Поэт, коронованный на Квиринале

 (Из цикла «Азбука Рима»)

    «А смертным власть дана любить и узнавать
     Для них и звук в персты прольётся..."
     (О. Мандельштам)

      В августе 1340 года  37-летний поэт и историограф  Франческо Петрарка одновременно  получил приглашения из  Парижского университета и от Римского сената с предложением публичного коронования его лавровым венком. Хотя Петрарка уже много лет жил  уединенно, вдали от мирской суеты, в тихом  пригороде  Воклюзе, неподалеку от Авиньона, он к этому времени стал известным по всей Европе.     Серьёзным читателям были интересны его  исторические жизнеописания римских правителей от Ромула до Цезаря («О славных мужах» и «О достопамятных событиях»),  богословские  труды и  философские письма. Но особое признание широкой публики Петрарка  получил благодаря своим  «Книгам песен», куда вошли многочисленные сонеты, канцоны, баллады и  мадригалы,  посвященные даме его сердца - Лауре, предмету  возвышенной, платонической любви. Подобно Беатриче, которая пробудила, окрылила и вознесла дух Данте, так и Лаура стала для Петрарки земным символом небесной любви,  запечатленной в поэзии. Впрочем сам Петрарка называл свои стихотворные сочинения «пустяками» и «безделками», которые он писал «не ради славы, а чтобы облегчить скорбное сердце».
   Обычай коронования лаврами, берущий  своё начало из древней Греции, был воспринят ещё римскими императорами, которые  награждали венками из лавровых и дубовых ветвей не только победителей  воинских сражений и капитолийских игр, но и прославленных поэтов и ораторов. Впрочем, таких церемоний на Капитолии не проводили уже более 1300 лет. Для Петрарки священный обряд возложения  лаврового венца приобретал особый смысл. По латыни лавр  звучит как lauro, от него происходило  имя возлюбленной Лауры, и потому венчание лавром приобретало для Петрарки смысл символического венчания  с его прекрасной музой.
   Конечно, такое признание заслуг доставило радость Петрарке. Но вместе с тем поселило в его душе неуютное, досадливое смущение.  Его обескураживала мысль о том, что великий Данте так и не удостоился высокой награды при жизни, а лавровый венок украсил его голову только во гробе. (См. «Великий изгнанник Данте Алигьери»). Как искренне верующий человек  и священнослужитель, Петрарка смирял себя размышлениями и укоризнами,  не попуская  тщеславной гордыни. Чтобы преодолеть беспокойное замешательство и смятение духа, Петрарка решил подвергнуть предварительному  испытанию  свои заслуги и знания, представив их на суд короля Роберта Неаполитанского, который в это же время приглашал его к себе. Могущественный государь славился чрезвычайной образованностью, своими  трактатами и проповедями,  как по религиозным, так и по мирским вопросам. Современники величали его Мудрым,  королем философов и поэтов. В феврале 1341 года  Петрарка отправился по морю в Неаполь, где его приняли как высокочтимого гостя. Необычное многодневное публичное испытание, которое проходил поэт перед королем, привлекло внимание всего ученого мира и оказалось одинаково интересным и почетным для обоих его участников. Темой диспута, а вернее, беседы, совершенно естественно,  стал легендарный автор «Энеиды», римский поэт Вергилий, похороненный в Неаполе, под лавровым деревом, « у второго камня на  Путеоланской  дороге». Король был ошеломлен  глубоким проникновением Петрарки в символы и аллегории легендарного поэта и высоко оценил представленную на его суд  эпическую  поэму «Африка», воспевающую подвиги Сципиона во время Пунических войн.
    Растроганный монарх предложил поэту  принять венец славы из его рук тут же, в Неаполе. Но Петрарка сказал, что ему хотелось бы  принять лавры поэта на Капитолии, в оставленном понтификами и пребывающем в небрежении Риме,  который для него является «священным алтарём, где был  возжен свет  культуры и цивилизации».
    Король Роберт вручил Петрарке адресованный на имя римского сената диплом, в котором признавал поэта  вполне достойным лавров, и на прощание подарил королевскую мантию, предлагая надеть её во время венчания на Капитолии.    Для защиты от буйствующих на дорогах грабителей король дал  Петрарке в сопровождающие двух рыцарей, которые должны были также представлять пожилого правителя  на торжествах.
