Придворные шуты

           Контрабандисты «Дубравы»

               

 Лукин приехал на улицу Гиляровского чуть раньше назначенного времени, чтобы взглянуть, где находится будущее место работы. Снежная позёмка наметала сугробы вдоль тротуаров и покрывала трамвайные пути. Проехал на своём «Патроле» в поисках, где удобнее припарковаться. По довольно узкой улице ходил трамвай, поэтому лучше было поставить машину в «кармане» или во дворе дома, а в дальнейшем можно ездить на метро. Он жил совсем рядом, в двух остановках от «Проспекта Мира», на «Белорусской». Дом, где обосновался фонд, он нашёл без труда, увидел табличку «Нотариус», а напротив дверь с вывеской «Общероссийский общественный фонд содействия развитию регионов России «Дубрава». Потянул ручку двери, но она оказалось закрытой, нажал на звонок – за дверью тишина. Минут через десять в подъезд вошла стройная девушка лет тридцати, с большими карими глазами. Виктор посторонился, пропуская её, она сняла шапку из рыжей лисы и стряхнула с неё снег. Снежинки таяли на её загорелом лице. Загар не мог сохраниться с лета, скорее всего, девушка была в солярии. Она мотнула головой, и пышные темные волосы мягко легли на плечи. Девушка зашла к нотариусу за ключами, которыми и открыла дверь. Лукин шагнул в её сторону.
 – Вы ко мне?
 – Если чаем угостите, то к Вам, – Лукин по-хозяйски прошёл в прихожую.
 – Понятно. Вы наш новый вице-президент, – улыбнулась она.
 – Виктор, – представился он.
 – Наташа, исполнительный директор, а как Вас по отчеству?
 – Наташа, я предпочитаю неформальные отношения, и после чая предлагаю перейти на «ты».
 – Неудобно как-то, – смутилась девушка.
 – Не надо намекать на мой возраст, – улыбнулся Виктор.
 – Я совсем не об этом, вы мужчина в полном расцвете сил, -улыбнулась в ответ Наташа.
 – Так говорил Карлсон, – пошутил Виктор.
 – Всё, ставлю чайник. Вам какой чай?
 – Полагаюсь на твой вкус. Наташа, а как называется ваша контора?
 – Фонд «Дубрава» по содействию развитию регионов России.
 – Для начала неплохо, – сказал Лукин.
 – А Вы не знали, куда идёте работать?
 – Я привык доверять друзьям.
 Виктор помог Наташе снять пальто. В офисе, а он находился в двухкомнатной квартире, было тепло, в жилых домах всегда топили хорошо. Наташа сняла вязаную кофту и предстала перед Виктором в белой блузке с кружевами и откровенным декольте и в узкой юбке, подчёркивающими ее стройную, загорелую фигуру. Она заварила душистый китайский чай и выложила на стол печенье с конфетами. Наташа была красива, а отогревшись в тепле, стала ещё привлекательнее.
 – Наташа, какое кресло можно занять?
 – В другой комнате расположился наш генерал и его заместитель, морской волк, а кресло, где Вы расположились, свободно. Оно у окошка, рядом со мной. Здесь обычно сидят наша Ирина Сергеевна или сенатор, когда приезжают к нам.
 – Рядом с тобой я согласен. Наташа, скажи, а откуда ты здесь, такая красивая? Просто хочу проверить свои догадки по твоему немосковскому говору. С Урала или из Сибири?
 – Нет, гораздо дальше. Я из Комсомольска на-Амуре. Так сильно заметно, что не москвичка? – немного грустно спросила Наташа.
 – Есть чуток, но ты быстро перестроишься. А в твоем городе я пробыл два месяца в командировке.
 – Давно это было?
 – Пятнадцать лет назад в вашем городе на авиазаводе произошла авиационная катастрофа: АН-12 разбился на аэродроме завода, который «Сушки» выпускает. Трое суток самолёт горел, не могли потушить.
 – На заводском аэродроме истребители СУ испытывают, поэтому к катастрофам мы привыкли. Но ту я запомнила. Зима была, и снегу навалило под крыши домов. Всё верно, он горел несколько дней. А Вы лётчик?
