Белая Дама

В далеком 1759 году Матильда Робен собиралась замуж за храбреца Луи и уже сшила белое платье и фату. Но ее мечта не сбылась — Луи убили во время битвы с англичанами. В отчаянии девушка надела свадебный наряд, взобралась на гору, с которой стекал водопад, и бросилась вниз. Ее фата слетела с головы, зацепилась за камень, и рядом с большим водопадом появился еще один, поменьше. А люди с тех пор видели у воды призрак Белой Дамы — печальной невесты, которая так и не стала женой. Привлеченные ее красотой, некоторые пытались подойти поближе или даже дотронуться до нее, но Матильда исчезала, а смельчаки трагически погибали через несколько дней. Если будете у водопада Монморанси, что у Кот-дю-Бопре недалеко от Квебека, не подходите к воде ночью, иначе Белая Дама нашлет на вас проклятье…
(Канадская легенда)

***

Марьяна лежала в кровати, не решаясь встать и зажечь свет. Чуть теплый радиатор еле согревал комнату, пол был ледяным — начало сентября выдалось холодным. Ей опять приснилась Канада, ее летнее путешествие, на которое она копила четыре года. Леса, озера, бесконечные дороги, деревня первых поселенцев, все это впилось в душу, наполняло сердце странной тоской. Та поездка была мечтой, и когда ее удалось осуществить, она испытала настоящее счастье. А потом было возвращение, которое ввергло ее в депрессию. Даже снова начать мечтать о возвращении туда не было сил.

Оставались сны, в которых она видела всегда одно и тоже — водопад Монморанси. Красивая легенда о Матильде показалась ей слегка слащавой, этакой туристической поделкой для развлечения путешественников, но ночью вернуться к водопаду Марьяна не решилась, а теперь жалела. Может, она могла бы встретить Белую Даму или хотя бы вообразить, что встретила. Во сне она видела только маленький водопад, ту самую “фату”, а большой был где-то вдалеке, напоминая о себе шумом и радугой в брызгах воды. “Я никогда туда не вернусь”, — с тоской подумала Марьяна. Ничего ее больше не радовало. Бойтесь исполнения своих желаний — так, кажется, говорят. Бойтесь, потому что вам нечего потом будет желать, и сердце станет пустым, бесполезным.

Она наконец встала, хотя было еще слишком рано даже для буднего дня, а сегодня было воскресенье, и делать ей было абсолютно нечего. Она наскоро оделась, включила компьютер и начала писать.

“Привет! Опять видела водопад, в этот раз я встала прямо под струи воды, но мне было не холодно, а тепло и радостно. Как думаешь, к чему это?”
Под сообщением появилась галочка, значит, ее подруга тоже не спит.
“Привет, ранняя, пташка! Не скучно тебе одно и то же во сне видеть?”
С Лилей они познакомились на форуме путешественников в Квебек. Марьяна уже вернулась, а Лиля поехала туда, да так и осталась, осела в Монреале, поступила в университет на исторический, но всегда находила время, чтобы ответить подруге.

“Сколько у тебя сейчас?”

“Детское время, десять вечера.”

Разговор не клеился. Марьяна завидовала подруге, которая сейчас там, и может опять поехать в леса Акадии или на ее любимый водопад, и в то же время дорожила ею, как единственной ниточкой, которая связывала ее с мечтой.

“Все бы отдала, чтобы опять там оказаться”, — наконец ответила Марьяна.

“Так приезжай!”

“О боже, ты знаешь, как это сложно. Визу делать, билеты стоят состояние!”

“Я знаю, но вдруг получится. Приезжай!”

Марьяна захлопнула крышку ноутбука, чуть не плача. Легко говорить, приезжай! А может, вообще Лиля отвечает из вежливости. Ну сколько можно терпеть Марьянины причитания про одинаковые сны, тоску, безрадостную жизнь? “Не буду больше писать, хватит”, — решила наконец Марьяна и пошла на кухню ставить чайник, чтобы хоть немного согреться. Когда чайник закипел, она передумала и вернулась в кровать под одеяло — досыпать.

