Придворные шуты

               
          Особо запутанное дело

               
 

Раньше одним из престижных районов считалось «Царское село» в Кунцеве, но теперь высшие чиновники обосновались в Крылатском. В этом новом элитном районе постсоветской Москвы расположилась интересующая Лукина адвокатура, традиционно – на первом этаже жилого дома. Его встретил молодой человек лет двадцати пяти, в выпуклых очках, небольшого роста, с курчавыми черными волосами и типичным еврейским лицом. «И вот такой гребёт доллары лопатой», – подумал Лукин.
 – Яков, – представился он.
 Лукин решил с ходу ошарашить этого Яшу, чтобы сразу отбить у него охоту пудрить мозги, как это любят делать некоторые адвокаты. Он сунул адвокату удостоверение прикрытия на имя полковника МУРа Степанова Виктора Павловича:
– Вам звонила Ирина Сергеевна. Я назначен от Госдумы для проверки нарушений фонда при расходовании денежных средств правящей партии. Грызлова интересует, куда были потрачены двадцать тысяч долларов?
 – Слушаю Вас, – ответил Яша.
 – Вы не поняли, откуда я и по какому вопросу? Это я слушаю внимательно. Для начала покажите мне все ваши протесты, письма – всё, что обычно делают адвокаты, когда защищают клиента за огромную зарплату.
 – Все деньги я получал по письменному договору, а показать Вам не могу никаких документов, потому что их у меня нет, – растерянно сказал Яша.
 – Что, даже постановления таможни о возбуждении дела о недостоверном декларировании нет или о возбуждении уголовного дела?
 – Я же сказал, что никаких документов нет.
 – Тогда дайте телефоны и фамилии тех, кто ведёт эти дела в таможне и прокуратуре.
 – Мы с папой решили пока не показывать, что взялись за защиту этого дела, потому что оно заказное и нам могут помешать. Вот когда фонду пришлют постановление из таможни или от следствия, тогда мы обратимся в суд, – сказал Яша, чем окончательно возмутил Лукина.
 – Ты хочешь сказать, что пять месяцев ничего не делал и получил за это двадцать тысяч долларов. И пока дело не в деньгах. Ты подставил моих коллег по партии, которые доверили тебе свою судьбу, а ты хочешь встретиться с ними в суде и бороться за их срок в лагерях. Дело надо было разваливать с самого начала, потому что оно – сфальсифицировано.
 – Но Ирина сказала, что дело возбудили по указанию Госбезопасности, и сами знаете, как против них бороться, – сказал Яша.
 – Откуда вы с Ириной это придумали? Так ты даже ни следователю, ни сотрудникам таможни не обозначился, что ты адвокат?
 – Мы все вопросы решали с Ириной Сергеевной.
 – Яша, ты хочешь сказать, что сожрал в одну рожу двадцать тысяч баксов и ничего не сделал? Это называется мошенничеством, а братки называют такое «кидком» и могут спросить.
 – Как Вы разговариваете? Вы мне угрожаете? – задребезжал голос Яши.
 – Да, извини, ты прав. С такими не разговаривают, и даже в лес не вывозят, а мочат на месте, в адвокатской конторе.
 – Значит, всё-таки угроза. – Яша больше не мог ничего сказать в своё оправдание.
 – Что ты, мальчик. Ты думаешь, если наша белокурая дурочка решила порвать с тобой двадцатку баксов, то можно отдать под сплав наших генералов. Их «спецом» напоили и подставили под уголовку. Ты глубоко ошибаешься. С Ирины в партии спросят по-своему, а тебе придётся сегодня же вернуть баксы сенатору Глазырину. С тобой никто не будет церемониться. А папа в курсе твоего гешефта? Его тоже не оставят в покое. Такое может быть только в России. Одни поднимают руку на правящую партию, не понимая, кто за нами стоит, другой накосорезил так, что вы можете лишиться адвокатской конторы и квартиры вместе с долгом в двадцать тысяч.
 – Но Вы же знаете, что Ирина забирала половину от договорной цены.
 «Ну вот, снова момент истины, надавил на него, а то бы не сознался. Ещё вчера понял, что у Ирины не всё чисто с адвокатом, потому что у неё не оказалось никаких документов. Как можно с такими дураками иметь
дело?» – подумал Лукин.
Он мог бы закрепить признание Яши письменно, но решил отдать всё на откуп Палычу, чтобы тот сам разгребал свою помойку, а то, может, и он клюнет с партийных денег?
 – Меня твои разборки с Ириной не интересуют. По договору ты получал всю сумму и ничего не сделал по адвокатской линии, потому и спросят с тебя.
 – Кто спросит?
 – Очень серьёзные люди. Ты лучше вспомни, сколько адвокатов за такие кидки отправили в мир теней.
 – Но я ни с кем не договаривался, кроме Ирины.
 – Да они тоже ни с кем не договариваются, а приходят и молча… Ты лучше беги к Глазырину и верни все деньги, да проси прощения, иначе я доложу кому надо, и тогда машину не остановить.
