Придворные шуты

         Шито белыми нитками

               
 Лукин выяснил все обстоятельства дела, возбуждённого таможней, которая явно выполняла заказ генерала ФСБ, потому не особо заботилась о законной стороне дела. Они затянули на несколько дней с оформлением гуманитарного груза и организовали пьянку на таможенном посту, накрыв стол с водкой и пивом. Гашенков и Пудков не отказались от угощения и расслабились, а им подсунули не соответствующие товару декларации и показали, где подписать. Ирина и Палыч были уверены, что партия «Единая Россия» им поможет. Однако Лукин выяснил, что партия не будет заступаться за них. Уголовное дело по контрабанде, и после такого обвинения руководство Госдумы не будет даже вникать в детали, пусть дело и липовое. Палычу намекнули, что свои проблемы им придётся решать самим. С американцами, которые поставляют гуманитарную помощь, тоже всё было понятно. Они на этих поставках делают большие деньги. Наконец, и это главное – Лукин знает, что ФСБ не будет ему мешать в установлении законности в этом деле.
Лукин ещё раз всё взвесил и набрал телефон начальника Московской Северной таможни Артура Узловского, который стал с его подачи «бароном» и с которым был в приятельских отношениях более десяти лет.
 – Артур Михайлович, доброе утро.
 – Здравствуй. Ты где пропадаешь? Ушёл в отставку – и ни слуху ни духу. Я думал, откроешь свой таможенный терминал и будешь «капусту» рубить.
 – Артур, «капусты» в России хватает, но ты же знаешь, я не по этой части.
 – Неужели просто так позвонил, узнать, как моё здоровье?
 – Нет конечно. Есть один серьёзный вопрос. Я подъеду, уделишь мне несколько минут? – спросил Лукин.
 – Ты скажи по телефону, вопрос на какую тему, чтобы я подготовился.
 – Я работаю в Совете Федерации и являюсь вице-президентом Фонда содействия развитию регионов России «Дубрава», который нам передал Грызлов.
 – Круто. В Совете Федерации сейчас собирается всё таможенное руководство. А в чём вопрос?
 – Артур, твои «нукеры» сфальсифицировали дело о нарушениях в отношении фонда, и правящая партия поручила мне разобраться с этим делом.
 – Я всё понял. Приезжай, сейчас вызову заместителя вместе с расследователями, и подумаем, что делать.
 Лукин специально поднял планку фонда до самого верха, чтобы у его бывших коллег отпало настроение отъехать от того дела, сославшись на указание сверху. При желании он умел найти нужные слова для достижения своей цели, так что собеседнику становилось не по себе, но Артура по-дружески пощадил.
Узловский вышел в приёмную, чтобы встретить Лукина.
 – Галочка, нам чай в комнату отдыха, и я пока занят, – сказал он секретарю в форме майора таможенной службы.
 – Артур Михайлович, ты успел ознакомиться с делом? – спросил Лукин.
 – А что там знакомиться, я его помню, сам был не в восторге, когда возбуждали.
 – Конечно, состряпать дело по «гуманитарке» и передать в прокуратуру для возбуждения по контрабанде. Это умудриться надо.
 – Так сам знаешь, кто за этим делом стоит, – сказал Артур.
 – Ты хочешь сказать, что стоял, потому что они уже в народном хозяйстве трудятся, и калитка госбезопасности для них вместе с сенатором Суетиным закрыта. Я думаю, что неприятности у них только начинаются, так как они сами попали под следствие.
 – Да, но раньше мои подчинённые не могли им отказать.
 – Артур, но свои-то мозги надо иметь, чтобы попереть против депутатов и сенаторов.
 – Но они не обозначились с первых дней, а прислали на оформление груза двух дедов.
 – Кстати, генералов, хоть и в отставке. А на самом деле, твои сотрудники сорвали пиар-акцию с поставкой гуманитарного груза в Ярославль и Пермь от партии «Единая Россия». У фонда с партией соглашение по оказанию помощи тем областям, где на выборах побеждают коммунисты. Задача – оттянуть голоса, а вы, получается, пошли против правящей партии, Грызлов недоволен. Мне дали поручение разрулить ситуацию как можно быстрее, потому что на подходе следующие грузы, – Лукин подробно ввёл собеседника в курс дела.
