На сборном пункте 2

   А пока… поднявшись на этаж, команды призывников, начали размещать на постой. Помещение оказалось большой площади, как спортивный зал, только посредине стояли бетонные колонны.
   Вот между этими колоннами, были поставлены двухъярусные нары. Сверху на этих нарах, лежали большие маты, обтянутые дерматином. На них то и пришлось коротать время призывникам.
   Три раза в день, водили в столовую, остальное время новобранцы были предоставлены сами себе. Идти было некуда, а днем и ночью прибегали старшины со списками в руках, выкрикивали фамилии и уводили призывников на медкомиссию или на хозработы.
   Первое время молодежь пытались самостоятельно «освоить» территорию, но это оказалось не безопасно. Призывники медленно двигались в сторону буфета, размещенного в длинном одноэтажном здании, покрашенном в синий цвет.
   В буфете имелся небывало «широкий» ассортимент  товаров. Старые засохшие пряники и трехлитровые банки томатного сока. За неимением лучшего, призывники покупали все это и несли в казарму. Там, лежа на нарах, вместе с товарищами, «осваивали» трехлитровые банки сока и грызли «железобетонные» пряники.
   При движении с любой точки сборного пункта, нужно было пройти через плац, который находился перед зданием шестиэтажной казармы. А вот здесь то, постоянно дежурили матросы из команд сопровождения. Они отлавливали призывников и «припахивали» на хозработы.
   Подметать плац, собирать «чинарики», грести снег и много чего еще. Но это получалось не всегда. Некоторые призывники, безалаберно шествуя по плацу, при грозном окрике матросов, делали вид, что не слышат и убыстряли шаг или сразу срывались на бег и исчезали в чреве шестиэтажного здания.
   Внутри здания, постоянно работала радиотрансляция. По громкой связи называли фамилии и место призыва и незамедлительно требовали пройти на медкомиссию, в штаб или подойти к дежурному офицеру.
   Некоторых призывников найти не могли. Тогда по местной радиотрансляции, называли фамилию пропавшего призывника и заманивали его всякими посулами. Когда ни чего не помогало, в ход пускали последнее средство:
    - Васильев Сергей Иванович, призывник города Богдановича, пройдите к центральным воротам. Там Вас ожидают родители с горячими пирожками.
    Кого то на этом ловили, но большинство продолжало отлеживаться, а может, были в самоволке в соседнем поселке.
    Так молодежь пыталась увильнуть от службы на флоте, где надо было служить три года. Эшелоны уходили раз в неделю. Это значило, если ты продержался дня три-четыре, в зависимости от того когда тебя привезли и на воротах сменились сопровождающие, с матросов на солдат, можно выходить из «подполья». Этот эшелон увезет тебя на два года, не зависимо от географии.
    Команды с новым пополнением призывников, прибывали днем и ночью. В десять вечера, подавали сигнал отбой, включали дежурное освещение и не успевали призывники увидеть первый сон, как слышался топот, крики и ругань. На этаж пригоняли новую группу молодежи. Производилась перекличка, пересчет по головам и старшины определяли место для ночлега.
    Пока вновь прибывшие успокоились, нашли место и улеглись, прошло с полчаса. За это время из разговоров Ручкин услышал, что все вновь прибывшие из Каменск - Уральска и команда номер 88. Подождав, пока все улеглись и затихли, Валерка не поднимая головы, заорал громовым голосом, подражая старшинам:
    - Команда 88! На выход! С вещами! Бегом! Мать вашу… Внизу построиться! - вновь прибывшие, в спешке соскочили. Быстро натянув обувь, кинулись вниз, прихватив пожитки. Выскочив на улицу, построились и в течении получаса, стояли и ждали последующих команд. Мимо проходивший офицер, выяснил ситуацию и отправил всех обратно - спать.
    В шесть утра, старшины с шумом, матом и криками быстро выгнали призывников из помещения и построили всех внизу на плацу. На улице было еще темно, мороз наверно градусов пятнадцать. Небольшой ветерок заставлял призывников поднимать воротники и поворачиваться к ветру спиной.
    Всех построившихся призывников, колонной погнали за ворота. Отойдя от ворот сборного пункта метров на триста, колонну остановили, разрешили разойтись и «слить воду». Снег вдоль дороги, превратился в желтые росписи молодых абстракционистов.
    Кто то успел на снегу написать ДМБ, УРАЛ, «прощай мама!» И конечно вечные слова из трех букв. О которых старожилы говорили, что такие надписи они  видели еще на деревянных заборах Помпеи.
    После очередного вечернего «отбоя», команду Ручкина построили и спешным порядком, отвели в большое и приземистое здание клуба. Здесь проходила медкомиссия.
   Вдоль стен огромного зала, который можно сравнить со спортзалом, стояли столы. За столами сидели врачи, в основном женщины, в белых халатах.
   В зал призывник заходил уже голый, предварительно раздевшись в коридоре, с пачкой документов в руках. Дальше подходил, ложил документы на стол, врач быстрым взглядом осматривала призывника и что то быстро писала в карточке.
   Затем передавала на следующий стол и так по конвейеру, призывник подходил до последнего стола, где выяснялось, что он конечно годен, для службы в Красной Армии.
   Вернувшись среди ночи в казарму, на свой этаж, призывники нашли нары занятыми, большим количеством вновь прибывших. Своих рюкзаков, большая половина молодежи не нашла. Пришлось искать место и спать на полу. А утром, еще затемно, матросы громоподобными криками подняли призывников и построили на плацу.
   Быстрая перекличка, перетасовка по новым командам и огромная колонна рекрутов, в сопровождении матросов, пешим порядком двинулась в сторону железнодорожной станции находившейся на окраине жилого поселка.
   На подходе, колонна пересекла какие то железнодорожные пути, у открытого шлагбаума, рядом с будкой стрелочника, стояла и плакала пожилая женщина.
   Конечно, из рядов колонны посыпались шутки и крики «маманя не плачь!», а женщина так и стояла, вытирая слезы и вяло махая рукой.
   На перроне выстроили огромную колонну, на путях уже стоял пассажирский состав с открытыми дверями. Но посадку задержали.
   Офицеры поймали группу самовольщиков, которые успели забежать в магазин и купить целый рюкзак водки. Призывника, который тащил рюкзак, вывели из строя и заставили показательно бить бутылки, о стальную рампу посадочной площадки.
   Разбив на глазах всей колонны пару бутылок, он не выдержал советов, которые сыпались со всех сторон.  Отколов горлышко очередной бутылки, он плеснул водки на снег, что бы смыть осколки стекла и с криком «погибать так с музыкой!» оставшуюся в бутылке водку, начал пить большими глотками.
   Толпа восторженно взревела. Но подбежали офицеры, отобрали разбитую бутылку и оставшийся рюкзак и сразу же дали команду «по вагонам!»