Придворные шуты

Тайны трёх океанов

               
                Авианосец «Ульяновск»
 

 Лукин приехал на работу на метро, и ему это даже понравилось. От «Белорусской» три остановки до «Парка Культуры» и пять минут пешком. Сегодня он не собирался никуда выезжать на автомобиле, тем более что парковаться на «патроле» становилось всё сложнее в центре столицы. Вывеска на подъезде «Государственный океанографический институт» вызвала у Лукина улыбку. Нет, институт был очень серьёзным и вопросы решал глобальные, а улыбнулся он тому, что президент их фонда Малиновская и покровитель фонда, её шеф Воробьев были тесно связаны с морями и океанами. И не просто связаны, а их недавняя деятельность на воде является тайной за семью печатями.
 Лукин обсудил с исполнительным директором Вадимом Старушенко текущие дела и попросил получить зарплату сотрудников фонда у соседей в Океанографическом институте – за проводимые исследования в области рассеивания тумана. Наташа, как всегда, позвонила Ирине и доложила обстановку. Ирина сообщила, что на таможню поступил груз из Америки, и попросила к телефону Лукина.
 – Виктор Павлович, я приеду к пятнадцати часам. Вы встретьте главу Электростали, чаем угостите или в ресторан сходите и побеседуйте с ним о его планах, как договаривались. Пусть меня дождётся. И свяжитесь с таможней по нашему грузу, – попросила Ирина.
 – Хорошо, если он захочет ждать.
 – Это его проблемы.
 Ровно в двенадцать вахтёрша института направила Николая Семёновича в фонд на второй этаж. Кабинет Лукина был на первом этаже, но он решил побеседовать с ним в зале заседаний. Вошел мужчина лет сорока, плотного телосложения, в дорогом костюме чёрного цвета, белой рубашке и ярком галстуке. На его груди сверкали многочисленные ордена и медали, а выше их звезда, очень похожая на звезду Героя Социалистического Труда. Такого количества наград не у каждого полководца увидишь. Лукин пригляделся и увидел знакомые награды, которыми награждала Академия проблем безопасности, обороны и правопорядка, сокращённо – АБОП, за борьбу с организованной преступностью. Современные дети лейтенанта Шмидта из АБОП учредили идентичные государственным ордена и медали, на которых зарабатывали миллионы долларов от тщеславных людей, вручая им на пышных церемониях звёзды и ордена. В прайс-листе орден «Гордость нации» стоил 75 тысяч рублей. Знаменитый орден Победы, орден Ушакова, орден Александра Невского и звезду Героя России мошенники из Академии просто скопировали. Раскрутили они лохотрон по полной программе и выдавали «охранные грамоты» нечистым на руку бизнесменам за большие деньги, крышевали и лоббировали их интересы в госструктурах. Членами АБОП стали председатели Правительства России и Совета Федерации, председатель и сто сорок депутатов Госдумы, шестьдесят губернаторов областей. Возглавил Академию один из руководителей военной контрразведки Ракетных войск Шевченко, с которым встречался сам Путин.
 Знал бы Николай Семёнович, перед кем решил покрасоваться липовыми наградами, предстал бы перед Лукиным в футболке. А тот не унимался и продолжил охмурять Лукина, достав из своего желтого кожаного портфеля книгу «Родные просторы» и подписал её. Лукин подсказал ему, что адресовать надо Ирине. Он открыл книгу –  все её «просторы» были заполнены фотографиями Николая Семёновича: от фото в коротких штанишках, потом в пионерском галстуке до портрета со всеми орденами. Эта книга окончательно отбила у Лукина охоту беседовать с этим жуликом, а что он такой, сомнений не было. Наворовал и теперь хочет неприкосновенности в Госдуме. Ирина говорила, что депутатский мандат стоит триста тысяч долларов, но такой может и больше выложить. Зря, что ли, медалей накупил,  их надо кому-то показывать.
 «А так всё хорошо начиналось в фонде. Гуманитарная помощь областным больницам на периферии, где отродясь ничего подобного не видели», – подумал Лукин.
 – Николай Семёнович, позвонила Ирина Сергеевна и попросила дождаться её, она будет в пятнадцать часов. Можете у нас чаю попить или прогулять в Парке культуры, он через дорогу. Там можно и пообедать, – сказал Лукин.
 – А может, вместе пообедаем?
 – Нет, благодарю. Очень много работы.
 – Тогда до встречи.
 Лукину неприятно было обедать даже на халяву с таким фруктом. После его ухода Лукин спустился в свой кабинет и позвонил бывшему коллеге, Валерию Дзыбе, на Шаболовку, который руководил собственной безопасностью в МВД. Он передал ему данные Николая Семёновича и пояснил, что тот рвётся к власти, чтобы получить мандат с неприкосновенностью. Валера перезвонил через час. Оказалось, замглавы Электростали был у них на слуху. Николай Семёнович раньше состоял в ОПГ и возил одного вора в законе, которого в начале 90-х застрелили на очередной стрелке. Николай присвоил себе общак, так как в их банде почти никого не осталось. Он купил сталелитейный завод «Электросталь», чем подтвердил, что присвоил деньги банды, а потому до сих пор боится милиции и своих братков, вот и решил пробраться во власть.
 Николай Семёнович вернулся после обеда и, ожидая Ирину, разложил какие-то документы на столе, за которым заседал фонд. Напротив него сидел Вадим и с интересом разглядывал награды гостя. Лукин попросил вахтершу сообщить Ирине, что он ждёт её в своём кабинете. Ирина приехала, как обещала, и вошла в его кабинет:
 – Привет, Виктор Павлович. Ну, как поговорили с зам главой Электростали?
 – Здравствуйте, Ирина Сергеевна. Беседы не получилось, у меня глаза режет от золотых звёзд на его груди, а книга «Родные просторы» совсем меня добила, я потерял дар речи.
 – Что не так, если со мной на «вы»?
 – Всё не так, от такого кадра держись подальше, – посоветовал Лукин.
 Он рассказал ей во всех подробностях о его наградах и общаке, который тот, являясь членом банды, присвоил, а потом купил на них сталелитейный завод и, наверное, должность в администрации города.
 – Палыч, ты поднимись к нему и скажи, что я сегодня не могу приехать. Пусть звонит мне на мобильный, а я пока посоветуюсь с руководством.
 – Ирина, ты не держи меня за мальчика-колокольчика из деревни Динь-Динь. Я его встретил, переговорил, а теперь должен объяснить, почему он должен звонить тебе по телефону, а ты, как я понимаю, будешь от него гаситься. Это и называется соучастием. Я не знаю кто, но уверен, что Николаю озвучили огромную сумму за депутатский мандат, а может, и аванс взяли. Мне не нравится, когда меня используют, притом ещё и бесплатно. Да и вообще мне не хочется участвовать в мутных делах.
 – Я всё поняла и сделаю всё сама, но ты мне нужен в таких делах. Ты его за час просветил, как рентгеном. Мы с тобой позже поговорим на эту тему, хорошо?
 – Иди, он уже заждался депутатского мандата, – улыбнулся Лукин.
 – С юмором у тебя всё в порядке, – засмеялась Ирина.
 Теперь можно будет с Ириной пообщаться под шампанское и остатки осетрины с икрой. Только надо выпроводить из офиса Вадима, которого до недавних пор всё-таки считал другом, несмотря на прошлые дела. Но в последнее время Лукин стал замечать, что Вадим про него дует в уши Глазырину разную белиберду. Достоверной информацией Старушенко не располагает, вот и выдумывает, а Глазырину нравятся стукачи. А вчера вечером ещё и тискал в кустах Ирину. Лукин предположил, что тот играет на другой стороне. Конечно, он мог послать всех и уйти, но не хотелось без зарплаты.
 Через несколько минут Ирина вернулась в его кабинет и больше не заводила разговор о Николае Семёновиче, как будто и не было его визита в фонд. Лукин уже с утра обсудил с брокерской компанией Михаила все вопросы относительно прибывшего груза. Оставалось, чтобы Ирина выдала его команды от своего имени.
 – Как наши дела на таможне? – спросила она с улыбкой.
 – Ирина, есть вопросы, которые не рекомендуется обсуждать колхозом. Таможенное оформление требует тишины. Пойдём на первый этаж, мой кабинет проверен, и нас там никто не услышит, – тоже улыбнулся Лукин.
 – Хорошо, я сейчас переговорю с Наташей по инструкции по делопроизводству и приду.
 Ирина скоро вошла в его уютный кабинет и расположилась на диване.
 – Чашку кофе?
 – Лучше шампанского. После вчерашнего голова не на месте. Где нам заказать перевозчика нашего груза до Острогожска?
 – Я с утра с Мишей всё порешал. У него многие компании перевозчиков работают на таможенных грузах. Миша сказал, что сделает скидку, а главное у него надёжно и с гарантией. Иначе найдёшь какого-нибудь шаромыгу, так он ещё по дороге сломается.
 – Очень хорошо. Груз у него на складе, ему проще отправить фуру в Острогожск. Мы с Валерой поехать с грузом не можем, придётся тебе, а мы явимся на следующий день, чтобы пропиарить «Единую Россию», а ты груз передашь.
 – Ирина, я всё проконтролирую самым тщательным образом, но для передачи груза я хотел бы, чтобы со  мной отправился Вадим. Для этих целей мы взяли его на работу. Он с медицинским образованием.
 – Правильно, чего ему болтаться в фонде без дела. Пусть готовится к поездке.
 – И ещё. Мы с Михаилом обсудили таможенное оформление груза, но он говорит, что процесс может затянуться по независящим от него причинам. Американцы всё-таки наложили в несколько коробок сборный груз, и многие наименования специалистам неизвестны. Он попросил в помощь медика.
 – Хорошо, я попрошу своих знакомых докторов за отдельную плату, но завтра.
 – А сегодня отправь на таможенный склад Вадима. Он сам разберётся в грузе, и потом ему будет проще передавать его острогожской больнице.
 – Может, и Наташу отправить с Вадимом?
 – Не надо. Я боюсь оставаться с тобой наедине, да ещё
с шампанским, – улыбнулся Лукин.
 – Так я тебе и поверила. Тебе Наташа больше нравится, да и она может своей начальнице кое-что поцарапать за тебя.
 – Ладно, ты навыдумаешь. Просто надо кому-то руководить, пока мы будем пить шампанское.
 Ирина поднялась на второй этаж и через некоторое время вернулась.
 – Ваши указания выполнены, – улыбнулась она и мотнула, как всегда, своим белокурым хвостом, – Вадим уже уехал в ДАЛК разбираться с грузом и готовиться к поездке в Острогожск. Наташа сейчас накроет стол в твоём кабинете. У тебя здесь намного уютнее, чем в зале заседаний.
 – Тогда и Наташу надо пригласить, но на один бокал шампанского.
 Наташа быстро накрыла всё на журнальном столике, а Лукин открыл бутылку шампанского. В узком кругу было приятнее, чем в большой компании, но шампанское быстро закончилось, а в магазин бежать не хотелось. Наташа принесла не начатую бутылку «Курвуазье».
 – А после шампанского мы не упадём прямо здесь, в кабинете? – спросила игриво Ирина.
 – Такой коньяк надо пить по глоточку, чтобы почувствовать его вкус. Наташа, свари всем по чашке хорошего кофе, – попросил Лукин и достал из стола две плитки бельгийского шоколада.
 – Откуда такое богатство? – спросила Ирина.
 – Контрабанда из таможни, – улыбнулся Лукин и разломил шоколад на кусочки.
 Вскоре Наташа принесла на подносе кофе, а Лукин плеснул коньяк на донышко бокалов, и его небольшой кабинет сразу наполнился ароматом. Девчонки сделали по глотку коньяка, пригубили кофе, кусочки шоколада быстро растаяли у них во рту.
 – Да это – блаженство, и шампанского не надо, – сказала Ирина.
 – Всё у Вас вкусно. Я беру свой бокал, шоколад и иду на вахту работать, – улыбнулась Наташа.
 – Мне нравится именно «Курвуазье», но он дороже всех французских коньяков, поэтому чаще выпиваю на халяву. В милиции больше на водку налегали, – сказал Лукин.
 – Да, водка как-то ближе русскому застолью, а в милиции –
тем более, – поддержала Ирина.
 – Твой муж – мой коллега?
 – Да, он начальник ОМОНа в Нижнем Новгороде. Очень переживала, когда отправляла его с отрядом в Чечню. Хорошо, что всё закончилось.
 – Да, непонятная была война, – сказал Лукин.
 – Ещё бы. Мы с роднёй отряда на свои деньги покупали продукты и отправляли с отрядом. Много было перекосов у власти.
