Северные рассказы. Оранжевый

   Одно, - двухэтажные дома в Диксоне за зиму заносит снегом по самый карниз. Ребятня, вылезая с чердаков через слуховые окна, с восторгом скатывалась на санках или фанерках по природой-матушкой созданным снежным горкам.
Именно такой дом стоит за тыльной стороной здания районного узла связи, в обиходе - Диксонского РУС. Молодой инженер телефонно-телеграфной связи стоит у окна линейно-аппаратного зала, с двояким чувством наблюдая за веселящейся ребятней.
   Лучи майского солнца, отражаясь от спрессованного морозами и отшлифованного ветрами снега, слепят глаза. Потеплело внутри, душа размякла, вспомнив знакомое с детства «Мороз и солнце, день чудесный…». Так и радовался бы, любуясь обычной зимней забавой детворы, если бы…  не май-месяц на дворе. Последний весенний месяц на исходе, а снег и не думает таять. И первомайскую демонстрацию отменили из-за пурги. Намело под самые крыши и морозом придавило. Минус двадцать - какая уж тут весна. 
   Отсюда и «двоякие чувства», смятение в душе.
   Первый два года в Заполярье прожили на едином вдохе, в романтическом восхищении от познания неизведанного, ощущения некоей исключительности собственной персоны из-за того, что обитают в мире, не каждому доступном. Где таких сложных проблем, как отдельная квартира, место в детском саду не существует. Сам детсад и школа рядом с домом. Дубленки взрослым, шубки детям, ковры и проч. и проч. решались в Диксоне не годами, а днем подачи заявления.
Романтика исчезла первой. Началось приобщение к суровой обыденности. Затем, по мере привыкания к обеспеченной жизни притупилось и прошло чувство собственной исключительности. Началась обычная от праздника до праздника бытовуха при социально-политических лозунгах и с мечтами о грядущем отпуске. Мужская половина диксончан зиму претерпевает еще и ожиданием гусиной охоты да летней рыбалки.   
Ну, что ж, бытовуха так бытовуха. Ананасов с бананами он и не ожидал.
   Мандаринов, красной и черной  икры в свободной продаже, как обещали работодатели, тоже не оказалось. Лишь старожилы вспоминают еще о стоящих на прилавках вазах с черной, красной икрой и мандаринами, о свежих огурцах, коньяках, шоколаде и прочем. В принципе, все и сейчас есть, но лишь по праздникам.
   Но не в этом проблема, а в детях. Медики, пусть не открыто, не в докладах и выступлениях, но говорят, что детям на Севере долго жить нельзя, вредно для здоровья. Так, опять же немало в Диксоне молодых специалистов, окончивших ВУЗы и техникумы на «материке» и вернувшихся работать в Диксон. Никакой ущербности в их поведении и развитии незаметно.
   Вспомнилось, как семья с двумя дошколятами добиралась в конце августа до Диксона.
   На контейнер для перевозки домашних вещей очередь. Воздать «благодетелям» за контейнер в обход очереди, за бронирование билетов из Москвы до Норильска и в Диксон у молодых специалистов денег, естественно, не было. Но, эти самые «благодетели», услышав «переезжаем на Диксон», вдруг становились обычными порядочными людьми и оформляли всё необходимое без излишних проволочек и запросов.
   Как глянул в иллюминатор приземлившегося в Норильске самолета и увидел ржавую мокрую пожухлую траву, прибиваемую к земле стылым дождем и сильным ветром. На летном поле аэродромная обслуга в меховых куртках и плащах. Сжалось сердце в тревоге - в Москве еще лето, солнце и плюс двадцать. А здесь… Им повезло, в Алыкеле лишь вчера открыли новое здание аэровокзала.
Как проснувшись ночью на вокзальном стуле, ощутил ужас от того, что завез семью неведомо куда. И не окажутся ли горькими обещанные манна с заполярных небес и красная икра на прилавках магазинов. Посмотрел на свернувшуюся калачиком жену на соседнем стуле и детей, уложенных на составленные рядом чемоданы… Стиснув зубы, приказал себе: вперед и только вперед.
