Константиновка. Значки

Зима 2015 года была, как обычно для нашего края, малоснежной и теплой. Ночью подмораживало, а днем в основном каша из снега, воды и грязи. Не помню, какой храм тогда расписывали художники из Западной Украины, кажется, центральный Спасо-Преображенский собор. Вызывает Владыка Илларион и просит, чтобы я на своем «Крафтере» (бусик) съездил в Константиновку и встретил на ж/д вокзале художников для росписи собора, так как ж/д сообщения в Донецке уже не было.

Узнав, во сколько прибывает поезд, потом собрался в дорогу. Выехал в сторону Константиновки часа за три до прибытия поезда, хотя напрямую от Донецка до Константиновки по-хорошему, в былые времена дорога занимала неспеша не более часа времени.

Но это было в мирное время, а сейчас через Киевский район Донецка не выехать, пришлось ехать через г. Макеевку, г. Ясиноватую на Горловскую трассу и на Красном Партизане сворачиваем на Верхнеторецкое, по полям выезжаю на трассу Донецк-Константиновка, при выезде стоит ВСУшный блокпост.

Вроде бы к этим реалиям войны начинаем привыкать, стандартные процедуры проверок, да и ладно. Приезжаю в Константиновку за час до поезда, естественно, заезжаю на «Кварсит» (завод военно-промышленного комплекса), сильно хорошие отношения были с руководством этого предприятия, когда его обслуживали ОСМ при УВД в Донецкой области (в отделе специальной милиции я был начальником).

С одним из замов даже несколько раз вместе на сплавы по горным рекам ездили. Один раз даже был случай, когда его взял на восхождение на Эльбрус, и там с ним у нас было интересное приключение, наверное, вкратце расскажу.

В основном все работающие всегда планировали вылазки в горы, на воду в большие майские выходные. Сейчас не исключение, да и было в запасе несколько еще дней. Так что с водниками на сплав, в этот раз, поехали на длинные майские выходные.

Возвращаемся со сплава из Грузии, проезжаем Нальчик, и вот он, поворот на Эльбрус. Заговорили об Эльбрусе, и замначальника «Кварсита» говорит: «Давно в горы мечтал сходить». Говорю: «А в чем проблема, поехали», и свернули в направлении Эльбруса по кольцу влево. 

Недостающую экипировку: кошки, ледорубы, взяли на прокат, всё остальное было свое, теплые вещи, палатки, спальники. Потащил водников в горы, 4 человека и я. На подъемниках поднялись до приюта 11, там разбили палатки, заночевали, типа акклиматизации.

Второй день поднялись до скал Пастухова, чуть спустились, всё нормально. Ночью стартуем, в три часа подъем. У трех человек температура, кашель. У замначальника «Кварсита» спрашиваю: «Что, идем вдвоем или нет?». «Конечно идем», был ответ.

Оделись, выходим, погода вроде бы соответствует, да и желающих подняться на вершину было достаточно. Долго шли до скал Пастухова, мой напарник умаялся, да и порядком устал. Чуть отдохнули, доходим до полки, смотрю, дела совсем плохи у напарника.

Да и время уже было прилично, часов девять, первые группы уже с Эльбруса спускаются. Смотрю, у него уже первые признаки горной болезни.
Останавливаю одну из групп, кто спускается, договариваюсь со старшим, чтобы моего товарища с собой взяли и довели до нашего базового лагеря, ведь в нем еще 3 человека.

Старший группы и мой товарищ согласились. Первый — спустить до базового лагеря, второй — что в таком состоянии он просто на вершину не дойдет. Товарища я не бросил, а передал группе, которая шла вниз.
Кто был хотя бы раз в горах, тот меня должен понять. До вершины каких-то 2 часа от силы, и не подняться. Напомню, что начало мая, погода очень редко в это время года благоприятна и благосклонна к восхождению.

Назад отступить — не мое кредо. Да, если бы не было в тот день так людно или не согласились его спустить, пришлось бы самому спускать, не бросил бы. А здесь всё складывается хорошо. Товарища повели вниз.

Я пошел к вершине один из самых последних, потерял много времени. Поднялся на вершину без приключений. Отдохнув немного, начал обратный путь. Погода начала резко портиться, натянуло тучи, резкие порывы ветра. Нужно быстро спускаться.

Спустившись по ровному до первого поворота вправо, что я вижу, навстречу поднимается два человека, из-за бури, которая всё сильнее начала круговертить, были видны только силуэты, пока не поравнялись впритык, и здесь меня охватил ужас и такое недоумение, вторым человеком оказывается мой товарищ.