***

Она снова была у водопада и смотрела наверх. Там, на скале, стояла девушка, вся в белом, в венке из цветов и с вуалью, закрывающей лицо. Она, казалось, не решается сделать роковой шаг, то чуть приближалась к краю, то отходила, воздевала вверх руки, прижимала ладони к лицу. Как завороженная, Марьяна смотрела наверх. И тут девушка подошла к самому краю и посмотрела вниз.

— Стой! Не надо, не делай этого! Стой, пожалуйста, не надо! — кричала изо всех сил Марьяна, но голос ее был еле слышен, как шепот, а руки и ноги были ватными, отказывались слушаться.

Девушка в белом откинула вуаль с лица и посмотрела вниз. Ее бледное лицо было полно решимости. Она сжала губы прыгнула изо всех сил вперед.

— Нет! Нет! — закричала Марьяна, на этот раз во весь голос.

Девушка словно растворилась в прыжке, но с ее головы сорвало вуаль, и та легко полетела, подхваченная ветром, а потом зацепилась за острый выступ, затрепетала, а потом вдруг стала меняться. С кончиков вуали закапало прозрачным, а потом розовым. Марьяна не могла двинуться, и на нее упали первые капли, которые становились все краснее и гуще. Солоноватый привкус крови четко почувствовался на языке, вуаль стала длинной, до земли, и с нее уже лило ручьем. Марьяна стала захлебываться, задыхаться, забила руками и ногами, пытаясь уйти с проклятого места и… проснулась.

Она рывком села на кровати и стала шумно дышать, вытирая с лица слезы, которые, как оказалось, текли по ее щекам. Она была совершенно разбитой, как будто пробежала десять километров. Мысль о том, чтобы снова лечь в постель и заснуть, вызвала у нее панику. Она быстро оделась, растолкала по карманам телефон, ключи и кошелек и быстро ушла из дома — приходить в себя.

***

Днем она не выдержала и снова написала Лиле, но та ей не ответила, что было совершенно нормально — в Монреале в это время была глубокая ночь. Марьяна бродила по улицам, бесцельно рассматривала витрины, переходя с одной улицы на другую.
На одной из улиц был крохотный магазинчик — свадебный салон. В витрине три белых платья, одно пышное, второе узкое и прямое, третье — короткое и простое. Именно над третьим Марьяна увидела фату — белый венок и прозрачную вуаль, ниспадающую с обеих сторон пластикового манекена. Марьяна застыла — именно такую она видела во сне. “Глупости”, — сказала она сама себе. — “Все наоборот, я увидела ее здесь, но забыла, а в подсознании осталось. Потом наложилось на легенду и вуаля, кошмар”. Но разумные доводы почему-то не могли успокоить ее, и Марьяна, сама не понимая почему, вошла в салон.

Из глубины к ней навстречу вышла дама, приятная, с доброжелательной улыбкой. Марьяна запаниковала — что ей сказать? Но дама ничего ей не сказала, а сразу предложила примерить то, что понравилось.

— Я ищу фату, — выдавила кое-как Марьяна. — Можно ту, что на витрине?

— Она вам очень подойдет! А платье вы уже выбрали?

— Я бы хотела примерить, — уклончиво ответила Марьяна, и дама ничего больше не спросила.

Она отвела ее в просторную примерочную, намного больше, чем в обычных магазинах, а потом принесла туда венок с вуалью.

— Хотите, я помогу? Или сами? Он очень просто надевается, как ободок.

— Я сама.