 – Работал в комиссии Совмина СССР по расследованию авиакатастроф, а у вас был заместителем председателя правительственной комиссии. Расследованию придавали особое значение, потому что на таком заводе произошла.
 – Я тогда в седьмой класс ходила, и мы с подругами забирались на сопку, чтобы посмотреть.
 – Значит, тебе нет и тридцати?
 – Однако, какой Вы цепкий. Два слова – и всё про меня знаете.
 – Не расстраивайся, в женщине достаточно тайн, а выглядишь ты гораздо моложе своих лет.
 – Спасибо, а как наш город показался?
 – Честно говоря, работы было много, а когда немного разобрались, нас отвезли к большому камню с надписью, что здесь высадились первые комсомольцы, которые строили город. На самом деле, строили зеки – забайкальские комсомольцы.
 – Да, город построен на костях заключённых, – сказала Наташа.
 Дверь офиса распахнулась, и вошёл, как к себе домой, худощавый, небольшого роста мужчина лет пятидесяти, в костюме и при галстуке, который с прищуром посмотрел на Лукина.
 – Познакомьтесь, это наш сосед, Сергей Михайлович, – представила их Наташа. – Виктор – новый вице-президент нашего фонда.
 Сергей Михайлович пожал ему руку и вновь окинул Лукина неприятным сверлящим взглядом. Такие взгляды он встречал у некоторых товарищей из Конторы. Им казалось, что они могут с одного взгляда определить, чем дышит человек.
 – Наташа, мне нужно отпечатать два документа. Поможешь? – спросил Сергей Михайлович.
 – Наташа, я надеюсь, эта работа за отдельную плату от нотариуса? – улыбнулся Лукин, догадавшись, что сосед и есть нотариус.
 – Нет, бесплатно, в порядке шефской помощи, – сказал Сергей Михайлович.
 – Нехорошо лишать сладкого такую красивую девушку. Офицеры обычно своим штатным машинисткам за скорость в работе дарили шоколадки, а Наташа не у Вас на зарплате. – Лукину не понравился его взгляд, и он постарался его уколоть.
 Тот недовольно хмыкнул и вышел.
 – Мы у него арендуем офис, вот он и обращается ко мне с такими просьбами, – сказала Наташа.
 – С бесплатными просьбами. Не думаю, что он делает скидку с арендной платы за допуслуги.
 – Нет никаких скидок.
 – А ты знаешь, сколько зарабатывает нотариус? – спросил он.
 – У него очередь из клиентов с утра до вечера. Он Вам не понравился?
 – Нет, просто ревную его к тебе. Он смотрел на твою красивую грудь, как кот на сметану, – улыбнулся Виктор.
 Наташа громко рассмеялась, и в это время вошла рыжеватая блондинка. Ей было лет сорок пять, выше среднего роста, если с сапогами на высоком каблуке. Она стряхнула снег с дубленки и бросила её на диван.
С комсомольским задором тряхнула головой, сняла очки в золотой оправе, протёрла влажные от снежинок стёкла и стеснительно посмотрела на Лукина. Он отметил, что она чувствовала себя как-то скованно.
 – Здравствуйте, Виктор Павлович. Меня зовут Ирина Сергеевна, руководитель фонда, – она пожала ему руку. – Вижу, Вы быстро освоились, если рассмешили нашу царевну Несмеяну. Наташа, а где наши работники?
 – Так они приходят к одиннадцати.
 – А уходят после обеда, приняв по сто грамм. Немудрено, что они натворили на таможне, – произнесла Ирина.
 Слово «таможня» резануло слух Лукина, но он промолчал, ожидая продолжения разговора.
 – Виктор Павлович, у нас есть подшивки с документами по гуманитарной помощи и по работе с таможней, можете пока с ними ознакомиться, а вечером приедет наш босс, Палыч, и поставит конкретную задачу, – сказала Ирина.
 – Ирина Сергеевна, если читали мою анкету, то там указано, что я руководил борьбой с контрабандой в таможнях десять лет, потому таможенные правила знаю, а до того, в 1992 году, контролировал от МВД первые поставки гуманитарной помощи. Хочу сказать, что в ваших подшивках я ничего нового не найду.
 Он с первого дня решил вывести себя из разряда «молодого бойца», которого собирались чему-то научить. Это быстро поняла Ирина.
