Набор для выживания

Автор: Фредерик Пол.
***
Это было несправедливо — умному, но неудачливому человеку,
 такому как Муни, приходилось выкручиваться, в то время как Харс
 всегда выходил сухим из воды просто потому, что у него был...
 Автор: Фредерик Пол. Galaxy Science Fiction за май 1957 года.
***
Муни выглянул в окно, и небо было белым.

Это была внезапная яркая холодная вспышка, которая тут же исчезла. В ней не было ничего особенного, кроме тумана, по крайней мере, не было видно через окно, которое
было засыпано снегом и покрыто брызгами от ветреного моря.

Муни подул на руки и нахмурился, глядя в окно.

 «Сукин сын», — сказал он и на мгновение задумался о том, чтобы позвонить в береговую охрану.  Конечно, это означало, что ему придётся пройти четверть мили в шторм, чтобы добраться до единственного занятого дома поблизости. У Хансонов был работающий телефон, но четверть мили — это долгий путь в декабрьский шторм.  И сейчас там было темно. Менее чем в двадцати милях через залив находился Нью-Йорк, но побережье Джерси было суровым, как лик Луны.

 Муни решил, что это не его дело.

Он встряхнул чайник, держа его старым кухонным полотенцем, потому что тот был раскалённым. Он был почти пуст, поэтому он снова наполнил его и поставил обратно на плиту. Он включил все четыре конфорки и духовку, и на кухне стало довольно тепло — если он наденет шарф и тёплую стёганую куртку и не будет держать руки в карманах. И чая было вдоволь.

Дядя Лестер оставил после себя много чего: много чая, почти дюжину коробок с печеньем и несколько банок консервов. И огромное количество сахара.

Это была не совсем сбалансированная диета, но Муни придерживался её уже три недели: копчёные колбаски из индейки на завтрак, овсяное печенье на обед и консервированные чёрные оливки на ужин. И всегда много чая.

 * * * * *

 Ветер завывал, когда он выливал остатки последней чашки чая в раковину и насыпал сахар в следующую чашку. Он прикинул, что было уже почти полночь. Если бы этот чёртов ветер не повалил
телевизионную антенну, он бы сейчас смотрел вечерние фильмы. Это помогло бы
скоротать время; последний фильм заканчивался в два или три часа,
а потом он мог пойти спать и, если повезёт, проспать до полудня.

 А ещё дядя Лестер оставил после себя пару колод липких, испачканных детскими пальцами
карт, когда семья вернулась в город в конце лета. Так что, если бы не четыре вида пасьянсов, не бридж,
не телевизор и ещё несколько часов сна, Муни мог бы проспать до
двух-трёх часов ночи. Если бы только ветер не повалил антенну!

 Но
как бы то ни было, всё, что он мог поймать на дешёвом маленьком приёмнике,
который подарил ему дядя, — это
на полу остался едва заметный серый узор в виде елочки —

Он выпрямился с чайником в руке, прислушиваясь.

Как будто кто-то стучал в дверь.

— Это безумие, — сказал Муни вслух через мгновение.  Он налил воду в чайный пакетик, оторвав маленький уголок от бумажной этикетки на конце шнурка, чтобы отметить, что это была вторая чашка, которую он заварил этим пакетиком. Он обнаружил, что из одного пакетика можно получить три чашки, но даже с сахаром четвёртая чашка была уже не очень вкусной. Тем не менее он тщательно сохранял все использованные, высохшие пакетики
в тот трудный день, когда не останется даже чая.

Это был бы плохой день для Говарда Муни.

Тук-тук. В дверь действительно кто-то стучал! Не то чтобы стучал, а скорее пинал или бил палкой.

Муни плотнее запахнул куртку и вышел в
холодную гостиную, не такую холодную, как его сердце.

— Чёрт! — сказал он. — Чёрт, чёрт!

Муни точно знал, что в эту дверь не может войти ничего хорошего. Это мог быть полицейский из Си-Брайта, который хотел бы
свет в доме; возможно, это кто-то из семьи его дяди.
Возможно даже, что один из акционеров, вложивших
деньги в это неудачное предприятие по управлению клубом замороженных продуктов
, выследил его до побережья Джерси. Это могло быть почти все
что угодно или кто угодно, но это не могло быть хорошо.

Тем не менее Муни не ожидал, что это окажется высокий, худощавый мужчина с сердитыми бледными глазами, одетый в серебристое трико.

 * * * * *

"Я войду," — сказал сердитый мужчина и вошел.

Муни захлопнул за собой дверь. Жаль, но он не мог держать ее открытой
даже если это давало своего рода моральное право войти незнакомцу
он не мог допустить, чтобы весь этот холодный воздух проникал внутрь и разбавлял его
маленький пузырек тепла.

"Какого дьявола вам нужно?" Потребовал ответа Муни.

Разгневанный мужчина огляделся с выражением отвращения. Он
указал на кухню. — Там теплее. Там?

— Полагаю, да. Что ты… — Но незнакомец уже шёл на кухню. Муни нахмурился и пошёл за ним, остановился и снова нахмурился
даже больше. Незнакомец оставлял за собой следы, или, во всяком случае,
какие-то отметины, которые казались черными на выцветшем летнем коврике. Верно, он
был запорошен снегом, но ... так много снега? Мужчина промок насквозь. Это
выглядело так, словно он только что вынырнул из океана.

Незнакомец стоял у плиты и настороженно поглядывал на Муни. Муни
ростом шесть футов, но этот мужчина был крупнее. Серебристая ткань, в которую он был одет,
покрывала его ноги до самых ступней, и он был без обуви. Она
покрывала его тело и руки, а на руках у него были серебристые перчатки.
Он заканчивался на шее, в ошейнике из чего-то, похожего на чистое серебро,
но этого не могло быть, потому что он отдавался с каждым вздохом мужчины
и каждым напряженным мускулом или сухожилием на его шее. Голова у него была непокрыта,
черные волосы подстрижены очень коротко.

Он нес что-то плоское и блестящее за литую ручку. Если это
были сделаны из свиной кожи, она напоминала бы младший исполнительной власти
портфель.

Мужчина резко сказал: «Ты мне поможешь».

Муни откашлялся. «Послушай, я не знаю, чего ты хочешь, но
это мой дом и...»

"Вы поможете мне", - уверенно сказал мужчина. "Я заплачу вам. Очень
хорошо?"

У него была своеобразная манера обрывать предложения на середине, но
Муни это не волновало. Внезапно его заинтересовала одна вещь, и
это было слово "платить".

"Что ты хочешь, чтобы я сделал?"

Мужчина с сердитыми глазами провел руками в перчатках по голове и вытер их.
капли воды упали на потертый линолеум и подстилку детской кроватки.
Муни притащил ее на кухню. Он раздраженно сказал: "Я
путник, которому нужен проводник? Я заплачу вам за вашу помощь".

Вопрос, который вертелся на языке Муни, был «Сколько?», но он сдержался. Вместо этого он спросил: «Куда вы хотите пойти?»

 «Одну минуту». Незнакомец сел на край койки Муни, и в его руках со щелчком открылся блестящий чемоданчик.
Он достал плоскую круглую штуковину, похожую на зеркало, и посмотрел в нее,
сжимая ее за края и держа так и эдак.

Наконец он сказал: "Я должен пойти в среду, двадцать шестого декабря,
в..." Он снова наклонил маленькую круглую штуковину. "Бруклин?" закончил он
торжествующе.

Через секунду Муни сказал: «Забавно так выразиться».

«Вопрос?»

«Я имею в виду, — сказал Муни, — что я знаю, где находится Бруклин, и я знаю, когда будет двадцать шестое декабря — на следующей неделе, — но вы должны признать, что это странный способ выразиться». Я имею в виду, что ты никуда не уходишь во времени
.

Мокрый человек перевел свои светлые глаза на Муни. "Возможно, так и есть. Ошибаешься?"


II

Муни уставился на своего дремлющего гостя с удивлением, страхом и
восторгом.

Путешественник во времени! Но трудно было сомневаться в этом светлоглазом человеке. Он сказал,
что он из будущего, и упомянул дату, от которой у Муни перехватило дыхание.
Он сказал: "Когда ты говоришь со мной, ты должен знать, что меня. Зовут? Есть
Харс". А потом он свернулся калачиком на полу, окружив свой блестящий портфель
, как кошка-мать котенка, и начал чутко дремать.

Но не раньше, чем он показал Муни, чем именно он предлагал ему заплатить
.

Муни потягивал остывающий чай и не дрожал, хотя сквозняки
были сильнее и пронизывали сильнее, чем когда-либо, сейчас, перед рассветом. Он
играл с тем, что сначала показалось ему верёвочкой из стальных
шариков, детским ожерельем, полудюймовыми шариками, соединёнными
в нить длиной в ярд.

Вампум! Так Харс назвал сферы, когда достал их из своего маленького набора, и это были они.