Почему-то Марьяне было важно остаться одной. Она аккуратно закрыла шторку, освободилась от теплой куртки и шарфа, а потом бережно взяла венок с тонкой прозрачной тканью. Она надела его на голову, а потом подхватила вуаль и набросила ее на лицо — так, как носила Белая Дама в ее сне, а потом повернулась к зеркалу.
Но своего отражения она не увидела. Перед Марьяной была река, а чуть дальше — обрыв. Вместо мягкого освещения примерочной кабины она увидела лунный свет, почувствовала ветер на своем лице. У нее что-то было в руках. Она посмотрела — это была небольшая черная книжка в мягкой обложке. Ее надо спрятать. Спрятать до того, как она сделает это. И тогда никто ее не найдет. Луи погиб. Он защитил бы ее, но он умер недалеко от водопада, павший от ружья англичан, среди других погибших и раненых, она сама нашла его тело. Сегодня были похороны, и она осталась совсем одна. Значит, выхода нет. Она бросилась к большому приметному камню, под которым ей Луи оставлял ей записки и маленькие подарки, когда не мог прийти. В углубление под камнем она спрятала книжку, а потом решительно пошла к обрыву. Там, на краю, ее охватил страх. Она смотрела вниз, в обрыв, куда падала вода, и понимала, что с последним шагом все будет кончено. Она поднимала руки, прижимала их к лицу, а потом подумала — пора. Нужно только чуть разбежаться, посильней оттолкнуться от края, и все. Марьяна прыгнула и полетела, чувствуя, как ветер срывает с нее вуаль, она летела, летела и… упала на пол примерочной.
На шум прибежала услужливая дама, заохала, стала спрашивать, все ли в порядке. Фата висела, зацепившись кружевным краем за крючок для одежды. Марьяна, перепуганная увиденным, встала на ноги и стала извиняться. Вуаль порвалась там, где налетела на крючок, и Марьяна сказала, что покупает. К счастью, цена оказалась не заоблачной, но все же ощутимой.

— Это винтажная вещь, у нас есть американские поставщики, привозят иногда вечерние и свадебные платья, вы такого больше нигде не найдете, — рассказала продавщица, упаковывая фату в белую коробку.

— Американские? Может, канадские? — спросила Марьяна.

— Не знаю, не уверена, — вежливо ответила дама, и Марьяна поняла, что пора уходить.

***

“Я знаю, это глупости, это всего лишь сон, Лилечка! Но, пожалуйста, сделай, как я прошу. Наверху, у обрыва, большой камень, с одной стороны почти плоский, там углубление. Пожалуйста! Там есть подъемник, я помню, нам предлагали подняться.”

Когда она отправляла сообщение, она ожидала, что подруга откажется. Но та заинтересовалась, начала организовывать поездку, а потом вдруг прислала сообщение:

“Слушай, я еду на выходных! Но пока решила сходить узнать про эту Матильду. Я же тоже думала, что это просто выдумка, мало ли в те времена было невест, у которых погибли женихи. Так вот, я пошла в нашу университетскую библиотеку, прочитала пару книг про ту деревню, и Матильда эта точно существовала. И она действительно покончила с собой, потому что об этом есть запись — ее отказались хоронить на кладбище. Странное дело, потому что в записях говорится еще и что семья отказалась ее хоронить тоже. Конечно, самоубийство грех, но ведь они могли бы просто сделать все по-тихому. Так вот, ее отец отказался, потому что она “еретичка”, это тоже записано. Не грешница, а еретичка! Я думаю, что дело не только в несчастной любви. И люди очень боялись ее призрака, по-настоящему. Я нашла в архивах записи о приглашении священников для освящения водопада и для снятия порчи с деревни. Там было много странных смертей!”

Марьяна знала, как узнать больше — снова надеть фату, снова стать Матильдой. Но ей было страшно не то что дотрагиваться до нее, но даже вытаскивать ее из коробки, та так и лежала в прихожей в углу, пугая Марьяну одним своим видом. Ей продолжали сниться сны — страшный полет, кровавый водопад, холод и страх, и каждый раз она просыпалась разбитая, задыхающаяся. Кошмары вымотали ее, и она ждала выходных с надеждой, что Лиля доедете до водопада и найдет спрятанную книжку.

***

Лиля не отвечала ни в субботу, ни в воскресенье, ни в понедельник. Сообщения от Марьяны оставались непрочитанными, сны тоже поменялись — стали тягучими, плотными. Ей снилась стекающая с фаты вода, разговоры со странными людьми на непонятном языке, туман ранним утром, сквозь который она брела, не понимая, где находится.

А еще через неделю в дверь позвонили. Стоявший на площадке парень представился работником международной курьерской службы и вручил ей небольшой пакет, а потом исчез, не дав никаких объяснений.

Марьяна устроилась в кресле и начала рассматривать пакет. На нем были ее адрес и ее имя, непонятные знаки, но ничего не объясняло, что это и откуда. Она не решалась открыть его, хотя уже догадывалась, что внутри, боялась, что с ней произойдет что-то похожее на то, что было в примерочной кабине свадебного салона. Наконец она взяла приготовленные заранее ножницы и разрезала край пакета, перевернула его, и на руку ей выпала небольшая черная книжка — как в видении, но потрепанная и выцветшая. Сколько лет она пролежала там, под камнем, куда наверняка затекала весной вода? Это была не книга, а что-то вроде дневника с рукописным текстом. Страницы еле отделялись одна от другой, но текст на нем было совершенно неразличим. А даже если бы она могла прочитать его, что толку — по-французски Марьяна не говорила.