 – Как говорят: «Ученого учить – только портить». Я читала Вашу анкету, и особенно запомнилась последняя должность – руководитель оперативных разработок организованных преступных групп на каналах контрабанды наркотиков.
 – Ирина Сергеевна, на эту должность меня назначили уже перед выходом на вторую пенсию, а до того занимался делами посерьёзнее.
 – Всё поняла. У Вас с сенатором свои дела, а я дождусь наших работников, чтобы создать рабочую обстановку.
 К полудню в офис прошли двое мужчин лет шестидесяти, которых представила Ирина. Ее заместителем был сухопутный генерал в отставке Александр Павлович Гашенков, который с важным видом представился… вице-президентом фонда. Он был выше среднего роста, худощавый, с прямыми русыми волосами, зачёсанными назад. Гашенков встретил Лукина с явным напряжением, понимая, что вообще-то двух «вице-» в фонде не может быть, но Виктора не волновали кадровые вопросы, которыми командовали Ирина с Палычем. Они платили зарплату, потому и решали, сколько будет в фонде и вице-, и директоров. Отдел по оформлению товара и взаимодействию с таможней в фонде возглавлял Николай Иванович Пудков,  голубоглазый мужчина, с открытым улыбчивым лицом, среднего роста, плотного телосложения, с едва заметным животиком, небольшими височными залысинами и волнистыми русыми волосами. Лукин по привычке профессионально отмечал про себя приметы пришедших. Пудков ранее был капитаном научно-исследовательского судна и ходил по морям и океанам,
а в отставку ушёл, когда стране стали не нужны исследования, а уникальное судно продали за бугор на металлолом. Пакет в руках Николая Ивановича издал звон стекла, Ирина уже набрала воздуху, чтобы возмутиться, но тот упредил:
 – Домой купил продукты, а то вечером в магазине ничего не будет. Сейчас в холодильник уберу.
 – Одна звенеть не будет, а две звенят не так, – улыбнулся Лукин для разрядки напряжённости.
 – Я хотела спросить, почему так поздно приходите на работу? –
с досадой произнесла Ирина Сергеевна.
 – Так мы, как в СССР. Ирина, ты делаешь вид, что платишь нам зарплату, а мы делаем вид, что работаем. Кстати, где наша зарплата за три месяца? – вопросом на вопрос ответил генерал Гашенков.
 – Вы же сами знаете, у нас трудности. Вот Наташа скоро закончит разработку документа по делопроизводству, и мы получим в Госдуме деньги. Может, вечером наш босс что-то расскажет. Мне пора на работу, – засуетилась Ирина, которую генерал слегка поставил на место.
 Она уехала в Госдуму, где работала помощницей руководителя ЦИК «Единая Россия» Андрея Воробьёва. Лукин обратил внимание, что Наташа, не отрывая головы от клавиатуры компьютера, перепечатывала инструкцию по делопроизводству.
 – Наташа, если мне не изменяет память, эту инструкцию уже разработали и приняли десять лет назад.
 – Так я её и перепечатываю, а Ирина преподнесёт, как новую разработку, и будет нам всем зарплата.
 – Бедная Россия, работы ни у кого нет, а жить надо, – сказал Лукин.
 – Всё верно, Виктор Павлович. Мы с генералом решили по сто грамм, ты с нами? – предложил Николай Иванович.
 – Спасибо, но я за рулём.
 – Хорошая отмазка, а мы на метро ездим. Ты далеко живёшь?
 – Рядом с «Белорусской».
 – Так тебе лучше на метро, – сказал Николай Иванович.
 – Если ты о выпивке, то я всё равно выпиваю только после работы и не каждый день.
 – Так мы работу уже закончили, а каждый день выпивать у нас даже генеральской пенсии не хватит, – улыбнулся тот.
 Они присели за стол в углу, и до Лукина донесся запах свежего огурца и копчёной колбасы. Время шло к обеду.
 – Наташа, Виктор Павлович, хотите бутерброд с колбасой или с сыром? – спросил Николай Иванович.
 – С удовольствием, – сказала Наташа, – Виктор Павлович, подтягивайтесь, я сейчас чай поставлю. У нас варенье и мёд есть, кстати, башкирский.
