Сезам, откройся! Реальная история

Ругают военные санатории часто. Иногда заслуженно, иногда просто по привычке. Честно скажу, был я там последний раз где-то в начале двухтысячных годов, и не нашел ничего предосудительного из-за чего можно было бы поносить эти врачебные учреждения в Дивноморском или Хосте, например. Мои родители до 2014-го года (потом мама умерла) каждое лето ездили в Бобруйск, там санаторий имени Владимира Ильича Ленина – говорили, что раньше был военным, теперь – не знаю. Так вот, каждый раз, после посещения, у них была масса положительных впечатлений, которыми они охотно делились со мной и моим братом Володей, а так же со всеми, кто имел терпение выдержать их восторженные воспоминания о трех проведенных в Белоруссии неделях.
Я о чем собственно: не будучи стесненным в средствах, но по природе своей экономный и даже прижимистый, предпочитал если и отдыхать где-то вне родного Питера и его пригородов, то уж во всяком случае, в пределах Российской Федерации. Да и выезд за ее пределы мне был заказан – группа секретности высокая. Но последнее обстоятельство, скорее, было сопутствующим, чем определяющим, и если уж совсем честно – не понимаю я, зачем надо уезжать на курорты других стран, пополняя казну вовсе не дружественных нам режимов, если моя родная Россия занимает одну шестую часть всей суши Земли, и редкий человек может похвастать тем, что объездил ее хотя бы в процентном отношении сопоставимо с изученной частью мирового океана . Только не надо мне говорить про Артура Николаевича Чилингарова. Думаю, в некоторых частностях он бы со мной согласился.
Это все прелюдия. А теперь непосредственно к сюжету. Историю эту мазками нарисовал мне сослуживец, когда я предложил ему приобрести книги Александра Михайловича Покровского, с которым сам не так давно свел знакомство. Кто в конце ХХ века служил на благо государства российского, особенно если в ВМФ, тому не надо объяснять, кто такой Покровский. Книги брендового писателя можно было без труда приобрести и в магазинах города, но фишка заключалась в том, что я их предлагал с дарственной надписью знаменитого писателя. Александр Михайлович не отказывал мне в этом, и терпеливо от руки писал, кому требовалось то, что хотели покупатели. Так вот, сослуживец мой, получив заказ, и рассказал мне эту быль.
Был он тогда всего лишь старшим лейтенантом, и не помышлял, что вознесется до помощника командира части, но будучи человеком амбициозным, уже в то время думал стратегически, вопросы тактики рассматривая, как сиюминутные. А потому, среди редких для младшего офицерского состава подарков судьбы, получив возможность съездить с семьей в один из военных санаториев на Черном море, не упустил возможность этим воспользоваться.
Была это примерно середина девяностых годов века двадцатого. Кто в курсе – время непростое, да что там – ужасное время. Особенно для тех, кто привык жить по закону, доверять печатной и телевизионной продукции; для тех, кто рассчитывал на государство, как на гаранта стабильности в обществе, и на него же, как на защиту от всего того, что, как помои, хлынули на головы доверчивых, а потому беззащитных граждан Российской Федерации, до тех пор ощущавших себя членами единой семьи народов к тому времени уже распавшегося Союза Советских Социалистических республик.
Старший лейтенант Игнаткович Александр Всеволодович прибыл в один из санаториев Министерства Обороны РФ. Прибыл он не один, а с женой Татьяной, на тот момент еще не известно беременной или нет, но оба ждали положительных известий на эту тему. Путевка была двухместной, но по итогам заселения оказалось, что попали они в шестиместный номер, и с ними в этом самом номере проживают еще две семьи, причем одна с ребенком четырех лет.
Не то чтобы это слишком уж шокировало, но Саша ожидал несколько другого – все-таки даже переплатил за отдельное проживание. И все бы ничего – советскому человеку не привыкать, но неожиданно жена Татьяна закапризничала. Александр вполне мог, прикрикнув, унять ее нытье, но предполагаемая беременность делала Таню неприкасаемость, даже в глазах беспристрастного мужа, воспитанного в лучших советских правилах и традициях.
– Сашенька, – Таня не просила, она требовала, – сходи к начальнику, – ты же заплатил сверху.