Забегу немного вперед, первый, которого я не знал, был из отряда спасателей, но на тот момент я этого не знал. Ору сначала на своего друга, который в неадеквате смеется, что-то пытается рассказать несуразное.

Потом переключаюсь на первого, говорю: «Ты что, не видел, в каком человек состоянии, какого хрена ты его сюда попер. Он же сейчас может крякнуть, и потом отсюда нужно будет его эвакуировать».

Или из-за сильного ветра, или из-за его беспечности реакции какой-либо я не увидел. Типа забирай и тащи его вниз, твой друг. Хорошо, а где его кошки, ответ: «Он без них». «А как вы зашли сюда?», молчит. Начинаю уговаривать идти вниз, не хочет. Но когда его новый друг ушел, согласился. Он был в таком неадекватном состоянии и нес такую чушь, подумал, что из-за горной болезни крыша «потекла» у человека (и это замдиректора завода, между прочим).

Снимаю с себя кошки, моя глупость, конечно, но оправданная, надеваю на него. Беру его левую руку, забрасываю себе через голову на плечо. Проходим метров двадцать, как раз на самом повороте вправо вниз он как-то неловко спотыкается, подбивает меня, и я поскальзываюсь.

Отталкиваю его от себя, и мое скольжение вниз с западной вершины в сторону седловины началось, уклон приличный, примерно градусов 40. Сначала на спине пробую тормозить, не получается, переворачиваюсь на живот, ноги внизу, голова вверху, зарубываюсь ледорубом, поначалу получается замедлить немного свое телодвижение вниз, но ненадолго, ледоруб выскакивает, снова вгрызаюсь им в вековой снег, т. е. твердый, и так несколько раз.

Скорость нарастает, и вот скорость такая набирается, да и, наверное, на лед попал, ледоруб, как о металл, дзинь и отскакивает, так пару проб, бесполезно. Меня подкидывает на каком-то снежном трамплине, и вот я лечу уже над грудой голых камней, метров 10-15.

Такое состояние, когда много за рулем проедешь, ложишься спать, закрываешь глаза, а перед глазами дорога, я думаю, водителям это ощущение знакомо. Лечу, а в голове одно: только не на камни, а то на такой скорости о такой абразив даже ушей не останется, да и машину сыну пообещал помочь купить.

И тут мягкое приземление в снежный намет и тишина, подумал, что уже в раю. Шевелю ногами, руками, вроде всё целое, живой. Поднимаюсь, лезу вверх, там, где товарищ остался. Поднимаюсь, его на том месте нет.

Метель совсем следы не замела, смотрю, следы по направлению вниз. Спускаюсь, повторюсь, кошки свои отдал товарищу. В первой половине дня еще можно было пройти без кошек, снег растоптанный, рыхлый после прохождения такого количества желающих подняться на Эльбрус, а после обеда в нашем случае совсем беда.

Первое, это сильный ветер со снегом, плюс — это резкое снижение температуры до -20. Этот участок, пока по косой шел, еще нормально, только чуть свернул влево и до самого начала седловины спускался на пятой точке. От седловины до поворота просматриваются следы свежие, значит, жив, бредет вниз.

Дохожу до поворота, лежит, потрепал его, что-то начал бормотать, еще и еще треплю, бью по щекам, начинаю растирать, привожу в себя, и тут осознанная такая полилась речь, что волосы у меня встали дыбом, да уже и стемнело.

Попробую подробно вспомнить и пересказать тот дивный разговор товарища с ангелами. Придя в себя после моих восстановительных процедур. И это тогда человеку было под 60, где работал и кем, уже упоминал.

Говорит: «Зачем ты меня бьешь, мне здесь так хорошо. Со мной рядом два ангела». Описывает белые одежды, всё сияет, тепло, и ему там нравится. А что он в этой жизни видел, только и успевал, то какие-то производственные дела решать, то домашние. Говорит, что большие должности от них и большие проблемы.

Тем более что тогда все ВПК (военно-промышленный комплекс) в Украине пускали «под нож», наверное, уже секрета никакого не выдам. «Кварсит» выпускал кварцевые головки, обтекатели на ракеты.

Описывает дальше, что ангелы его под руки тащат вверх, а я за ноги тащу его вниз, как гиря. Не знаю, сколько это моя борьба за его возвращение продолжалась, 15-20 минут, но я у ангелов его забрал. Он начал более связно говорить, обижался на меня, что я его забрал из тепла и света, а здесь холодно и у него всё болит, и жить он не хочет, как раньше.