   Попали в самый сезон - северяне возвращаются из отпусков. Диксон не принимает из-за погодных условий. Народу скопилось тьма. Билетная бронь в аэропорту Алыкель ничего не значит - становись в общую очередь. С чемоданами и баулами (а куда ж новоселам без них?) в переполненный самолет не берут.
   Руководство Дудинского узла связи договорилось с капитаном и отправило бедолаг на Диксон туристическим теплоходом маршрута Красноярск-Диксон. Повезло им, двое суток любовались из окна комфортабельной каюты суровыми пейзажами устья Енисея. А экскурсовод по корабельной радиосети рассказывает об исторических достопримечательностях: «Взгляните налево. Можно увидеть крест на могиле … сосланного за…  Взгляните направо. На берегу виднеется каменный тур - могила … сосланного за…». С погодой повезло - все кресты и могилы как на выставочных фотографиях. Только не фото это, а жизнь.
   Запомнились пристальные, недоуменные, недоверчивые взгляды туристов. Один озвучил общее непонимание:
   - Скажите, вы правда с детьми в Диксон едете жить по своей воле?  -  и получив утвердительный ответ.  - Туда же ссылали… А вы сами…
   - Нет, ссылали, как видите, намного южнее, - стараясь не выдать тревоги, отвечал глава семейства. 
   Да, тех не верноподданных ссылали. А его, молодого перспективного специалиста, что занесло в этот Богом забытый край земли? Или, наоборот, хранимый? Хранимый Им от Им же созданных и Им же проклятых людей? Даже своих «не верноподданных» цари ссылали южнее, а он, законопослушный, по доброй воле едет.

   Молодой инженер мотнул головой, отогнал воспоминания. Ничего, Бог пока не выдал, свинья не съела. Поживем еще, а там увидим.
   А пока середина мая, за окном солнце и…  минус двадцать. За спиной слышны едва уловимый гул блоков питания, попискивание зуммеров, легкий шум вентиляторов. Обычные звуки линейно-аппаратного зала узла связи. Отвернулся от окна... а на рабочем столе - горка мандаринов, словно в Гаграх или на прилавке Сухумского рынка. Солнечный луч подсвечивает оранжевое… оранжевый бок телефонного аппарата.

   Телефоны  на Диксонский РУС завезли вместе с другим оборудованием на туристическом теплоходе «Валерий Чкалов». Начальница узла связи, мельком проверив поступившее на склад оборудование, приступила к традиционной процедуре – осмотру и оценке телефонных аппаратов. От столь приятной процедуры ее отвлекла секретарь, прибежавшая с известием, что на узел связи неожиданно пожаловала председатель исполкома. Наспех вскрыв несколько коробок и убедившись, что на этот раз ничего интересного нет, начальница приказала оприходовать товар обычным порядком, и поспешила в кабинет встречать высокую гостью.
   Так уж повелось в Диксоне, что новая модель телефона на рабочем столе руководителя любого предприятия – частичка общего престижа. Поэтому каждый старался получить что-то оригинальное по своим ведомственным каналам обеспечения. А для невлиятельного в масштабах района Узла связи поступление новых телефонов считалось событием особо важным. Многие хозяйственные проблемы Узла связи решались проще и быстрее, если «русовское» начальство предваряло прошение предложением посмотреть поступившую партию новых телефонных  аппаратов. Поэтому телефоны находились на строгом учете, и реализовались только по личному распоряжению начальника РУС.
