Палата

Я не любил приседать. Другое дело - жим лёжа или тяга штанги в наклоне.
- Накаченная спина — это красиво, — сказал тренер, — но и ноги должны быть крепкими, — он похлопал меня по плечу, — начни с прежней нагрузки и понемногу прибавляй.
После нескольких приседаний я подумал, что, пожалуй, можно бы и добавить по блину, как вдруг в колене что-то хрустнуло. Боль пронзила колено и разбежалась по всей ноге. С помощью ребят я вернул штангу на место и повалился на маты.
- Отприседался, - тренер массировал моё колено, - мениск, - произнёс он совершенно незнакомое мне слово. - Я тебе дам телефон врача, он поможет.
- Мениск, - приговорил врач, - надо удалять. Предлагаю больницу в Сестрорецке, или придётся ждать месяц-полтора пока освободится место в городе.
В палате травматологического отделения сестрорецкой больницы теснились 14 коек, разделённых обшарпанными тумбочками. На моей, похоже, кололи дрова.
- Завтра операция, уберём твой мениск, - врач тискал моё колено.
Операция длилась около часа. Меня вернули на койку, закрепили ногу на подставке и пообещали освободить и снабдить костылями дней через десять-двенадцать.
Очередной утренний врачебный обход не обрадовал.
- У тебя шов разошёлся и гной, так что задержишься. И ежедневные перевязки, ты всё понял? — врач явно торопился.
Вечерами в больнице всё затихает: на процедуры не таскают, врачей нет, вся палата погружается в разговоры.
- Васька, - кто-то обратился к мужику с забинтованной головой, - у тебя что с башкой то?
- Да всё просто, - ответил Васька, - мы с другом, Серёгой, взяли две поллитры, устроились за столом. Я уже и лучок покромсал, полез за огурцами и локтем смахнул бутылку. Вдребезги. Серёга так расстроился, аж побелел. «Ты, - говорит, - гад недорезанный, праздник испортил. Но ты свою бутылку грохнул, а моя целая». Выдул всю из горла и пустой бутылкой мне по башке…
- А у меня смешнее, - раздался голос из противоположного угла. - Мы перебирали картошку на овощебазе, пошли отлить. Заодно выпили. Не помню, сколько, но всё выпили и двинули обратно. А где наш отсек - найти не можем. Ходим по базе ищем. Я говорю, что на нашем была надпись «Гниль 40%», а Костя говорит, что нет, он точно помнит, было написано «Гниль 60%». Ну, в общем, поспорили. Но он здоровый бугай, мне два ребра сломал.
- А у меня так совсем смешно было, - откликнулся сосед слева. - Я собрался в баню, жена сложила бельишко в сумку и дала денег на билет. Сколько ни просил добавить на выпивку - ну хотя бы на пиво - ничего. Выхожу на улицу, а тут Юрка, друг мой закадычный. И тоже ни копейки. Что делать? А вдруг деньги в сумке затерялись? Открыл - денег нет, только бельё, свежее, новое. На майке даже бирка висит. И тут меня как током. Вот же она, выпивка! Юрка взял моё бельё, завернул в газету и понёс продавать… моей же жене. Вернулся счастливый, сияет, рот до ушей - и уже с бутылкой. В общем, когда домой вернулся, жена с утюгом поджидала. Дальше плохо помню.
- А ты, студент, что молчишь? - сосед справа кивнул в мою сторону, - расскажи нам что-нибудь.
- Да у меня ничего интересного. Давайте я вам лучше что-нибудь почитаю. Я люблю читать вслух.
Выхватил первый попавшийся журнал из стопки больничной макулатуры. Им оказался «Юность» №3 за 1968 год, а в нём повесть Аксенова «Затоваренная бочкотара».
- Так, всё, слушаем, - я размахивал журналом. - Вам понравится.
- Давай, давай, - вопили в ответ. - Ты, студент, только читай с выражением. А лучше — с выражениями…
Я начал с эпиграфа:
«Затоварилась бочкотара, зацвела жёлтым цветком, затарилась, затюрилась и с места стронулась».
Вместо ожидаемого хохота палату накрыла мёртвая тишина. Я продолжал читать. Слушатели замерли и даже не шевелились.
Когда добрался до первого сна старика Моченкина, стукнутый пустой бутылкой по голове вдруг очнулся и громко произнёс:
- Так ведь ты не студент, ты агент, вражеский пособник. Братва, - обратился он к окружающим, - он же проповедует этот, как его, империализм!
- Да, студент, не ожидал, - подключился переборщик картофеля, - ничего то вы не цените. Вам, гадам, страна столько дала: и лечение, и учёба, и… ну всё бесплатно. А вы, сволочи, не цените!
- Но ведь зарплаты такие маленькие, - я пытался парировать. - Оттуда уже всё вычли - за всё: и за лечение, и за учение.
- Вот скажи мне, - оживился любитель бани, - за что ты родину не любишь? И партия, и правительство всё для нас делают, а ты… Такие, как ты, только гадят! Нечего на сторону смотреть, у нас самое лучшее государство, родная партия и родное правительство!
Ночь прошла спокойно, а наутро меня выписали.
С разошедшим швом и гноем боролась медсестра в поликлинике по месту жительства.