 – Я всё понял, – у адвоката затряслась нижняя губа.
 – Ты адвокат, и должен понимать, что мы беседовали один на один,
а если заметил – я проверил твой стол на предмет записи разговора. Ты меня понял: у меня нет корысти, и для себя я ничего не вымогал.
 – Да, да, конечно, – сказал Яша.
 Лукину не было никакого дела до той двадцатки баксов, которую распилила Ирина с адвокатом. Он приехал к нему ознакомиться с материалами, а вышло так, что молодой хам взял деньги и зажмурился, подставив Гашенкова и Пудкова. Вот Лукина и охватил кураж расколоть адвоката на подлый поступок. Он знал, что огорчил его очень сильно, но никакой жалости к нему не было. А мужиков надо спасать от компании жуликов.
 Не прошло и часа после встречи с адвокатом, как позвонил Глазырин. Лукин ещё был за рулём по дороге в офис.
 – Мне звонил наш адвокат и просил о срочной встрече со мной и Ириной. Чем ты его так нашорохал? – спросил Палыч по мобильному.
 – Просто объяснил, что бывает с теми людьми, которые кидают и не думают о последствиях.
 – Понятно. Надо быть с народом помягче, – сказал Палыч.
 – Я не собираюсь выяснять, за что вы платите адвокату и как это делите, но он вас здорово подставил и ничего не сделал.
 – До встречи с адвокатом мне надо переговорить с тобой. Подъезжай на «Динамо» перед матчем, вы с греком бывали там у меня на крытом футбольном поле.
 Лукин подъехал к малой футбольной арене «Динамо». У шлагбаума постовому он опять предъявил удостоверение на имя полковника Степанова. Тот поднял шлагбаум и откозырял. Номер удостоверения начинался с трёх нулей, что означало для сведущих сотрудников принадлежность предъявителя данного документа к Лубянке. Это удостоверение было выписано Лукину как документ прикрытия руководителю операции по борьбе с контрабандой наркотиков. В кадрах таможенных органов эта ксива не числилась, и он оставил её себе – пригодится хотя бы для того, чтобы гаишники не приставали, хотя у него было ещё и пенсионное удостоверение МВД России. Но по пенсионному его бы не пропустили через этот шлагбаум. В вестибюле Лукин встретил Жёлобова, который с должности помощника Шойгу перешёл помощником к Грызлову и также руководил думской футбольной командой. Жёлобов подсказал, что Глазырин уже на манеже. Из раздевалки вышел бывший председатель Таможенного комитета России Валерий Драганов. Они встретились взглядами и не пошли друг другу навстречу, как бывшие «однополчане», лишь поздоровались кивком головы. Хотя лицо Драганова удивлённо вытянулось, когда он увидел Лукина в компании Глазырина, Жёлобова и Грызлова. Драганов в кресле председателя ГТК России надолго не удержался, его уволили из таможенных органов спустя девять месяцев, а теперь он пристроился депутатом Госдумы и на досуге играл за их футбольную команду. Плохое впечатление на таможне оставил после себя этот руководитель, прошёлся он и по судьбе Лукина, когда дал указание возбудить уголовное дело по контрабанде, где крутились миллионы долларов его заместителей. Такие дела можно было возбуждать на таможне пачками, а он хотел наказать руками Лукина своих заместителей и переключить их денежные потоки на свой карман. Лукин знал о подоплёке того дела и попросил Валерия Гавриловича дать письменное указание. Откуда было знать Драганову, что его генералы прокручивали деньги Геннадия Бурбулиса и Олега Сосковца, бывших заместителей Председателя Правительства России. Когда об этом стало известно, он попытался перевести стрелки на Лукина, якобы тот возбудил дело по собственной инициативе. Лукин парировал удар его же письменным указанием. Драганова уволили, а Лукин ещё пять лет воевал с теми таможенными генералами, пока их тоже не уволили.
 Все, кроме Лукина, на кромке поля были в спортивных костюмах, что могло означать деловой характер встречи. Глазырин представил остальным Лукина, сказав, что он будет заниматься гуманитарными грузами от партии, после чего они вдвоём обсудили поведение адвоката.
 – Виктор, я сам разберусь с Ириной, – произнёс Палыч, – ты ей вопросов не задавай. Она сегодня всю ночь не спала после разговора с тобой. Ещё кондратий хватит. С утра таблеток наглоталась и поехала в Госдуму на работу.
 – Я же сказал, что ваши «бабки» меня не интересуют. Платите кому угодно.
 – Сказал же, что с Ириной и адвокатом разберусь. Ты уверен, что он нам не нужен?
 – Он ничего не понимает в Таможенном кодексе, да и многие прокуроры до сих пор не разобрались в нём: так запутанно написан, что вроде бы есть состав преступления, но надо знать тонкости. Мне нужен адвокат, чтобы действовать официально, а что делать, я бы подсказал. Иначе меня могут обвинить в незаконном вмешательстве в расследование уголовного дела.
