4. Золотое искушение

«О Биоинституте можно сказать только одно – если ты знаешь о нём сейчас, то завтра уже не будешь знать о нём ничего.

Это секретный НИИ, который уходит своими корнями в самое начало существования СССР – по слухам его создали по приказу самого Ленина и чуть ли не в первые дни своего существования Биоинститут остановил вековечного врага Ленинграда – холеру. (Холера была настоящим бичом Ленинграда, начиная с Наполеоновских Войн. Примечание автора).

Таинственность и секретность Биоинститута немыслимы даже по меркам нашего времени – сомневаюсь, что кто-то из правителей СССР в полной мере знает, над чем именно работает Биоинститут, и какие тайны прошлого, хранятся в его лабораториях.

И что именно он выпускает в мир из своих мрачных кабинетов и родильных палат, которые укутаны завесой секретности как болото – туманом. Ходят странные истории о существах,  которые хоть и ходят на двух ногах и разговаривают – но при этом не являются людьми

Доподлинно известно лишь то, что Биоинститут «противостоит врагам, которым безразлично какого цвета наши флаги, кожа или, во что мы верим».

Противник Биоинститута – это болезни, паразиты и прочие смертельные угрозы, которыми меня любила пугать моя верующая прабабка – она любила рассказывать мне о неких Ангелах Смерти, и о Пятой Чаше одного – наполненной болезнями.

Биоинститут – порождение СССР – он впитал в себя ту смелость, которой недостаёт многим из нас – смелость бросить вызов Ангелам Смерти. Без борьбы он не сдастся – в этом я уверен. Мы мало представляем тех, кто сражается за нашими спинами с чудовищными морами, эпидемиями и пандемиями…

Биоинститут невидим. Но он есть – его действие мы видим по всему миру…»

     Отрывок письма неизвестного автора, найденного в архивах Ленинграда в 1987 году.

Елена закашлялась и, с трудом выпрямившись, потёрла отбитый бок. К счастью «Айзек» сумел поглотить значительную часть удара – и обошлось не только без переломов, но даже сильных растяжений.

- Твою-то… - Павел прикусил язык и поглядел по сторонам. – Всё, ядрёна клизма с дохлыми ежами – приплыли. Сушите вёсла.

- Успеешь, - проворчала Елена и помотала головой. – Что тут за чертовщина у вас творится?
- А я еб… знаю? – логично проворчал Павел, потирая бок и скаля зубы. – Летучий олень, мать его за ногу! Летучий!

- Ну я бы сказала что он не летел, а парил… Но да – выглядело впечатляюще. Давай попробуем выйти…

Ветровое стекло было потрескавшееся и залито кровью – причём кровь не дымилась на холоде, и её было немного – олень явно врезался в машину уже, будучи не слегка мёртвым.

Но что могло заставить его летать?!

Помотав головой, Елена попробовала открыть дверь и – вздрогнула.

На запястье «Айзека» появилась бледно-жёлтая полоса – вшитый в рукав лакмусовый анализатор указывал, что в воздухе находятся какие-то опасные для человека вещества – в очень маленьком количестве – «жёлтый уровень опасности» - то есть дышать воздухом можно.

Цветовые сигналы лакмусовых анализаторов обычно делились на три типа.
Зелёный – наличие в воздухе какого-то безопасного для человека вещества – например, сероводорода или повышенное содержание углекислого газа – впрочем, обычный бытовой газ из плиты тоже улавливался анализатором. Зелёный цвет означал, что зону заражения надо покинуть, и никакого вреда здоровью причинено не будет.

Жёлтый цвет сигнализировал о веществах, что уже могли причинить вред здоровью при длительном вдыхании и чей эффект мог остаться в течение долгого времени – летучие соединения некоторых отравляющих веществ, сероводород, пыльца наркотических растений, и метан. Желтый цвет обычно предупреждал, что нахождение в зоне отравления может иметь долгосрочные последствия, в виде тяжёлого отравления или интоксикации.

Красный цвет сигнализировал о смертельной опасности – радиационное заражение, отравляющие вещества или ещё что-то аналогичное и опаснейшее. Красный обычно намекал на то, что нужно немедленно удирать из зоны поражения и, желательно, принять антидот или немедленно сдаться врачам – под капельницы.

В общем, непонятно что было в воздухе. Но это что-то было.

Елена спешно покрутила колёсико анализатора, перезаряжая новую лакмусовую бумажку.

- Старлей, что там у тебя? – проворчал Павел, перерезая ремень безопасности – новинку на таких аэросанях.