 Каждая сфера была полой. Раскройте их, и вы увидите сокровища короны. Щёлк, и одна из сфер аккуратно разламывается пополам,
и из неё выпадает звёздчатый сапфир размером с подушечку вашего пальца,
сверкающий, как приглушённые огни ада. Бах, и ещё одна сфера падает
на твою ладонь, превращаясь в шарик жёлтого золота. Бах, и ты получаешь зуб нарвала,
бах, и ты получаешь кубик сахара; бах, бах, и вот он уже лежит на столе перед Харсом
сверкали бриллианты и куски угля, пачка героина, серебряный шар,
жемчуг, стеклянные бусины, обработанные вольфрамовые шарики, кусочки
шафрана и соли.

 «Это, — сказал Харс, — для вас. Платить? Нет, _нет_!» — и он оттолкнул
 жадные пальцы Муни.

Клик, клик, клик, и в маленькие гранулы, сокровищ и мусор были
еще в стальные шарики.

"Нет, _no_!" - снова сказал Харс, ухмыляясь, щелкая яйцами друг о друга
как куколками на веревочке. "После того, как ты проведешь меня в Бруклин и на
двадцать шестое декабря. Но я должен сказать вам. Это? Что некоторые из
шарики содержат плутоний и немного радия. И я не думаю, что ты
сможешь их достать. Открыть? Но если бы ты это сделал, ты, возможно, умер бы. Ого-го?"
И, смеясь, он начал крепко дремать.

 * * * * *

Муни допил остатки чая со льдом. На улице было совсем светло.

«Что ж, потерпевший кораблекрушение, — мысленно обратился он к дремлющему бледноглазому мужчине, — я проведу тебя. О, такого проводника, как Муни, ещё не было — не тогда, когда плата за проводника может быть такой высокой. Но когда ты окажешься там, куда хочешь попасть, тогда мы обсудим цену...

 Ножовка, — размышлял он, — и счётчик Гейгера. Он обжёг пальцы
роу пытался найти маленькую кнопку или набалдашник, которые Харс использовал, чтобы
открыть их. Ладно, он был облизан. Но было больше способов
, чем один, открыть кошачий глаз.

Ножовка. Счетчик Гейгера. И, сонно размышлял Муни, может быть, пистолет
, если светлоглазый станет крутым.

Муни заснул в радости и предвкушения впервые за более
не один десяток лет.

 * * * * *

На следующее утро было светло. Светло и очень холодно.

"Очнись!" — сказал Муни бледноглазому мужчине, дрожа от холода.
Долгая дорога от дома дяди Лестера до моста под пронизывающим,
сотрясающим ветром, дующим с Атлантики.

Харс поднялся с колен, на которых он изучал
асфальтовое покрытие под снегом.  Он выпрямился рядом с Муни, в то время как
Муни изобразил на лице ухмылку и указал большим пальцем вниз по дороге.

Фургон, который он заметил, казалось, зарычал и набрал скорость, когда
пронесся мимо них по мосту.

 «Надеюсь, ты врежешься в кювет!» — прокричал Муни в морозный воздух. Он был в ярости. Там, куда они хотели попасть, ходил автобус.
Тёплый, комфортабельный автобус, который остановился бы, если бы они посигналили,
и довёз бы их до места, где они хотели оказаться, чтобы превратить один из
подшипников Харса в деньги. Золотой, как планировал Муни. Не
бриллиантовый, не жемчужный. Всего несколько долларов — вот и всё, что им было нужно в этом
районе Джерси, где города были маленькими, а сплетни — громкими. Всего
стоимость проезда до Нью-Йорка, откуда они могли добраться до
«Тиффани».

Но автобус стоил тридцать пять центов за место. Итого семьдесят центов. Которых у них не было.

"А вот и ещё один. Автомобиль?"

Муни приподнял уголки губ в еще одной улыбке и поднял
большой палец.

Это был грузовой автомобиль, светло-голубой, с надписями по бокам: _chris's
Delicatessen. Бесплатная доставка._ Водитель притормозил, просмотрел их.
и остановился. Он наклонился к правому окну.

Он крикнул: "Я могу отвезти вас на красной машине Фара".

Тогда он хорошенько рассмотрел спутника Муни и сглотнул. Харс надел пальто, потому что Муни настоял на этом, и шляпу, потому что Муни прямо сказал ему, что будут проблемы и вопросы
если бы он этого не сделал. Но он не снял свое собственное серебристое трико, которое
выглядывало между воротником и шляпой и там, где пальто распахнулось.

- ... анк, - задумчиво закончил водитель.

Муни не дал ему шанса передумать. "Ред-Бэнк" - это как раз то место,
куда мы хотим поехать. Поехали!" Он уже положил руку на дверь. Он
запрыгнул в машину, освободив место для Харса, перегнулся через него и захлопнул дверь.

"Большое вам спасибо, — бойко сказал он водителю. — Холодное утро,
не так ли? А вчера ночью была настоящая буря. Послушайте, мы вам очень
благодарны. Вы можете высадить нас в любом месте в Ред-Бэнке,
вообще никуда".

Он немного подался вперед, ровно настолько, чтобы удержать водителя от
возможность получить по-настоящему хороший взгляд на его другой пассажир.

Все прошло бы хорошо, действительно прошло бы, если бы не тот факт, что как раз за Фэр-Хейвеном Харс внезапно объявил: "Мне пора.
Есть?" - Спросил я. Харс внезапно объявил: "Мне пора." Есть?"

 * * * * *

Он что-то щёлкнул по краям блестящего, похожего на чемоданчик,
который открылся. Муни, заглядывая ему через плечо, мельком
увидел блестящие и вращающиеся предметы, а также светящиеся
предметы. То же самое сделал и водитель.

— Эй, — заинтересованно спросил он, — что у тебя там?

 — Мои дела, — спокойно и сокрушительно ответил Харс.

 Водитель моргнул.  Он открыл рот, потом снова закрыл, и
его шея покраснела.

 Муни быстро сказал: — Послушай, разве там не... э-э... разве там не много снега?
Он притворился, что его восхищает снег на дороге, и наклонился вперёд, почти уткнувшись лицом в замёрзшее лобовое стекло. «Боже мой, я никогда не видел, чтобы на дороге было столько снега!»

 Харс, сидевший рядом с ним, методично доставал что-то из других вещей. Маленький цилиндр открылся и начал парить; Харс поднёс его к губам
и выпил. Кубик размером с кулак раскрылся с одного конца, и в чашку посыпались маленькие гранулы. Харс взял пару гранул и начал их жевать. Плоский круглый предмет, похожий на пирожок из столовой, раскрылся, и появилось что-то серое и тестообразное —

 «Боже мой!»

 Лицо Муни врезалось в лобовое стекло, когда водитель резко затормозил. Не то чтобы Муни мог его в этом винить. В этот запах
трудно было поверить, а ещё хуже было то, что Харс ел его маленькой перламутровой ложкой.

Водитель жалобно сказал: «Вылезайте! Вылезайте, ребята! Я не против вас подвезти, но у меня в кузове лежат буханки хлеба, и этот запах... Вылезайте! Вы меня слышали!»

 «О, — сказал Харс, с удовольствием пробуя. — Нет».

 «_Нет?_» — взревел водитель. «А теперь послушайте!» Я не обязан терпеть никаких оскорблений
от автостопщиков! Я не обязан...

"Минутку", - сказал Харс. - Пожалуйста. - Без спешки и задержек.
рассеянно улыбнувшись водителю, он снова потянулся к серебристому футляру.
Щелк, отрывистый щелчок; сочлененная металлическая штука изогнулась и встала на место
. И Харс, все еще сияя, направил его на водителя.

Бледно-голубой свет и слабое жужжание.

Хорошо, что грузовик остановился, потому что жужжащий голубой свет неуверенно потянулся вперёд и окутал водителя, а затем водителя не стало. Не стало ничего. Он исчез, и больше никто не мог его увидеть.


III

Итак, Муни, управляющий угнанным грузовиком, Муни-банкрот,
Муни-неудачник, а теперь ещё и Муни-убийца-сообщник. По крайней мере,
он так думал, хотя бледноглазый мужчина рассмеялся, как пантера, когда
он спросил.

 Он весь день репетировал небольшие речи на шоссе U.S. One, Муни, и
все они начали: «Ваша честь, я не знал...»

Ну, он и не знал. Откуда такому человеку, как Муни, было знать, что Харс настолько лишён человеческого сострадания, что готов оборвать жизнь ради того, чтобы спокойно доесть свой обед? И что Муни мог с этим поделать, не привлекая к себе внимания? Нет, Ваша честь, правда, Ваша честь, он застал меня врасплох...

Но к тому времени, как они бросили угнанную машину, в которой почти закончился бензин, у
паромной переправы в Хобокене, Муни начал приходить в себя. На самом деле он
начинал понимать, что в этом блестящем серебристом кейсе
Харс прижимал к себе сокровища, которые могли сотворить чудеса с умным человеком, несправедливо попавшим в трудные времена. Один только вампум! Но помимо вампума были и другие ценные вещи, которые со временем могли стоить больше, чем любые деньги.

