Орсе

На старших курсах Альянс Франсез (был такой период в моей жизни) пару уроков музею Орсе посвятили, мол, как удачно старый вокзал обустроили. А теперь это мировой кладезь импрессионистов и всё такое. И как-то музей этот мне на душу лёг. Мы с Варшавским вокзалом по тому же пути хотели пойти, но в итоге торгово-развлекательный комплекс получился. А тут, значит, во Францию мы с будущей женой приехали, типа, «увидеть Париж и умереть». Лувр, конечно, Лувром, но Орсе в моей голове крепко сидел! Собрались мы, и прямо в понедельник первым делом туда. А в Орсе это как раз выходной. Ладно думаю, планы переиграли, но во вторник к обеду ближе в двери заветные всё же вошли, к кассам движемся. И тут нам полицейская дорогу перегораживает и говорит что-то строго. Я, значит, её слушаю, и понимаю, что она пропускать нас не хочет, ибо вида мы неподобающего, а конкретно - юбка у пассии слишком короткая. Юбка – как юбка, думаю, не то, чтобы уж совсем. Мужики-то полицейские, понятное дело, вопросов не имеют, улыбаются, а эта блюстительница нравов цербером стоит. – Тётенька, говорю, из Сибири мы, из тайги холодной, а у вас тут тепло – ей, мол, жарко стало, вот и разделась. – Всё равно, не положено! – Вон женщина идёт, говорю, у неё юбка ещё короче! – Ха, говорит, этот номер у вас не пройдёт, ибо не женщина это вовсе, а школьница – форма у ней такая! А ваша жена тоже школьница? Вот ты грымза! Только с третьего захода и в другой день прорвались мы наконец. У нас в Эрмитаже пастелей импрессионистов один зал, а здесь десятка полтора будет, и они, отмечу, очень приглушённо освещаются - фиг с моим зрением рассмотришь! Да, что за засада-то такая! А ещё пару-тройку раз нас экстренно эвакуировали. Я прям впечатлился: оперативно всех из зала вывели, двери закрыли, что-то там проверили, и снова открыто – на всё про всё пара минут. Слаженно работают!
А тут в 2018 стою я в очереди в нашу служебную столовую в Главном штабе, за мной дядечки серьёзные стоят, речь французская ухо услаждает. Я потом через пятый двор прохожу, где у них какой-то культурный симпозиум был, смотрю - тот солидный в костюме, что прямо за мной стоял, выступает, и табличка на столе: «Директор музея Орсе». Надо, думаю, успеть хоть чайку попить, а то перекроют опять нам весь кислород с этими мероприятиями. А дело в том, что вход в наш буфет через круглый зал, где обычно всякие встречи в неформальной обстановке проводят. Как Путин, там, Медведев, сядет или гости почётные какие – всё, чаю не попить: двери все закрыты. Я, значит, быстрее чайничек свой заварил, конфеты шоколадные достал, печенье, зефир, пастилу всякую – люблю на работе отрываться тем, чего в детстве недоставало. Только, как почтальон Печкин, конфету развернул… Ан нет, сдёрнули-таки: вызов какой-то срочный. Возвращаюсь – так и есть: двери закрыты, к чаю не пробраться. Промаялся я часа полтора – даже поработать пришлось! Ну, наконец, двери открыты. Я, значит, в предвкушении к буфету иду, захожу в зал, а там глядь – чай мой выпитый на столе стоит и вкусняшки все бессовестно поедены. Тут никакой культуры не хватит – настолько острая потребность выразить своё возмущение простым народным языком. Как позже выяснилось: переговоры у директоров европейских музеев о совместных проектах в нашем круглом зале проходили. И этот самый директор музея Орсе, между делом, чая возжелал. А кофе-брейк у них в другой части здания был. Ну, организатор наш, метнулся к нам в буфет, а там у меня всё, как по заказу. Ну, он всем моим многообразием их и порадовал, полным ассортиментом, так сказать. Те даже опешили от такой оперативности.
За державу пострадать не шибко, в общем, и обидно, но про себя я отметил, что как-то всё у меня с этим Орсе не гладко получается, что на их земле, что в краю родном. К чему бы это?