Змееносец Ликише 26-27гл

26глава

   
       С ранено утра, как только Элл показался из-за горизонта,  дворец  уже принимал гостей Мириды. Величавые альхиды, превалиры в открытых пурпурных плащах с длинным шлейфом и золотой фибулой превалира на плече наполнили тронный зал, где к ним должны были выйти регенты города. Как и приказала коссея Фрийя, в руках каждого превалира были расписные горшочки с легко воспламеняющим маслом,  где каждый альхид должен был полить провозглашенную невесту, будущую сарфину, пока чан, в которой она бы купалась не наполнился.  Так же пожаловали магистры магии, важные судьи из альянса, важные мыслители, поэты, которые будут описывать этот день в своих поэмах и стихах, уже с иронией смотрят на борейский род, высмеивая новоиспеченное, только вчера выдуманное празднество. Не обошелся этот день и без самих борейцев. В мехах и теплых тулупах, они снова произвели фурор на публике, но их лица не выражало ничего кроме скорби. Ощущая наколки со стороны альхидов, каждый желал скорее умереть, чем увидеть этот позор.
 Не смотря на откровенную насмешливость, живыми цветами дворец был украшен ирильскими цветами цвета золота. Разноцветные ленты, гобелены, стяги прославляли славность Лютоса.
       Лютоса Великолепного.
      Лютоса Отважного.
       Всюду мелькал славнейший образ чуть ли самого великомученика крон-корсея Лютоса. В этом параде славы в воздухе нашлось место и другим знаменам - знамя Мириды — белоснежная птичка лазарек гордо расправила свои крылья, купалась в ярких лучах двух солнц, а символом ледяных гор Авилонии являлся образ черной белой короны на черном  полотнище — символ, олицетворяющий их триадную исповедь: три горных пояса охватывали три великих города: Аваилония, Морион и Ахма- Нур — призрачный город мертвых, где в свое время кипела жизнь бореев, а теперь это не что иное, как кладбище насмерть замерзших людей.
           Рядом со знаменем альхидов — всевидящее око Берегини, так же висели стяги святозаров - яркая звезда и троелуние, других племен и более мелких селений. Съехались богатые родственнички коссеи из Диодона, чтобы поглазеть на вопиющее зрелище устроенное ради потехи.  Тетушки, дядюшки прихватили с собою своих писцов, которые будут описывать новоявленный обряд и будут воспевать подвиг миридийцев веками. В знак уважения коссея Фрийя приказала развесить и другие знамена, которые были достойны находиться на церемонии. А достойным пришлось вознести некую плату, чтобы его присутствие на обряде подняло бы их положение в свете.
       — Благо, что мы были готовы заранее, Орития, — в пол голоса сказала Фрийя, наблюдая за происходящим. — Пойми, это самая благоразумная идея. Наша надежда на исцеление правителя меркнет с каждой секундой, нужно спешить.
         — Я полагала, что у нас все обговорено. Это дерзко с вашей стороны. Даже уж слишком.
            — Дорогая, что ты такое говоришь, разве вы не хотели этого? Чем скорее это кончится, тем быстрее вы покинете эти земли, оставляя пребывание борейцев на юге уходящим кошмаром. Нечего отсиживать пятую на благородных скамьях.
        Слова Фрийи тут же раскрыли уличные корни. Вот она спесь простолюдинки и нищеты которую она когда-то пережила - доказать высокородной, что она не просто значима в этом мире, а превосходит саму Оритию. Добивается ее унижения. Хочет поставить на колени дочь борейского рода. Лицо злобной женщины перекосило, слилось в какую-то гремучую гримасу злорадства и честолюбии. Ее руки были сильно поджаты под грудью, она волновалась. Боялась, а вдруг весь этот цирк сорвет Змееносец, но спасения со стороны не наблюдалось.
         На этот раз женщинам не пришлось примерять улыбающиеся маски с учтивостями употребляя любезные фразы и посулы. Именно этот момент стал для Оритии решающим:
           «Провинциальное невежество! Ты поплатишься за свою спесивость!» Орития была, как никогда, в ярости:
            — А зачем вам этот союз? Что вы хотите от него? Земли Авилонии? Как я это упустила из своего внимания! Вы приняли наше предложение, как только получили наше письмо! Ваш сын не имеет магии, и трон давно уже без наследника, на что вы надеетесь? На дитя моей дочери?
