Золотые собаки

Безродные дворовые собаки помогли потомственному дворянину стать первым в России лауреатом Нобелевской премии и основоположником научного направления, не утратившего своей актуальности даже в наши дни.
Пища будущего
Ровно 120 лет назад, в январе 1905 года, российское общество ликовало: самая престижная в мире награда – Нобелевская премия была впервые в истории присуждена отечественному учёному. Им стал член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук Иван Павлов. Баснословная для начала XX века сумма в 200 тысяч шведских крон, что по тогдашнему курсу соответствовало 75 тысячам российских золотых рублей, а ещё - солидная золотая медаль и пафосный диплом – такова была материальная составляющая Нобелевской премии по физиологии и медицине, которой по итогам 1904 года удостоили Ивана Петровича «за «воссоздание» истинной физиологии пищеварения». К этому времени Павлов уже был почетным членом четырех Академий мира: Парижской, Римской, Лондонской и Брюссельской, но на поездку за наградой в Швецию, на приобретение фрака и лаковых туфель-оксфордов, он с трудом сумел тогда наскрести нужную сумму.
На церемонии Павлов произнес традиционную Нобелевскую речь. Она начиналась так: «Недаром над всеми явлениями человеческой жизни господствует забота о насущном хлебе. Он представляет ту древнейшую связь, которая соединяет все живые существа, в том числе и человека, со всей остальной окружающей его природой... Точное знание судьбы пищи в организме должно составить предмет физиологии будущего». Вернувшись из Стокгольма в Северную столицу, учёный напишет одному из своих друзей и коллег: «Премия Нобеля дала мне жизненную независимость, а с нею возможность безраздельно отдаться делу науки…».  Спустя годы Нобелевскую премию получат и другие его соотечественники. И не только учёные, но и писатели, поэты и даже политики. Но Павлов – первый и равных ему по оригинальным способам исследований, их масштабу и значимости полученных результатов в мировом научном сообществе в прошлом веке было относительно немного.
Между тем, финансовая составляющая главной награды в области науки, позволила Павлову успешно развивать свои идеи как в теоритических, так и в прикладных составляющих процесса изучения физиологии. Он смог закупить необходимое для продолжения экспериментов оборудование, лучше обустроить лабораторию. В буквальном смысле Нобелевская премия стала и пищей для его собак
Пёс – двигатель прогресса
«Золотые мои собачки!» - так обращался к своим подопечным Иван Петрович, едва ли предполагая, что они в итоге принесут ему мировую славу и реальное золото в виде медали и звонкой монеты. Присоединяя к животным электроды и проводя хитроумные операции чтобы описать физиологические процессы, разве мог учёный подумать о том, что через полвека похожие дворняги полетят в космос ради изучения тайн Вселенной только потому, что он задал своего рода тренд в использовании этого млекопитающего рода волков в медицинских экспериментах?
Теоретическую основу изучения центральной нервной системы на примере собак Иван Павлов очень доходчиво объяснил в докладе, который он подготовил для выступления на международном съезде специалистов по психиатрии, неврологии и психологии в Швейцарии в 1914 году. К тому времени он стал уже академиком, действительным статским советником, что приравнивалось к армейскому чину генерал-майора, и обладал колоссальным научным авторитетом. Несмотря на то, что форум должен был проходить в нейтральной стране, начало Первой мировой войны буквально парализовало европейское научное сообщество. Когда «говорят» пушки, учёным лучше помалкивать или развивать свои мысли в милитаристском направлении. Только спустя три года этот доклад был опубликован в основанном Антоном Павловичем Чеховым в 1912 году естественнонаучном журнале «Природа», который выходит в свет до сих пор, теперь уже под эгидой Президиума Российской Академии наук. Что же писал Павлов в своей статье ««Настоящая физиология» головного мозга» в №1/1917 журнала «Природа»? Неоднократно упоминая об экспериментах на собаках, объясняя суть врождённых и приобретённых рефлексов у млекопитающих, которые называют так, как и принято до сих пор – условными и безусловными, академик отмечал: «Если раздражать кожу собаки электрическим током достаточной силы, он вызывает, конечно, оборонительную реакцию животного. Соединяя с этим несколько раз кормление собаки, можно достигнуть того, что тот же ток, и даже, возможно, большей силы, а также и разрушение кожи, механическое и тепловое, дают теперь не оборонительную, а оживленную пищевую реакцию (собака поворачивается в сторону еды и наступает обильное отделение слюны) без малейшего признака первой». Далее он рассказывает о применении кислоты, с помощью которой многократно воздействуют на слюнные железы собаки ради выявления у неё определённых рефлексов. Ратует за то, что использования исследования мозга собак путем препарирования гораздо более экономично, нежели привлечение человеческого «матерьяла». Кого-то такие откровения и детали могут покоробить. Но, не настоящего учёного, каковым был Иван Петрович.
