Про Ивана-удальца, порубежного бойца-4

В это ж время в стольном граде на смотру, как на параде,
Вновь построились стрельцы. Цветом формы — погранцы,
Тут и конных сотни три — ловкачи, богатыри!
Все орлы, как на подбор. Вновь обоз заполнил двор.
А в повозках-то богато? Да не видно что-то злата,
Но зато есть снаряженье, что сгодится для сраженья,
Есть в повозках стреломёты тульской признанной работы,
Кое-что и сверх того — зреть не надо всем его.
Да к тому ж, гляди, без счета продовольствие в запас,
Коль прикинуть… так, на глаз… то и хватит-то как раз
Почитай аж на полгода для служивого народа
И, понятно, для коней. Ох, велик обоз, ей-ей!
Кони ржут, скрипят подводы, горло трУдят воеводы.
Как жеть глотки-то не драть? Ратью надо управлять!
Да ввести ей в разуменье, что она есть пополненье
Для рубежных погранцов. Энто честь, в конце концов!

Так никто ведь и не спорит. Токмо смотр любого сморит,
Сколь же можно тут торчать? Уж поход пора начать.
Предстоит-то — ать-два-ать! — вёрст не мало отшагать.

Вышло первое лицо понапутствовать бойцов:

— Ваш черёд пришёл, ребята, забугорного "небрата"
По-соседски вразумлять — от души бока-то мять!
Коль полезет он, конешно. Надлежит идти вам спешно,
На заставах недобор. Как и дюжат до сих пор?
Ветеранов, как придёте, слушать, што родную мать,
Там зазнайства не найдёте, а совет сумеют дать.
Вашей службой на границе люд простой должон гордиться,
Знамо дело, то ж народ войску силушку даёт.
Вот штоб знал он бесперечь — наш рубеж не пересечь!
Речь я вам сказал в дорогу. Што ж, удачи, братцы. С богом!

Скрылся с глаз уж град столичный. Заведением привычным
Войско движется в подмогу, шаг ровняя понемногу,
Набирая мерный ход — ить не первый всё ж поход.
По бокам есть охраненье, есть дозор на удаленье,
И в прикрытье тыловом всё устроено ладом.
Все надёжные бойцы. Поспешают погранцы.
Ну и, как всегда бывало, тешат песней запевалы.
Песнь однако же нова, мало знает кто слова,
Правда, времени в достатке, песню выучат ребятки:

*«А на меже всю ночь покойно, да и тихо,
Ан, все заставы не смыкают вовсе глаз,
На рубеже всегда случиться может лихо,
И в сей же миг приказ «В копьё!»
Поднимет нас.

Знакомы всем
Давно
Зелёные кафтаны,
Их носим мы,
Когда
Идём с тобой в наряд,
След на меже
Нельзя оставить невозбранно,
Рубеж не спит,
Тогда как люди мирно спят!»

В сотни глоток полк поёт, рать рубежная идёт,
Реют стяги, пыль вразлёт — сторонись, честной народ!
Ну, а ежли не честной — вечна память, бог с тобой…

Тут понятен нам расклад. Как там Ванин-то отряд?
А не след ли кинуть взгляд на десяток верховых,
Да на ворога при них?

…А пошла уж ночь вторая, как бойцы, себя скрывая,
Продвигаются чащобой по дороге той особой,
Что должна бы быть забыта, — нет её, всё шито-крыто.
Вдруг в лесу запела птица. Што ей ночью-то не спится?
Птиц наш Ваня знает ведь. Эта днём должна бы петь.
Вторит ей в ответ другая — тоже вовсе не ночная.
Мыслить долго тут не надо: впереди сидит засада
И свистит под птах лесных, ничего не смысля в них.
Знать, не местные злодеи, те-то в птицах разумеют.
Хоть бойцы и тайно шли, всё ж их тати засекли.
Кто им сдал сию дорогу? Ох, вопросов будет много.

