили время зря. Джинни уже несколько часов находилась в Тайной комнате... Гарри знал, что нужно сделать только одно.
«Подожди там», — крикнул он Рону. «Подожди с Локхартом. Я пойду дальше... Если я не вернусь через час...»
Наступила очень содержательная пауза.
«Я попробую сдвинуть часть этой скалы», — сказал Рон, который, казалось, пытался сохранить ровный голос. «Чтобы ты мог — мог пройти обратно. И, Гарри —»
«Увидимся немного позже», — сказал Гарри, пытаясь придать своему дрожащему голосу хоть немного уверенности.
И он отправился в одиночку мимо гигантской змеиной шкуры.
Вскоре далекий шум Рона, напрягающегося, чтобы передвинуть камни, исчез. Туннель поворачивался и поворачивался снова. Каждый нерв в теле Гарри неприятно покалывал. Он хотел, чтобы туннель закончился, но в то же время боялся того, что он обнаружит, когда это произойдет. И вот, наконец, когда он прокрался еще по одному повороту, он увидел впереди сплошную стену, на которой были вырезаны две переплетенные змеи, в их глазах были большие, сверкающие изумруды.
Гарри приблизился, его горло было очень сухим. Не было нужды притворяться, что эти каменные змеи были настоящими; их глаза выглядели странно живыми.
Он догадался, что ему нужно сделать. Он прочистил горло, и изумрудные глаза, казалось, замерцали.
«Откройся», — тихо и слабо прошипел Гарри.
Змеи разошлись, стена дала трещину, половинки плавно скрылись из виду, и Гарри, дрожа с головы до ног, вошел внутрь.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
-НАСЛЕДНИК СЛИЗЕРИНА-
Он стоял в конце очень длинной, тускло освещенной комнаты. Возвышающиеся каменные колонны, переплетенные еще большим количеством резных змей, поднимались, поддерживая потолок, теряющийся во тьме, отбрасывая длинные черные тени сквозь странный, зеленоватый мрак, заполнявший это место.
Его сердце колотилось очень быстро, Гарри стоял, прислушиваясь к холодной тишине. Василиск мог скрываться в темном углу, за колонной? И где Джинни?
Он вытащил палочку и двинулся вперед между змеевидными колоннами. Каждый осторожный шаг громко отдавался эхом от теневых стен. Он держал глаза прищуренными, готовый зажмуриться при малейшем признаке движения. Пустые глазницы каменных змей, казалось, следовали за ним. Не раз, содрогнувшись, он думал, что видит, как одна из них шевелится.
Затем, когда он поравнялся с последней парой колонн, в поле его зрения появилась статуя высотой с саму Палату, стоящая у задней стены.
Гарри пришлось вытянуть шею, чтобы взглянуть на гигантское лицо наверху: оно было древним и обезьяньим, с длинной, тонкой бородой, которая почти доходила до края каменной мантии волшебника, где на гладком полу Палаты стояли две огромные серые ноги. А между ногами, лицом вниз, лежала маленькая фигурка в черной мантии с огненно-рыжими волосами.
«Джинни!» — пробормотал Гарри, подбегая к ней и падая на колени. «Джинни — не умирай — пожалуйста, не умирай —» Он отбросил палочку в сторону, схватил Джинни за плечи и перевернул ее. Ее лицо было белым, как мрамор, и таким же холодным, но глаза были закрыты, так что она не Окаменела. Но тогда она должна была быть —
«Джинни, пожалуйста, проснись», — отчаянно пробормотал Гарри, тряся ее. Голова Джинни безнадежно моталась из стороны в сторону.
«Она не проснется», — раздался тихий голос.
Гарри подпрыгнул и развернулся на коленях.
Высокий черноволосый мальчик прислонился к ближайшей колонне, наблюдая. Он был странно размыт по краям, как будто Гарри смотрел на него через запотевшее окно. Но ошибиться было невозможно —
«Том — Том Риддл?»
Риддл кивнул, не сводя глаз с лица Гарри.
«Что ты имеешь в виду, она не проснется?» — отчаянно спросил Гарри. «Она не... она не...?»
«Она еще жива», — сказал Риддл. «Но только-только».
Гарри уставился на него. Том Риддл учился в Хогвартсе пятьдесят лет назад, но вот он стоит здесь, странный, туманный свет сияет вокруг него, не старше шестнадцати лет ни на день.
«Ты призрак?» — неуверенно спросил Гарри.
«Воспоминание», — тихо сказал Риддл. «Сохраненное в дневнике на протяжении пятидесяти лет».
Он указал на пол около гигантских пальцев статуи. Там лежал раскрытый маленький черный дневник, который Гарри нашел в ванной Плаксы Миртл. На секунду Гарри задумался, как он там оказался, но были более неотложные дела.
«Ты должен мне помочь, Том», — сказал Гарри, снова поднимая голову Джинни. «Мы должны вытащить ее отсюда. Там василиск... Я не знаю, где он, но он может появиться в любой момент... Пожалуйста, помоги мне...»
Риддл не двигался. Гарри, вспотевший, сумел приподнять Джинни наполовину от пола и наклонился, чтобы снова поднять палочку.
Но его палочка исчезла.
"Вы видели - ?"
Он поднял глаза. Риддл все еще наблюдал за ним, крутя палочку Гарри между своими длинными пальцами.
«Спасибо», — сказал Гарри, протягивая руку.
Улыбка изогнула уголки рта Риддла. Он продолжал смотреть на Гарри, лениво вращая палочкой.
«Слушай, — настойчиво сказал Гарри, его колени подгибались под тяжестью Джинни. — Нам нужно идти! Если василиск придет…»
«Оно не придет, пока его не позовут», — спокойно сказал Риддл.
Гарри опустил Джинни обратно на пол, не в силах больше ее удерживать.
«Что ты имеешь в виду?» — сказал он. «Слушай, дай мне мою палочку, она мне может понадобиться...»
Улыбка Риддла стала шире.
«Вам это не понадобится», — сказал он.
Гарри уставился на него.
«Что ты имеешь в виду, говоря, что я не буду…?»
«Я долго ждал этого, Гарри Поттер», — сказал Риддл. «Шанса увидеть тебя. Поговорить с тобой».
«Слушай», — сказал Гарри, теряя терпение, «я думаю, ты не понимаешь. Мы в Тайной комнате. Мы можем поговорить позже...»
«Мы поговорим сейчас», — сказал Риддл, все еще широко улыбаясь, и спрятал палочку Гарри в карман.
Гарри уставился на него. Здесь происходило что-то очень забавное...
«Как Джинни дошла до такого?» — медленно спросил он.
«Что ж, это интересный вопрос», — любезно сказал Риддл. «И довольно длинная история. Я полагаю, что настоящая причина, по которой Джинни Уизли такая, заключается в том, что она открыла свое сердце и выплеснула все свои секреты невидимому незнакомцу».
«О чем ты говоришь?» — спросил Гарри.
«Дневник», — сказал Риддл. «Мой дневник. Маленькая Джинни писала в нем месяцами, рассказывая мне все свои жалкие тревоги и горести — как ее братья дразнят ее, как ей приходилось ходить в школу в подержанных мантиях и книгах, как», — глаза Риддла сверкнули, — «как она не думала, что знаменитый, хороший, великий Гарри Поттер когда-нибудь полюбит ее...»
Все время, пока он говорил, глаза Риддла не отрывались от лица Гарри. В них был почти голодный взгляд.
«Это очень скучно, выслушивать глупые маленькие неприятности одиннадцатилетней девочки», — продолжал он. «Но я был терпелив. Я писал в ответ. Я был сочувствующим, я был добрым. Джинни просто любила меня. Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том... Я так рад, что у меня есть этот дневник, которому я могу довериться... Это как иметь друга, которого я могу носить в своем кармане...»
Риддл рассмеялся, высоким, холодным смехом, который ему не подходил. От этого у Гарри волосы на затылке встали дыбом.
