Президент журнала

Все события произошли вчера, в WhatsApp, проще – ватцапе. Полный развод лохов, разделённый на этапы. Первый – звонит, якобы, знакомый, которому поручили передать просьбу органов госбезопасности. Второй – звонит «сотрудник» ФСБ. В данном случае разводящие выбрали писателей, на тщеславие давят. При таком раскладе они во всех местах слабы.
Разговор передаю без никаких литературных излишеств:
- Виктор Борисович, доброе утро! Как Вы? Как здоровье?
- С кем говорю?
- Я президент литературного журнала «Сибирские огни», помните? Михаил Николаевич Щукин.

Смотрю данные: Щукин Михаил Николаевич, +7 922 664-09-71. В Перми зарегистрирован. Президент? Значит, теперь уже не редакторы, а – президенты. Странно. Вообще-то, «Сибирские огни» – один из старейших журналов России, пора бы ему обзавестись своим президентом или каким-нибудь зицпредседателем Фунтом. Всё может быть в наше время. Тем более полмира ополчилась на Россию… Ополчилась и ополчилось? Полмира. Она или оно? Щукин, Щукин… Есть такой персонаж в моей памяти. Кажется, в марте 2012 я участвовал в большом литературном форуме «Русский беркут». Павла Васильева поминали. Приглашал друг Владимир Берязев. Ну и встречался там со многими писателями, выступал. Беркут… Я – русский беркут? Ладно, пусть. Да, Щукин. Щукин, Щукин… Кажется, мой ровесник или даже на год старше. Значит, Щукин…

- Да, да. Припоминаю. Здоровье моё нормальное.
- Рад слышать, что все в порядке. Я обращаюсь по одному вопросу. Сейчас сможете писать?
Голос мягкий, вкрадчивый, очень доброжелательный.
- Задавайте… вопрос…
- Я не в курсе, почему Вы вызвали такой интерес у ФСБ, Вам виднее. Меня в детали не посвятили, только поручили предупредить о том, что с Вами сегодня свяжется Зорин Михаил Викторович, сотрудник ФСБ и наш новый куратор. Может, ко мне есть какие-то вопросы по этому поводу?
- В смысле, свяжется со мной или журналом?
- С Вами. Вопросы были конкретно о Вас. Характеристику я предоставил положительную, но, сами понимаете, на слово верить не станут.
- Хорошо.

А что я могу ещё сказать? Плохо что ли? Пока ничего плохого нет, тем более, мне без разницы какая характеристика. Послезавтра 70 стукнет. Да, стукнет, а потом и совсем пристукнет. Почему-то в памяти всплыла неразлучная пара – Коровьев и Бегемот, в треснутом пенсне и с примусом…

- Тогда оставайтесь на связи. Как поговорите с Зориным, сообщите мне.
- Понял. Как он свяжется?
- Точно не знаю, но, как я понял, будет звонить. Поэтому держите телефон при себе. Да, после разговора отпишитесь мне. Всё-таки интересно знать…

Ладно. Сижу, жду. И дождался. Звонят и опять – ватцап.
- Виктор Борисович? Вас Щукин предупреждал? Хорошо. Я сотрудник ФСБ Михаил Викторович Зорин… Плохо слышу вас.
- Я тоже.
- Да, я тут в аэропорту. Возле вас нет никого? Разговор очень и очень конфиденциальный. Никто не должен слышать Вы кому там сказали: «Выйди отсюда»?
- Вам послышалось. У меня вставная челюсть, да жевал в это время конфету, вот и послышалось. Наверное, если вы в аэропорту, то вокруг – антенны, радары, всякая аппаратура связи. Фонит. \
- Так вы в связи разбираетесь, в армии служили, Виктор Борисович?
- У меня первый допуск. Правда, давно был, в середине 1970-х…

Кажется, тут мой собеседник поперхнулся, но быстро пришёл в себя.
- Сколько служу, но до первого допуска ещё не дошёл. Напрягите память и вспомните: не было ли в последнее время каких-то подозрительных звонков, обращений, попыток взлома ваших счетов. Кстати, сколько у вас счетов?
- Нет, ничего такого не замечал. Счёт один, пенсионный.
- Вы не догадываетесь по какому поводу вами интересуются органы?
- Я не экстрасенс. Может быть, мои тексты, тема монголов мира и т. д. Но там повестки дня нет вообще.
- Нет, нет, тут как раз всё нормально. Тут другое. В общем, информация строго засекреченная, но я вам скажу…
Ничего себе, он скажет! Ладно, буду дальше прокачивать интеллект собеседника. Что там за Штирлиц?
- Хорошо. Говорите, если можно.
- Скажу. Известна ли вам фамилия Ткаченко?
- Такая фамилия известна всем. В моей памяти не менее десяти Ткаченко, двое из них уже покойные.
- В общем, с вашего счета поступают большие суммы в Украину. На имя некоего Ткаченко. В последний раз – два миллиона. Это измена Родине.
- Во-первых, почему так мало. Для любой войны это три минуты. Во-вторых, такое абсолютно исключено. В-третьих, Родина мне не жена, чтобы ей изменять, она – мать. Не суррогатная. Тут что-то, воля ваша, вы напутали.
Опять молчание. Думает. И снова:
- Тем не менее это так… Переводят. Связь всё-таки плохая, перезвоните мне по МТС или скажите номер, я перезвоню.
Хорошо, сказал, он перезвонил, номер - +7 9179565529. В Самаре, кажется, зарегистрирован. Почему у нас кому попало продают симки? Теперь он, кроме моего Мегафона, знает и МТС.