       Догадки королевы оправдались, как только коссея нагло хмыкнула, бросив на Оритию многозначительный взгляд.
         — Если мой сын сможет одарить нас счастьем! И то, что касается его, все принадлежит Мириде! И малыш, который родится, тоже будет принадлежать Мириде! И не важно, какой из Данов воспользуется случаем первым, а может и не первым. Но это не важно, абсолютно не важно! Пришла ваша пора страдать глядя на своего ребенка.
 
          Невыносимой мукой дались эти слова для коссеи. Испустив тяжёлый вздох, Фрийя оборвала все попытки быть такой же благонравной, как королева ледяных гор, словно вся эта величественность была для нее в тягость.
       — Ты раскрыла правду? Или снова переведешь весь этот разговор в шутку? — нажала Орития.
        — На этот раз все по-другому! С той самой минуты, как только вы прибыли в Мириду, вы мне отвратительны. Варвары, что откололась от нашего рода, рода альхидского, теперь гниете в пещерах прячась. Ах, вы не заслуживаете смотреть на Элла и Эрра, потому вы истлеете в ямах, как гнилая падаль! Теперь уж поздно что-то предпринимать. Хиона готовится к обряду, ты не в силах забрать ее обратно! Со вчерашнего вечера девица в руках у святозаров, ну а ты,… ты взглянешь на позорную игру родной дочери. Именно! Позорную потому, что этот обряд — давно забытая традиция наложниц мыться в масле перед тем, как обостительница ляжет вместе со своим хозяином в постель. А теперь писцы напишут в своих книгах о том, как я — Фрийя, дочь Роя Саржи, зажиточного торговца из железного города Диодон, осрамила великий народ бореев, искупав совсем нагую на глазах Мириды дочерь бога!
              — Ты чудовище! — прошипела Орития опоясывая вокруг себя легким холодком. — Ты поплатишься за свой гнусный поступок!
             В ответ Фрийя лукаво ухмыльнулась, с завидным взором наблюдая, как высеченные движения ее грациозного тела взвивались от негодования. Даже тяжелая одышка давалась коссее не так наигранно. Фри пристально присматривалась к королеве, изучая все ее изваянные королевскими наставниками ухватки, подмечая отдельные детали, которые коссея не могла повторить. Подмечая, как ее тонкие ручки плывут по воздуху, словно взмах благородной птицы, в реверансе подает свою изнеженную ручонку. Ее локти непрестанно согнуты, руки замкнуты в замысловатом положении, соединены между собой, открывая традиционные обычаи бореев. Высокопоставленная осанка и вытянутые плечи, и этот выразительный взгляд необычайно странных глаз цвета лазури еще больше изводил коссею, порой вовсе лишал ее покоя.
         — В свое время я с отцом прибыла на ваши земли. -  Из далека начала Фрийя. — Чтобы сбыть свой товар, но ваша матушка сочли моего отца, Роя Саржу, торговца железом, опасным безбожником и злодеем, и отобрали у него все, что он имел. Даже меховой тулуп, который мог бы сохранить ему жизнь! Вы не дали ему шанса вернуться. Не дали шанса! Варвары! Ваши прислужники тут же отправили меня домой в закрытой бочке из-под тухлой рыбы, но мой отец не вернулся. Позор и унижение ждали мою семью, как только молва о моем отце дошла до наших краев. Надо мною и моим братом именитого в честь отца - Рой Саржа второй, смеялись наши друзья, от нас отвернулись самые близкие, но моя мать не сдавалась. Не раз она представляла меня перед сарфином, пока юный коссей не обратил внимания на нищенку из семьи, которая не владела магией, точно как его мать. И вот прошло время, вы прислали умоляющее письмо с заманчивым предложением. Грех было отказать в помощи, верно?
            — Я что-то припоминаю. Да, был такой инцидент! Да, твой отец был торговцем, но не железом. Он торговал людьми! Вот почему его изгнали из наших краев! Соглашусь, Фрийя, моя мать была чересчур жестокой ко всем, но только потому, что ей пришлось выносить все тягости правления после смерти моего отца. Ей плевали в лицо, строили козни, колдовали, проклинали, но она все снесла потому что была женщиной! Ну а если  ты хорошо помнишь, то почему позабыла кто тебя спас? Это я нашла ту бочку и от своего имени отправила в ее Диодон. Это благодаря мне ты жива!
