У истоков

               
               
       Перед нами фотография 1953 года. 5 июля. Раннее летнее утро. Ожидается рабочий день.На Московской улице деревни Владимировка,  у покрытого соломой ветхого дома, где жил  председатель колхоза  "Красный пахарь", он же шофер,- Ливенцев Алексей Дмитриевич, забрались на машину колхозники. Пора отправляться на покос! У машины- юная девушка невысокого роста ,в светлом платье и кирзовых сапогах. Это моя мама Кривенко Александра Алексеевна, учетчица полеводческой бригады, а рядом с ней- ее бригадир Максим Ефимович Денисов. Среди владимировских женщин, в кузове машины, сидит и мамина подруга - Валентина Ивановна Мочалкина(Голубоцкая)!Она, как и мама, хранила в своем семейном альбоме такое же фото! И еще одно узнаваемое лицо- на подножке стоит самый высокий владимировский парень- Смоляков Иван!               
      Через два года мама выйдет замуж за кузнеца Боппа Ивана Ивановича-"русского немца", который в начале войны, как и тысячи немцев Поволжья, депортирован в далекую Сибирь... А еще через год на свет появлюсь я!
               
      Человек начинается с места, где  родился. По-разному может сложиться его жизнь, но родные места, их окрестности, луга и поля, тропинки и покосы, реки и овраги, старенькие дома и храмы  уже заложили информацию о каждом из нас в свою память, внесли в сознание наше представление об окружающем мире, о важнейших исторических событиях. Человек не может исчезнуть бесследно, особенно тот, кто оставил после себя добрую память. И как важно сохранить эту память, передать своим детям и внукам, рассказать им все, что знаешь о родной земле, о ее людях!               
      Так уж повелось, что  с возрастом человеку свойственно обращаться к прошлому, осмысливать свою жизнь, пытаться ответить: кто я- на этой земле? И кто- они, откуда- мои далёкие предки, подарившие жизнь- этот чудный мир, цветущую землю, синеву бездонного неба, яркое солнце?!               
      О предках мы практически ничего  не знаем. Безусловно, в этом не только наша вина: с давних пор связь между родными людьми постепенно исчезла. А это печально. Люди должны знать свои корни, потому как знания  истоков позволяют осмыслить  достижения и утраты прошедших поколений, передать потомкам их духовный опыт и непреходящие ценности.  Погружаясь  в глубь веков, узнавая историю жизни предков, мы познаем и  самих себя. Ведь ,по утверждению ученых-генетиков,  гены человеку передаются от его прадедов. И мы- хотим или нет- берем от них не только цвет волос и кожи, формы глаз и носа, вес и рост, но и способности, склонность к каким -то занятиям...Все это - незримый , бесценный дар от наших прабабушек и прадедушек.               
      Как жили они? Что их тревожило, волновало? Как добывали они свой хлеб насущный?               
      Трудно сказать, каким человеком был мой прадед по материнской линии- Кривенко Федор Власов. Фотографии прадеда, как и всей его многочисленной семьи, к сожалению, до нас не дошли. Потому можно только предполагать и еще  размышлять: что же подвигло его, в возрасте двадцати семи  лет, вместе с супругой  Марией  Михайловной, в девичестве Старченко, малыми  детьми : Филиппу было 6 лет, а Ивану - всего два годика,-и другими переселенцами, братом жены, двадцатипятилетним  Старченко Деонисием Михайловым, и его семьей,  земляками из Кривошеевки Радьковской волости, Корочанского уезда, Курской губернии, весной  1888 года, когда цветут  яблоневые и вишневые сады, покинуть родные места и добровольно отправиться в суровую и холодную Сибирь с ее  заваленной  снегом тайгой, трескучими морозами и с пронизывающими, сбивающими с ног ветрами, куда по этапу на каторгу в кандалах  отправляли преступников?!               