Впрочем, к своим «золотым собачкам», которых за десятилетия исследований погибла не одна сотня, он относился с уважением. Известна цитата академика, относящаяся уже к 1920-м годам: «Когда я приступаю к опыту, связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжелое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Когда я режу, разрушаю живое животное, я глушу в себе едкий упрек, что грубой, невежественной рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но переношу это в интересах истины, для пользы людям».
Памятник преданности
Датой рождения метода условных рефлексов Иван Петрович считал 1901 год, когда он перешел на физиологическую позицию в истолковании давно уже известного факта «психического» слюноотделения. В 1926 году он обобщил собранный им и его сотрудниками материал, систематизировал полученные результаты исследований и изложил их в форме монографии «Лекции о работе больших полушарий головного мозга». Этот труд он характеризовал как «плод неотступного двадцатипятилетнего думания» и считал результатом коллективной работы. В предисловии к «Лекциям» Иван Петрович дал оценку этому творческому методу: «Сердечное спасибо всем сотрудникам, соединившим их добросовестный труд с моим трудом в нашем общем деле. Если я возбуждал, направлял и концентрировал нашу общую работу, то в свою очередь сам постоянно находился под влиянием наблюдательности и идейности моих сотрудников».
В ответ соратники подарили учёному альбом, подписанный «от его четвероногих сотрудников», который теперь хранится в Архиве РАН. Открывает альбом, естественно, акварельная композиция с собаками. Неизвестный художник тонко уловил во внешности животных их индивидуальные особенности поведения, отражающиеся на внешности. Пёс по кличке Трус – это боязливое, покорное существо, он поджал хвост и почти припал к земле. Герой породист, солиден и невозмутим. Наполеон бодр и энергичен. Собака, наречённая как Загадочная натура - с воинственно поднятым хвостом и выглядит агрессивно.  Так шутливо был зафиксирован важный этап в установлении Павловым типологии нервной системы животных. Собаки представляют характерные и для людей типы четырех темпераментов: Трус — меланхолик, Герой — флегматик, Наполеон — сангвиник, Загадочная натура — холерик.
Собаки, действительно, занимали исключительное место в научной деятельности Павлова. Подчеркивая значимость именно собак для успешного проведения физиологических экспериментов, ученый признавался, что отдает им предпочтение не только потому, что это удобные для опыта крупные животные, но и потому, что они обладают особыми психическими данными. Еще в 1893 году он писал: «С горечью надо признать, что лучшее домашнее животное человека — собака, благодаря именно ее высокому умственному и нравственному развитию, чаще всего является жертвой биологического эксперимента. Только от нужды делают опыты на кошках — нетерпеливых, крикливых и злостных животных. При хронических опытах, когда оперированное животное, оправившись от операции, служит для долго длящихся наблюдений, собака незаменима, даже больше того — в высшей степени трогательна. Она является как бы участником вашего опыта на ней, своей понятливостью и готовностью чрезвычайно способствуя удаче исследования».
По воспоминаниям коллег, если Павлову для объяснения каких-то фактов не хватало данных, он говорил: «Надо посидеть у собаки. Тут-то мы уж добьемся своего». Иногда дело доходило до курьезов. Слушателям лекций Павлова по физиологии в Военно-медицинской академии запомнился анекдотический случай, когда, демонстрируя лягушку, он постоянно оговаривался, называя ее собакой. 
Александр Леонидович Чижевский, посетивший в 1926 году павловскую лабораторию Государственного института экспериментальной медицины, охарактеризовал её как «царство собак — собачьи запахи и голоса доносились отовсюду. <...> Во всех лабораториях на больших столах стояли деревянные станки, в станках — собаки, по большей части овчарки, но были и других пород. Всюду пахло псиной. Издалека доносился жалкий слабый вой, видимо из операционной, где-то скулил щенок».