          Воскликнула Орития глядя на соперницу.
          — Не пытайся вызвать у меня жалость! Лучше бы ты дала мне умереть и не видеть страдания моей матери и брата! Считай, это расплата за твою напыщенную доброту.
          Огрызнулась Фрийя.
          -- Как так?!-- Орития не могла поверить своим глазам.-- Как ты посмела?
           -- Смогла и посмела. Я запомнила ваш радушный прием и поклялась отомстить!
          — Ладно, быть тому, что должно произойти, но без боя я не сдамся. Не забывай, что мы, борейцы, — ранее были единым народом с альхидами! Мы в родстве перед ними, а ты кто? — не уступила Орития, по привычке прикрывая на мгновение глаза от удовольствия. — Пока на моей голове лунная корона, ни один маг или святозар не имеет права прикоснуться ко мне. Но эти законы писаны для магистрата, но вы, простолюдины, миряне или просто низкие существа, подвластные земным грехам. Таким как зависть и самолюбие.  В твоих жилах течет не кровь, а обман. Вы оборачиваете свои пороки в достоинство, презирайте праведность и правильность. Ваше уродство в том, что очень много хотите, а когда получаете тут же возомнили себя богами, королевами, королями, а за плечами как были сынами рабов, как были дочерьми служанок так и осталось! Вы никогда не закроете эту брешь в своем существовании. В этом ваша суть!
          — Мразь! Я вышибу тебя из своих земель сегодня же! Не сомневайся, в Мириде твой магистрат не работает. Эту ночь ты проведешь в каземате святозаров.
— Ты права, эти края слишком жарки для бореев. Для всех бореев. И моя дочь слишком прекрасна для Мириды и вашего альянса, а Лютос не последний кандидат на руку моей дочери.
                Бросив последнее слово, Орития круто развернулась, едва передвигая ногами, полностью дав понять, что обряда не будет. Всё же Фрийя просто так сдаваться не станет.
 26глава

   
       С ранено утра, как только Элл показался из-за горизонта,  дворец  уже принимал гостей Мириды. Величавые альхиды, превалиры в открытых пурпурных плащах с длинным шлейфом и золотой фибулой превалира на плече наполнили тронный зал, где к ним должны были выйти регенты города. Как и приказала коссея Фрийя, в руках каждого превалира были расписные горшочки с легко воспламеняющим маслом,  где каждый альхид должен был полить провозглашенную невесту, будущую сарфину, пока чан, в которой она бы купалась не наполнился.  Так же пожаловали магистры магии, важные судьи из альянса, важные мыслители, поэты, которые будут описывать этот день в своих поэмах и стихах, уже с иронией смотрят на борейский род, высмеивая новоиспеченное, только вчера выдуманное празднество. Не обошелся этот день и без самих борейцев. В мехах и теплых тулупах, они снова произвели фурор на публике, но их лица не выражало ничего кроме скорби. Ощущая наколки со стороны альхидов, каждый желал скорее умереть, чем увидеть этот позор.
 Не смотря на откровенную насмешливость, живыми цветами дворец был украшен ирильскими цветами цвета золота. Разноцветные ленты, гобелены, стяги прославляли славность Лютоса.
       Лютоса Великолепного.
      Лютоса Отважного.
       Всюду мелькал славнейший образ чуть ли самого великомученика крон-корсея Лютоса. В этом параде славы в воздухе нашлось место и другим знаменам - знамя Мириды — белоснежная птичка лазарек гордо расправила свои крылья, купалась в ярких лучах двух солнц, а символом ледяных гор Авилонии являлся образ черной белой короны на черном  полотнище — символ, олицетворяющий их триадную исповедь: три горных пояса охватывали три великих города: Аваилония, Морион и Ахма- Нур — призрачный город мертвых, где в свое время кипела жизнь бореев, а теперь это не что иное, как кладбище насмерть замерзших людей.