 – Ну, если башкирский, то сдаюсь, – улыбнулся Виктор.
 Генерал с «морским волком» разогрелись коньяком, и Николая Ивановича потянуло на воспоминания, как на научном судне отслеживали американские подводные лодки, а при необходимости могли забросить металлическую сеть и подъёмным краном вытащить субмарину на поверхность воды, лишив её хода.
Сегодня они решили дождаться сенатора и поговорить с ним о зарплате и задачах фонда на ближайшее время. Лукин пересел в своё кресло и мило беседовал с Наташей ни о чём. До него донеслись обрывки фраз, в которых звучали слова «таможня», «адвокат» и «уголовное дело». Он присел рядом с коллегами и спросил:
 – Николай Иванович, я не подслушивал ваши разговоры, но отдельные слова позволяют мне спросить, есть ли у вас какие-то трудности и могу ли я помочь?
 – Виктор, а ты разве не в курсе, что в отношении руководства фонда возбудили уголовное дело? – спросил Николай Иванович.
 – Впервые слышу. Давно ли возбудили и за что? Расскажите, если можно.
 – Да какие тут секреты. Как я понял, тебя пригласил на работу в фонд наш сенатор Глазырин. Ты с ним дружишь, так почему он не сообщил об уголовном деле по контрабанде? Его возбудили четыре месяца назад.
– А покажите мне постановление о возбуждении или другие документы, – попросил Лукин.
 – У нас ничего нет, все документы у адвоката, с которым общаются Ирина и Палыч. Нам говорят, что всё в порядке, но я думаю, врут. Четыре месяца прошло – и тишина, – произнёс генерал.
 – Мужики, статья по контрабанде нешуточная, и по ней условные сроки не дают. Давайте, расскажите всё с самого начала, – попросил Лукин.
 – А ты специалист в этом деле?
 – Самый что ни на есть. Последние десять лет я только и делал, что возбуждал дела по контрабанде. Мне интересно, что такого вы натворили, как докатились до контрабанды.
 – Да мы сами думали, что ничего противозаконного не совершали, а нас затянули в какие-то разборки. В адрес нашего фонда из США через Выборгскую таможню поступили два контейнера с медицинскими инструментами и оборудованием, которые предназначались для областных больниц в Перми и Ярославле. С самого начала на таможне всё обгадил племянник нашего сенатора, Костя Каратыш, которого он оформил своим помощником. Шустрый паренёк сразу унюхал, что там пахнет долларами. Он начал декларировать товар, но, когда понял, что это ему не под силу, заявил об отсутствии у него документа от фонда на право оформления товара. Всё бросил и больше не появлялся на таможне, – рассказал Николай Иванович.
 – Николай Иванович, – спросил Лукин, – у фонда было удостоверение от правительственной комиссии, что груз имеет статус гуманитарного?
 – А как же.
 – Тогда таможня по закону должна обеспечить первоочередное оформление такого товара с упрощёнными таможенными процедурами, без налогов и сборов за оформление. Не понимаю, как за «гуманитарку» можно возбудить уголовное дело по контрабанде. На какой таможне это было и что конкретно вы там делали?
– Что делали? Да на таможне нас водкой поили две недели, пока сами досматривали груз, который состоял из шестисот наименований медицинского товара, и ни одно им было не знакомо. Потом они взяли старые декларации, которые заполнил Каратыш, и показали, где нам поставить подпись. Мы с генералом подписали все акты таможенного досмотра, который они же сами и производили. Мы две недели выпивали вместе с таможенниками и подписали не глядя, доверившись им. Не думали, что они пойдут на подлянку, – сказал Николай Иванович.
 – На какой таможне это было?
 – На таможенном посту «Дегунинский».
 – На электромеханическом заводе, что на Дмитровском шоссе? – спросил Лукин.
 – Знаешь эту таможню?
 – Я её создавал семь лет назад, но меня потом назначили в Центральную акцизную таможню, а в той, Московской Северной, половина сотрудников из моей бывшей таможни, а её начальник, Артур Михайлович Узловский, мой друг, с ним мы руководили Московской таможней. На том посту руководит стервозная баба, но я её не знаю. А в Московско-Ярославской транспортной прокуратуре заместителем по следствию работает узбек Бакшималиев. Он курирует таможню, тот ещё фрукт. Думаю, без них не обошлось. Вам в этом плане не повезло.
