Настал наш час...

 Мы предчувствовали полыханье
этого трагического дня.
Он пришёл. Вот жизнь моя, дыханье.
Родина! Возьми их у меня!

Я и в этот день не позабыла
горьких лет гонения и зла,
но в слепящей вспышке поняла:
это не со мной–с Тобою было,
это Ты мужалась и ждала.

Нет, я ничего не позабыла!
Но была б мертва, осуждена–
встала бы на зов Твой из могилы,
все б мы встали, а не я одна.

Я люблю Тебя любовью новой,
горькой, всепрощающей, живой,
Родина моя, в венце терновом
с тёмной радугой над головой.

Он настал наш час,
                и что он значит–
толь нам с Тобою знать дано.
Я люблю Тебя–я не могу иначе,
я и Ты– по-прежнему –одно.

Это стихотворение Ольги Берггольц написано в июне сорок первого. Чему оно посвящено–понятно. Но кое-что в этом произведении всё же обращает на себя внимание. «Ничего не позабывшая» героиня–сама Берггольц, не сумевшая оправиться от полугодового пребывания в застенках НКВД 37-38гг. Трагедия её заключалась не только в самом заключении, но более в том, что и арест, и тюрьма, и всё, что связано было с этим периодом её жизни,стало убийственным для идеалов молодой и талантливой женщины, горячо преданной коммунистической Родине. В ней почти погибла вера в саму идею, лежавшую в основе того строя. Чем бы могла завершиться трагедия пылкого сердца, мы, к счастью, так и не узнаем, поскольку настал час новой и всеобщей трагедии–началась война!
    Таким образом, перед нами не столько патриотическое стихотворение, каковых, думается, появилось немало в то скорбное время, но песнь возрождения:сердце простого человека, замечательного поэта и великого, как покажут блокадные годы, гражданина, возродилось «любовью новой, горькой, всепрощающей, живой». Дневники поэта говорят о недовольстве Ольги Федоровны советской властью в первые дни войны:память о годах «гонения и зла» дополнялась недовольством растерянностью власти в первые дни войны. Но вместо стенаний или  ужаса –песня возрождающегося духа и глубокого понимания единства с многострадальной Родиной, единства вопреки всем обидам и разочарованиям. На такое способно только любящее сердце. Но из стихотворения видно, что и любовь как бы заново рождается в эти страшные дни.

   Я люблю тебя любовью новой,
   горькой, всепрощающей, живой,
    Родина моя в венце терновом
    с тёмной радугой над головой.