 – А не потому ли, что воруют все поголовно, и в армии тоже?
 – Наверное, ты прав. Интересно, чего ты про меня ещё не знаешь?
 – Может, даже больше, чем ты сама про себя. Я же на оперативной работе около сорока лет, большую часть на руководящих должностях.
 – Ты мне недавно намекнул, что знаешь какую-то нашу «тайну трёх океанов», а я голову ломаю, и никак в толк не возьму, – произнесла почти игриво Ирина.
 – Да какие могут быть тайны океанов в Институте океанографии. Я люблю с детства фильм про шпионов «Тайна двух океанов». Смотрела, наверное?
 – И не один раз – про фантастическую подводную лодку «Пионер» с лазерной установкой, которая делала проходы в айсбергах, но до сих пор такой нет.
 – Правильно, наука подкачала, но «тайны трёх океанов» намного интереснее будут. Воды Тихого, Атлантического и Северного Ледовитого океанов омывают берега нашей Родины на протяжении шестидесяти тысяч километров, а еще тринадцать морей, четыре миллиона рек и озёр.
 – У нас сегодня урок географии?
 – Нет, скорее урок истории. Не так давно в СССР было Министерство рыбного хозяйства, которое контролировало лов рыбы, а Министерство торговли через сеть магазинов «Океан» и другие торговые точки продавало рыбу и икру. Каждый год в СССР добывалось порядка 70 миллионов тонн рыбы. В этих миллионах тонн заместитель Министра рыбного хозяйства Рытов намыл себе триста тысяч рублей, которые изъяли при обыске. Его расстреляли, а остальные получили срока до пятнадцати лет. Помнишь?
 – Как раз перед Олимпиадой-80 произошло, когда в банке из-под кильки нашли черную икру. Я тогда была студенткой.
 – Ирина, а всего-то прошло с тех пор, когда за хозяйственные преступления расстреливали, чуть более двадцати лет. Немного позже взялись за торговлю и снова ставили к стенке. А теперь молодой паренёк из маленького городка в сосновом бору Восточной Сибири намыл себе
120 миллионов «зелени» на рыбе, хотя сам никогда океана не видел. Десятая часть всей рыбы из трёх океанов, омывающих Россию, проходит через его фирмы. Правда, он сейчас всё переписал на членов своей семьи. Честно заработать такие суммы в России невозможно, вот и ищут многие бизнесмены неприкосновенности через депутатский мандат или охранные грамоты партии власти. А тех, кто сел в высокие кресла чиновников, никто не тронет.
 – Если ты о моём шефе, то он передал весь бизнес своему брату.
 – Брату, свату, золовке, какая разница. Я о том, как паренёк из Сибири намыл столько денег? Для меня вполне понятно, что папа помог, да он и должен помогать, но тут ещё и друг папы, основатель партии власти Шойгу. Вот и состоялся политический деятель государственного масштаба, твой шеф. И как не тебе знать, что политика, а тем более выборы, не делаются чистыми руками.
 – Что ты имеешь в виду? – Ирина насторожилась.
 – Об этом разве что только на заборе не написано, а вы там зажмурились и думаете, что законспирировались. Особенно Глазырин, изъясняется мимикой и жестами, боясь по неосторожности проговориться. Твой шеф руководил фондом по поддержке партии и обкатал тему по сбору денежных средств с бизнесменов на выборы партии и президента. Такие мероприятия скоро будут и в нашем фонде, а может быть, и покруче.
 – Правильно про тебя говорит Вадим, что тебе палец в рот не клади, откусишь по локоть. Тебя Глазырин явно недооценил, когда пригласил к нам на работу.
 – Мы с компанией ходили в Сандуновские бани, играли в футбол, да и в карты, Валера был с нами. Он знал, что я из милиции, а чем занимаюсь, разговора не было, потому что у меня всегда были секреты на работе. Да ты видела частично из моей справки, чем я занимался, когда ушел из МВД в отставку.
 – Да я ночь не спала, когда прочитала, а потом Валера успокоил меня, сказав, что вы друзья. После МВД ты работал начальником управления оперативных разработок организованных преступных групп на каналах контрабанды наркотиков Таможенного комитета России.
 – Хорошая у тебя память. Я напомнил тебе об этом, чтобы вы знали – я не нищий и клянчить свою зарплату, унижаться не буду, как генерал Гашенков, которому вы не платили четыре месяца, а потом поставили условия, что он всё получит после заявления по собственному желанию. Если бы со мной провернули такой зехер, то очень сильно бы пожалели.
 – Мы с Глазыриным скоро получим деньги, и я расплачусь с тобой. Эта гуманитарная помощь в Воронеж от футболиста из Совета Федерации, а с него ничего не получишь, потому потерпи.
 – Может, музыку включить тихонько? – спросил Лукин.
 – Чтобы не прослушали? – улыбнулась Ирина.
 – В моем кабинете всё чисто, я проверял, а музыку для поднятия настроения.
 Он нажал кнопку магнитофона на заранее подготовленной песне и хриплый голос Высоцкого выдал:
Корабли постоят и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоду.
Не пройдёт и полгода, и я появлюсь,
Чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все, кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все, кроме тех, кто нужней,
Я не верю судьбе, я не верю судьбе, а себе ещё меньше.

Но мне хочется верить, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и в мечтах.
Я, конечно, спою, я, конечно, спою – не пройдёт и полгода.

 – Хорошая песня, – сказала Ирина.
 – Да, за душу берёт, особенно вот этот куплет: «Но мне хочется верить, что это не так, что сжигать корабли скоро выйдет из моды».
 Он достал из ящика стола газету «Аргументы и факты», которую ему привёз Геннадий из Калининграда и открыл страницу со статьей под заголовком «Одиннадцатый вице-губернатор».
 Малиновская, сидящая напротив него, заерзала на диване. Она терялась в догадках, что ему может быть известно о её деятельности на Балтике в должности вице-губернатора. С чего начать серьёзный разговор?
Лукин тоже выдержал паузу, понимая, что выложил достаточно много. Он применил к ней один из методов оперативной вербовки, когда кандидата требовалось ошарашить, чтобы он стал посговорчивее.
 – Балтика уже в истории. Если тебе интересно, то я как-нибудь расскажу о судьбе Балтийского флота. У меня в Госдуме есть фотоальбом с адмиралами, я его покажу. А сейчас давай поговорим о нашем, земном. Если я правильно поняла, то ты не хочешь участвовать в нашей схеме бесплатно, – сказала она, и опять невпопад.
 – Прежде чем разговаривать о цене моего участия, я должен знать, на кого ты работаешь и с вами ли Глазырин? – спросил в упор Лукин.
 – Я работаю на своего шефа, Андрея Воробьёва, и Глазырин с нами, да еще несколько депутатов и сенаторов, ты их уже знаешь, – выпалила Ирина.
 «Вот, дура, одним махом всех вложила. С ней дел иметь нельзя», – подумал Лукин. А вслух произнёс:
 – Тогда дальнейшие переговоры у меня будут только с Палычем. Ваша команда ничего нового не придумала. По такой же схеме работает предвыборная команда мэра столицы Лужкова. Только у него, кроме отставных генералов МВД и ФСБ, в команде действующие полковники милиции по борьбе с организованной преступностью, причём на законном основании они оформлены у руководства мэрии советниками.
 – Валера давно хотел предложить тебе стать президентом нашего фонда, а попечительский совет возглавит крупный бизнесмен Владимир Лукьяненко, через которого пойдут финансовые потоки за крышевание бизнеса под охранные грамоты партии. Крупные суммы будут направлены на предвыборную кампанию «Единой России». Ты будешь руководить всеми процессами, а я останусь при Воробьёве.
 – А как же наши наработки по гуманитарной помощи? Ведь мы можем выйти на сотню контейнеров в год, а то и более.
 – Мы оставим эту деятельность в нашем фонде, а работу с пожертвованиями перенесём в другие фонды, там же будут проходить деньги на выборы депутатов, которые платят за мандат.
 – Тогда другое дело, но на сотне контейнеров я могу заработать двести тысяч долларов и помочь ста областным больницам.
 – Палыч, двести тысяч долларов – копейки по сравнению с тем, что мы планируем получить на предвыборную кампанию, ничего не делая. Деньги сами будут сыпаться.
 «Так, намечается очередной лохотрон под руководством партии власти. А почему бы и нет? У Лужкова такая схема работает. А фонд «Россиянин» ворочал миллионами долларов, правда, после серии обысков ОБЭПа они развалились. Всё нормально, бизнесмены наворовали, а теперь хотят заплатить за свою неприкосновенность. Деньги там огромные, но сие мошенничество – без меня, так как ни одна «охранная грамота» или депутатский мандат не спасёт жулика от тюрьмы, и вместе с ним окажется в соседней камере и тот, кому он платил. Однако надо получить своё заработанное и валить от этих «звёзд» подальше», – быстро прокрутил свои мысли Лукин и сказал Ирине:
 – Мне нужна такая же «охранная грамота» в виде соглашения с партией «Единая Россия» о том, что я работаю по организации предвыборной кампании.
 – Хорошо, мой шеф Андрей Воробьёв подпишет. Ты согласен?
 – О своём решении я сообщу Палычу при встрече. Ты ему доложи о нашей беседе и о решении по зам главе Электростали.
 Палыч не заставил себя долго ждать и, отложив все дела, приехал в тот же вечер. Они говорили в кабинете Лукина.
 – Как тебе предложение Ирины? – спросил он.
 – Очень заманчиво, но с ней я бы не стал заниматься таким серьёзным делом. Она прокололась с главой Электростали, а потом выложила мне всю вашу схему вместе с руководством. Палыч, мне хотелось бы чётко знать, чем я буду заниматься и сколько получать, потому что последние три месяца я сижу без зарплаты, хотя сделал для фонда очень много, а также подготовил доставку адресатам контейнеров с гуманитарной помощью.
 – С долгом по зарплате мы немного позже разберёмся, а как с нашим предложением?
 – За всё время работы, ты знаешь, я не поставил ни одной своей подписи, потому что у меня принцип: каждая подпись – это шаг к тюрьме. Сначала чётко скажи, чем я буду заниматься, после этого я сообщу о своём решении.
 – Нормально! Ты выудил у Ирины всю информацию о нашей деятельности, а сам остался в тени. Тебя на самом деле нет нигде. Трудовую книжку ты не принёс, трудовой договор не подписал, зарплату получаешь в конверте. Случай чего, ты выйдешь за дверь и ни за что не отвечаешь.
 – Палыч, если вас с Ириной что-то не устраивает, то давай пересмотрим наши отношения, а заодно и размер моего жалования, потому что зарплатой его не назовёшь. Так чем я буду заниматься? – спросил Лукин еще раз.
 – Мне надо посоветоваться с нашим руководством.
 – Вот теперь я вижу, что разговор серьёзный, а то всё какими-то недомолвками и жестами, пальцами вверх над головой. Мне и так ясно, что ты сам не решаешь серьёзных вопросов. Тебе, наверное, понравилось, что я не ставлю свои подписи, вот вы с Ириной решили так же руководить, но у вас на кону мандаты депутатов Госдумы, поэтому вам не хочется замараться? Еще недавно вы с Ириной шли в полный рост по уголовному делу о контрабанде, которое и было возбуждено, чтобы загасить ваше продвижение в Госдуме. Так вот, когда будешь делать мне конкретное предложение, имей в виду, что в тёмных делах я участвовать не буду.  А мои возможности вы знаете, и зарплата должна быть соответствующей.
 – Да, я всё понял. Ты Ирину провентилировал, а теперь взялся за меня, тебе известно кое-что, в общем, – сказал Валера.
 – Почему, я могу сообщить тебе и что-то более конкретное. Например, что мощнейший «Евроцемент» перечислил фонду 253 миллиона рублей за «охранную грамоту» от партии «Единая Россия». Дальше продолжать?
 – Я всё понял.
 Через два дня Глазырин привёз договор о сотрудничестве и взаимопомощи между их фондом и партией «Единая Россия» за подписью председателя Исполнительного комитета партии Андрея Воробьева. От фонда Валера предложил подписать Лукину, как вице-президенту. Договор был скреплён двумя печатями. Валера сверкал белозубой улыбкой, радуясь значимости такого документа, а Лукин был спокоен.
 – Валера, договор только о намерениях взаимодействия, но не раскрывает, чем конкретно мы будем заниматься в фонде, – сказал Лукин.
 – Терпение, всему своё время. На следующий год выборы в Госдуму, тогда и будут дела.
 – Ты как в фильме про разведчика. Терпение – и ваша щетина превратится в золото.
