Петруха

               
    
      Громкий случай -   редкое   явление,   неординарное,  единичное, незабываемое.    Был у нас один такой.    Из ряда вон выходящий. Он   не поддается логике,   практически необъясним,  не отличается яркими красками...  Однако в разной степени затронуло всех.  Больше, меньше, но всех,  так я думаю. Бывают беды  местного масштаба. Бывает, многих заденет, но чтобы всех жителей сразу,  это не забывается десятилетия.  Хотя мы  сразу беды не осознали.
      Вот разливается весной река. Это привычно, и особого интереса не вызывает. Но когда река  сносит мост и две стороны  большого села Уфимки оказываются отрезанными  друг от друга, и  в итоге останавливается бумажная фабрика,  то ясно, что надо что-то делать. Как только спала вода, сразу стали восстанавливать переправу, но когда   беда пришла еще раз, построили железобетонный мост,  и он прочно соединил нас  с окрестными деревнями.
   Или еще один случай  на моей памяти. Из-за горы поднялся высокий столб дыма. Горят Самосуды. Тогда еще не было пожарной авиации, хорошей дороги. Деревня за полдня выгорела дотла.  Ветер гудел. Народу в деревне немного, и справиться  с огнем не могли, дома горели как спичечные  коробки.  За день селение прекратило свое существование.
   Но что произошло здесь,  поначалу прошло незамеченным. Что-то где-то на заводе пропало,  мелкое воровство было делом обычным. Людей находили,  отдавали под суд. А тут...

        Много чего  было, да  быльем поросло. Мы помогали зарубежным странам, а на свои  проблемы не обращали внимания.  Люди жаловались на больницу, убогий магазин, что школа за три километра.  Пожар. И люди предпочли разъехаться  кто куда, к очевидному удовольствию высокого начальства, Ни районные, ни областные начальники не обеспокоились горем людей. Выплатили какие-то жалкие суммы на  обустройство. Это было в начале шестидесятых, задолго до того, как рухнул Советский Союз. Потом пошла-покатилась поголовная гибель сел. Но мы до сих пор не осознали, что такое безнравственность и безответственность  в головах высокой власти.  Их  открытое пренебрежение  к интересам жителей.
 Первые два   примера  – наводнение, катастрофа, с которой справились. второй – от безалаберности людской – казалось, а ничего не будет, обойдется. Пожар самый большой   на нашей памяти.  Не  обошлось. 
   
   А с третьей, непонятно откуда взявшейся бедой, как увидите, так и не разобрались.  Катастрофа страшная для нашего города, для огромного завода, 
   Наш завод был одним из четырех  металлообрабатывающих предприятий,  выпускающих алюминиевую фольгу, самый крупный в стране.  Его продукция была  востребована в самолето- и кораблестроении,  заметная доля шла  за  рубеж.  Здесь сосредоточились квалифицированные кадры - рабочие, инженеры, завод имел отлаженные связи, планы дальнейшего развития.       
   И планы начали исполняться. Начал строиться  цех для установки французского  прокатного оборудования, воздвигали стены огромного цеха,  создали подъездные пути,  вывели цех под крышу. Это было время новых технологических решений.  Еще не было  компьютерного бума.  Даже самого слова компьютер не было. Однако весь цех должен  быть сверхсовременным, полностью автоматизированным.


   И здесь я вынужден остановиться  и перейти к лирическим воспоминаниям своей юности. Это был класс восьмой или девятый. Я однажды зашел  после уроков в  одну из классных комнат  на  втором этаже  и увидел на доске вычерченную уверенной рукой радиосхему. Это была схема лампового усилителя на пентоде. В наше время почти все умные  мальчишки в нашей школе знали, что такое диод, триод, тетрод, пентод, ну и естественно, катод, анод и сетка. Учились, хоть никто их и не заставлял,  читать радиосхемы. Это была эпоха  прогресса магнитофонов,  самодельных  радиоприемников.
     Город  в сотне километров от областного центра, но мы грезили  музыкальными  группами, ходили в клуб слушать наш ансамбль, участвовали в художественной самодеятельности.  Парни поголовно мечтали поступить на радиофак УПИ, нашего Уральского политехнического института. Только я мечтал  о факультете  журналистики Госуниверситета.