           Рядом со знаменем альхидов — всевидящее око Берегини, так же висели стяги святозаров - яркая звезда и троелуние, других племен и более мелких селений. Съехались богатые родственнички коссеи из Диодона, чтобы поглазеть на вопиющее зрелище устроенное ради потехи.  Тетушки, дядюшки прихватили с собою своих писцов, которые будут описывать новоявленный обряд и будут воспевать подвиг миридийцев веками. В знак уважения коссея Фрийя приказала развесить и другие знамена, которые были достойны находиться на церемонии. А достойным пришлось вознести некую плату, чтобы его присутствие на обряде подняло бы их положение в свете.
       — Благо, что мы были готовы заранее, Орития, — в пол голоса сказала Фрийя, наблюдая за происходящим. — Пойми, это самая благоразумная идея. Наша надежда на исцеление правителя меркнет с каждой секундой, нужно спешить.
         — Я полагала, что у нас все обговорено. Это дерзко с вашей стороны. Даже уж слишком.
            — Дорогая, что ты такое говоришь, разве вы не хотели этого? Чем скорее это кончится, тем быстрее вы покинете эти земли, оставляя пребывание борейцев на юге уходящим кошмаром. Нечего отсиживать пятую на благородных скамьях.
        Слова Фрийи тут же раскрыли уличные корни. Вот она спесь простолюдинки и нищеты которую она когда-то пережила - доказать высокородной, что она не просто значима в этом мире, а превосходит саму Оритию. Добивается ее унижения. Хочет поставить на колени дочь борейского рода. Лицо злобной женщины перекосило, слилось в какую-то гремучую гримасу злорадства и честолюбии. Ее руки были сильно поджаты под грудью, она волновалась. Боялась, а вдруг весь этот цирк сорвет Змееносец, но спасения со стороны не наблюдалось.
         На этот раз женщинам не пришлось примерять улыбающиеся маски с учтивостями употребляя любезные фразы и посулы. Именно этот момент стал для Оритии решающим:
           «Провинциальное невежество! Ты поплатишься за свою спесивость!» Орития была, как никогда, в ярости:
            — А зачем вам этот союз? Что вы хотите от него? Земли Авилонии? Как я это упустила из своего внимания! Вы приняли наше предложение, как только получили наше письмо! Ваш сын не имеет магии, и трон давно уже без наследника, на что вы надеетесь? На дитя моей дочери?
       Догадки королевы оправдались, как только коссея нагло хмыкнула, бросив на Оритию многозначительный взгляд.
         — Если мой сын сможет одарить нас счастьем! И то, что касается его, все принадлежит Мириде! И малыш, который родится, тоже будет принадлежать Мириде! И не важно, какой из Данов воспользуется случаем первым, а может и не первым. Но это не важно, абсолютно не важно! Пришла ваша пора страдать глядя на своего ребенка.
 
          Невыносимой мукой дались эти слова для коссеи. Испустив тяжёлый вздох, Фрийя оборвала все попытки быть такой же благонравной, как королева ледяных гор, словно вся эта величественность была для нее в тягость.
       — Ты раскрыла правду? Или снова переведешь весь этот разговор в шутку? — нажала Орития.
        — На этот раз все по-другому! С той самой минуты, как только вы прибыли в Мириду, вы мне отвратительны. Варвары, что откололась от нашего рода, рода альхидского, теперь гниете в пещерах прячась. Ах, вы не заслуживаете смотреть на Элла и Эрра, потому вы истлеете в ямах, как гнилая падаль! Теперь уж поздно что-то предпринимать. Хиона готовится к обряду, ты не в силах забрать ее обратно! Со вчерашнего вечера девица в руках у святозаров, ну а ты,… ты взглянешь на позорную игру родной дочери. Именно! Позорную потому, что этот обряд — давно забытая традиция наложниц мыться в масле перед тем, как обостительница ляжет вместе со своим хозяином в постель. А теперь писцы напишут в своих книгах о том, как я — Фрийя, дочь Роя Саржи, зажиточного торговца из железного города Диодон, осрамила великий народ бореев, искупав совсем нагую на глазах Мириды дочерь бога!
              — Ты чудовище! — прошипела Орития опоясывая вокруг себя легким холодком. — Ты поплатишься за свой гнусный поступок!