 – Ну, типа того.
 Для Лукина стало ясно, что их команду возглавляет Воробьев, а значит, всё очень серьёзно. Вряд ли бывший бандит Николай из Электростали мог выйти прямо на самого главу команды, чтобы получить депутатский мандат или место главы Ногинского района. Скорее всего, это уровень Ирины или Валеры, которые решили прокрутить своего кандидата, а их руководству всё равно, от кого придут деньги. Однако до выборов, когда пойдут финансовые потоки, больше года, а пока можно поработать, чтобы забрать свою зарплату. А еще он сделал вывод, что Глазырин дружит с Грызловым, потому что тот любит футбол, а Валера  – тренер команды Госдумы. В их футбольной команде вся верхушка партии власти играет на «Динамо» и в спортзале на Ломоносовском проспекте у Шойгу, с которым Валера тоже в хороших отношениях. Но на Глазырина ставку делать нельзя, потому что он всё равно футболист и не более, поэтому никогда ничего толком сказать не может, так как ничего не решает, да и боится всего. Ещё бы, он только открыл рот против чиновницы Ларисы из Минздрава и отказал ей в доле от гуманитарной помощи, как тут же получил уголовное дело по контрабанде. Руководство «Единой России» знает об этом и большие дела с ним вести не будет, так как он засветился в органах. Поэтому Валера больше разговаривает, как глухонемые, жестами и мимикой, и его любимый вопрос: «Я Вас слушаю?» – чтобы лишнего не сболтнуть. Малиновская выводов не сделала, потому что по характеру болтлива, да и уголовное дело её не очень испугало. Сидя в кресле помощницы председателя ЦИК правящей партии России, она видела, какие суммы несли бизнесмены за свою безопасность.
В воровском мире у преступного сообщества сбор денег всегда назывался «воровским общаком». Партия была правящей, выделяла финансы на выборы президента России, и членскими взносами такие суммы не покроешь. Малиновская знает всю их кухню и уверена в своей безнаказанности. Она авантюристка и может провернуть что-нибудь своё, не поставив своих хозяев в известность. А уж если нюхнет кокаину, то весело может всех сдать, и по этим причинам облокачиваться на неё в работе тоже нельзя. Лукин не знал, как использовать полученную информацию, но пройти мимо было невозможно, когда она сама шла ему в руки. Опера в нём не переделаешь… А надо ли?
 Лукину порядком надоели общения с жуликами в фонде и около него. Он позвонил жившему в соседнем доме Сергею Митину. Они время от времени встречались и весьма приятно проводили время за хорошей выпивкой, закуской и интересными беседами.
 – Привет, Сергей! Давно не слышал. Как на работе, не зашиваешься? – спросил Лукин по телефону.
 – Привет. Что-то не хочется ковыряться на кухне. Поедем в наше кафе «Триумф», – предложил он.
 – Уже в пути, мне на два шага дальше, спускайся. Встреча у твоего подъезда.
 – Выхожу.
 В кафе их встретили красавица Светлана, которая сообщила о них директору Каро. Тот подошел к их столу, поздоровался и поделился новостями от местной милиции, которая часто бывает здесь. Они заказали, как обычно, рулеты из баклажанов, долму и хачапури. Да водки триста грамм, чтобы не перегружаться.
 – Как у тебя дела? – спросил Виктор.
 – Дела каждый день. Я никогда столько не работал. Сам знаешь, начальник безопасности Московской железной дороги с шестнадцатью областями.
 – Да, не позавидуешь.
 – Вот и я решил поберечь себя. Мне предложили должность руководителя туристической фирмы РЖД. Как ты думаешь?
 – Интересная тема. Ко мне обращались богатые бизнесмены, которые хотели организовать туризм на железной дороге. У нас в России масса красивых мест, но сервис желает лучшего, не везде имеются гостиницы. Они предлагали переделать вагоны под «люкс» с душем и спальнями. Туристические поезда ходили бы по России, и думаю, отбоя бы не было от клиентов.
 – Интересное предложение. Может быть, вместе внедрим. А как дела в Госдуме?
 – Как у всех. Говорят, что пришли во власть, чтобы делать деньги. И делают не просто деньги, а миллиарды в «зелени».
 – Тебе, как обычно, везёт с жуликами. Они к тебе сами липнут, – улыбнулся Сергей.
 – Но этих просто жуликами не назовёшь. У них всё по закону. Когда Березовскому задали простой вопрос о его миллионах долларов, то он спокойно ответил, что воровал на АвтоВАЗе и не только там. Но всё по закону, который они написали, а Ельцин утвердил. Привлечь этих жуликов практически невозможно.
 – Как говорится, если нельзя победить мафию, то надо её возглавить, – продолжал подначивать Сергей.
 – Золотые слова, но они уже всё возглавили и вакансий там не предвидится.
 – Ты о ком-то конкретно или вообще?
 – Здесь всё и в общем, и в частности. Я вчера подписал с председателем ЦИК «Единая Россия» Андреем Воробьёвым соглашение о взаимопомощи.
 – Хочешь замутить крутую тему?
 – Да они уже всё замутили и пригласили меня с фондом поучаствовать в предвыборных кампаниях партии и президента.
 – Серьёзное предложение, за которым большие деньги и должности, – заметил Сергей.
 – Да ничего мне этого не надо, потому лизать жопу никому не собираюсь, а тем более отмывать деньги для них. Они уже расписали все депутатские мандаты и авансы с кандидатов получили, а мне и бесплатно не нужны их портфели, – ответил Виктор. – Сергей, ты же знаешь, как называется преступное сообщество. Правильно, бандой, а их касса – общаком. Так вот, мне эти высокие руководители партии предлагают пополнять этот общак путем отмывания денег через наш фонд. А при этом знают, что их никто не тронет, а вот ты в случае чего будешь «париться».
 – Если ты разобрался в их схеме, то тебе и решать. Здесь я тебе ничего посоветовать не могу.
 – Да я всё уже решил: пока поработаю, чтобы хотя бы заработанное получить, а потом отвалю. Как там моё место в РЖД?
 – Наш коллега уволился, и вместе с ним убрали должность. Думаю, скоро утвердят новую структуру и тебе там будет руководящая должность.
 – Тогда пока что поеду в Воронеж с гуманитарным грузом, там хоть всё по-честному. Ты мне скажи, как двадцатилетний парнишка из сибирского городка в сосновом бору под Красноярском, который никогда не видел морей, а тем более океанов, смог намыть на рыбе 120 миллионов долларов? Копейки по их масштабам, но его родной городок образовался тридцать лет назад и был ему ровесником, но в молодом городе он мог бы только грыжу заработать, а не сотню миллионов долларов.
 – Если ты об Андрее Воробьёве, то его папа вытащил из сибирского городка. Папа приехал молодым специалистом на строительство этого городка и завода по производству автоприцепов, потом перешёл на партийную работу и стал секретарём горкома КПСС. Шойгу работал инструктором горкома. Они подружились, и папа Андрея вскоре стал первым заместителем МЧС России, которым руководил Шойгу. Зачем он тебе? – спросил Сергей.
 – Просто хочу знать, с кем работаю. Ирина руководит фондом, я у неё заместитель, но все серьёзные финансовые операции идут от верхушки партии. Ирина с Глазыриным – шестёрки и работают за зарплату, хотя ворочают огромными суммами.
 – Так ты всё-таки решил с ними поиграть, с большими деньгами?
 – Нет, Сергей. Исключено. Я уже принял решение, что уйду, если встанет вопрос о тёмных финансах. Мне не надо писать заявление об увольнении, просто выйду из своего кабинета и больше не вернусь.
 – Ну, ты мудёр, – улыбнулся Сергей.
 – Жизнь такая, а наши знания и опыт очень нужны жуликам. Вот наш сибирский паренёк никогда звёзд с неба не хватал. В своём посёлке серьёзно занимался хоккеем и школьную программу пропустил между коньков и клюшек. После армии перевёлся из университета Красноярска в университет Владикавказа, где и получил диплом коммерсанта. Бизнес начинал генеральным директором компании «Русское море», которое перерабатывало и продавало в России десять процентов всей выловленной рыбы. Андрей имел там 60 процентов акций. Глазырин был в хороших отношениях с Шойгу и знал старшего Воробьева. Так Андрей оказался в футбольной команде Госдумы. Ему предложили возглавить Фонд поддержки «Единой России», и он погрузился в общественную деятельность.
 – А партии нужна только финансовая поддержка со стороны бизнесменов. Вот здесь всё и начинается, потому что честный бизнесмен не будет финансировать партию, а жулики рады принести в фонд поддержки миллионы за получение гарантии от партии в надежде, что их не тронут правоохранительные органы.
 – Сергей, а если деньги, перечисленные фонду, с преступным душком, то его кассу можно прямо так и назвать «общаком», хотя в партии  называют «кошельком партии». Теперь тебе понятно, почему я не хочу руководить таким фондом?
 – Да, жесткую платформу ты подвёл под них, но, как говорят, из песни слов не выкинешь. Фонд с филиалами по всей стране собирает деньги с предпринимателей, предлагая помощь в отмазке от правоохранительных органов. Немудрено, что от спонсоров у фонда отбоя нет. Только «Евроцемент» перечислил фонду единороссов три сотни миллионов рублей на трудовые споры, когда у них пытались отжать бизнес. Даже Путин заступился за «Евроцемент».  И такие скандалы возникают регулярно по всей России, – сказал Сергей.
 – Коммунисты в Госдуме предложили Счётной палате и Генпрокуратуре провести проверку финансовой деятельности фонда единороссов, но получили отказ. Ежу понятно, что не все миллионы проходят через кассу фонда, но кто позволит проверить, если с этой кормушки финансируются и президентские выборы.
 – Круг замкнулся?
 – Да, и хочу держаться подальше от всего этого. Дурно пахнет. Андрей всё так же играет в футбольной команде Госдумы. Когда в 2000 году Шойгу назначили вице-премьером Правительства России, он перешел к нему помощником, переписав свой бизнес на брата и других членов семьи. Так и шёл, поигрывая в футбол, став сначала сенатором, потом депутатом Госдумы, ну и так далее.
 – Вот, что значит руководить «кошельком» партии власти, а ты отказываешься от руководства фондом, – улыбнулся Сергей.
 – Не надо грязи. Они все неприкосновенны, а ищут тех, кто за хорошую зарплату будет отмывать эти миллионы и отвечать за всю мазуту, – ответил Виктор.
 – Ничего, скоро перейдёшь в РЖД, увидишь, что там творится.
 – Тоже воруют?
 – Не так откровенно, но бывает.
 – В том-то и дело, что воровством наших партийцев не упрекнёшь. Вроде бы всё прописано в уставе и членские взносы являются источником доходов партии, но в год собирается этих взносов около семи миллионов рублей, а на официальном счету партии – до десяти миллиардов.
 – Понятно, почему коммунисты в Госдуме требуют проведения проверки финансовой деятельности «ЕР», – заметил Сергей.
 – Они только рот открыли, а единороссы сразу закрыли всю информацию о финансах. Никаких сведений об источниках поступления денег после 2005 года ни наш, ни бывший фонд Воробьева не раскрывают. Однако, со слов руководителей региональных отделений фонда, миллионы поступают от представителей среднего бизнеса по принципу «кто сколько может». Некоторых я лично знаю. Заместитель губернатора Тульской области Вадим Жерздев, который руководит Тульским фондом поддержки «Единой России», собрал и передал около пятидесяти миллионов рублей.
А это, Сергей, моя малая Родина. Московская область пошла дальше и передала партии триста миллионов газовых денег, – денег, собранных с газовых платежей от жителей и предприятий. Можешь представить, какие взносы шли от богатых губерний России. Кроме региональных фондов, добровольно-принудительные взносы делали бизнесмены, чтобы у власти остались единороссы и вся их команда. Они все боятся, как бы не пересмотрели результаты незаконной приватизации, разговоры об этом всё чаще возникают на высоком уровне
 – А тебе не кажется, что такие разговоры специально затевают единороссы для испуга бизнесменов, а те откупаются? – спросил Сергей.
 – Судя по тому, что в партию единороссов текут рекой деньги практически от всех бизнесменов России, то вполне возможно.
 – Получается добровольный, но государственный рэкет?
 – Если учесть, что бизнес постоянно кошмарят разговорами о пересмотрах незаконной приватизации, то не такой уж и добровольный. Вот они и засекретили свою финансовую деятельность. Ворьё ушло в тень, но принципы общака сохранились, – сказал Виктор.
 – Да, Виктор, братки перекрасились. Они давно рвались к власти, думаю, им это удалось. Власть создала новый класс, который в любое время встанет на её защиту. Это класс бизнесменов с гнилым душком, но верный властям.