      Ведь здесь, в Кривошеевке, славящейся своими обширными базарами, торговые ряды которых тянулись по километру и более, жил его отец, Влас Филиппов Кривенков, родившийся год спустя после восстания декабристов(в 1826г.),его мать Василиса Григорьевна, три его сестры: Екатерина и две Марии-не странно ли, почему у обеих дочерей одно и то же имя?! Здесь, на пологом берегу Донецкой Сеймицы, где каждый камень дышит историей, как гласит летопись, в мае 1185 года,  проходили и отдыхали перед боем с половцами дружины князя Игоря, а через много лет, во второй половине XVII века, потомками черкас, отстаивающих свою независимость от польского владычества и искавших защиту в Российском государстве, основано было селение, в котором и  жил его дед Филипп Павлов  Кривенков, год  рождения которого  -1794 -ый, на 5 лет старше Пушкина! И нет ничего удивительного в том, что дед прадеда, Филипп  Кривенков, скорее всего, родившийся в соседней Бехтеевке и переехавший без увольнения общества, согласно 7 Ревизской сказке от 1816 года,  в 1811 году с отцом Павлом Семеновым Кривенковым в немногочисленную в те времена  Кривошеевку, был свидетелем  закладки в слободе Кривошеевке каменной церкви Казанской Божьей матери в 1812 году! И каком году! Когда русский народ защищал свои земли от посягательств Наполеона! А, может, не просто  был свидетелем тех грандиозных и далеких от нас событий, но и  их участником?!А через год, в 1813 году, умрут его отец Павел Семенов Кривенко и его дядя Федор Семенов Кривенков.               
     Что еще очень важно, что мои прадеды, начиная с Филиппа Павлова Кривенкова, а, возможно, и до него,-сведения эти из Ревизской сказки 10 переписи населения декабря 18 дня 1857 года (Курский государственный  архив)- и заканчивая Федором Власовым Кривенковым, были государственными, а не крепостными крестьянами, а потому, видимо,  более свободными, имели право на переселение.
     Разговоры в народе о переселении начались, приблизительно, с 1883 года, а в 1887 году люди задумались об этом всерьез. Когда же  было принято решение о переселении в новые "места", оказалось, что не все так просто: необходимо разрешение местных властей. А получить его нелегко: представители местной власти- становой и др.- пытались отговорить от переезда. Потому первые переселенцы, прибывшие на нашу "малую родину", решили идти без разрешения, по паспортам.
     Дорога в Сибирь оказалась нелегкой и долгой...Вышли из дома в мае, а прибыли на место в июне. Ехали на Саратов, оттуда пароходом до Перми, затем по железной дороге до Тюмени, пароходом до Томска, а затем купили лошадей и отправились на телегах...Везли с собой скромный скарб. Кто что смог...Так родной брат моего деда,  Кривенко Дмитрий Федорович, рассказывал, что семья его ехала на телеге, а сын держал на руках...поросенка! 
               