«Если говорить обо мне, Гарри, я всегда мог очаровать людей, которые мне были нужны. Так вот, Джинни излила мне свою душу, и ее душа оказалась именно тем, что мне было нужно... Я становился все сильнее и сильнее на диете из ее самых глубоких страхов, ее самых темных секретов. Я стал могущественным, гораздо могущественнее маленькой мисс Уизли. Достаточно могущественным, чтобы начать скармливать мисс Уизли несколько своих секретов, начать вливать в нее немного своей души...»
«Что ты имеешь в виду?» — спросил Гарри, у которого пересохло во рту.
«Ты еще не догадался, Гарри Поттер?» — тихо сказал Риддл. «Джинни Уизли открыла Тайную комнату. Она задушила школьных петухов и намалевала угрожающие послания на стенах. Она натравила змею Слизерина на четырех грязнокровок и кота Сквибов».
«Нет», — прошептал Гарри.
«Да», — спокойно сказал Риддл. «Конечно, сначала она не знала, что делает. Это было очень забавно. Хотел бы я, чтобы ты видел ее новые записи в дневнике... они стали гораздо интереснее... Дорогой Том», — продекламировал он, наблюдая за испуганным лицом Гарри, — «Кажется, я теряю память. Вся моя мантия в петушиных перьях, и я не знаю, как они там оказались. Дорогой Том, я не могу вспомнить, что я делалА в ночь Хэллоуина, но на меня напала кошка, и я всЯ в краске спереди. Дорогой Том, Перси все время говорит мне, что я бледная и что я не в себе. Думаю, он меня подозревает... Сегодня было еще одно нападение, и я не знаю, где я была. Том, что мне делать? Кажется, я схожу с ума... Кажется, это я нападаю на всех, Том!»
Кулаки Гарри были сжаты, ногти глубоко впились в ладони.
«Глупой маленькой Джинни потребовалось очень много времени, чтобы перестать доверять своему дневнику», — сказал Риддл. «Но в конце концов она заподозрила неладное и попыталась избавиться от него. И вот тут-то появился ты, Гарри. Ты нашел его, и я не мог быть более счастлив. Из всех людей, которые могли его подобрать, это был ты, тот самый человек, с которым я больше всего хотел познакомиться...»
«И почему ты хотел со мной встретиться?» — спросил Гарри. Гнев кипел в нем, и ему пришлось приложить усилия, чтобы голос звучал ровно.
«Ну, видишь ли, Джинни рассказала мне все о тебе, Гарри», — сказал Риддл. «Всю твою захватывающую историю». Его глаза блуждали по шраму в виде молнии на лбу Гарри, и их выражение стало более голодным. «Я знал, что должен узнать о тебе больше, поговорить с тобой, встретиться с тобой, если смогу. Поэтому я решил показать тебе мою знаменитую пленку этого великого болвана, Хагрида, чтобы завоевать твое доверие...»
«Хагрид — мой друг», — сказал Гарри, его голос теперь дрожал. «И ты подставил его, не так ли? Я думал, ты совершил ошибку, но —»
Риддл снова рассмеялся своим высоким смехом.
«Это было мое слово против слова Хагрида, Гарри. Ну, можешь себе представить, как это выглядело для старого Армандо Диппета. С одной стороны, Том Риддл, бедный, но гениальный, сиротка, но такой храбрый, школьный староста, образцовый ученик... с другой стороны, большой, неуклюжий Хагрид, попадающий в неприятности каждую неделю, пытающийся вырастить детенышей оборотней под своей кроватью, тайком пробирающийся в Запретный лес, чтобы бороться с троллями... но признаюсь, даже я был удивлен, насколько хорошо сработал план. Я думал, что кто-то должен понять, что Хагрид не может быть Наследником Слизерина. Мне потребовалось целых пять лет, чтобы узнать все, что я мог, о Тайной комнате и обнаружить секретный вход... как будто у Хагрида были мозги или сила!
«Только преподаватель Трансфигурации, Дамблдор, похоже, считал Хагрида невиновным. Он убедил Диппета оставить Хагрида и обучить его на лесника. Да, я думаю, Дамблдор мог догадаться... Дамблдор, похоже, никогда не любил меня так, как другие учителя...»
«Держу пари, Дамблдор видел тебя насквозь», — сказал Гарри, стиснув зубы.
«Ну, он, конечно, досадно пристально следил за мной после того, как Хагрида исключили», — небрежно сказал Риддл. «Я знал, что будет небезопасно снова открывать Комнату, пока я еще учусь в школе. Но я не собирался тратить долгие годы, которые я потратил на ее поиски. Я решил оставить после себя дневник, сохранив на его страницах себя шестнадцатилетнего, чтобы однажды, если повезет, я смог бы повести кого-то по своим стопам и закончить благородное дело Салазара Слизерина».
«Ну, ты не закончил», — торжествующе сказал Гарри. «На этот раз никто не умер, даже кот. Через несколько часов зелье мандрагоры будет готово, и все, кто был окаменел, снова будут в порядке —»
«Разве я тебе уже не говорил», — тихо сказал Риддл, — «что убийство грязнокровок больше не имеет для меня значения? Уже много месяцев моей новой целью являешься — ты».
Гарри уставился на него.
«Представьте, как я разозлился, когда в следующий раз, когда мой дневник открыли, мне писала Джинни, а не вы. Она увидела вас с дневником, понимаете, и запаниковала. А что, если вы узнаете, как им пользоваться, и я перескажу вам все ее секреты? А что, если, что еще хуже, я расскажу вам, кто душил петухов? Поэтому глупый маленький негодяй дождался, пока ваше общежитие опустеет, и украл его обратно. Но я знал, что должен сделать. Мне было ясно, что вы идете по следу наследника Слизерина. Из всего, что Джинни рассказала мне о вас, я знал, что вы пойдете на все, чтобы раскрыть тайну — особенно если нападут на одного из ваших лучших друзей. А Джинни сказала мне, что вся школа гудит, потому что вы умеете говорить на парселтанге...
«Поэтому я заставил Джинни написать свое собственное прощание на стене и спуститься сюда, чтобы подождать. Она боролась, плакала и стала очень скучной. Но в ней осталось не так много жизни... Она вложила слишком много в дневник, в меня. Достаточно, чтобы позволить мне наконец покинуть его страницы... Я ждал твоего появления с тех пор, как мы приехали сюда. Я знал, что ты придешь. У меня к тебе много вопросов, Гарри Поттер».
- Например, что? Выплюнул Гарри, все еще сжимая кулаки.
«Ну», — сказал Риддл, приятно улыбаясь, — «как же так получилось, что ты — тощий мальчик без выдающихся магических способностей — сумел победить величайшего волшебника всех времен? Как ты отделался только шрамом, в то время как силы Лорда Волан-де-Морта были уничтожены?»
В его голодных глазах теперь мелькнул странный красный блеск.
«Почему тебя волнует, как я сбежал?» — медленно сказал Гарри. «Волдеморт охотился за тобой...»
«Волдеморт», — тихо сказал Риддл, — «это мое прошлое, настоящее и будущее, Гарри Поттер...»
Он вытащил из кармана палочку Гарри и начал чертить ею в воздухе, написав три мерцающих слова:
ТОМ МАРВОЛО РИДДЛ
Затем он взмахнул палочкой один раз, и буквы его имени перестроились:
Я ЛОРД ВОЛДЕМОРТ
«Видишь?» — прошептал он. «Это было имя, которое я уже использовал в Хогвартсе, только для моих самых близких друзей, конечно. Ты думаешь, я собирался вечно использовать имя моего грязного отца-магла? Я, в чьих жилах течет кровь самого Салазара Слизерина по материнской линии? Я, оставляю себе имя грязного, простого магла, который бросил меня еще до моего рождения, только потому, что узнал, что его жена — ведьма? Нет, Гарри, я придумал себе новое имя, имя, которое, как я знал, однажды побоятся произнести волшебники по всему миру, когда я стану величайшим волшебником в мире!»