 – Ты прав, они создали прочную опору. Если трое московских кондитеров принесли в фонд поддержки партии по десять миллионов рублей, а телевизионный завод «Рубин» – пятьдесят, то можешь представить, сколько несут нефтяники, газовики, металлурги, золотопромышленники и другие толстосумы.
 – Когда же опустеет их кормушка? – почти риторически спросил Сергей.
 – В обозримом будущем вряд ли. Кто попрёт против таких денег? Пока у них всё работает как часы. Все споры бизнесмены решают без арбитражных судов, вплоть до вмешательства самого Президента, когда на кону стоят миллиарды долларов. Олигархи отрывают от себя «нажитое непосильным трудом» в обмен на железные гарантии от властей неприкосновенности своей собственности, которая была, по сути, отобрана у народа. Но верю, что рано или поздно им придётся ответить. Исторический момент может наступить совершенно внезапно, потому что они заложили под себя бомбу замедленного действия в виде хамской несправедливости.
 – Конечно, приватизация была, мягко сказать, нечестной. Бизнесменам предприятия достались задарма, за взятки. Маркс писал в «Капитале», что деньги, добытые преступным путем, не будут работать. Но представь себе, что сейчас начнётся национализация в России, утонувшей во взяточничестве и воровстве. Кто её будет проводить и кто будет управлять потом национализированными предприятиями? Кто будет их проверять, чтобы они не молотили на свой карман? – спросил Сергей.
 – Если бы приватизация проходила на конкурсной основе для всех желающих и выкупались бы предприятия на свои деньги или взятые в банке на своё имя под процент, то всё повернулось бы иначе. Думаешь, такой исторический момент всё-таки наступит? Они же выгребают из России буквально всё и никогда не смогут остановиться, а когда доведут страну до краха, народ сметёт их вчистую, и мы снова начнём с чистого листа. По законам философии история развивается по спирали. Многие события повторяются, но на более высоком витке развития. Я знаю, что многие зоны закрыты, но конвой несёт службу и замки с петлями на воротах регулярно смазываются. Олигархам придётся изучать правила пользования бензопилой «Дружба», – произнёс Виктор.
 – Что-то мы с тобой за разговорами совсем забыли, зачем собрались. Наливай, долма совсем остыла. Я попрошу, чтобы подогрели и лепёшки поджарили. А пока у нас есть баклажаны и белые грибочки.
 – С удовольствием. Да, увлеклись мы с тобой разговорами. Смотри, напротив нас образовалась женская компания и в нашу сторону бросают взгляды.
 В зале давно звучали мелодии французской эстрады – произведения Леграна и Поля Мориа, а кроме них с Сергеем мужчин не было. Неудивительно, что после шампанского женщины посматривали в их сторону.
 – Давай по рюмке, и вон ту блондинку приглашу на танец, – решительно заявил Сергей.
 – Понимаю, тебе не терпится покрасоваться своими красными башмаками и печаткой с изумрудом, – подначил его Виктор.
 – А почему бы и нет, – ответил Сергей и направился к девушкам.
 Виктор не последовал его примеру – в той компании ему никто не приглянулся.
 Утром Наташа сообщила текущую обстановку в фонде. Руководство партии «Единая Россия» решило передать весь контейнер с медицинскими товарами из США в районную больницу города Острогожска. Ирина попросила встретить представительницу воронежской администрации Ольгу, которую командировали для подготовки документов по передаче гуманитарной помощи. Лукин никогда не проводил официальных переговоров, потому что был против того, чтобы ставить свои подписи на документах. Хотя с организацией гуманитарной помощи было всё официально, на основании удостоверения Правительственной комиссии России оборудование и медикаменты передавалась в присутствии чиновников областной администрации. Всё по закону, однако… Каждый контейнер гуманитарной помощи хоть и передавался бесплатно, его реальная стоимость составляла от пяти до семи миллионов «зеленых рублей». И кто бы из жулья, окружающего Лукина, упустил такой «куш», упавший с неба, вернее, приплывший через океан. Он же помогал им, присутствуя на переговорах, но только в официальной части их деятельности. На делёж пирога из миллионов долларов его не приглашали.
 В офис вошла очень красивая молодая девушка высокого роста, с изящной тонкой фигурой, длинными русыми волосами, одетая в летнее платье с мелкими синими цветами под цвет ее синих, с  миндалевидным разрезом, глаз. В правой руке у неё был коричневый портфель, который никак не сочетался с ее образом совсем не деловой женщины. (Она представилась сотрудницей администрации Воронежской области.) Наташа предложила Ольге с дороги чашку кофе с бутербродами. Следом приехала Ирина вместе с Глазыриным и секретарём правительственной комиссии по гуманитарной помощи Титовым. Когда в зал заседаний вошла Ольга, Лукин заметил, что Титов глядел на неё, открыв рот, и до конца совещания не отрывал от неё глаз.
 «Готов секретарь комиссии, можно быть спокойным за быстрое прохождение документов их фонда», – подумал Лукин и улыбнулся.
Начала совещание Ирина:
 – Гуманитарная помощь прошла быстрое таможенное оформление, и в этом заслуга в первую очередь вице-президента фонда Лукина. Брокерская компания готова перевезти контейнер в Острогожск, а нам с Глазыриным дано поручение от Грызлова и Воробьёва провести пиар-акцию «Единой России». Сегодня в Воронежской области в ходе предвыборных кампаний преобладают красные знамена КПРФ, потому необходимо показать народу, кто о них заботится на самом деле.
 – Но мы с Ириной можем выехать только через три дня и хотим поручить доставку груза в Острогожск Лукину, – сообщил всем Глазырин.
 – Я не против, но за свои деньги не хотелось бы, – пошутил Лукин. Он хотел добавить, что не хотел бы пиарить правящую партию за свои деньги, зная, какими суммами они ворочают, но не стал.
 – Ирина Сергеевна, а разве не выплачена зарплата работникам
фонда? – спросил Глазырин.
 – Я хотела выплатить после поставки контейнера в Острогожск, но командировочные готова выдать хоть сейчас, – сказала Ирина.
 – И мне будет нужен бухгалтер или исполнительный директор фонда для подписания акта передачи груза руководству Острогожской больниц, – добавил Лукин.
 – Я не возражаю, бери кого хочешь. Поездом поедете?
 – Прямых поездов до Острогожска нет, а с пересадкой в Воронеже неудобно, – ответил Лукин.
 – Да, прямого сообщения от Москвы до Острогожска нет, ни на поезде, ни на автобусе, а от Воронежа это 120 километров, и расписание пересадки неудобное, – подтвердила Ольга.
 – Спасибо, Ольга, я так и думал. Поеду на своей машине, – сказал Лукин.
 – Меня муж не отпустит с Лукиным, да ещё на его авто, – улыбнулась бухгалтер Катя.
 – Катерина, укрепляй семью. Мы поедем мужской компанией с директором Старушенко, тем более что он медик и разбирается в специфике товара, – успокоил её Лукин.
Ему ничего не стоило проехать чуть более шестисот километров до Острогожска, к тому же дорога пролегала через его заимку, что на берегу реки Прони в Тульской губернии, на родине мамы, да и родственники давно ожидали его на рыбалку. Лукин решил выехать пораньше фуры с товаром, отдохнуть денёк, а там рукой подать до Острогожска.
 – Я согласен, – произнес Старушенко.
 – Вот и хорошо. Ирина, выдай нам на бензин. Мой «ниссан-патрол» берёт по ведру на 100 км, и травиться в столовых я не собираюсь.
 – Так может, я с тобой поеду? – спросила Ирина.
 – С Палычем на его служебной машине будет престижнее, вас должны встречать с оркестром в Воронеже.
 – Тогда решили. Вы с Вадимом передаёте груз, а мы с Ириной будем встречаться с губернатором и прессой, – подытожил Глазырин.
 – Надо отметить первый наш успех. В ресторане соберёмся после завершения дела, а сегодня – в офисе, – предложила Ирина.
 – У меня всё уже готово, – сказала Наташа и стала с бухгалтершей накрывать на стол.
 Андрей Титов тем временем уже что-то щебетал на ухо воронежской красавице Ольге, та скромно улыбалась.
Наташа к началу лета уже здорово где-то загорела и была похожа на креолку из Латинской Америки. Лукин предположил, что она, скорее всего, загорала на нудистском пляже, и про себя пошутил, что у неё «всё тело такое». Она присела за столом рядом с ним:
 – А почему бы тебе не взять в Воронеж меня?
 – Мы с тобой не доедем куда надо.
 – Почему?
 – Слишком частые будут стоянки с гостиницами. И потом, мои «друзья» могут сдать нас моей жене.
 Наташа тихо засмеялась:
– Да, я об этом не подумала.
 Веселье подходило к концу, первым уехал Глазырин, который выпил немного пива, следом попрощалась со всеми Катерина. Титов вызвался проводить Ольгу до гостиницы, чтобы та не заблудилась в Москве. Наташа, как гостеприимная хозяйка, заварила кофе. Старушенко явно ждал окончания вечера, чтобы остаться с Ириной. Лукин раскусил его подлый нрав, как  и намерения настроить руководство фонда против него, и не хотел сейчас оставлять Вадима с коллегами наедине. Он и в Острогожск берёт его с собой лишь затем, чтобы тот был под присмотром. Хотя ему не по пути с этими жуликами, но всё же не хотелось уходить хлопнув дверью и без зарплаты. Что касается Старушенко, то его он знал давно, и его можно было считать другом, всё-таки он был другом его друзей, что почти одно и то же. Но тогда по-дружески сказал бы ему, что хочет  быть вице-президентом фонда, тем более что самому Лукину предложили фонд возглавить. А Старушенко стал нашептывать Ирине и Глазырину всякие гадости о Лукине.
 – Ирина, мне нужно с тобой кое-что обсудить.
 – А у тебя французский коньяк остался?
 – Да, есть еще и конфеты, и кофе. Я пошел к себе, а ты проводи всех и приходи.
 – Закрываем гулянку на работе, все по домам. Утром без опозданий, – услышал Виктор звонкий голос Ирины.
 Через несколько минут в его кабинет вошла Ирина.
 – Всех проводила?
 – Да, Вадим порывался пойти со мной, хотел сам закрыть двери и сдать ключи на вахту. Я смотрю, между вами кошка пробежала. Чего так?
 – Просто в одном кабинете долго сидели, а психологи не советуют. Да и мужик должен оставаться мужиком, а не опускаться до бабских сплетен и шептать всем на ухо про своих друзей. Это уже натура такая, и не переделаешь.
 – Ты его в Воронеже не грохнешь? – засмеялась Ирина.
 – Кому это дерьмо нужно.
 – Так ты знаешь, что он нам с Глазыриным говорил?
 – Знаю, и сама понимаешь, не от вас.
 – Ты на самом деле опасный человек.
 – Просто я опер с огромным стажем, и говорят, неплохой. Меня бояться не надо, бояться надо шептунов и стукачей.
 – Тогда не понимаю, почему ты тащишь его с собой?
 – Он давно завидует мне, что у меня всё якобы легко получается, а над его предложениями посмеиваются, потому что они часто бредовые. Вот и хочу по дороге ему показать, как надо жить, чтобы он откусил себе левое яйцо от зависти, – засмеялся Лукин.
 – Да, с тобой лучше дружить. Наливай!
 Лукин плеснул в бокалы коньяк. Ирина поставила свою сумку в кресло и достала фотоальбом.
 – Виктор, я принесла обещанный фотоальбом о Балтийском флоте в Калининграде, – Ирина открыла первую страницу – она во всей красе с адмиралами и капитанами первого ранга.
 – Ирина, одного не пойму. Ты была назначена вице-губернатором Калининградской области, а причём здесь командующие Балтийским флотом?
 – А вот я разбиваю бутылку шампанского о борт военного корабля перед спуском на воду. Дело в том, что мы не только резали корабли, но и строили их, всё это происходило на Калининградском судостроительном заводе «Янтарь», – сказала Ирина.
 – Интересная у тебя была жизнь среди адмиралов. Большие бабки делили. Значит, ты была не только Харибдой на Балтике, а еще и строила корабли.
 – Как ты меня назвал?
– Харибда – дочь греческого бога морей Посейдона. Она глотала огромное количество воды и выплевывала, создавая мощные водовороты, которые затягивали и уничтожали проходящие корабли.
– Нет же, я и строила корабли.
– Только они никогда не выходили в море. Ты сама показала, как разбиваешь бутылку о борт корабля, а ведь она могла пробить его борт, потому что металл был старый. Ты же инженер холодного штампа по специальности и должна была знать, чего стоили построенные вами корабли.