 В августе  1888 года в только что образованный поселок Владимирский Боготольской волости Мариинского уезда Томской губернии были водворены 66 семей переселенцев из Курской губернии, Корочанского уезда трех смежных волостей-большинство Радьковской, а несколько семей- Погореловской и Новослободской. Приблизительно наполовину великороссы и малороссы. Среди переселенцев был и мой прадед Кривенков(Кривенко) Федор Власов с супругой Марией Михайловной и детьми. В архивном фонде "Курское губернское по делам крестьянским присутствие" в списках крестьян Корочанского уезда Курской губернии, получивших разрешение на переселение в Томскую губернию в 1887-1888 годах, числится и его имя.

       23 августа 1888 года уже на сибирской земле в семье моего прадеда родилась дочь Наталья! Крестили ее в Богоявленной церкви села Боготола 25 августа, а чем свидетельствует запись в Метрической книге: "Курской губернии, Корочанского уезда, деревни Кривошеевки вновь причисленный по деревне Владимировки  Боготольской волости  крестьянин Федор Власов Кривенков  и законная жена его  Мария Михайлова, оба православного вероисповедания". Восприемниками  были родной брат и сестра прабабушки Марии Михайловны  "из той же губернии, уезда Короченского, деревни Радьковской вновь причисленный к деревне Владимировке  Боготольской волости  Деонисий Михайлов Старченков и крестьянская жена Васса Михайлова Овчаренко".1888- 1889  годы были одними из самых тяжелых периодов в жизни владимировских переселенцев, не случайно во многих семьях от "кори", "от слабости", "от поноса" умирали дети. Скончалась и семимесячная Наташа. Запись о ее смерти и захоронении  значится в Метрической книге Краснореченской церкви 29/31 марта 1889 года. Почему не в Боготольской - остается также предполагать. А может, в селе Краснореченском поселится предполагаемый родственник Вассы Михайловны Овчаренко, некто крестьянин Курской губернии, Корочанского уезда, Радьковской волости, села Кривошеевки(родного села моего прадеда!)Марк Федоров Овчаренко( он же Онуфриев)- как записано в Метрической книге Краснореченской церкви  от 25/26 ноября 1888 года в записи о рождении его сына Андрея от законной жены Пелагеи Ивановой? И восприемниками у него будут "той же деревни крестьянин Даниил Павлов Шевцов и крестьянская дочь, девица Агафья Григорьева Лавренникова".               
               