    Вечный город показался Петрарке умирающим и обезлюдевшим. Целыми днями бродил он по  заброшенным древним храмам и форумам,  отыскивая  исторические надписи на  замшелых камнях, которые, казалось, не интересовали никого. В дневнике он записал: «нигде не знают так мало о Риме, как в самом Риме». Колизей был обращен в каменоломню, могучие античные сооружения разрушены временем  или обращены в неприступные  мрачные крепости с узкими бойницами. Из многочисленных римских водопроводов лишь Аква Вирго струил неумолчные потоки воды, а живущие вдали от него горожане, не утруждая себя, брали воду из колодцев или из Тибра. Дороги Рима поросли бурьяном, на площадях от разливов Тибра образовались болота и трясины. За время пребывания римских пап во французском  Авиньоне многие церкви были заброшены, и только в некоторых верные клирики продолжали служить мессы для немногочисленных прихожан. Удрученный этим зрелищем поэт бродил по Вечному городу. Но обходя бесконечные, могучие стены Аврелиана, заходя в Пантеон и собор Святого Петра, Петрарка снова начинал верить в величие и   возрождение великого города.
В глубоком раздумьи поднялся он на Капитолий, который, к слову сказать, выглядел тогда совсем не так, как в наши дни. Не было ещё лестницы, взмывающей к церкви Санта Мария ин Арачели, и пологой скалинаты, ведущей на Капитолий. На вершине холма, на руинах древнего Табулария семейство  Корси воздвигло дворец, который с XII  века стал резиденцией сената и использовался для заседаний муниципалитета.
   В этом здании в  солнечное пасхальное воскресенье 8 апреля 1341 года при большом стечении народа состоялось коронование Франческо Петрарки. Старый друг Петрарки – сенатор Орсо де Ангвиллара, срок полномочий которого заканчивались как раз в этот день,  пожелал сам провести церемонию. В пурпурном плаще, подаренном королем Робертом Неаполитанским, под гром труб Петрарка вошёл в большой, устланный коврами зал сенаторского дворца. Украшенный цветами и флагами зал не мог вместить всех  желающих. Многочисленные сановники, рыцари и дамы стояли на лестницах, толпы народа заполняли площадь. Представители важнейших аристократических родов, двенадцать прекрасных юношей в пурпурных одеяниях один за другим декламировали стихи Петрарки, прославляющие Вечный город. Вслед за ними  в зал вступили  шесть квиритов в зеленых туниках  с венками из самых разных цветов на головах. Торжественное шествие замыкал  сенатор Орсо с лавровым венком в руках.  Он опустился в кресло,  герольд выкликнул имя Петрарки. Всё смолкло и в воцарившейся тишине поэт начал свою речь стихами из «Георгик» Вергилия:
«Остатки древних стен, благоговенье
Внушающие либо страх, когда
Былого вспоминаются картины...»
Затем, прочитав свой сонет в честь древних римлян, Петрарка закончил речь возгласом: «Да здравствует римский народ и сенатор! Да здравствует свобода!» После чего Петрарка опустился  на колени перед сенатором, и тот, возложив на его голову лавровый венок, провозгласил Петрарку  мастером поэзии и присвоил ему почётное звание гражданина Рима. По просьбе лауреата торжественная процессия от Капитолия через весь город направилась  к собору святого Петра, где Петрарка смиренно возложил свой венок на алтарь первоапостола. Вечерний город озарили огни факелов, когда началось пиршество во дворце семейства Колонна на площади Святых Апостолов.
    За праздничным столом подвыпившие,  развеселившиеся гости судачили об удостоившимся столь высокой награды поэте,    вспоминали  эпизоды из его жизни.  Кто-то  рассказал,  как его отец,  флорентийский юрист Пьетро ди Паренцо был изгнан из Флоренции  одновременно с  Данте  за принадлежность к партии «белых» гвельфов. Поначалу семья остановилась в Ареццо, где   20 июля 1304 года и родился Франческо. Потом следовали годы скитаний по небольшим городам Тосканы, и, наконец, родители нашли приют в  папском Авиньоне. Здесь Петрарка окончил школу, а в  1319 году  по настоянию отца стал изучать право, сначала во французском  Монпелье, а потом в  Болонском университете. Однако  юриспруденция   не интересовала Петрарку.  После смерти отца,  Франческо при содействии своего университетского товарища Джакомо, представителя  могущественного, княжеского  рода Колонна,  поселился   в  Авиньоне при папском дворе. Здесь он  принял духовный сан и получил  необременительную церковную должность, которая позволяла ему безбедно существовать и заниматься любимым литературным трудом. 
     Меж тем погрузившийся в задумчивость Петрарка вдруг припомнил, что по неисповедимой случайности он прибыл в Рим шестого апреля, в памятный  для него день встречи с Лаурой.   В тот весенний день 1327 года  Петрарка впервые увидел Лауру де Нов.  Вернувшись домой, на одной из страниц рукописи Вергилия, единственной вещи, доставшейся ему по наследству от отца, поэт написал: «Лаура, известная своими добродетелями, впервые предстала моим глазам на заре моей юности, в лето Господне 1327, утром 6 апреля, в соборе святой Клары, в Авиньоне».