– Не поняла.
 – Всё ты понимаешь. Я, может быть, не вспомнил бы о тех кораблях, но ты мне показала это фото с шампанским. Вы резали военные корабли пополам, а потом удлиняли вставкой в середину. Оборудование брали со старого корабля, а этот, «слепленный», красили и как новый продавали Балтийскому флоту, то есть Государству Российскому. Царь Петр повесил бы вас всех на рее. Эти корабли не могли выходить в море, потому что утонули бы. Через несколько месяцев их списывали на металлолом, как и все остальные.
 – Я поняла. Ты душный какой-то, с тобой любая беседа может закончиться инфарктом, – сказала Ирина.
 – Ты расширяй сосуды коньячком, и всё будет хорошо, а меня бояться не надо. Просто стало интересно, почему вас с Глазыриным заказали и открылись некоторые подробности вашей, мягко говоря, незаконной деятельности.
– А что Палыч-то натворил?
 – Я тебе не Старушенко, на ухо шептать. Сама спросишь.
 – Столько воды утекло – это я про Балтику – более десяти лет никто не вспоминает.
 – Ирина, у таких преступлений нет срока давности. Тебя с адмиралами спасло только то, что уничтожение российского флота происходило на всех трёх океанах. Свидетелей тому было много, и все молчат до поры до времени, а оно пока работает на вас.
 – Мы в основном резали старые корабли, которые по сроку давности уже не могли выходить в море.
 – Так официально выглядела ваша операция, хотя мы с тобой уже обсудили, чем вы занимались. Чтобы у тебя не оставалось иллюзий, напомню, как судостроительный завод «Янтарь» стал выпускать немецкие автомобили «БМВ».
 – Но на то было постановление Правительства России, – возразила Ирина.
 – Я и говорю, что вы были простыми исполнителями и получали крохи со стола при дележке большого пирога. Ваша команда не хотела понимать, что жулики на самом верху получали большие деньги не от продажи металлолома от кораблей, а за уничтожение флота. Впрочем, и за развал производства и сельского хозяйства, за уничтожение боеспособности армии, чтобы сделать из нашей страны колонию. Мы продаём природные ресурсы, и часть выручки идёт на закупку товаров и продовольствия, а основная прибыль оседает в карманах чиновников и бизнесменов, и не только отечественных – от 60 до 85 процентов всего российского имущества после приватизации оказалось в руках иностранцев.
 – Как это? Не может быть такого. А наши олигархи? – удивилась Ирина.
 – Да, они зарабатывают миллиарды долларов, но всё равно имеют только часть от прибыли. Во всех крупных компаниях и производствах России присутствуют иностранцы, которые перекачивают от нас на Запад финансовые потоки. Это я тебе для общего обозрения, теперь вернёмся в твой Калининград, на завод «Янтарь».
 – Что-то ещё?
 – Ирина, тебя отправили в Калининград вице-губернатором на очень высоком уровне, чтобы сокрушить Балтийский флот. Вот что было в  постановлении Правительства РФ от 24 июля 1992 г. № 514 за подписью
Е. Гайдара: «Разрешить судостроительным предприятиям, производящим утилизацию подводных лодок и надводных кораблей, осуществлять продажу за границу металлолома. Освободить исполнителей работ от уплаты импортных и экспортных пошлин, связанных с реализацией продуктов утилизации этих кораблей...». Так состоялась узаконенное уничтожение флота России. И если примут когда-нибудь решение привлечь к ответственности за это преступление, то на самом высшем уровне. Однако тебе надо бояться наказания за мошенничество, когда ваша команда с адмиралами удлиняла старые корабли и продавала их флоту России, как новые. Но в обозримом будущем и этот вопрос не будут поднимать. ФСБ было проще слепить на вас заказное дело по гуманитарке, нежели устраивать войну с адмиралами и правительством.
 – Значит, я могу спать спокойно?
 – Теперь да, когда я прекратил заказное дело о контрабанде. Потому что в рамках возбуждённого дела им было легче провести в отношении тебя любые оперативные и следственные действия, надавить на тебя, чтобы изобличить в других преступлениях. Короче, ты была у них под глухим колпаком, делай с тобой, что хочешь.
 – Но постановления о прекращении дела пока нет, – тревожно сказала Ирина.
 – Прокурор ногу сломал, как только выйдет на работу, всё будет в порядке. Главное, что таможенное дело прекращено, оно было основанием для возбуждения уголовного дела о контрабанде, да я тебе уже всё объяснял.
 – Я всё помню, но боязно.
 – Надо было в Калининграде бояться, когда шлепала шампанское о борта липовых кораблей. Ты же была вице-губернатором, почему бы тебе не отломить от того пирога себе лакомый кусочек?
 – Съесть-то он съест, но кто ему даст даже подойти к тому пирогу. Надо было тебя с собой пригласить, – улыбнулась Ирина.
 – Ирина, я в то время не на овощной базе подъедался, а был одним из руководителей по борьбе с контрабандой в таможенных органах, поэтому многое знаю не понаслышке. Лично председатель Правительства России Черномырдин руководил переводом судостроительного завода «Янтарь» на выпуск автомобилей. Вот куда надо было влезать, а ты – корабли резать и удлинять.
 – Да я пыталась на автозавод, но там и комариную пису не подсунешь в то производство, – улыбнулась Ирина.
 – А что, руководство правящей партии слабовато было? Ставку не на ту лошадку сделала. Я расскажу тебе коротенько об одном типичном «герое нашего времени», да ты его хорошо знаешь. Он работал в Питере и занимался там в те годы тем же самым, что и ты. Его называют «серым кардиналом» Кремля, а он скромно говорит, что является другом Путина, зовут его Сергей Пугачёв.
 – Еще бы, конечно знаю. Он весь флот прибирал в Питере к рукам, а потом с нашим Глазыриным ушел в сенаторы. Они делили мандаты от Тувы и Усть-Ордынска. Оба мандата были отданы добровольно в Совет Федерации, и Пугачев получил от Тувы. А ты откуда его знаешь?
 – Он в молодости работал экспедитором в ленинградской гостинице «Прибалтийская» и совершил мошенничество, то есть умышленное преступление. Кинул потерпевшего на пять тысяч рублей, пообещав достать автомобиль. Возбудили уголовное дело, Пугачёв два года скрывался от следствия, потом был задержан и помещён в знаменитую тюрьму «Кресты». В мае 1986 года суд Василеостровского района города Ленинграда приговорил его к трем годам лишения свободы, но условно и с отбыванием на стройках народного хозяйства в Ярославской области. Я в те годы работал в МВД СССР, и знаю, что все ранее осужденные по таким делам рассматривались как жертвы советской власти. После отсидки им предлагали сладкие местечки. В нормальном государстве умышленное преступление стало бы окончанием карьеры для Пугачёва, но он нашёл себя в одном из кружков «молодых реформаторов» Чубайса и его компании, которые были созданы некоторыми структурами КГБ. В Ленинграде они работали под руководством генерала Калугина, которого назначил Андропов. Потом Калугин сбежит на Запад. Наш Пугачёв после развала СССР оказался в одной команде с Путиным у Собчака.
 – Тогда понятно, откуда у него всё пошло.
 – Всё не просто так. У него были предпринимательские способности, но по натуре он был мошенником, такое невозможно вытравить. В анкете осуждённого Пугачёва значится среднее образование, а в анкете сенатора появляются три диплома о высшем образовании, которые оказались «липой» вместе с трудовой книжкой, где не было записи о работе на стройках Ярославской области. Хотя статью об использовании поддельных документов никто не отменял. Мне глубоко до одного места эта его «липа», просто такие вот «герои нашего времени» стали, по сути, «господствующим классом», и символом нашего времени – чтобы добиться успеха, нужно своровать, обвести вокруг пальца, устроить аферу. Это стало чуть ли не признаком хорошего тона. Так вот, возвращаясь к нашему Пугачёву.
В 1991 году, еще в СССР, он учредил кооперативный «Северный торговый банк» и переехал в США практически на постоянное место жительство. Потом перебрался во Францию, откуда вёл свои бизнес-проекты, изредка наведываясь в Россию.
Лукин сделал небольшую паузу и продолжил:
– Непонятно, откуда у него ещё в СССР появились деньги на открытие банка и каким образом он перебрался в США. И с Францией много вопросов к нему. Пока вы резали корабли в Калининграде, Пугачёв скупал акции судостроительных заводов «Северная верфь», «Балтийский завод»,
ЦКБ «Айсберг» и десятков других машиностроительных предприятий Петербурга, которые производили комплектующие для этих заводов. Продажа заводов в личную собственность сенатору Пугачёву была оформлена с договорённостью, что он будет развивать производство, но, как и во всей России, сделка проходила посредством мошеннической приватизации.
 – Нашли с кого брать честное слово, – улыбнулась Ирина, – он в
1996 году был в предвыборном штабе Ельцина и общался с его дочерью Татьяной, а значит и с Чубайсом.
 – Молодец, Ирина. Вот цена его честному слову. Что ему заводы, если он постоянно проживал во Франции. Заводы были выведены из рабочего состояния, а секретная документация по проектам новых военных кораблей с секретным оборудованием исчезла. Если там работали сотрудники ЦРУ, то легко догадаться, кому всё было передано. Потом он стал сенатором от Тувы, и Путин предложил своему корешку Пугачёву внести в Совет Федерации предложение о принятии закона о возврате вывезенного из России за рубеж капитала. Однако Пугачёв продолжил инвестировать в заграничные активы. Как и многие бизнесмены, он не верил в Россию. Они зарабатывают миллиарды долларов здесь и скупают недвижимость за рубежом или оставляют прибыль на счетах зарубежных банков. Дружба Пугачёва с Путиным дала трещину, но он же мошенник, и вернулся в Россию с предложением о закупке у Франции двух десантных кораблей «Мистраль» и строительстве таких же кораблей на своём судостроительном заводе «Северная верфь» в Питере. Французская верфь готова передать России лицензию на строительство «Мистралей» и наладить производство пяти кораблей на полтора миллиарда евро.
 – Думаешь, пройдет его очередная махинация? – спросила Ирина.
 – Не хотелось бы. С одной стороны, он предлагает реанимировать работу судостроительного завода, а если подумать, то зачем нам корабли для заморских экспедиционных операций? Да и стоимость «Мистралей» в разы превышает расходы на строительство нужных для ВМФ России надводных кораблей.
 – Так всё-таки вражина?
 – Пугачёв умеет считать, не ведёт свой бизнес по-русски: «Купить ящик водки, выпить её, бутылки сдать и на эти деньги раскрутить бизнес». На его верфях уничтожали корабли российского флота, а теперь надо закупить у Франции, где он проживает, «Мистрали», которые нам не очень-то и нужны. Я знаю, что он с Запада поставлял лучшее оборудование для разделки кораблей и осуществлял финансирование их уничтожения. Под нож пошли сотни кораблей, подводных лодок, самолётов дальней и стратегической авиации. Так кто он после этого?
 – Тогда и я – вражина? – спросила Ирина, глядя ему в глаза.
 – Нет, ты просто дура, – улыбнулся Виктор.
 – Может, всё-таки дурочка, но мне всё ровно приятнее, чем вражина.
 – Хорошо, дурочка. Иначе, я с тобой бы не общался.
 – Почему же ты не хочешь в депутаты Госдумы? Мы бы с Палычем помогли.
 – Оставим эту тухлую тему. Ты, может быть, и поможешь через Воробьёва, а у Палыча кишка тонка. Мне этого не надо. Сидеть, как «попка-дурак», и нажимать кнопки при голосовании. Это мы проходили при коммунистах, но тогда голосовали партийным билетом. Если уж мне известны суммы, уходящие из России на счета зарубежных банков, то об этом знает и Президент, и многие наверху. Однако только с Пугачёвым этот вопрос вдруг возник, а стоило хотя бы на год перекрыть им кислород и направить средства в экономику России. Могли бы построить флот, поднять сельское хозяйство и много чего ещё сделать на благо России. Не хочу быть белой вороной и выглядеть чудаком на букву «м». Оппозиционные партии в Госдуме – и те ручные. Так, «шуршат» время от времени, в основном в предвыборную кампанию. Значит, Россия ещё не доведена до краха.
 – Да, с тобой не соскучишься. Давай по паре капель ещё, – предложила Ирина.