 – А за что им чекисты на хвост сели? Они-то знали против кого прут.
 – Совершенно банальная причина. У нас потребовали взятку в Минздраве, руководство фонда их послало к «нехорошей маме», вот машина и закрутилась. Планку подняли до Лубянки, чтобы партия не дергалась. Спасибо Путину, что отправил на днях всех в отставку.
 – Галочка, пригласи ко мне первого заместителя и начальника расследований с материалами. Они знают, с какими.
 В 1998 году Лукин создавал эту Московскую Северную таможню, и сюда перешли многие бывшие его подчинённые. В кабинет вошёл Саша Воскресенский, видимо, с тем самым делом в руках, состоящим из нескольких листов, и вслед за ним появился первый заместитель начальника таможни Турчин.
 – В 30-е годы уголовные дела состояли из трех листов анонимки и пол-листа приговора. Вы, смотрю, продвинулись не дальше, но хорошо, что никого не опрашивали, и думаю, ничего не делали по этим делам. Будет проще отъехать, чтобы прекратить дела за отсутствием состава правонарушения, – сразу заявил Лукин.
 – А что скажет прокурор, у них расследуется дело о контрабанде по этим материалам, и гуманитарная помощь арестована, как вещественное доказательство? – спросил Турчин.
 – Вот вы и объясните прокурору, что дела были заведены по ошибке. Ну, или можете сказать, как есть: что они сфальсифицированы, – предложил Лукин.
 – Так и нас могут привлечь к ответственности. Надо подумать, чтобы всё было по закону и самим при этом не пострадать, – сказал Воскресенский.
 – У вас декларации подписаны неизвестно кем. Наших генералов так напоили, что они вряд ли могли что-то подписать. Это так, навскидку, что вам делать, когда дела заведены на товары, имеющие статус гуманитарной помощи по протоколу правительственной комиссии. На таможенном посту должны были обеспечить первоочередное оформление данного груза по упрощённой процедуре без таможенных платежей. Произошла техническая ошибка, а не нарушение с недостоверным декларированием. Я не буду настаивать, что данная ошибка произошла в результате грандиозной попойки, устроенной таможенниками. О последствиях липового дела я уже рассказал Артуру Михайловичу, и не буду повторять, чтобы не восприняли, как давление, – сказал Лукин.
 – Не надо, я им сам расскажу. Думаю, они всё поняли, Виктор Павлович, – сказал начальник таможни.
 – По срокам я вас не подгоняю, потому что сами знаете: у вас всего неделя, а продлять дело нет оснований, – улыбнулся Лукин.
 – Виктор Павлович, вы можете дать нам телефоны сотрудников фонда и обеспечить их явку? – спросил Воскресенский.
 – Я сообщу все телефоны. Если это не противоречит вашим правилам расследования, то можете приехать к нам в фонд, вам выделят отдельный кабинет.
 – Артур Михайлович, мы пройдём с Лукиным ко мне и всё обсудим, – сказал Воскресенский.
 – Если у Виктора Павловича больше нет вопросов, то пожалуйста, – Узловский протянул руку Лукину.
 – Александр, пойдём вместо кабинета лучше подышим свежим воздухом, – предложил Лукин в коридоре.
 – Виктор Павлович, а на пенсии вы стали ещё жестче, – сказал Саша.
 – Так я только к несправедливости такой. Как быстро можем закончить это дело?
 – С тем, что зависит от отдела расследований, тянуть не будем, и руководитель с нами согласен. Когда вы позвонили ему, он вызвал нас с Турчиным и сказал буквально: «К нам едет Палыч, вам писец». Я утром приеду к вам с сотрудником отдела. Дело-то было заведено на таможенном посту, я их обозвал уродами, но не знал, как расследовать, а вы в пять минут разложили всё по полочкам. Хватка-то осталась!