     - Привет! – в пустом классе  стоял Петрушин Павел.  Петруха, как его все звали,  учился в десятом, его знали все:  - Записываться пришел?
     Петруха был  руководителем  радиокружка, он мастерил, паял и сбывал свои  самоделки за бесценок на рынке.  Вся выручка уходила на приобретение ламп, резисторов, конденсаторов. В школьной мастерской он наматывал разные катушки. Нужно было много медной проволоки, надо резать, паять,  он мог даже уроки пропускать, пропадая в школьной мастерской. Он же  при этом не пропускает школу, просто делом занят.
    Я мотнул головой: - Нет, Паша, не записываться.  Тамара Степановна попросила меня  о тебе рассказ написать. Не только о тебе, но и о радиокружке. Мы его в районку пошлем.
-  Ну, даете! Как это ты писать будешь, если радиотехники не знаешь. Что это за лампа?
-  Пентод. А тут вот сетка заземлена. А тут конденсатор поставлен,  развязка  по постоянному току. Я технику понимаю.
- Так какого черта ты в кружок не ходишь. А я испугался, ты схему с доски сотрешь...

  Короче, через месяц мы были не разлей вода.  Я уже написал заметку, Петруха, прочитав, хмыкнул, но остался доволен.
    Заметку напечатали. 
    И  через неделю меня вызвали в милицию. К следователю. Он стал меня расспрашивать о радиокружке, попросил рассказать подробнее.  Не торгует  ли твой Петрушин какими радиодеталями, транзисторами полупроводниковыми.
  – Я на рынок не хожу, не знаю.  И схемы не собираю, паяльника даже хорошего дома нет. Пробовал паять, аккуратно не получается.
-А схемы на транзисторах не изучаете?
-  Ну, в журнале «Техника – молодежи» видел. Так, чтобы получилось, надо номенклатуру знать,  а  справочников мало. Да ведь надо не только собрать, но и проверить надо,  новая измерительная техника нужна.
   На мой вопрос, зачем  все это нужно, следователь сказал, что на вопросы  надо отвечать, а не задавать, и сказал, что о беседе никто знать не должен, ни участники кружка, ни руководитель. Иначе мне предъявят обвинение  в разглашении тайны следствия. О чем шла речь,  я вроде и не сообразил. Радиотехника...Зачем ему я?
   Следователь оказался знающим  мужиком. Мы разговорились. Это был интересный дядька, он   сыпал схемами,  проверяя , видимо, меня. И остался доволен. Эмиттер, коллектор, база...
- Молодец, Николай, дело понимаешь. А кто у вас тоже дело хорошо понимает?  Вы ведь все друзья
      Я, конечно, ничего не понял,  зачем ему все это надо.   Он, догадался  я, видимо захотел стать руководителем кружка вместо Павлика, вот и выпендривается.  Он понятно объяснил суть  прямого и обратного перехода и спросил, паяем ли мы  схемы на занятиях - Нет, сказал я.
  - А Павлик радиодетали вам показывал?  Транзисторы, как они выглядят?
 -  Не-е , мы не видели Это ведь дорогие детали, у нас денег нет. Да и где их  купишь, надо в Свердловск  ехать.
 - А откуда у вас деньги? 
- У меня нет. Мамка не дает на игрушки,
- А у Павлика? Я про его проделки из районной газеты  узнал. Ты написал? Он делает самодельные приемники на продажу. И новые детали покупает.
- Вот, смотри! И он достал из стола пакетик с транзисторами.
- А кто еще паяет?
- Андрей, Борис. Борька недавно свой приемник приносил, ламповый. На длине при восьмистах метров  наш Свердловск  здорово слышно, У нас теперь мысль есть радиостанцию свою сделать.
 - Ну, это   не надо. Не стоит засорять эфир.
-  Так есть же волны для любительской радиосвязи.
-  Ну... Хм-мм... Приходите, мы вам разрешение выдадим.
- Хорошо, я Павлику скажу,
- Не надо. Я с ним сам поговорю, И вообще, никому о нашей беседе не рассказывай, Даже Павлику. Не говори обо мне. Это важно. И матери не говори ни о чем. Пиши о чем-нибудь другом, Вот школу закончишь, дадим тебе направление в школу милиции, Нам умные ребята нужны.