Продолжаем разговор о ситуации, в которую я вляпался. Теперь уже по МТС. Нервы у меня, конечно, давно ни к черту, особенно с родственниками, но в такие моменты нервы, наоборот, успокаиваются и я начинаю мыслить чётко и логично, в Мюллера превращаюсь из «17 мгновений…»
У меня, действительно, пятьдесят с лишним лет тому назад был не то первый, не то второй допуск. К документам особой важности был допущен. Это редкая прерогатива. Я был начальником аппаратной засекречивающей аппаратуры связи в империи ГРУ, где оценка ситуации и принятие решений должны быть моментальными и синхронными. Мы следили за признаками нападения на СССР, конкретно - за запусками баллистических ракет с полигона N. Тут махи, то есть 340,3 м/сек надо опережать.
Президент… Президент журнала.
- Слушайте меня внимательно. Вы можете быть спокойны. Преступников мы найдём, вам сообщим. Где находится ваш банк? Какие суммы и откуда вы получаете?
- Писатели вообще бессребреники. А живу я в такой глуши, которая никакого интереса ни для кого не представляет… Но вы меня очень заинтриговали, а натура моя не успокоится до тех пор, пока не докопается, как писал Пастернак, до самой сути.
- Хорошо, хорошо…

В таком духе мы беседуем минут двадцать. Он мне настоятельно рекомендует никому не говорить о нашем разговоре, успокаивает, что всё решится положительно, что меня подставили, а органы госбезопасности обязательно найдут этих мошенников и сообщат мне.
В итоге мы обмениваемся номерами телефонов, которые могут быть известны кому угодно, кто пожелает их узнать, тем более – найти место проживания любого человека на планете Земля, а система Илона Маска, наверное, может обнаружить кое-что и поинтереснее.

- Удачи, дорогой Виктор Борисович!
- И вам здоровья, Михаил Викторович!

Итак, президент журнала и сотрудник ФСБ. Открыл сайт «Сибирские огни» и сразу: «Осторожно, мошенники!» Так и написано, через запятую. Но как иначе? Они что, мошенников предупреждают или меня? Воистину, могуч русский язык. Читаю дальше:
«Уважаемые авторы!
В последнее время участились случаи попыток мошенничества с использованием имени нашего журнала. Поступают сообщения с неизвестных номеров, которые якобы принадлежат сотрудникам редакции или представителям правоохранительных органов. Будьте внимательны и помните, что общение с авторами ведётся только по электронной почте. Здоровья Вам и Вашим близким!
Редакция журнала «Сибирские огни»
Объявление от 25 ноября 2024 года.

Возвращаюсь к WhatsApp, пишу, наверное, заждавшемуся «Щукину»:
- Да, говорил. Ничего конкретного. Общая проверка. Видимо, проверяют всех писателей.
- Вполне возможно. Ну тогда держите в курсе, вдруг снова будут звонить.
- Хорошо. Дошли до слога Ба:))
«Щукин» может быть спокоен: никому и ничего я не сказал.

Но написал. Ночью написал письмо в редакцию «Сибирских огней», на другой день позвонил туда. Переговорил с редактором отдела прозы Сергеем Москвитиным. Видимо, у телефона сидит. Он сказал, что на нас ополчилось (ополчилась?) полмира, согласился с тем, что редакцию и авторов достают мошенники. А я вспомнил недавнюю новость о том, что эти коровьевы и бегемоты цифрового мира недавно облапошили на 45 лямов Эдварда Радзинского. Потом порекомендовал Москвитину отдать моё письмо в ФСБ. Он пообещал выполнить.

После обеда я снова вернулся к WhatsApp. На моё удивление, «Щукин» был на связи. Видимо, работал. Отстучал ему первое, что попало в голову:
- Говорил с ФСБ. Идёт проверка. Вам будут звонить. Постарайтесь затянуть разговор подольше. Это очень важно! Отвечайте только после словосочетания «Европа, вылет в 23».
Он ответил через два часа. Как долго думал!
- Доброе утро, Виктор Борисович. Можете конкретнее? Что это значит? Кто будет звонить и зачем?
- Да, должны позвонить из «Сибирских огней» и ФСБ Новосибирска. Они со мной связывались. Там занялись всеми авторами журнала.
Ответ был мгновенный:
- Принял, занимайтесь.
Я «занялись», а он – «занимайтесь», то есть вместе.
И «Щукин» с логотипом журнала «Сибирские огни» исчез. Насколько?
А «Михаил Зорин» вообще молчит. Видимо, работы много.
Да, вчера он спросил у меня настоящее имя, конечно, я сказал ему – Цырен-Ханда. Он записал «Зелимхан», ещё и переспросил два раза.
На всякий случай отстучал и ему:
- Всё, дело решилось. Нашел преступников. Базу раскрыли. Симки взяты в Перми и Самаре. Развод простенький. Банки предупреждены. Где второй этап? Почему вы затягиваете операции в других регионах?

Вернулся к работе. Продолжаю писать книгу. С опаской смотрю на смартфон. Время от времени приходит знакомое уведомление: «Ваши средства в безопасности. Установите приложение…» Они появляются и исчезают. Появляются и исчезают…
Иногда заглядываю в WhatsApp. Президент журнала на месте, в сети, и логотип журнала с ним. Вошёл в роль, обмял хомут. Не удаляю. 

4 декабря 2024 года.