Мозг Гарри, казалось, заклинило. Он оцепенело смотрел на Риддла, на осиротевшего мальчика, который вырос, чтобы убить собственных родителей Гарри, и многих других... Наконец он заставил себя заговорить.
«Это не так», — сказал он тихим голосом, полным ненависти.
«Что нет?» — резко спросил Риддл.
«Не величайший волшебник в мире», — сказал Гарри, быстро дыша. «Извините, что разочаровываю вас и все такое, но величайший волшебник в мире — Альбус Дамблдор. Все так говорят. Даже когда вы были сильны, вы не осмелились попытаться захватить власть в Хогвартсе. Дамблдор видел вас насквозь, когда вы были в школе, и он все еще пугает вас сейчас, где бы вы ни прятались в эти дни...»
Улыбка исчезла с лица Риддла, сменившись весьма уродливым выражением.
«Дамблдор был изгнан из этого замка из-за одного только воспоминания обо мне!» — прошипел он.
«Он не так уж и пропал, как ты думаешь!» — возразил Гарри. Он говорил наобум, желая напугать Риддла, желая, а не веря, чтобы это было правдой —
Риддл открыл рот, но замер.
Откуда-то доносилась музыка. Риддл обернулся, чтобы посмотреть вниз на пустую Комнату. Музыка становилась громче. Она была жуткой, пробирающей до позвоночника, неземной; она поднимала волосы на голове Гарри и заставляла его сердце чувствовать, как будто оно раздувалось в два раза больше обычного. Затем, когда музыка достигла такой высоты, что Гарри почувствовал, как она вибрирует внутри его собственных ребер, на вершине ближайшей колонны вспыхнуло пламя.
Появилась багровая птица размером с лебедя, играя свою странную музыку под сводчатым потолком. У нее был сверкающий золотой хвост длиной с павлина и сверкающие золотые когти, которые сжимали рваный сверток.
Секунду спустя птица летела прямо на Гарри. Она уронила рваную вещь, которую несла, у его ног, затем тяжело приземлилась на его плечо. Когда она сложила свои огромные крылья, Гарри поднял глаза и увидел, что у нее длинный, острый золотой клюв и черный глаз-бусинка.
Птица перестала петь. Она сидела неподвижно и тепло возле щеки Гарри, пристально глядя на Риддла.
«Это феникс...» — сказал Риддл, проницательно глядя на него.
«Фоукс?» — выдохнул Гарри и почувствовал, как золотые когти птицы нежно сжали его плечо.
«А это, — сказал Риддл, теперь разглядывая рваную вещь, которую уронил Фоукс, — это старая школьная Распределяющая Шляпа».
Так оно и было. Заплатанная, потертая и грязная, шляпа лежала неподвижно у ног Гарри.
Риддл снова начал смеяться. Он смеялся так сильно, что темная Комната звенела от смеха, как будто смеялись сразу десять Риддлов —
«Вот что Дамблдор посылает своему защитнику! Певчую птицу и старую шляпу! Ты чувствуешь себя храбрым, Гарри Поттер? Теперь ты чувствуешь себя в безопасности?»
Гарри не ответил. Он мог не понимать, какая польза от Фоукса или Распределяющей шляпы, но он больше не был одинок, и он ждал, когда Риддл перестанет смеяться, набираясь храбрости.
«К делу, Гарри», — сказал Риддл, все еще широко улыбаясь. «Дважды — в твоем прошлом, в моем будущем — мы встречались. И дважды мне не удалось убить тебя. Как ты выжил? Расскажи мне все. Чем дольше ты говоришь, — добавил он тихо, — тем дольше ты остаешься в живых».
Гарри быстро соображал, взвешивая свои шансы. У Риддла была палочка. У него, Гарри, были Фоукс и Распределяющая шляпа, ни один из которых не был бы хорош в поединке. Выглядело это плохо, ну да... но чем дольше Риддл стоял там, тем больше жизни убывало из Джинни... и тем временем, Гарри внезапно заметил, что очертания Риддла становились все яснее, все более четкими... Если это была драка между ним и Риддлом, лучше раньше, чем позже.
— Никто не знает, почему ты потерял свои силы, когда напал на меня, — резко сказал Гарри. — Я и сам не знаю. Но я знаю, почему ты не смог меня убить. Потому что моя мать умерла, чтобы спасти меня. Моя обычная мать, рожденная маглами, — добавил он, трясясь от подавленной ярости. — Она помешала тебе убить меня. И я видел тебя настоящего, я видел тебя в прошлом году. Ты — развалина. Ты еле живой. Вот куда тебя привела вся твоя сила. Ты прячешься. Ты уродлив, ты грязен...
Лицо Риддла исказилось. Затем он выдавил из себя ужасную улыбку.
«Итак. Твоя мать умерла, чтобы спасти тебя. Да, это мощное контр-чаро. Теперь я вижу... в конце концов, в тебе нет ничего особенного. Я задавался вопросом, понимаешь. Потому что между нами есть странное сходство, Гарри Поттер. Даже ты, должно быть, заметил. Оба полукровки, сироты, воспитанные магглами. Вероятно, единственные два змееуста, приехавшие в Хогвартс после самого великого Слизерина. Мы даже чем-то похожи... Но в конце концов, это был просто счастливый случай, что спас тебя от меня. Это все, что я хотел знать».
Гарри стоял, напряженный, ожидая, когда Риддл поднимет палочку. Но кривая улыбка Риддла снова стала шире.
«А теперь, Гарри, я преподам тебе небольшой урок. Давай сравним силы Лорда Волан-де-Морта, Наследника Салазара Слизерина, со знаменитым Гарри Поттером и лучшим оружием, которое Дамблдор может ему дать...»
Он бросил насмешливый взгляд на Фоукса и Распределяющую шляпу, затем пошел прочь. Гарри, страх распространялся по его онемевшим ногам, наблюдал, как Риддл остановился между высокими колоннами и посмотрел на каменное лицо Слизерина, высоко над ним в полумраке. Риддл широко открыл рот и зашипел — но Гарри понял, что он сказал...
«Поговори со мной, Слизерин, величайший из Хогвартсской четверки».
Гарри повернулся, чтобы посмотреть на статую, на его плече покачивался Фоукс.
Гигантское каменное лицо Слизерина двигалось. Охваченный ужасом, Гарри увидел, как его рот открывается все шире и шире, превращаясь в огромную черную дыру.
И что-то шевелилось во рту статуи. Что-то выползало из ее глубин.
Гарри отступал, пока не уперся в темную стену Палаты, и когда он крепко зажмурился, он почувствовал, как крыло Фоукса коснулось его щеки, когда он взлетел. Гарри хотел крикнуть: «Не покидай меня!», но какие шансы были у феникса против короля змей?
Что-то огромное ударило в каменный пол Зала. Гарри почувствовал, как оно содрогнулось — он знал, что происходит, он мог это чувствовать, почти мог видеть, как гигантская змея выползает изо рта Слизерина. Затем он услышал шипящий голос Риддла:
«Убей его».
Василиск двигался к Гарри; он слышал, как его тяжелое тело тяжело скользит по пыльному полу. Глаза все еще плотно закрыты, Гарри начал слепо бежать вбок, вытянув руки, нащупывая свой путь — Волан-де-Морт смеялся —
Гарри споткнулся. Он тяжело упал на камень и почувствовал вкус крови — змея была всего в нескольких футах от него, он мог слышать, как она приближается —
Прямо над ним раздался громкий, взрывной плевок, а затем что-то тяжелое ударило Гарри с такой силой, что он был отброшен к стене. Ожидая, когда клыки пронзят его тело, он услышал еще больше безумного шипения, что-то дико билось о колонны —
Он ничего не мог с собой поделать — он широко открыл глаза, чтобы прищуриться и посмотреть на происходящее.