 Там было это оружие. Муни бросил взгляд на Харса, который сидел с пустыми глазами и расслабленно, не обращая внимания на толпы пассажиров на пароме.

Никто из всей этой толпы не поверил бы, что Харс может достать
маленькую металлическую штучку, нажать на кнопку и заставить любого из них
прекратить своё существование. Никто бы не поверил — даже присяжные. Corpus
состав преступления, совокупность улик — да ведь улик-то и не будет! Это был
простой, действенный, безотказный способ убрать с дороги любое желаемое количество людей без суеты, шума и хлопот — и разве такой умный, но неудачливый человек, как Муни, не мог творить чудеса, выборочно устраняя тех, кто стоял у него на пути?

 И их было бы больше, намного, намного больше. Нужно было выяснить, что именно Харс хранил в этом наборе и как им пользоваться. А потом — кто знает, может быть, Харс сам найдёт
робкий голубой огонёк, тянущийся к нему перед перекрёстком
Бруклина и двадцать шестого декабря?

 — спросил Муни.

"А, — рассмеялся Харс. — Хо! Я понимаю, чего ты хочешь. Ты думаешь, что, возможно, в моём наборе для выживания есть что-то, что ты можешь использовать."

"Хорошо, Харс, — покорно сказал Муни, но у него были сомнения.

Во-первых, было важно выяснить, что именно было в наборе. После этого...

Что ж, даже человеку из будущего нужно было поспать.

 * * * * *

Муни был в ярости. Как правительство посмело сунуть свой нос...
Бюрократический нос в простой сделке между гражданами! Но оказалось, что превратить вампум Харса в деньги было невероятно трудно. Первый ювелир задавал грубые и угрожающие вопросы об изумруде размером с его большой палец; второй цитировал главу и стих из законов, регулирующих владение золотом. В конце концов они нашли ломбардиста, который сознательно принял бриллиант, который мог стоить целое состояние; и когда они приняли его первое предложение в тысячу долларов, подозрения ломбардиста подтвердились. Муни быстро увёл Харса оттуда.

Но у них была тысяча долларов.

Пока такси везло их через весь город, Муни успокоился, и к тому времени, как они добрались до другой стороны, он был полностью доволен. Что такое состояние для человека, которому почти принадлежали некоторые секреты будущего?

Он сел, закурил сигарету, взмахнул рукой и широко улыбнулся Харсу:
"Наш новый дом."

Бледнолицый мужчина отодвинул от глаз светящийся маленький прибор с окулярами.

"А," — сказал он. "Так," —

«Довольно привлекательный отель», — рассудительно подумал Муни.
многое, чтобы унять злобу этих отвратительно жадных ювелиров.
Вестибюль был впечатляюще похож на кафедральный собор, а
посыльные выглядели подтянутыми и умелыми.

Харс издал астматический звук. - Что это. Это? Он показывал на
группу мужчин, весело стоявших у входа в
большой бальный зал отеля, сразу за вестибюлем. На них были фиолетовые
шаровары и широкие зелёные шляпы, и у каждого из них была
серебряная бумажная имитация ятагана.

Муни снисходительно усмехнулся.  «Вы не знакомы с нашими местными обычаями,
— Ты что? Это условность, Харс. Они так одеваются, потому что
принадлежат к ложе. Ложа — это своего рода братская организация. Братская организация — это...

Харс резко сказал: «Я хочу».

Муни начал беспокоиться. «Что?»

«Я хочу один для образца». — Подожди, я, кажется, возьму вон ту большую.

— Харс! Подожди минутку! — Муни схватил его за руку. — Подожди, парень!
 Ты не можешь так поступить.

Харс уставился на него. — Почему?

— Потому что это всё испортит, вот почему! Ты ведь хочешь попасть на
свидание, не так ли? Что ж, если ты сделаешь что-то подобное, мы
_никогда_ не попадем туда!"

"Почему бы и нет?"

— Пожалуйста, — сказал Муни, — пожалуйста, поверьте мне на слово. Вы меня слышите? Я всё объясню позже!

Харса это ни в коей мере не убедило, но он перестал открывать серебристый металлический футляр. Муни следил за ним во время регистрации. Харс
продолжал наблюдать за участниками съезда, но не пошёл дальше. Муни
снова начал дышать.

"Благодарю вас", сэр, - сказал портье. - Не каждый гость, даже в этом отеле.
угловой номер с двумя ванными комнатами. "Спереди!"

 * * * * *

Подтянутый коридорный шагнул вперед и проворно вынул ключ из
Клерк быстро кивнул Муни и Харсу. С автоматизмом любого гостиничного посыльного он потянулся к серебристому кейсу Харса. Багаж есть багаж, как бы забавно он ни выглядел.

 Но Харс был не просто старым постояльцем. Посыльный отобрал у него сумку, но его победа была лишь временной. Он закричал, уронил сумку и схватился за кулак другой рукой.

"Эй! Это потрясло меня! Что за фокусы ты пытаешься проделать с
электрическими чемоданами?"

Муни тихо застонал. Весь зал смотрел на них ... даже
фанатов у входа в бальный зал, и даже мужчины в штатском
смешиваться с организаторами съезда, носить с собой фотоаппараты и вспышки; даже
сам швейцар, весь вестибюль в стороне. Это было плохо. Что было еще хуже
то, что Харс явно начинал злиться.

"Подождите, подождите!" Муни поспешно встал между ними. "Я могу объяснить
все. Мой друг, э-э, изобретатель. В этом портфеле есть кое-что очень важное
материал, поверьте мне!"

Он подмигнул, похлопал посыльного по плечу, с дружеской заботой взял его за руку и вложил в неё сложенную банкноту.

 «А теперь, — доверительно сказал он, — мы не хотим никаких проблем. Я
Ты ведь понимаешь, как это бывает, сынок. Не так ли? Мой друг не может рисковать своими, э-э, конфиденциальными материалами, понимаешь? Верно. Что ж,
давай больше не будем об этом. А теперь, если ты проводишь нас в нашу комнату...

Коридорный, все еще с напряженной спиной, взглянул на счет, и
скованность исчезла так же быстро, как любой водитель грузовика, купающийся в "Харсе"
бледно-голубая дымка. Он снова посмотрел вверх и усмехнулся.

"Сорри, сэр ..." начал он.

Но он не закончил. Муни пусть Harse выбраться из его зрение
момент слишком долго.

Первое предупреждение, которое он получил, было, когда среди
братья по ложе. Муни обернулся, но слишком поздно. Там был Харс; он
подошёл туда, любопытный и заинтересованный, и — Харс. Он
осмотрел их с ног до головы, но не ограничился этим. Он
открыл маленький серебристый чемоданчик и достал из него
что-то похожее на кинопроектор; а может, это была и камера,
потому что он смотрел через неё на участников съезда. Он покрывал их,
как Дикси покрывают росой, вверх и вниз, вперёд и назад, от пяток до
головы.

И это привлекало определённое внимание. Даже одного из них
фотографы подумали, что, может быть, этот забавный парень в забавных
очках для оперы достаточно любопытен, чтобы его сфотографировать.
 В конце концов, для этого и нужен был фотограф. Он прицелился и
щёлкнул вспышкой.

 Из коробки донёсся резкий тонкий визг. Из неё жирной струёй вырвался чёрный туман. Он поплыл к Харсу. Он собрался вокруг него, закружился. Теперь щёлкали все вспышки...

«Это была явная трата двадцатидолларовой купюры», — с досадой сказал себе Муни,
стоя на тротуаре. Не было смысла намазывать масло на хлеб
Муни дал чаевые посыльному, потому что Харс всё равно собирался их выгнать.

 * * * * *

 На другом берегу Ист-Ривер, в отеле, который значительно уступал недавним, пусть и кратким, стандартам Муни, Муни осторожно дал чаевые посыльному, выпроводил его, запер за ним дверь и, совершенно измотанный, рухнул на одну из двух кроватей.

Харс бросил на него короткий взгляд, затем подошёл к окну и
безразлично уставился на грязный снег снаружи.

"Ты был великолепен, Харс," — без энтузиазма сказал Муни. "Ты не сделал ничего плохого."

"А", - сказал Харс, не оборачиваясь. "И что?"

Муни сел, потянулся к телефону, потребовал что-нибудь приготовить и бутылку в службе обслуживания номеров
и повесил трубку.

"О, ну что ж, - сказал он, начиная приходить в себя, - по крайней мере, мы сейчас в Бруклине"
. Может, это и к лучшему.

"К лучшему. Что?"

"Я имею в виду, это то, где ты хочешь быть. Теперь мы просто должны ждать четыре
дни, вплоть до двадцать шестого. Нам придется собрать еще немного денег,
конечно", - добавил он экспериментально.

Харс повернулся и посмотрел на него своими светлыми глазами. "Одна тысяча
долларов у вас есть. Этого недостаточно?"

— О нет, Харс, — заверил его Муни. — Этого будет недостаточно.
 Одного только номера в этом отеле хватит, чтобы потратить всё. Не считая всего остального, конечно.