Сам Иван Петрович исполнил свой долг перед лабораторными животными и отблагодарил их за многолетнюю службу и преданность, установив памятник собаке на Аптекарском острове на территории Государственного института экспериментальной медицины, где он более сорока лет был бессменным руководителем физиологического отдела. Павлов лично участвовал в создании проекта памятника, вместе со скульптором И. Ф. Безпаловым обсуждал его конструкцию, сочинил надписи на барельефах пьедестала. Памятник задумывался как апофеоз собаке, благодарность человечества и одновременно как напоминание исследователям об их долге перед подопытными животными. Забавно, что в концепцию памятника вмешались тогдашние ленинградские партийные работники. В окончательном варианте памятника собака смотрит прямо перед собой, а не в сторону, как это было в варианте, одобренном академиком. Старику-учёному было невдомёк, что в стране советов даже подопытная собака, измученная болезненными экспериментами, должна уверенно смотреть в будущее и с радостью работать во имя науки. Как известно, Иван Петрович возлагал надежды на генетическое закрепление у собак приобретенных навыков, полученных в экспериментах. Для советской власти, вознамерившейся создать «нового человека», результаты павловских опытов представляли несомненный интерес.
Открытие памятника состоялось 7 августа 1935 года накануне начала работы XV Международного конгресса физиологов. В тот день Павлов, окруженный своими сотрудниками и гостями форума, подробно рассказал об идее создания барельефов, на которых были изображены конкретные сцены из лабораторной жизни и пояснявшие их надписи, составленные им самим. На одном из них была изображена операция по вживлению в желудок собаки специальной трубочки — фистулы. Надпись над изображением гласила: «Пусть собака, помощница и друг человека с доисторических времен, приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства. И. Павлов». Другой барельеф изображал сразу несколько стоявших в станках фистульных собак, прооперированных специально для возможности долговременного взятия у них желудочного сока, использовавшегося в те времена для лечения людей с различными заболеваниями желудочно-кишечного тракта. Надпись над изображением гласит: «Собака, благодаря ее давнему расположению к человеку, ее догадливости, терпению и послушанию, служит, даже с заметной радостью, многие годы, а иногда и всю свою жизнь, экспериментатору. И.П.».
Из Рязани на берега Невы
Мог ли сын обычного провинциального священника предположить, что он станет выдающимся учёным, академиком, что получит главную в мире премию в области прорывных исследований, что ему поставят памятники и посвятят музеи? Ничего этого он предугадать, конечно, не мог.
Иван Петрович родился 27 сентября 1849 года в Рязани. Его отец, Петр Дмитриевич Павлов, был священником. Мать, Варвара Ивановна, также происходила из семьи священнослужителей. В семье Павловых было десять детей, Иван – первенец и потому самый любимый. От отца он унаследовал любовь к труду, к земле, к литературе. Сестра ученого, Лидия, вспоминает: «В детстве Ивану Петровичу приходилось выполнять и другие работы. Мать наша содержала квартирантов. Зачастую она сама все делала и была большая труженица. Дети ее боготворили и наперебой старались чем-нибудь ей помочь: наколоть дров, истопить печь, принести воды — все это приходилось проделывать и Ивану Петровичу».
В одиннадцать лет Ивана определили в Рязанское духовное училище, а в 1864 году он продолжил образование в духовной семинарии. Казалось, судьба его предрешена. Но, однажды в руки юноши попала книги И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга» и Дж. Льюиса «Физиология обыденной жизни». Они потрясли воображение будущего священника, теоретически способного достичь высокого положения в иерархии Русской церкви.  К негодованию родителей он бросил последний год обучения в семинарии. В 1870 году поступил в Императорский Санкт-Петербургский университет сначала на юридический факультет, а вскоре сумел оформить перевод на естественное отделение физико-математического факультета, избрав своей главной специальностью физиологию животных и химию. В 1875 году Иван Павлов окончил университет в звании кандидата естественных наук. В том же году, накануне выпуска, он был удостоен золотой медали за своё первое научное исследование «О нервах, заведующих работой в поджелудочной железе». До золотой медали Альфреда Нобеля оставалось ещё более четверти века…
Первые успехи в экспериментальных работах укрепили в Павлове желание посвятить свою жизнь науке. Однако по тем временам физиологом мог стать только человек, имеющий медицинское образование. Для получения права заниматься физиологией И. П. Павлов в 1875 году поступает сразу на третий курс Медико-хирургической академии, которую также блестяще оканчивает.
     Все вехи жизни и достижений учёного теперь можно проследить в великолепной экспозиции Мемориального комплекса «Музей-усадьба И.П. Павлова» в Рязани. Главный дом был построен в середине XIX века, а весной 1946 года, к десятилетию памяти академика, здесь был открыт музей.  Посетители с порога погружаются в атмосферу провинциальной жизни конца XIX столетия, её повседневный быт, а затем постепенно начинают постигать и суть научных экспериментов, которые не утратили своей актуальности даже в эпоху торжества искусственного интеллекта. Более того, идеи выходца из Рязани стали в том числе основой тех алгоритмов, которые теперь используются продолжателями его дела в области обучения и развития безграничных возможностей ИИ. Нобелевские премии в области физиологии, медицины, химии и физики за 2024 год – яркое тому подтверждение.