Огромная змея, яркая, ядовито-зеленая, толстая, как дубовый ствол, поднялась высоко в воздух, и ее большая тупая голова пьяно петляла между колоннами. Пока Гарри дрожал, готовый закрыть глаза, если она повернется, он увидел, что отвлекло змею.
Фоукс парил над его головой, а василиск яростно щелкал на него клыками, длинными и тонкими, как сабли.
Фоукс нырнул. Его длинный золотой клюв исчез из виду, и внезапный поток темной крови обрызгал пол. Хвост змеи дернулся, едва не задев Гарри, и прежде чем Гарри успел закрыть глаза, она повернулась — Гарри посмотрел прямо ей в лицо и увидел, что ее глаза, оба ее больших, выпуклых желтых глаза, были проколоты фениксом; кровь текла на пол, и змея плевалась в агонии.
«НЕТ!» — услышал Гарри крики Риддла. «ОСТАВЬ ПТИЦУ! ОСТАВЬ ПТИЦУ! МАЛЬЧИК ПОЗАДИ ТЕБЯ! ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ЧУВСТВУЕШЬ ЕГО ЗАПАХ! УБЕЙ ЕГО!»
Ослепленная змея покачнулась, сбитая с толку, но все еще смертоносная. Фоукс кружил над ее головой, напевая свою жуткую песню, тыкая то тут, то там в ее чешуйчатый нос, пока кровь лилась из ее испорченных глаз.
«Помогите мне, помогите мне», — дико бормотал Гарри, «кто-нибудь… кто угодно…»
Хвост змеи снова хлестнул по полу. Гарри пригнулся. Что-то мягкое ударило его по лицу.
Василиска схватил Распределяющую шляпу и подхватил ее в руки Гарри. Гарри схватил ее. Это было все, что у него осталось, его единственный шанс — он надел ее себе на голову и бросился на пол, когда хвост василиска снова пронесся над ним.
Помогите мне — помогите мне — подумал Гарри, крепко зажмурив глаза под шляпой. Пожалуйста, помогите мне —
Ответного голоса не было. Вместо этого шляпа сжалась, как будто невидимая рука сжимала ее очень крепко.
Что-то очень твердое и тяжелое ударило Гарри по голове, почти выбив его из колеи. Звезды замигали перед его глазами, он схватился за верх шляпы, чтобы стянуть ее, и почувствовал под ней что-то длинное и твердое.
Внутри шляпы появился сверкающий серебряный меч, рукоять которого сверкала рубинами размером с яйцо.
«УБЕЙ МАЛЬЧИКА! ОСТАВЬ ПТИЦУ! МАЛЬЧИК ПОЗАДИ ТЕБЯ! НЮХАЙ — ПОЧУВСТВУЙ ЕГО!»
Гарри был на ногах, готовый. Голова василиска падала, его тело извивалось, ударяясь о колонны, когда он поворачивался к нему лицом. Он видел огромные, кровавые глазницы, видел, как широко растягивается рот, достаточно широкий, чтобы поглотить его целиком, усеянный клыками, длинными, как его меч, тонкими, блестящими, ядовитыми —
Он бросился вслепую — Гарри увернулся, и он ударился о стену Палаты. Он снова бросился, и его раздвоенный язык хлестнул Гарри по боку. Он поднял меч обеими руками —
Василиск снова прыгнул, и на этот раз его цель была верна — Гарри навалился всем своим весом на меч и вонзил его по самую рукоять в небо змеиной пасти —
Но когда теплая кровь залила руки Гарри, он почувствовал жгучую боль чуть выше локтя. Один длинный ядовитый клык все глубже и глубже вонзался в его руку, и он раскололся, когда василиск завалился набок и упал, дергаясь, на пол.
Гарри сполз по стене. Он схватил клык, который распространял яд по его телу, и вырвал его из руки. Но он знал, что уже слишком поздно. Раскаленная добела боль медленно и неуклонно распространялась от раны. Даже когда он выронил клык и наблюдал, как его собственная кровь пропитывает его мантию, его зрение затуманилось. Комната растворялась в вихре тусклого цвета.
Мимо проплыло алое пятно, и Гарри услышал рядом с собой тихий стук когтей.
«Фоукс», — хрипло сказал Гарри. «Ты был великолепен, Фоукс...» Он почувствовал, как птица положила свою прекрасную голову на то место, куда ее пронзил клык змеи.
Он услышал эхо шагов, а затем перед ним мелькнула темная тень.
«Ты мертв, Гарри Поттер», — раздался над ним голос Риддла. «Мертв. Даже птица Дамблдора знает это. Видишь, что он делает, Поттер? Он плачет».
Гарри моргнул. Голова Фоукса скользнула в фокус и выскользнула из него. Густые, жемчужные слезы стекали по блестящим перьям.
«Я буду сидеть здесь и смотреть, как ты умираешь, Гарри Поттер. Не торопись. Я никуда не тороплюсь».
Гарри почувствовал сонливость. Казалось, все вокруг него кружится.
«Так заканчивается знаменитый Гарри Поттер», — раздался далекий голос Риддла. «Один в Тайной комнате, покинутый друзьями, побежденный в конце концов Темным Лордом, которому он так неразумно бросил вызов. Ты скоро вернешься к своей дорогой грязнокровке-матери, Гарри... Она купила тебе двенадцать лет одолженного времени... Но Лорд Волан-де-Морт в конце концов тебя заполучил, как ты и знал...»
«Если это смерть, — подумал Гарри, — то это не так уж и плохо».
Даже боль покидала его.
Но умирал ли он? Вместо того, чтобы почернеть, Комната, казалось, снова стала фокусироваться. Гарри слегка покачал головой, и там был Фоукс, все еще положивший голову на руку Гарри. Перламутровое пятно слез сияло вокруг раны — только раны не было —
«Уйди, птица», — раздался вдруг голос Риддла. «Уйди от него — я сказал, уйди —»
Гарри поднял голову. Риддл направил палочку Гарри на Фоукса; раздался грохот, похожий на выстрел, и Фоукс снова взлетел в вихре золота и алого.
«Слезы Феникса...» — тихо сказал Риддл, глядя на руку Гарри. «Конечно... целительные силы... Я забыл...»
Он посмотрел в лицо Гарри. «Но это не имеет значения. На самом деле, я предпочитаю так. Только ты и я, Гарри Поттер... Ты и я...»
Он поднял палочку —
Затем, в рывке крыльев, Фоукс снова взмыл над головой, и что-то упало на колени Гарри — дневник.
На долю секунды Гарри и Риддл, все еще держа палочку поднятой, уставились на нее. Затем, не думая, не обдумывая, как будто он собирался сделать это с самого начала, Гарри схватил клык василиска на полу рядом с собой и вонзил его прямо в сердце книги.
Раздался долгий, ужасный, пронзительный крик. Чернила хлынули из дневника потоками, струясь по рукам Гарри, заливая пол. Риддл извивался и извивался, кричал и размахивал руками, а затем —
Он ушел. Палочка Гарри упала на пол с грохотом, и наступила тишина. Тишина, за исключением ровного капания капель чернил, все еще сочащихся из дневника. Яд василиска прожег в нем шипящую дыру.
Дрожа всем телом, Гарри поднялся. Его голова кружилась, как будто он только что проделал много миль с помощью летучего пороха. Он медленно собрал свою палочку и Распределяющую шляпу и, приложив огромное усилие, вытащил сверкающий меч из пасти василиска.
Затем из глубины комнаты раздался слабый стон. Джинни зашевелилась. Когда Гарри поспешил к ней, она села. Ее ошеломленный взгляд переместился с огромной фигуры мертвого василиска на Гарри в его пропитанной кровью мантии, затем на дневник в его руке. Она издала громкий, содрогнувшийся вздох, и слезы потекли по ее лицу.