Придержал Иван коня:

— Други, слушайте меня. Вы, молчание храня,
Пробираетесь в обход. На дороге поворот,
Нас за ним засада ждёт. Я сейчас зачну шуметь,
Вы ж тишком должны успеть углубиться в лес дремучий,
И скажу на всякий случай: коль и там нарвётесь снова —
Зарубить должны складского. Всё, ребята, исполнять!
На столицу путь держать и… меня не надо ждать.
Молча спешились бойцы и с конями под уздцы
Потянулись тихо в лес, среди них — со склада бес.
Под влияньем или без - у него в мозгах прогресс:

 «Ну зачем я в ЭТО влез?! Жил в именьице своём,
Разве плохо было в нём? Нет, польстился, што болван,
На посулы нагличан! Но теперь-то што пенять —
Так и этак помирать, и назад не отыграть».

А Иван свою задумку сразу начал выполнять:
В перемётну слазил сумку, котелком давай бренчать
И вполголоса кричать, передышку назначать:

— Здесь немного отдохнём, а потом в намёт пойдём.
Вам троим — идти в кусты, назначаетесь в посты.
Вам засланца охранять, вам едою заправлять.
Я ж немного осмотрюсь, по округе пробегусь.
Не остаться б без ноги, всё ж не видно ведь ни зги.
Вроде слышал што-сь такое, может, рядом где враги.

И пошёл трещать сучками, в темноте водя руками,
Не стесняясь с матюками — будто чисто скоморох,
Што в лесу прям дюже плох. С ним вполне могло случиться
Аж в трёх соснах заблудиться. И вдруг вскрикнул парень:
— Ыхх! — повалился и затих. Обо что-то приложился.
Толи чувств, как есть, лишился, толь ещё чего сверх них.

Так подумала засада. Всё пока идёт, как надо.
Стало ясно, что не зря, по совету корчмаря,
На забытую дорогу в лес пришло людей… немного,
Но зато каких людей! Без неправильных идей
И без совести, конечно. С нею было бы трудней.
И убить всегда готовых по приказу шайкой всей.
А уж их-то предводитель — вовсе форменный злодей!

Слышал Ванино «паденье», был недолго в рассужденье,
Враз отдал распоряженье:

— Быстро мне его тащить! Сразу будем потрошить.
Исходя из положенья — с остальными говорить.
Правда, слышал много раз, драться сей Иван горазд.
Вы его сперва свяжите, а потом уже тащите.
Да! И кляпом рот заткните, и как сноп измолотите.
Не хотел бы на себе испытать его в борьбе.
Кто займётся остальными? Ты и ты — следить за ними,
Разобраться с постовыми, вызнать, што там со складским.
Он нам нужен. И живым!

А Иван спокойно дышит, разговор злодейский слышит.
Он ведь с детства по лесам, слух у Вани — я те дам!
Да и зрение ночное… скромно скажем… не плохое.
Разглядел Кремень-то в чаще семерых, к нему спешащих,
Что в руках верёвки тащат…

В общем, крайне неудобно всё расписывать подробно,
Был Иван чуток жесток и себя сдержать не смог.
Кратко: Ваня в меру сил лиходеев поглушил
И — спасибо за верёвки! — всех врагов связать решил.
Рты он им позатыкал, но в снопы не записал
И не стал их молотить — подло связанных лупить.
Им и так-то перепало, напрочь дух повышибало.
Дальше Ваня ждать не мог, тихим был его рывок —
Миг, другой, и он за шкирку глав-злодея приволок,
А ведь тот едва не сбёг. Ныне ж рот разинул дыркой,
Получив легонько в бок. Продышись пока, дружок.
Неча было ночью шляться, не пришлось бы тут валяться
С покалеченным ребром — энто Ваня бил с добром,
А, глуша других злодеев, был, видать, куда как злее.

На пенёк присел Иван, сам с устатку словно пьян.
Сколь случилось с ним всего… Дальше делать-то чего?
Энтих, как тут ни крути, одному не довести
Ни к рубежной крепостице, ни, тем более, к столице.

Тут какой-то лёгкий шум сбил Ивана с тяжких дум,
Деревца… как расступились. На полянке появились
Девять Ваниных бойцов да секретное лицо:
Ясно дело - тать складской, подхудевший, но живой.
Подружился с головой? И без кляпа? Вот те раз!