 — А, — Харс со скучающим видом сел в кресло рядом с Муни, открыл свой чемоданчик, достал что-то похожее на кинопроектор и поднёс к глазам.

— Нам придётся продать ещё несколько таких штук. В конце концов, — Муни подмигнул и ткнул локтем в бок бледноглазого мужчину, — нам понадобятся, ну, развлечения.

Харс убрал бинокль от глаз. Он задумчиво посмотрел на
локоть, а затем на Муни. "Итак", - сказал он.

Муни кашлянул и сменил тему. "Только одно", - взмолился он.
"Не втягивай меня больше в неприятности, как ты это сделал в вестибюле отеля ... или
с тем парнем в грузовике. Пожалуйста? Я имею в виду, в конце концов, ты мешаешь мне
выполнять свою работу ".

Харс задумчиво молчал.

"Обещаешь?" — настаивал Муни.

Харс, немного поразмыслив, сказал: "Это не совсем я. То есть это вопрос защиты. Моей фотографии не должно быть. Снято? Так что набор для выживания гарантирует, что её не будет. Ты
понимаешь?"

Муни откинулся на спинку стула. «Вы имеете в виду…» — его прервал посыльный с напитками.
Он взял бутылку, расписался в чеке, дал мальчику чаевые и смешал себе довольно крепкий, но не одурманивающий хайбол,
задумавшись.

 «Вы сказали «набор для выживания»? — спросил он наконец.

 Харс снова погрузился в просмотр, но раздраженно отвернулся от экрана. - Естественно, набор для выживания. Чтобы я мог. Выжить? Он вернулся
к экрану.

Муни сделал большой, задумчивый глоток напитка.

 * * * * *

Набор для выживания. Что ж, в этом был смысл. Когда парни из ВВС вышли
и совершали налёты на острова в Тихом океане во время войны, иногда их
сбивали — и это была вражеская территория, или то, что за неё сошло. На этих
островах в основном хозяйничали японцы, хотя местное население едва
ли об этом знало. Аборигены знали только, что по небу летают
странные птицы, и иногда из них появляются люди. Политика в этой
ситуации охотников за головами не интересовала. Их интересовали
головы.

Но в качестве приемлемого второго варианта они согласились бы на
товары для торговли — ткани, зеркала, бусы. Поэтому пилоты бомбардировщиков были экипированы
с наборами для выживания — картами, товарами для торговли, пайками, оружием, инструкциями
по продвижению к точке, где, если Бог даст, дружественная подводная лодка
сможет высадить их на берег на резиновой шлюпке.

 Муни убедительно сказал: «Харс. Простите, что беспокою вас, но нам нужно поговорить».
Мужчина с бледными глазами снова отвел взгляд от камеры и посмотрел на Муни. — Харс, тебя сбили, как пилота самолёта?

 * * * * *

 Харс нахмурился — не от злости, по крайней мере, не на Муни. Он
старался, чтобы его поняли. Наконец он сказал: «Да. Можно и так сказать».

— И… и это место, куда ты хочешь попасть, — там тебя спасут?

 — Да.

 «Ага», — подумал Муни, и в нём зародилась новая идея. Он отложил её в сторону, чтобы обдумать наедине. Он сказал: «Расскажи мне ещё. Тебе нужно попасть в какую-то определённую часть Бруклина?»

"А. Точка Нексуса?" Харс отложил в сторону вьювер и щелчком открыл
сверкающий набор. Он достал маленькую круглую штуковину, с которой советовался
в доме на берегу холодного джерсийского моря. Он повертел ее так и эдак,
Он нахмурился, сверился с маленькой квадратной блестящей штучкой, которая появилась из другой части корпуса, и снова наклонил круглый прибор.

"С учётом местного времени, — сказал он, — точка Нексуса находится в один час и одну минуту после полуночи в так называемой. Долине Кашемира?"

Муни почесал ухо. "Долина Кашемира? Где это, чёрт возьми, — где-то в Пакистане?"

"Бруклин", - сказал Харс с гримасой бесенка. "Ты проводник, и
ты не знаешь, куда ведешь меня?"

Муни поспешно сказал: "Хорошо, Харс, хорошо. Я найду это. Но
скажи мне одну вещь, ладно? Просто предположи - предположи, сказал я, - что по
той или иной причине мы не доберемся до того, что ты называешь Точкой Нексуса
. Что произойдет потом?"

Харс на этот раз не рассмеялся и не нахмурился. Светлые глаза широко раскрылись
и оглядели комнату, на сделанные вручную подставки для свечей на
кроватях, на пыльно-красные занавески, которые создавали "люкс" из длинного
в комнате, на Библию с загнутым корешком, которая лежала на ночном столике.

"Су", пробормотал он, "СУ--СУ--семнадцать лет, пока есть еще
Точка Цепи!"


ИЖ

Муни снились чудесные сны, и не только из-за пустоты.
бутылка, которая была полна в тот день. Никогда не было времени,
никогда не будет времени, подобного тому будущему, о котором мечтал Муни - принадлежащему Муни,
населенному гуриями, справедливому владению для Императора Эпох, находящегося под напряжением....

Он проснулся с раскалывающейся головой.

Даже человек из будущего должен спать, подумал Муни, и ему пришло в голову, что даже в эту первую ночь, возможно, стоит бодрствовать чуть дольше, чем Харс, на случай, если ему покажется хорошей идеей... ну, ударить его по голове и забрать сумку. Но виски сыграло с ним злую шутку, и он вырубился — пьяный, слепой
Он был пьян или, по крайней мере, надеялся, что пьян. Он надеялся, что не видел того, что, как ему казалось, он видел, будучи _трезвым_.

 Он проснулся и удивился, что случилось. Вокруг него двигались маленькие звенящие ледяные пауки. Он слышал их крошечные хрустальные звуки и чувствовал, как их холодные лапки слегка касаются его. Это всё ещё был сон, не так ли?

 Или он проснулся? Дело в том, что он не мог понять. Если он не спал, то
была середина ночи, потому что не было никакого света; и, кроме того, он, похоже, не мог пошевелиться.

 Муни подумал с гневом и отчаянием: «Я умер». И: «Что за время для смерти!»

Но вторая мысль изменила его мнение; не было ни рая, ни ада,
во всех теологиях, которые он исследовал, это включало в себя перешагивание
по крошечным ледяным паукам. Он _чувствовал_ их. Не было никаких сомнений в
этом.

Конечно, это был Харс - должен был быть. Что бы он ни задумал, Муни не мог сказать, но, лёжа там в холодном поту и чувствуя, как по нему ползают маленькие лапки, он знал, что это дело рук Харса.

Постепенно он начал что-то различать — не очень хорошо, но достаточно, чтобы понять, что по нему действительно что-то ползает.  Что бы это ни было,
они слабо светились, как циферблат часов перед рассветом. Он не мог различить их форму, но мог определить размер — не больше мужской ладони — и количество, их были десятки.

 Он не мог повернуть голову, но на стенах, на своей груди, на лице, даже на потолке он видел едва заметные движущиеся пятна света.

 * * * * *

Он глубоко вздохнул. "Харси!" он начал звать; разбуди его, заставь
он прекратил это! Но он не мог. Он не продвинулся дальше первого
когда холодные лапки пробежали по его губам, он судорожно втянул воздух.
 Что-то холодное и влажное легло на его губы и прилипло к ним. Как паучий шелк,
но сильнее — он не мог говорить, не мог шевелить губами, хотя почти разорвал их.

 О, он мог издавать звуки, это точно. Он начал фыркать и
гудеть через нос. Но Муни был неглуп, и ему вдруг ясно представилась та самая холодная лента,
пересекающая его ноздри, и какой тогда был смысл во всех сокровищах мира,
если дышать было уже невозможно?

Было совершенно очевидно, что он не должен шуметь.

У него было терпение — такое терпение, которое вырабатывается на диете из
использованных три раза чайных пакетиков и сырых крекеров. Он ждал.

В конце концов, это была не середина ночи, хотя было по-прежнему совершенно темно, если не считать движущихся пятен. Он слышал звуки в коридоре отеля снаружи — правда, едва различимые: звук пылесоса, который, казалось, доносился откуда-то из другого конца города; едва слышный шепот чьего-то смеха.

Он вспомнил одну из своих пьяных фантазий прошлой ночью — маленькую
Мыши-роботы, по крайней мере, так казалось, кружили за занавеской на окне;
и он вздрогнул, потому что это была не фантазия. Окно было
зашторено. И было самое раннее утро, потому что горничные
убирали коридоры.

 Почему он не мог пошевелиться? Он напряг мышцы рук и ног, но
ничего не произошло. Он чувствовал, как напрягаются мышцы, как
дергаются пальцы на ногах и руках, но его сдерживала какая-то
паутина из верёвок Гулливера...

В дверь постучали. Последовала пауза, скрежет ключа, и
комнату залил свет из коридора.