- Тихо вы! – проговорила Елена. – Не выходить на улицу!

Несколько долгих секунд она всматривалась в анализатор, но тот и не думал менять свой цвет.

Что бы тут не была за отрава – она исчезла.

Отворив дверь, Елена осторожно выглянула на улицу.

Несчастный олень, исковерканный, с переломанными рогами и ногами, валялся метрах в пяти от машины.

Сами аэросани выглядели мрачно – ветровое стекло треснуло, а из низа кабины – как раз там, где находились рычаги управления, торчал один из сломанных рогов.
Однако, что было странно – общая площадь повреждений не соответствовала туше оленя – Елена быстро подсчитала что, даже врезавшись со всего маху в оленя, аэросани должны были просто разорвать или изуродовать его тело, но никак не смять себе весь корпус! Такое могло быть только при ударе о стену.

Елена осторожно прошла по снегу к оленю и, наклонившись, потрогала его.

Тушка сильно остыла, но ещё была чуть-чуть тёплой. Совсем чуть-чуть. Всё тело оленя было изуродовано мощным ударом аэросаней – однако никаких крыльев у оленя не было. Не было и прикрученных к нему верёвок – единственного объяснения парения этого животного в воздухе, перед аварией.

Привиделось им, что ли это?

- Ну всё, ядрёна копоть! – Павел обошёл аэросани. – Накрылись наши салазки дохлыми дикобразами. Официально заявляю, товарищ старший лейтенант, что эти, с позволения сказать, сани уже не поедут. А без ремонта в РММ – точно.

- Тише… - Елена всмотрелась в горные вершины над тушкой оленя. – Вы что, не слышите?

Павел закрыл рот и мгновенно прислушался.
 
Хруп. Хруп…

Затем из-за одного домика вышел тот, кто издавал эти звуки – здоровенный белый медведь.

Причём шёл он на задних лапах, сильно покачивался и молча щерил пасть в лютой, наводящей жуть гримасе злобы и ярости. Всё поведение этого животного было неправильным – впечатление было такое, словно медведь украл и выпил флягу спирта, либо…

Либо заболел бешенством в последней форме, когда животное уже теряет контроль над своей головой и телом и двигается мрачно, непредсказуемо и дико.

Словно подтверждая это подозрение, медведь остановился и зарычал, глядя по сторонам очень странно – вертясь всем корпусом. Причём всё это он делал стоя на задних лапах (!).

Затем полярный хищник опустился таки на четыре лапы и побрёл к Павлу и Елене, двигаясь, по прежнему, весьма странно – шатаясь из стороны в сторону, вращая выпученными глазами, что были налиты кровью - причём в прямом смысле – судя по всему у него полопались в глазах капилляры.

Павел выдернул из кобуры револьвер, хотя слабо представлял, чем «Наган» может испугать этого хищника, который и так ведёт себя странно – словно бешеный…

- Назад! – Елена вытянула из чехла странное оружие, похожее на трёхствольный дробовик, с коротко отпиленными стволами. – Назад я сказала!

Павел отшатнулся – в голосе девушки прорезались грозные нотки.

Елена вскинула оружие, прижав к плечу приклад…

Медведь повернул к ним голову и, ощерившись – бросился вперёд, со скоростью, которую может развить такой хищник – стремительная, белёсая молния…

Оружие Елены издало странный – жужжащий звук – из ствола что-то вылетело - оставляя за собой дымный след, словно от ракеты – и в следующий миг голова белого медведя лопнула, превратившись в фонтан крови, шерсти и плоти. Безголовая туша пронеслась несколько метров, словно не понимая, что она уже мертва – затем медведь врезался в тушу оленя и угомонился.

- Грёбаные рога! – Павел выпучил глаза в сторону Елены. – Это что было?!

- Это? Это военизированный комплекс для выживания космонавтов – «Вьюга». Создана для космонавтов, дабы тем было чем отбиваться от животных диких, если они попадут в дикие края, при возвращении из космоса, - хладнокровно ответила Елена и повела стволом странного оружия по сторонам. – Странно… что, что тут произошло? Летающие олени. Безумные медведи… Дальше что?

- Дашь посмотреть своё «пуляло»? – поинтересовался Павел, осматриваясь по сторонам.

- Может быть, доверю поглазеть. Всё равно он стреляет только в моих руках… Тише ты… Нужно осмотреть всё тут. Я не понимаю, - Елена вскинула к небу голову и уставилась в небо своими странными глазами. – Не понимаю. Тут кто-то есть… Кто-то прячется. Кто-то скрывается… Не вижу никого. А ты?

