Коль не мила...

   Зима, что стенала, забрасывая погребённую в прошлом осень горстями снега, так похожий на крупный, чистый донской песок, вдруг отступилась, и умывая бледный, хмурый, отёкший ото сна лик округи слезами дождя, махнула рукой:
- Делайте, что хотите! Коли я вам не мила, уйду...
- И куда это мы собрались? - Поинтересовался календарь. - Нешто нынче не твоя пора?
- Да, вроде моя.
- Так что ж тогда?
- Не любят меня здесь. Сетуют, хулят.
- Считаешь, зазря?
- Почём я знаю.
- А чего тут знать-то? Ко всякому делу подступаться нужно, исподволь подбираться, негоже нахрапом. Когда на цыпочках подойти, когда переждать, чтобы попривыкли к переменам, а ты как? Чего скандачка влетела-то? Сыпанула снегом так, будто за щекой держала долго, да прыснула, рассмешил кто, а остановиться не смогла. Тропки замело, дороги забросало... Кому куда выйти, так не видно, где ступать, да и ежели наступишь, нет недёжи, что сумеешь возвернуться.
Зима, то есть ты, ведаешь, чем хороша?
- И чем же?
- А вот слушай, запоминай.
Припорошила белым чёрное, украсила, дала пройтись по красивому, - зажмурилась, дабы осмотрелись стёжку пробили, испробовали снежинок  вкус, сколь разнятся промеж собой, есть ли похожие.
- Сразу скажу, что нету. У меня без подделок, каждой всё своё.
- Так ты не дала изумиться мастерством своим с умением! Не дозволила улыбнуться всякой по-своему. Зато навалила горы до неба, - радуйтесь, мол. А в чём тут радость? Не подскажешь?
В лесу не пройти, ни веток, ни коры не достать, не докопаться до травы, не отбежать от недруга. Скольких обессилела, да обездолила - знать тошно. Ну,  а что до города, - ни одна мать в здравом уме дитя от себя не отпустит погулять.

- А снежки? А баба снежная?
- Да какая баба, помилуй!? Потонет ребятёнок в том сугробе, замёрзнет, заплутает, дороги домой не отыщет, в двух шагах. Да что в двух, - один раз топнет, и с концами...

   Долго вздорили зима с численником, заморочили вовсе природе бедовую голову - потёк сок со всех сугробов. В городах дома с лица сделались темны и заплаканы, лес же до стволов промок, поник ветвями, будто завял, а по стаявшим за одну только ночь тропкам забегали скорее обыкновенного мыши с землеройками, смыты нежданным половодьем с пригретых мест, ищут в смятении свои норы, но никак не найдут.

   Старики говорят, всё хорошо в меру. Так-то оно так, да чего только не случается в миру... Чай не в келье живём, не на Соловках, под защитой трёх саженей сложенных из валунов стен хотя от лютого ворога, хоть от всякой непогоди.