— Мой не выполнен приказ, но молчите все сейчас,
Позже к энтому вернёмся и примерно разберёмся.

Так сказал Иван рубежным. Наказанье неизбежно.
Токмо дело-то не в том, что последует потом,
Вновь придётся разделиться,
Штоб доставить «груз» в столицу.

— Надлежало вам уйти, что же сбило вас с пути?

— Там в лесу ишо засады. Быдто скрытные наряды.
Сколь злодеев тама есть, в темноте того не счесть,
Ну, а ежели на слух, то никак не мене двух
По кустам сидит десятков, што играют с нами в прятки.
Кабы злыдня не таскали, мы бы с ними поиграли.
Но решили отвернуть, да иной наметить путь,
Дабы выполнить как раз нам поставленный приказ.
На тебя ишо взглянуть, — вдруг ты выжил как-нибудь?

— Я, как видите, живой. Да к тому ж полОн со мной,
Токмо малость он сомлел и пока што не у дел.
Коль свернули вы с пути — пленных вам в отряд везти,
Я ж беру с собой бойца и складского хитреца,
Мыслю так: мы здесь втроём сей заслон верней пройдём,
А меж тем рассвет грядёт. Стало быть, пора в поход,
Всем удачи и — вперёд!

Коль одним увечных надо дотащить аж до отряда,
То другим известным лицам — дотащиться до столицы
Или с боем всё ж пробиться. Кому что, как говориться.

*Примечание: приведённый выше «музыкальный» отрывок
— вольная переделка широко известной
в пограничной среде песни
«Зелёные погоны».

Ан, бывают исключенья: на сей раз без приключенья
Ваня к месту назначенья сквозь облаву просочился
И в столице объявился. Да к тому же, — верь, не верь —
Проскочили без потерь. Изловчились так, как надо,
И завсклада для доклада привели под царску дверь.
Был надёжа дюже рад, что не смог утечь завсклад.
Учинил ему допрос — тот со страху аж… зарос!
Вот, ей-богу, над ушами проросли пучки волос,
Правда, волосы-то дыбом да седые, ровно снег —
Как проникся человек! Ну-к, скажи царю спасибо!
Стал не так уж и плешив. До того молчал, как рыба,
А теперь-то говорлив. Бледный весь и спал с лица,
Да не жалко подлеца. Слово с Делом объявил,
А потом-то, слышь, завыл, бил на жалость без конца:
Нагличане, мол, прижали, смертью лютой угрожали,
У очей ножом махали. И… от них несло духами…
Сдал хозяев с потрохами. Поминал он потроха
Аж до крика петуха. Нет, до третьих петухов.
От ить, сколько потрохов!

(А на наших не свалить. Кто ж из наших станет лить
На себя таки духи?! Всё же, чать, не лопухи.
Коли ты пошёл на дело, то вонять-то не приспело
И ножом-то зря махать. Вынул нож — должон пырять!
Пусть злодейство это, но — так оно заведено).

Уж верёвочке не виться, загремел злодей в темницу.
Но похоже, что завсклад был такому даже рад:
Лучше уж в тюрьме томиться, чем с Царём мозгами биться!
Тот ить сколь умом востёр, столь коварен и хитёр.
Что уж тут ни говори, — неспроста попал в Цари.

…Спал спокойно царский двор. У Ивана ж — разговор.
Вот прям сразу на рассвете, у Царя прям в кабинете:

— Вань, тебе опять спасибо! Мы же в лужу сесть могли бы.
Ты видал, чего творится?! Вражье семя сплошь в столице!
И ему вить не сидится, токмо б гадить да яриться!
И не вызнать же про них. Сколь завскладов-то таких?!
Завести б — врагу в ответку — нашу противуразведку,
Да назвать её бы СМЕРС, штоб блюла наш интерес.
Энтих смерсовцев отряд шельм бы метил всех подряд!
Иноземцам в рот глядят да не могут наглядеться —
Злата зов сильнее сердца. Не шустрили б так тогда-то,
Зная, — СМЕРть им, Супостатам! В СМЕРС попал —
Не отвертеться! И иначе штоб — никак!