 Лукин был доволен своей поездкой в таможню. Он знал, что Артур Михайлович с начальником отдела расследований сделают всё по закону и быстро. Он с улыбкой представил лицо заместителя прокурора из солнечного Узбекистана, когда тот узнает, что расследует дело по контрабанде без состава преступления, потому что в его постановлении о возбуждении прописано: «…рассмотрев материалы дел о недостоверном декларировании...», а те дела скоро отправятся в архив как прекращённые. Да и арест гуманитарного груза будет незаконным. Конечно, прокурора никто не накажет за такой беспредел с законом, но всё равно приятно щёлкнуть его по носу.
В офисе его ждала вся команда, зная о поездке на переговоры в таможню.
 – Как съездил? – спросил Валерий Павлович.
 – Завтра приедет начальник отдела расследований таможни Воскресенский, который ведёт дело, с группой. Опросят наших сотрудников, после чего доложат результаты начальнику таможни генералу Узловскому, и тот примет решение. Вот такие дела, – ответил Лукин.
 Он не стал нагнетать страсти по поводу приезда в офис таможенников, и в то же время рано было обнадёживать тем, что он практически решил вопрос о прекращении липовых дел. Лукин теперь не имел никакого отношения к расследованию и потому не мог давать гарантии, что дела будут прекращены.
 – А моё присутствие обязательно? – спросила Ирина. – У меня утром много работы.
 – Таможенники первым делом опросят Гашенкова и Пудкова, а ты подъезжай после обеда. Палыч, а тебе придётся встретить таможенников, как сенатору, и подтвердить, что гуманитарная помощь шла в Ярославль и Пермь для пиара правящей партии, – сказал Лукин.
 – А не круто будет такое заявление? Нельзя ли без этого? – спросил Палыч.
 – Хватит секретничать, вам с Ириной пора выходить из подполья. Тем более эти вопросы я уже озвучил в таможне, и они не будут их заносить в протоколы.
 – Ну, тогда другое дело. Ирина, а какие у тебя дела, если завтра будет решаться самый важный вопрос? – спросил Палыч.
 – Да, Ирина, тебе тоже лучше самой встретить таможенников, как руководителю, груз ведь пришёл на твоё имя. А твоими войсками я не собираюсь командовать. Александр Павлович и Николай Иванович, можете завтра прийти для опроса в форме со всеми государственными наградами? – спросил Лукин.
 – А это ещё зачем? – спросил Александр Павлович.
 – Валерий Павлович правильно отметил важность завтрашней встречи. Конечно, приедут таможенники, начальником которых я был когда-то, но это не означает, что я могу повлиять на их мнение. Я могу выступить только вашей страховкой, что с вами ничего незаконного не произойдет. И потом, Александр Павлович, тут вот какой нюанс: на таможне сложилось впечатление, что Ирина прислала для оформления товара двух алкашей, вот и надо показать ребятам своё истинное лицо. Кстати, о том, что вас споили на таможне, заносить в протокол не нужно. Это не влияет на обстоятельства, а выглядит неблагопристойно, – сказал Лукин.
 – Генералы, приходите в форме, – велела Ирина.
 – Мне кажется, вы очень серьёзно относитесь к этому заказному
 делу, – скептически заметил Гашенков.
 – Александр Павлович, ты рассуждаешь как честный генерал, который десятки лет посвятил служению Родине. По вашему с Николаем мнению, вы ничего противозаконного не совершали и судить вас не за что, в суде такое дело, скорее всего, развалится, как карточный домик. Подумаешь, пришли на таможню, выпили немерено водки на халяву, не помните в лицо таможенников, которые вам подливали, а потом поставили свои подписи в документах, чем нарушили закон о недостоверном декларировании. Вы сами признаёте, что дело заказное, но это и означает всю его серьёзность, как ты выразился. Если бы не я, то никто не стал бы разбираться в уголовном и таможенном законодательстве, да ещё с применением разъяснений по гуманитарной помощи Верховного суда. Заверяю вас, что таких специалистов очень мало. Это касается законной стороны дела, которую ни таможенные генералы, ни военный прокурор, ни ваш адвокат не собирались рассматривать, – растолковал Лукин.
 – Но как же так? Всем ясно, что дело сфабриковано, и никто бы не захотел нам помочь? – продолжал удивляться генерал.