Черт возьми, она была права! Не то чтобы ей самой очень хотелось оказаться с молодым мужем с глазу на глаз, и вроде бы вшестером (плюс четырехлетняя малява) было даже веселее, но раз уж уплачено, и я такая капризная, то – изволь, чтобы все было, как положено и как я хочу!
Саша поперся к начальнику санатория.
– Старлей! – Начальник претерпелся ко всему, – у меня полковники в очереди стоят! И не рыпаются!! А тебе отдельный номер? С каких заслуг таких?
Он открыл бар, заставленный бутылками различных вин, коньяков и других спиртных напитков. Не предлагая Александру, плеснул себе янтарной жидкости на два пальца в пузатый бокал, погрел в ладони и, не смакуя, вытянул одним мощным глотком.
– Так, может, они и не рыпаются, потому что полковники? – Игнаткович улыбался, предлагая оценить его тонкую шутку.
– В смысле? – Не понял начальник.
– Ну, не нужен им уже отдельный номер? То, что их интересует, за пределами того номера находится?
– Да, ты!! – Задохнулся отставной капраз , было ему немного за шестьдесят, – пошел вон, щенок!
Александр пожал плечами и вышел из кабинета. Было грустно.
– Ну, – Татьяна вскинулась навстречу, – получилось?
– Не совсем, – прищелкнул языком супруг.
– Это как? – Не поняла жена.
– Он выставил меня из кабинета.
Таня плюхнулась на кровать и, сгорбившись, опустила руки вниз.
– Не-ет, – обреченно протянула она, – этим летом мы не отдохнем; надо было к маме на дачу ехать.
На нее было жалко смотреть. Александр сел рядом и погладил супругу по голове.
– Ну, что ты, Танечка, – он искренне переживал за молодую жену, – чем тебе тут-то плохо? Мы же за две тысячи километров не в номере сидеть приехали – в море купаться, загорать на пляже, по кафе ходить, в конце концов – процедуры медицинские принимать. Здесь мы только ночевать будем…
– Да! – Резко перебила Таня, – может тебе и все равно, но наш сосед Игорь храпит, как загнанная лошадь, а маленькая Леночка по десять раз просыпается среди ночи! Да и пахнет здесь какой-то казармой.
Все это было чистая правда, и Саша это знал – просто за время курсантского обучения он ко всему привык, и храпом его было не удивить и не напугать, и запах он воспринимал, как вполне естественный и нормальный. Но сейчас он понял, что его личные привычки теперь мало что значат – надо подстраиваться под молодую и предположительно беременную жену.
– Я обязательно что-нибудь придумаю, – твердо пообещал он, совершенно не представляя, что тут можно сделать.
Тем же вечером, Александр, сидя в одном из многочисленных прибрежных кафе, обсуждал с Игорем (тем самым, который храпит) варианты возможных перспектив дробления их шестиместного номера на три двухместных. Впрочем, оба согласились с тем, что нужно только два двухместных, а супружеская чета с четырехлетней дочкой спокойно может остаться там, где сейчас они живут все вместе. После полутора часов накидывания вариантов и семисот грамм водки «Гжелка», пришли к тому, что возможные перспективы сводятся к одному неизбежному для реализации задуманного мероприятию – прикончить начальника санатория, а другой заступивший на его место, устрашившись подобной участи для себя, расселит их многоместный блок ко всеобщему удовлетворению.
– Не, Игорюня, – говорил слегка пьяным голосом Саша, – я реально не представляю, что можно сделать, чтобы эта старая обезьяна развела нас по отдельным комнатам.
– А главное, – вторил ему «Игорюня», – что путевки-то у нас именно на двухместные номера! Так что, мы просим лишь то, что нам положено и без всяких просьб!
– И на лапу дали… Ты давал?
– А то! Конечно давал.
– Интересно, если после всего этого нас всех вместе спрессовали, то где бы мы жили, не дай взятку? В холле одного из корпусов, что ли ночевать бы пришлось?
– Ночевать?.. Жить бы пришлось!
Оба замолчали. Перспективы вырисовывались неважннецкие; в злосчастный номер возвращаться не хотелось – там ждали жены, и ждали не столько самих мужей, сколько мудрого решения, которое поможет решить их общую проблему. Им было очень даже неплохо вместе проводить отпускное время, но в городке, в ресторане, на пляже. А потом хотелось разойтись по отдельным номерам и отдохнуть друг от друга. Как-то так…
– Может ему ящик пива поставить, – с сомнением предложил Игорь, – или коньяк какой помодерновей? Здесь этого добра навалом.
