Придворные шуты

Под покровом тумана

               




Малиновская недолго искала новое помещение для фонда и утром, проездом в Госдуму, заехала в офис. Она уединилась с Лукиным в отдельном кабинете и тихо сообщила, что хотела бы с ним вместе после обеда решить вопрос с переездом. Ирина сохраняла это в тайне, решив окончательно избавиться от двух генералов.
 – Виктор, ты помнишь, в декабре 1991 года, сразу после развала СССР Ельцин назначил своих полномочных представителей по семи округам России, а на Москву поставил представителем президента Комчатова Владимира Федоровича. Мы с ним вместе работали по выдвижению Ельцина в 1989 году кандидатом в народные депутаты СССР от трудового коллектива Гидрометцентра, которым руководил Комчатов, он был и его доверенным лицом.
 – Я и не знал, что Ельцин был синоптиком, а Комчатов приложил руку к новой истории с приходом Бориса в политическую борьбу, – сыронизировал Лукин.
 – Тебе можно и пошутить, но ты прав, оттуда всё и началось, а нас потом назначали на высокие посты. Мы руководили штабом общественного комитета по выборам Ельцина в президенты России, а 19 августа 1991 года, во время попытки государственного переворота, когда власть взяли ГКЧП, Комчатов был арестован сотрудниками КГБ. Его содержали в камере на Лубянке двое суток и без предъявления обвинения освободили утром
21 августа. У них пошло не так, как они задумали. Он был представителем президента по Москве до 2000 года, а теперь он директор Государственного океанографического института в Крапивинском переулке. Я попросила его сдать в аренду помещение, ждёт нас к двум часам.
 – Ты сказала ему, с кем приедешь?
 – Нет. Мы с ним в дружеских отношениях, потому я могу приехать к нему с кем угодно и в любое время. А что, надо было?
 – Не обязательно, я просто так спросил. Ты поедешь из Госдумы?
 – Да, я на метро до «Парка культуры», по центру быстрее будет, а ты можешь на машине, у них есть стоянка.
Лукин не сказал Ирине, что с Комчатовым он познакомился десять лет назад, когда в октябре 1993 года расследовал в составе бригады Генеральной прокуратуры события вокруг Белого дома. Во время штурма гостиницы «Мир», захваченной сторонниками Руцкого и Хасбулатова, на шестом этаже задержали Комчатова с автоматом Калашникова в руках. Тот забился в угол кабинета и ждал ареста сторонниками Ельцина. Однако, как мятежник, он не особо интересовал их следственную бригаду. Комчатов нигде не фигурировал, что был среди них, и продолжил работать представителем президента Ельцина по Москве. Впрочем, не он один, оказавшись по другую сторону баррикад, вернулся на госслужбу. Комчатов всегда выступал за справедливость, потому выступил против Ельцина, которого сам же продвигал во власть. После беседы с Комчатовым Лукин убрал его из списков лиц, подлежащих допросу следственной бригадой Генпрокуратуры, да и через неделю у следствия прошел ажиотаж на новые аресты, довольствовались содержанием под стражей Руцкого с Хасбулатовым и их ближайших сподвижников. Их беседа происходила в бывшем кабинете Всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина, что прямо напротив Кремля. Во время работы в составе следственной бригады его занимал Лукин, и Комчатов пошутил, что новый хозяина кабинета творит добрые дела, а староста в годы репрессий подписал не одну тысячу смертных приговоров.
Он подъехал к дому 6 по Крапивинскому переулку на десять минут раньше, чтобы осмотреться на месте. Океанографический институт расположился в трехэтажном старинном особняке с двумя подъездами и огромным по меркам центра столицы двором. Вскоре в тихом переулке звонко прозвучали шаги – Ирина пришла в туфлях на высоких каблуках. Они поднялись мимо охраны на второй этаж, в приёмную Комчатова. Его помощница была предупреждена и сразу пропустила к директору. Тот вышел из-за стола и шагнул им навстречу. Ирина вошла чуть впереди, а Лукин специально оставался за её спиной.