Краем глаза Муни заметил женщину в серой хлопковой униформе, которая стояла в дверях с
чистыми простынями в руках. Неудивительно, ведь в свете, проникавшем из коридора,
Муни увидел комнату, украшенную серебром, с мелькающими серебристыми
фигурами. Сам Муни был закутан в серебристый кокон, а на
кровати рядом с ним, где спал Харс, был фантастический серебристый капюшон,
похожий на балдахин детской кроватки, окружавший его голову.

Это была сказочная сцена, и она длилась всего секунду. Потому что Харс закричал
Он выскочил из-под одеяла и вскочил на ноги. Быстро, как гадюка, он схватил что-то со стола у кровати и указал этим на дверь.
Это была, как смутно догадался Муни, серебристая штуковина с шарнирами, которой он пользовался в грузовике, и он снова ею воспользовался.

Полыхнул бледно-голубой свет.

Он погас, и горничная с выпученными глазами исчезла.

 * * * * *

Во второй раз было не так больно.

Муни наконец-то привлек внимание Харса, и Харс, проведя масонским жестом над одной из маленьких серебристых штучек, заставил её ослабеть и
снимаем серебряные путы. Штуковины были похожи на игрушечные резервуары с шарнирными
ножками; когда они плели серебряные нити, они также могли засасывать их внутрь. Через
несколько мгновений паутина, удерживавшая Муни на месте, исчезла.

Он поднялся, чувствуя боль в уставших мышцах и голове, но на этот раз
паника, охватившая его в грузовике, исчезла. Что ж, одной жертвой больше
или меньше - какая разница? И, кроме того, он цеплялся за тот факт, что
Харс не сказал прямо, что жертвы мертвы.

Так что во второй раз было не так больно.

Муни всё спланировал. Он закрыл дверь и сел на край кровати. — Заткнись.
вверх - вы поставили нас в паршивое положение, и я должен подумать, как из него выбраться ",
он рявкнул на Харса, когда Харс начал говорить; и человек из
фьючер посмотрел на него мутными светлыми глазами и молча открыл одну из плоских банок
и начал есть.

"Хорошо", - сказал наконец Муни. "Харс, избавься от всего этого барахла".

"Это. — Что это?

 — То, что на стенах. То, что твои маленькие паучки сплели, понимаешь? Ты не можешь убрать это со стен?

 Харс наклонился вперёд и коснулся набора. Маленькие паучки, которые
бесцельно бродили, теперь начали переваривать то, что создали.
те, что удерживали Муни, уже сделали своё дело. Это было быстро — Муни надеялся, что достаточно быстро. Их было больше дюжины,
больше, чем Муни мог себе представить, что может вместить маленький набор; и он
никогда раньше не видел их.

 Серебристый шёлк на стенах, беспорядочно размазанный, исчез. Толстое серебристое покрывало на окне исчезло. Капюшон Харса исчез. Конструкция, окружавшая дверь, исчезла, и по мере того, как она
уменьшалась, звуки из коридора становились громче. «Что-то вроде
звукопоглощающего устройства», — подумал Муни.

На полу между
кроватями лежал сложный серебристый эректор; он бесшумно вращался, и маленькие машины снова разобрали его
на части и проглотили. Муни понятия не имел о его назначении. Когда
он исчез, он не заметил никаких изменений, но Харс вздрогнул и заерзал.
его положение было неудобным.

"Хорошо", - сказал Муни, когда все вернулось в набор. "Теперь ты,
просто держи рот на замке. Я не буду просить тебя лгать — у них и так будет достаточно проблем с пониманием, если ты скажешь правду. Ты меня слышишь? Харс просто уставился на него, но этого было достаточно. Муни положил руку ему на плечо.
телефон. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, пока у него не зазвенело в голове и не покраснело лицо. Затем он взял трубку, и в его голосе, когда он заговорил, звучали неподдельная ярость и отчаяние.

"Оператор, — прорычал он, — соедините меня с менеджером. И поторопитесь — я хочу заявить о краже!"

 * * * * *

Когда управляющий ушёл — вместе с помощником управляющего,
домашним детективом и старой экономкой с лицом, как у землеройки, — Муни
взял с Харса обещание и ушёл. Он аккуратно повесил табличку «Не входить».
Не беспокоить" - карта с дверной ручки, скрещенные пальцы и взял
лифта внизу.

То казалось, что Harse не волнует _aboriginals_.
Муни был устроен системы краны на дверь, которая, как ему казалось,
Harse бы соблюдать, так что Муни мог вернуться. Так же,
Муни поклялся быть предельно осторожным с тем, как он открывал эту дверь.
Что бы ни означал этот бледно-голубой свет, Муни не хотел, чтобы он был направлен на него.


Оператор лифта почтительно поздоровался с ним — без сомнения, это было частью
политики руководства по примирению. Муни ответил на приветствие.
поздоровавшись едва заметным кивком. Конечно, это сработало; он сказал управляющему, что поймал горничную на попытке украсть что-то ценное, принадлежащее знаменитому владельцу ценных секретов, мистеру Харсу; горничная сбежала; как они посмели нанять такую?

И он позаботился о том, чтобы у управляющего, коридорного и всех остальных было достаточно времени, чтобы извиняющимся тоном пошарить в каждом шкафу и под кроватями, чтобы у них не возникло подозрений, что где-то валяется расчленённое тело горничной.
в тёмном углу комнаты. Что им оставалось делать, кроме как поверить в эту историю?
Горничной там не было, чтобы защищаться, и хотя они могли
задаваться вопросом, как она вышла из отеля незамеченной, это была их
проблема — выяснить это, а не проблема Муни — объяснять это.

 Они даже были благодарны, когда Муни щедро предложил им не
сообщать в полицию.

«Вестибюль, сэр», — пропел голос оператора лифта, и Муни вышел,
кивнул управляющему, посмотрел на дежурного детектива и вышел на улицу.

Пока все шло хорошо.

Теперь, когда о таких насущных потребностях, как одежда, еда и жильё,
можно было не беспокоиться, у Муни появилась возможность действовать. Это была сфера, в
которой он всегда проявлял немалый талант, — заключение сделок, поиск
контактов, организация сделок, которые лучше проводить в частном порядке.

  И у него было много дел.

 Харс без колебаний принял его заявление о том, что им придётся собрать больше денег.«Попробуй героин или платину», — предложил он и вернулся к своему зрителю.


 «Я попробую», — заверил его Муни, и он попробовал; он попробовал и то, и другое, и ещё
кроме того.

 * * * * *

 Хорошо, что у него были такие ценные товары для продажи, но
в его обширных знаниях о Харсе было полезно то, что человек из будущего, похоже, не имел представления о ценности денег в 20-м веке в США.

Муни нашёл покупателя на наркотики, и там было несколько тысяч
долларов, что помогло, потому что, хотя количество было небольшим,
наркотики были химически чистыми. Он нашёл скупщика, который
занимался драгоценными камнями и металлами, и выгрузил все, что было в умеренном
ценность — ни другой бриллиант, ни рубины, ни звёздчатый сапфир.

Он решил оставить их себе, не сказав об этом Харсу. Не было смысла продавать их сейчас, когда у них было на несколько тысяч долларов больше, чем они могли себе позволить, и когда в будущем они могли бы пригодиться, на случай, если Харсу удастся сбежать с остальным содержимым кейса.

Завершив свои дела, Муни совершил короткую, но дорогостоящую
прогулку по магазинам и нашёл вполне приемлемое место, где можно было
поесть. После приятно возбуждающего коктейля и лучшего блюда, которое он
Впервые за несколько лет — вдвойне приятно, потому что от тошнотворных снадобий Харса не несло, — он заказал кофе, бренди и газеты.

 Исчезновение водителя грузовика почти не вызвало резонанса.  Было
несколько статей, но небольших и на последних полосах — амнезия, говорилось в одной;
похищение преступным миром, предполагала другая; но у этой истории не было
никаких зацепок, и она умерла бы.

«Достаточно хорошо», — подумал Муни, жестом заказывая ещё один бокал этого приятного
бренди, а затем снова повернулся к первой полосе и увидел своё собственное лицо.

Там был вестибюль отеля накануне, и столб клубящегося чёрного дыма, который, как знал Муни, был Харсом, а на заднем плане, с разинутым ртом и обеспокоенным выражением лица, был сам Говард Муни.

Он прочитал всё это очень, очень внимательно.

«Что ж, — подумал он, — по крайней мере, они не узнали наши имена». Вся история была посвящена Верному и Благородному Ордену Возвышенных Орлов, и единственным упоминанием о картине была короткая строчка о беспорядках у зала заседаний. Тем не менее, второй бокал бренди оказался далеко не таким вкусным, как первый.

 * * * * *

Время шло. Муни нашёл человека, который объяснил, что значит «Долина кашемира». В Бруклине есть очень большой парк — он называется
Проспект-парк, — и в нём есть небольшая лесистая долина с ручьём и
прудом, и на картах Проспект-парка она называется Долиной кашемира. Муни заказал карту, запомнил её, и на этом всё.