Был день, в который, по Творце вселенной
Скорбя, померкло Солнце… Луч огня
Из ваших глаз врасплох настиг меня:
О госпожа, я стал их узник пленный!
Узнав Ее прекрасный лик вдали,
Красою этой дамы ослепленный,
Я устремляюсь, как завороженный,
Чтобы в лучах ее сгореть дотла.
   С того памятного дня неразделённая любовь к Лауре  стала неоскудевающим  источником для его поэзии. Но она же побудила его удалиться из шумного Авиньона в пригородную тишину Воклюза. Вот и теперь, сидя за праздничным столом, Петрарка  загорелся желанием поскорее вернуться в свое уединенное пристанище и  через несколько дней стал собираться в путь.
   Однако, едва  коронованный на Капитолии  поэт выехал за городские стены, как на него  напали вооруженные разбойники. Отбившись от злодеев, Петрарка развернул коня и вернулся в Рим. А на другой день отправился домой уже в сопровождении  предоставленного ему сильного эскорта.
   В Авиньоне увенчанного лаврами поэта приняли с энтузиазмом. Петрарка удостоился аудиенции у папы. Семейство Колонна устраивали в его честь банкеты, организовывали  литературные чтения, все хотели услышать хотя бы отрывок из его поэмы «Африка». Петрарку радостно приветствовали на улицах. Даже случайно встреченная Лаура улыбнулась ему издалека. Этот dolce saluto-ласковый привет Петрарка   тотчас же увековечил в очередном сонете, написанном в уединении Воклюза.
Семнадцать лет, вращаясь, небосвод
Следит, как я безумствую напрасно.
 Однако авиньонские покровители не хотели, чтобы знаменитый лауреат снова укрылся среди книг и бумаг. В курии ему  даже предложили почетную должность апостольского секретаря, но Петрарка решительно отказался.  Провозглашенный на Капитолии римским гражданином, Петрарка теперь стал настойчиво выступать за возвращение понтификов в Рим. Вспоминая убожество и угасание Вечного города, Петрарка осуждал непомерную роскошь папского двора, назвал пребывание пап в Авиньоне «вавилонским пленом». Написанная в ту пору пламенная канцоне «Italia mia» - «Моя Италия» призывала к миру, согласию и возрождению страдающей родины.
«Прошу тебя, Спаситель,
На землю взор участливый склони.
И над священной смилуйся страною,
Охваченной резнею   
Без всяких оснований для резни».
Это вызвало недовольство папского двора, как и его покровителя - кардинала Колонна. Расхождения усилились, когда Петрарка  открыто поддержал римского трибуна Кола ди Риенцо. Впрочем, очень скоро, увидев недостойное преображение народного трибуна в жестокого тирана, Петрарка также безоговорочно осудил его. (См. «Пагуба власти»). Немудрено, что со временем Петрарке стало неуютно в Авиньоне, и  в мае 1353 года он навсегда покинул Авиньон и Воклюз. Со временем он приобрёл небольшой домик на окраине Милана, хотя редко задерживался в нём. Теперь Петрарка  был в вечном движении. Крепкий и энергичный он мог проскакать пятьдесят километров за день. Элегантный и  благовоспитанный, интересный рассказчик  он становился  душой  любого собрания. В часы веселья он мог сыграть на лютне и спеть, очаровывая дам.
Много лет он ездил по всей Италии  в поисках единомышленников, мечтающих о возрождении Италии. Теперь, после коронования на Капитолии каждый город хотел видеть Петрарку  своим гостем. Из Вероны он перебрался в Парму,  где в течение нескольких лет был, «бесполезным и почти всегда отсутствующим» архидьяконом. Из Пармы переехал в Феррару, наведывался то на Капри, то в Падую. Он посетил Флоренцию, но в отличие от Данте, сердце которого трепетало при одном лишь воспоминании о  родине, Петрарка остался холоден к этому городу. Зато здесь он обрел верного друга - Джованни Боккаччо, живого и остроумного  сына флорентийского купца и неизвестной парижанки, прославившегося  не только своими любовными похождениями, но великолепными стихами и занятными новеллами. Наведался он и в тосканский город Ареццо, который встретил Петрарку небывалыми почестями. Ему показали трепетно оберегаемый согражданами дом, в котором он родился. Его даже смущало такое благоговейное почтение, и он испытывал неловкость, когда в Венеции его сажали по правую руку от дожа, и все высокопоставленные особы искали знакомства с ним.