 – Так что, оставить адвоката?
 – Ни в коем случае. Он протянул пять месяцев и упустил время, когда нужно было писать протесты по поводу того, что уголовное дело сфальсифицировано. Надо было доказывать «липу» в деле, а он ничего не сделал, – ответил Лукин.
 – Что же делать?
 – Ты хлестался громкими фамилиями. Они уже занимаются вашим делом?
 – Да, они играют в моей футбольной команде, и я попросил их, – сказал Палыч.
 – Тогда надо вернуться к вашему разговору и сказать прямо, что срок расследования заканчивается и решение может быть неприятным, мягко говоря.
 – Сегодня с нами играют таможенные генералы, я спрошу у них, как наши дела.
 – Палыч, при всём уважении к их зелёным лампасам – таможенные генералы нам не помощники. Их подчинённые сделали своё поганое дело по просьбе тех, кому они не могли отказать, а это могла быть прокуратура или чекисты, потому против них они не попрут.
 – Значит, они нам не нужны?
 – Почему же. Если они здесь, то спроси у них, конечно, но уверен, что они ничего тебе не скажут. Генералы будут нужны, чтобы определиться с брокерской компанией и таможней, которые будут оформлять следующие поставки «гуманитарки». Надеюсь, вы не думали с Ириной, что я буду заполнять ГТДешки на таможне и оформлять грузы?
 – Честно говоря, так и думали.
 – Нет, уважаемые друзья, я таможенные документы рассматривал, когда решал вопрос о возбуждении уголовного дела по контрабанде, а на таможенных постах бывал редко. Оформлением товара должны заниматься специалисты своего дела, а не твой племянник или наш «морской волк» Николай Иванович. Потому у вас и получились косяк и уголовное дело. Надо знать, на чём экономить. Ты вчера называл ещё одного генерала, вот тот может реально помочь.
 – Савенков Александр Николаевич?
 – Ему это дело – на раз плюнуть. Я встречался с ним в конце года у монархистов, когда ему вручали дворянский титул с орденом. Я был на той торжественной церемонии, поскольку вышла история забавная: после одной операции по контрабанде мне предложили титул барона, но я его уступил начальнику Московской Северной таможни Узловскому. Пришлось пойти на эти вручения титулов. Так вот, Артур Узловский у меня в долгу за барона. Мир тесен – ваше нарушение закона произошло на его таможне.
 – Кстати, Александр Николаевич будет завтра в спортзале МЧС, у Шойгу. Приезжай перед матчем на Ломоносовский проспект.
 Лукин накануне получил удостоверение помощника сенатора Совета Федерации и по нему прошёл в спортивный комплекс МЧС. Большой, ярко освещённый зал для игр в мини-футбол, волейбол и баскетбол. Плавательный бассейн на 25 метров на 7 дорожек с подводным освещением, рядом баня, из которой вышел замотанный по пояс в простыню Глазырин. Лукин снял кожаную куртку и присел в уголке за стол и, налив себе чай, ожидал сенатора, который с полотенцем в руке подошёл к Главному военному прокурору Савенкову.
 – Александр Николаевич, Вы в мяч постучите, а потом попаритесь
с массажем, – почти заискивающе произнёс Палыч.
 «Палыч, ты сенатор, а ведёшь себя, как халдей. Это ты среди друзей ведёшь себя, как министр, а здесь ты их прислуга», – подумал Лукин.
 Глазырин прошёл с Савенковым в баню, а через полчаса подошёл к Лукину.
 – Всё решил. Езжай в Главную военную прокуратуру, дом 14 по переулку Хользунова, на КПП позвони полковнику Молодцову. Он займётся нашим делом по указанию Александра Николаевича, – сказал Палыч.
 – Хорошо, я поехал.
 На КПП Лукин набрал внутренний телефон Молодцова, который сообщил, что сейчас за ним подойдёт офицер и проводит. Пришёл подполковник в форме с петлицами военной прокуратуры. Лукин предъявил ему удостоверение от Совета Федерации, и тот проводил его к Молодцову. Успел прочитать на табличке, что Молодцов – начальник управления по назначению прокуроров в трибуналы военных гарнизонов. Лукин представился.
 – Виктор Павлович, я не могу не выполнить указание своего начальника, но пока не знаю, чем Вам помочь. Мы, военные прокуроры, совсем не знаем таможенного законодательства. Расскажите суть дела, потом подумаем, что можно сделать.
 – Мало юристов, которые разбираются в таможенных делах, а тем более в заказных, в которых состав преступления взят с потолка. Если конкретно, то в отношении фонда, который ввозил в Россию гуманитарный груз медицинского характера, возбудили уголовное дело по контрабанде. Фонд работает с партией «Единая Россия», и кто-то тем не менее решился заказать такое дело. Если расследовать его по закону, то надо сажать и таможенников, и прокуроров, всех, кто сфальсифицировал дело.