 – В каком плане? – спросил Николай Иванович.
 – Я думаю, что вас заказали. Не вас с генералом, вы для них не те фигуры, но через вас они хотят достать, скорее, Ирину и сенатора.
 – Ничего не понимаю.
 – Я и сам пока не знаю, но думаю, ваше руководство догадывается и потому темнит. Даже мне ничего не сказали. Ничего, разберёмся, – сказал Лукин.
 – Виктор, я тебе верю, разберись, пожалуйста, а то посадят ни за что на старости лет нас с генералом, – попросил его Николай Иванович.
 – Ещё чего, да я этих жуликов всех перестреляю, – вскинулся вдруг Гашенков.
 – Побереги патроны, – ответил ему Николай Иванович.
 – Вы дождётесь наших руководителей? – спросил Лукин.
 – Обязательно. Нам интересно, что они расскажут о нашей зарплате и про уголовное дело. Пока мы слышали только, что надо подождать, – произнёс Гашенков.
 Лукину и самому не терпелось услышать ответы на вопросы, пока его деятельность в фонде ещё не началась.
В компании друзей у грека он часто называл Глазырина шоуменом, да тот таковым, по сути, и был, пусть теперь стал сенатором, но многое в его деятельности не изменилось. Так, по четвергам депутаты и сенаторы играли в футбол на малой арене стадиона «Динамо», а по вторникам – в спортзале МЧС на Ломоносовском проспекте, там же они парились в бане. У них тоже была пятидневная неделя, но, в отличие от народа, с двумя рабочими днями, да и заседали они с утра до вечера в Зимнем саду ресторана «Националь» или в ресторане «Метрополь», это рядом с Госдумой. Решали государственные проблемы в пользу отдельных граждан за взятки. В тех ресторанах чашка чая стоила столько, что и не выговоришь, но у депутатов были золотые карты, позволяющие пообедать бесплатно вместе с компанией до четырёх человек. Они уже построили для себя новую Россию. А по залам заседаний бегали несколько десятков депутатов с карточками, голосуя за своих коллег. Борис Грызлов и Сергей Миронов, возглавлявшие Госдуму и Совфед, нередко публично грозили отсутствующим на заседании отобрать мандаты, но это так и оставалось сотрясением воздуха.
 Первой приехала вечером Ирина и сообщила, что Палыч вот-вот будет. Глазырин вошел в офис минут через десять и, раздевшись, присел за стол рядом с Лукиным:
 – Ну как, осваиваешься?
 – Да, ознакомился с деятельностью фонда.
 – Вопросы есть?
 – Чтобы задавать вопросы, надо многое узнать. Мне пока нужно поработать. Да и на работе привык решать вопросы, а не задавать, – сказал Лукин.
 – Вот, Ирина Сергеевна, какого ценного кадра я тебе подобрал, – произнёс сенатор.
 – Спасибо, шеф. Думаю, с Виктором Павловичем мы сработаемся, – ответила Ирина. – Наташа, сделай всем чай, кофе.
 – Валерий Павлович, у нас с Николаем Ивановичем вопрос по нашей зарплате, – сказал Гашенков.
 – Мы же уже всё выяснили. Вы по пьянке совершили грубую ошибку на таможне, и теперь вместо премиальных у нас нет денег даже для зарплаты, но скоро разрулим этот вопрос и выплатим все долги, – сказал сенатор.
 «Опять ни слова об уголовном деле. Но почему Гашенков и Пудков молчат? Ведь это жизненно важный для них вопрос», – подумал Лукин, но не стал пока сам ничего говорить.
 – Валерий Павлович, а что с уголовным делом? – спросил Николай Иванович.
 – А что с делом? Всё на контроле. Адвокат занимается, и есть кому заступиться за нас, – ответил сенатор и посмотрел на Лукина.
 – Палыч, а что за уголовное дело и давно ли оно возбуждено?
 – Давай мы народ отпустим, а с тобой и Ириной обсудим, – предложил Лукину Глазырин.