   Молодой инженер линейно-аппаратного зала получил телефон в подотчет через месяц после назначения на должность. Аппарат установили на столе дежурного электромеханика. Классической формы, не отличающийся каким-то особым дизайном, он, тем не менее, понравился всем: компактный, с удобной телефонной трубкой и легким ходом номеронабирателя. А главное, насыщенным оранжевым цветом, словно горка спелых мандаринов. Яркий, освещенный  лучами полуденного полярного солнца, пробивающимися сквозь тройные оконные рамы, аппарат притягивал взгляд и вызывал именно такие ассоциации. Хотелось прикоснуться к нему, ощутить нечто радостное из прошедшего отпуска или зарядиться теплом до следующего отпускного лета.
   Как-то в цех зашла начальница:
   - Откуда у вас такой телефон?
   - На складе получили.
   - Почему я его не видела?
   Она немедленно проверила оставшиеся на складе аппараты  - оранжевых средь них не нашлось.
   На следующий день в цехе установили обычный серый, невзрачный аппарат. А «оранжевый» красовался на столе начальника узла связи. В ее уютно обставленном, полном комнатных цветов кабинете он привлекал внимание каждого посетителя. На фоне превалирующего зеленого цвета он казался крупным спелым апельсином. Сама начальница призналась как-то, что сейчас она меньше ощущает усталость от долгой полярной ночи и не так уже нервничает от нерешенных проблем. 
   Через три года уже не молодой специалист, а заместитель начальника узла связи переступил порог кабинета первого секретаря райкома КПСС. Прибыл на собеседование по случаю избрания его секретарем первичной парторганизации. Зашел… Что-то родное и близкое привлекло внимание. «Оранжевый!»... На рабочем столе секретаря райкома красовался оранжевый телефон. Он стоял не на низком приставном столике, как все его предшественники, а на самом видном месте. В строгой обстановке партийного кабинета он напоминал не горку мандаринов или апельсин, а кусочек яркого полярного (а может, южного – кому как) солнца.
   И в последующие годы приходил в райком молодой секретарь, словно на свидание с давним другом. На собеседовании или на собраниях актива, мысленно кивал старому знакомому: «Ну, что, Оранжевый (или «рыжий», в зависимости от настроения) время идет, а ты такой же яркий, праздничный и радуешь глаз». И как бы ни заканчивалось лично для него мероприятие, уходил с чувством душевного равновесия.
   На одном из совещаний заметил, что на приставном столике разместился новый переговорный комплекс «Элетап-2». «Оранжевый» же, отключенный от линии стоял на своем месте. И секретарь райкома, услышав «тиликанье» телефонного звонка, непроизвольно тянулась не к новому чуду телефонной техники, а к стоящему на столе «Оранжевому».
   Первый секретарь ушел в отпуск. Как следствие или независимо от этого события оранжевый телефон оказался в приемной. Ее хозяйка не была Эллочкой-Людоедкой, и заменить старый дисковый аппарат на новомодный кнопочный «Телур» согласилась.
   Так «Оранжевый» вернулся на Узел связи. В кабинет заместителя начальника Узла связи.

   Павел Александрович, заместитель начальника Диксонского районного узла связи стоит у окна своего рабочего кабинета и с двояким чувством наблюдает за веселящейся на снежной горке ребятней. Лучи майского солнца, отражаясь от спрессованного морозами и отшлифованного ветрами снега, слепят глаза. Вспомнил знакомое с детства «Мороз и солнце, день чудесный…». Так и радовался бы, любуясь обычной зимней ребячьей забавой, если бы…  не май-месяц.
   Последний май в их заполярной эпопее. В этом году заканчивается срок очередного трудового договора. Заказывать контейнер, загружать вещи и отправляться домой? И где сейчас их дом: здесь, где по четыре дня «пурга качается над Диксоном» или там, откуда они уехали семь лет назад? 
   Но в семье считали, что выезд «на материк» необходим. Старшей дочери надо поступать в институт.
   Так и закончилась их северная эпопея.
   Кстати, будучи в последнем отпуске, он купил и привез с собой новый телефонный аппарат. Установил его на своем рабочем столе, а «Оранжевый» увез с собой на материк, как приносящий удачу артефакт.