 – Вы, я смотрю, разбираетесь в уголовных делах?
 – Как рыба в воде. У меня за плечами двадцать пять лет работы в уголовном розыске и более десяти – в таможнях по борьбе с контрабандой.
 – Тогда нам проще выполнить указание моего руководства. Вы подскажите, кому написать и что попросить, а мы оформим от военной прокуратуры, – сказал Молодцов.
 – Дело в том, что я всего второй день работаю в фонде, притом что время для запросов упущено. Уголовное дело возбуждено пять месяцев назад, и его могут направить в суд. Понятно, гуманитарный груз с разрешения правительственной комиссии не может быть контрабандным, если, конечно, не было в том грузе запрещённых товаров. А их не было, и это зафиксировано. Однако мы в России живём, попросят те же заказчики
судью – и влепят сотрудникам фонда условный срок, чтобы прокуроров и таможенников не наказывать.
 – Да, Виктор Павлович, Вам трудно возразить. Скорее всего, так и выйдет, ведь хоть и липовый, но состав преступления прописан на бумаге, а таких умных, как Вы, слушать не станут. Так что будем делать?
 – Можно отправить запрос в транспортную прокуратуру, но не вижу оснований. Заинтересованность просматривается у военного прокурора, да и ответ Вы знаете: дело расследуется таким-то органом. Если кто-то из ваших знает московско-ярославского транспортного прокурора, то можно было бы задать ему вопрос для исправления ошибки. Мы же не просим нарушать закон, просто внимательно прочитать материалы дела.
 – Хорошо, Виктор Павлович. Вы мне завтра позвоните.
 На следующий день Лукин позвонил Молодцову и тот сообщил ему:
 – Виктор Павлович, мой коллега знает ярославского прокурора, Сухова Сергея Владимировича, но, к сожалению, тот сломал ногу, сейчас в гипсе и находится на своей даче, а обязанности прокурора исполняет его заместитель по следствию Бакшималиев. Этот узбек разговаривал с моим коллегой на повышенных тонах, обвинив его в личной заинтересованности, потому что военная прокуратура к ним ни с какого бока. Он не стал даже слушать, что дело шито белыми нитками, и стращал, если мы будем настаивать, сообщить о нас в ФСБ, которая это дело сопровождает. Узбек, как мне кажется, явно замазан в заказном деле, и с ним вопроса не решишь.
 – Спасибо Вам, товарищ полковник, за ценную информацию, – поблагодарил Лукин.
 – Да мы ничего и не сделали, за что спасибо?
 – За информацию про узбека, как он так рьяно защищает липовое дело. Вот у него и есть заинтересованность. Заказчика можно теперь вычислять среди чекистов, и это уже большое дело сделано.
 – Сразу заметил, что у Вас бульдожья хватка опера. По случайно оброненной фразе узбека готовы выстроить всю их преступную цепочку. Виктор Павлович, скажите, если можно, в порядке ликбеза, как хотите выйти на заказчика?
 – Надо просто знать систему правоохранительных органов. С такой просьбой даже чекист не подойдёт просто с улицы, а придёт куратор из управления «Н» по борьбе с наркотиками, который ведёт и Минздрав России, или сотрудник из управления «Т» – контрразведка на транспорте, куда входит и таможня. В этих управлениях я знаком с руководством, а с сотрудниками дружу.
 – Да, Виктор Павлович, у нас таких волкодавов нет. В таком случае, Вы доложите своему партийному руководству, что мы пытались помочь, но не всё оказалось в наших силах, иначе они опять будут просить моего шефа, и тот нас накажет.
 – Я же сам сказал им, что не того прокурора они просят помочь.
 – Ещё раз спасибо за понимание. Если что-то будет нужно, звоните.
 Лукин уже знал, как нужно разобраться с этим липовым делом, но решил дать возможность Глазырину проявить себя с использованием своих ресурсов и помощи правящей партии, чтобы потом тот не говорил, что они всё сделали сами. Он не набивал себе цену и не стремился во что бы то ни стало получить с сенатора деньги за прекращение дела, просто ему было интересно потягаться с бывшими врагами, которые засветились во всей этой мутной истории.
Лукин набрал номер мобильного Глазырина, тот не ответил, но через три минуты сам перезвонил.
 – Здравствуй, Виктор Павлович. Какие-то вопросы?
 – Я обсудил всё с военной прокуратурой, надо срочно переговорить. Времени совсем не остаётся, а толку пока нет.
 – Подъезжай к двенадцати в кафе между метро «Театральная» и Театром оперетты. Перекусишь вместе с нами.
 – Там припарковаться негде. Приеду на метро.