Этот , напоминающий Христа, образ Родины тем удивительней, что Берггольц в те годы ещё не была человеком религиозным. Конечно, отдалённость от веры и церковности не означает обязательного незнания новозаветных сюжетов, но таковое явление Родины у советского автора достаточно сложно объяснить, оставаясь в рамках литературоведческой терминологии:аллюзии и реминисценции ничего тут не объясняют. А уж финал стихотворения, где «я и Ты – по-прежнему– одно» уводит нас в такие евангельские глубины, что нельзя ни умолкнуть перед величием Божьего милосердия, возрождающего душу задолго до того, как она осознанно устремится к своему Творцу.
    –Но где же здесь Церковь? –спросите вы.* Вера и Церковь в жизни Ольги Берггольц появятся значительно позже. Удивительно то, что судьба поэта, кратко описанная мной выше, весьма напоминает судьбу Русской Православной Церкви:гонимая и почти уничтоженная в годы безбожных пятилеток, с началом войны, она восстаёт из пепла руин и на зов Родины отвечает воззванием митрополита Сергия, который в первые дни войны обращается к пастве, благословляя стать на защиту Родины. И Церковь в лице духовенства и верующих внимает словам предстоятеля, может и не забывая о годах «гонения и зла», но и не вменяя теперь этой вины стране, которая сама «мужалась и ждала». Весь  ужас предвоенного безумия был теперь, если и не забыт, то вменён ни во что, ведь над разгулом взаимного непонимания и классовой ненависти, подозрений и страхов нависла теперь общая беда: внешнему врагу все ненавистны одинаково. Однако дело не только в общей беде! И говоря о роли Церкви в той войне, нужно вспоминать не только о танковой колонне имени Димитрия Донского, об участии священников в партизанском движении и подобных фактах, но и о том, что стояло за всем этим.
   Когда мы говорим о Церкви, то нужно понимать, что, с точки зрения самой Церкви, речь идёт не только о духовенстве и тех, кто представляет Церковь как организацию, но обо всех верующих, считающих себя её членами. Объединяет этих людей единая вера в Бога и мистическое общение в церковных таинствах. Основателем же и главой Церкви является Сам Господь Иисус Христос. Его образ , Страждущего на кресте ради спасения человека от власти греха и стал прообразом Родины в терновом венце из стихотворения Берггольц. Но этот же образ Христа сделался образом жизни христиан:жизненный путь каждого христианина часто называется крестным путём или просто–крестом, если, конечно, христианин по жизни старается следовать за своим Спасителем путём Его заповедей. Важнейшей заповедью, по словам самого Христа является заповедь любви–любви к Богу и ближнему, при этом любовь к Богу часто выявляется через любовь к ближнему, т.е. подлинная любовь к Богу невозможно без любви к ближнему. Этот небольшой богословский экскурс необходим для лучшего понимания обсуждаемой проблемы. Церковь, основателем и основанием которой является ставший во Христе человеком Господь, всегда является свидетельницей и живым свидетельством, как Боговоплощения, так и спасительного подвига, осуществившегося через это воплощение. Можно сказать, что Церковь только для этого и существует: иные цели и смыслы всегда второстепенны. Да, за обширной деятельностью Церкви как организации, за взлётами и падениями отдельных её членов, данный смысл не всегда бывает явным. Но он есть: и не будь его–и Церковь перестанет быть собой, а то и вовсе перестанет быть, что в полной мере, к счастью невозможно.
  Война, как и всякое чрезвычайное явление способствует мобилизации сил человека, освобождая его от условностей мнимого благоденствия, когда можно не замечать проблемы и даже трагедии отдельных людей. Но вот, трагический день общей беды ставит всех в положение, когда очень сложно делать вид:человек предстаёт перед другими таким, каким является на самом деле. И Ольга Берггольц обнаруживает себя не обиженной на государство и систему, а любящей Родину и видящей в своих страданиях страдания её:

  Это не со мной–с Тобою было,
  это Ты мужалась и ждала.

Примерно то же самое происходит и с Русской Церковью в это время: претензии к власти  уступают место милосердию, за которым ясно видна рука Господа, предавшего Себя на поругание и смерть из любви к падшему человечеству. И в  трагические дни войны Церковь не могла поступить иначе, поскольку несмотря ни на что оставалась Церковью Христовой, и Он, всегда в ней пребывающий не позволил бы ей действовать по-другому. Что же касается людей нецерковных, подобно Ольге  Берггольц, вопреки своим непростым отношениям к власти, ставшим на защиту Родины, интуитивно выбрав путь правды Божьей, путь всепрощающей любви, незаметным для себя образом стали на крестный путь, пусть пока и неосознанно. И путь этот тех, кто оказался ему верен привёл впоследствии ко Христу. И пусть не все, обратившиеся к Богу во время войны, пронесут веру через всю жизнь, но это многим из них удастся. И тут Церковь тоже сыграет свою роль, не только утешая и помогая, но и проповедуя Евангелие.
   Евангельские образы в военных стихотворениях Берггольц связаны с тем, что на духовном уровне её  живая любовь к Родине, сумевшая простить, дойдя до  ощущения своего единства со страной и её народом, была той самой любовью, что заповедана Христом. А Церковь, всегда имея эту любовь и живя её, просто получила возможность открыто эту любовь проявить.
                04-05 12 2024г.

*Текст является основой доклада на тему Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной Войны.