63

- В племя своё мне возврата нет. Приютите - останусь у вас. Нет, дальше пойду.

Взгляды всех с интересом изучали мужчину. Красивый, статный. Есть какое-то неспокойствие в чертах лица, какая-то неукротимость и бунтарство, но это и привлекает. Стало любопытно, что за нелады были у него с соплеменниками. Но это любопытство оставили при себе.

- Ты для нас всегда будешь дорогим человеком. Ты спас Киду, вырвал её из лап смерти. Здесь тебе место найдётся. Живи, сколько хочешь. Уйдёшь ли далее, твоё право. Вернёшься - опять будем рады. Но пока милости просим к нашему костру.

Все закивали, соглашаясь со старейшиной.

- Я постелила тебе, - обратилась Саха и указала рукой в сторону шалаша.

- Благодарствую. Но я уж первую ночь тут, у огня, - отказался Шан.

У них в племени спали и жили отдельно, каждый своей семьёй. Ему неловко было ложиться почти с незнакомыми людьми.

- Что же, - согласился старейшина. - Оставайся у костра.

Было уже поздно. Кида первая встала, понесла на израненных руках Ланчика. Всё, спать. Она едва держалась на ногах. За ней потянулись остальные. Последней прошла темноглазая красотка, что не спускала весь вечер с гостя глаз. Прошла так близко, что краешком набедренной шкуры коснулась его лица. Шан едва сдержался, чтобы не отшатнулся. Похоже, и здесь он не задержится. От чего ушёл, к тому же пришёл. Ой, да ладно, там видно будет.

Растянулся на мягкой шкуре. Хорошо. Украдкой поискал глазами Пешу. Так и есть, торчит по-прежнему голова над обрывом. Боится, наверное, ночевать в лесу. Пеша трусоват не по годам. Шан отвернулся. Ну его. Хочется отдохнуть. Впервые за долгие годы ему было спокойно. Здесь не стоит ждать удара в спину. Хотя, может, он опять ошибается?

Но глаза уже закрывались. Убаюканный жаром близкого огня, уютным треском сухих поленьев, мягкой подстилкой, он едва дождался, когда вернётся смотрящий. Сегодняшнюю ночь Наз следил за огнём. Отходил за новой охапкой дров.

- Завтра чем занимаетесь? - спросил его Шан.

- В лес идём с утра. Там мы зимовье строим. С нами пойдёшь?

- Ага. Ты меня разбуди, если что.

- Ладно. Спи.

Но сон не спешил к усталой голове, переполненной впечатлениями. Перед мысленным взором всё мелькала зубастая тёмная пасть.

А ведь сегодня он почти простился с жизнью. Не он один...

Хорошая эта женщина Кида, отчаянная. Руки-ноги не держат, а она «сама». Не привыкла, видать, обременять других. И о своих удобствах думает в последнюю очередь. Но с таким количеством детей не крепко об удобствах будешь думать. Цел ли её муж? Сегодня не видно было. Неужто одна?

Вспомнилась мать. Такая же была. Всё другим, всё детям. Эх, не отблагодарил, не успел. А ведь хорошо, что привелось спасти именно Киду, не остались дети сиротами.

Вскоре Шан спал, и Пеша здорово удивился бы, если б довелось ему увидеть лёгкую улыбку, смягчившую твёрдый рот и чуть презрительно изогнутые губы, своего бывшего соплеменника.

Но Пеша даже не подозревал о такой метаморфозе. Долго ворочался, пытаясь поудобнее устроить мясистые бока. Под утро вообще замёрз, и с первыми лучами солнца потрусил в лесные заросли, пока не поймали.

Что дальше делать, не понимал. Надо подкараулить Шана - спросить.

А когда солнце совсем высоко поднялось над рекой, проснулась Кида. Села. Поздно-то как - поняла сразу. Опять не разбудили, пожалели. Почувствовала тёплую благодарность. Пощупала лицо - страшно представить. Глаза опухшие, мир сузился и отяжелел.

«Нас теперь с Феной не отличишь», - невесело усмехнулась.

Вышла на свет.

Ланчик лежал на шкуре, под присмотром Лу и Изы, ловил свои ноги и тянул в рот. Шима суетилась у огня. Рача рядом что-то мастерил. Остальных не было видно.

- Как ты? - подхватилась Шима.

- Да вроде ничего.

- Дай посмотреть.

Шима пристально оглядела многочисленные раны.

- Вот этот не нравится, - указала на воспалённый укус на плече.
 
- Да побаливает, - пожаловалась Кида.

- Саха с Феной пошли искать какой-то травы. Говорят, должна помочь.

- А ты не можешь?

Шима пожала плечами:

- Давай попробую. Только...

- Что?

- Да я и сама не понимаю, как это у меня получается.

Кида посмотрела на неуверенное лицо девушки.

- Научишься, - попыталась взбодрить. - Но я сначала пойду умоюсь, - кивнула в сторону реки.

Хотелось хоть чуть посмотреть на своё лицо. Неужели она теперь будет страшилищем? Сердце болезненно сжалось. А вдруг эти шрамы останутся навсегда?

А Шима вновь повернулась к котелкам.

Рача решился... Подошёл ближе к девушке.

- Скажи, ты правда меня не помнишь? Или так ловко притворяешься?

Голубые глаза глянули с таким изумлением, что Рача чуть растерялся. Но эти же самые глаза он прекрасно помнил.

- И имя твоё вовсе не Шима.