Цепная реакция

 
 
     Прошлым летом это поветрие и произошло. В село стал наведываться экстрасенс. Неприметная женщина средних лет. С доброжелательным располагающим голосом, притягательным обволакивающим взглядом чёрных жгучих глаз. Трудилась она вахтовым методом.
     Вскоре результаты врачевания стали сказываться. Положительные.
Сарафанное радио разнесло, что экстрасенс лечит и от порчи, и от сглазу, табакокурения и алкогольной зависимости, а также прочей человеческой слабости. По заказу. Народ потянулся. Контингент страждущих раз от разу увеличивался. Приём вела она на дому у пациентки. Та за аренду лечилась бесплатно. Бартер, одним словом. Женщины шли. Мужики выжидали, посмеивались. Всё у экстрасенса было отлажено: и списки пациентов по группам, и график работы с перерывом на обед.
     Основой врачевания стала релаксация. Ясное дело, у хозяйки столько кресел и раскладушек не оказалось. Проблему решили просто: брали с собой одеяла. Располагались в комнатах на паласах.
Под тихую завораживающую музыку дружно входили в состояние транса. Засыпали.
     Экстрасенс обычно сидела на кухне. Лечила движением рук – пассами. Мысленно посылала сигналы-импульсы. Чудодействовала…
После сеанса пациентки расходились умиротворёнными, довольными, а главное, отдохнувшими. Группы сменялись. Комнаты проветривались. Всё тип-топ, отлажено до мелочей. Но не может у нас так идти без сучка и задоринки. Ну не бывает такого! И случилось. Произошла накладка. Пациентка, одинокая женщина, у которой обычно останавливался экстрасенс, по неотложным делам внезапно уехала в город.
     Площадку нашли. Мир не без добрых людей. У Татьяны Ветровой. Процесс пошёл. График выдерживался.
Но за одной накладкой произошла вторая. Старушка Сидоровна повела свою группу, но не к Татьяне Ветровой, а к Тоньке Ветровой. На другой конец села. Пришли. В калитку стучат.
     Тонька – на крыльцо. Руки в боки. Что к чему? Не поймёт. Делегация какая-то.
А Сидоровна ласково так: «К тебе мы, Тоня! У тебя целитель столуется?»
Молодуха оглядела старух с одеялами под мышками. Сама-то не лечилась. Не в курсе.
     Глаза вытаращила. Лицом глупея, пунцовеет. Выдала им такого экстрасенса-целителя, что те дорогу к ней мигом забыли. Сидоровну за бока. А та и повинись, что ошиблась, надо, значит, к Таньке Ветровой, бес попутал. Рысцой, да так, что пыль следом не успевала оседать. Припоздали. У нужной калитки в узком переулке две группы. Два десятка лиц женского пола. Одна отлечилась и уходит, другая подоспела – дух переводит.
     Тут уж не накладка, а цепная реакция замешивалась, так как мимо топал Гришка Глухов после очередного бодуна.
Ну спросил бы: «Что за столпотворение?» Поздоровался хотя бы, остолоп. С похмелья, а разглядел, что Танюши в толпе нет. А у калитки только бабы топчутся.
«Значит, – решил он, – хозяйка медным тазом накрылась». С этой шальной мыслью – в мастерскую к Танюшиному мужу Василию, соболезнование выразить. Поди, тот уже становину заказал. Делают.
Шуму-страху нагнал. Василия чуть от ума не отставил. Каково! Утром Танюша жива-весела была!
– Значит, скоропостижно! – успокоил Гришка.
– Да за что мне горе-то такое! – взвыл Василий.
На мотоцикл – и домой! Во дворе ни души.
«Надул Гришка! Ну я…»
      Однако на тротуаре его тапочки встретили: рядком аккуратным, длинным. Взлетел на крыльцо. Дверь настежь распахнул.
На веранде за столом живёхонькая Танюша с какой-то женщиной под музыку чай пьют.
«Обувка чья!?» – только и выдохнул бледный хозяин. Танюша рукой в комнату повела.
      А там, в большом зале, на цветастых одеялах, рядком, валетиком лечатся.
Спят старушки, посапывают.
Ну как у себя дома.
– Так! – туго соображая от того, что тут творится (без него вопрос-то решался), выдал Василий. – Это что за лежбище котиков? Ха! – пригляделся, – старых кошек!
Что было дальше? Дорисуйте картину сами. Вариантов несколько: напиться от радости, что Танюша жива, морду Гришке набить, однозначно. Разогнать всю эту шайку женского пола.
      А всё же, как бы вы поступили на его месте?