Лукин пошёл проводить сотрудников, и уже при выходе негромко произнёс:
– Николай, не беспокойся, я попытаю наших руководителей. Самому интересно, чем они дышат.
– Спасибо, Виктор, я тебе верю.
 Лукин вернулся и сел в кресло, его так и подмывало начать разговор любимой фразой сенатора: «Слушаю Вас», но решил молча ждать.
– Не хотели загружать тебя своими проблемами, потому не рассказали сразу об уголовном деле, – сказал Валерий Павлович.
 – Я пришёл на работу в ваш фонд, поэтому все его проблемы касаются и меня, а уж тем более уголовка.
 – Извини, мы хотели сами справиться. Дело заказное, но всё под контролем.
 – Дело ваше, но всё-таки, за что возбудили дело и когда?
 – Возбудили в конце сентября прошлого года за контрабанду, после неправильного оформления груза на таможне.
 – А можно посмотреть таможенные документы, акты досмотра и постановление о возбуждении дела?
 – Все документы у адвоката, который ведёт наше дело, – сказала Ирина, – у меня есть только факс от американцев об отправке груза.
 Лукин ничего не сказал, лишь улыбнулся ее форме контроля.
 – Виктор Павлович, а ты специалист по таким делам? – спросил сенатор.
 – Один из лучших, причем по заказным уголовным делам, – сказал Лукин, но, увидев встревоженные взгляды собеседников, пояснил:
– Против меня такое же дело возбуждали.
 – А я и не слышал, – произнес Палыч.
 – В газетах об этом не писали, но я не скрываю, да и наши друзья знают.
 – И как разрулил дело?
 – Сложно было. Я накрыл контрабанду на десятки миллионов долларов, а оказалось, что всё это принадлежало Геннадию Бурбулису, Олегу Сосковцу и генералам таможни и МВД.
 – Как же так?
 – Да вот так. Чиновники из правительства отдали свои доллары на прокрутку генералам, а те крышевали контрабандистов. Они и заказали меня через первого заместителя Генерального прокурора Катышева.
 – И ты выплыл из этого круговорота? – удивился Палыч.
 – Как видишь. Победить их не удалось, но я доказал, что дело было возбуждено по надуманным мотивам и я не имею к нему никакого отношения. Меня пытались уволить, но я поставил условие, что уйду в отставку только после того, как за ними закроются калитки и они останутся на гражданке. Так и произошло, – сказал Лукин.
 – Не знал, что ты такой крутой, – восхитился Палыч.
 – Крутыми бывают только яйца, сваренные вкрутую. Я же теперь в вашем фонде, притом что мои недруги, те, кто по другую сторону баррикад, остались на плаву: таможенный генерал-полковник Суетин стал сенатором от Ямало-Ненецкого округа, генерал Голубев возглавил «Плодимпорт», и его называют «мандариновым генералом», а милицейский генерал Орлов сбежал в Израиль с миллиардами долларов.
 – Да, серьёзные были у тебя заказчики уголовного дела. Я знаю сенатора Суетина, мне о нём многое рассказал таможенный генерал Седов, – сказал Палыч.
 – Виктор, а что Вы скажете о нашем деле? – спросила Ирина Сергеевна.
 – Ничего хорошего. Что оно заказное, можно только догадываться. Да и то, когда узнаем заказчиков, они не сознаются в этом, потому что подняли руку на правящую партию России. – Лукин специально бросил такую фразу, чтобы заверить собеседников в верности партии, членом которой он не был, и не стремился им стать.
 – Совсем обнаглели. Всем известно, что наш фонд работает на партию «Единая Россия», – проглотила с ходу наживку Ирина.
 – Может, они не знали? А у вашего фонда есть соглашение с правящей партией о сотрудничестве и взаимодействии?
 – Соглашение подготовлено, но ещё не успели подписать у руководства, – ответила Ирина.
 Лукин видел это соглашение среди документов фонда, без подписи. Заказчики уголовного дела наверняка знали, что сенатор Глазырин дружит с Председателем Госдумы Грызловым, а Ирина работает помощником у Воробьёва, второго лица в партии. Но это их не остановило. Значит, или не всё так просто в деятельности фонда, или есть другая причина.