 – Ирина, я ожидал от тебя всё что угодно, однако ты меня сильно удивила, придя в компании с чекистом Лукиным, – воскликнул Владимир Фёдорович и протянул ему руку: – Рад тебя видеть.
 – Он теперь вице-президент нашего фонда, практически руководит им, но почему кагэбэшник, он же из МВД? – удивлённо спросила Ирина.
 – Я тоже так думал, но это не важно, – улыбнулся Комчатов, – я его знаю и могу с ним, не опасаясь, обсуждать любую тему.
 – Спасибо, Владимир Фёдорович, но все темы у Ирины, потому что она у нас командует кошельком, – тоже улыбнулся Лукин.
 – Тогда ближе к делу. Ирина, ты вовремя приехала, у меня как раз освободилось помещение. Для твоего фонда – вполне: половина нашего здания с отдельным входом и хорошим ремонтом. В начале месяца оттуда съехали арендаторы. Там даже кое-какая оргтехника осталась, которая достанется тебе бесплатно. На втором этаже я открою потайную дверь, ведущую в мою приёмную.
 – Трехэтажный особняк нам и не снился, но потянем ли мы аренду? – спросила Ирина.
 – Дело в том, что совсем недавно мэр Лужков наложил лапу на все аренды в столице, и теперь регистрация и оценка проходит через них, поэтому большая часть суммы идёт мэрии. В общем, так: чтобы нам что-то досталось от аренды, то сумма будет равна десяти тысячам долларов
в месяц, – сказал Владимир Фёдорович.
 – Я знаю, что это недорого за отдельный особняк в центре столицы, но мы можем платить около трёшки «зелени». Я поговорю со своим шефом, но думаю, что больше пятёрки не разрешит, – сказала Ирина.
 – Такую сумму мэрия не пропустит. А вы чем в фонде занимаетесь, если десятку не тянете?
 – Мы гоняем «гуманитарку» из США, но Ирина не сказала о перспективе, – вступил в разговор Лукин, – месяца через три мы сможем потянуть десятку и больше. Нам Ваше предложение понравилось и особняк тоже, а три месяца Вы не будете ждать. Владимир Фёдорович, если нам удастся организовать совместную деятельность, мы могли бы потянуть одну из ваших научных разработок. Нас в фонде всего три человека, и Вы могли бы взять нас на работу.
Ирина с Владимиром Фёдоровичем замерли на короткое время от его предложения, первым откликнулся Комчатов:
 – Я всё понимаю, что ваша служба многое умеет, но где МВД – ФСБ с таможней и наши научные разработки в области океанографии?
– Если честно, то я тоже не догоняю, – засмеялась Ирина.
 – Владимир Фёдорович, покажи мне, чем занимается твоя контора, если это не секретно, – попросил Лукин.
Комчатов вызвал помощницу и поручил принести ему список всех научных разработок института. Лукин внимательно изучил каждую строку научных тематик, но все они были связаны с океаном. Действительно, где он, а где океан? Разве что «гуманитарку» таскают из США через океан… Но одна строка его заинтересовала.
 – Вот, нашёл, «Регенерация туманов». Я уверен, что эту тему мы потянем, – с серьёзным видом сказал Лукин.
 Ирина хихикнула в кулачок, а Комчатов с улыбкой попросил помощницу пригласить к нему заместителя по науке Палия.
 – Регенерация туманов – его личная научная разработка, попробуй найти с ним общий язык.
 В кабинет вошёл высокий, худощавый мужчина лет пятидесяти.
 – Александр Алексеевич, познакомься с моими друзьями. Они хотят переехать в наш особняк, который арендовали и предлагают совместную деятельность по разработке регенерации туманов. Это твоя тема, и я не могу без твоего согласил решать вопросы. В каком состоянии работа по ней?
 – В принципе уже на выходе, но нужно применить установку на местности, – сказал Палий.
