Катушка с сердечником

Эта история случилась четверть века назад. Все тогда жили в ожидании миллениума и волшебства новогодней ночи, которая разменяет не десятилетие и даже не столетие, а целое тысячелетие!
Мы жили тогда в маленьком уральском городке, затерявшемся «среди гор, среди тайги, где деревья высоки, у излучины реки…» Декабрь накануне миллениума выдался сказочный! Привычные уральские морозы ушли за тридевять земель, и ожидание чуда распространилось даже на суровую тайгу, которая, словно по мановению волшебной палочки, серебрилась, искрилась, переливалась и манила побродить на лыжах. Очарование рассыпалось снежными игольчатыми искрами по ветвям вековых кедров и сосен, сквозь их могучие кроны пробивались лучики зимнего солнца, играя тенями, они создавали сказочные дорожки. Нам казалось, что лес только притворяется дремлющим, а на самом деле там кипит чудесная колдовская жизнь, полная предновогоднего чародейства…
Старшему сыну в ту пору едва исполнилось пять лет, но, как всякий уральский ребёнок, он уже уверенно стоял на лыжах. Поддавшись очарованию, мы свернули с протоптанной лыжни на узенькую, едва заметную, возможно, проложенную таким же лыжником, околдованным волшебством зимнего леса. Мы не заметили, как оборвалась и эта неверная лыжня. Очнулись, когда увязли в глубоком сугробе!
- Пора бы развернуться? Не хватало нам заплутать! – заволновалась я.
- Подожди! Видишь тот большой пень, укрытый снегом, как крышей? Давай дойдём до него! Это ведь заюшкина избушка!
- А если это медведюшкина? Но на избушку, действительно, похожа. А давай отсюда полюбуемся и развернёмся?
Но обычно послушный сын неожиданно раскапризничался:
- Мама, ты не понимаешь! Мы не можем просто так уйти! Мы должны обойти кругом эту избушку! Так надо!
Что поделать? Пришлось чуть не ползком по насту добираться до этого очаровательного величественного пня, накрытого могучей снеговой шапкой, точно крышей. Вблизи он производил ещё более колдовское впечатление! Это было огромное дерево, переломленное неведомой силой; мощный остов создавал иллюзию полноценного дома со сказочной великолепной шапкой-крышей.
Довольный раскрасневшийся сын обходил это зимнее чудо и что-то бормотал: «Где бы ни был ты, приди и меня с собой возьми, без меня не уходи, что там будет впереди, никого не подведи, за собой меня веди…»
- Ты стихи что ли сочиняешь?
- Нет, повторяю.
- Повторяешь те, что уже учил?
- Да какая же ты сегодня непонятливая! За ним повторяю!
- За кем? – я не на шутку обеспокоилась: уж не простыл ли, не затемпературил ли до бреда.
Но сын выглядел здоровым, разве что очень озабоченным и хлопотливым. Я мужественно ползла за проворным ребёнком вокруг таинственного пня…  Надо ли говорить, что из леса мы выбрались, когда кратковременное зимнее солнышко уже клонилось к закату. Стройные сосны загадочно затихли, нас провожали их длинноногие тени-великаны…
Миллениум приближался! Только в природе было волшебство, среди людей царила некоторая напряжённость: кто-то готовился к концу света, строил бункер, запасался крупой и солью; кто-то бесшабашно веселился;  просветлённые медитировали, ожидая прихода мессии. Дома у нас атмосфера тоже была странной. Порой казалось, что дома мы не одни. Сын иногда замирал, словно прислушивался, потом улыбался и что-то бормотал. Меня же накануне рубежа тысячелетий посещали странные яркие сны. Словно сериал, посмотренный на одном дыхании, врезались они в память…
Сон первый. 50-е годы. Мелькает чёрно-белая перфорированная плёнка. Неожиданно происходящее окрашивается в яркие цвета, где всполохами алеют пионерские галстуки… Звеньевому Трофиму Васильеву нравилось ходить в школу. Вот и сегодня они читали новый рассказ Астафьева «Васюткино озеро». Как здорово его герой – тринадцатилетний паренёк смог выйти из тайги! Трофим весь урок восторженно слушал учителя, потом с ребятами из звена они обсуждали, какие у кого были случаи блуждания по тайге-кормилице. Придумали соревнование между звеньями по выпуску боевого листка «Как не заблудиться в тайге!» Звено Трофима, конечно, победило. Васютка – главный герой рассказа до того понравился пятикласснику Васильеву, что он, не говоря другим пионерам, чтобы не осудили за глупые мечты, решил, что потом – в далёком будущем – сына Васюткой назовёт. А что? Будет Василий Васильев… А ещё мечтал Трофим, как вырастет, будет искать полезные ископаемые или строить новые города, - главное, чтобы войны не было. И Родина любимая процветала… Добрыми они росли, ответственными и честными – пионеры послевоенных лет…