             В ответ Фрийя лукаво ухмыльнулась, с завидным взором наблюдая, как высеченные движения ее грациозного тела взвивались от негодования. Даже тяжелая одышка давалась коссее не так наигранно. Фри пристально присматривалась к королеве, изучая все ее изваянные королевскими наставниками ухватки, подмечая отдельные детали, которые коссея не могла повторить. Подмечая, как ее тонкие ручки плывут по воздуху, словно взмах благородной птицы, в реверансе подает свою изнеженную ручонку. Ее локти непрестанно согнуты, руки замкнуты в замысловатом положении, соединены между собой, открывая традиционные обычаи бореев. Высокопоставленная осанка и вытянутые плечи, и этот выразительный взгляд необычайно странных глаз цвета лазури еще больше изводил коссею, порой вовсе лишал ее покоя.
         — В свое время я с отцом прибыла на ваши земли. -  Из далека начала Фрийя. — Чтобы сбыть свой товар, но ваша матушка сочли моего отца, Роя Саржу, торговца железом, опасным безбожником и злодеем, и отобрали у него все, что он имел. Даже меховой тулуп, который мог бы сохранить ему жизнь! Вы не дали ему шанса вернуться. Не дали шанса! Варвары! Ваши прислужники тут же отправили меня домой в закрытой бочке из-под тухлой рыбы, но мой отец не вернулся. Позор и унижение ждали мою семью, как только молва о моем отце дошла до наших краев. Надо мною и моим братом именитого в честь отца - Рой Саржа второй, смеялись наши друзья, от нас отвернулись самые близкие, но моя мать не сдавалась. Не раз она представляла меня перед сарфином, пока юный коссей не обратил внимания на нищенку из семьи, которая не владела магией, точно как его мать. И вот прошло время, вы прислали умоляющее письмо с заманчивым предложением. Грех было отказать в помощи, верно?
            — Я что-то припоминаю. Да, был такой инцидент! Да, твой отец был торговцем, но не железом. Он торговал людьми! Вот почему его изгнали из наших краев! Соглашусь, Фрийя, моя мать была чересчур жестокой ко всем, но только потому, что ей пришлось выносить все тягости правления после смерти моего отца. Ей плевали в лицо, строили козни, колдовали, проклинали, но она все снесла потому что была женщиной! Ну а если  ты хорошо помнишь, то почему позабыла кто тебя спас? Это я нашла ту бочку и от своего имени отправила в ее Диодон. Это благодаря мне ты жива!
          Воскликнула Орития глядя на соперницу.
          — Не пытайся вызвать у меня жалость! Лучше бы ты дала мне умереть и не видеть страдания моей матери и брата! Считай, это расплата за твою напыщенную доброту.
          Огрызнулась Фрийя.
          --- Как так?!--- Орития не могла поверить своим глазам.--- Как ты посмела?
           ---- Смогла и посмела. Я запомнила ваш радушный прием и поклялась отомстить!
          — Ладно, быть тому, что должно произойти, но без боя я не сдамся. Не забывай, что мы, борейцы, — ранее были единым народом с альхидами! Мы в родстве перед ними, а ты кто? — не уступила Орития, по привычке прикрывая на мгновение глаза от удовольствия. — Пока на моей голове лунная корона, ни один маг или святозар не имеет права прикоснуться ко мне. Но эти законы писаны для магистрата, но вы, простолюдины, миряне или просто низкие существа, подвластные земным грехам. Таким как зависть и самолюбие.  В твоих жилах течет не кровь, а обман. Вы оборачиваете свои пороки в достоинство, презирайте праведность и правильность. Ваше уродство в том, что очень много хотите, а когда получаете тут же возомнили себя богами, королевами, королями, а за плечами как были сынами рабов, как были дочерьми служанок так и осталось! Вы никогда не закроете эту брешь в своем существовании. В этом ваша суть!
          — Мразь! Я вышибу тебя из своих земель сегодня же! Не сомневайся, в Мириде твой магистрат не работает. Эту ночь ты проведешь в каземате святозаров.
— Ты права, эти края слишком жарки для бореев. Для всех бореев. И моя дочь слишком прекрасна для Мириды и вашего альянса, а Лютос не последний кандидат на руку моей дочери.
                Бросив последнее слово, Орития круто развернулась, едва передвигая ногами, полностью дав понять, что обряда не будет. Всё же Фрийя просто так сдаваться не станет.