 – Вот это и поручите нашему фонду. Вам подойдут аэродромы нашей страны? – спросил Лукин.
 – Мы пробовали, но нас туда не пустили, сославшись на секретность и ведомственные инструкции, – ответил Палий.
 – А ты какое отношение имеешь к аэродромам? – поинтересовался Комчатов.
 – Дело в том, что с 1986 года и до развала СССР я расследовал авиационные катастрофы в составе правительственной комиссии Сомина СССР, и со многими сохранились хорошие отношения, – сказал Лукин.
 – Вот, Ирина, а ты говоришь, он из МВД. Десять лет назад мы гадали про Лукина, но так и не узнали ничего толком, а вскоре он стал начальником Московской таможни и совсем нас запутал. Да, туманы – его тема, – произнёс с улыбкой Комчатов.
 – Судя по тому, как он разбирается с нашими заказчиками уголовного дела с Лубянки, я теряюсь в догадках, кем же он раньше был, – в тон ему проговорила Ирина.
 – Александр Алексеевич, а ты-то что думаешь? – спросил Комчатов главного разработчика.
 – Мне такая помощь нужна, и я готов подписать договор о совместной деятельности и поручить их фонду некоторые разработки, – ответил тот.
 – Я ничего не понимаю в туманах, но подпишу договор, потому что вы специалисты и вам видней, – сказала Ирина.
 – Ирина, с тобой я не решился бы на такой шаг, но с Лукиным – я спокоен. Как говорят, я бы с ним пошёл в разведку, – произнёс Владимир Фёдорович.
– Тогда приступайте к оформлению документов и распределению финансов, чтобы всем было выгодно, а я поехал заниматься делом, – предложил Лукин. – Рассеять туманы очень сложно, а еще труднее уговорить чиновников внедрить вашу разработку. Всем ясно, что в тумане ничего не видно, в том числе любые финансовые нарушения.
 – Тонкий юмор у нашего «энкавэдэшника», – улыбнулся Комчатов.
 Первым делом утром следующего дня Лукин нанёс визит маршалу авиации Ефимову. Встречу ему организовал генерал Грищенко, с которым он работал в комиссии Совета министров СССР по расследованию авиакатастроф и также они вместе учились в Академии гражданской авиации, а в период белых ночей в Питере играли в преферанс. Грищенко был авторитетом для маршала, потому тот внимательно выслушал Лукина. Его на самом деле заинтересовала тема регенерации туманов, и он предложил применить эти приборы в районах Крайнего Севера, где наиболее часто бывает такое явление. Туманы мешают полётам малой авиации, которой руководил маршал в ДОСААФ – Добровольном обществе содействия армии, авиации и флоту. Свои предложения Ефимов изложил в письме в адрес директора института Комчатова, однако финансирования по внедрению приборов на его аэродромах не обещал. Письмо было на красочном бланке, а подпись маршала Ефимова скрепила гербовая печать.
 Вечером приехала Ирина и пригласила в фонд Комчатова и Палия. Помещения института, которые арендовал фонд, долгое время пустовали, и Лукин был уверен, что пока в кабинете можно разговаривать, не опасаясь скрытых микрофонов.
 – Ирина, лично мне нечего бояться прослушки, а вот вам с Валерой я бы предложил проверить наши помещения или хотя бы пару кабинетов, где вы проводите переговоры с народом, – посоветовал Лукин.
 – А это можно сделать?
 – Любой каприз за ваши деньги, тем более что мои специалисты берут недорого за такие услуги. Вы же помните, что вашей деятельностью интересовались товарищи из большого дома на Лубянке, а они, если вцепились, то это надолго, пока не совершите чего-нибудь, – заявил на полном серьёзе Лукин.
 Он давно решил держать Малиновскую в напряжении, чтобы не расслаблялась. Вот и сейчас после его слов глазки Ирины быстро заморгали, пухлые щёки покрылись румянцем, она явно занервничала.
 – Но я ничем особенно противозаконным не занимаюсь, – с лёгкой дрожью в голосе сказала она.