 Лукин произнес:
– Хочу выпить за тех, кто в море. За тех адмиралов, патриотов страны, которые не боялись ослушаться указаний сверху по уничтожению флота. Благодаря им сохранен авианосец «Адмирал Кузнецов» и ракетный крейсер «Москва», несколько подводных лодок. Возможно, они сидят за столом и правомерно поднимают бокалы с коротким тостом: «Честь имею». Я не собираюсь судить и тех капитанов, которые не смогли противостоять уничтожению флота, их поставили в такие рамки.
 – Спасибо, Палыч, с удовольствием за это выпью, – произнесла Ирина, сделала глоток коньяка, закусив конфетой, и спросила:
 – И всё-таки, Палыч, мы с Глазыриным так и не смогли ответить на вопрос, кто ты?
 – Ты о чём, Ирина Сергеевна? – лукаво улыбнулся Лукин.
 – Нисколько не сомневалась, что ты воспримешь мой вопрос с юмором. И тем не менее ты не перестаёшь нас удивлять каждый день. Вот и сегодня мне такое выложил, что опять спать не буду. Наше уголовное дело было не только заказным, но и глубоко запутанным, да еще и статья громкая по контрабанде. Мы не смогли к нему подобраться через Главного военного прокурора Савенкова и даже нашего шефа Грызлова, который недавно был Министром внутренних дел России, а также через таможенных генералов. Все обещали, но ничего сделать не смогли, а ты пришёл и на раз-два всё решил. Как это?
 – Ирина, я рассказывал Глазырину, что он обращался к «двоечникам». Так я называю непрофессионалов, которых поставили на высокие посты. Грызлов – с образованием физика и так далее. «Он хороший мужик, но не орёл» – помнишь, у Мордюковой? Ваше дело было заказным, а значит противозаконным, то есть преступлением. Я привык разматывать подобные дела с таким подходом: «Зри в корень», как говорил Козьма Прутков. По-другому сказать: кому выгодно? Выскочила ваша знакомая из Минздрава, эта Лариса, которая вымогала откат за оформление документов по гуманитарке, а Глазырин типа крутым оказался и просто послал ее. Но так нельзя, попался враг на пути, так добей его до конца, а он всего лишь шлепнул языком, и всё. Дальше совсем просто. Мы определили, что раз генералы прокуратуры, МВД и таможни не смогли нам помочь и даже подсветить это дело, то надо искать концы на Лубянке.
 – Вот я и говорю, как всё у тебя просто. Искать концы на Лубянке.
 – Лариса – красивая женщина и не так уж сложно узнать, кто её трахает с Лубянки. Оказалось, генерал, а дальше дело техники. У них весь расчёт был на то, что мы не узнаем заказчика липового дела. Теперь не мы их, а они нас будут бояться, и сопеть в две дырочки. Я их просветил через своих друзей, за ними ещё есть аналогичные дела, а это уже доказательство в преступной деятельности и не важно, какие цели они преследовали.
 – Да, просто так просчитал генерала с Лубянки, – улыбнулась Ирина, – лихо заливаешь, но факт остаётся фактом. А за один день составленные и подписанные письма по рассеиванию туманов от маршала авиации Ефимова и председателя МАКа Анодиной?! Даже Комчатов удивился, который ведь был представителем Президента России Ельцина по Москве и области, но не мог решить этот вопрос.
 – Ирина, я же работал на высоком посту в авиации шесть лет с 1986 года и лично их знаю.
 – А про моего шефа Андрея Воробьева, про Балтику ты столько всего нарыл. Вот я и задаюсь вопросом: кто же ты?
 – Ирина, я сорок два года носил погоны, причём на оперативной работе. Ты ещё многого не знаешь, иначе окончательно сон бы потеряла. Не только ты, но и мои друзья предлагают мне с таким багажом знаний о происходящем в нынешней России пойти на выборы в Госдуму. Не сомневаюсь, что прошёл бы в бывшее здание Госплана СССР как депутат. Однако я не могу определиться, от какой партии выдвигаться, негативная информация по всем из них постоянно подтверждается, а поэтому становится достоверной, как говорят в угрозыске. Вывод: задачи у всех партий
похожие – размыть мозги избирателям и оттянуть голоса на себя, а по сути, они все одна команда. У них единый фронт с олигархами из «Семибанкирщины», которые управляют Россией. А какие правители допустят расшатывание власти и бунт? В октябре 1993 года волнения в народе их сильно напугали, и они решили больше не рисковать, а прочно укрепиться у власти, потеснив «царя Бориса» своими капиталами. Все так называемые оппозиционные партии были искусственно созданы властью, как в кукольном театре, где олигархи стали кукловодами. И у меня нет желания быть еще одной, хоть и высокооплачиваемой марионеткой в Государственной Думе.
 – Но постепенно власти закручивают гайки банкирам, – робко заметила Ирина.
 – Чтобы заменить их на более кровожадных олигархов. Ты и сама не знаешь, кто всем заправляет в России, а чтобы процветала страна нужно провести одно мероприятие, и тогда я бы мог поработать депутатом.
 – Интересно, какое?
 – Оно очень простое и в то же время фантастическое, что ни у кого язык не повернется предложить такое. Однако предложение вполне реальное и необходимое, чтобы заставить депутатов Госдумы работать на развитие России, а не принимать законы по защите прав отдельных олигархов, разрешающие им воровать по закону и отправлять все финансы в западные банки. В предвыборных речах кандидаты в депутаты обещают своим избирателям молочные реки и кисельные берега. Когда же усаживаются в кресла депутатов, забывают свои обещания, а для отчёта прикрываются строительством детских площадок из четырёх досок и самосвала песка, да ремонтом местных дорог, засыпая ямы щебнем, отбирая тем самым «хлеб» у муниципалов. Получают квартиры в Москве для удобства в работе и окончательно отрываются от своих избирателей. Ты сама видишь, что зал заседаний всего почти пуст, а депутаты занимаются своими «тёрками» с бизнесменами в дорогих ресторанах. Вроде бы по нужде отлучились, мол, слабые у них почки. Ещё бы, чашка чая в этих ресторанах тысячу рублей стоит.
 – Могу представить, что же у тебя за предложение такое, – улыбнулась Ирина.
 – Да всё гораздо проще, чем ты думаешь. Надо все предвыборные обещания депутатов оформлять документально и заверять нотариально, а копию оставлять в избирательной комиссии, которая два раза в год проверяла бы исполнение с правом отзыва их полномочий. А еще принять дополнение к Закону об уголовной ответственности за политическое мошенничество, чтобы не пудрили мозги народу на выборах. Тогда можно было бы работать в Госдуме. А финансов у России хватает для развития, но нужны нормальные законы.
 – Палыч, с такими предложениями тебя на пушечный выстрел не подпустят к Госдуме.
 – Если честно, то я устал воевать, а меня все затаскивают в свои войны. Такие предложения не пройдут даже с войной, потому что надо всех распускать и новых выбирать, нормальных.
 – Я всё поняла. По пять капель – и домой. Теперь точно не усну.
 – Да ладно, не бери в голову. Давай о нашем, о земном. Ты согласна, что каталог по гуманитарной помощи нужен нам как воздух.
 – Да, конечно, меня даже наши американские друзья просили сделать его. Они, кстати, просили направить тебя в командировку, помочь им на месте, хотят отправлять нам до ста контейнеров в месяц. Честно говоря, я с Глазыриным удивлена твоему прорыву в этом вопросе, потому что нам удавалось получалось не более одного контейнера в три месяца.
 – Ирина, за приглашение Джону Дитти передай спасибо, но меня даже в Турцию на отдых не выпускают, а вместо Америки я в дурдом попаду, если заикнусь.
 – Вот и ясно стало, кто ты и почему можешь все порешать, если президента компании Джона Дитти поставил на место через их же сотрудника ЦРУ.
 – Просто я с ним не одну коробку виски выпил, когда мы вместе работали по аресту героиновой мафии в Италии и Бельгии, – отшутился Лукин.
 – Ага, да, просто так с цэрэушником глушил виски коробками, – с тревожной иронией отреагировала Ирина на очередную отговорку Лукина.
 – Так получилось.
 – А мы не зашьёмся с пятьюдесятью контейнерами в месяц? – она снова перевела тему разговора на дела фонда.
 – Я всё продумал. Ты ведь ещё и преподаёшь в Высшей школе экономики на кафедре организации бизнеса и дружишь с ректором Александром Шохиным и проректором по учебной части Валей Кудрявцевой.
 – Вот это оперативная проработочка! Теперь я понимаю, чем ты занимался в погонах.
 – Ирина, не парься. Я для пользы дела. Пока буду в Воронеже, проработай вопрос об организации курсов подготовки специалистов по оформлению гуманитарных грузов. Фондов в России море, и все мечтают заняться гуманитаркой, но никто не знает, с какой стороны к ней подступиться. Подготовишь армию специалистов по этому вопросу – и вот тебе решение со ста контейнерами в месяц.
 – А не получится так, что мы их научим, а они будут работать сами на себя?
 – Нет, ничего у них не получится без нас с тобой. Я приглашу читать им лекции опытных руководителей по борьбе с контрабандой из МВД, ФСБ и таможни, а ты договоришься с секретарём правительственной комиссии по гуманитарной помощи Титовым. Хотя я знаю, что и сам председатель комиссии Нарышкин не против получения гуманитарной помощи. Главное – контроль, чтобы она не пошла на продажу. При такой организации процесса мы сможем перекрыть кислород любому, кто захочет играть не по нашим правилам. Тебе останется собирать деньги и выдавать зарплату, чем ты сейчас и занимаешься, но, представляешь, какие это будут деньги, и тебя нигде нет официально, – обрисовал перспективу Лукин.
 – А это не ОПГ? – вкрадчиво поинтересовалась Ирина.
 – ОПГ у вас в партии с «общаком», а это бизнес, чему ты сама и обучаешь. А если с организованной преступной группой, как ты называешь ОПГ, невозможно бороться, то надо её возглавить, – улыбнулся Лукин.
 – С тобой не соскучишься.
 – Мы будем передавать гуманитарку Острогожской больнице, а наш директор Старушенко может только щеки надувать. Давай, я с твоего разрешения найду медика в той больнице, который может создать каталог на русском и английском языках с фотографиями и кратким описанием.
 – Хорошо, организуй. От Вадима мы точно не дождёмся каталога, – согласилась Ирина.
 – Ты меня сориентируешь по цене, которую можешь заплатить за такую работу?
 – Я уже думала об этом. Две тысячи долларов, достаточно?
 – Думаю, согласятся. В сельской местности зарплаты маленькие, главное, чтобы хорошо знали английский и фото качественное, а их
850 штук.
 – Хорошо, договаривайся на месте.
 – А когда приедешь пиарить правящую партию, то я состыкую с работником напрямую, чтобы ты знала, кому и за что платишь.
 Он всегда пытался обойти конфликтные ситуации, называя их «войной с ветряными мельницами», но не всегда это получалось. Теперь он чувствовал, что предстоит серьёзный разговор с руководством фонда и некоторыми депутатами и сенаторами. Их пожелания видеть его президентом фонда он понимал. Им нравилась его надёжность, чтобы без накладок шёл процесс отмывания поступающих в фонд сотен миллионов рублей на поддержку правящей партии. Но в его планы не входило обрабатывать дела жуликов высокого полёта за зарплату, да он не стал бы этим заниматься и за большие деньги. Продул мозги Ирине и Глазырину, чтобы те задумались, а толку? Лукин вспомнил юмориста Хазанова, который говорил: «Народ пошёл какой-то алчный. Купил машину – хочет дачу. Купил дачу – хочет бриллианты. Мне ничего не надо… У меня всё есть». Так зачем ему имя марать на пенсии?
Лукин родился в коммунальной квартире двухэтажного дома по Порядковому переулку в центре Москвы, и не так скоро у него появилась отдельная комната, хотя у деда до 1930 года был огромный дом. А когда появилась возможность построить дом в деревне по Новорижскому шоссе в получасе езды от Москвы, он вспомнил все прошлые жилищные проблемы. Лукин построил дом на 400 квадратных метров, чтобы у всех в семье была своя комната, большая кухня-гостиная, санузлы на каждом этаже и бассейн. Баню поставил отдельно. Рядом красавица жена Ольга и дочери Аня и Люда, похожие на свою маму. Бизнес у него был продовольственный, поэтому не бедствовал на одну только пенсию и ему была до одного места задержка зарплаты в фонде. Их заморочки обойдутся им дороже.