— Ну, надёжа, ты мастак! Обозвать-то службу так!
Враз назад не повернёшь.

— Что посеешь, то пожнёшь. Просто Тайный наш приказ
Не справляется сейчас. Там отборные ребята,
Токмо их-то маловато. Может быть, из погранцов
В энтот СМЕРС набрать бойцов? У тебя, слыхал, есть взводы
Из отменных удальцов. Тот орёл, что шёл с тобой,
Не из тех ли молодцов, что горазды и на бой,
И помыслить головой, и злодея проследить,
И в полон не угодить?

— Я на то отвечу кратко: сих ребят у нас нехватка.
Ить не каждый враз сгодится, чтоб во взвод пойти учиться,
К службе там особый спрос, до неё не всяк дорос.
Остальных-то пруд пруди, а таких — поди найди!

— Ладно, как-нибудь решим. Ты же, Ваня, поспеши.
Во дворе найдёшь ребят — на дороге охранят
От случайностей возможных. В обчем, будьте осторожны.
Как нагонишь пополненье — забираешь в подчиненье,
А ведёт сей реджимент твой знакомец — мой агент.
И с засадой разберётесь, коли в спину ей упрётесь.
Стой! Ништо не говори, ты записку посмотри.
Голубок-почтарь принёс. В сём посланье воевода
Всё толково нам донёс про обманный твой обоз,
Там момент такой настал: то ли пан, а то ль пропал.

И надёжа в двух словах пояснил, что дело — швах!
А потом ещё добавил против всяких царских правил:

— Вань, нетрудно угадать: ты б хотел чуток поспать.
Дня жеть три, поди, не спал? Я б тебя не посылал.
Токмо, как ты тут ни ладь, больше некого послать.

— Государь, ты слов не трать. Ты и сам забыл, как спать.
Мне не надо объяснять. Вот коня бы поменять,
Он же мог едва стоять…

— Для тебя и для бойца кони прямо у крыльца —
Два каурых жеребца. Под седлом, на каждом вьюк,
Да стрельцы мои вокруг. А тебе удачи, друг!

Как Иван с царём простился, так немедля в путь пустился.
Пополненье — энто дело, коли б к стычке подоспело.
Токмо вдруг не подоспеет? Даже если всё упреет,
Поспешая, как могёт? Дальний всё же переход.
От такой-то чехарды далеко ли до беды?!
Ждёт обозных западня. Как ударят в два огня
Супостаты с двух сторон — нанесут большой урон!

За верстой летит верста, а в природе лепота,
Ни погонь нет, ни засад. ШтО ей чей-то там отряд,
Пыль поднявший на дороге? Энто ж люди, а не боги.
Да, не боги, што тут спорить? А коней бы всё ж пришпорить.

Ну а те, что шли с Иваном малым тайным караваном?
Как у них-то всё стряслось? Нарвались аль обошлось?
Обошлось. А как иначе? Не мудрёная задача.
Семь глушёных полутрупов привязали к конским крупам,
Глав-злодея не вязали, но леща по шее дали.
В разъяснительном порядке, дабы он не вздумал в прятки
С погранцами поиграть или дурниною орать.
Разве токмо сам захочет во земле сырой лежать,
Не шуметь и не дышать. Штой-то тот не захотел,
Хоть зубами и скрипел, и глазами злобно зыркал,
И губой по-конски фыркал. Прямо чисто зверь какой.

И ночной уже порой парни прибыли домой.
Всё штабному воеводе обсказали о походе.
Как смогло оно случиться, что пришлося разделиться.
И откуда же при них восемь тел едва живых,
И с чего одно-то тело чуть бодрее остальных.

Воевода восемь тел враз пристроил, как сумел.
Мол, прохладная темница для гостей вполне сгодится.