- Да чтоб я сдох, если тут кого вижу… Разве что тут этот демон – келе… - Павел почувствовал, как его потряхивает.

Одно дело медведь или иной зверь – пусть даже летающий. Но вот то, что тут может жить какой-то древний демон, из мифов народов Крайнего Севера – это уже иное.

- Где твоя атеистическая подготовка? – проговорила Елена, осторожно шагая к первому домику. – Тут нет демонов. Демоны – это пережиток прошлого.
- Ага, согласен… - Павел накинул на голову капюшон.

Елена присела над тушей медведя и, вытащив из сумки несколько шприцов, набрала в них образцы крови. То же самое проделала и с оленем – благо, что кровь в нём застыть до конца не успела. Судя по лакмусовому анализатору, в воздухе явно было какое-то отравляющее вещество – может быть медведь и вёл себя так странно, что надышался им?

А труп оленя – он то с чего залетал?

…В первом домике был, по сути, барак со столовой – несколько двухэтажных кроватей, застланных одеялами, куча грязных сапог подвешенных в углу над старой печкой.

Вторая печка, такая же, только более новая, стояла в середине этого импровизированного барака.

- Эстеты… Две печки им подавай, - проворчал Павел. – Аж для сушки обуви приспособили такую штуку. А потом жалуются, что у них ни дров, ни угля не хватает…

Елена прошлась по бараку, осторожно осматривая кровати.

Все до единой кровати были тщательно застелены, и прикрыты простынями.

Ничего особо необычного в них и под подушками – не было. Впрочем Елена сильно удивилась, найди она что нибудь в этом месте, где жило десять человек, и где что-то утаить от глаз соседей по кроватям было трудно.

Второй дом был обычной «начальниковой берлогой» - тут заседал начальник, и содержались все бумажные архивы. В этом месте активно поработали люди Иннокентия – они просто покидали все бумаги в машины и увезли. Дабы Иннокентий мог разобраться в том, что в них написано.

Третья избушка была самой удивительной – в ней была рабочая радиостанция – и какая! Новейшая радиостанция «Енисей», (название и технические характеристики – выдумка автора), что по своей мощности не уступала даже тем станциям, что были в посёлке…

- Гаврила бы от зависти помер, увидь он такое, - со знанием дела проговорил Павел, осматривая станцию. – На кой она им была нужна?

Елена легла на пол и, вскинув «Вьюгу» посветила прикреплённым к ней подствольным фонарём. И тут же увидела нечто совершенно необычное…

Под радиостанцией лежала длинная, оранжевая шашка. Причём с обгоревшим фитилём.
 
Судя по всему, кто-то положил под радиостанцию шашку взрывчатого вещества – скорее всего из богатых запасов самого поселения, подпалил шнур и ушёл  - но детонатор, несмотря на то, что до него добрался огонёк бикфордова шнура – не детонировал и не поднял в небо радиорубку.

- Так… Интересно… - Елена осторожно выкатила взрывчатку, нежными, осторожными движениями, стараясь не трясти её.

Шашка оказалась необычной – она имела какой-то серый цвет, с синими полосками. На ней сохранилась обёртка с клеймом производителя. Правда всё было на английском.

Но не беда – Елена на английском умела читать не хуже, чем на русском.

- «Камнедробитель». «Произведено в США в 1900 году. Место: Новый Квакер, горное предприятие «Сыны Мидвеста». Гарантия качества в течение ста лет».

- А, так это та взрывчатка, что нам в прошлом году, по ошибке, спихнули, - совершенно спокойно заметил Павел. – Привезли допотопную взрывчатку из США – видимо по ленд-лизу «толкали», вот и хрень эту притащили - просроченную. Бегемот и Гаврила его взорвали – всё по правилам и документам.

- Этой взрывчатке почти шестьдесят лет. И она что, взорвалась?

- И ещё как! Не знаю, что туда эти американцы напихали, но взрыв был ого-го! Потому, кстати, и забраковали. Нам-то нужна взрывчатка чтобы шурфы бить. А не разносить породу на куски.

Елена плохо себе представляла, чем плоха воронка от шурфа – вроде бы одинаково «вскрывает» поверхность. Однако переспрашивать не стала, а вместо этого вытащила нож и осторожно вырезала с взрывчатки кусок ткани, в который та была замотана – вместе с названием.

- Эту штуку сюда могли подкинуть, только когда вы посещали это место, для того, чтобы забрать останки погибших, - проговорила она. – Кто мог сделать такое? Есть мысли?