«Гарри — о, Гарри — я пыталась сказать тебе за п-завтраком, но я н-не могла сказать это при Перси — это была я, Гарри — но я — я клянусь, я н-не хотела — Р-Риддл заставил меня, он о-захватил меня — и — как ты убил это — эту тварь? Г-где Риддл? Последнее, что я п-помню, это как он выходит из дневника —»
«Все в порядке», — сказал Гарри, держа дневник и показывая Джинни дырку от клыка. «С Риддлом покончено. Смотри! С ним и василиском. Давай, Джинни, уйдем отсюда...»
«Меня исключат!» — плакала Джинни, пока Гарри неловко помогал ей подняться на ноги. «Я с нетерпением ждала приезда в Хогвартс с тех пор, как приехал Б-Билл, и н-теперь мне придется уехать, и — ч-что скажут мама и папа?»
Фоукс ждал их, зависнув у входа в Комнату. Гарри подтолкнул Джинни вперед; они перешагнули через неподвижные кольца мертвого василиска, через гулкий мрак и вернулись в туннель. Гарри услышал, как каменные двери закрылись за ними с тихим шипением.
Через несколько минут продвижения по темному туннелю до ушей Гарри донесся далекий звук медленно движущегося камня.
«Рон!» — крикнул Гарри, ускоряя шаг. «С Джинни все в порядке! Я поймал ее!»
Он услышал, как Рон издал сдавленный крик, и, повернув на следующем повороте, они увидели его нетерпеливое лицо, глядящее сквозь внушительную брешь, которую ему удалось проделать в камнепаде.
«Джинни!» Рон просунул руку в щель в скале, чтобы вытащить ее первой. «Ты жива! Я не верю! Что случилось? Как — что — откуда взялась эта птица?»
Фоукс пролетел сквозь щель вслед за Джинни.
«Он принадлежит Дамблдору», — сказал Гарри, протискиваясь сквозь себя.
«Откуда у тебя меч?» — спросил Рон, разинув рот от сверкающего оружия в руке Гарри.
«Я объясню, когда мы выберемся отсюда», — сказал Гарри, бросив взгляд на Джинни, которая плакала сильнее, чем когда-либо.
"Но -"
«Позже», — коротко ответил Гарри. Он не думал, что это хорошая идея — рассказывать Рону, кто открыл Комнату, по крайней мере, не перед Джинни. «Где Локхарт?»
«Там», — сказал Рон, все еще выглядя озадаченным, но мотнув головой в сторону туннеля к трубе. «Он в плохом состоянии. Иди и посмотри».
Под предводительством Фокса, чьи широкие алые крылья излучали мягкий золотой свет в темноте, они прошли весь путь обратно к устью трубы. Там сидел Гилдерой Локхарт, мирно напевая себе под нос.
«Его память ушла», — сказал Рон. «Заклинание памяти дало обратный эффект. Поразило его вместо нас. Он понятия не имеет, кто он, где он, кто мы. Я сказал ему прийти и ждать здесь. Он опасен для себя».
Локхарт добродушно посмотрел на всех.
«Привет», — сказал он. «Странное место, не правда ли? Вы здесь живете?»
«Нет», — сказал Рон, приподняв брови и глядя на Гарри.
Гарри наклонился и заглянул в длинную темную трубу.
«Ты подумал, как мы это сделаем?» — сказал он Рону.
Рон покачал головой, но Фоукс-феникс пролетел мимо Гарри и теперь порхал перед ним, его глаза-бусинки ярко светились в темноте. Он размахивал длинными золотыми перьями хвоста. Гарри неуверенно посмотрел на него.
«Он выглядит так, будто хочет, чтобы ты схватился за…» — сказал Рон, выглядя озадаченным. «Но ты слишком тяжел, чтобы птица могла тебя туда поднять…»
«Фоукс», сказал Гарри, «не обычная птица». Он быстро повернулся к остальным. «Мы должны держаться друг за друга. Джинни, возьми Рона за руку. Профессор Локхарт...»
«Он имеет в виду тебя», — резко сказал Рон Локхарту.
«Ты держишь Джинни за другую руку...»
Гарри заткнул меч и Распределяющую шляпу за пояс, Рон схватил Гарри за мантию сзади, а Гарри протянул руку и схватил Фоукса за странно горячие перья хвоста.
Необычайная легкость, казалось, разлилась по всему его телу, и в следующую секунду, в спешке крыльев, они полетели вверх по трубе. Гарри слышал, как Локхарт, болтаясь под ним, говорил: «Удивительно! Удивительно! Это просто магия!» Холодный воздух хлестал Гарри по волосам, и прежде чем он перестал наслаждаться поездкой, она закончилась — все четверо ударились о мокрый пол ванной комнаты Плаксы Миртл, и пока Локхарт поправлял шляпу, раковина, скрывавшая трубу, скользнула обратно на место.
Миртл вытаращила на них глаза.
«Ты жив», — равнодушно сказала она Гарри.
«Не стоит звучать так разочарованно», — мрачно сказал он, вытирая капли крови и слизи со своих очков.
«О, ну... Я просто подумала... если бы ты умер, ты бы мог пользоваться моим туалетом», — сказала Миртл, густо покраснев.
«Урр!» — сказал Рон, когда они вышли из ванной в темный, пустынный коридор. «Гарри! Мне кажется, Миртл полюбила тебя! У тебя появилась конкурентка, Джинни!»
Но слезы все еще тихо текли по лицу Джинни.
«Куда теперь?» — спросил Рон, тревожно посмотрев на Джинни. Гарри указал.
Фоукс шел впереди, светясь золотом по коридору. Они зашагали за ним и через несколько мгновений оказались у кабинета профессора МакГонагалл.
Гарри постучал и толкнул дверь.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
-НАГРАДА ДОББИ-
На мгновение наступила тишина, пока Гарри, Рон, Джинни и Локхарт стояли в дверном проеме, покрытые грязью, слизью и (в случае Гарри) кровью. Затем раздался крик.
«Джинни!»
Это была миссис Уизли, которая сидела и плакала у огня. Она вскочила на ноги, за ней последовал мистер Уизли, и они оба бросились на свою дочь.
Гарри, однако, смотрел мимо них. Профессор Дамблдор стоял у каминной полки, сияя, рядом с профессором МакГонагалл, которая делала громкие, успокаивающие вдохи, сжимая грудь. Фоукс пролетел мимо уха Гарри и устроился на плече Дамблдора, как раз в тот момент, когда Гарри обнаружил себя и Рона в тесных объятиях миссис Уизли.
«Ты спас ее! Ты спас ее! Как ты это сделал?»
«Я думаю, мы все хотели бы это знать», — слабо сказала профессор МакГонагалл.
Миссис Уизли отпустила Гарри, который на мгновение заколебался, затем подошла к столу и положила на него Распределяющую шляпу, инкрустированный рубинами меч и то, что осталось от дневника Риддла.
Затем он начал рассказывать им все. Почти четверть часа он говорил в наступившей тишине: он рассказал им о том, как услышал бестелесный голос, как Гермиона наконец поняла, что слышит василиска в трубах; как они с Роном последовали за пауками в лес, что Арагог рассказал им, где умерла последняя жертва василиска; как он догадался, что жертвой была Плакса Миртл, и что вход в Тайную комнату может быть в ее ванной...
«Очень хорошо», - подсказала ему профессор МакГонагалл, когда он остановился, «итак, вы выяснили, где находится вход, - по пути нарушив сотню школьных правил, должна заметить, - но как, черт возьми, вам всем удалось выбраться оттуда живыми, Поттер?»