 – Никто из вас не сталкивался с заказными делами, в которых состав преступления призрачный. Он вроде бы есть, а когда разложишь по деталям, то он исчезает, но кто разрешит вам копаться в этих деталях? Такие дела возбуждают, чтобы потом на законном основании провести у вас обыски и нарыть что-то незаконное. Например, у генерала может быть пистолет незарегистрированный, который он привёз с Афганской войны, а у Ирины, к примеру, два грамма героина, – нарисовал ситуацию Лукин.
 – Но у нас ничего подобного не может быть, – твердо заявила Ирина.
 – Не будет пистолета, найдут патроны, нет кокаина – подбросят во время обыска героин. Уголовное дело возбуждено по контрабанде, и шутки в сторону. Доказать ваше участие в контрабандной операции невозможно, поэтому вас арестуют за то, что подбросят во время обыска. И таких дел по России сотни, народ сидит в тюрьмах годами в ожидании суда и не может доказать свою невиновность. Александр Павлович, ты будешь продолжать настаивать, что ваше дело несерьёзное?
 – Виктор Павлович, спасибо, что просветил. Но тогда в России творится полный беспредел, – возмутился генерал. – Но почему мы попали под раздачу?
 – Вы с Николаем Ивановичем оказались не в том месте и не в то время, я вам это уже говорил, а другие вопросы – к вашему руководству. Есть такой анекдот. Мужики собрались выпить на троих. Купили бутылку водки и разлили по стаканам, один из них достал из кармана напёрсток и спичечный коробок, из которого вылез маленький человечек. Мужик протянул ему напёрсток с водкой. Компания опешила и спрашивает:
– А это кто?
Мужик говорит тому, из коробка:
– Выпей, Вася, и расскажи им, как волшебника на хрен послал.
– Виктор Павлович, я понял намёк, – вступил в разговор Глазырин.
 – А почему вдруг ты привёл пример с наркотиками? – спросила Лукина Ирина.
 – Я же сказал, что это просто так, образно. Кстати, из опыта знаю, что прежде чем что-то подбросить во время обыска спецслужбы сначала получают оперативную информацию о возможном хранении наркотиков или оружия. Это секретный документ, его показывают судье или прокурору, а ваша вина получается доказанной, – ответил Лукин. – Ну ладно, думаю, ликбез на этом закончим.
 – Я и так сон потеряла, – пожаловалась Ирина.
– А хотели построить правовое государство. Демократию им подавай, – проворчал генерал.
 – Так твои руководители заседают в Госдуме и Совете Федерации, вот и спроси у Ирины с Палычем, какие законы они придумали, что сами от них страдают, – улыбнулся Лукин.
 – Всё понятно. Десять лет назад расстреляли из танков народных избранников, а этих набрали по объявлению за большие деньги. Они создают правовое государство? – произнёс сердито генерал.
 – Александр Павлович, ты – это, не очень, – сделал замечание сенатор.
 – Да сам Грызлов заявил, что больше не будет выдавать депутатские мандаты в Госдуму за деньги. Купили себе неприкосновенность и сидят в ресторанах, блатные вопросы перетирают вместо голосований и обсуждений в зале заседаний. Ни одного дельного предложения по развитию государства от них не поступает, – не унимался Гашенков.
 – Ну, всё. Давайте по домам. Завтра трудный день и мозги должны быть светлыми, – сказал сенатор.
 Гашенков вместе с Пудковым вышли первыми, а Глазырин остановил Ирину:
 – И часто у тебя такие митинги в фонде? Ты забыла, у кого арендуешь помещение?
 – Я что-то интересное пропустил? Так, кто у нас за стенкой сидит? – спросил Лукин.
 – Да я так, к слову. Наш нотариус, Сергей Михайлович, бывший военный контрразведчик, который имеет дурную привычку подслушивать. Наташа замечала неоднократно, – сказал сенатор.
 – А если учесть, что вас заказали дяденьки с Лубянки, то его дурная привычка смахивает на задание, потому что бывших «молчи-молчи» не бывает. Потому рекомендовал бы вам подобрать новое помещение для фонда, – посоветовал Лукин.