- Да кому нужно тут всё подрывать? Оно же не работает. Достаточно отрубить питание и тут всё промёрзнет. А «ледяная морось» тут мигом всё проморозит, так что не запустить будет… - пожал плечами Павел.

Елена прикусила губу. В отличие от Павла она хорошо разбиралась в механизмах и отлично видела, что станция – в полном порядке. Более того не просто в порядке, а ещё и законсервирована –  аккумуляторы были отсоединены, а все неустойчивые к сырости и морозу детали – тщательно заизолированы. Те, кто работал здесь, явно не спешили ей пользоваться.

Хотя распаковали и подготовили к работе.

Судя по всему, обитатели этой таинственной заимки надеялись не прибегать к помощи радиостанции и берегли её на «чёрный день»?

На столе стояла кружка, с какой-то бурдой, что замёрзла так, что было невозможно определить, что это такое – какое-то красное месиво, из которого торчали кусочки разбухшего и замёрзшего хлеба и чего-то похожего на мелко нарезанный зелёный лук.

Елена присмотрелась к кружке и усмехнулась.

- Что? – Павел насторожился, заметив её улыбку.

- Мне кажется, я поняла, что тут происходит.

- По содержимому этой кружки? Что тут?

- Скорее всего, это «кровявник» - обычные сухарики, которые засыпают зелёным луком и залив томатным соком, едят при помощи ложки.(В наше время сухари заменяют обычными картофельными чипсами. Примечание автора)

- И?

- Что значит «и»? – усмехнулась Елена. – Это очень хорошая вещь – она поддерживает на ногах, даже на голодный желудок. И с витаминами. Вам-то проще, геологам – вы получаете еду и витамины из лагерей снабжения. Но вот тем, кто лишён такой возможности – тем надо выкручиваться.

Выйдя из радиорубки, Елена осмотрелась по сторонам, прикидывая, куда бы она пошла, прятать что-то, дабы никто не увидел, и чтобы было бегать недалеко.
Сейчас, когда стало ясно, кто такие эти «исследователи теории полой Земли» искать их тайники было просто

Тем временем Павел подошёл к последнему из неосмотренных домиков и присвистнул.

На дверях висел громадный амбарный замок. Да и сам домик, неожиданно, оказался из тройного слоя досок – поверх стен были набиты, в несколько слоёв, ещё доски.

- Отойдите, - проговорила Елена, и присмотрелась к замку, а затем к дверям. – Могу поспорить, что тут хранится взрывчатка.

- Взрывчатка? Они что, совсем убогие? Хранить взрывчатку вблизи жилых помещений? – Павел оглянулся. – Да один взрыв – и тут всё снесёт к чёрту, вместе с домами и вышкой!

- Полагаю, что покойники относились к тому типу людей, что не имели обыкновения прислушиваться к мнению всяких «оленей», - Елена вытащила «Вьюгу» и потянула на себя какой-то рычаг. – Осторожно – отойдите от двери.

Затем она направила оружие на дверь и нажала на спусковой крючок, прежде чем Павел успел сказать, что пальба по дверям здания, где хранится взрывчатка, из огнестрельного оружия – не самая умная вещь…

ШАРАХ!!!

Из ствола,  «Вьюги» вырвался столб какого-то дыма, что врезался в дверь. Дверь затрещала и треснула в нескольких местах.

Елена закинула «Вьюгу» за спину – отработанным, механическим движением, и пнула в дверь

Та скрипнула и с грохотом вывалилась из петель. За ней обвалилась часть стены.

- Это что за боеприпас такой?!

- Медная пудра. (Речь идёт о специальных патронах, используемых даже в наше время спецназом для вышибания дверей. В отличие от сильно распространённого мнения, боеприпасы для разрушения дверей и тонких стен содержат в себе металлическую (чаще всего медную) пудру – такая «начинка» позволяет вышибать двери не боясь получить рикошетом своей же пули в лоб или грудь. Примечание автора).

Елена заглянула в дверной проём.

Как она и предполагала, взрывчатка не была навалена на полу беспорядочной грудой, где её мог бы увидеть любой нагрянувший из поселения гость. Она была спрятана в тайнике, что был сделан в полу – причём, что странно, тайник был открыт.

Павел посмотрел вниз и поёжился – в тайнике лежало пять ящиков «Камнелома», а на них, вальяжным «принцем гарема» «развалился» ящик динамита.