Что-то показалось необычным у обложки, и, с трудом открыв первую страницу, Марьяна поняла, что там был вложен конверт — с таким же выцветшим адресом. Внутри было послание, из всего текста Марьяна разобрала только последние слова: “Courage, mon amour ! Ton Louis.”

И тогда Марьяна решилась. Она принесла из прихожей коробку с фатой, открыла ее и чуть не закричала от ужаса. Фата была мокрой, пропитанной кровью. Цветы на ободке обмякли и почернели. Преодолевая отвращение, Марьяна надела ободок на голову, а потом с трудом отделила вуаль от длинной фаты и накинула ее на лицо. Вуаль мгновенно прилипла к лицу, от запаха крови стало трудно дышать. Но Марьяна решила, что ничто ее не остановит, и взяла в руки дневник и письмо.

Она писала в книжке — в дневнике. Она рано научилась читать и писать, а книжку получила в подарок от Луи, когда только они начали вместе гулять. Он был не такой, как все. Он понимал ее. Отец кричал, когда видел, что она делала записи, поэтому она стала прятать книжку под камнем. Но она не могла молчать. Мать учила ее быть покорной, хорошей христианкой, слушать священника, но Матильда не могла.
Марьяна кричала голосом Матильды отцу:

— Это лицемерие! Они тоже люди! Ты сам говорил, что мы должны следовать заповедям. Но то, что ты делаешь с ними, ужасно!

— Они индейцы! Или может, нам и англичан не убивать, когда те нападают? А индейцы даже не христиане, они мерзкие язычники. Мы добры к тем, кто согласился принять истинную веру, но мы хозяева здесь.

— Но они же жили здесь до нас! Это мы пришли на их землю! Мы начали войну!

— Господь привел нас и дал нам эти владения. Ты говоришь, как еретичка. Тебя сожгут на костре, Матильда, и я не стану тебя защищать!

Луи защищал ее. Его уважали. Она была его невестой. Но когда он погиб, она осталась одна. В день его смерти отец нашел письмо от Луи, но не успел его прочитать. В том письме Луи говорил, что согласен с Матильдой, что они должны что-то сделать. Если бы письмо нашли, его бы тоже объявили еретиком, отказались бы хоронить, как положено. Матильда вырвала письмо из рук отца и выбежала из дома. Он кричал ей вслед, что она непокорная, и что он сумеет ее приструнить, и если надо, кровью смоет позор с семьи. Она бежала, а в руках у нее была книжка, письмо и сверток со свадебным нарядом, который она шила последние полгода.
Нужно спрятать книжку, иначе отец ее уничтожит. Там то, что она узнала. То, что он делал, чтобы получить землю индейцев.

— Я не буду ее хоронить, — услышала она голос отца.

А потом она снова оказалась у водопада ночью. Она была в свадебном платье, и она была легкой, воздушной. Внизу были трое. Они кричали и показывали на нее пальцем. Вода дала ей новую силу — читать в душах и мыслях.

— Жан Дюпре, ты украл у соседей их зерно и продал на рынке! — закричала она. — Пьер Бонне, ты бьешь свою жену каждый вечер, когда приходишь пьяным! Клод Лемари, ты обещал жениться Анне Лепон, но ты не сдержал своего обещания, и твой ребенок живет в приюте для бастардов. Проклятие на вас!

Мужчины с криками бежали прочь от водопада, но Матильда знала, что через три дня они умрут. А она будет вечно жить в водах, падающих с горы, и читать в людских сердцах. Она нырнула в водопад, чтобы плакать о своей судьбе, жестоком отце и любимом Луи.

От рыданий Марьяна очнулась, стянула с себя кровавую фату и сползла на пол без сил. Сколько их было потом, воров, убийц, клятвопреступников, изменщиц и изменников? Она была безжалостна ко всем. Неужели ей придется и дальше проживать жизнь несчастной Матильды, так и не сумевшей найти покоя?