 – Вот именно, «особенно». Позволю напомнить тебе о заказном уголовном деле по контрабанде. Если ты надеялась, что генерал Гашенков и Пудков пошли бы по делу как основные обвиняемые, то глубоко ошибаешься: они просто по пьянке подписали документы, а всё остальное – ваше. Вы с Палычем руководите фондом. Посадить по тому делу, может быть, не посадили, но лет пятнадцать дело висело бы дамокловым мечом, пока бы не появилось, как ты выражаешься, «особенно ничего». Вот из таких «особенно ничего», когда за тобой приглядывают дяденьки из большого дома, появляется реальный срок лет на десять, – улыбнулся Лукин.
 – Но ты сказал, что всё закончено, – с дрожью в голосе произнесла Ирина.
 – Заказное дело закончено в таможне, но не уголовное, которое образовалось далеко не на ровном месте. Думаю, что у тебя «особенно ничего противозаконного» случается чуть ли не каждый день. Был бы человек, а статью Уголовного кодекса к нему подобрать раз плюнуть. Кстати, никто, кроме меня, не смог бы справиться с вашим заказным делом, и тебе это обошлось совсем бесплатно, – улыбнулся Лукин.
 – Да, я перед тобой в большом долгу. А ты знаешь что-то ещё? – всё так же с тревогой спросила Ирина.
 – Не что-то, а очень многое, начиная с «Тайны трёх океанов», которые приносят баснословные доходы, организации «крыш» крупному бизнесу от партии власти и много других мелких услуг. К вам выстроилась очередь за получением депутатского мандата, потому что ты не фильтруешь народ и лезешь навстречу без всякой проверки. После любой провокации ты можешь оказаться в Бутырке.
 – Но мы и создавали партию власти, чтобы делать деньги и чтобы нам за это ничего не было, – вполне простодушно заявила Ирина.
 От таких признаний Лукин немного опешил. От её слов стало немного не по себе. Он всю жизнь боролся с преступностью, в том числе и с организованной, а тут некоторые члены руководящей партии создали, по сути, преступное сообщество, чтобы делать деньги. Обычное воровство у них теперь называется «делать деньги», а их компанию и бандой не назовёшь, потому что они прикрылись Законом, который сами придумали и приняли в Госдуме. Зачем воровать, если бизнесмены перечисляют огромные суммы на счета партии за мандат о неприкосновенности, который охраняет их воровской капитал.
 – Твой старт в том «ничего особенного» на Балтике был настолько крутым, что тебя сразу пригласили в политику, где крутятся ещё большие деньги, – улыбаясь, заметил Лукин.
 – Да, на Балтике я засветилась в полный рост.
 – За такую засветку раньше к стенке ставили, а тут о твоих подвигах даже в прессе прописали, и – ничего. Ладно, встречай нашего шефа Комчатова. Теперь мы будем туманы рассеивать в институте Океанографии, но до рыбы в океанах я ещё доберусь, – как бы в шутку сказал Лукин.
 Вошли Комчатов и Палий. Лукин протянул первому письмо от маршала Ефимова. Тот прочитал и заявил:
 – Александр Алексеевич, с таким письмом можно продолжать наши разработки с выездом на любой аэродром Крайнего Севера.
 – О таком можно только мечтать, но не хотелось, как говорится, ударить в грязь лицом. Прежде чем вылетать на аэродром, надо бы провести испытания в полевых условиях Московской области, – сказал Палий.
 – Для этого лучше всего подойдет Талдомский район, там низина и часто бывают туманы даже летом, – предложил Лукин.
 – Да, мне это знакомо. У меня в том районе дом в деревне, – сказал Палий.
 – Вот и чудненько всё складывается. У тебя большой участок земли, и баня имеется? – спросил Лукин.
 – Давно собирался построить, но не было финансов, а участок, как у всех, 15 соток, но можно прирезать, там земля свободная.