Он с семьёй все выходные проводил в деревне. Аня окончила четвёртый курс МИИТа, а Люда готовилась поступать в Высшую школу экономики. После экзаменов он пообещал им отдых на Мальте. А пока связался с Михаилом, руководителем брокерской компанией и договорился о перевозке груза в Острогожск на понедельник, чтобы не болтаться в маленьком городке в выходные. Потом заехал на Бутырский рынок и дал администратору Андрею список продуктов, которые надо оставить семье, пока он будет в командировке, ну и себе на дорожку кое-какой нескоропортящейся провизии. Также попросил положить хорошей водки и пива. У него осталась привычка брать с собой в командировку водку столичного розлива, потому что местная всегда была не такая качественная, хотя в последние годы некоторые регионы России уже и превосходили по качеству жизни столицу. Но – привычка. На рынке денег с него не брали, а списывали с его зарплаты, которой хватило бы на сотню заказов с икрой и осетриной. Его стол всегда ломился от всего вкусного, и Лукин эту привычку тоже списывал на трудное детство. Он заехал домой снять галстук и одеться посвободней.
 – Витя, ты можешь ехать в деревню, а мы с девчонками приедем немного позже на моей машине, – сказал Ольга.
 – Только надолго не задерживайтесь.
 – Поэтому отпускаю тебя вперед, чтобы не подгонял нас. Девчонки просили приготовить шашлыки из сёмги.
 – Хорошо. Шашлыков море. Могу из сёмги или осетрины, и даже из шейки. Мясо замариную, но жарить буду, когда приедете и сядете за стол, иначе остынут, – улыбнулся Виктор.
 – Всё понятно. Ты нам денег оставишь, пока будешь в командировке?
 – Оставлю, и продукты тоже. Мне надо на фирму в Бескудниково заехать.
 Он заехал в Бескудниково, где был ещё один его бизнес – Центр региональной торговли, оптовый продуктовый рынок, на котором торговали в основном русские из ближайших областей России. После того, как набрал всего необходимого, по Новорижскому шоссе доехал до своей деревни. В доме выложил продукты в холодильник и принялся разделывать сёмгу. Хвост, голову и плавники оставил для супа, а саму рыбу порезал крупными кусками для шашлыка, добавив соль, перец, лук и лимон. От кастрюли исходил дразнящий запах. Позвонила Ольга и сообщила, что выехала с дочками на дачу. Значит, пора разжигать мангал и готовить угли. Рыба готовится быстро, но угли нужны жаркие, чтобы шашлыки не пересохли. Над крышей летней кухни появились клубы дыма от березовой коры.
Зазвонил телефон.
 – Палыч, привет. Смотрю, за забором дымок появился, и  я подумал, а мы сегодня в бане попаримся? – услышал он голос соседа, Комарова Валерия Ивановича.
 – А что нам мешает это сделать после легкого ужина? – спросил Лукин.
 – Вряд ли у нас может быть ужин легким, а я, как доктор, не рекомендую париться в бане с полным желудком. Баню я уже протопил и предлагаю утром погреться, хотя и после ужина можем влегкую.
 – Вот это правильно, давай по обстановке, – согласился Лукин, – а через час подтягивайся ко мне вместе с Галкой.
 – Да она тоже стол накрыла и вас с Ольгой ждёт у нас.
 – Валерий Иванович, у нас и дочки будут, а в понедельник я отбываю в командировку, поэтому давай начнём у нас, а там разберёмся.
 – Понял. Через час подойдём.
 Лукин подружился со своим соседом с первого дня, с того момента, как тот появился у них в деревне. Несколько лет назад по деревне прошагал стройный капитан первого ранга в парадном белом кителе и с кортиком на боку. Он купил соседний с Лукиным участок и построил дом. Комаров почти тридцать лет прослужил на Северном флоте подводником в качестве доктора, а теперь руководил военным госпиталем в Москве. Лукин ездил с ним на рыбалку в низовья Волги, на Оку и на заимку в Тульскую губернию. Комаров до сих пор вспоминает огромную чугунную сковороду на тагане и шкворчащих в кипящем масле огольцов, которых не так просто изловить и ещё труднее приготовить.
 Вскоре приехала Ольга, и они с Галкой быстро накрыли стол в большой лоджии, рядом с кухней-гостиной. Солнце скрылось за лесом, и жара немного спала, но шампанское в ведре со льдом успело принять нужную температуру. Водку он положил на время в морозилку, чтобы немного «запотела». Виктор знал, что Комаров на дух не переносил за столом селёдку, потому что его перекормили ею на подводной лодке в дальних походах. Потому за их столом селёдки не было, но и без неё хватало всего рыбного вместе с шашлыками. Осетрина горячего копчения и малосольная сёмга были с испариной, а в плошках с красной и черной икрой торчали чайные ложки. Они любили закусывать водку «со слезой» долькой лимона, на которую выкладывали черную и красную икру, называя это «Николашкой». По легенде, царь Николай любил такую закуску, ну а им просто было вкусно. В шашлыки из сёмги Лукин чуть добавил мёда, который весь при жарке стёк на угли, но рыба была с едва уловимым медовым запахом. Рыбий жир с мёдом капал на пылающие жаром угли, а от мангала дым валил клубами. Мангал Лукин сам рассчитал, вернее, подобрал диаметр отверстий и расстояние между ними. Вроде бы ничего особенного, но он на спор с друзьями жарил на своем мангале сало и угли не воспламенялись. Дым от капающего жира валил клубами, а сало не горело и обретало золотистый цвет. Конечно, такая закуска на любителя, но спор он выиграл. Их жены пили шампанское, а они с Валерой водку, и вскоре поняли, что в баню сегодня не попадут. Потом Лукин поставил самовар, и девчонки принялись за торт, а они, как гусары, взбрызнули шампанским. Так они маленькими глотками утоляли жажду после рыбы, а водой не хотелось разбавлять.
 – Палыч, я слышал, ты занялся гуманитарной помощью с медицинскими товарами. Если не секрет, расскажи, что это такое?
 – Да какие там секреты. Тебе, как члену правящей партии, расскажу. Наш фонд работает на «Единую Россию», и гуманитарку мы возим в те области, где на выборах побеждают соперники, чтобы поднять рейтинг правящей партии.
 – А ты вроде бы не собирался вступать в партию?
 – Я и не вступал. Куда ни плюнь, кругом одно жульё.
 – И в партии тоже?
 – В первую очередь. Медицинские товары мы получаем из Америки.
В Калифорнии построили огромные ангары и со всех концов свозят туда препараты, срок годности которых истекает через год-два. Они просчитывают, что не успеют их использовать, а утилизация этих веществ там дорого стоит. Наши эмигранты, в основном еврейской национальности, смекнули, как они это умеют, вычитав в законах Америки: если медучреждения передадут часть своих товаров для гуманитарной помощи, то они освобождаются от налогов. Дальше они собирают это всё «почти просроченное» у себя в ангарах и потом присылают контейнер с сотнями наименований, от оборудования операционных до шприцов, бинтов и прочего. У нас сейчас возникла необходимость создать каталог продукции, я тебе потом покажу его.
 – А как практически можно получить такую помощь?
 – Валерий Иванович, мне не жалко, тем более – не моё и бесплатно, но тема мутная от начала до конца. Они возят её в больницы, где даже кровати с царских времён. Помощь хоть и бесплатная, но они что-то мутят с бюджетными деньгами под эти поставки. Да ещё при этом нос дерут, что России негоже получать помощь от Америки. Я могу тебе поспособствовать получить эту помощь, но для военного госпиталя такое точно не пройдёт.
 – Так можно на мой частный медицинский центр.
 – Там главное договориться с американцами, а они не откажут мне, и получить удостоверение правительственной комиссии, что груз гуманитарный, половина этой комиссия состоит из моих знакомых. Однако проверками ОБЭП и таможня затрахают, за расход каждого бинта будешь отчитываться.
 – Тогда надо подумать. А как же ты уходишь от проверок?
 – Я нигде не числюсь, хотя всеми руковожу. И потом, мы перевозим и передаём. Сколько получили, столько и передали. Но и при таком вроде бы полностью законном мероприятии в отношении сотрудников фонда было возбуждено дело по контрабанде, правда, заказное.
 – Всё, вопрос закрыт. А как же, как ты говорил, в этом фонде участвуют и депутаты, и сенаторы?
 – И не только они. У нас вот работает такой Пудков Николай Иванович, бывший капитан серьезного научно-исследовательского судна, которое отслеживало перемещение подводных лодок США. Он рассказывал, что могли забросить металлическую сеть и вытащить американскую подлодку.
 – Да, были у нас такие суда, только где они теперь.
 – Вот-вот, а президент фонда, дорогая наша Ирина Сергеевна, в 90-е занимала пост вице-губернатора Калининградской области, куда была назначена, ты только вдумайся, – поднял ладонь Лукин, – в целях уничтожения Балтийского флота. Реально, они в компании с адмиралами резали военные корабли пополам, потом их удлиняли и с оборудованием со старого корабля продавали ВМФ России как новые. Всё по-взрослому, корабли уходили в море со стапеля и с разбитием шампанского о борт, но не дальше пирса, иначе бы просто развалились, а через некоторое время их резали на металлолом.
 – Я слышал про эти операции, думал, что сказки, а вот оно как, – задумчиво произнёс Комаров, и с иронией добавил: – Хорошая у тебя компания.
 – Сейчас Ирина работает помощником у председателя ЦИК «Единая Россия» Андрея Воробьева, а на судостроительном заводе «Янтарь», где уничтожали Балтийский флот, теперь немцы выпускают автомобили «БМВ». В Питере все судостроительные заводы прибрал к рукам гражданин Франции Пугачёв, и теперь он же обещает помочь закупить у французов десантные корабли «Мистрали».
 – Бардак, порезали свои авианосцы, а теперь хотим купить «Мистрали». На берег какой страны мы собрались десантироваться?
 – Валерий Иванович, я заметил в последние года одну закономерность, что начинаешь разговор на любую тему и непременно скатываешься на криминал, потому что мы живём в одном большом российском детективе. Ты помнишь, мы раньше зачитывались произведениями  мастеров зарубежного детектива? Всё. Теперь они отдыхают. У нас такие мастера детективов, что – только шёпотом о них.
 – Да, Павлович, я с тобой согласен. Скажу больше: мой медицинский центр создан в одном из помещений штаба ВМФ России, потому ко мне приходят его сотрудники за консультациями по здоровью. До поликлиники или госпиталя далеко, а тут я рядом. Мы с адмиралами у меня даже шёпотом эти темы не обсуждаем, а выходим во двор. Знаем же, кто руководил уничтожением флота под видом приватизации. По указанию сотрудников ЦРУ закрывали секретные КБ, НИИ, а их способные сотрудники вместе с офицерами и адмиралами оказывались на улице, чтобы не мешали передаче документов по созданию перспективных кораблей на Запад. На их место пришли алчные прохиндеи и мошенники типа твоей Ирины и Пугачёва. Они крушили все и вся по указанию Правительства России, а то, в свою очередь, выполняло волю Запада. Всё остальное эти деятели, язык не поворачивается назвать их «государственными», называли формальностями. Оборонка уничтожалась простым методом. Сначала прекращалось финансирование и всё затухало, а потом уничтожалось как бесперспективное.
 – Да не только флот раздербанили, но и хороших специалистов повыгоняли.
 – Классическим примером уничтожения был новый атомный тяжёлый авианосец «Ульяновск». Он достраивался и не был устаревшим, как некоторые корабли. Я помню, как командующий флотом пытался отстоять «Ульяновск» и обратился к премьер-министру Черномырдину, но тот сказал, что денег нет. «Ульяновск» разрабатывался в Невском КБ, как флагман ВМФ. В конце 1988 года его заложили на Черноморском судостроительном заводе, он был седьмым советским авианосцем. Ударный авианосец «Ульяновск» был внешне похож на авианосец «Адмирал Кузнецов», но намного превосходил его в размерах и мог в полной мере противостоять ударным авианосцам США. Но в ноябре 1991 года прекратилось финансирование, когда корабль был готов более чем на 70%, и через два месяца руководители Черноморского судостроительного завода приняли решение о его утилизации. Из семи авианосцев чудом уцелел только один «Адмирал Кузнецов».
 – Да, Валерий Иванович, на флоте финансировали только уничтожение кораблей, а с Запада везли технику для их резки на металлолом, который они же и забирали.
 – Уничтожали вместе с верфями, чтобы флот не скоро возродился. За эти операции исполнители получали награды и звания. Грустно всё это.
 – Не надо грустить, господа офицеры, – пропел вполголоса Лукин, – многие аплодировали окончанию «холодной» войны СССР с Западом, но не все понимают, что мы её проиграли, точнее, первый её этап. Война ещё не закончилась, на Западе у нас нет друзей, и не будет. Забыли историю, вот и получили уничтожение флота и утрату обороноспособности России по указанию англосаксонского Запада. На войне всегда есть патриоты и предатели, так вот, последние пока одерживают верх.