***

“Дорогая мадам,
На Ваше письмо отвечаем, что Лилия Смирнова в списках студентов нашего университета не значится. Никаких архивных записях о Матильде Робен в нашей библиотеке нет. Характер записей, о которых вы нам сообщили, в официальных источниках вряд ли возможен. Так как это популярная легенда, мы думаем, что вы просто стали жертвой розыгрыша.
С уважением,
Селина Москан”

Попытки найти Лилю, которая так и не отвечала, не привели ни к чему. Вот уже месяц Марьяна безуспешно рассылала сообщения, не притрагиваясь больше ни к фате, ни к дневнику. Сны не прекращались, Марьяна не могла работать, так она была вымотана.

А потом однажды утром она вдруг поняла. Она включила ноутбук, открыла сообщения с Лилей, последние из которых были до сих пор не прочитаны, и написала:

“Здравствуй, Матильда”.

Ответ пришел почти сразу: “Прости, что сразу не сказала”.

“Почему я? И как?”

“Ты дотронулась до воды, и я выбрала тебя. Я поняла, что ты можешь помочь. Ты любила это место так же, как я, хотя ты была издалека.”

“Но как? Как тебе помочь?”

“Я не знаю. Мне тяжело. Не знаю, как остановить.”

“Но как ты отправила дневник? И фату?”

“Нужно только захотеть. Но это тяжело. Я потом не могла ничего делать, не было сил.”

“Так что мне делать? Уничтожить фату? Рассказать о дневнике? Я не представляю!”

“Тебе только надо захотеть мне помочь. Очень захотеть. Как ты захотела приехать к нам.”

“Я хочу! Хочу тебе помочь!”

“Тогда надень фату, еще раз. Последний раз, клянусь.”

Марьяне захотелось расплакаться. Она помнила, как было страшно и тяжело в прошлый раз, но она пообещала. Она снова открыла коробку и вытащила фату, на этот раз та не сочилась кровью, а была просто грязной и пыльной. Когда вуаль коснулась ее лица, она стала задыхаться, вуаль обхватила ее и стала удлиняться, обволакивая все тело. Марьяна попыталась освободиться, но у нее ничего не выходило. Она боролась с тканью, как с удавом, распарывала ее ногтями, пыталась вывернуться. Ободок с цветами больно впился в кожу головы, по лбу потекла кровь. Вуаль окутала ее полностью, обездвижив, словно мумию.

А потом вдруг наступило облегчение. Задышалось легче, она смогла двигаться. Марьяна поднялась на ноги и вдруг поняла, что на ней свадебный наряд, не только вуаль, но и платье. Она была на краю водопада, а напротив стояла улыбающаяся Матильда — в обычной одежде.

— Спасибо тебе!

— Я… я помогла тебе?

— Я была привязана к этому водопаду. Теперь я могу воссоединиться с Луи.

— А я?

— А ты станешь Белой Дамой, как я была когда-то. Ты по своей воле захотела мне помочь, ты заняла мое место.

— Но я… я не знала… я хочу домой!

— Ты любишь леса Канады. Посмотри, сейчас октябрь, посмотри, как они красивы! Ты полюбишь зиму и лето, весну и осень. И сюда часто приходят люди. Ты будешь видеть их чувства и мысли, понимать любой язык. Тебе придется вершить правосудие. Так было всегда в этих лесах. Но народ, который жил здесь раньше, погиб от рук моего народа, и его духи исчезли. Мне пришлось занять это место, у водопада всегда должен быть дух.

Марьяна в ужасе смотрела на Матильду, но ничего не могла ответить.

— Тебя ничего не держит в твоей жизни. Ты жила одной мечтой —  об этом месте, именно поэтому я выбрала тебя. У меня есть Луи, и я могу уйти.

Матильда улыбнулась, и рядом с ней появился еще один силуэт — мужской.

***

Если будете у водопада Монморанси, что у Кот-дю-Бопре недалеко от Квебека, не подходите к воде ночью, иначе Белая Дама нашлет на вас проклятье. Но самое страшное, если она выберет вас, чтобы вершить за нее правосудие, ибо не будет вам тогда ни сна, ни покоя, и горько вы будете плакать, потому что увидите всю черноту человеческой души…