 – Да мы сами думали, и причина есть. Нотариус увеличил плату за аренду, – сказала Ирина.
 – И сколько сейчас платим?
 – Три тысячи долларов в конверте и без квитанции.
 – Так он ещё и жулик ко всему прочему, – произнёс Лукин.
 Таможенники приехали к полудню. Их встретил Лукин и представил сенатору с Ириной. Вышла и Наташа, в кофточке с более откровенным декольте, чем обычно, и в более короткой обтягивающей юбке. Лукин заметил это без тени ревности – она готовилась к встрече молодых таможенников. Как готовились и Гашенков с Пудковым, которые пришли в форме с большими колодками наград. Помещение фонда сразу стало каким-то праздничным от их перевоплощения. Наташа предложила Воскресенскому и его коллеге Валере кофе, который она сварила в турке. Комната для опроса наполнилась запахами кофе, шоколада и французских духов. Валера с серьёзным видом принялся опрашивать работников фонда, внося записи в форму протокола свидетелей, что уже этих самых свидетелей обрадовало, а Саша о чём-то щебетал Наташе на ушко, от чего у той временами проступал яркий румянец на загорелом лице. Валерий Павлович уехал по своим делам и обещал вернуться к вечеру, а Ирина, до которой пока не дошла очередь, сидела как на иголках, готовясь отвечать на вопросы. Лукин подумал плеснуть ей коньячку, но не решился, вспомнив её неадекватное поведение. Не было гарантии, что она сейчас не приняла какую-нибудь таблетку. Наконец после опроса Ирины Воскресенский подвёл итог.
 – Как я и думал, в материалах дела нет и намёка на состав правонарушения. Виктор Павлович, вы были правы, произошла техническая ошибка и у товара со статусом гуманитарной помощи не может быть недостоверного декларирования. Мы сегодня же вынесем постановление о прекращении дела и доложим руководству. Я извиняюсь за незаконные действия наших сотрудников на таможенном посту, на что им уже указывал. Если нужны наши письменные извинения, то я доложу руководству.
 – Я знаю, что фонд не будет настаивать на письменных извинениях, правильно, Ирина Сергеевна? – спросил Лукин.
 – Совершенно верно, Виктор Павлович. Спасибо ребятам, что сработали так оперативно, – сказала Ирина.
– Тогда мы поехали в таможню, а когда руководство утвердит наше постановление о прекращении, я вам позвоню. Приедете к нам за копией,– ответил Воскресенский.
 – Рассчитываем на дальнейшее сотрудничество. Сейчас прорабатываем открытие курсов по гуманитарной помощи в Высшей школе экономики у Шохина, и к вам будет серьёзное предложение, – сказала Ирина.
 – С удовольствием поработаем с вами.
 Дело было к вечеру. Гашенков с Пудковым на полном законном основании накрыли стол с коньяком и шампанским. Все были довольны окончанию неприятностей и про уголовное дело не вспоминали, хотя откуда им было знать, что дела вели разные конторы и ещё предстояли бои местного значения. Вернее, то была забота Лукина. Ирина свободно вздохнула и связалась с Анатолием Андреевым из Лос-Анджелеса по видеомосту. Уж очень ей нравилось общаться через монитор.
 – Анатолий, привет, – с комсомольским задором сказала она.
 – Здравствуй, Ирина. Как ваши дела?
 – С приходом Виктора Павловича стали значительно лучше.
 – Да, вижу, у тебя хорошее настроение.
 – Возникшие на таможне неприятности закончились, и мы можем продолжать с вами работать.
 – Мы можем отправлять контейнер в Россию?
 – Отправляйте.
 – Ирина Сергеевна, можно высказать одно пожелание Анатолию по поводу отправки груза, – попросил Лукин.
 – Ирина, попроси Виктора Павловича подойти к монитору. Мне интересны его пожелания, – отозвался Анатолий.
 Монитор с видеокамерой наверху стоял на столе Наташи, и его просто развернули к Лукину.
 – Здравствуйте, Анатолий.
 – Добрый вечер, Виктор. Слушаю Ваши пожелания.
 – Мои пожелания остались прежними. Необходимо, чтобы ваши работники указывали в таможенных документах все товары, которые загрузили, иначе могут возникнуть новые неприятности. Давайте будем работать цивилизованно.