 – Опять ты прав, враги на этом не успокоятся. В начале года назначили Министром обороны Сердюкова. Никто не помнит его в погонах.
 – А его и не могли помнить, потому что он служил срочную один год после окончания Питерского института торговли, а после армии в течение
15 лет торговал стенками в мебельном магазине в городе на Неве. В 38 лет удачно женился на дочери Виктора Зубкова, близкого друга Президента, и тут же был назначен начальником налоговой инспекции в Питере, а через шесть лет стал Министром обороны ядерной державы.
 – Теперь держись не только флот.
 – И всё равно он просто исполнитель воли западных планировщиков, а мне вот чего-то хочется помечтать немного. Представляешь, как сейчас щебетал бы перед нами весь Запад, если бы мы достроили и спустили на воду ударный авианосец «Ульяновск» и сохранили бы другие авианосцы с эсминцами и крейсерами.
 – Я видел в Североморске тяжёлый авианосец «Киев» водоизмещением 30 350 тонн, который был принят в состав Северного флота в 1977 году, а через пятнадцать лет выведен из-за отсутствия финансирования и продан фирме-однодневке за полтора миллиона долларов, а потом неизвестными людьми продан китайцам. Авианосец был оснащён штурмовиками ЯК-36м с вертикальным взлётом и противокорабельными ракетами «Вулкан», которые стояли и на нашей подлодке. Боеголовка ракеты в полтонны весом пролетала до 700 км и пробивала броню до полуметра. Настоящий убийца авианосцев.
 – Понятно, почему победители в «холодной» войне, американцы, не могли оставить такую страсть на воде. Пришлось бы их авианосцам ходить по океанам и оглядываться. И снова о моих мечтах. Представь себе, просыпаемся мы как-то утром и слышим о решении властей, что часть денег от продажи наших ресурсов не уйдёт из России на счета наших врагов, а будет передана на постройку кораблей, как при Петре Первом. Смотри, Судостроительный завод «Балтийский» отобрали же у бизнесмена Пугачёва, и он больше не строит на его верфях корабли для Индии и Китая. На этом заводе в СССР были построены семь знаменитых атомных ледоколов, а его пропустили по процедуре банкротства и за копейки продали Пугачёву под честное слово, что он будет работать на Россию. Последним в СССР сошёл на воду в 1989 году со стапелей завода атомный ледокол «Советский Союз», который был спроектирован так, что мог за короткое время превратиться в ракетный крейсер. Представляешь, наши ледоколы с баллистическими ракетами, и рядом ни у кого ничего подобного в Северном Ледовитом океане.
 – И с ледоколами я встречался, когда служил на подлодке в Гремихе. Представляю лица наших недругов, если бы они были оснащены ракетами и авиацией. Никто бы на Западе и рта не раскрыл на добычу углеводородов на шельфе Северного Ледовитого океана. У атомного ледокола «Советский Союз» автономность по топливу составляет четыре года. Ледокол использовали как плавучую атомную электростанцию и предложили Министерству обороны создать на нём командный пункт арктической группировки ВС РФ, но как «мебельщик» мог потратить уже свою прибыль от вооружения? Ты представляешь, огромная махина в двадцатиэтажный дом надо льдом, который колет его, как яичную скорлупу, – сказал с восхищением Комаров.
 – А теперь стоит в Мурманске на приколе. На заводе «Балтийский», кроме ледоколов, пятнадцать лет назад построили тяжёлые атомные ракетные крейсеры «Адмирал Ушаков», «Адмирал Лазарев», «Адмирал Нахимов», а последним сошёл со стапеля «Петр Великий», который по вооружению не имеет аналогов в мировом флоте, – продолжил тему Лукин.
 – А мне припомнилась афера с продажей авианосцев «Минск» и «Новороссийск». Ты должен помнить, тогда твои коллеги из Ванинской таможни накрыли их. Авианосцы продавались на металлолом, вроде бы только одни корпуса, но в них оказалось секретное оборудование. Продавцы должны были получить взятку в сотню миллионов долларов за это оборудование, что в разы было больше официальной суммы продажи авианосцев.
 – Да, хорошо помню тот случай, я тогда ещё работал в МВД России.
 – Афера была задумана на самом высоком уровне, и в Южную Корею под видом лома чёрных металлов, так же, как были проданы тяжёлые авианесущие крейсеры «Минск» и «Новороссийск», могли уйти совершенно секретные радиолокационные РЛС «Фрегат», МР-700, навигационный «Салгир-1143», ракетный противолодочный комплекс «Вихрь» и корабельный ЗРК «Оса-М».
Демонтировать оборудование и вооружение с огромных авианосцев должны были на крупном судостроительном заводе Тихоокеанского флота, а их загнали в непригодную для этих работ бухту Постовая рабочего поселка Заветы Ильича, это напротив Сахалина. Вызвали таможенников для оформления из Ванинской таможни. В деревенской таможне вместе с авианосцами появился КЭП-1, который предоставил таможенникам документы о том, что авианосцы прошли «очистку» и на борту ничего нет, кроме лома черных металлов. Оставались лишь таможенные формальности: шлёпнуть печати на выпуск товара – и авианосцы могли продолжить свой путь до Южной Кореи. Однако таможенников насторожили подписи на документах, которые не соответствовали фамилиям, а вместо печати отдела организации таможенного контроля Московского таможенного управления стояла печать канцелярии для пакетов. Перед таможенниками стояли бывшие флагманы ВМФ СССР, и такие документы представил капитан первого ранга, что ни в какие ворота, как говорится.
– Вероятно, думали, что в периферийной таможне пропустят, хотя операции на миллионы долларов так не готовят. Двоечники, – резюмировал Лукин.
 – Нет, скорее всего, думали, что высокие руководители спасут ситуацию.
 – И такое возможно.
 – Таможенники вызвали сотрудников военно-морской контрразведки и совместно провели повторный досмотр кораблей. Обнаружили совершенно секретное вооружение и оборудование в исправном, законсервированном состоянии, которое было завалено разным хламом, чтобы не нашли. Контрразведка направила секретную справку о попытке контрабанды в Правительство и военную прокуратуру.
 – Ну, это у нас, как обычно. Если хочешь развалить дело, то доложи на самый верх, а надо было всего лишь возбудить уголовное дело о попытке контрабанды и арестовать эту банду вместе с КЭП–1.
 – Всё верно. Никто не пытался найти виновных и демонтировать совершенно секретное оборудование, а ситуацию стали заматывать письмами. Так, Министр обороны Павел Грачев сообщил в письме первому заместителю председателя Правительства РФ Олегу Сосковцу: «…завершены работы с органами ФСБ по предотвращению утечки сведений, составляющих военную тайну». Всем стало ясно, кто организовал ту контрабанду, и они оказались недосягаемы для контрразведки и прокуратуры. Никто не может сказать, в каком состоянии ушли авианосцы в Южную Корею, так как их отбуксировали в другой порт, – заключил Комаров.
 – А здесь и нечего гадать. Отбуксировали в нужную бухту, где уже договорились сверху, составили акт по демонтажу секретного оборудования и тут же «утилизировали» его. Таможенникам тоже поступила команда сверху, и груз был выпущен за бугор. Кто же будет терять бабки на готовой операции. Кстати, недостроенный авианосец «Ульяновск» продали якобы пока на нём не было секретного оборудования, но чиновники «забыли», что его борта состояли из секретного титанового сплава – против торпедных атак.
 – Мы в Главном штабе ВМФ так и подумали. Да и с «Ульяновском» мы знаем, как было. Только в России 60 тысяч километров границ, и две трети из них – морские, а такое отношение к флоту. Не понятно. Перед развалом СССР мы в полтора раза превышали США по атомным подводным лодкам и ракетам на их борту. Дорого нам обходятся обнимания и поцелуи с американцами. Только с 1991 по 1997 годы списаны и проданы на металлолом 629 боевых кораблей российского флота, и эта война еще продолжилась, устали подсчитывать. Во время Второй мировой войны СССР потерял 365 кораблей и подводных лодок, а сейчас?
 – Ладно, Валерий Иванович, выпили и по трезвому обсудили. Давай о земном. Я еду в понедельник в Воронеж. Что привезти?
 – Может, кусок сала хорошего.
 – Я буду в Острогожске, недалеко от Украины, наверняка на рынке салом торгуют.
 Утром он замочил на обед половину домашней курицы, подготовил кусок сёмги с плавниками и кусок осетрины для супчика с дымком. Однажды знакомые бизнесмены из Китая пригласили Лукина в свой ресторан. Чего только не было из блюд, но в конце застолья они поставили на стол кастрюлю, напоминающую самовар, потому что она дымилась, а внизу лежали жаркие угли. Они предложили по чашке супа, что было несколько неожиданно, да и суп был молочного цвета. Никто из вежливости не отказался от супа, а Лукин сравнил их традицию с русской, когда в конце ужина ставили на стол самовар и пили чай. Супчик был очень вкусным и ароматным от пряных травок и кокосового молока. После чашки супа он почувствовал облегчение в желудке и сообщил хозяевам, что суп очень понравился, но у него нет такой кастрюли. Тянь-Шу что-то на китайском сказал официанту, и тот принёс коробку, в которой была кастрюля-самовар. Отступать было некуда, Лукин принял подарок вместе с рецептами приготовления блюд. Он пригласил Тянь-Шу в гости на супчик и шашлыки в деревню. Ничего мудрёного в кастрюле-самоваре не было, почти как русский самовар, но широкий и с такой же крышкой. Один был у него недостаток –  сделан из алюминия и всего на три литра. Они-то супчик разливают по пиалам, и хватает на всю компанию. Лукин исправил этот недостаток. Купил две нержавеющие кастрюли – на 10 и 8 литров. Нарисовал чертёж и поехал на Останкинский молокозавод, где у его друга, Сергея Непахарева, была своя строительная фирма, а главное – сварка с аргоном для нержавейки.
 – Виктор, я знаю, ты «Кулибин», но зачем такие сложности, чтобы приготовить уху на берегу, – посмотрел чертёж и кастрюли Сергей, – давай мы тебе котелок из нержавейки сварим.
 – Так его мыть надо после костра.
 – А мы выбрасываем и варим новый на следующую рыбалку.
 – Тоже вариант, чаще будем видеться, но для котелка нужно костёр разводить, а в моём самоваре уху или ещё что можно готовить прямо на столе. И дров надо, как на самовар – одну дощечку распустить, а мыть, как обычную кастрюлю, изнутри.
 – Я об этом не подумал и, пожалуй, себе такую же сварю.
 Он подобрал трубу из пищевой нержавейки диаметром 100 мм, и под неё мастер вырезал отверстие в двух кастрюлях. В восьмилитровой кастрюле вырезал отверстие для поддувала, а ее крышку приварил снизу. Потом в перевернутом состоянии приварил к десятилитровой. В трубу вварили колосники и герметично приварили к отверстию. Оставалось вырезать в середине верхней крышки отверстие под трубу и приварить две ручки для удобства.
 Сергей предложил усовершенствовать изделие:
– Давай мы четыре ножки приварим снизу, как у русского самовара, чтобы можно было готовить на столе и не прожечь его.
 – Видишь, как ты въехал в мою концепцию!
 – Мои мастера уже режут нержавейку на кастрюлю для следующей рыбалки и делают её, как у тебя. Ты принёс нам идею экономии нержавейки и дров, а потом, забавно получается готовить на столе, с дымком.
 – За минусом объёма трубы рабочий объём моей кастрюли составил восемь с половиной литров, а это уха на хорошую компанию. Жду в гости!
 Тянь-Шу был в восторге, когда Лукин поставил на стол свою кастрюлю-самовар и на глазах у всех готовил уху, пока те пробовали холодные закуски. Теперь он освоил кастрюлю и мог готовить в ней много блюд, а главное, для приготовления нужно было распустить дощечку, как для самовара. Буквально одна закладка – и вода закипела, ещё одна – приготовить блюдо, и потом оно долго остаётся горячим на углях в нижней кастрюле. Жене и дочкам нравились супы, приготовленные в «супер-кастрюле», но он допускал, что они хитрили, дабы самим на кухне не возиться. Он приготовил куриный бульон, потом опустил в него кусок семги с плавниками, а следом кусок осетрины. Когда всё сварилось, порезал мясо курицы и рыбу на небольшие куски, а в бульон добавил немного риса и пряные итальянские травы. По готовности риса положил мясо и залил кокосовым молоком, доведя до кипения. Супчик томился на столе на углях, по дому разносился аромат и уют костра. Другие блюда готовила Ольга и накрывала на стол…