24. Нецерковное в церкви

      
          Вот тут видео:

https://youtu.be/mMUWCNsiatA?si=lAUfqwm5gWIWE1Qk


   Увидел объявление в интернете. Концерт в Бергкирхе. Кирха эта стоит далеко в горах среди глухих лесов. Вы не поверите, конечно, что в Германии есть такие леса, но факт. Они есть, хотя к ним и проложены асфальтовые дороги и вымощены тропы для конников и велосипедистов. Есть мостики через ручьи, или оборудованы броды. В общем, цивилизованные дебри, тайга. В них живут дикие животные. Частенько вижу кабанов, оленей. Зайцы, правда, передохли.  Но я отвлёкся от темы.

   Значит, решил я туда съездить. Но у нас стоят заморозки и на велосипеде 17 километров по спускам и подъемам опасновато будет. Решил на роллере. Билет не покупал в интернете. Рассудил – кто в эту глушь поедет? Куплю на месте. И поехал. Еду и примечаю где буду возвращаться, и может быть скользко. В трёх местах обнаружился иней на обочине. Но колея сухая. Буду на чеку. 

   Добрался за пять минут до начала. Перед кирхой все поля уставлены машинами – вот вам и глушь и дебри! Стоит регулировщик и указывает куда ставить машину. Мне разрешает въехать к самому входу. Утыкаюсь в плакат – касса. Очереди нет. Догадываюсь – и билетов нет… За столом сидят двое, молодой и старый. Перед ними большой лист расчерченный на мелкие квадратики и все они заполнены надписями. Понимаю – облом мне. Но спрашиваю молодого – мне бы билетик! Он, конечно улыбаясь, тянет за рукав лысого – у нас кажется проблема, и кивает на меня. Тетенька стоящая рядом, оказалось, сдаёт билеты. Два. Сикоко? Тридцать. Плачу и она влечёт меня в кирху из здания кассы. И там усаживает в первом ряду. Рядом еще одно место пустует. Но вскоре на него усаживается еще один толстосум. Почему толстосум? Да потому что тридцать очень дорого. Нормальные пассажиры платят десять. А мы с моим громадным, два метра и сто пятьдесят кил, соседом, ещё и на почётных местах восседаем.

   Публика в основном состоит из старпёров. С редкими вкраплениями. Ко мне боком, на приставных стульях сидит семья. Мама (65) с сыном (40) и снохой (21). У молодицы-красавицы на руках младенец, телефон, кукла и кувшинчик-поилка. Всё схвачено для успокоения чада. Сидит она грамотно, с краю, отметил я, чтобы если чадо взревёт, что вполне может быть, быстро выбежать из зала… Но не случилось. Два три раза взволновался парнишка и покричал. Но его ритмичные вкрики легли в текст и мелодию вполне гармонично.

   Отмечу радостный факт – ни одного лица азиатского или другого непотребного для христианского храма вида не увидел.  Видимо не даром в дебрях дают концерты! Только своим. Тайно. Я, чтобы не выказать себя, стараюсь не открывать рот. Только киваю и мычу, беседуя с соседом.  А сам втихаря, между колен, настраиваю телефон для фотографирования. Забыл при входе спросить разрешение на съемку. А дома, после размышлений, оставил своё приспособление для скрытой съемки.  Хотел дорогу вечернюю снимать, но забоялся, что отвлечёт от дороги скользкой. А сейчас бы пригодилось.

  Ага! На сцену начали выходить хористы. Девочек пятнадцать и столько же юношей. Одеты странно – в два цвета. Черное и красное. Красная шапочка дурацкого вида на парне во всем чёрном в заднем ряду, показалась мне ни к селу, ни к городу. Красные штаны красавицы в первом ряду – мятые, и совсем не концертные. Большие уши и рот ещё одной участницы не произвели на меня правильного впечатления…. 
   Вот вышла и капельдинерша. Сухая (42) и строгая. И они запели «динь-дон». Только немецкий вариант.  Я тут же включил камеру, несмотря на косой взгляд соседа.

   Я вам скажу, ребята, давно я, со времён моих новосибирских, то есть 24 года как, не слышал настоящих камерных хоров.
   Новосибирский камерный, хор консерватории, хор НЭТИ, Свешникова, московский хор, хор Баку. И вот хор студентов немецких поёт мне. Очень важно, что сижу в первом ряду и в трёх метрах могу разглядеть даже без очков лица хористок. Как только они включили звук, враз похорошели! И это несмотря на полное отсутствие макияжа. Ни у одной! Волосы не крашены и в носу ничто не торчит. Песня их украшение!  Парни, особенно «два дебила», как я их вначале обозначил для себя, да и как иначе – один в дурацком колпачке, другой нечёсан, брит клочками, с взором слегка прибабахнутым, а начали петь и мычать в такт палочке капельдинерши – преобразились в одухотворённых личностей.  Лилипутик выглядывавший из-под мышки рослой красотки вдруг стал выше ростом, а запев откинул голову с роскошной, распавшейся надвое, горьковской, шивелюрой.


   Большеротая и большеухая оказалась солисткой. И не зря её поставили в центр! В ней оказалось столько огня, по-немецки экспрессии! Руками машет, глаза блестят, прищёлкивает, притопывает. Жаль вилять ей было нечем – худа очень.


   Три четыре песни спев, хор вдруг ушел на задний план и расселся к нам спинами. А девица в красных штанах села за рояль  нечаянно оказавшийся в кустах, то есть вовсе не там где ему следовало находиться, и спела нам соло. Вполне! Ради одной песенки не поленились немцы тащить на макушку горы целый и дорогущий рояль.


   Было множество перестановок после каждого номера, и не раз еще хор поворачивался к нам задом, видимо, чтобы не смущать то дуэт, то трио, то квартет. Публика НЕ-ИСТ-ОВ-СТВ-О-ВА-ЛА! Даже топала ногами и кричала бис и браво! Несмотря на возрастной состав.

   Обыкновенно в музыкальной среде много хинезов, как называют немцы китайцев. Сегодня, ко всеобщей радости таковых и в хоре не было. Был, похоже, один иностранец. Очень красивый молодой человек американского вестерновского покроя лицом. Второй был я – чалдон с четвертью хохлятской крови. Не красавец, конечно, но тоже ничего.

   Домой добрался я тем же путём без происшествий. И выпил за одарённых людей немецкой национальности.


   А концерт давал вокальный ансамбль высшей музыкальной школы города Детмольда. Под непонятным названием « Pop-up».

   Детмольд мил сердцу русского тем, что в нём проездом гостил сам царь-батюшка Пётр Алексеевич. Самый первый и единственный.