 – К сожалению, контейнер уже загружен.
 – Вы же понимаете, что это предлагаю не я, так требует закон.
 – Но кто оплатит двойную работу, и рабочих у нас лишних нет.
– Мы платим вам за доставку вместе с погрузкой, потому надо рассчитывать из той суммы.
 – Вы хотите нас разорить?
 – Анатолий, не прибедняйтесь. Вам, думаю, знакома такая организация как «Драг энфорсмент администрейшен», ДЕА США. Так вот, мои друзья-коллеги оттуда не в службу, а в дружбу прикинули прибыль вашей компании, и получилась баснословная цифра за счёт снятия налогов с больниц, которые отгружают вам товар, имеющий небольшие сроки годности, а его уничтожение очень дорого в Штатах. Потому этот товар идёт в основном в Африку, а больницы вам ещё и приплачивают, чтобы потом самим не ликвидировать просроченный товар. Мы согласны принимать ваш товар и готовы его использовать в эти сроки, но надо всё четко прописать в таможенных документах, чтобы груз не застрял на таможне.
 – Я же не сказал «нет». Просто надо подумать, как это сделать, – пояснил Анатолий.
 Лукин нашёл нужные слова для американского партнёра еврейской национальности:
 – Анатолий, те два арестованных контейнера уже простояли на таможне полгода, и у многих товаров вышел срок годности. Я внимательно изучил все документы дела, из которых видно, что неприятности у Ирины возникли в том числе и по Вашей вине. Надеюсь, Вы не сомневаетесь, что я могу вернуть эти контейнеры в Ваш адрес, и Вам придётся уничтожить просроченный товар. Вы сами подсчитайте, сколько будет Вам стоить его утилизация в Америке.
 – Очень дорого. Мне проще направить в Россию ещё два контейнера совершенно бесплатно, чем уничтожать те товары. Давайте будем разговаривать, тем более что Ваши влиятельные друзья попросили президента Джона Дитти оказать Вам содействие.
 – Они мои бывшие коллеги. А сейчас Филл руководит ДЕА США в Лос-Анджелесе. Итак, что Вы можете сделать для сведения рисков к нулю? – спросил Лукин.
 – Мы пропишем все товары в документах, но нам придётся загрузить для вас новый контейнер, а этот отправим в Африку.
 – В таком случае, у меня будет ещё одна просьба – загрузить товары большими партиями, чтобы не считать мелочи на таможне.
 – Мы можем отправить вам оборудование для операционной вместе с койками для реанимации. Нам было бы легче наладить постоянные поставки, если бы Вы прислали к нам своих сотрудников в командировку. Ирина бывала у нас, и Вы могли бы приехать ознакомиться с нашим хозяйством.
 – Анатолий, большое спасибо Вам за предложение, но у нас на сегодня нет таких сотрудников, а я ничего не понимаю в медицине. Надо изучить потребности наших больниц.
 – Хорошо, я всё понял, что Вам нужно для быстрого оформления на таможне, а вашим больницам нужно всё, что у нас есть. Пока, – сказал Андреев и отключил связь, чтобы Лукин ещё чем-нибудь его не нагрузил.
Виктор развернул монитор к Ирине и увидел ее застывшее в раздумье лицо. Она посмотрела на монитор, но там была картинка с фоном.
 – Виктор Павлович, что это было? Я никогда не видела Андреева таким сговорчивым: сам предложил товар, о котором я раньше просила, но он не давал. И предложил прислать наших сотрудников в США. Это твои бывшие коллеги из Америки помогли?
 – Ну, не сам же Андреев до такой щедрости дошёл, – улыбнулся Лукин.
 – Каких ещё сюрпризов от тебя ожидать? – засмеялась Ирина.
 – Я подумаю.
 Сенатор приехал в самый разгар веселья, когда Ирина порывалась исполнить танец на столе, а Гашенков подзадоривал её. Она уже занесла правую ногу на стол, когда вошёл Валерий Павлович.
 – Так, бывшие комсомолки вспомнили молодость, – улыбнулся он.