      По имеющейся  информации, вторым ребенком в семье прадеда был родившийся еще на курской земле, в Кривошеевке, в 1886 году Иоанн, как записано в Метрической книге местной  Казанской церкви, восприемники которого  Павел Никитин Богодухов и замужняя жена Фекла Власова Курганская, скорее всего, родная сестра прадеда Федора Власова ,той же слободы и христианского вероисповедания. В известных мне документах только однажды встречается Кривенко Иван Федоров- в "Посемейном списке лиц мужского пола , прописанного к 1 января 1910 года по селению Владимировского."(Ачинский архив. Ф.1,Оп1,Д.489)Список составлен 25 марта 1911 г. И, кроме Кривенко Федора Власова( 51 год) главы семьи, указаны его сыновья и их возраст: Филипп - 26 лет, Иван- 23 года, Тимофей- 20 лет, Дмитрий - 17 лет, Лукьян - 14 лет, Захар -11 лет, Алексей- 8 лет. Как сложилась судьба Ивана Федорова Кривенко- не известно.

        А вот первым  сыном в семье Федора Власова и Марии Михайловой, скорее всего, был Филипп.
    Филипп Федоров Кривенко,1883 года рождения, по словам его внука Власенко Виктора Алексеевича, проживающего в настоящее время в Калининградской обл., дед его был человеком практичным, хорошим хозяином, работал на пасеке. Он плотничал, построил для супруги Натальи Романовны и их детей добротный  дом-пятистенок , в котором и сегодня живут люди. Руки у него  золотые- делал сам шкафы и различную мебель, бочонки для солений, ящики, различную утварь, без которой хозяйке в деревне не обойтись. В доме моих родителей, в небольшой кухне, на стенке- напротив печи, долгие годы висел шкаф, покрашенный мною голубой краской, внутри которого помещались две полочки, на которые  мама ставила посуду и всякую всячину: семена,  приправу, кофе, чай, печенье...Шкаф этот сделал ее дядя Филипп. В шестидесятые годы, когда его семья покидала Владимировку, он "по наследству" перешел его племяннице. Сколько помню, лет  пятнадцать, а может, и больше, прослужил нашей семье, пока не перенесли его в летнюю кухню. Мастеровой был родной брат моего деда! На девятнадцать лет старше его! Талантливый! Все умел делать!
     Филипп, по-видимому, был особенно дружен с семьей своего дяди Дениса  Михайловича Старченко: дома построили рядом, да и родственники! К сожалению, сегодня от дома Старченко ничего не сохранилось, разве только ямки от фундамента... А в прежние времена родные не раз друг у друга  бывали  на свадьбах и крестинах. Так, согласно информации из Метрических книг,  9 октября 1909 года  Филипп Федоров Кривенко являлся одним из поручителей во время бракосочетания со стороны невесты-двоюродной сестры Анны Демченко(в девичестве Старченко) с Михаилом Симеоновым  Шмаковым.  А когда родилась  дочь Филиппа и его жены Натальи Романовны Ксения, (24/25 января 1910г) Анна, вместе с родным братом Никитой Старченко, стали восприемниками племянницы. Однако, к несчастью, девочка через полтора года умерла от коклюша. В ноябре 1911 года( 23/24) в семье родилась Екатерина, и ее крестной записана Марфа Михайловна Старченко.
    В 1929 году  Филипп Кривенко одним из первых вступил в организованный во Владимировке колхоз "Красный пахарь".  Когда началась Великая Отечественная война, его сын Роман,1905 года рождения, проживавший в Ново- Троицке, ушел на фронт, а семья Романа вернулась во Владимировку. Однажды на складе Филипп Кривенко набрал в карманы зерна, чтобы жена сварила голодным внукам каши. Кто -то донес. И за воровство он был арестован и осужден. Бедная женщина от горя все причитала, оправдываясь: «Усе брали, и мы узяли!» Из тюрьмы Филипп не вернулся, там он и умер.
     Погибнет на фронте и его сын, ефрейтор Кривенко Роман Филиппович, воевавший в 4 гвардейской кавалерийской дивизии. Кавалеристы во время Великой Отечественной войны, в отличие от периода периода гражданской войны,  лошадей использовали только во время передвижения, в сражениях участвовали, как и пехота. 4 гвардейская кавалерийская дивизия имени Кутузова Центрального фронта, в составе которой воевал Кривенко Роман Филиппович, в феврале 1943 года  была переброшена на полосу Центрально фронта и приняла участие в Севской операции с целью окружить орловскую группировку противника. Как  воевал Кривенко Р.Ф. и где конкретно , не известно. Установлено, что  погиб 16 августа 1943 года в сражениях  недалеко от Брянска и Орла. Похоронен в  Орловской об., Дядьковском районе, н.п.Биричево, северо- восточнее, в 1500 м. Его жена, Анна Григорьевна Кривенко(в девичестве -Демченко,)с детьми жила в это время уже во Владимировке, в доме свекра.

