Тайна старого моря. Часть IV. Искания. Глава 17

Глава 17
ТАРАСКОВО
Как же было приятно возвращаться к своей любимой работе после долгого на ней отсутствия...  Мне нравилось быть филологом и участвовать в процессе сохранения родной речи. В свободное время я всегда перечитывала русскую классику, с жадностью наслаждаясь ею. После операции я попросила, чтобы мне в палату обязательно привезли излюбленные томики Льва Толстого.
Будучи корректором, я испытывала досаду и желание все немедленно исправить: русские слова безжалостно коверкались, их заменяли англицизмами. «Юзер», «смайл», «фейс-контроль», «шейпинг», «шоппинг» – это лишь малая часть тех неологизмов, которые начали появляться в девяностые. В советское время такое было недопустимо, а вот капиталистическая экономика чистоплотностью не отличалась, порождая хаос во всех сферах жизни, в том числе и языке.
В коллективе меня встречали «промоутеры», «пиарщики» и «менеджеры». А в отдаленном углу обитал «десигнер». Сейчас этим никого не удивишь, а тогда сразу вызывало любопытство – что это за птица такая.
Забаррикадировавшись тиражами, «десигнер» исподтишка наблюдал за девушками, не пропуская ни одной новенькой.  Звали его Руслан Шаманов, и он обладал многими достоинствами: греческим профилем, шелковистыми кудрями, миндалевидными зелеными глазами, высоким ростом и стройностью, но, несмотря на это, в нем сквозило что-то «варварское» – трехдневная небритость, черные взлохмаченные волосы, густые сросшиеся на переносице брови, прищуренный взгляд. Он снимал однокомнатную квартиру в сталинском доме напротив издательства, куда имел обыкновение приглашать понравившихся девушек на чашку кофе или бокал вина – принимая роль этакого Минотавра на современный лад... Все подробности я узнала из рассказов красавиц, которые там уже побывали. Отдельного кабинета для корректора в издательстве не предусматривалось, поэтому и приходилось невольно быть в курсе личной жизни сотрудников. Ко мне денди не подходил – либо моя внешность не соответствовала его вкусам, либо из соображений пиетета, к корректорам здесь относились настороженно.
Однажды Руслан остановился у книжного шкафа, рядом с которым располагалось мое рабочее место, и сделал вид, что изучает корешки словарей.
– Вы что-то хотели? – не выдержала я его сопения.
– На экскурсию поехать не желаете? – предложил Шаманов.
– Какую?
– Мне Корепанова путевку купила в Тарасково, в мужской монастырь.
Юлия Корепанова работала в отделе рекламы и была одной из подружек Шаманова,  пытающихся накинуть на него путы Гименея.
– Поздравляю! Наконец-то! – рассмеялась я. – Только как-то слишком кардинально – почему сразу в монастырь?
– Хочешь съездить? – не разобрав иронии, Шаманов кокетливо стрельнул бровями, пуская в ход все свои чары.
– Мне-то зачем в мужской монастырь?!
– Это экскурсия так-то, – с укором добавил Руслан. – На комфортабельном автобусе отвезут в  деревню Тарасково, что под Первоуральском. Там церковь красивая при мужском монастыре. Пожрать даже можно – после экскурсии полноценный обед в кафе.
– Ну последний аргумент меня добил, если честно, – призналась я. – А ты чего сам не хочешь?
– Да я не особо верующий, – ответил Шаманов.
– Там икона чудотворная – Богородица Всецарица, – высунулась из-за перегородки все это время подслушивавшая Корепанова. – Чудотворная, излечивает раковых больных.
– Раковых? – невольно скривился Руслан. – Этого мне еще не хватало!
– Поезжай. Он все равно не поедет. Дохлый номер. Я сразу знала, – вздохнула Юля: – С нами фирма «Урал-тур» так рассчитывается, путевками за рекламу. Там и омовение можно совершить: в источнике Николая Чудотворца и Марии Египетской – она вообще помогает искупить грех прелюбодеяния и забеременеть.
– Забеременеть?
– Ага, – живо кивнула Юля.
– Ты была там?
– Нет еще. Я ведь беременная уже. Только ему еще об этом не сказала, – шепнула Корепанова, косясь на удаляющегося Шаманова.
– Так ты точно беременна? – еще на секунду засомневалась я.
– Ну тест показал две полоски. Надо еще кровь сдать, чтобы уж точно быть уверенной.
– Тогда давай свою путевку.
Спрятав в сумку бумагу, я вдруг осознала, что как будто только этого и ждала. Внутренний голос в тот момент четко произнес: именно туда тебе и надо.
Сидя в автобусе, я с волнением мечтала поскорее добраться до монастыря. Был самый конец августа. За окном мелькал лес и поднималось над Уральскими горами ослепительное солнце. Пассажиры казались какими-то притихшими, а женщина-экскурсовод с бледным непроснувшимся лицом и робкой улыбкой рассказывала о достопримечательностях Тарасково. Оказывается, мужской монастырь  в тех местах появился несколько лет назад, в начале двадцатого века на его месте стоял храм, а еще раньше – церковь Святого Духа.