— Пусть сперва охолонут. Там, глядишь, в себя придут.
Ну, а коли вдруг помрут… Я им лекарь, што ли, тут?!
Смогут сдюжить до зари — вот тогда поговорим.
Это ежели подъедут лекаря на радость им.
А того-то бодрячка я подвергну с утречка
Изощрённому допросу, а не то, штоб с кондачка!

И отправил он рубежных хоть немного отдохнуть,
Им же скоро снова в путь, чтоб обозным подмогнуть.
Там, — откуда что взялось, — разбирает прямо злость:
Слишком много силы вражьей на приманку собралось,
У «небратьев» за кордоном шевеленье началось.
Порубежные заставы супостатам ровно кость,
Что ни вынуть, ни сглотнуть и едой не протолкнуть.
Ощетинилась граница и готова насмерть биться.

...Да неужто всё столь грозно обернулось для обозных?!
Ежли верить воеводе, был же план какой-то вроде,
Дозволявший погранцам сделать больно наглецам,
Что расселись по оврагам да укрылись по лесам.
Верно, план такой имелся, никуда сей план не делся,
По нему, врагам назло, всё, примерно, и пошло.

Скажем, взять хоть ту ж кибитку дюже странную на вид,
Вон доскою как оббита да размером… удивит,
На двери замок висит, боком кованым стучит.
Знать, в кибитке печь стоит, коль труба, гляди, торчит!
Ради гада одного навертели сколь всего!
А ему не жирно ль будет в путешествии его?!
Вот какие думы были у жильцов окрестных сёл.
В сём они не удивили. Что злодея изловили,
То не знает лишь осёл. Так с осла-то неча взять,
Да и жителям пенять вряд ли стоит на догадки.
Ведь сыграли с ними в прятки, окаянные ребятки
Из особенного взвода. Так замыслил воевода.

Да, кибитка не проста. Токмо встали на ночлег —
Вдруг откинулись борта, и двенадцать человек
Поглотила темнота. И ведь сколь же ловко скрылись!
Будто разом растворились да без лязга-скрипа-стука,
Так учили — вот в чём штука. А повёл ночной отряд
Порубежник Горегляд. И к тому ж теперь при нём
Те бойцы, что шли с Кремнём. При таком-то пополненье
Будет проще выполненье воеводских всех затей
По зачистке от гостей приграничных местностей.
Надо их в ночи найтить, поголовье сократить,
Ну, а борова «немого» в добром здравьи захватить,
Чтоб его потом сурово и по делу допросить.
А потом и с корчмарём говорить найдут об чём…

…А Иван, как ни устал, новый полк в пути достал.
Вот с агентом пошептался и опять в седло взобрался.
А агент ему:

— Похоже, ты скакать хоть сколько можешь,
Но людей-то пожалей, щас ить свалятся с коней,
Да и сами жеребцы-то… Не откинули б копыта!
Ты же, Вань, похож с лица — без обид! — на мертвеца,
Кровью вон глаза налились, да к тому же и ввалились,
Да одёжа вся в пыли, будто вылез из земли.
Ты умойся, отряхнись, пищей доброй подкрепись,
Здесь оставь людей своих, вместо них возьмёшь моих,
Из холопов боевых, хорошо ведь знаешь их.
Что проведать аль для драки — энти могут всё вояки.
Поменяешь лошадей, и окажешься скорей
При урочище Овраги, где в засаде ждут ватаги…

Вдруг Иван прям онемел, прямо весь окаменел,
Взглядом так агента ел, тот аж мигом весь вспотел,
Но сказать-то всё ж успел:

— Ваня! Вань! Охолони! Подозренье прочь гони,
Государь гонца прислал, тот бумагу передал
Ту, што твой-то воевода с голубком надысь прислал.
И вот так я всё прознал. Ох, горяч ты, Ваня, стал!

Тяжело Кремень вздохнул: извини, мол, перегнул.