               
      О следующем сыне прадеда Тимофее Федоровиче  Кривенко и его семье мне практически ничего не известно, кроме сведений, дошедших из церковных книг. Да еще помню, что  дедушка мой его называл "Тимохой". Родился Тимофей Федорович  22 февраля  1890 года, в этот же день был крещен в Богоявленной церкви села Боготола. Крестными его был крестьянин из села Боготола Иван Филиппович Макаров и  Екатерина Иванова Ермоленкова. В двадцатилетнем возрасте, 12 февраля 1911 года, в возрасте 20 лет,  в деревне Владимировка он  сочетался первым браком с крестьянской дочерью, восемнадцатилетней  девицей Натальей Филипповой Назаровой. Поручителем с его стороны был двоюродный брат, ровесник Никита Денисович Старченко и Пимен Федоров Лаврененко.
      В январе 1912 года(26/29) у Тимофея и его жены родилась дочь Мария. Крестными девочки стали двоюродный брат Никита Старченко и родная сестра Таисия. Но девочка прожила всего лишь 10 месяцев. 13 декабря 1912 года ее не стало. Похоронена она, как и дочь родного брата Филиппа, на Владимировском кладбище.

               
      Еще один из сыновей прадеда, Дмитрий Федорович Кривенко(год рождения 1992), прожил интересную, трудную жизнь.
     В кругу родных жива  переданная им история: вспоминал Дмитрий Федорович, как, будучи ребенком,  ехал он с отцом  в телеге "из Расеи" и держал в руках... поросенка! Вряд ли это было в 1888 году, скорее, гораздо позже, ведь родился он в 1892...Может, в память мальчишескую врезалось возвращение с базара? Или рассказ старшего брата? Остается только предполагать...
     Но вот факты жизни Дмитрия Федоровича подлинные - запись в военном билете: в 1913 году он будет призван Мариинским УВН и зачислен  в запас.15 июля 1914 года мобилизован в старую армию и зачислен стрелком в  212 императорский стрелковый полк. Дома его будет ждать молодая жена  Феодора Иванова, в девичестве Пестерева, дочь крестьянина. 3 февраля 1914 года они вступили в брак. И, как у старших братьев, поручителями во время бракосочетания были родственники или друзья:  родной брат Филипп, двоюродный- Старченко Денис , муж двоюродной сестры Анны( в дев. Старченко) Михаил Семенов Шмаков, Василий Ксенофонтов Тарутин.  После свадьбы прошло всего каких-то полгода! И -разлука! Именно ей, а потом и отцу , он отправит свои фотографии-  запечатленные мгновения  своей служебной жизни. Начнется Первая мировая война, бои, сражения, смерть...               
    -Деда, а ты на войне в человека стрелял?  Ведь убивал же! -спрашивали его внуки.               
    -Вы думаете, я видел, в кого стрелял? Сидишь в окопе, пули свистят, взрывы грохочут, голову страшно высунуть, а надо стрелять!
     В августе 1915 года в Австрии он будет взят в плен и лишь через три года вернется в Россию...Что пришлось ему пережить в неволе? Унижения, издевательства, побои? Рассказывал, как однажды немецкий офицер обозвал его "русской свиньей". Не выдержал- с ненавистью ответил: "Может, мы и русские свиньи, но в одной лоханке не моем лицо и ж..., а в бане моемся!" Ничего не сказал австриец, но показалось Дмитрию, что стал уважать его и не позволял себе больше оскорблений в его адрес. А вообще не любил Дмитрий Федорович вспоминать войну. И как передать ноющую в сердце боль, когда его любимый сын Василий, ушедший в апреле 1941 года в ряды Красной армии, мечтавший стать танкистом и  в начале Великой Отечественной войны войны оказавшийся под Могилевым, прислал последнее свое письмо, в котором сообщал, что идут бои, не хватает оружия -три патрона на стрелка?!Привезли ящики с боеприпасами, вскрыли их, а там...гвозди! Ему ли, Дмитрию, не знать, что такое- быть в котле, окруженном со всех сторон превосходящим и численностью, и вооружением противником?! Замерло сердце от  ударившей , как молния, мысли: "А вдруг...он повторит мою судьбу?! Только бы не это!" 
      Долгие годы не ведали  отец и мать о судьбе сына Василия, пропавшего без вести. Лишь позднее стало известно, что около 300 тысяч наших солдат было взято в плен в Белоруссии, под Могилевым. И среди пленных был Василий. А впереди его ждал огороженный колючей проволокой фашистский концлагерь в Витцендорфе, в Германии, созданный вермахтом  в июле 1941г. на окраине военного полигона Мюнстер  без каких-либо помещений и других инфраструктур. Десятки тысяч советских военнопленных "жили" здесь в земляных норах и другом примитивном самодельном "вспомогательном жилье". В общей сложности в этом лагере более 16 тысяч красноармейцев грызли от голода кору на деревьях, спали на холодной земле, мучились от издевательств, вшей и болезней  и умерли вдали от Родины. В их числе был и Василий Кривенко. Невозможно без ужаса и боли читать его карточку из концлагеря Витцендорф:" Последнее место службы 130 танковый  батальон . Гражданская  профессия - сапожник. В плен  попал  не раненым под Могилевым  28.07.1941. Рост 165 , глаза серые , волосы темные. Умер 12.12.1941 г. от дизентерии. Похоронен на Русском кладбище Витцендорф".
     Жуткие фотографиях из концлагеря в декабре 1941 года - замерзшие тела советских военнопленных брошены в кучу, а затем со немецкой аккуратностью  уложены штабелями для сжигания, как укладывают в Сибири дрова...
     Отец Василия , Кривенко Дмитрий Федорович, в годы Великой Отечественной войны  будет работать в тылу, в труд-армии. Вернется в деревню полуживым: Федора Ивановна, чтобы вернуть мужа к жизни, будет откармливать с ложечки. Две его дочери-Александра и Соня, сыновья Алексей и Иван- сначала работали в колхозе , а позже, со своими семьями, уехали из  Владимировки навсегда. А Дмитрий Федорович Кривенко- "Митюха", как звал его самый младший брат Алексей, мой дедушка, на вечном покое останется на родине.
               
     Единственной дочерью в семье моего прадеда была Таисия. О ней я тоже ничего не знаю, кроме того, что вышла замуж в село Краснореченский завод, где и жила со своим мужем и детьми.               
               