27 глава

                 Орития неслась к дорогому супругу едва удерживая себя от гнева.  Не трудно было найти высокого великана с синей копной волос на голове с громко веселящимися чудаками в смешных костюмах и палками в руках. Небольшой спектакль разыгрался совсем близко  от толпы превалиров и аттарисисов там и был слышен наигранный хохот альхидов. Даман, как и свита бореев вел себя сдержанно, едва не срывался на окружающих, как только один из шутников покатился клубком, проделывая трюки перед зрителями он хотел дернуть короля за завитки бороды как чуть не получил оплеуху. Сбежал комик куда глаза глядят живенько.
         — Даман. — Встревоженный тихий голос Оритии обратил внимание супруга. – О, боги, они лжецы. Я только что говорила с коссеей. Боги милостивые, разгневанная женщина призналась, на что им не нужен этот союз. — Даман бросил взволнованный взгляд на супругу ощущая неладное. — Дорогой, она сумасшедшая! Слепая месть за отца управляет ею. Она мстит мне за то, что я ее спасла! Помнишь ту историю с работорговцами? Это ее отец! Отец Фрийи! И девочка которую я спасла - это она! Они ужасные люди, простолюдины, и никаких добрых намерений и в помине не было!
        --- Невероятно, как она смогла добиться таких высот? Как она стала коссеей?
        --- Гадесис сын наложницы и наша дочь тоже будет наложницей!
           --- Это невесть что называется!
           --- О, дорогой, если бы мы знали...Скажи, это важно? Теперь нам важен союз с ними? Так не поступают с высшей рассой! Альхиды будто ослеплены и идут на поводу у этой...мирянки! Хотя этим тихим словом не назовешь. Мир она уже обезобразила. Вылила свой гнев и обиду на людей. А теперь наша очередь. Вся это переписка с ней несли иные намерения!
       --– Мне изначально это не нравилось, но Нотт...он не менее кровожаден.
       --– Дорогой, мы найдем выход для Авилонии, но Хиону мы не оставим здесь!
        ---  Ваша Величество, я ее повсюду искал. По крайней мере, где мне дозволено. — Неожиданный тихий голос борейского прислужника привел в смятение обоих родителей. —  Крыло, где находятся покои Змееносца, я не искал. Там повсюду святозары, и блокирующая магия запрещает изучить их длинные коридоры.
— Она здесь погибнет! Эта вальяжная коссея погубит наше дитя!                — взмолилась Орития, уводя супруга в сторону от всей толпы. — Лим, приготовь нам три незамеченных экипажа, мы уезжаем немедленно.
           — Что ты надумала? — Воинственный настрой королевы насторожил горного короля, и острая боль в сердце, снова дала о себе знать. — Не вздумай! Нам нет пути назад, что ты придумала? Сдаться? Где нам брать помощь? Авилония на краю гибели.
         — Нет, не единственная! Этот абсурдный спектакль  мы не переживем! Она поквитается с нами сразу, как только все это закончиться, уверяю тебя. Хвала всем богам, что в руках у этой сумасшедшей не наша дочь. Не могу представить, как мы могли позволить этой женщине выставить нас посмешищем.
           — Милая, может, все-таки ты попутала? Показалось?
          — Нет! Я не верю, ты сомневаешься во мне?
           — Я сомневаюсь в твоей благоразумности. О боги, женщина, ты что-то задумала?
              Даман и Орития прошли вдоль колоннады, подальше от всей толпы высокопоставленных альхидов, обойдя главный дом сарфина, оба вошли в широкий двор, где вскоре будут проводить ритуал. Посреди круглой площади стоял большой чан, купальня, украшенная разными цветами и ленточками. Высокие лавки для гостей из бедных районов окружали широкий сосуд, а свидетели более высокого ранга облюбовали второй ярус балконов, как в театре облюбовали место, где воочию можно разглядеть все прелести борейской мелиссы. С желчными улыбками обсуждали будущий обряд.
             — Этот позор мы будем носить веками! — тут же поделилась своими соображениями с супругом Орития. — Наша дочь предстанет совсем нагой перед этим сбродом нищих, чтобы доказать, что она невинна?! Я больше чем уверена, что это фальшивка! Ничего подобного не описывалось в книгах об Ириле. В их традициях служить почитанию змей и умилостивлять Берегиню, прославлять невинных детей, но про то, что тысячи глаз узрят этот позор, — ничего! Даже святозары поддержали этот балаган. Эта штука Фрийи зашла слишком далеко. У этих людей нет ничего святого.