День пробегает в привычной суматохе предновогодних приготовлений. А ночью – вторая серия! Сон второй.  «Васька! Пошли шишки собирать. Брось ты эту книгу, потом дочитаешь», - весело кричали мальчишки. Но угрюмый Василий Василев тайгу не любил. Там, в уральской тайге, когда-то пропал без вести его отец – Трофим Васильев. Был он то ли геологом, то ли каким-то практикующим учёным, но лес очень любил. Ваське рассказывал, что даже назвал его, сына своего, в честь Васютки – героя рассказа сибирского писателя Астафьева. Смеясь, папка Трофим повторял наказ из книги: «Тайга – наша кормилица, хлипких не любит!» И вот, поди ж ты, пропал в этой проклятущей тайге. Поэтому и сидел угрюмый Васька над книгой, хотя и читать не читал, больше думал… Мёртвым отца никто не видел. Васильев знал, что там, где ходила драга - огромный железный "монстр", размером с типовой пятиэтажный дом, образовывались котлованы, заполненные стоячей водой.  Драга движется, вгрызается в грунт мощными ковшами и способна пропускать через своё чрево сотни кубов породы в час. В один из таких водоёмов вроде бы и угодил Трофим. Сапоги его рядом нашли, а тело, словно исчезло, хотя баграми всё вдоль и поперёк прощупали… Васька перелистнул страницу книги о людях, затерявшихся во времени, и подумал, вдруг и папка Трофим не пропал, а лишь сместился в другой временной пласт… За шишками в тайгу парень не хотел однозначно. Он хотел учиться, изучить многие науки, поступить в университет и отгадать страшную загадку: куда иногда бесследно исчезают люди…
Сон третий. «Трофим, ну, хорошо, ты не хочешь читать рассказ Астафьева, потому что у вас какая-то семейная легенда. Но можно хотя бы пригласить твоего отца в школу для беседы?» – выговаривала строгая учительница молчаливому пятикласснику Васильеву. «Я не люблю читать книги про тайгу, - упрямо пробормотал Трофим и исподлобья взглянул на педагога. – А папа прийти не сможет. У него срочная командировка».  …Папа Трофима вырос из угрюмого подростка Васьки в бородатого учёного Василия Трофимовича Васильева и, несмотря на досужие предрассудки, назвал сына в честь своего отца – редким именем Трофим. Командировку на Урал он ждал очень давно. Официальную часть жизни Василий посвятил работе в одном из НИИ, а всё оставшееся время изучал петли времени или пространственно-временной портал. Там, куда он ехал, было много странного. Город входил в десятку оборонно-промышленного комплекса, маленький посёлок под кодовым названием «Лесхоз» являлся сверхсекретным объектом, где и были сосредоточены интересы Василия Трофимовича… Надо ли говорить, что пятиклассник Трофим папку из командировки не дождался.
Новогодний «сновиденческий сериал» закончился с приходом суматошного 31 декабря. Как всегда, что-то не купили, кому-то не позвонили, куда-то засунули самое необходимое. И только сын ходил степенно из комнаты в комнату, иногда кивал, умудрённо улыбался. Когда наконец уселись за праздничный стол, он деловито принёс тарелку и чистый прибор.
- Тебе две порции хочется?
- Нет. Это моему другу. Из той самой заюшкиной избушки, которую мы в лесу нашли. Его Трофим зовут, - доверительно сообщил сын.
Наверно, в такой Новый Год всё может случиться, поэтому мы решили не поднимать панику по поводу фантазий. Вспомнились странные сны… Должно было произойти чудо! А наутро все заболели гриппом. Вот так безрадостно началось столь долгожданное новое тысячелетие… Может, это был какой-то морок перед вирусом или нервное напряжение ожидания? Так бы и забылась эта история…
Но спустя более двух десятков лет в старой коробке с книгами, так и неразобранной со времени большого переезда, нашлась маленькая записка, написанная незнакомым витиеватым каллиграфическим почерком. «Заброшенный стратегический объект "Лесхоз" в народе всегда называли 51-ый квартал - по номеру участка, где он расположен. В Советское послевоенное время там обосновался засекреченный завод по производству и хранению ядерных зарядов «501-М» для атомных бомб. Один из работников со странным именем Трофим в свободное время развлекался тем, что конструировал из отходов небольшой прибор, похожий на дроссель - винтоспиральную катушку из свёрнутого изолированного проводника, обладающую значительной индуктивностью при относительно малой ёмкости и малом активном сопротивлении. Катушка с сердечником применялась для подавления помех, сглаживания биений, накопления энергии, создания магнитных полей, датчиков перемещений. Делать этого, конечно, было нельзя. По неписанным законам того времени товарищ Трофима донес на него, и учёному пришлось быстро избавляться от результата своего хобби. Оказавшись в благоприятном заболоченном таёжном месте, катушка повела себя странно. Процесс взаимодействия с болотными микроорганизмами и фитонцидами хвойных деревьев неожиданно по-своему запустил работу сердечника катушки, как некоего временнОго магнита. Почему в эту петлю попадали одни, но оставались невредимы или просто не замечены другие - неизвестно. Может, дело здесь в формуле их крови или, что скорее всего, в составе воображения и мыслей, ведь иногда мысль становится материальной. Как бы там ни было, но Сердечник жил своей жизнью, простирая нити катушки по тайге...»