- Твою-то мать! Они что, нитроглицериновую взрывчатку с промышленной держат?! Блин!!! – Павел побледнел и ткнул пальцем в один из ящиков. -  Вон там ящик детонаторов! Они что, сдурели?! В одной хате взрывчатку и детонаторы держать?! (Совместная перевозка и хранение взрывчатки и детонаторов строго запрещены – это всё равно, что перевозить и хранить гранаты с ввинченными взрывателями. Примечание автора).

- Ещё раз повторюсь – те, кто тут жил и работал, не очень-то хорошо понимали в этой штуке. Они шурфы привыкли ломиками бить, а не взрывчаткой «долбить», - Елена присела на корточки и всмотрелась в динамит.

Тот выглядел совершенно нормальным и «свежим» - 1958 года выпуска, упакованным по всем правилам, со штампом ОТК. Хотя на риск взрыва при падении или ударе это ну никак не влияло. Динамит обычно взрывается, когда на нём начинает «течь» нитроглицерин – а это чаще всего происходит в жарком климате.

Однако Елена знала, что сам динамит об этом не знает и может детонировать даже в Антарктиде – махать им и швырять, куда ни попадя - категорически нельзя. И уж конечно держать на ящиках куда как более мощной взрывчатки применяемой для горных работ. Более того, не далее как два года назад она расследовала дело о несчастном случае – во время работ на горном карьере, некий мужчина, между прочим, мастер-взрывник, украл несколько шашек динамита. И ничего умнее придумать не смог чем закопать их у себя на дачном участке. И попрыгать над закопанной взрывчатке, трамбуя землю… в итоге от него нашли одни сандалии.

Выудив одну из шашек «Камнелома», Елена осторожно разрезала его.

Воздух сразу пропитался удушливой вонью, отдалённо напоминающей рыбную муку.

- Фу, гадость какая! Эта дрянь что, протухла?

- Нет, думаю минеральное составляющее этой взрывчатки, было далеко не таким простым, как вы привыкли, - вздохнула Елена и положила шашку на пол. – Итак, что же мы имеем? Погибшие были явно не такими простыми… Они имели радиовышку, запасы взрывчатки, и работали, причём активно, с этой взрывчаткой…

- Хм… - Павел покачал головой. – Ты на что намекаешь, товарищ старлей?

- А вот сам додумайся… Не бином же Ньютона, в конце концов… - проворчала Елена. – Посмотри тут по вещам – есть ли что-то не из вашего поселения? Нужно отчёт для вашего завхоза составить…

- Для Крота что-ль? Да счас – пусть сам сюда катит и проверяет, - Павел потёр затылок. – Блин… Во что мы вляпались?

- Постараюсь помочь…

Выйдя из склада. Елена повертела головой по сторонам и прошлась вокруг домиков, всматриваясь в складки местности.

Затем, уверенно, направилась к небольшому оврагу. Из оврага ей в лицо дунуло ледяным ветром, и девушка спрятала лицо в воротник «Айзека».

- Смотри!

Она ткнула в большой валун, что ничем не отличался от остальных. Павел подскочил к ней и помог перевернуть.

А под валуном обнаружился необычный тайник – врытая в землю бочка из-под бензина, в которой лежало два мешка.

Первый мешок оказался легким – Елена вытащила его сама. А вот второй пришлось вытаскивать уже с Павлом. Несмотря на маленькие размеры – с туго набитую авоську, мешок много весил, почти два десятка килограмм.

Елена развязала мешок – из него выкатилось два здоровенных камня, очень похожих на слипшиеся в одно целое береговые гальки – круглые, гладкие…

Оба странных камня были густого, золотого цвета.

- Потрясающе… - Елена заглянула в мешок – там лежало ещё несколько таких-же странных самородка. – Вот что они рыли… Тайком от вас, от Иннокентия, золото рыли…

Павел поднял один самородок и уставился на него каким-то «стылым» взглядом. На его лице появилась какая-то странная усмешка. Он не отрывал взгляда от самородков, и улыбался всё шире и всё более жутко.

- Эй! Что случилось? – проговорила Елена, с удивлением присматриваясь к парню.

Павел поднял голову и посмотрел на неё. В его глазах сверкнуло что-то странное - золотистое – словно отражение от одного из самородков. Бросив золото в мешки, он поднялся на ноги и, взяв мешок, поволок его к выходу из оврага.

За всё время он не сказал ни единого слова – только улыбался и улыбался – причём ужасно и мрачно…

Елена встала и крикнула:

- Эй! Ты куда? Что случилось?!

Павел вытащил револьвер и, не сводя с неё своего «стылого» взгляда, взвёл курок и выстрелил…