Однако Муни на самом деле не хотел ехать в Долину Кашемира с
Харсом. Ему нужен был тот набор для выживания. Из него постоянно что-то появлялось, и с каждым днём Муни всё больше хотелось, чтобы у него был более крупный склад.
все еще был внутри. Он предположил, что там было что-то около сотни
отдельных предметов, которые каким-то образом оказались в этой крошечной коробочке. Там
просто не было места для них всех; но Муни
заботился не об этом. Они были там, возможные или нет, потому что он
видел их.

Муни расставлял ловушки.

Беда была в том, что Харс не любил разговоров. Он проводил бесконечные часы за просмотром фильмов, а если и говорил что-то Муни, то только жалобы. Всё, чего он хотел, — это прожить четыре дня, не больше.

Муни расставлял словесные ловушки, пытался разговорить его, но безуспешно. Харс смотрел на него пустым, бледным взглядом и отказывался
разговаривать.

 Ночью, как бы Муни ни старался, Харс всегда просыпался раньше него;
и во сне, всегда и неизменно, маленькие металлические стражи крепко
обхватывали Муни. Набор для выживания? Но откуда эти маленькие
металлические штуковины знали, что Муни представляет угрозу?

Это сводило с ума, а время шло. Прошло четыре дня, потом осталось
только три, потом только два. Муни сам обо всём позаботился.

 Он нашёл двух девушек — прекрасных девушек, лучших, которых можно было купить за деньги, и
он привёл их в номер, подмигнув и хихикнув. «Немного расслабиться, а, Харс? Рыжую зовут Джинджер, и она неравнодушна к мужчинам со светлыми глазами».

Джинджер улыбнулась заученной и очаровательной улыбкой. «Я определённо неравнодушна, мистер
Харс. Послушайте, не хотите потанцевать?»

Но из этого ничего не вышло, хотя домовой детектив почтительно постучал в дверь и спросил, не могли бы они вести себя потише. Соседей раздражал не шум праздника. Их раздражал пронзительный, громкий смех Харса.
Сначала он, казалось, не понимал, и тогда он выглядел как удивленный
как Муни еще никогда не видел. А потом смех.

Девушки не работал. Муни избавился от девушки.

Ладно, Муни был человеком бесконечных ресурсов и проницательности - разве
он не доказывал это много раз? Он извинился перед Харсом, убедился, что его толстый новый бумажник из свиной кожи лежит в кармане, и взял такси до места на
бруклинской набережной, куда редко заезжают такси. У бармена были руки, как пивные бочки, и синий подбородок.

"Пиво," — сказал Муни и убедился, что расплатился двадцатидолларовой купюрой.
Муни пролистал толстую пачку пятидесяти- и стодолларовых купюр, чтобы найти самую маленькую. Он отошёл к кабинке и пригубил пиво.

 Примерно через десять минут рядом с ним встал мужчина с синими щеками и мускулистый, как брат бармена, которым, как понял Муни, он и был.

 — Ну, — сказал Муни, — ты долго шёл. Садись. Тебе не нужно
меня уговаривать; ты можешь это заслужить.

Девочки не сработали? Ладно, если не девочки, то попробуй мальчиков... ну, не совсем мальчиков. Хулиганов. Попробуй хулиганов и посмотри, что Харс сможет сделать против самых жестоких обитателей района вокруг канала Гованус.

 * * * * *

Харс, беспечно хлюпая по талому снегу и забрызгивая Муни, проворчал: «Не понимаю, зачем нам. Нужно? Бесконечно бродить по этим жалким трущобам».

Муни успокаивающе сказал: «Мы должны убедиться, Харс. Мы должны быть уверены, что это правильное место».

"Хафф", - сказал Харс, но пошел дальше. Они были в Проспект-парке, и
уже почти стемнело.

"Эй, смотрите, - в отчаянии воскликнул Муни, - посмотрите на этих детей на санках!"

Харс сердито посмотрел на детей на санках и еще более сердито на
Муни. Тем не менее, он не отказывался идти, и это уже было кое-что. Харс мог бы сидеть в номере отеля, и Муни пришлось бы приложить все свои способности к убеждению, которыми он так гордился, чтобы вытащить его оттуда. Но Муни смог нарисовать ужасную картину: они придут не туда, пропустят точку невозврата и будут семнадцать долгих лет ждать следующей.

Они пересекли Овечий луг, перешли дорогу, перешли старый крытый
мост и оказались у подножия пологой лестницы.

 «Долина кашемира!» — воскликнул Муни, словно объявляя о
чуде.

Харс ничего не сказал.

Муни облизнул губы, взглянув на аптечку, которую Харс нес под мышкой,
огляделся по сторонам. Поблизости никого не было видно.

Муни кашлянул. "Э-э-э. Вы уверены, что это то место, которое вы имеете в виду?

- Если это Кашемировая долина. Харс еще раз посмотрел вниз по ступенькам,
затем обернулся.

— Нет, подожди! — в отчаянии воскликнул Муни. — Я имею в виду — ну, где в Долине Кашемира находится Точка Нексуса? Это же большое место!

Хэрс на мгновение уставился на него своими бледными глазами. — Нет. Не большое.

— О, довольно большое. В конце концов...

Харс решительно сказал: "Пойдем".

Муни выругался про себя и поклялся никогда больше никому не доверять,
особенно брату бармена, но тут случилось вот что. Из заснеженных кустов вышел
мужчина в красной бандане с пистолетом в руке. «Это ограбление! Отдай мне сумку!»

Муни ликовал.

 Теперь у Харса не было шансов. Мужчина бросился к нему;
у него не было времени открыть сумку, достать оружие...

Но ему и не нужно было этого делать. Из сумки донёсся тонкий, поющий, скулящий звук. Она выскользнула из рук Харса, вырвалась на свободу, словно
невидимые крылья, и полетел на человека в красной бандане. Мужчина
Споткнулся и отскочил в сторону, недоверчиво глядя поверх маски. В
серебристые плоские металлические комплект крутился вокруг него, поскуливая. Он один раз облетел его,
спирали вверх. За ним, как дымный след от эсминец, бледный
Синий туман струился назад. Она окружила мужчину и скрыла его.

Сумка вернулась в руку Харси.

Фиолетовый туман рассеялся и исчез.

И человек исчез так же окончательно и бесповоротно, как любая горничная или
водитель грузовика.

На мгновение воцарилась тишина. Муни недоверчиво смотрел на снег
пробираясь сквозь кусты, в которых прятался мужчина.

Харс пристально посмотрел на Муни. «Кажется, — сказал он, — что в этих трущобах много опасностей. Опасностей?»

 * * * * *

Муни был очень тих на обратном пути в отель. Харс впервые
не смотрел в свой прибор. Он сидел прямо и молча рядом с Муни,
время от времени поглядывая на него. Муни не нравилось такое внимание.

Ситуация ухудшалась.

Она ухудшилась ещё больше, когда они вошли в вестибюль отеля.
Портье обратился к Муни.

Муни поколебался, затем сказал Харсу: "Ты иди. Я поднимусь через
минуту. И слушай - не забудь о моем стуке".

Харс склонил голову и зашагал к лифту. Муни вздохнул.

"К вам пришел джентльмен, мистер Муни", - вежливо сказал портье.
.

Муни сглотнул. - Джентльмен? Хочет меня видеть?

Клерк кивнул в сторону кабинета. - Там, сэр. Джентльмен
который говорит, что знает вас.

Муни поджал губы.

В рабочей комнате? Что ж, это было преимуществом. Рабочая комната находилась
рядом с главным вестибюлем; это дало бы Муни возможность заглянуть туда, прежде чем
Кто бы это ни был, он мог его видеть. Он осторожно приблизился ко входу...

"Говард!" — раздался позади него знакомый обвиняющий голос.

 Муни обернулся. Из двери с надписью «Мужчины» выходил невысокий мужчина с вьющимися рыжими волосами.

"Ну-ну, дядя Лестер!" — сказал Муни. "Какой п-приятный сюрприз!"

Лестер, ростом всего в пять футов, с жидкими рыжими волосами, обрамляющими его красное пухлое лицо, воинственно посмотрел на него.

 «Без сомнения!» — огрызнулся он.  «Я ждал весь день, Говард.  Взял отгул на работе, чтобы прийти сюда.  И я бы вообще не пришёл, если бы не увидел _это_.»

В руках он держал газету с фотографией Муни за
столбом черного тумана. "Твоя тетя завернула в нее мой обед, Говард.
Иначе я мог бы это пропустить. Поехал прямо в отель. Тебя там не было
. Но швейцар помог. Нашел водителя такси. Сказал мне, куда
он тебя отвез. Вот я и здесь.

"Это приятно", - соврал Муни.

"Нет, это не так. Говард, что же ты задумал? Знаете ли вы
Монмут Каунти полиция тебя ищет? Сказал, что кое-кто пропал
. Хочу с тобой поговорить. Маленький человечек сердито покачал головой.
— Я знал, что не должен был позволять тебе оставаться у меня. Твоя тётя тоже меня предупреждала.
Зачем ты создаёшь мне проблемы?