 – Что, соглашение дорого стоит? Вы столько сделали для партии и могли бы его бесплатно заключить, а теперь замазаны уголовным делом, и я не знаю, как посмотрят на вас Миронов, Грызлов и Воробьёв. Руководители не любят, когда их подчиненные ходят под уголовным преследованием, – Лукин продолжил их раскручивать.
 – Но мы-то с Ириной не проходим по уголовному делу, – сказал Палыч.
 – Всё верно, по делу проходят работники фонда, которых ещё не допрашивали. А они скажут, что выполняли ваши указания. Вы с Ириной зажмурились на время, но это не означает, что вы не являетесь основными фигурантами дела. Наняли адвоката и успокоились, а дело, по моему мнению, возбуждено пять месяцев назад по контрабанде, по четвёртой части, за недостоверное декларирование в особо крупном размере. Что вы мне лепите горбатого, что дело на контроле. У кого, позвольте мне спросить, и почему они до сих пор не прекратили его? – перешёл в наступление Лукин.
 – Потому успокоились, что этим делом занимаются Главный военный прокурор России Савенков и таможенные генералы Шамахов с Седовым, – сдал всех Палыч.
 – Блажен, кто верит. Для таких начальников хватило бы одного звонка, чтобы прекратить ваше уголовное дело, а не получается, потому что в деле есть формальный состав преступления. Однако хороший специалист таможенного дела разобьёт их надуманный состав вдребезги.
 – И что для этого надо?
– Чтобы специалиста допустили к материалам дела, но мы не знаем настоящих заказчиков, которые будут сопротивляться и затягивать следствие. Почему Савенков и Шамахов не могут дать команду, чтобы разобраться? – спросил Лукин.
 – Они толком ничего не могут сказать, – ответил Палыч.
 – Я и не сомневаюсь, потому что военный прокурор не полезет в уголовное дело, в котором ничего не понимает. Не его эта тема. А звучит громко: контрабанда. На это и рассчитывали заказчики, зная, кто с вами в футбол играет. Шамахов принимал меня на работу, когда руководил таможенными кадрами России, Седов сменил меня на акцизной таможне. Они тоже не шелохнуться по заказному делу. Надо срочно выяснить у них, будут ли они вам помогать. Времени у вас совсем не осталось, пять месяцев сопли жевали.
 – Хорошо, я с ними поговорю, – пообещал Палыч.
 – С одной стороны, ясно, что заказчики – высокого полёта, но у каждого дела есть сроки расследования. Прошло пять месяцев, и пора следствию выходить с продлением, но я не вижу оснований, потому что все лица известны, а их до сих пор не допросили. Думаю, они сделают всё в один день и скоро предъявят обвинение Гашенкову, Пудкову и твоему племяннику Каратышу. При таком обороте они молчать не будут и вас с Ириной сдадут как своих руководителей по контрабанде. А в суде, как карта ляжет. Будет зависеть от судьи. В таможенных делах мало кто разбирается, в том числе и ваш адвокат. Если судью попросят те же заказчики, а они, как уже понятно, действительно влиятельные, судя по их действиям, то можете получить срок. Вполне возможно, условный, которому будете рады, – Лукин нарисовал им картину маслом.
 – Валерий Павлович, что он говорит? Какой срок? – у Ирины затряслась нижняя губа.
 – Вполне реальный. Но дело могут переквалифицировать в групповое, а в особо крупном размере – до двенадцати лет. В общем, так: получите на ровном месте по полной программе, раз занялись не своим делом, – Лукин усилил наступление.
 – Что же делать? – теперь уже растерялся и сенатор.
 Лукин добился, чего хотел. Собеседники в полной растерянности, значит, пора задавать вопросы. Они сами виноваты, что не захотели сразу всё рассказать. Никаких документов, видите ли, у них нет, всё у адвоката, а им реально срок корячится.
 – Мне нужно знать, откуда ноги растут. Кто на вас наезжал, кого грубо послали или что-то в этом роде? – спросил Лукин.
 – Для согласования поставок гуманитарной помощи медицинского характера мой помощник Каратыш ездил в Министерство здравоохранения, и ему там объявили неподъёмную сумму в виде взятки. Я сам потом поехал к той Ларисе и сказал, что никому ни копейки платить не буду, – сказал Палыч.