В этих непрестанных перемещениях он даже не смог попрощаться с Лаурой. Известие о ее смерти он получил в Вероне и сделал пометку в дневнике: «В том же городе, также в апреле и также шестого дня того же месяца, в те же утренние часы в году 1348 покинул мир этот луч света…» Исследовательские изыскания не позволяют установить точную причину смерти молодой женщины, у которой, предположительно, было  11 детей. Она могла умереть либо при очередных родах, либо от нередкой в те времена эпидемии  чумы. Но с той поры Лаура стала  ангелом-хранителем Петрарки, его вожатым по горней, небесной обители.
И я вздыхаю с чувством пустоты:
«Лаура — там». И мыслям нет простора.
Она ушла — я дух вознес горе».
    Впрочем, люди сплетничали, что неземная любовь к Лауре и духовное звание не помешали Петрарке обзавестись внебрачными детьми. В земной обители он был и любовником и отцом, потом стал дедом.  Имя матери его детей осталось неизвестным. Но  сохранились сведения о сыне Джованни, который умер в Милане во время очередной повальной эпидемии чумы. «Джованни, рожденный на мое горе и муки, изведав немного веселых дней в своей жизни, умер в лето господне 1361 года, в возрасте двадцати пяти лет» - записал поэт.
     Однако годы брали свое.  Петрарку  одолевали болезни, стало трудно держаться в седле. Пришлось проститься с бесконечными путешествиями.  Он даже не смог побывать в Риме на радостном и долгожданном событии в октябре 1367 года, когда   Урбан V, первый из авиньонских понтификов  вернулся в Вечный город и, сойдя с коня у собора Святого Петра, взошёл на трон первоапостола, покинутый 63 года назад. В эти дни Петрарка хоронил своего внука, маленького Франческо.
    Последние годы Петрарка провёл в небольшом деревянном доме на каменном фундаменте, в небольшом городишке  Аркуа неподалеку от Падуи. Несколько комнат внизу занимала его дочка Франческа с мужем Франческино да Броссано и  любимой внучкой Элеттой, носившей имя его матери. Сам Петрарка и пара его секретарей жили наверху. Петрарка по-прежнему спал мало, питался скромно и много работал. Причесываясь и бреясь, он одновременно или диктовал секретарю письмо, или же просил его почитать вслух. На обеденном столе всегда стояли письменные принадлежности, и  нередко, задумавшись, он мог  обмакнуть перо вместо чернил в вино. «Днем и ночью попеременно читаю и пишу, одна работа помогает отдохнуть от другой, и я не знаю, как вместить все это в тесные рамки жизни».  Сама же жизнь теперь представлялась поэту «триумфом любви над человеком, целомудрия - над любовью, смерти - над целомудрием, славы - над смертью, времени - над славой и вечности - над временем». Случалось, медики предрекали, что вряд ли больной Петрарка  переживет ночь, но на другой день снова заставали поэта за работой. 
     Однако  утром 19 июля 1374 года, за день до  семидесятилетия, выпавшее из рук Петрарки перо начертило на белом листе бумаги  лишь последнюю тоненькую линию. Он умер, как и мечтал, с пером в руке  над  раскрытой книгой. В завещании Петрарка просил, чтобы его похоронили «безо всякой пышности, возможно скромнее».  Поэт лежал в дубовом гробу, одетый в пурпурный плащ, полученный им от короля Роберта во время капитолийских торжеств. Внучка Элетта надела ему на голову лавровый венок, который сплела сама. Так она  делала каждый год в день рождения Петрарки. Теперь же день рождения по сути совпал с днём смерти. Похороны  поэта,  состоявшиеся 24 июля, вопреки завещанию поэта превратились в торжественную церемонию. Траурную процессию возглавил епископ Падуи, за ним следовали епископы Вероны, Виченцы и Тревизо, многочисленные священнослужители и монахи. Покрытый черным сукном гроб под пурпурным балдахином несли  шестнадцать докторов права, а следом шествовал весь Падуанский университет. Гроб поначалу поместили в склепе местной церкви, но через шесть лет его  перенесли в построенную зятем Броссано гробницу из красного веронского мрамора.  Сам же городок Аркуа со временем присоединил к своему названию имя прославленного поэта и стал именоваться Аркуа-Петрарка.
В мае 1630 года некий монах, фра Томмазо Мартинелли, проделав отверстие в тыльной стенке саркофага, украл правую руку Петрарки. На судебном процессе он сказал, что хотел устранить несправедливость и преподнести длань Петрарки в дар Флоренции, которая долгие годы страдала от того, что прах обоих великих поэтов-флорентийцев - Данте и Петрарки - покоится на чужбине. Позднее похищенная реликвия неведомыми путями оказалась в Мадриде и, помещенная в нарядную, мраморную урну, хранится там в  местном музее.