Опять маленькое отступление. С утра начал писать историю со значками, а повествование плавно перешло в историю про Эльбрус и ангелов. Оказалось, что сегодня 21 ноября праздник Собора Архангела Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных, день Ангела-Хранителя. Я в совпадения уже давно не верю, да и завтра ровно два месяца, 22.09, чудо моего спасения.

Привожу его в более-менее состояние, поднимаю, сам становлюсь чуть ниже, кладу руку правую его уже слева направо через свою шею. Снова через метров 20 он меня подбивает, и я лечу вниз.

Опытные альпинисты знают хорошо это место, внизу много разломов и трещин, если кто-то туда срывается, назад мало кого даже достают. Тело набирает разгон, залетает в трещину и внизу закупоривается, как пробка в бутылке. Сколько там таких «пробок» никто не знает, счет не ведут.

Лечу вниз, опять опыт-то уже есть, переворачиваюсь на живот и торможу ледорубом. Метров через 10–15 останавливаюсь, выкарабкиваюсь наверх. Снова то же самое, беру его руку на плечо, та же самая процедура, сбивает, я опять лечу вниз, торможу ледорубом, вылезаю.

Стоп, так по 20 метров мы далеко не уйдем, а я из очередного скольжения вниз могу не вернуться. Принимаю решение, сажу его на пятую точку, сам сзади начинаю толкать в спину на вылет моего голеностопа, по полметра, и так до скал Пастухова. По-другому там никак, тропинка узкая, нарезная, почему и название Полка.

И всё это в бурю и мороз -20. Толкаю его в спину. Если бы я был в кошках, совсем другое было бы решение этого вопроса. Верхняя одежда задирается, снег забивается под куртку, спина у него красная, но что-то бормочет, да и когда никогда ногами в кошках помогает. Так доползли до поворота на скалы Пастухова.

Начинаем движение вниз, уже полегче. Здесь и толкал, и перекатывал, пробовал всё, чтобы было себе легче, да и его греть как-то надо было. И вот в таком кромешном аду чувствую на себе чей-то взгляд. Прошло лет 15, а сейчас пишу, и мурашки по коже.

В кромешной темноте ничего не видать, толкаю снова. Какой-то звериный инстинкт подсказывает, что за нами наблюдают, оглядываюсь по сторонам — никого. Потом в пустоту ору: «Ну выходи, чего прячешься? Я знаю, что ты здесь».

И что вы думаете, через некоторое время подходит, не знаю, как назвать-то такого человека, да и вообще человеком. Люди так не поступают. Это та гадость, вещи все нужно называть своими именами. У которого наверху отобрал своего знакомого.

Но все равно обрадовался, помощник какой-никакой. Говорю: «Давай вдвоем потащим, все же легче, да и до бочек уже рукой подать». Он отказался, сказал: «Я спасателям пойду скажу» — и ушел.

Опять остались один на один со стихией, я и мой друг. От поворота с косой полки я его дотащил до скал Пастухова, и тут на снегоходах приехали спасатели, но это, наверное, прошло больше часа, расстояние от полки до скал приличное.

Подходят спасатели, на моего товарища накидывают теплую большую какую-то накидку, дают что-то согревающее горячее и, кажется, спиртное присутствовало, дают ему и мне, по телу разливается тепло. Но, а по поводу накидки теплой, честно скажу, мне хотелось ее отобрать, потому что самого так колбасило. Но, наверное, сильно хорошо выглядел. Поэтому мне дали только согревающий напиток.

Нас доставили в спасательный вагончик, записали анкетные данные. Переночевали мы в вагончике-«бочке». Думал, что как минимум у нас будет какое-то воспаление или хотя бы насморк на следующий день. Выспавшись, встали бодрые, ни температуры, ни насморка, как огурцы.

Только на моем товарище было много синяков по всему телу, и почему-то он ничего из вчерашнего не помнил, как мы оказались в вагончике. Одно только ему врезалось в память, что я его забирал у ангелов, да и почему-то его бил, что он сегодня в синяках. Долго обижался, почти год не общались, об этом чуть позже.

Нам нужно было в вагончик к спасателям зайти, не помню уже зачем, и опять того мутного типа там встретили. И тут опять был ошарашен, увидев этого негодяя в форме спасателя. И как после этого всего его можно назвать человеком и тем более спасателем.

Как можно было с явными признаками «горняшки» потащить человека на вершину? Или со стороны наблюдать, как мы боремся со стихией, и ждать, только чего? В первом случае, таща человека на вершину, чтобы он там крякнул, а себе за обнаружение «жмурика», наверное, премию выписывают, утверждать не буду. Во втором случае ждал, пока мы из сил выбьемся или сдадимся, естественно, опять уже два «жмурика». И пока не заорал, что я знаю, что ты здесь и за нами наблюдаешь, он не вышел. А заорал чисто интуитивно, каким-то звериным чутьем чувствовал взгляд, но самого человека не видел. По истечению многих лет это для меня все равно загадка.