– Ага, – усмехнулся Игнаткович, – нужен ему твой коньяк. Я когда у него в кабинете был, он в свой бар полез. Знаешь, сколько там всего?
– Не знаю. Сколько?
– До х… и больше!
Помолчали еще.
– Но ведь не бывает неразрешимых ситуаций, – Игорь встал, прошел к стойке бара, что-то сказал бармену, и через минуту вернулся с поллитровкой той же марки, что употребляли до этого.
– А нам не хватит? – С сомнением посмотрел на него Александр.
– Решение не найдено, – убежденно сказал товарищ, – и без бутылки здесь, как говориться, не разобраться.
Он утвердил купленное в центре пластмассового стола, слегка качнувшись, неловко плюхнулся на стул, при этом, висевший на спинке полиэтиленовый пакет с купальными принадлежностями слетел на плиточный пол. Содержимое сумки веером разлетелось по керамическому настилу.
– Черт! – Выругался Игорь, наклонился и стал собирать его обратно в пакет.
– Ну ка, ну ка, – заинтересовался вдруг Саша и, протягивая руку, попросил, – покажи-ка книжечку.
Игорь передал ему книгу в темно-зеленой дерматиновой обложке.
– Расстрелять, – прочитал Игнаткович, – Александр Покровский.
Он раскрыл печатное издание на титульной листе.
– Игорю Петухову с наилучшими пожеланиями и на память о совместной службе, – озвучил он чернильную надпись, означенную там, – от автора.
Внизу красовалась похожая на баклажан подпись этого самого автора и дата.
– Ты что, служил с ним? – Удивился Александр.
– Да нет, – махнул рукой Игорь, – когда б я успел. Он ко времени моего приезда уже свинтил с северов в какой-то институт. Просто пересекались, я и попросил написать так, для солидности. У меня и «Расстрелять 2» есть с его автографом, только там обезличено написано, просто «на добрую память» и дата не проставлена.
Мозг Игнатковича лихорадочно работал, прокручивая варианты, какие из этого можно поиметь выгоды. А что они есть, он не сомневался. И тут пришло!
– Есть, Игорюня! – Он с такой силой хлопнул товарища по плечу, что тот не просто расплескал водку, которую в тот момент разливал по рюмкам, а даже выронил бутылку. Она покатилась по столу к его краю, но упасть не успела – поймал.
– Очумел? – Игорь казался недовольным, – осторожнее. Что там у тебя «есть»?
– Отдельные номера наши есть!
– Да-а, – протянул собутыльник, – это каким же образом?
– Все просто, – Саша сиял, – сейчас ведь Покровского днем с огнем не сыщешь, так?
– Не знаю, я не искал.
– Так, так, – утвердительно закивал Игнаткович, – а мы возьмем и…
Через пятнадцать минут план по выбиванию отдельных номеров был готов. А еще через пять приятели, бодро шагали по направлению к санаторию, на ходу оттачивая детали операции, которую решили назвать «Сезам! Откройся». Бутылку допивать не стали – забрали с собой.
– Ну? – Жены с надеждой смотрели на своих не слишком трезвых правоверных.
– Кое-что придумали, – через губу сообщил Игорь, – но пока ничего рассказывать не будем, чтобы не сглазить. Посмотрим…
– Давайте спать, – Саша зевнул, – утро вечера мудренее. Операция «Сезам! Откройся» начнется завтра.
– Какая, какая операция? – Несмотря на то, что Саша говорил шёпотом, Татьяна услышала.
– Спи, давай. Говорят же – завтра.
Вскоре в номере раздавался могучий храп Игоря, а маленькая Леночка долго ворочалась – никак не могла заснуть.
А утром приятели направились к начальнику санатория. По дороге они ненадолго задержались в холле столовой, где, узнав имя и отчество отставного каперанга минут пять – семь колдовали над чем-то, сидя в углу за столиком.
В приемной толпилось довольно много народу, и друзья, заняв очередь (Господи, как в продмаг), принялись терпеливо ждать. Ждать пришлось довольно долго – прошел час, полтора, потом еще минут сорок – и уже казалось, что попасть на прием, во всяком случае, сегодня, не удастся, как вдруг дверь кабинета распахнулась, и отставной капитан первого ранга сам явил себя многочисленным просителям. Его сразу окружила толпа.