— Уж прости меня ты, друже, весь извёлся нынче дюже,
Столько всякого стряслось, в голове все думы врозь, —
За какую ни возьмись… А потом лишь, знай, крутись,
Падай с ног, но торопись, да ни в чём не ошибись.
Ты не думай, я не лаюсь. И не плачу: как, мол, жить?
Просто мыслю, как же гадов у Оврагов положить…

Коль раздора не сбылось, то и дальше всё срослось.
Приказал Иван стрельцам прибиваться к погранцам,
Сам привёл себя в порядок и с другим уже отрядом,
Да на свежих лошадях в путь пустился на рысях.

Съели сумерки дорогу, но Кремень уж, слава богу,
До Оврагов долетел. Так, примерно, и хотел.
Полк прибудет утром рано под прикрытием тумана,
А к утру Ивану б знать, где и как ватаги брать,
И не в смысле «брать в полон». Как побить — решить должон.
Обсказал он всё холопам, чтоб они по тайным тропам
Просочились бы к Оврагам, присоседились к ватагам,
Сколь их там, да што за зброя, ну и всякое такое.

Отослал Иван разведку, подозвал холопа с клеткой,
В ней — почтовый голубок, что лететь к обозу мог,
И вот так оно выходит, что прям в руки к воеводе.
Наплевав на строгий слог, пишет Ваня тройку строк:
«Мне теперя до Оврагов, почитай, всего два шага.
Мыслю так, што на рассвете перебью засады энти.
На подходе новый полк. Ты держись там, Ярополк!»

Полегчало даже вроде, как отправил воеводе
Голубиной почтой весть. Вот поспать бы да поесть…
Нет, сперва-то подкрепиться, а тогда уж спать валиться
Прям под энтим вот кустом. Токмо всё оно потом,
А пока дождаться надо от проведчиков доклада.
Как они-то воротились, так немедля проявились
Вот какие расхожденья с воеводским донесеньем.
Де, ватаг уже аж шесть, сколь бойцов — точь-в-точь не счесть.
Сотен около шести, так что, господи прости,
Будет, с кем сраженье весть. Но упрятаны ватаги
В те же самые овраги. Да в один ведёт дорога,
Там кустов по склонам много, скрыла татей всех листва,
Их видать едва-едва. Энто даже ежли знать,
Што в листве таится тать. И второй вблизи овраг,
Там маленько всё не так. Он чуток наискосок
Да к тому ж не столь широк, а вот склонами высок,
Нет там поросли густой, прозывается Кривой.
Из него пригнать подмогу на проезжую дорогу —
Как воды хлебнуть глоток.

…Ох, не лопни, черепок! Не придётся, видно, спать,
Коли надобно опять план намеченный менять.
Стал быть, ежли в глав-овраге две засадные ватаги,
Да числом-то сотни в две… Посчитаем в голове…
То в Кривом-то углубленье ждёт двойное пополненье
Для ударных варнаков — вот и все шестьсот голов.
Надь с агентом обсудить, как в таком-то разе быть?
Ить такую прорву бить — не в уборную сходить!

…А, к примеру, Горегляд, что особый вёл отряд,
Што ж его не вспоминают вон сколь времени подряд!
Дак у энтого отряда всё нормально, всё, как надо.
Подоспел уже к поляне, где скопились те крестьяне
С не крестьянскою повадкой. Там ещё ведь и лошадки
Не видали в жизни грядки, не гуторя уж про плуг.
Дорогие кони, друг. И как будто у коней кто-то шастает, ей-ей.
Эй, охрана, глянь скорей! Может, там средь них злодей?
Прям должон такой вот крик прям раздаться в этот миг.
Токмо некому кричать, ить начальства нету, чать,
Коль старшОго из шатра кто-то свистнул на ура.
Где же чёртова охрана?! Спать легла? А што так рано?!
Да и крепко-то как спит! Хорошо хоть, не храпит.
Энто нас не удивит: караул давно побит,
Весь повязанный лежит. А чего бы не лежать,
Коль никак не убежать? И своих не упредить —
Кляпы ить не проглотить. А коль выплюнут?
Да что ты! Тут особый взвод работал,
Он и весь тот караул с глаз долой в кусты впихнул,
А кусты те недалече от лесной журчащей речки.
Хоть ты бейся, хоть мычи — не слыхать того в ночи.
Те, что были при конях, раньше всех легли кустах.
А коней-то погранцы — ловкачи да хитрецы —
Тихо так поотвязали да свели их под уздцы,
Всё, не сыщешь и концы. Што? И кони прям не ржали?
Чужаков к себе пускали? Даже, что ль, не покусали?
Не ищи на то ответ. Был табун — теперь уж нет.
Пограничный всем привет!