В монастырском храме действительно находилась икона «Всецарица», постоянно притягивавшая к себе страждущих. Икона была написана в семнадцатом веке и стала известна как исцеляющая от рака. Один из ее списков попал в  монастырь Тарасково. Икона исцеляла даже некоторых больных на четвертой стадии заболевания: Богородица простирала свою защищающую длань молящимся.
Оказавшись на территории монастыря, вместе с остальными участниками экскурсии я сначала зашла в свечную лавку. Над рядами церковных книг, что были выставлены к продаже, была закреплена надпись: «Рак – терновый венец болезни». Эта фраза навсегда врезалась мне в память, и я долго размышляла над ее смыслом. Терновый венец – символ мученичества...
Мое внимание привлекла книга под названием «Святая гора Афон». Попросив ее у высокого худого монаха-свечника, я перелистнула несколько страниц и тут же наткнулась на заинтересовавшее меня высказывание: «Благодать бывает всегда совершенно мирной, смиренной, безмолвной, очистительной, просвещающей, радостотворной и лишенной всякого мечтания. Нет места никакому сомнению в благословенный миг пришествия благодати в том, что это поистине Божественная благодать, ибо она не вызывает у принимающего ее никакого страха или недоверия. Иосиф Исихаст». Рядом с черно-белой фотографии на меня смотрел старец с седой косматой бородой и очень молодыми немного грустными глазами – он словно сострадал.
Нечто подобное мне поведал священник из храма Рождества Христова, имя которого я так и не успела узнать – не раз приходила еще в эту церковь, но так его больше и не нашла.
Экскурсовод поторопила нас с покупками, ведь уже начиналась служба и акафист Всецарице – православная церковь чтит Ее 31 августа. Я купила образок и отправилась на службу.
Тепло тающих свечей и голоса певчих слились воедино. Отыскав уже знакомый образ, я подошла и перекрестилась. Глядя на лик Богородицы в багряных одеждах и с младенцем, держащим в одной руке свиток, символизирующий Евангелие, а другой благословляющим мир, я потеряла ощущение времени и ушла в молитву. Сначала я повторяла слова вслед за священником, а потом опустилась на колени и просила  Богородицу простить мои грехи. Какой же грешной я себя в тот миг чувствовала. Я не раз представляла это покаяние, и  мне становилось страшно от предстоящего разговора с Богом. Прелюбодеяние, гордыня, незнание меры, а зачастую и забвение Бога – во всем в этот миг я созналась перед иконой и почувствовала вместо собственной ничтожности – Любовь... Она согрела душу и благодатью разливалась по всему телу, выжимая из глаз слезы, которые сначала застревали в горле, а потом легко и тепло полились по щекам. Мне казалось, что кто-то Большой и Сильный погладил меня по голове как ребенка. И это был Господь, он посылал Свою Любовь всем, кто обращается к Нему с молитвою.
«Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помоги рабе Божьей Наталье, – прошептала я. – Помоги рабе Божьей Наталье», – повторила снова, подумав о маме Антона, которая пребывала в недобром здравии.  Вот, оказывается, куда направляла меня Богородица в багряных одеждах, когда пришла ко мне во сне.
Я не заметила, как закончилась служба, прихожане стали потихоньку расходиться.
– Благодать! – снова услышала я знакомый голос.
Передо мной стоял священник – его лучистые глаза оказались до боли знакомы. Ну конечно – именно его три года назад я встретила в храме Рождества Христова, а потом бесследно потеряла. Теперь он служил здесь, в монастыре.
– Здравствуйте, батюшка! – душа моя взыграла. – Мы с вами в храме Рождества Христова встречались.
– Да, возможно. Ко мне там много людей ходило. А теперь я вот здесь, – приветливо ответил батюшка. 
– А я так хотела еще увидеть вас. Но потеряла – я ведь даже имя ваше не знаю!
– Отец Вадим, – тихонько произнес священник.
– Благословите меня, отец Вадим! – попросила я.
– Бог благословит! – батюшка совершил надо мной крестное знамение.
Я поцеловала его теплую руку, а вместе с ней и благословляющего меня Христа.
– Откуда приехала сюда икона Всецарицы? – решила узнать я у отца Вадима.
– Это один из ее списков. Один пожертвован в московский Новоспасский монастырь. Почитаемая икона находится в Афонском монастыре и была благословением старца Иосифа, – рассказал отец Вадим.
– Того самого? – вспомнила я книгу, которую перед службой листала в свечной лавке. 
– Да, Исихаста, – подтвердил священник. – Необычный был старец. В келье у него всегда благоухали розы. Хотя и не росли там.
– Как же так? – заинтересовалась я.
– Благоухание всегда от молитвы Христовой. Возьми вот, почитай! – вручил мне отец Вадим красненький томик Евангелия в мягкой обложке.
Поблагодарив батюшку, я спросила, надолго ли он здесь.
– Навсегда, – ответил отец Вадим.
И я решила непременно вернуться сюда снова.
Продолжение следует.