 – Ой, Валерий Павлович, сегодня такое было. В общем, спасибо тебе за моего нового заместителя, огонь мужик. Он со всеми разобрался и Андреева поставил на место, тот уже пообещал срочно загрузить нам новый контейнер с оборудованием для операционной и койками для реанимации, и с документами всё будет в порядке.
 – Как это? Вас опасно одних оставлять. Вы такого наворочаете. Так что случилось? – спросил сенатор.
 – Палыч, – вмешался Лукин, – анекдот для Ирины. Две подружки встречаются. Одна из них как выпалит: «Толстый день, ой. Добрый х.., ой, что я говорю! В общем, вчера такое было…»
Наташа с Ириной залились громким смехом, наверное, что-то своё вспомнили.
 – А если серьёзно, то пора подключать твоих таможенных генералов, чтобы дали тебе хорошего брокера для оформления груза. Завтра фонд вычеркнут из чёрного списка, и можно спокойно работать. Я бы мог отправить груз на свою таможню, но не хочу иметь финансовые отношения со своими бывшими сотрудниками. От генералов оформление будет дешевле, а я возьму на контроль, потому что на всех таможенных постах меня знают, – сказал Лукин.
 – Хорошо, я завтра переговорю. Можно сообщить, что дело прекращено?
 – Прекращено дело о нарушении таможенных правил, можете спокойно работать. Они оценят по достоинству, что мы сделали то, о чём они не могли даже заикнуться, зная о заказе дела, – сказал Лукин.
 – А уголовное дело по контрабанде? – спросил сенатор.
 – Давай будем волноваться поэтапно. Мы сегодня сделали большое дело, и теперь надо оглядеться, посмотреть на поведение ваших врагов, а потом нанести им следующий удар. И не забывайте, что по ту строну баррикад прокуратура, а это уже далеко не таможня. Там всё белое может быть чёрным и наоборот, а право выбора цвета будет за ними, и доказать обратное невозможно, – настроил всех на серьёзное продолжение истории Лукин.
 – Что же нам делать? – спросила Ирина.
 – Не паниковать. Я же сказал, надо оглядеться, посмотреть расстановку сил и нанести следующий удар, – улыбнулся Лукин.
 – Мне нравится твой оптимизм, да и результаты вижу. Прекратить дело, от которого отказались все генералы, это сильно, – сказал сенатор.
 – И, заметь, бесплатно, что немаловажно в наше время, – улыбнулся Лукин.
 – Но, может, кому-то надо заплатить? – спросила Ирина.
 – Может, кому-то и надо было бы. Ирина, тебе уже пятый десяток пошёл, а всё девочкой прикидываешься. В партии тихо проворачиваете миллионные операции, а тут, на расширенном заседании нашего фонда, спрашиваешь меня, надо ли дать взятку и кому? Ваше дело прекратили из уважения ко мне, зная моё отношение к заказным делам. Мне никто не объявлял, что надо заплатить, и с меня никто денег не возьмёт. Эти таможенники не участвовали в заговоре и вам ничего не должны, и вы – тоже. Они с чистой совестью пошли нам навстречу и без проволочек прекратили дело. Сработали в один день, потому вы с сенатором думайте сами.
 – Я могу пригласить их в ресторан на обед, – сказал сенатор.
 – На тарелку щей? Это – сильно, пригласить на бесплатный обед по твоей карте. Не позорь меня в глазах бывших коллег. Уж лучше ничего не предлагать, – усмехнулся Лукин.
 – Я сказала им, что наш фонд открывает курсы в Высшей школе экономики. Можем предложить им часы для лекций? – спросила Ирина.
 – Так, совесть пробуждается, – улыбнулся Лукин.
 – Мы сможем оплатить их лекции по оформлению гуманитарной помощи по верхней планке, – сказала Ирина.
 – Ирина Сергеевна, Вы профессор в таких делах, – сказал Лукин.
 – Виктор Павлович, я не понимаю, когда Вы говорите серьёзно, а когда шутите, – засмеялась Ирина.
 – Да какие тут шутки. Во всём мире это называется отмыванием денег, добытых преступным путём. Лекции очень дорогие, и всё на карман, – сказал Лукин.