             —  Хочешь сказать, что мы зря приехали сюда?
           --- Нет, не зря, наш Борей услышал наши молитвы и прислал нам на помощь Змееносца! Мы приехали сюда по воле нашего великого Борея, и, по счастливой случайности, оказался тоже здесь!  Он тот, кто защищает слабых, помогает нуждающим, он спасет нашу Авилонию от бедствий! Как только Змееносец предъявит свое величие, думаю и Нотт поутихнет. Морион больше не будет нам угрожать!...
           Непреклонность Дамана выводила Оритию из себя. Женщина разразилась оскорблениями на тяжелом языке бореев, но горный король пропустил эти слова мимо ушей. За один миг Орития испытала всю ненависть к пресловутому альянсу. Испытываемые мучения от лжецарей, унижений и оскорблений в адрес Авилонии дали осмыслить, насколько отвратен этот город в его истинном виде.
        --– Ты, дорогая, как наша дочь, витаешь в своих мечтах!
         — Нет! Даман, я думаю, мы делаем ошибку, — с новой надеждой Орития вонзилась умоляющим взглядом в своего супруга. — Змееносец. Он истинный сарфин Ириля и Мириды. «Только сын бога правит этими землями». Эти слова были высечены на короне Змееносца. Это трактаты которые были лично знакомы с предыдущими жизнями великого духа. Он и есть тот, кому они должны повиноваться! Кого мы должны почитать!
        — Во имя бореев, женщина, ты снова за свое?! — Даман потряс синей копной волос, придававшей ему более мрачный взгляд, но королева была не из робкого десятка. Она знала, что король Даман будет колебаться. Все ради того, чего они приехали. Ради авилонского народа.
             — Да! Я всеми способами пыталась отвернуть тебя от этой безумной идеи, но не использовала тот, который сокрушит твою веру в меня. Я восстану, если ты не прислушаешься к моей мольбе!
           «Снова эта боль внутри. Почему именно сейчас? Почему мое сердце предает меня?» Даман сделался задумчивым. Орития приняла это за согласие.
               — Ты жестока в тех случаях, когда видишь ложь и несправедливость. Ты готова пойти против своего мужа, горного короля, принять бой от своих подданных, как в тот день, когда похоронили моего брата. Стала против всего Мориона! Толпа борейцев была готова растерзать нашу дочь, но ты предпочла отдать себя, нежели свое сокровище. Ответь, что и здесь не так?
               Даман пытался победить острую боль в сердце, убеждая себя, что это временно, но с последним часом мысленный вопрос с сердцем вставал у него чаще, чем он мог себе представить.
           — Возможно, чтобы найти корсея Ликише, нам нужно было приехать сюда? Он наша надежда!
         Король взял железной рукой крошечный подбородок королевы, внимательно всматриваясь в глаза любимой.
 -   Ты бываешь невыносимой! Делай, как знаешь, но будь осторожнее со своими выходками. На этот раз нам стоит приехать в Авилонию с благой вестью, иначе нас казнят как изменников. А тебя отправят к Нотту, для продолжения дочерей Борея.
         Орития была рада тому, что супруг поддержал ее. Без Дамана идея королевы никак бы не исполнилась. Хватило его одобрительного взгляда, и женщина тут же принялась действовать: резко обернулась к прислужнику, который все это время находился рядом, на скорую руку сложила заклинание, которое обернулo молодого юнца в ее точную копию.
                — Тебе придется снова побыть мной и быть радужной на празднике и учтивой королевой. Держи этот мешочек с порошком, который поможет тебе побыть мной дольше, чем обычно. Ничего не предпринимай, пока ты не получишь мой знак, но как только настанет час, ты покажешь свое истинное лицо и как можно громче скажешь: «Сарфин мертв! Повелитель умер и передал власть Змееносцу! Только сын бога имеет право на корону сарфина. Змееносец — наш всеповелитель!»
             — А ты что будешь делать? — прозвучал грубый голос Дамана, чьи наставления сильно обеспокоили короля.