 – Наш исполнительный директор фонда Вадима Старушенко в том районе дружит с чиновниками местной администрации. Думаю, что прирезать не надо, а вот оформить рядом с твоим домом новый участок под станцию наблюдения, которую построим в виде бани с жилыми комнатами, это вполне даже можно. Типа «дома рыбака». На строительство станции вместе скинемся от вашего института и нашего фонда. Рядом в Тверской губернии у меня есть строительная бригада, которая срубит и через месяц поставит дом. Расценки у них вполне приемлемые, не как в Подмосковье. Александр Алексеевич, через месяц приглашай нашего шефа на первый пар и новоселье, – сказал Лукин.
 – Ну и напор. Никогда бы не подумал, что всё это может организовать бывший работник угрозыска, – сказал Комчатов.
 – Владимир Федорович, я после ухода в отставку из МВД России работал начальником Московской таможни и руководил Западным таможенным управлением, которые потом ликвидировал и создавал новые. Так что хорошо знаком с хозяйственной деятельностью, потому предлагаю Александру Алексеевичу после всех испытаний приборов по рассеиванию туманов, приватизировать станцию испытаний. А можно и оставить, чтобы чаще выезжать на дачу под видом проведения наблюдений, – продолжил напирать Лукин.
 – Я об этом даже не подумал, а ведь можно будет на полном законном основании работать на даче, – улыбнулся Палий.
 – Тогда и руководи строительством, чтобы дом был со всеми удобствами, а я помогу, – сказал Лукин.
 – Ирина, я, пожалуй, предложу Лукину подходящую должность у себя в институте и заберу его из фонда. Такие таланты пропадают, – улыбнулся Комчатов.
 – Спасибо, Владимир Фёдорович, но без меня фонд загнётся, а я вижу в его деятельности перспективу по развитию регионов России, – сказал Лукин с серьёзным видом.
 – Ирина, вот кого надо в Госдуму избирать, а то сама знаешь, кого набрали после расстрела депутатов Верховного Совета, – произнёс Комчатов.
Ирина засмеялась:
– Согласна, Владимир Фёдорович, но с приходом Лукина многие депутаты неуютно чувствовали бы себя.
 – Нет, ребята-демократы, только чай. Не пойду я в депутаты. Всю жизнь на оперативной работе, не по мне впустую сотрясать воздух.
В Госдуме смотрят на депутата, говорящего правду, как на клоуна, только не смеются. Фёдорович, ты прав, что набрали туда, сам знаешь кого, – резюмировал их беседу Лукин.
 Утром Лукин подготовил письмо на имя председателя Межгосударственного авиационного комитета (МАК) Татьяны Анодиной и выехал на встречу со своим другом Леонидом Каширским. Он трудился теперь на Большой Полянке и был заместителем председателя МАК.
С Леонидом он работал в Управлении расследований авиационных происшествий Госкомиссии при Совмине СССР и шесть лет вылетал с ним на «ямы». Так они называли места авиакатастроф. От двух недель до месяца они вели расследование в полевых условиях до установления причины катастрофы. А Татьяна тогда руководила НЭЦ УВД, и некоторые исследования проводил ее Центр. Лукину было что вспомнить с Каширским. Он расположился в огромном кабинете старинного здания, стены и пол которого были из гранита и мрамора.
 – Рад тебя видеть. Чай, кофе? Спиртное не предлагаю, ты за рулём, да и я на работе, но обещай в ближайший вечер заглянуть ко мне домой.
Я квартиру поменял, на Чистопрудном бульваре теперь живу.
 – Ты всегда отличался излишней скромностью. Приведения из «Мастера и Маргариты» не беспокоят? – улыбнулся Лукин.
 – А ты всё такой же. Я до сих пор вспоминаю твою шуточку с печёнкой. Когда придешь в гости, попрошу Татьяну приготовить нам печёночку на закуску. Не возражаешь?
 – Не напрягай жену, мы чем-нибудь легким закусим.
 – Хорошо, разберёмся. Что у тебя? Не просто так приехал?