Благополучно спустились и так же благополучно добрались домой. Всю дорогу в основном молчали. Да, понимаю, с моей стороны был, можно сказать, необдуманный поступок — из водников сделать альпинистов. Но кто в этой жизни не ошибается и не рискует, как говорится, тот пусть первый бросит в меня камень.

Опять же, все водники — спортсмены, крепкие ребята, а в горах сдулись. Все-таки горная подготовка — она более сложная и длительная для всего организма. Почти год с товарищем не общались, пока он сам не позвонил и не сообщил, что у него родился мальчик, а ему, я уже говорил, было под 60.

Как в Гималаях есть слоны, которые, чтобы обзавестись потомством, идут специально в горы, где снег и мороз. Мерзнут там, а по возвращению вниз зачинают свое потомство.

С тех пор как у него родился сын, а ему уже 15 лет, у нас очень теплые и дружеские отношения. Вот и в этот раз я решил заехать к нему проведать, чай попить.

Тут звонок из Киева раздается. Звонит мой бывший начальник и сообщает, что у него умер отец месяц назад, а сам он из Константиновки. Приношу, как принято, соболезнования, слово за слово, я говорю, что сейчас нахожусь в городе на «Квасите», пью чай и жду прибытия поезда, чтобы забрать художников и отвезти в Донецк.

Он говорит: «Заедешь к матери и заберешь коллекцию значков, которые остались после смерти моего отца». Он знал, что я часто бываю в Киеве, так как беженцев вывозил и в Запорожье, Киев, Житомир. И когда в очередной раз буду ехать в его сторону, чтобы завез. Хорошо. Мне же не трудно, бросил в бусик, да и пусть катаются, места много не займут.

Попив чай, заехал забрал значки, его родители меня хорошо знали. Встретил с поезда художников, отправились в обратную дорогу. Было где-то 15 часов, всё шло необычно хорошо, и с товарищем встретились, и начальнику бывшему услугу оказал неожиданно. Настроение на высоте.
 
Подъезжаем к блокпосту при съезде с трассы Константиновка-Донецк на трассу Горловка-Донецк. Останавливают, вроде бы обыкновенная процедура, багажник, салон, и тут на глаза попадается чемоданчик советский с железными уголками. Доставай, открывай, без задней мысли, да и не прятал этот чемоданчик никто.

Открываю, там значки аккуратно приколоты на тряпочках и так же аккуратно сложены, и как назло, первые были значки с изображением Ленина. Это октябрятская звездочка, комсомольский значок и подборка в таком духе. Смотрю, глаза наливаются кровью, передергивает затвор. Таких вояк, чтоб не обижать, в последнее время я называю «человек с ружьем». Набежало еще человек 5. Все: «Диверсант, контрабандист». Там еще и медали были с ленточками в черно-оранжевую полоску.

Докладывают наверх о случившемся. Садятся два автоматчика в машину, еще машина сопровождения, и доставляют меня с чемоданом в Константиновский РОВД. На то время я никого там уже не знал. Заводят к начальнику, я ему рассказываю, чьи значки, и всё подробно. Говорю фамилию, звание хозяина чемодана и даю номер телефона. Созвонились. Они оказались знакомы, да еще и служит человек в министерстве.

Со мной обошлись лояльно, но процедура изъятия и описания значков заняла очень много времени. Меня отпустили около 24 часов. Всё это время мои пассажиры меня ждали.

Что делать? Везде комендантский час. Решаем ехать. Старший из художников начал читать: «Отче наш…», все подхватили, и в путь. Художники это были не простые, а те, кто всю жизнь храмы расписывал с большим опытом, почему Владыка их неоднократно и приглашал.

Подъезжаем к этому же блокпосту, первый час ночи, тишина, света нет. Не останавливаясь, даю газу и, как говорится, восвояси, на свою территорию. Спали, даже в след никто не стрелял. Проспали свою страну.

Доезжаем до первого нашего блокпоста около 2 часов ночи. Нас остановили. Я рассказал о своих приключениях. Меня предупредили о комендантском часе, чтобы был поосторожнее, и мы поехали.

Следующий пост на выезде из Ясиноватой, потом на въезде в Макеевку, и там с пониманием отнеслись, отпустили. Донецк проехали спокойно. В епархию художников привез в начале пятого утра. Конечно, с приключениями, но без приключений, как без пряников, зато все целы, живы и здоровы, чего и вам желаю.

Миф-120