            — А я за нашей дочерью, в покои Змееносца!
              В тот момент Орития была сама не своя. Проходя высокие расписные залы и сводчатые коридоры, королева Авилонии с легкостью разбивала вдребезги любую блокирующую магию. Снимала любое заклятие. Безжалостно сковывала в лед всех, кто стал случайным свидетелем ее присутствия в неразрешенной стороне дворца. Ни один святозар не был помехой всесильной. Целью женщины были покои корсея Ликише. Это единственное место, где никто не искал мелиссу.
               «Стой! Остановись! Что тебе нужно? Чего ты желаешь? Уходи. Уходи отсюда!»
       Раздался тихий шепот в стенах глухого коридора, где и располагались покои корсея. Овладевая ее волей вводя королеву легкий в транс, будто из ниоткуда появилась святозарина. Навевая ложные мысли, молодой воин, девушка, принуждал незваную гостью покинуть это место.
    «Повернись. Уходи. Здесь нет ничего! дальше пути нет. Только стена!»
           Исполняя свой долг святозарина, чья внешность была поразительно белой, а глаза цвета алой крови, приняла решение остановить своеволие женщины, однако наивность святозаров потрясала.
            Как и их излишняя надменность.
           — Я королева Авилонии! В моих жилах течет кровь первородных! И тот артефакт, что увенчивает мою голову, свидетельствует о моей духовной связи со всеми небожителями! Дай мне дорогу, святозар, иначе мне доведется тебя убрать!
        Гнев королевы усилился, как только воинов стало еще больше. Несмотря на законы и запреты, луноликие взялись атаковать, преграждая дорогу борейской королеве. До боли решительные и настойчивые они были готовы к бою. Показательная во всем королева Авилонская, которой восторгался весь придворный люд, приняла образ жестокого воина, несущий только ярую смерть.      Неустрашимый характер севера отражался в ее глазах, а желание сокрушить врага пугало соперников. Роковой ошибкой для любого святозара было то, что никто недооценивал способности северянки. Невероятная красота, грациозность и высокие манеры навевали совсем иное мнение о ней. Однако ее сила и опыт сводили на нет любые предубеждения и старания молодых святозаров. Никакие метательные лезвия из рук умелого белого воина, ни атака какой-либо стихией, что могла бы обессилить натиск женщины, не смогли устрашить ее твердый напор. Орития умело пропускала налет серебрянного серпа святозара, обличая их в огромную глыбу льда. Тем не менее королева могла бы победить в этом бою, не будь святозар обучен подлости и низкой подставе. Если ранее орден славился чистотой образа и святой душой в башне звездочета и несли знания, духовное равновесие, благоденствие, то в данный момент здесь орудуют истое беззаконие и тот черный порок, что преподал им Аллель в свое время.
   Неведомый резкий приступ боли связал тело королевы. Что-то очень острое и жгучее вонзилось в спину, вызывая дурноту. Ее тонкие руки едва могли удерживать острые ледяные сосульки, постепенно слабели ноги. В голове помешались мысли. В глазах мелькали  святозары, продолжая атаковать, но женщина не сдавалась. После второго удара в спину королева едва могла стоять на ногах, но, повернулась, увидела... Как будто из вода, но из каменной стены с разрисованными фресками выплыл ее убийца.      Святозар.
       Имея способности сливаться с камнем, тот едва видно будто утонул... в стену и снова показался. Метая острыми как лезвие меча клинками он попал одним из них в спину острием камня повредив спину. От смертельной раны постепенно угасали ее силы, однако Орития решила раз и навсегда разобраться с клятвоотступниками.
Взмахнув руками вверх, королева вогнала в непроходимую силу льда все защищенное крыло дворца. Острые ледяные шипы, так похожие на сотни мечей, прошили все пространство вырываясь наружу. Тот уникальный в своем роде святозар не успел уйти из своего укрытия или укрыться в других стенах, смешавшись с камнем или полом, угодил в коварную ловушку. На его месте, где он и «всплыл», сквозь измороженный покров пророс   ледяной   шип. Он  и   вытащил   изменника и убийцу из стены.
Пропуская сквозь себя всю боль и страх перед смертью, со всей обреченностью, откашливая крупными сгустками крови, едва перебирая ногами, королева наконец дошла до заветных дверей.