 – Леонид, вопрос серьёзный, но вполне решаемый, – Лукин протянул ему письмо на имя Анодиной и копию письма за подписью маршала Ефимова. Он подождал, когда тот ознакомится с содержанием письма и продолжил:
– Леонид, мы разработали прибор по рассеиванию туманов и хотим провести испытания на аэродроме в Подмосковье.
 – А ты какое отношение имеешь к этим разработкам? – рассмеялся Леонид.
 – Я теперь наукой занимаюсь и работаю заведующим лабораторией во Всероссийском институте океанографии, – с серьёзным видом сказал Лукин.
 – У Комчатова, что ли?
 – Ты его знаешь?
 – Очень давно. А ты как к нему попал? Хотя с тобой всё понятно. Из угрозыска в авиацию на расследование катастроф, потом в таможни, а теперь решил с океанами разобраться.
 – Вообще-то я фондом руковожу под руководящей партией «Единая Россия», а с Комчатовым у нас совместная деятельность.
 Своим пояснением Лукин окончательно запутал Леонида, который не скрывал удивления.
 – Так, Лукин, вижу, ты что-то мутишь, но где здесь финансовый интерес, не пойму, а если я не понимаю, то делать ничего не хочется.
 – Леонид, поверь на слово, здесь нет никаких денег, а если и есть, то они не в туманах и не в этих приборах. Мне нужно письмо от твоего МАК, что он заинтересован в наших разработках. Ты же помнишь, как неделями сидели на аэродромах в ожидании рассеивания туманов. А мы предлагаем прибор. Нажал кнопку – и через час полёты разрешены, – сказал Лукин.
 – Хочется тебе верить, что в наше время кто-то работает не за большие деньги. Я доложу председателю, Татьяне, но заранее предупреждаю, что финансирования от нашего комитета не будет, – сказал Леонид.
 – Всё верно, главное, что вы поддерживаете наши разработки.
 – Посиди пока за рюмкой чая, а я пойду доложу.
 Вернулся он через полчаса.
 – Передал письмо Анодиной и рассказал о нашей с тобой работе в Управлении расследований. Она поручила руководителю Управления воздушным движением сразу подготовить ответ.
 – Вот это я понимаю. В обход всей бюрократии, – улыбнулся Лукин.
 – Она доверяет мне, а когда я сказал, что ты наш бывший сотрудник, то она предложила мне переговорить с тобой о работе в МАК. У тебя большой опыт в расследовании катастроф, да и Академию гражданской авиации ты окончил по этому профилю. Короче, у нас вакансия начальника Управления по расследованию катастроф с тяжёлыми самолётами. Что ты на это скажешь?
 – Леонид, спасибо за протекцию, но я уже на третью пенсию ушёл.
 – Если ты намекаешь на возраст, то как тебе не стыдно! Мы с Анодиной старше тебя, а у тебя такой большой опыт руководящей работы.
 – Вот-вот. Я последние годы практически никому не подчинялся, а работу по расследованию катастроф я знаю. Пятнадцать лет назад летал на все происшествия и был прикомандирован от МВД СССР, потому оставался относительно свободным, а зарплата была на десять рублей меньше, чем у министра. Но дело не в деньгах. После моих высоких должностей не хочется снова на расследование в полевых условиях. Леонид, я откровенно. Тогда я вынужденно, по серьёзным обстоятельствам, приземлился в Госкомиссии, а теперь добровольно не хочется.
 – А что за обстоятельства?
 – Коротко не расскажешь. Как-нибудь за рюмкой чая.
 – Ну, хоть в двух словах. Столько лет прошло, интересно же, как «парашютисты» приземляются в Совете министров СССР.
 – Ты правильно подметил, что «парашютист», но я был не из тех. Просто пришлось спрятаться от нападок КГБ, а так как моё дело было правое, то меня к вам и отправили, чтобы не смогли достать.
 – Интересное кино. Больше не пытаю, но жду в гости. Ты меня ещё больше заинтриговал.
 – Я не хотел, сам напросился.