Еще одна мемориальная экспозиция, посвящённая учёному, расположена на берегах Невы.  Музей Ивана Петровича Павлова как одно из подразделений Института физиологии имени И.П. Павлова Российской Академии наук, расположен в квартире, где ученый прожил последние 18 лет — с 1918 по 1936 годы. Большая шестикомнатная квартира на Васильевском острове, куда он переехал со своей семьей, была предоставлена ему Академией наук. Сегодня эта квартира, ее убранство, мемориальные предметы, составившие экспозицию, рассказывают о великом ученом, об эпохе, и о быте — как дореволюционном, так и том, что был характерен для первых лет советской власти. И, конечно, об увлечениях академика – коллекционировании бабочек и картин. Была у него и страсть – игра в городки. Этой «мужицкой забаве» его ещё в детстве обучил крёстный – игумен рязанского Троицкого монастыря. И если в петербургской квартире учёного вам об этом просто расскажут и покажут фото, то в Рязани музейщики подошли к делу более креативно и воссоздали площадку, где ненадолго можно почувствовать себя соперником выдающегося физиолога. Впрочем, и к даже такой забаве Павлов подходил по-научному и неизменно подчёркивал: «Во время игры в городки происходит сложная координация мышечных движений, что, в свою очередь, благотворно отражается на всех других функциях организма». Может потому и прожил он целых 86 лет?
Достоинство и власть
С советской властью у учёного были непростые отношения. «Я никогда политикой активно не занимался, никогда ни к какой партии не принадлежал. Но это не значит, что я закрываю глаза на окружающую меня действительность», - писал Иван Петрович в 1918 году. Известно и его очень резкое высказывание: «Если то, что делают Ленин и большевики с Россией, есть эксперимент, то для такого эксперимента я пожалел бы даже лягушку». В одном из писем своему заграничному коллеге он признавался: «Революция меня застала почти в 70 лет. А в меня засело как-то твердое убеждение, что срок деятельной человеческой жизни именно 70 лет. И поэтому я смело и открыто критиковал революцию. Я говорил себе: «Черт с ними! Пусть расстреляют. Все равно жизнь кончена, я сделаю то, что требовало от меня мое достоинство». Свою неприязнь к соввласти он показывал и демонстративно. Существует анекдот про то, как однажды проходящий мимо крестящегося на храм незнакомого бородатого старичка революционный матрос воскликнул в сторону седовласого академика - «Эх, темнота!». Павлов не только кланялся каждому храму во время прогулок по Петрограду, но был церковным старостой, ходил на службы, хотя и к вере относился с позиций науки: «Религия есть важнейший охранительный инстинкт, образовавшийся, когда животное превращалось в человека, сознающего себя и окружающие существа, и имеющая огромное жизненное значение».
Литературоведы до сих пор спорят о прообразе профессора Филиппа Филипповича Преображенского в повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». Среди «кандидатур» фигурирует и Павлов. Небезосновательно, ведь Булгаков был современником академика и не мог не слышать об его экспериментах с собаками. Знал он и о том, что чекисты неоднократно устраивали обыски в квартире Павлова, конфисковали золотые вещи, включая награды за научные достижения, и даже задерживали академика. Но расстрелять его не давала всемирная известность учёного.
В начале 1918 года Красный Крест направил Ленину письмо с предложением позволить Павлову выехать в Швецию, где ему предлагали «в благоприятной и спокойной обстановке проводить свои великие исследования». Кремль отказал, но после этого Павлову были возвращены конфискованные награды. 