 – Значит, серьёзно, шутите, – грустно сказала Ирина.
 – Ирина, не парься, пока я с вами, – улыбнулся Лукин.
 – А потом?
 – Потом Сибирь и сухари, – улыбнулся Лукин.
 – Виктор Павлович, ты совсем Ирину огорчил, – сказал сенатор.
 – Она спросила, я ответил. Всё, вечер вопросов закончился. Отдыхаем. Александр Павлович, наливай! – предложил Лукин.
 Гашенков наполнил рюмки, а сенатор поднял бокал с пивом для тоста, но дверь распахнулась, и без спроса или предупреждения прямо-таки вломился нотариус Сергей Михайлович. Днём, во время работы таможенников, он уже заходил, потому не здороваясь, по-хозяйски взял пустой стакан и налил себе водки.
 – Я слышал, что у вас всё в порядке с таможней? Виктор Павлович, с Вашим приходом в фонде дела пошли на поправку? – спросил арендодатель.
 – Сергей Михайлович, у нас, у русских, есть поговорка, что незваный гость хуже татарина. А Вам сорока на хвосте принесла о наших делах? – Лукин нахмурил нарочито брови и посмотрел на Наташу.
 – Нет, Виктор Павлович, я ему ничего не говорила, – виновато сказала Наташа.
 – Натали, я тебе верю. Остаётся только один вариант: Сергей Михайлович натыкал у нас прослушек. Ведь бывших не бывает, – улыбнулся миролюбиво Лукин.
 – Виктор Павлович, давайте лучше выпьем за дружбу, – предложил Сергей Михайлович.
 Он плеснул себе на дно стакана, а Лукину налил от души полстакана водки, что не осталось без внимания:
 – Сергей Михайлович, если хочешь выпить за дружбу, то наливай поровну, но не знаю, где тебя искать после третьего тоста, – сказал Лукин и долил его стакан до половины.
 Вечеринка продолжалась, а Виктор оказался прав. Сергей Михайлович после третьего тоста сильно захмелел. Он, сидя за столом, наклонил голову и с прищуром смотрел на Лукина и снова налил себе на донышко стакана, а Лукину почти полный.
 – Сергей, не изображай из себя всевидящее око. Ты имеешь к чекистам очень отдалённое отношение, а ваша служба никогда не пользовалась уважением в армейских кругах, да и выпивать тебе больше не надо, – сказал Лукин.
 – Да, ты прав, пора домой. На рабочем месте устроили пьянку, – сказал Сергей Михайлович и, не попрощавшись, вышел.
– Хамству нет предела. Пришёл без приглашения, выпил на халяву, а потом заявил, что мы пьянку организовали. Арендодатель во всей красе, – сказал Лукин.
 – Да, я всё слышала. А по поводу микрофонов Вы серьёзно? – спросила Ирина.
 – Но он пропустил это мимо ушей. Так что думайте сами, – ответил Лукин.
 – Я срочно ищу новое помещение для нашего фонда, – сказала Ирина.
 Вечером у себя в квартире Лукин после обильного ужина расположился в кресле перед телевизором. Ольга заварила ему чайник зелёного чая и подала трубку телефона. Звонил Вадим Старушенко.
 – Привет, Палыч.
 – Здравствуй, Вадим. Как дела, доктор?
 – Да ни в Советскую армию. Пенсии катастрофически не хватает на жизнь. Мне сказали, что ты на таможне медициной занимаешься?
 – Не совсем так. Я работаю в фонде, который таскает «гуманитарку» с медицинскими товарами. Вадим, а у тебя вроде пенсия приличная. Чернобылец и инвалид третьей группы.
 – Да все эти надбавки только в приказах, а так – по тысяче рублей.
У тебя нет какой-нибудь работы для меня?
 – Работа есть, но я не распоряжаюсь кадрами. Завтра переговорю с руководством, может, что-то порешаю, но большой зарплаты не обещаю.
 – Я тебя знаю. Если скажешь, что надо взять на работу, то ни один руководитель не откажет, а зарплата какая будет, согласен.
 – Хорошо. Завтра вечером позвони, – сказал Лукин.