- Откуда у нас эта записка и эта книга?
- Тебе же эту книгу подарили пятнадцать лет назад, на прощальном вечере перед отъездом. Неужели не помнишь?
- Да, тогда много всего надарили. Всё в коробки в спешке складывали. Как же она здесь пролежала, забытая? А эта странная записка откуда в ней? И что за Трофим, о котором в ней написано? И вообще, неужели там, где мы жили, есть временнОй портал? – вопросы вылетали у меня один за другим.
- А я думал, что ты помнишь, как мы в лес тогда ходили перед новым тысячелетием? – ответил уже взрослый сын.
- Но мы тогда так долго болели! И я решила, что это всё последствия коварного вируса.
- Может, и от вируса. Но ведь записка опровергает эту версию?!
- А откуда же она?
- Так на прощальном вечере кто-то из гостей подложил! Логично?
Мы стали листать книгу. Вспомнились и сны! Нахлынула ностальгия: оживали скромные улочки родного маленького городка, затерявшегося среди Уральских гор; запетляли в воспоминаниях таёжные тропинки и знаменитая лыжня… Воспоминания увлекли снежным танцем!
- Едем?
- Летим!
Зимой, спустя четверть века, мы летели в город детства. Загадочная записка, надёжно упакованная в конверт, летела с нами. При посадке любовались из иллюминатора первозданной красотой таёжного края. Сверху небольшие замёрзшие озёра, бликующие в свете лучей, напоминали глаза; хвойный лесной ковёр, покрытый снегом, имел сходство с ворсом или шерстью огромного неведомого серебряного зверя, а небольшие населённые пункты блошками скакали по его шкуре… На миг показалось, что этот зверь угрюмо посмотрел нам в глаза, и мы ощутили себя песчинками, летящими между мирами.
…Лыжня манила, тайга серебрилась, искрилась, переливалась. Очарование рассыпалось снежными игольчатыми искрами по ветвям вековых кедров и сосен, сквозь их могучие кроны пробивались лучики зимнего солнца. играя тенями, они создавали сказочные дорожки.
- У меня дежавю!
- Есть такое! А красота какая! – мы со старшим сыном любовались величием природы нашей малой родины.
Младший сын к лыжам не был приучен, потому что рос и взрослел далеко от родных мест, поэтому он сурово молчал, пыхтел, стараясь не отстать. Но, с трудом забравшись на высокую гору, мы неожиданно не обнаружили его позади! Так и есть – решил срезать – обойти крутую горку! Пришлось вернуться. Оставленный им лыжный след сворачивал на чей-то малоприметный, едва проложенный, уводящий в тайгу. Далеко он уйти не мог! Но мы начали волноваться…
Вскоре он нашёлся! Неподалёку от величественного пня, покрытого могучей снеговой шапкой. Он что-то внимательно разглядывал на небольшой поляне… В снеговом мареве мы увидели силуэты троих людей. Они сидели, словно у костра, около странного предмета. Видно было, что они о чём-то оживлённо беседовали, рисовали веточкой на снегу какие-то схемы…
- А ведь я думал, что заблудился! – сообщил младший сын. – Потом их увидел. Это кто вообще?
- Это и есть Трофим! – светло улыбнулся старший, - и его отец, и его дед! Геолог, физик и инженер. Они всё-таки встретились.
- Получается параллельное пространство, созданное катушкой с Сердечником, существует!
Действительно, существует! Они – Васильевы живут под его куполом, помогают всем заблудившимся путникам и надёжно охраняют небольшой закрытый уральский городок – ядерный щит России. «Суровая тайга хлипких не любит!» Мы помним этот завет. Когда летели обратно, большой заснеженный зверь, полный светлой грусти, помахал нам на прощание могучей лапой…
- Интересно, почему тогда накануне миллениума ты видел их, а я нет. Ну, разве что только во сне? – спросила я у сына.
- Вспомни «Маленького Принца», дети видят больше, чем взрослые.
- А почему сейчас мы все увидели их?
- Наверно, потому что, как уехали, стали сильнее любить наш город детства. А когда сильно любишь, видишь гораздо больше!