      Я летел домой окрыленный. Милицейская школа. Мою статью оценили! Мужик сказал, что им нужны понимающие дело люди. Вот для чего меня позвали! Так и  не сказал ясно милиционер, зачем позвал, Не помню. как его зовут.  но  обратил внимание на его погоны. Капитан.

  Проверять стали инженеров, всех, кто понимает радиотехнику.  Транзисторные схемы не собирал еще никто, эти веяния добрались до нас спустя   годы.

     Я вдруг вспомнил, что на заводе бандиты разворовали  ценное оборудование, шкафы управления станками новой прокатной линии. Чтобы их восстановить, придется платить полмиллиона, установка нужного оборудования отменена. У завода нет возможности вновь заказать потерянное.
    Мне также сказали, что в доме у Петрухи  был обыск. Все радиодетали просмотрели. Что искали, не нашли. Никаких следов.
   В городе заговорили о происках конкурентов. Цех на заводе  так и не появился. Так и стоит  недостроенным. А технику увезли в другое место. Завод, и город вместе  с ним, лишился перспектив дальнейшего развития.

    Я так и не понял, что за бред, что, кто сдурел, кому в голову пришла мысль такая, что  мальчишка, школьник мог  проникнуть на охраняемый склад, вынуть микросхемы, пронести  их сквозь проходную. Зачем-то разбирать на детали, столь чувствительные вещи, зная, что они сразу же выйдут из строя.  Это следователю  надо было бы понимать. Но дело-то было сделано.
    А ребята пытались сами  разузнать. Слухи ходили самые невероятные.  Потихоньку все  затихло, у меня исчезло желание поступать  в УПИ, я забыл о милицейской школе и стал снова мечтать об университете.
    
      И вот снова о случае. Через много лет  я встретил Павла Ивановича Петрушина случайно в Свердловске. Он окончил  с отличием  радиофак  и работал на Уралмаше.  Мы повзрослели,  стали называть зачем-то  друг друга по имени отчеству, Решили зайти в ближайшее кафе и посидеть часок-другой. Он начальник большого отдела, я работаю в газете.
   Улыбнувшись, он сказал: - Ну, теперь у вас есть возможность написать про меня в областной газете. Кандидатскую я защитил.   Помнишь, в милиции обратили на нас внимание после твоей  статьи в районной газете.
   А там  решили спустить дело на тормозах. Расследование  зашло в тупик. И они решили сыграть на том, что это, мол,  проделки несовершеннолетних. Что  с них возьмешь?

-  Обыск был у  меня. Ты же знаешь, как трудно паять транзисторные схемы. Приборов дома никаких. Увидели, что не к чему привязаться, и отстали.
-  Ты зря на радиофак не поступал. Хорошая работа 
   Я улыбнулся: - Я мог хорошую  карьеру в милиции сделать. Мне предлагали в милицейскую школу поступать, Начальник милиции со мною говорил, обо всех спрашивал.
    И я рассказал  Петрухе о  беседе. Как следователь ненавязчиво собирал компромат. Якобы  целая группа работает. Хотели привлечь Павла к ответственности за кражу и спекуляцию. Организованная группа.  Даже двоих его покупателей нашли. Ничего не вышло. Приемники на обычных лампах. Без транзисторов. Имеет право парень продавать на рынке  результаты своего труда. Это не спекуляция.
     И тут я понял, к  каким серьезным последствиям привел разговор.  Павлика напрямую подозревали, обыск был, но ничего  не дал.  У них возникли сомнения, не знает ли наш Петруха  кого из деляг, решившихся на такое дело. Не увозил ли он в Свердловск   какие микросхемы по чьей-то просьбе.  Разборка была строгой. Но так  ничего узнать не удалось.
    Наказаны были люди. Сняли с работы начальника  службы охраны завода, провели инвентаризацию складов, выявили большой перерасход спирта, что служило долго причиной веселого смеха у мужиков.

    Но главное, это то, что происшедшее похоронило надежду, что в городе появится много новых рабочих  мест, что  город начнет развиваться. Прекратилось жилищное строительство, остались стоять предполагаемые к сносу дома в частном секторе , и маленький наш город провалился в депрессию А ведь и  Павел , и я могли остаться  жить в родных местах.
Вот что  случилось. Случайность?  Тяжелый случай... Огромная катастрофа.