 Лукин поставил автомобиль на стоянку рядом со своим домом около «Белорусской» и проехал по зеленой ветке метро до Госдумы. Он давно не бывал на «своей земле» в центре столицы, где ещё во время Олимпиады служил начальником уголовного розыска, и был удивлён, что кафе соорудили в столь неприятном месте. Всё те же пять ступеней вниз из красного гранита. Кафе делилось на отдельные небольшие кабинеты на четыре персоны. С одной стороны, стены и полы в этом кафе сверкали от зеркального мрамора. С другой стороны, царил полумрак, что так точно соответствовало освещению бывшего общественного туалета с «М» и «Ж», на месте которого решили сделать предприятие общественного питания, причём весьма дорогое и с понтами. За столиком с Глазыриным сидели Жёлобов и бывший футбольный вратарь Прудников. Они уже сделали заказ, официант принёс салаты и напитки, а у Лукина перед глазами всё стояла картина того туалета с демонстрантами 1 мая или 7 ноября, когда мужики шагали в колоннах с транспарантами и накачивали себя пивом и водкой. Перед выходом на Красную площадь подвальная канализация данного туалета не могла справиться с мощью мужских струй при освобождении мочевых пузырей. Они дули вниз прямо с этих пяти гранитных ступеней, потому что пол уже утонул в моче. Да он не зашёл бы сюда даже по малой нужде, а тут – обед.
 – Валерий Павлович, что-то душно у вас тут. Вы обедайте, если уж заказали, а я подышу воздухом наверху, – сказал Лукин.
 Он вышел к Театру оперетты, полюбовался фотографиями Татьяны Шмыги. Бабушка ещё играет на сцене, а какая была её Любаша в «Севастопольском вальсе» или Нинон в «Фиалке Монмартра»! В далёкой уже молодости его завод «Знамя революции» шефствовал над театром и безвозмездно делал для сцены декорации, а артисты устраивали для рабочих концертные вечера. В фойе накрывались столы с шампанским. Он тогда верховодил комсомолом на заводе и встречался с комсомольским вожаком театра, Людмилой из кордебалета. Танцы с ней Лукину запомнились на всю жизнь. Вышел из кафе Палыч.
 – Чего не стал обедать? – спросил он.
 – Как бы сказать помягче. У вас, наверное, и карты есть на скидку в этом кафе. Вы все приехали в Госдуму из деревень и не знаете, что было раньше здесь? Просто не ходи туда больше.
 – А почему?
 – Я не хотел портить тебе настроение, но, если настаиваешь, знай: на месте этого кафе раньше был общественный туалет. Тебе рассказать, что там творилось в праздники, когда канализация не справлялась? Принюхайся, весной там сильно пахнет «французским парфюмом», – сказал Лукин.
 – Да, есть такое.
 – Потому что подземная канализация слабая. Короче, я сказал, а ты услышал. Засунь куда-нибудь эти скидочные карты. Наверное, азеры или армяне держат?
 – Я всё понял, спасибо. А как наши дела?
 – Не очень, – сказал Лукин и подробно рассказал о встрече в военной прокуратуре.
 – Так они не могут нам помочь? – спросил Палыч.
 – Ещё раз объясняю. Пойдёте в разведку и с танка противника снимете рацию. Товарищ прапорщик, а рация на лампах или полупроводниках? Ещё раз, для непонятливых: рация на танке.
 – Всё юморишь. Тебе пора с нашей командой шоуменов на сцену.
 – Палыч, ты думал, что военного прокурора испугаются в транспортной прокуратуре? А там прокурор, узбек этот, встал на своём, и привет. Он ещё военным прокурорам пригрозил, что сообщит в ФСБ. Ты понимаешь, что это означает?
 – Не понимаю.
 – Валера, прокурор грозит обратиться не в Генпрокуратуру, а в ФСБ. Значит, мои подозрения подтвердились и заказчиков надо искать на Лубянке.
 – Таможенные генералы и военный прокурор России от нас отъехали, а нас заказали в ФСБ. И что делать? – спросил Палыч.
 – Мне нужна от тебя отмашка, что ты сдулся и вариантов для прекращения дела у тебя нет. Для чего хочу такого признания от тебя, как думаешь?
 – Для чего?
 – Я буду заниматься этим делом по своим каналам и, возможно, придётся кому-то заплатить за работу. Речь о сущих копейках или подарках, которые не идут ни в какое сравнение с двадцаткой баксов адвокату. Вы ему их подарили. Всё, молчу, это ваше с Ириной дело.
 – Мне больше не к кому обратиться, чтобы решить это дело, – сказал Палыч.
 – Потом только не утверждай, что тебе помогли именно твои генералы.
 – Я же сказал, говори, что надо делать?
 – Копить деньги, – засмеялся Лукин. – Шучу. Узбек одной фразой признался, что уголовное дело заказали и сопровождают сотрудники с Лубянки, потому в это дело никто не полезет. А если это чекисты, значит, заказали вас, скорее всего, в Минздраве. Я не исключаю, что Ирина могла заработать на себя компромат ещё в Калининграде и шлейф за ней оттуда тянется, но пока рассмотрим вариант заказа из Минздрава. Но надо первым делом вычислить чекистов.