В 1920 году Нобелевский комитет рассматривал вопрос о повторном присуждении И.П. Павлову премии за успехи в изучении нейрофизиологии. Когда слух об этом дошёл до Москвы, было принято ещё одно судьбоносное решение не только для самого Ивана Петровича, но и для отечественной науки. В январе 1921 году Ленин подписал Постановление Совнаркома «Об условиях, обеспечивающих научную работу академика И.П. Павлова и его сотрудников». Вскоре была достроена лаборатория в Институте экспериментальной медицины, которым руководил Павлов, был издан его труд «Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных». В 1925 году создаётся Институт физиологии, который ныне носит имя учёного и входит в структуру Российской Академии наук.  На тот момент основная задача Института состояла в изучении физиологии больших полушарий головного мозга по методу условных рефлексов. Экспериментальные исследования на собаках и человекообразных обезьянах, патофизиологический анализ нервных заболеваний в клиниках позволили Павлову сформулировать новые важные закономерности работы коры головного мозга — принцип структурности, принципы взаимодействия процессов возбуждения и торможения в нервной системе, основные типы нервной системы и зависимость условнорефлекторной деятельности от врожденных особенностей нервной системы. К 1930 году Павлов сформулировал первую в истории науки нейродинамическую концепцию неврозов. Эти результаты дали мощный импульс к углубленным исследованиям структурных и физико;химических основ физиологии и психологии головного мозга животных и человека, исследованиям роли наследственных факторов в формировании типологических особенностей нервной системы.
В 1929 году недалеко от Ленинграда, в Колтушах (теперь это Ленинградская область, Всеволожский район, с. Павлово – прим. автора), была заложена биологическая станция, которая к 1933 году выросла в целый научно-исследовательский комплекс, получивший название — «Столица условных рефлексов».
В Колтушах, где теперь стоит памятник учёному, кипела научная деятельность, бывали известные медики, выдающийся датский физик Нильс Бор, английский писатель-фантаст Герберт Уэллс, здесь же замечательный русский художник Михаил Нестеров создал два портрета Ивана Павлова. Первый – 1930 года – находится ныне в петербургском Русском музее, а более знаменитый – 1935 года – в московской Третьяковской галерее.
В 1932 году на XIV Международном физиологическом конгрессе в Риме, Павлов внес предложение: следующий, XV конгресс провести в СССР. Авторитет Павлова был столь велик, что международный комитет принял это предложение единогласно. В итоге в августе 1935 года в Ленинграде и Москве прошел XV Международный конгресс физиологов мира. На нём в знак признания заслуг, Павлова избрали «старейшиной физиологов мира».
И всё это не мешало учёному оставаться при своём мнении по отношению к советской власти. В 1934 году он писал министру здравоохранения РСФСР Г.Н. Каминскому: «Я чувствую себя по отношению к Вашей революции почти прямо противоположно Вам. Меня она очень тревожит… Многолетний террор и безудержное своеволие власти превращает нашу азиатскую натуру в позорно рабскую. А много ли можно сделать хорошего с рабами? Пирамиды? Да; но не общее истинное человеческое счастье. Недоедание и повторяющееся голодание в массе населения с их непременными спутниками — повсеместными эпидемиями подрывает силы народа». Мог ли предугадать Павлов, что его оппонента, организатора советского здравоохранения Григория Наумовича Каминского причислят к врагам народа и расстреляют в феврале 1937 года? Ровно за год до этого, 27 февраля 1936 года, Иван Петрович скончался от пневмонии. Согласно завещанию его отпевали в церкви святого Иоанна Кронштадтского в Колтушах, которую он отстоял от разрушения. А в Таврическом дворце состоялась официальная гражданская церемония прощания. У гроба стоял почётный караул из научных работников и членов Академии наук СССР. Похоронен Иван Петрович на участке «Литературные мостки» Волкова кладбища.
Павлов не был сугубо научным «сухарём». В 1881 году Иван Петрович женился на С. В. Карчевской, которая была моложе его ровно на десять лет. В их семье было четверо детей.  «Искал в товарищи жизни только хорошего человека, — писал Павлов, — и нашел его в моей жене Саре Васильевне, урожденной Карчевской, терпеливо переносившей невзгоды нашего допрофессорского житья, всегда охранявшей мое научное стремление и оказавшейся столь же преданной на всю жизнь нашей семье, как я лаборатории». Потомки академика до сих пор живут в Санкт-Петербурге и в Москве.
Поскриптум
Именем И.П. Павлова названо множество научных институтов и организаций, улицы, станции метро, самолёт и пароход, даже астероид и один из кратеров на обратной стороне Луны. В память о его выдающемся научном вкладе учреждены золотые и серебряные медали, всевозможные премии, ему посвящались почтовые марки, монеты Банка России, о нём снимались документальные и художественные фильмы, ему поставлена целая дюжина скульптурных памятников. Рассчитывал ли учёный на подобное посмертное почитание и стоит ли вымучивать ответ на этот вопрос? Может быть вся суть его земного бытия заключается а таком признании: «…я был, есть и останусь русским человеком, сыном Родины, её жизнью прежде всего интересуюсь, её интересами живу, её достоинством укрепляю своё достоинство»?