Итак, Гарри, голос которого теперь становился хриплым от всех этих разговоров, рассказал им о своевременном прибытии Фоукса и о том, что Распределяющая шляпа дала ему меч. Но затем он запнулся. До сих пор он избегал упоминаний о дневнике Риддла — или о Джинни. Она стояла, положив голову на плечо миссис Уизли, и слезы все еще тихо текли по ее щекам. А что, если они исключат ее? — в панике подумал Гарри. Дневник Риддла больше не работал... Как они могли доказать, что это он заставил ее все это сделать?
Гарри инстинктивно посмотрел на Дамблдора, который слабо улыбнулся, свет огня отразился от его очков-полумесяцев.
«Больше всего меня интересует, — мягко сказал Дамблдор, — как Лорду Волан-де-Морту удалось очаровать Джинни, если мои источники сообщают мне, что в настоящее время он скрывается в лесах Албании».
Облегчение — теплое, всеобъемлющее, восхитительное облегчение — охватило Гарри.
«Ч-что это?» — ошеломленно сказал мистер Уизли. «Вы-Знаете-Кто? Очаровать Джинни? Но записка Джинни... Джинни ведь не... не так ли?»
«Это был этот дневник», — быстро сказал Гарри, поднимая его и показывая Дамблдору. «Реддл написал его, когда ему было шестнадцать...»
Дамблдор взял дневник у Гарри и пристально посмотрел поверх его длинного крючковатого носа на обгоревшие и мокрые страницы.
«Блестяще», — тихо сказал он. «Конечно, он был, вероятно, самым блестящим студентом, которого когда-либо видел Хогвартс». Он повернулся к Уизли, которые выглядели совершенно сбитыми с толку.
«Мало кто знает, что Лорда Волан-де-Морта когда-то звали Томом Реддлом. Я сам учил его пятьдесят лет назад в Хогвартсе. Он исчез после того, как покинул школу... путешествовал далеко и широко... так глубоко погрузился в Темные искусства, общался с самыми худшими из нашего рода, претерпел столько опасных магических превращений, что когда он снова появился как Лорд Волан-де-Морт, его было едва можно узнать. Вряд ли кто-то связывал Лорда Волан-де-Морта с умным, красивым мальчиком, который когда-то был здесь старостой».
«Но, Джинни», — сказала миссис Уизли. «Какое отношение имеет наша Джинни к — к — нему?»
«Его д-дневник!» — всхлипнула Джинни. «Я в-писала в нем, и он весь год п-писал мне —»
«Джинни!» — сказал мистер Уизли, ошеломленный. «Разве я ничему тебя не научил? Что я всегда тебе говорил? Никогда не доверяй ничему, что может думать самостоятельно, если ты не видишь, где у него мозги. Почему ты не показала дневник мне или своей матери? Такой подозрительный предмет, он явно был полон Темной Магии...»
«Я н-не знала», — всхлипнула Джинни. «Я нашла его в одной из книг, которые мне подарила мама. Я д-думала, что кто-то просто оставил его там и забыл о нем —»
«Мисс Уизли должна немедленно подняться в больничное крыло», — прервал ее Дамблдор твердым голосом. «Для нее это было ужасное испытание. Наказания не будет. Лорд Волан-де-Морт обманывал более старых и мудрых волшебников, чем она». Он подошел к двери и открыл ее. «Постельный режим и, возможно, большая дымящаяся кружка горячего шоколада. Я всегда нахожу, что это меня подбадривает», — добавил он, ласково подмигивая ей. «Вы увидите, что мадам Помфри еще не спит. Она просто раздает сок мандрагоры — я полагаю, что жертвы василиска могут проснуться в любой момент».
«Значит, с Гермионой все в порядке!» — радостно сказал Рон.
«Джинни, никакого серьезного вреда не было причинено», — сказал Дамблдор.
Миссис Уизли вывела Джинни, а мистер Уизли последовал за ней, все еще выглядя глубоко потрясенным.
«Знаешь, Минерва», — задумчиво сказал профессор Дамблдор профессору МакГонагалл, — «я думаю, что все это заслуживает хорошего пира. Могу ли я попросить тебя пойти и предупредить кухню?»
«Ладно», — решительно сказала профессор МакГонагалл, также направляясь к двери. «Я оставлю тебя разбираться с Поттером и Уизли, ладно?»
«Конечно», — сказал Дамблдор.
Она ушла, а Гарри и Рон неуверенно уставились на Дамблдора. Что именно имела в виду профессор МакГонагалл, говоря «разобраться с ними»? Конечно — конечно — их не собираются наказывать?
«Кажется, я припоминаю, как говорил вам обоим, что мне придется исключить вас, если вы еще раз нарушите школьные правила», — сказал Дамблдор.
Рон в ужасе открыл рот.
«Что доказывает, что даже лучшим из нас иногда приходится брать свои слова обратно», — продолжал Дамблдор, улыбаясь. «Вы оба получите Специальные награды за заслуги перед Школой и — дайте подумать — да, я думаю, по двести баллов за каждого Гриффиндора».
Рон стал таким же ярко-розовым, как цветы Локхарта на День святого Валентина, и снова закрыл рот.
«Но один из нас, похоже, хранит полное молчание о своей роли в этом опасном приключении», — добавил Дамблдор. «Почему ты такой скромный, Гилдерой?»
Гарри вздрогнул. Он совсем забыл о Локхарте. Он повернулся и увидел, что Локхарт стоит в углу комнаты, все еще неся свою неопределенную улыбку. Когда Дамблдор обратился к нему, Локхарт оглянулся через плечо, чтобы увидеть, с кем он разговаривает.
«Профессор Дамблдор», — быстро сказал Рон, «в Тайной комнате произошел несчастный случай. Профессор Локхарт...»
«Я профессор?» — спросил Локхарт с легким удивлением. «Боже мой. Полагаю, я был безнадежен, не так ли?»
«Он попытался применить Заклинание Памяти, но палочка дала обратный эффект», — тихо объяснил Рон Дамблдору.
«Боже мой, — сказал Дамблдор, качая головой, его длинные серебряные усы дрожали. — Пронзенный собственным мечом, Гилдерой!»
«Меч?» — тускло спросил Локхарт. «У меня нет меча. А вот у этого мальчишки есть». Он указал на Гарри. «Он тебе его одолжит».
«Не могли бы вы отвезти профессора Локхарта в лазарет?» — обратился Дамблдор к Рону. «Я бы хотел еще несколько слов сказать Гарри...»
Локхарт вышел. Рон бросил любопытный взгляд на Дамблдора и Гарри, закрывая дверь.
Дамблдор подошел к одному из стульев у огня.
«Сядь, Гарри», — сказал он, и Гарри сел, чувствуя себя необъяснимо нервно.
«Прежде всего, Гарри, я хочу поблагодарить тебя», — сказал Дамблдор, глаза его снова заблестели. «Ты, должно быть, проявил ко мне настоящую преданность в Комнате. Ничто иное не могло бы привлечь к тебе Фоукса».
Он погладил феникса, который слетел ему на колено. Гарри неловко усмехнулся, когда Дамблдор наблюдал за ним.
«Итак, вы познакомились с Томом Реддлом», — задумчиво сказал Дамблдор. «Я полагаю, что он был больше всего заинтересован в вас...»
Внезапно что-то, что беспокоило Гарри, вырвалось у него изо рта.
«Профессор Дамблдор... Риддл сказал, что я похож на него. Странные сходства, сказал он...»
«Он, да?» — спросил Дамблдор, задумчиво глядя на Гарри из-под своих густых серебристых бровей. «И что ты думаешь, Гарри?»
«Я не думаю, что я такой, как он!» — сказал Гарри громче, чем намеревался. «Я имею в виду, я — я в Гриффиндоре, я...»
Но он замолчал, и в его сознании вновь зародилось сомнение.