 – Что нам это даст?
 – Мы сможем повлиять на них через их же руководство. Сейчас у них такие разборки происходят, что они не захотят открытой войны. Пока о них никто не знает, они на коне.
 – Ты сможешь это устроить?
 – Надо встретиться с моими друзьями с Лубянки. Они должны знать, кто из их коллег связан с Минздравом. Потом поеду в Северную таможню, которая возбудила дело о нарушении таможенных правил и уголовное дело.
– А там сможешь решить?
– Пока не знаю. Давай будем волноваться поэтапно. На таможне работают мои бывшие подчинённые, с ними будет проще разговаривать, если к тому времени чекистам масть подрежем. Иначе и таможенники упрутся, как этот прокурор.
 – Что от меня требуется?
 – Мы встречаемся с моими друзьями с Лубянки вечером в ресторане.
С тебя финансирование нашего ужина.
 – А хочешь, дам свою золотую карту в ресторан Сандуновских бань. Ты знаешь, там хорошо кормят.
 – Можно и в бане, тем более рядом с Лубянкой. Тебя пригласить не могу, иначе разговора не получится, а со стороны можешь посмотреть
на нас, – улыбнулся Виктор.
 – Нет, командуй парадом на своё усмотрение. Я попрошу директора Сандунов подойти к вашему столику, поинтересоваться всё ли хорошо и от себя поставить бутылку хорошей водки.
 – Думаю, это будет, кстати, для поднятия моего имиджа, хотя на Лубянке и так знают, чего я стою, – снова улыбнулся Лукин.
 – Утром увидимся в офисе.
 Виктор снова позвонил Сергею Митину. Его интересовало на данный момент управление «Н» по борьбе с наркотиками, которое курировало Минздрав России. Последние четыре года управлением «Н» совместно с Минздравом проводились операции по пресечению контрабанды наркотиков, и Сергей знал многих сотрудников. Сейчас Лукину, установившему, что заказ поступил в прокуратуру от чекистов с Лубянки, нужны были доверительные отношения с ними, чтобы узнать или предположить, кто конкретно заказал уголовное дело по их фонду. А остальное – дело техники. Никто из чекистов не захочет открытой войны, наверху такие методы не приветствуются.
 – Сергей, привет, дорогой!
 – Рад тебя слышать, привет! Мы часто вспоминаем с коллегами потомка Верещагина на таможне. После твоего ухода в отставку таковых уже не наблюдается.
 – Наверное, время такое наступило. Сергей, я вот по какому вопросу звоню. В отношении сотрудников нашего фонда возбудили заказное дело по контрабанде. Документы сфабрикованы от начала до конца, а заказчиками оказались твои коллеги, которые находятся в хороших отношениях с одной красавицей из Минздрава России на Неглинке. Она руководит управлением по взаимодействию с организациями, в том числе и с вашей конторой, только не знаю, какие это отношения, любовные или через корочки.
 – Попробую разобраться. Давай сегодня вечером встретимся в нашем кафе на Неглинке и всё обсудим. Я приглашу действующего коллегу. Петрович тебя очень уважает и наверняка поможет.
 – Сергей, давай не в кафе. Его чеченцы оккупировали вместе с твоими коллегами, нашпиговали прослушками. Давай встретимся в ресторане Сандуновских бань, там я многих знаю и большую скидку имею, и кухня там лучше, чем в кафе.
 – Ну, если со скидкой, то я согласен, иначе моей пенсии не хватит.
В шесть часов вечера пойдёт?
 – Встречу вас в вестибюле, чтобы не заблудились.
 В шесть часов Лукин встретил их у входа в Сандуны.
 – Привет, ребята! Если есть желание, можем накрыть стол в номере, ещё и попариться, а блюда из ресторана доставят, – предложил Виктор.
 – Петрович, видишь, как растёт благосостояние пенсионеров при переходе в Совет Федерации, – сказал Сергей. – Пойдём в баню?
 – Нет, Павлович, спасибо. Не люблю мокрым и голым пить водку, даже из ресторана.
 – Вопросов нет, тогда пошли.
 За столом они взяли меню, и у них округлились глаза.
 – На цены не смотрите и заказывайте, что нравится. Мне сенатор дал золотую карту, так что сегодня у нас коммунизм, – сказал Виктор.
 – Да, живут же люди на пенсии, – улыбнулся Петрович.
 Холодные закуски уже стояли на столе вместе с запотевшей бутылкой водки, минеральной водой и графином фирменного морса. Столик заказывал Валерий Павлович Глазырин. К водке подали домашний холодец с хреном и горчицей, квашеную капусту с брусникой, соленые хрустящие огурчики и помидоры с маринованным чесноком, мясную нарезку из телячьего языка, бекон, конскую колбасу и куриный рулет. И как можно было под водку не подать селёдочку по-домашнему с отварным картофелем и луком! А салат оливье здесь готовили по старинному русскому рецепту – с крабами и красной икрой. Затем официант принес хачапури по-мегрельски с сулугуни, порезал и разложил всё по тарелкам. Ещё он предложил пельмени «Сандуновские» в горшочке и блинчики с красной икрой. Виктор налил рюмки и сказал:
 – Всем доброго вечера и приятного аппетита!