– Товарищи, – отгораживался рукой хозяин кабинета, – всех примем, со всеми разберемся, но сейчас обед. Придется подождать еще немного, я ведь тоже не железный.
В толпе ворчали, но никто активно не высказывал своего недовольства – себе дороже.
И тут взгляд начальника санатория зацепился за парочку молодых офицеров. Пришло узнавание, и лицо капраза побагровело.
– А вам что надо? – Почти крикнул он.
– Две минуты вашего времени, – Александр встал и обозначил стойку в положении «смирно».
– Вам кое-что просили передать, – поднялся и Игорь, – а нам самим ничего не надо.
Удивление… Задумчивость… Черт с ним! Обед был отставлен на более позднее время.
– Заходите! – Начальник собственноручно открыл тяжелую дверь кабинета.
Ребята под недовольный ропот собравшихся в приемной людей проскользнули внутрь. Отставник прикрыл дверь изнутри, прошел за письменный стол, тяжело плюхнулся в кресло и уставился в пол. Так он сидел с минуту-полторы, потом побарабанил пальцами по столешнице и медленно поднял седую крупную голову.
– Ну-у, – устало протянул он, – в чем там у вас дело?
Невооруженным взглядом было видно, как он замучен бесконечными визитерами и жалобщиками. Саше вдруг стало жалко этого немолодого служаку. Он подошел вплотную к столу и положил на него полиэтиленовый пакет. Внутри было нечто прямоугольное.
– Вот, – сказал тихо, – это вам. Александр Михайлович был вчера проездом, у него с собой нашелся лишний экземпляр.
Он развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к входной двери. По дороге зацепил за рукав Игоря.
– Пойдем, Игорюня.
«Игорюня», как пес на поводке, последовал за товарищем; он явно ничего не понимал и шел «на автомате». Но у самой двери вдруг остановился, высвободил руку и недоуменно спросил:
– Саня, а как же отдельные номера?
Игнаткович уже открыл дверь.
– Пошли, – он почти силой вытащил друга из кабинета.
Дверь захлопнулась.
Они брели по главной аллее санатория, настроение было грустным, но это была какая-то лирическая грусть. Да, именно так – лирическая. Наверное, в таком настроении творили свои лучшие произведения Тютчев, Пушкин, Есенин – да, мало ли кто из знаменитостей! Мучил только один вопрос: что сказать женам, чтобы их не убили?
– Дурак ты, Саня, – неожиданно прервал молчание Игорь.
Александр усмехнулся.
– А что, по-моему, красиво получилось, – он посмотрел товарищу в глаза – они смеялись.
– Операция «Сезам! Откройся» с треском провалена! – Констатировал Игорь, и оба расхохотались.
– Ребята! – Послышался голос откуда-то сзади, – мужики!
Парни обернулись, их бегом догонял начальник санатория. Подбежав вплотную, он остановился и, тяжело дыша, согнулся, опершись руками на колени.
– Ты… Вы… вы мне такой подарок сделали! – Немного отдышавшись, произнес он, – это же надо! «Расстрелять 2» да еще с дарственной надписью самого автора! И число вчерашнее…
Молодые офицеры молчали, боясь ненужными речами спугнуть возможные положительные бонусы.
– Накануне мне на один день дали почитать «Расстрелять» первую, я всю ночь не спал, чтобы все успеть прочесть… С утра забрали, даже не спросив – успел, не успел… А сегодня вот вы, со второй частью, «на добрую память», мне, лично по имени отчеству! Вы не представляете, что это для меня значит.
Отставник обнял ребят за плечи.
– Сейчас у меня слишком много народу, а вечером жду вас в кабинете – посидим, поговорим. Не на сухую, конечно. Ничего не берите – жен только, остальное я обеспечу. А расселить вас по отдельным номерам я команду дам сейчас же, вечером и расскажите, как устроились.
– Да, мы же не из-за этого, не надо… – Начал было Саша, но Игорь незаметно и пребольно ущипнул его за руку.
Игнаткович замолчал.
– Надо – не надо – теперь это я решать буду! – Отрезал начальник санатория. – Итак, решено – часикам к восьми подтягивайтесь.
Он развернулся и пошел в сторону корпуса.
Через два часа молодые офицеры, под обожающими взглядами супруг, праздновали новоселье.