— Полиция? — слабым голосом спросил Муни.

"В моём-то возрасте! Полиция пришла в дом. Кто был тот парень, который пропал, Говард? Куда он ушёл? Почему он не идёт домой? Его жена
полубезумна. Ему не следовало так её беспокоить.

 * * * * *

Муни схватил дядю за плечо. «Полиция знает, где я?
Ты им не сказал?»

«Сказать им? Как я мог им сказать?» Только я увидел твою фотографию, пока
ел свой сэндвич, поэтому я пошёл в отель и...

— Дядя Лестер, послушай. Зачем они приходили к тебе?

 — Потому что я был настолько глуп, что позволил тебе остаться в моём доме, вот зачем, — с горечью сказал Лестер. — Два дня назад. Постучали в мою дверь, едва ли в восемь утра. Сказали, что пропал мужчина, который управлял грузовиком, и нашли пустой грузовик. Человек из отделения береговой охраны знает его, видел, как он подвёз пару автостопщиков где-то на мосту, узнал одного из них. Сказал, что автостопщик останавливался у меня дома. Это ты, Говард. Не ври, он описал тебя. Пухлый,
какой-то прищуренный взгляд, одет как бродяга — о, это был ты,
всё верно.

«Погоди-ка. Никто не знает, что ты здесь, верно? Даже тётя?»

«Нет, конечно. Она не видела фотографию, откуда ей знать?
 Она бы что-нибудь сказала, если бы видела». А теперь давай, Говард, нам нужно
идти в полицию и...

— Дядя Лестер!

Маленький человечек остановился и подозрительно посмотрел на него. Но всё
было в порядке; Муни почувствовал, как к нему возвращается уверенность.
Всё ещё не закончилось, ни в коем случае.

— Дядя Лестер, — сказал он низким и убедительным голосом, — я
«Я должен задать вам очень важный вопрос. Пожалуйста, подумайте, прежде чем отвечать. Вот этот вопрос: состояли ли вы когда-нибудь в какой-либо коммунистической организации?»

Старик моргнул. Через мгновение он взорвался: «Что ты задумал, Говард? Ты же знаешь, что я никогда...»

«Подумайте, дядя Лестер! Пожалуйста. Когда вы были мальчишкой, что-нибудь подобное случалось?»

— Конечно, нет!

 — Ты уверен? Потому что я предупреждаю тебя, дядя Лестер, что тебе придётся пройти самую строгую проверку безопасности, которую когда-либо проходил кто-либо. Ты наткнулся на что-то важное. Тебе придётся доказать, что ты можешь быть
можно доверять или… ну, я не могу отвечать за последствия. Понимаете, это связано с… — он украдкой огляделся, — проектом «Скенектади».

«Скенек…»

«Проект «Скенектади». — Муни кивнул. «Вы слышали об атомной бомбе?
 Дядя Лестер, это ещё круче!»

— Больше, чем атомная...

— Больше. Это молекулярная бомба. В стране не найдётся и семидесяти пяти человек,
которые знают, что задумал тот так называемый водитель грузовика,
и теперь ты один из них.

Муни серьёзно кивнул, чувствуя свою силу. Старик попался на крючок,
был связан и доставлен. Он мог сказать это по выражению ее глаз, по дрожи
— По губам. Сейчас самое время сунуть ему в руку контракт или, в данном случае,

«Я скажу тебе, что делать», — прошептал Муни. «Вот мой ключ. Поднимись в мою комнату. Не стучи — мы не хотим привлекать внимание. Заходи прямо так». Ты увидишь там человека, и он все объяснит. Понимаешь?

- Почему... почему, конечно, Говард. Но почему бы тебе не пойти со мной?

Муни предупреждающе поднял руку. - За тобой могут следить. Мне придется
быть начеку.

Пять минут спустя, когда Муни постучал в дверь комнаты — три
удара, пауза, три удара — и осторожно толкнул её, бледно-голубой
Туман только-только начал рассеиваться. Харс сердито стоял в центре
комнаты, угрожающе выставив перед собой металлическую штуковину.

  А от дяди Лестера не осталось и следа.


V

Время шло, а потом оно исчезло, и наступила полночь, почти
точка невозврата.

Перед отелем сонный таксист затеял с ними спор. «В
публичную библиотеку? Послушайте, в это время суток библиотека не работает. Я
должен... О, спасибо. Запрыгивайте». Он сложил пятидолларовую купюру и
тронулся с места.

Харс зловеще произнёс: «Либерри, Муни? Почему ты просишь его взять
— Мы пойдём в библиотеку? — спросил Харс.

Муни прошептал: «В парке ночью нельзя находиться.
Нам придётся пробраться туда.  Библиотека прямо через дорогу».

Харс уставился на него своими светящимися бледными глазами. Но это было правдой; такой закон существовал
в последнее время городские парки превратились в поля чести
где соперничающие банды сражались бутылочными осколками и зип-пистолетами, где
у прохожего были все шансы быть ограбленным.

"Высшее командование должны это знать", - проворчал Harse. "Нужно исходить, они
скажем, к точке связи. Но потом обнаруживает, что ее коренные жители законы!
О, я составлю отчет!"

— Конечно, — успокоил его Муни, но в глубине души он был готов поспорить на крупную сумму, что этого не случится.

Потому что у него была новая стратегия. Очевидно, он не мог забрать у Харса набор для выживания. Он уже пытался это сделать, но безуспешно; его рука всё ещё покалывала, как и у посыльного, который, казалось, по рассеянности взялся за ручку, чтобы помочь Харсу. Но выход был.

«Избавлюсь от этого клоуна из будущего, — удовлетворённо подумал он. — Встречусь с точкой Нексуса вместо Харса, и вот оно, будущее, готовое к захвату!» Он знал, где будут спасатели — и, прежде всего,
он умел говорить. У каждого человека есть какой-то талант, и у Муни это был
талант к продажам.

Все эти годы, потраченные на продажу схем из дешёвых магазинов, таких как
планы по заморозке продуктов! Но наконец-то он добился успеха, так что, может быть, годы
обучения всё-таки не прошли даром.

"Это тебе, дядя Лестер," — пробормотал он. Харс сердито оторвал взгляд от
телевизора, и Муни откашлялся. — Я сказал, — поспешно объяснил он, — что мы почти у… у точки невозврата.

 * * * * *

 Шел снег. Таксист взглянул на черный, тихий
Библиотекарь покачал головой и отъехал, оставляя на тонком слое снега чёрные мокрые следы.

 Бледноглазый мужчина раздражённо огляделся.  «Ты!» — закричал он, пробуждая
 Муни от мечты о том, чтобы владеть отчётами о фондовом рынке за следующие десять лет.  «Ты! Где эта Кашемировая долина?»

 «Сюда, Харс, сюда», — успокаивающе сказал Муни.

Там была широкая кольцевая развязка — Гранд-Арми-Плаза, — и по ней
ездило несколько машин. Но их было немного, и ни одна из них не была похожа на полицейскую. Муни оглядел широкие тихие улицы.

— Сюда, — скомандовал он и повёл путешественника во времени к краю парка. — Мы не можем войти через главный вход. Там могут быть копы.

 — Копы?

 — Полицейские. Сотрудники правоохранительных органов. Мы просто пройдём немного по этой дорожке,
а потом перепрыгнем через стену. Поверь мне, - сказал Муни голосом, который
установил шкафы для замороженных продуктов во многих домах в пригороде.

Взгляд этих светлых глаз был каким угодно, только не взглядом доверия, но
Харс ничего не сказал. Он озирался по сторонам с выражением
отстраненного ужаса, как благородная дама из Алабамы, приговоренная к прогулке по
Гарлему.

"Сейчас же!" - настойчиво прошептал Муни.

И они перелезли через стену.

Они оказались в зарослях кустарников и подлеска, покрытых снегом, и снег
сыпался на шею Муни каждый раз, когда он задевал ветку, а он задевал их постоянно, он не мог этого избежать. Они пересекли тропинку, а затем дорогу — длинную, извилистую, широкую, белую, пустую. Спустились с холма на другую тропинку. Муни остановился и огляделся.

"Ты знаешь, где находишься. Идешь?"

"Думаю, да. Я ищу копов". Никого не видно. Муни нахмурился. Что
черт возьми, полиция считает, что они замышляли? Они приняли законы; почему
их не было рядом, чтобы их соблюдать?

Муни хорошо запомнил ориентиры. Там была Дорога, а там
была развилка, которую он должен был искать. Это было бы нетрудно.
найти тропу в Долину. Единственное, это было отчасти важно
для надежды Муни на будущее процветание сначала найти полицейского.
А время поджимало.

Он взглянул на светящийся циферблат своих часов — с автоподзаводом, противоударные,
немагнитные; продавец в ювелирном магазине отеля только вчера заверил его, что он может положиться на них, как на биение своего сердца. Было почти четверть первого.

"Пошли, пошли!" - проворчал Харс.