 Они пришли в ресторан после работы, а на столе были такие вкусные блюда, потому сначала было не до разговоров. Под короткие тосты в момент прикончили бутылку водки. В зал вошёл директор ресторана Робик – и прямиком к их столику. Лукин вышел из-за стола, они поздоровались, слегка обнявшись, как друзья. Сергей с Петровичем тоже привстали, и Лукин представил их.
 – Познакомься, это мои друзья из большого серого дома на Лубянке, – улыбнулся он. – А это Роберт Арутюнов, директор нашего «банно-прачечного» комбината.
 – Для друзей просто Робик. Зашёл узнать, всё ли хорошо у вас? – спросил директор. Он взглянул на пустую бутылку водки и кивком головы позвал официанта:
 – Принеси бутылочку кремлёвской водки из моих запасов. Вам презент от меня, приятного аппетита. Если захотите к нам попариться или в ресторан, то позвоните и скажите пароль – что вы от Лукина. Скидка гарантирована, – он протянул ребятам свои визитки и удалился.
 – Сергей, я же говорил, что Палыч – крутизна, – улыбнулся Петрович.
 – А он никогда простым не был. Пока мы трезвые и при памяти, расскажем, что узнали по твоей просьбе. Так вот, у одного из наших руководителей в Минздраве есть любовница, зовут Лариса Ивановна. Думаем, таких совпадений не бывает, они и есть та сладкая парочка, которая решила раскатать вашего сенатора через контрабанду, – рассказал Сергей.
 – Как в «Мимино», Ларису Ивановну хочу, – улыбнулся Лукин.
 – Есть ещё сволочи, которым государство доверило меч правосудия, а они им размахивают, как дубиной разбойники с большой дороги, чтобы свои карманы набить, – сказал Петрович.
 – Вот, – поднял руку Сергей, – даже Петрович возмутился! Но, думаю, что наш руководитель не сам просил прокурора, а послал к нему своих «нукеров». Он ведь так и сказал, что приходили сотрудники, – напомнил Сергей.
– Вашего генерала будет трудно переубедить, что он не прав. Но дело-то «двоечники» слепили, в котором никак не склеить состав преступления. Обычно в таких случаях проводят обыски и подбрасывают наркотики или патроны, потом липовое дело гасят за отсутствием состава преступления, а с новым передают в суд, и не подкопаешься. А тут неожиданно для них Глазырина избирают сенатором и он обретает неприкосновенность. Во всяком случае, по-наглому теперь не получится, потому они и притихли со следственными действиями. У них, с одной стороны, тупик, а с другой, – они могут по формальным признакам влепить условный срок сотрудникам фонда. Конечно, ваши коллеги раздухарились, но и на них найдётся управа, – произнес Лукин.
 – Мы думаем с Петровичем, что управа на них уже нашлась, – улыбнулся Сергей.
 – Не понял? – поднял брови Лукин.
 – Ты хоть новости сегодня слушал?
 – Нет, я целый день мотался за рулём, а в машине я слушаю музыку. Что-то интересное произошло в мире?
 – Петрович, и он ещё спрашивает. Слушай. После отставки Министра внутренних дел Рушайло и бегства в Израиль его помощника Орлова с миллиардами долларов, у МВД и ФСБ наступило перемирие. Теперь мы, замерев, наблюдаем за войной наших генералов с начальником ФСКН Черкесовым, который объединился против нас с начальником президентской охраны Золотовым. Они доложили Президенту материалы о злоупотреблениях со стороны генералов ФСБ. Сегодня прошла серия громких отставок в ФСБ, МВД, Генпрокуратуре. Из центрального аппарата ФСБ Путин отправил в отставку нескольких генералов, которые до этого считались неприкасаемыми, а в отношении некоторых чекистов рангом пониже заведены уголовные дела.
 – Сергей, ты хочешь сказать, что заказчики нашего липового дела среди них?
 – Несомненно. Мы не можем назвать фамилии, кто именно, но уволенные сотрудники занимались такими делами и теперь сами угодили под следствие. Можешь спокойно говорить на таможне и в прокуратуре, что заказчики дела уволены. Мы думаем, им не захочется вершить беззаконие, которое может закончиться для них плачевно, – сообщил Петрович.
 – Вместе с нашими генералами Путин отправил в отставку генпрокурора Устинова вместе с заместителями, в том числе и военного прокурора Савенкова, на помощь которого рассчитывал твой сенатор. Руководителя Федеральной таможенной службы Жерехова освободили от должности с формулировкой «в связи с переходом на другую работу», – дополнил рассказ коллеги Сергей.
 – Такого я не помню, чтобы первых лиц в силовых структурах увольняли пачками, да ещё в результате войны, которая на этом не закончится, – сказал Лукин.