 Вскоре позвонили из отдела делопроизводства, и Леонид сходил за письмом за подписью Анодиной.
 – Как и обещал. МАК заинтересован в разработке вашего прибора, без финансирования, но поможем получить разрешение провести испытания на аэродромах.
 – Леонид, виски с меня.
 – Которые вместе и выпьем. До скорой встречи.
 До конца рабочего дня было ещё далеко, и Лукин решил вернуться на работу в институт. Комчатов был у себя. Лукин зашёл к нему в кабинет и протянул письмо за подписью Анодиной. Он пробежал глазами по тексту и вызвал руководителя проекта Палия. Оба остались в восторге от письма. Палий сказал, что окрылён на дальнейшую разработку прибора. Он признался, что давно положил свои разработки в долгий ящик, как бесперспективные по внедрению, а тут еще и дом с баней в придачу, станция наблюдений рядом с родным домом.
 – Виктор Павлович, я предлагаю сегодня вечером отметить первые успехи. Когда ты предложил нам совместную деятельность, я воспринял это с улыбкой, зная твою профессию. А в итоге ты практически реанимировал одну из наших научных разработок, – сказал с благодарностью Комчатов.
 – Тогда лучше вечеринку организовать на нашей половине. Меньше глаз и лишних разговоров. Наши девчонки стол накроют, – предложил Лукин.
 Он из офиса позвонил Валерию Глазырину и сообщил о скромном банкете с Комчатовым в их фонде.
 – Я и сам хотел сегодня приехать. Ирину с утра трясло на всех режимах от вчерашней беседы с тобой. Что ты ей наговорил? – спросил Валерий.
 – Ничего особенного. Просто объяснил, что надо думать, прежде чем что-то делать, но пока ничего криминального. А она что рассказала? – сказал Лукин.
 – Она сказала, что боится тебя.
 – Но ты же знаешь, что меня не надо бояться, я уже доказал вам это.
 – Нет вопросов, но ты знаешь, какая она дура нервная. Ирине я сам позвоню. Она даст распоряжение бухгалтеру на финансирование вечеринки, в остальном полагаюсь на тебя. До вечера.
 Лукин составил с сотрудницами фонда, Наташей и Катей, список продуктов и спиртного. Наташа согласовала с Ириной и выдала нужную сумму. Долгие годы Лукин работал в Крапивинском переулке, в районе, где располагался институт, и знал, что продукты в здешних магазинах лучше не покупать. Они могут быть не первой свежести, а цены завышенными.
В фонде Лукин получал штуку баксов в месяц, если не было грузов, а их не было по случаю уголовного дела. Скоро должно всё наладиться, но пока Малиновская и эту зарплату задерживала. Лукин не бедствовал, но в фонде был на голодном пайке, поэтому как один из учредителей Бутырского рынка решил сам закупить всё на вечеринку. На рынке подал список своему администратору Сергею, тот всё упаковал в коробки. Продукты были свежайшими, и что немаловажно, с Лукина денег на рынке не брали. Он попросил Сергея отвезти его с коробками в Крапивинский переулок, а по пути поставить его «ниссан-патроль» около дома.
Аппетитные запахи осетрины горячего и холодного копчения перемешались с запахами свинокопченостей и наполнили салон автомобиля. Как можно было не выпить под такую закуску? В другой коробке звенели французские коньки, водка и шампанское с пивом. Всего с чёрной и красной икрой было на половину зарплаты Лукина, а он и не собирался бесплатно угощать всю компанию. Достаточно того, что всё было свежим и качественным. Он знал, что Валера пил только пиво, Ирина шампанское, Комчатов коньяк, а там как пойдёт. Под такую закуску могут не отказаться и от рюмки хорошей водки. Но, как говорится, любой каприз за ваши деньги, а работа в фонде ему была просто интересна.