Муни запнулся: "Я ... я думаю, нам лучше пойти этим путем. Это _ough_
быть там, внизу ..."

Он проклинал себя. Почему он не вошел через главный вход, где
наверняка был полицейский? Харс никогда бы не заметил разницы. Но
в нем был художник, который хотел, чтобы все было сделано идеально, и
поэтому он придерживался предлога, что избегает полиции, прятался и
прятался. И теперь--

- Смотрите! - прошептал он, указывая.

Харс беззвучно сплюнул и перевел взгляд туда, куда показывал Муни.

Да. В свете далёкого фонаря двигалась фигура, размахивающая дубинкой.

 Муни глубоко вздохнул и положил руку Харсу на плечо.

 «Беги!» — закричал он во весь голос и толкнул его. Он говорил так убедительно, что почти убедил себя. «Нам придётся разделиться — я встречу тебя там». А теперь _беги_!


VI

О, хитрый Муни! Он присел под заснеженным деревом, наблюдая, как человек
из будущего легко убегает... в неправильном направлении.

 Полицейский окликнул его; хитрый полицейский! Понадобилось всего пару раз
громко крикнуть, и полицейский сразу понял, что кто-то
в парке. Но Муни был умнее любого полицейского.

Люди из будущего. «Ну, — удовлетворённо подумал Муни, — ни одна миссис
Мейерхаузер из пригорода не позволила бы мне провернуть такой трюк, чтобы продать ей морозильную камеру. Никаких проблем не будет. Мне
не о чем беспокоиться. Муни может сам о себе позаботиться!»

К тому времени он уже отдышался, а время шло, шло.

 Он услышал вдалеке растерянные крики. Харс и полицейский? Но это не имело значения.
Единственное, что имело значение, — это добраться до точки Нексус в
одну минуту второго.

Он сделал глубокий вдох и побежал. Скользя по снегу, тяжело
дыша, он спустился по тропинке, обогнул маленькую полянку, пересёк
крытый мост.

  Он нашёл неглубокие ступеньки, ведущие в Долину.

  И вот оно было прямо под ним: широкое пространство, где сходились тропинки, а в
этом пространстве — нечто, похожее на яйцо динозавра, округлое и огромное. Оно
сияло серебристым блеском.

Муни уверенно спустился по ступенькам к яйцу и
движущимся фигурам, которые беззвучно порхали вокруг него. Харс был не
единственным путешественником во времени, как увидел Муни. Хорошо, это может всё упростить.
проще. Должен ли он изменить свой план и притвориться, что у него амнезия, выдать себя
за одного из них?

Или...

 Какое-то движение заставило его оглянуться через плечо.

Кто-то стоял на верхней ступеньке. «Чёрт возьми», — прошептал
Муни. Он совсем забыл об этом законе для аборигенов, а над ним
стоял человек в полицейской форме и смотрел на него бледными глазами.

Нет, не полицейский. Это было лицо Харса.

Муни сглотнул и застыл на месте.

"Ты!" Послышался дикий рычащий голос Харса. "Ты должен стоять. Смирно?"

Муни не нуждался в приказе; он не мог пошевелиться. Нет двадцатого века,
мент подходит для Harse, это было ясно; Harse сразил его, принятых
мундир подальше от него для маскировки-и здесь он был.

К сожалению, Говард Муни тоже был там.

 Фигуры внизу смотрели вверх, указывали и говорили; Харс сверху спускался вниз. Муни мог только стоять и желать — желать, чтобы он
вернулся в Си-Брайт, питался печеньем и несвежим чаем, желать, чтобы он
планировал всё более разумно, более умело — возможно, даже более честно. Но было уже слишком поздно для желаний.

Харс спустился по ступенькам, остановился в ярде от Муни, нахмурился и
прошёл мимо.

Он спустился по ступенькам и присоединился к остальным, ожидавшим у яйца.  Они все вошли внутрь.

Светящиеся серебристые цвета замигали и погасли. Яйцо вспыхнуло фиолетовым,
поблекло, стало прозрачным и исчезло.

Муни вытаращил глаза и, выкрикнув требование оплаты, побежал, спотыкаясь, вниз по
ступенькам туда, где это было раньше. Там было круглое оттаявшее место, затоптанный
пятачок - и больше ничего.

Они ушли....

Почти не осталось. Потому что там была неожиданно яркой расцветкой пламени от
накладные расходы--холодное серебристое пламя. Он поднял голову, ослеплённый. Над ним, словно тонкий дымок, парило яйцо. Дымчатая, полупрозрачная рука
протянулась из иллюминатора. Тонкий, пронзительный голос закричал: «Я обещал тебе. Плати!»

И серебристая коробка, похожая на посылку, набор для выживания, беззвучно упала на снег рядом с Муни.

Когда он снова поднял взгляд, яйцо исчезло навсегда.

 * * * * *

Он вернулся в отель, прежде чем взял себя в руки, — и
тогда он был пьян от восторга. Честный Харс! Великолепно надёжный
Харс! Почему же всё это время Муни так переживал, так усердно работал — и, в конце концов, весь набор для выживания был его!

 Он осторожно прикоснулся к нему, прежде чем взять в руки, но не почувствовал
электрического разряда; очевидно, защитные устройства, какими бы они ни были, были отключены.

Он бился над ней полтора часа, искал рычаги, кнопки,
щель, которую можно было бы расширить лезвием ножа. Наконец он
пнул её и закричал, потеряв терпение: «Открывайся, чёрт тебя возьми!»

Она широко распахнулась прямо перед ним.

— О, благослови тебя Господь! — воскликнул Муни, падая на колени, чтобы вытащить
нитку вампума, маленьких механических мышек, что-то вроде
зрительной машины. Такие сокровища были бесценны; за каждое из них
можно было выручить целое состояние, если только в виде чудесных новых изобретений, которые он мог бы запатентовать, если бы понял, как они работают.

Но где же они?

Исчезло! Вампум исчез. Очки исчезли. Всё исчезло — маленькие плоские коробочки, картографические приборы, всё, кроме
одного.

 В углу ящика лежала квадратная вещь с острыми краями, на которую
Муни долго смотрел, прежде чем узнал её. Это была часть — всего лишь часть — конструкции, которую Харс использовал, чтобы избавиться от нежелательных элементов, окутывая их голубым светом.

Что за мерзкая уловка! — чуть не всхлипнул Муни.

Он с горечью поднял квадратную штуковину. Наверное, она даже не
«Работа», — подумал он, оглядывая руины вокруг. Это было даже не целое
оружие.

И всё же...

Там была рифлёная деталь в форме седла, которая явно была чем-то вроде
спускового крючка; она могла двигаться вперёд или назад. Муни
некоторое время глубоко размышлял.

Затем он сел, осторожно отодвинул от себя эту штуку, направив заострённую часть в сторону стены, и нажал, очень осторожно нажал на спусковой крючок в форме седла.

 Бледно-голубая дымка вырвалась наружу, закружилась и, не найдя ничего живого в радиусе действия, уменьшилась и исчезла.

 * * * * *

Ага, подумал Муни, еще не все потеряно! Несомненно, умный молодой человек
мог бы найти какое-нибудь применение подобному оружию, которое если и убивало, то устраняло,
но не убивало, что предотвращало появление какой-либо гадости о трупе или
грязную работу по утилизации.

Почему бы не посмотреть, что произойдет, если отодвинуть фигурку назад?

Ну, почему бы и нет? Муни отодвинул от себя эту штуковину, поколебался и задвинул
ее обратно.

Внезапно в его большом пальце, в устройстве, которое он держал в руке, возникло покалывание, которое
распространилось по всей руке. Фиолетовая дымка, очень непохожая на синюю, беззвучно
выплыла наружу — не горящая, но уничтожающая
так же верно, как пламя когда-либо уничтожало; ибо там, где дымка касалась самого
устройства, набора, всего, что имело отношение к человеку из
будущего, оно опаляло и разбивалось. Гаджет превратился в белый кристаллический порошок.
в руке Муни, а сам корпус приобрел прямоугольную форму.
на ковре остались следы от белого порошка.

О, нет! - подумал Муни еще до того, как рассеялся туман. Этого не может быть!

Пламя затанцевало, как облако, распространяясь и поднимаясь. Пока Муни
смотрел на него, оно угасло, но не без следа.

Муни отпрянул назад, почти под кровать. В то, что он увидел,
он не поверил; то, во что он поверил, наполнило его паникой.

  Неудивительно, что Харс так смеялся, когда Муни спросил, мертвы ли его жертвы. Потому что они были там, все до единого. Словно джинны из кувшина, человеческие фигуры застыли и затвердели там, где облако фиолетового пламени
незаметно рассеялось.
Они были живы, как большой, как жизнь, и начинает двигаться-и так много
их! Три ... пять, шесть:Грузовик-водитель, да и человек в длинные красные Фланелевые трусы, которые должны там были полицейский, и дядя Лестер, и брат бармена,и горничная, и незнакомый Муни мужчина.
Они все были там, и они подошли к нему, и о! но они были злы!