Жизнь и работа без психотерапевта

Такое бывает:
в механизированной лаве,
где добывают уголь,
иногда приходится оставлять
секцию крепи в завале,
то есть в обрушенном пространстве.

Это происходит от того,
что эту секцию прижимает сверху давление кровли,
а сама гидравлика секции,
её вертикальные  гидростойки не совсем исправны - изношены прокладки
гидроцилиндров , -
происходит перепускание рабочей жидкости.

Вот такую брошенную секцию
и пытался
вытащить
из завала горнорабочий очистного забоя пятого разряда (ГРОЗ)
Супонькин.

Шток гидроцилиндра передвижки этой секции
был уже отцеплен
от конвейерного
става,
к штоку был присоединен
одним
концом кусок конвейерной цепи,
другое конечное звено цепи было прицеплено
к конвейерному
ставу.

Лава была на километровой глубине,
в горячем  воздухе была угольная пыль, - обычный
и привычный
подземный воздух.

А вот когда поднимаешься
на-гора и делаешь
первые глотки воздуха на поверхности,
то сахалинский
вкус воздуха
отличается от ростовского,
степного, а кемеровский,
таёжный,
от карагандинского воздуха.
Разные вкусы,
их не перепутаешь!..

Даже добраться до ручек
пульта управления гидроцилиндров секции
было
не так просто,
но Супонькин,
извиваясь всем телом,
всё же к ним
подобрался.

Затем он принялся потихоньку шевелить перекрытие
секции, разгружая
это перекрытие от горного давления кровли.

Сверху добавилась ещё толика породы,
запечатывая Супонькина
в некий подвижный каменный гроб.

На спине у него добавилась пара кровавых царапин.
Потом эти царапины заполнятся угольной пылью.
Когда эти ранки заживут,
то останутся
синие линии на коже, -
своеобразная шахтёрская
татуировка.

Сантиметр за сантиметром Супонькину удавалось продвигать секцию вперёд,
вытаскивая её
из смертельного плена
обрушенного
пространства.

Но какой же непомерной
ценой
эти сантиметры достигались!..

Супонькин не страдал клаустрофобией,
но его  душу окутывала  жуткая
тоска: кто он такой?..
что он здесь делает?..
и зачем всё это ему
нужно?..и удастся ли ему выбраться из этого каменного мешка?..
Главное, когда это
кончится?

Паники, конечно,
никакой не было...
Тот, кто подвержен паническим атакам, просто не работает в угольной лаве, - убегает в первый же день,
крича на бегу:

- Я уголь здесь
не складировал в период
карбона,  -
и доставать отсюда этот уголь
не обязан!

Полузасыпанный
породой, Супонькин дёргал
и дёргал ручки
управления,
делая свою работу
на автомате.

Он два раза перецеплял цепь, которая соединяла шток гидроцилиндра
передвижки секции
с конвейерным
ставом, ведь секция потихоньку вылезала из пустоты
обрушенного
пространства...

Вся работа по спасению секции заняла больше
двух часов мучительной
работы,
Супонькин по десятому кругу
успел перебрать свой матерный лексикон,
составляя различные
комбинации и конструкции из нескольких обсценных
слов.
Количество вариантов было не столь уж и велико,
ведь матерное
творчество -
это не игра
в шахматы!..

Супонькин курил уже третью сигарету "Прима",
ведь душевный покой снисходил на него
очень медленно,
а индивидуальные психотерапевты
в белых халатах в лаве
не водились,
такая вот специфика
подземного
труда.
Кстати, в лаве курить было запрещено, ведь шахта была газовой,
но лава - это не тупиковая выработка,
метан здесь
не скапливался...

Покурив, Супонькин принялся
выжимать портянки,
ведь внутри резиновых
сапог
хлюпал пот.
Свою флягу с водой
он оставил
на транспортёрном штреке.
Через полчаса он выпьет
эту воду одним
глотком.
И это будет его лучшей
минутой!..
Если не считать, что ему удалось
вытащить секцию крепи
из завала.