 Малиновская приехала первой, сбросив пальто, протёрла запотевшие с улицы очки и мотнула своим хвостом. Белокурая с рыжим оттенком бестия была явно навеселе, но Лукин, не почувствовав от неё запаха алкоголя, пригляделся к её зрачкам, пока она протирала свои окуляры. Сомнений не было – расширенные. Он вспомнил, как генерал Гашенков говорил о её весёлом поведении после того, как она колёс наглотается или «коки» нанюхается. Лукин подметил, что, находясь под кайфом после наркоты, Ирина пьёт шампанское, а без колёс с удовольствием пьёт водку. Вот и сегодня она пила только шампанское. Банкет был в полном разгаре, и Ирина, прилично захмелев, подошла к Лукину.
 – Виктор Павлович, завтра в 12 часов я назначила встречу у нас в фонде Николаю Семёновичу, но боюсь, что после сегодняшнего застолья могу задержаться. Он работает заместителем главы администрации города Электростали, но ему хотелось бы стать главой Ногинского района или депутатом Госдумы, – сказала Ирина.
 – А не широко ли он шагает, штаны не порвёт? Или уже наворовал для своего повышения? – спросил Лукин.
 – Вот мы с тобой и должны решить, чего он стоит.
 – Ирина, а какова цена вопроса – получить мандат депутата Государственной Думы? Я же должен знать, чтобы проводить беседы такого рода и давать оценку кандидату.
 Ирина прищурилась, разглядывая Лукина сквозь очки в позолоченной оправе, потом тряхнула белокурым хвостом и прошептала:
– Триста. Для своих.
 – Рублей? – Лукину показалось сумма в «зелени» нереальной, потому решил уточнить.
 – Какие рубли? Кому они нужны? В «зелени», конечно, – заговорщицки тихо произнесла Ирина.
 – И что, реально? Безо всякого кидалова?
 – Как можно? В Госдуме скандалов не любят. Там делают с гарантией, даже если прокатят избиратели. Так ты побеседуешь с кандидатом? Мне очень важно твоё мнение.
 – Ирина, без вопросов, но я не буду участвовать в продвижении этого кандидата, никаких обещаний давать не буду.
 – Нет, конечно, ты просто побеседуй с ним, узнай, чем занимается. Остальное мы решим. На выборах многие мандаты освобождаются, потому что вновь избранных депутатов партия направляет в губернаторские кресла, а их мандаты продаются, поэтому полная гарантия наших мероприятий.
 Было видно, что она прониклась к нему доверием, и Лукин хотел попытать её по перспективам фонда и по Воробьёву. Однако воспользоваться весёлым состоянием Ирины было бы не по-гусарски, а после предложения о встрече с кандидатом и вовсе решил излишне не настораживать её. И так она выложила ему больше, чем нужно. Только что с этим делать и кому это надо? Вся Россия такая. Они пришли во власть, чтобы делать деньги.
Банкет подошёл к концу, и народ расходился, но Лукин решил сам проверить и закрыть помещения, а ключи сдать на вахту, чтобы утром уборщица протёрла полы. Когда он вышел на улицу, было темно, но в центре столицы фонарей предостаточно и они освещали каждый уголок. На противоположной стороне от института находилась стоянка автомобилей, окружённая коротким кустарником, и Лукин увидел Вадима Старушенко и Ирину Малиновскую. Они, похоже, потеряли берега: Вадим сгрёб в свои объятия Ирину и они целовались взасос. Лукину эта картина была до одного места, шаркаются по кустам – да на здоровье, но, зная подлую натуру этих пятидесятилетних Ромео и Джульетты, немного насторожился. Вадим рвался к власти в фонде, а Ирина боялась Лукина. Вот и коалиция, а тут ещё взаимопонимание в кустах. Лукин давно понял, что в фонде обосновались жулики высокого полёта и не особо цеплялся за эту работу. Во всяком случае, он не просто так не отдал Ирине свою трудовую книжку и не заключал трудового соглашения, да и не собирался этого делать в ближайшем будущем. С институтом Комчатова – совсем другое дело, и он оформил трудовой договор как заведующий лабораторией.