Татуировка у самого сердца

Один уже далеко не молодой человек (это вообще-то я, обычно я и пишу от первого лица, но тут почему-то не захотелось якать)… Так вот: один уже не молодой человек в естественной погоне за ушедшей молодостью делал дома всякие физические упражнения для продвинутых. Причем делал их, как обычно, выключив мозги, в комнате с мебелью, да еще и поглядывая в телевизор – куда же мы без него?! И неудивительно, что он грохнулся о стоявшее вблизи кресло, сломав себе несколько рёбер и задев к тому же легкое.
И вот доставили этого неудачливого физкультурника в больницу, где молодая черноокая врачиха с непростым восточным именем собралась вставить ему дренажную трубку для откачки жидкости из поврежденного легкого. И как раз в том самом месте грудной клетки, в области сердца, где у больного была татуировка с женским именем.
– Пусть не обижается ваша N, – сказала, усмехнувшись, врачиха, – но придется сделать прокол именно тут…
– Она уже давно мертвая, – ответил больной. – Так что не обидится… Это моя покойная жена.
Врачиха смутилась: – Ой, извините… – И, помолчав, добавила: – Это так романтично…
– Ну да, – согласился он, – смерть всегда привносит какую-то романтику. И романтику, и поэзию…
Он мог бы философствовать и дальше. Сказать, что в жизни, к сожалению, этого обычно не бывает, даже при большой любви. Всякая близость несет с собой далеко не романтичные вещи. Быт, кухня, масса социальных проблем, животный секс, привыкание – какая уж тут будет романтика? А смерть от всего этого освобождает, наполняет каким-то возвышенным трагизмом… Впрочем, лучше уж жить без романтики, чем платить за нее такую цену… А татуировки он вообще-то любил еще с детства, поскольку вырос в приблатнённом дворе и уже тогда пытался себе что-то меленько, незаметно от родителей, наколоть…
Но больной не хотел показаться болтливым, да и ситуация не слишком располагала к таким излияниям, поэтому все это осталось не озвученным…
Наконец, дренажная трубка была мастерски и совсем не больно вставлена. И пожилой мужчина вкупе с душевной благодарностью почувствовал вдруг сильное половое влечение к этой врачихе, несмотря на свой диагноз и такую красноречивую татуировку. Но он и тут ограничился обычным «спасибо».
А красивая врачиха, закончив свои манипуляции, вдруг грустно задумалась. В ней шевельнулось что-то вроде зависти к мертвой жене этого пациента. Ей тоже захотелось, чтобы ее имя было наколото на груди какого-нибудь мужчины, хотя сама она и не любила все эти нательные росписи. Но какая же женщина не будет рада такому нешуточному доказательству чувств?!