«Профессор», — снова начал он через мгновение. «Шляпа Распределения сказала мне, что я бы… я бы преуспел в Слизерине. Все думали, что я наследник Слизерина какое-то время… потому что я могу говорить на парселтанге…»
«Ты можешь говорить на парселтанге, Гарри», — спокойно сказал Дамблдор, — «потому что Лорд Волан-де-Морт — последний оставшийся потомок Салазара Слизерина — может говорить на парселтанге. Если я не ошибаюсь, он передал тебе часть своих сил в ту ночь, когда оставил тебе этот шрам. Я уверен, он этого не собирался делать...»
«Волдеморт вложил в меня частичку себя?» — воскликнул Гарри, пораженный.
«Похоже, что так оно и есть».
«Значит, я должен быть в Слизерине», — сказал Гарри, отчаянно глядя в лицо Дамблдору. «Шляпа Сортировщика могла видеть во мне силу Слизерина, и она...»
«Поместил тебя в Гриффиндор», — спокойно сказал Дамблдор. «Послушай меня, Гарри. У тебя есть много качеств, которые Салазар Слизерин ценил в своих избранных учениках. Его собственный очень редкий дар, парселтанг — находчивость — решимость — определенное пренебрежение правилами», — добавил он, и его усы снова задрожали. «Но Распределяющая шляпа поместила тебя в Гриффиндор. Ты знаешь, почему это было так. Подумай».
«Меня отправили в Гриффиндор только потому, — сказал Гарри подавленным голосом, — что я попросил не отправлять меня в Слизерин...»
«Именно так», — сказал Дамблдор, снова просияв. «Что сильно отличает тебя от Тома Риддла. Именно наш выбор, Гарри, показывает, кто мы есть на самом деле, гораздо больше, чем наши способности». Гарри сидел неподвижно в своем кресле, ошеломленный. «Если ты хочешь доказательств, Гарри, что ты принадлежишь Гриффиндору, я предлагаю тебе повнимательнее взглянуть на это».
Дамблдор потянулся к столу профессора МакГонагалл, взял окровавленный серебряный меч и передал его Гарри. Гарри тупо перевернул его, рубины сверкали в свете костра. И тут он увидел имя, выгравированное чуть ниже рукояти.
Годрик Гриффиндор.
«Только настоящий гриффиндорец мог вытащить это из шляпы, Гарри», — просто сказал Дамблдор.
Минуту никто из них не говорил. Затем Дамблдор выдвинул один из ящиков стола профессора Макгонагалл и достал перо и пузырек чернил.
«Тебе, Гарри, нужно немного еды и сна. Предлагаю тебе спуститься на пир, пока я напишу в Азкабан — нам нужен наш егерь обратно. И мне нужно составить объявление для «Ежедневного пророка», — задумчиво добавил он. — Нам понадобится новый учитель Защиты от Темных Искусств... Боже мой, кажется, мы их уже перебрали, не так ли?»
Гарри встал и подошел к двери. Но только он потянулся к ручке, как дверь резко распахнулась, отскочив от стены.
Люциус Малфой стоял там, ярость была на его лице. А за его ногами, обмотанный бинтами, съежился Добби.
«Добрый вечер, Люциус», — любезно сказал Дамблдор.
Мистер Малфой едва не сбил Гарри с ног, когда тот влетел в комнату. Добби поспешил за ним, прижавшись к подолу его плаща, с выражением ужаса на лице.
Эльф нес грязную тряпку, которой пытался закончить чистить ботинки мистера Малфоя. Очевидно, мистер Малфой отправился в большой спешке, поскольку не только его ботинки были наполовину начищены, но и его обычно гладкие волосы были растрепаны. Не обращая внимания на эльфа, который виновато покачивался вокруг его лодыжек, он устремил свой холодный взгляд на Дамблдора.
«Итак!» — сказал он. «Ты вернулся. Попечители отстранили тебя, но ты все равно счел нужным вернуться в Хогвартс».
«Ну, видишь ли, Люциус», — сказал Дамблдор, безмятежно улыбаясь, — «остальные одиннадцать губернаторов связались со мной сегодня. По правде говоря, это было похоже на то, как будто я попал под град сов. Они услышали, что дочь Артура Уизли была убита, и хотели, чтобы я немедленно вернулся сюда. Они, похоже, решили, что я лучший человек для этой работы. Они также рассказали мне очень странные истории... Некоторые из них, похоже, думали, что ты угрожал проклясть их семьи, если они не согласятся отстранить меня в первую очередь».
Мистер Малфой побледнел еще больше обычного, но глаза его по-прежнему были щелками ярости.
«Итак, вы уже прекратили атаки?» — усмехнулся он. «Вы поймали преступника?»
«Да», — сказал Дамблдор с улыбкой.
«Ну?» — резко спросил мистер Малфой. «Кто это?»
«Тот же человек, что и в прошлый раз, Люциус», — сказал Дамблдор. «Но на этот раз Лорд Волан-де-Морт действовал через кого-то другого. С помощью этого дневника».
Он поднял маленькую черную книгу с большой дырой в центре, внимательно наблюдая за мистером Малфоем. Гарри, однако, наблюдал за Добби.
Эльф делал что-то очень странное. Его большие глаза многозначительно смотрели на Гарри, он все время указывал на дневник, потом на мистера Малфоя, а затем сильно бил себя по голове кулаком.
«Понятно...» — медленно сказал мистер Малфой Дамблдору.
«Хитрый план», — ровным голосом сказал Дамблдор, все еще глядя мистеру Малфою прямо в глаза. «Потому что если бы Гарри здесь», — мистер Малфой бросил на Гарри быстрый, острый взгляд, — «и его друг Рон не обнаружили бы эту книгу, то Джинни Уизли могла бы взять всю вину на себя. Никто бы никогда не смог доказать, что она действовала не по своей воле...»
Мистер Малфой ничего не сказал. Его лицо внезапно стало похожим на маску.
«И представьте себе», продолжал Дамблдор, «что могло бы тогда произойти... Уизли — одна из наших самых известных чистокровных семей. Представьте себе, как бы это отразилось на Артуре Уизли и его Законе о защите магглов, если бы его собственная дочь была обнаружена нападающей на магглорожденных и убивающей их... Очень повезло, что дневник был обнаружен, а воспоминания Риддла стерты из него. Кто знает, какими могли бы быть последствия в противном случае...»
Мистер Малфой заставил себя заговорить.
«Очень повезло», — сухо сказал он.
А за его спиной Добби показывал сначала на дневник, потом на Люциуса Малфоя, а потом бил себя по голове.
И Гарри вдруг понял. Он кивнул Добби, и Добби попятился в угол, теперь выкручивая себе уши в наказание.
«Разве вы не хотите узнать, как Джинни заполучила этот дневник, мистер Малфой?» — спросил Гарри.
Люциус Малфой повернулся к нему.
«Откуда мне знать, как эта глупая девчонка завладела им?» — сказал он.
«Потому что ты дал ей его», — сказал Гарри. «В «Флориш и Блоттс». Ты взял ее старую книгу по Трансфигурации и сунул туда дневник, не так ли?»
Он видел, как белые руки мистера Малфоя сжимались и разжимались.
«Докажи это», — прошипел он.
«О, никто не сможет этого сделать», — сказал Дамблдор, улыбаясь Гарри. «Не теперь, когда Риддл исчез из книги. С другой стороны, я бы посоветовал тебе, Люциус, не раздавать больше никаких старых школьных вещей Лорда Волан-де-Морта. Если еще что-то из них попадет в невинные руки, я думаю, Артур Уизли, например, позаботится о том, чтобы их отследили до тебя...»
Люциус Малфой постоял мгновение, и Гарри отчетливо увидел, как его правая рука дернулась, словно он жаждал потянуться за палочкой. Вместо этого он повернулся к своему эльфу-домовику.
«Мы уходим, Добби!»
Он рывком открыл дверь, и когда эльф поспешил к нему, он пнул его прямо сквозь нее. Они слышали, как Добби визжал от боли по всему коридору. Гарри постоял мгновение, напряженно размышляя. Потом до него дошло —
«Профессор Дамблдор», — поспешно сказал он. «Могу ли я вернуть этот дневник мистеру Малфою, пожалуйста?»