 – У тебя руки не болят? – спросил Сергей.
 Лукин, поняв, к чему тот клонит, молча наполнил рюмки.
 – Палыч, я хочу поднять тост за тебя. За твою бесшабашность в хорошем смысле слова, потому что ты никогда не пасуешь перед любыми трудностями. Мы с Петровичем не успеваем удивляться, как это у тебя получается с развалами заказных дел, когда надо сливать воду и сдаваться, потому что в тех делах такие погоны вертятся и нет вариантов выплыть, а ты выходишь сухим из воды, – поднял рюмку Сергей.
 – Да будет тебе, давайте лучше за нашу дружбу. Чего бы я стоил без дружеского плеча с Лубянки, – улыбнулся Виктор.
 – Ты прав. Мы хорошо помним, когда в отношении тебя сфальсифицировали уголовное дело по пяти статьям, а чтобы ты не трепыхался, постановление утвердил первый заместитель Генерального прокурора России Миша Катышев. Ты воспринял этот поворот с улыбкой, чем обескуражил заказчиков, которые рассчитывали одним постановлением убить тебя. Тогда ты обратился ко мне с Петровичем за помощью. Если честно, то мы не очень верили, что тебе удастся доказать «липу» в заказном деле из-за высоких генеральских погон из Таможенного комитета и МВД, которые были против тебя. Но ты не стал защищаться, прямо заявив следователю, что это его трудности – искать доказательства твоей вины, которая была выдумана заказчиками, а сам пошёл в атаку и возбудил против всей их компании контрабандистов 38 уголовных дел. У них крыша поехала от твоей наглости. Они хотели заставить тебя ходить по кабинетам, оправдываться, но ты их очень сильно огорчил.
 – Да, Сергей, но они сами напросились. Хотели меня уволить, но сами оказались за калиткой Таможенного комитета, как я им и обещал.
 – Я вспомнил твою войну с генералами в связи с сегодняшними событиями. Ты сегодня обращаешься к нам с похожей просьбой о помощи защитить честных армейских генералов, которых подставили по заказному делу. Поначалу, узнав заказчиков, мы усомнились, что можно их победить, лучшим выходом для твоих генералов было бы получить условный срок, хотя они не нарушили закон. И вдруг, как гром среди ясного неба, Путин отправил заказчиков липового дела по контрабанде в отставку, расследуются уголовные дела по их незаконной деятельности. Как у тебя получается выходить из безвыходного положения и оказываться на коне? – удивился Сергей.
 – Друзья говорят про меня, что – фартовый, но, думаю, надо заниматься любым делом с чистой душой, тогда и будет такая везуха, – улыбнулся Лукин.
 – Путин убрал с твоего пути заказчиков, и ты можешь интерпретировать с остальными фигурантами, которые исполняли его волю. Кстати, сегодня же Председатель Совета Федерации Миронов внёс представление о досрочном прекращении полномочий четырёх сенаторов, и среди них твой вражина – Борис Суетин от Ямало-Ненецкого округа. Мы с Петровичем посмеялись от души: недавно пришёл в Совет Федерации и сразу там его достал.
 – Вы мне льстите, и в том моей заслуги нет, но получилось забавно.
 – Видишь, Петрович, для него «просто так получилось, и всё». Хотя решение Миронов принял не самостоятельно. Помнится, месяц назад Путин спросил на совещании силовиков: «Когда мы наконец на границе наведём порядок? Когда прекратим практику, согласно которой таможенные органы и представители бизнес-структур сливаются в экономическом экстазе на подавляющем большинстве пунктов перехода»? Возбудили уголовные дела, и следователи выдали ошеломляющий результат. Выяснилось, что многие таможенные операции происходят через частные пропускные пункты, как в анекдоте – «продается метр границы», а таможенные генералы создавали условия для организации каналов контрабанды. Похоже, что всё это звенья одной цепи. Отставки прошли одновременно в ФСБ, МВД, прокуратуре, Таможенном комитете и Совете Федерации. Масштабная картина маслом получилась…
 – Да уж, картина. Думаю, Суетин отставкой не отделается. Его не просто так лишили неприкосновенности, ведь в отношении двух таможенных генералов возбудили уголовные дела, а он был у них непосредственным начальником и давал им преступные указания, – сказал Петрович.
 – Откупится, – махнул рукой Лукин и улыбнулся, – а отставка Суетина тоже случайность с моим приходом в их контору.
 – Да мы согласны, но когда такие случайности часто повторяются у одного человека, то такое называется закономерностью, – произнес Сергей.
А Петрович продолжил мысль:
 – Мы думаем, что теперь ты липовое дело сам разрулишь, но, если будет нужна наша помощь в борьбе за правое дело, мы готовы. Сейчас все напуганы громкими отставками, и я не думаю, что кто-то будет упираться.
 – Спасибо, ребята, за поддержку, буду держать вас в курсе.