       О своем деде, Кривенко Алексее Федоровиче, самом младшем сыне прадеда, мне известно многое и в то же время -почти ничего! Родился  он 19 мая 1901 года в поселке Владимирском Боготольской волости Мариинского уезда Томской губернии, 20 мая его крестили в Богоявленной церкви села Боготола. Похож ли он на  своего отца? Или на мать? К сожалению, фотографии прадедов не сохранилось. Да и, может быть, ее вообще не было! Худой, высокого роста, не отличающийся богатырским телосложением и не придающий значения своему внешнему виду, с хитринкой в глазах, любящий пофилософствовать за рюмкой водки, спокойный и  миролюбивый...Закончил он церковно- приходскую школу, был достаточно грамотен.  Видимо, любил математику - помогал маме решать задачки, неплохо знал Старый Завет, знакомил внуков с библейскими историями о потопе и Ноевом ковчеге. Был ли он религиозен? Трудно сказать... В памяти остался его рассказ  о том, как служитель церкви, позвал его как -то помочь напилить и наколоть дров. Пришел мальчишка к назначенному времени, а семья дьячка трапезничает. Пригласили и его. А тот по наивности спрашивает:
       - Батюшка, так ведь пост сейчас. Нельзя мясо кушать.
         - Ну, это тем нельзя, у кого его нету,- таков был ответ. 
      Дважды мой дед уходил на службу в армию. На одной из  фотографий, к несчастью,  нами утраченной, но на всю жизнь сохраненной в моей памяти, дед, еще совсем юный  бравый солдат, с неразлучной гармошкой, в потертой гимнастерке и ватных серых штанах , сидит, закинув нога за ногу, в обмотанных портянках! А рядом с ним два его сослуживца, тоже храбрые и отчаянные солдаты! Возможно, наши, деревенские...Ведь вместе с ним служил и Антоненко Изосим, и Петр Присухин, и другие ровесники- сельчане.
      В первый раз его взяли в армию Колчака. Помнили старожилы, как в январе 1920 года проходили по  деревне колчаковцы, проводили мобилизацию. Жили в деревне несколько дней. Но и за эти дни наградили жителей деревни вшами да блохами. Вроде и не свирепствовали, никого не убили, и все же люди боялись. Заходят в дом:
         -Собирайся! Завтра на лошади, чтобы был готов!
     И никто не спрашивал, хочешь ли ты служить или нет. Запугивали: не пойдешь- шомполами изобьют до смерти, по пожалеют.
     В годы гражданской войны, как и герою известного шолоховского романа, пришлось моему деду служить и у белых, и у красных. Частенько он  рассказывал родным услышанные от солдат истории  о закопанном колчаковском золоте и убитых свидетелях. Служба его закончилась тем, что  попал в плен к красным: "Лошадь подвела- не кована была, а вот у Изосима лошадь лучше, вынесла его. Но только и его поймали!" Может, и расстреляли  бы моего молодого деда, да на счастье патронташ оказался нетронутым. Оправдался: "Я ни одного патрона не выстрелил!" Видно, поверили ему, пожалели бедного деревенского парня. А потом, когда разгромили колчаковцев, многих солдат,  в том числе моего деда и  Изосима Антоненко, отпустили домой. Возвращались они из-под Иркутска, почти месяц шли пешком, где на подводах, почему -то оказались в Мариинске, а оттуда, на поезде, голодные, измученные, вернулись в деревню.
      А второй раз взяли его на службу уже в Красную армию. Служил он где -то в Средней Азии, на афганской пограничной заставе. стоящей то ли у Умударьи, то ли Сырдарьи. Рассказывал о том, что прежде, чем их туда привезли , басмачи "вырезали" всех наших солдат. Приходилось деду нашему  побывать у одного богатого бая- многоженца. Удивляло его то, что нравы и обычаи у них  "не такие, как наши, русские".
       
     Годы прошли, многое забылось, но вот услышанные истории о закопанном колчаковском золоте и желание отыскать клад у моего  деда так и осталось!
       -Есть на поленовских полях,-рассказывал он моему отцу, выпив кружку бражки,-  один подозрительный бугорок. Метра два на четыре. В прошлом году был там, постучал - бухтит! Надо бы проверить, Иван. Съездим, а?
      -Ладно,- отвечал отец, смеясь,- будет покос, съездим.
 
      В конце жизни мой любимый дедушка совсем ослеп. А выпить- любил! Придет, бывало, к нам-жили мы рядом, через дом, и он, с палочкой, по памяти ходил сам. Сядет у двери и говорит мне:
      -Там где -то мать бражку поставила. На печке стоит в бутыли. Налей -ка мне кружечку попробовать.
      - Деда-, отвечаю и не знаю, как мне быть,-баба меня ругать будет! В прошлый раз она сказала, чтобы я не наливала тебе бражки!
       -Да ты не бойся! Она и не узнает. Наливай!
 Налью я ему кружечку, выпьет, довольный.
       -Хороша!- заговорит. Начнет что -нибудь рассказывать, спрашивать...
     Надо сказать, что бабушка наша, Акулина Акимовна, была спокойной, тихой, скромной женщиной. Слова плохого никому никогда не сказала. Но над дедом власть имела огромную! Следила за ним постоянно! Был он у нее, что называется, под каблучком, и слушался беспрекословно. Потому я и недоумевала: как же так? Мой дедуля не боится своей главной начальницы? Да еще и обманывает ее? Неужели бабушку можно обмануть?!И...деда мне было жалко, как провинившегося ребенка! Сейчас -то я понимаю: оберегали они друг друга. Любили! И любовь эта не на словах проявлялась, а во внимании, заботе, участии.. Всю жизнь прожили вместе, вырастили четверых детей, внуков. Дорогого стоит!
       -Деда, тебе дать поесть что-нибудь? Я картошку подогрею. Хочешь?
       -Нет, не надо. Не хочу. Пойду я потихоньку...
   Выйду на улицу  и я с ним и смотрю, чтобы не упал и не ушел в сторону.
       - Да ты меня не провожай! Я сам дойду!
       - Хорошо, деда. Иди, не торопись.
   Вот каким запомнился мне любимый дедушка...