А меж тем вот-вот рассвет, выходить бы татям вслед
Порубежному отряду. Вызволять завсклада надо.
Пробудились варнаки, запалили костерки,
Да приладили над ними для похлёбки котелки.
А команды всё не слышно. Может, што не ладно вышло?
Где там важный предводитель? Спит ещё? Так разбудите!
Кто-сь пошёл его будить, а потом давай вопить:

— Тут, панове, колдовство! Нет в шатре-то никого!
Тут распорот бок его! Я имею сообщить: Господина утащить
Кто-то смог во тьме ночной! Вы — кто как, а я — домой!
Передумал ехать в бой! До видзения, панове!
Где там конь мой дорогой?

Тут все разом разорались и руками размахались,
Дескать, коли уж собрались, то, мол, к ляду Господина,
Коль он так бесславно сгинул! Мы теперь-то без него,
Что ль, не сладим ничего?! Враз начальство изберём
И за ним тогда пойдём. Нет, галопом мы поскачем,
И не может быть иначе — пустим сей обоз в распыл!

Новой вопль всех остудил:

— А коней-то след простыл!!! И охраны, не видать!
Надо руки умывать! Мы сюда, холера ясна, понаехали напрасно!
Я, на энто поглядев, ухожу отсель, пся крев!
Всё! Домой, домой, домой! Матка боска, ты со мной?!

И сказало эхо — ой! Над поляной, — вот те на! —
Вдруг сгустилась тишина. И зловещая она.
Из зловещей тишины стали всем слова слышны:

— Эй, шанОвни крикуны! Вы давно окружены,
А поэтому должны всё оружье снять, сложить
И с поляны выходить. С нами лучше не шутить
Или можете словить вот такой подарок в лоб,
Посурьёзней были штоб.

После этих жутких слов с трёх сторон из-за кустов
Три стрелы влетели в пень, как в учебную мишень,
В бересты сухой клочок, что размером с пятачок.
Пусть чуток уж и светло, — до конца не рассвело,
До ватаги враз дошло: в виде этакой стрельбы
Впору сразу лечь в гробы, а не то, штоб насмерть биться,
Друг пред другом гонориться, не поверив в глас Судьбы.

Потащили тати к пню всю ватажную броню,
Сабли, наручи, шеломы, шестопёры, мечеломы,
Засапожные кинжалы… — што сказать, добра не мало,
Даже фламберг, меч двуручный, сверху лёг на кучу звучно.
Прям его и не хватало для верхушки арсенала…

И оставил Горигляд рядом сдвоенный наряд,
Мало ль, кто сюда заглянет да присматриваться станет —
Сразу с ним поговорят. Порубежник хмур от дум,
Ничего нейдёт на ум. Но одно понятно точно:
Гнать полон придётся срочно к воеводе для допроса.
Надо сдюжить, кровь из носа! Ить в полоне есть один
Дюже ценный Господин. Расфуфыренный павлин
Под дерюжкою сермяжной оказался птицей важной.
Погранцов, (и те с устатку), с Гореглядом два десятка,
Пусть и менее того — не поправишь ничего.
Биться б рыбою об лёд, но они — особый взвод,
Он с пути не отвернёт!

Вот ведь как оно бывает. Кто-то лишь про хвост мечтает,
Говоря о татях речь. Мол, его бы хоть отсечь.
В мыслях ведь не смел мечтать целиком ватагу взять,
А оно вот получилось, нам такое и не снилось.
Божьим волеизъявленьем? Нет, но воинским уменьем
Да рубежным ремеслом, где решает не число.
Не про это ль воевода говорил перед походом?
Будто в воду он глядел: ныне тати не у дел.