– Но если в Минздраве объявили крупную сумму взятки с «гуманитарки», зная, что по закону вам запрещено продавать даже часть её, то деньги должны быть в другом месте. Лариса же не дура, чтобы требовать от вас деньги с «гуманитарки». В чём вопрос и какие деньги она требовала? Представьте, что я ваш адвокат, а ему, как доктору, надо рассказывать всю правду. Впрочем, решайте сами, если хотите, чтобы я мог вычислить заказчиков, – спросил Лукин.
 – Ирина, рассказывай сама. Ты всё замутила, – сказал Палыч.
 «Ну что, футболист, послал чиновницу из Минздрава? Вот он, момент истины, к чему я стремился: якобы всё бесплатно, гуманитарная помощь. Для народа… Знаем, плавали в том потоке «гуманитарки», когда вся она шла на продажу», – подумал Лукин.
 – Да всё очень просто, – стала рассказывать Ирина. – Гуманитарная помощь идёт бесплатно, есть только транспортные расходы до передачи в областную больницу. Всё делается под знамёнами «Единой России», которая вкладывает это в свой имидж. Больницы получают бесплатно медицинское оборудование примерно на пять миллионов долларов, а из областного бюджета на финансирование больничного сектора выделяются средства и в конце года их списывают на якобы закупленное оборудование. Вот такая схема: «гуманитарка» становится товаром, который якобы приобретают для больницы, но уже только к концу года и без нашего участия. Та самая Лариса в Минздраве согласовывает комплектацию больниц, потому она и стребовала свою долю. Ей-то всё ровно, где мы возьмём деньги, если у неё согласовываем поставки товара.
 – А в губернии она не могла попросить свою долю? – спросил Лукин.
 – Те от неё далеко, а мы под боком, сами приходим к ней, – сказал Палыч.
 – Наглое вымогалово. Таких надо лечить. Дать бы ей помеченную взятку, и никакого дела бы не было, – произнёс Лукин.
 – Так ты думаешь, что заказ на уголовное дело идёт из Минздрава? – спросил Палыч.
 – Если ничего подобного не было, то надо было сажать за взятку эту чиновницу из Минздрава. Я не кровожадный, но она это заслужила, – сказал Лукин. – Надо бы пообщаться с бывшими коллегами с Лубянки по поводу Минздрава.
 – Виктор Павлович, про Лубянку ты открываешься в новом ракурсе, – удивился снова Палыч.
 – Ничего нового. Я же сказал, что о моих связях в газетах не пишут,
а сам я не трещу на каждом углу. Но сейчас есть такая необходимость.
Но мне надо сначала ознакомиться со всеми материалами дела, которые, как мне сказали, у адвоката. Ирина, ты с ними в контакте? Кстати, сколько ему платишь?
 – По договору платим им пять тысяч долларов каждый месяц. В их конторе отец с сыном работают.
 – Да хоть вся семья. Договор – с сыном?
 – С сыном.
 – Тогда позвони и предупреди, что буду у него завтра утром. Значит, он получил от тебя двадцать тысяч долларов?
 Ирина, не подтвердив эту сумму, тихо произнесла:
– Хорошо, сейчас позвоню.
У Лукина закралось сомнение, что адвокат получил все двадцать тысяч долларов. Он подумал, что этот адвокат слишком простоват и некомпетентен для таких гонораров, так по крайней мере кажется сейчас. И со своими новыми руководителями, которые затеяли опасную игру с адвокатом, ничего не понимая в уголовных делах, он решил разобраться до конца. Ирина мало того, что отвалила адвокату огромную сумму и оставила своих сотрудников без зарплаты, ещё и всех подвела под статью за контрабанду, которой не было. Вот ведь, рыжая бестия! По-хорошему, надо бы вспомнить будни уголовного розыска и отправить всю эту компанию с адвокатом в Сибирь. Получалось, что Лукин размотал их историю на одном дыхании, без оперативной разработки и разыскных действий. Бывших оперов не бывает, и они очень обижаются, когда их водят за нос. Палыч с Ириной захотели использовать его втёмную, но сами попались на крючок. Лукин настращал их по полной программе и теперь может работать в своё удовольствие…