«Конечно, Гарри», — спокойно сказал Дамблдор. «Но поторопись. Пир, помни...»
Гарри схватил дневник и выскочил из кабинета. Он слышал, как Добби визжит от боли, удаляясь за углом. Быстро, размышляя, сработает ли этот план, Гарри снял один из своих ботинок, стянул скользкий, грязный носок и засунул в него дневник. Затем он побежал по темному коридору.
Он догнал их наверху лестницы.
«Мистер Малфой», — выдохнул он, резко остановившись, — «У меня для вас кое-что есть...»
И он сунул вонючий носок в руку Люциуса Малфоя.
«Что за…?»
Мистер Малфой сорвал носок с дневника, отбросил его в сторону, затем яростно перевел взгляд с испорченной книги на Гарри.
«Тебя ждет такой же липкий конец, как и твоих родителей, Гарри Поттер», — тихо сказал он. «Они тоже были надоедливыми дураками».
Он повернулся, чтобы уйти.
«Идём, Добби. Я сказал, идём».
Но Добби не двигался. Он держал в руках отвратительный, скользкий носок Гарри и смотрел на него так, словно это было бесценное сокровище.
«Хозяин подарил носок», — сказал эльф в изумлении. «Хозяин подарил его Добби».
«Что это?» — выплюнул мистер Малфой. «Что ты сказал?»
«Получил носок», — сказал Добби в недоумении. «Хозяин бросил его, а Добби поймал, и Добби — Добби свободен».
Люциус Малфой застыл, уставившись на эльфа. Затем он бросился на Гарри.
- Ты лишил меня слуги, мальчишка!
Но Добби крикнул: «Ты не причинишь вреда Гарри Поттеру!»
Раздался громкий хлопок, и мистер Малфой был отброшен назад. Он рухнул вниз по лестнице, перепрыгивая через три за раз, и приземлился скомканной кучей на площадке ниже. Он встал, его лицо побагровело, и вытащил палочку, но Добби поднял длинный, угрожающий палец.
«Теперь ты должен уйти», — яростно сказал он, указывая на мистера Малфоя. «Ты не должен трогать Гарри Поттера. Ты должен уйти сейчас».
У Люциуса Малфоя не было выбора. Бросив на них последний гневный взгляд, он завернулся в плащ и поспешил скрыться из виду.
«Гарри Поттер освободил Добби!» — пронзительно сказал эльф, глядя на Гарри, лунный свет из ближайшего окна отражался в его шарообразных глазах. «Гарри Поттер освободил Добби!»
«Меньшее, что я мог сделать, Добби», — сказал Гарри, ухмыляясь. «Просто обещай никогда больше не пытаться спасти мою жизнь».
Уродливое смуглое лицо эльфа внезапно расплылось в широкой зубастой улыбке.
«У меня только один вопрос, Добби», — сказал Гарри, пока Добби трясущимися руками натягивал на Гарри носок. «Ты же говорил мне, что все это не имеет никакого отношения к Тому-Кого-Нельзя-Называть, помнишь? Ну...»
«Это была подсказка, сэр», — сказал Добби, его глаза расширились, как будто это было очевидно. «Дал вам подсказку. Темный Лорд, до того как он сменил имя, мог свободно называться, понимаете?»
«Ладно», — слабо сказал Гарри. «Ну, я лучше пойду. Будет пир, и моя подруга Гермиона уже должна проснуться...»
Добби обнял Гарри за талию и прижал его к себе.
«Гарри Поттер гораздо более велик, чем Добби знал!» — всхлипнул он. «Прощай, Гарри Поттер!»
И с последним громким треском Добби исчез.
Гарри был на нескольких пиршествах в Хогвартсе, но ни на одном таком. Все были в пижамах, и празднование длилось всю ночь. Гарри не знал, что было лучшим — Гермиона, подбежавшая к нему с криками «Ты разгадал это! Ты разгадал это!», или Джастин, поспешивший из-за стола Хаффлпаффа, чтобы заломить ему руку и бесконечно извиняться за то, что подозревал его, или Хагрид, появившийся в половине четвертого, так сильно ударивший Гарри и Рона по плечам, что они упали на свои тарелки с трайфлом, или его и Рона четыреста очков за то, что Гриффиндор обеспечил себе Кубок факультета второй год подряд, или профессор МакГонагалл, вставшая, чтобы сообщить всем, что экзамены были отменены в качестве школьного угощения («О, нет!» — сказала Гермиона), или Дамблдор, объявивший, что, к сожалению, профессор Локхарт не сможет вернуться в следующем году из-за того, что ему нужно было уехать и восстановить свою память. Многие учителя присоединились к аплодисментам, встреченным этой новостью.
«Жаль», — сказал Рон, угощаясь пончиком с джемом. «Он начал мне нравиться».
Остаток последнего семестра прошел в дымке ослепительного солнца. Хогвартс вернулся к нормальной жизни, за исключением нескольких небольших отличий. Занятия по защите от темных искусств были отменены («но у нас и так было достаточно практики в этом», — сказал Рон недовольной Гермионе), а Люциуса Малфоя уволили с поста школьного губернатора. Драко больше не расхаживал по школе, как будто он был ее хозяином. Напротив, он выглядел обиженным и угрюмым. С другой стороны, Джинни Уизли снова была совершенно счастлива.
Слишком рано, пришло время возвращаться домой на Хогвартс-экспрессе. Гарри, Рон, Гермиона, Фред, Джордж и Джинни получили отдельное купе. Они максимально использовали последние несколько часов, в которые им разрешалось колдовать перед праздниками. Они играли в Exploding Snap, запустили последний из фейерверков Фреда и Джорджа и практиковались в разоружении друг друга с помощью магии. У Гарри это получалось очень хорошо.
Они почти достигли вокзала Кингс-Кросс, когда Гарри кое-что вспомнил.
«Джинни, что ты видела, когда Перси делал то, о чем он не хотел, чтобы ты кому-то рассказывала?»
«А, это», — сказала Джинни, хихикая. «Ну, у Перси есть девушка».
Фред уронил стопку книг на голову Джорджа.
"Что?"
«Это та староста Равенкло, Пенелопа Клируотер», — сказала Джинни. «Вот кому он писал все прошлое лето. Он тайно встречался с ней по всей школе. Однажды я застала их целующимися в пустом классе. Он был так расстроен, когда на нее — ну, вы знаете — напали. Вы ведь не будете его дразнить, правда?» — добавила она с тревогой.
«И мечтать об этом не приходилось», — сказал Фред, у которого был такой вид, будто его день рождения наступил раньше времени.
«Определенно нет», — сказал Джордж, хихикая.
Хогвартс-экспресс замедлил ход и наконец остановился.
Гарри достал перо и кусок пергамента и повернулся к Рону и Гермионе.
«Это называется телефонный номер», — сказал он Рону, дважды нацарапав его, разорвав пергамент пополам и протянув ему. «Я рассказал твоему отцу, как пользоваться телефоном прошлым летом, — он поймет. Позвони мне к Дурслям, ладно? Я не выдержу еще два месяца, разговаривая только с Дадли...»
«Но твои тетя и дядя будут гордиться, не так ли?» — сказала Гермиона, когда они сошли с поезда и присоединились к толпе, толпившейся у зачарованного барьера. «Когда они услышат, что ты сделал в этом году?»
«Гордится?» — сказал Гарри. «Ты что, с ума сошлА? Все эти разы я мог умереть, но не смог? Они будут в ярости...»
И они вместе прошли обратно через врата в мир маглов.
Гарри Поттер и Тайная комната! -II
© Copyright: Юрий Меркулов 5, 2024
Свидетельство о публикации №224120100676
Свидетельство о публикации №224120100676
Рецензии