Везунчик

   Когда-то мы с ним в школе в одном классе учились, живём рядом, частенько во дворе встречаемся. Несколько раз даже выпивали у меня в гараже, вспоминая школьные годы. Это простой, совершенно бесхитростный рубаха-парень, и таковым, похоже, останется до гроба. Все друзья и знакомые до сих пор зовут его Серёгой, а то и просто по прозвищу Серый, хотя в таком возрасте, когда полтинник подпирает, пора бы мужчину уже и по отчеству называть.
 
   Но Серый и не думает обижаться и даже значения этому не придаёт, потому что совсем не чувствует давления груза своих лет. Он относится к той породе мужиков, которые до самой старческой немощи живут полноценной жизнью, не обращая внимания на скачки кровяного давления, на щемления и перебои в сердце, простуды и прочие жизненные неудобства. Всё также азартно продолжает бездумно стремиться куда-то, словно ему ещё и тридцатник по голове не стукнул. Ему некогда остановиться и подумать о цели и смысле жизни. Часто даже не замечает, что прилетели грачи, или падает в траву последний жёлтый лист. Что у него обгорело лицо на солнце, облазит нос, или опять ругает себя за то, что забыл сменить штиблеты на зимние ботинки, неуклюже продираясь по сугробам. Не помнит и не старается запоминать такие пустяки, как обещание вернуть небольшой долг в назначенный срок, брошенное на бегу, также, как и сам всегда всем одалживает, абсолютно не претендуя на возврат. Не помнит дат дней рождения своих близких, да и о своём бёздее может запросто забыть, если ему друзья не напомнят ради достойного повода для обмывания. Он постоянно куда-то бежит, догоняя сразу двух, трёх зайцев, на бегу обдумывая, как бы не упустить четвёртого, набивая при этом синяки и ссадины, ломая конечности, ни на миг не задумываясь, нужны ли вообще ему эти зайцы. Не поймав ни одного, он быстро успокаивается и забывает о своей неудаче, возвращаясь, чтобы немного зализать раны, в своё одинокое жилище, которое комфортно обустроил под себя на зависть всем друзьям и знакомым.

   После свадьбы, через двенадцать лет адского терпения такого характера и образа жизни мужа, поняв бесполезность перевоспитания, от него ушла жена, забрав с собой дочь. А он, кажется, даже и не особо переживал о таком повороте судьбы, сразу побежал продолжать ловить своих зайцев. Единственным неудобством при таком повороте судьбы для него оказалась неизбежность самому готовить себе пищу, стирать бельё и убираться в квартире. При делёжке имущества после развода ему досталась изолированная комната в двух комнатной «хрущёбе», которую он уже через пару лет сменил на полногабаритную двушку в нашем же районе, заработав на неё, устроившись дальнобойщиком с постоянными рейсами в европейские страны. Через девять лет фирма, в которой он дальнобоил, развалилась, и он по сей день официально числится безработным. Ему, как и трём его закадычным друзьям, предоставилась возможность поработать на вольных хлебах, перегоняя подержанные легковушки-иномарки, в основном Бумеры, из Германии в Санкт-Петербург для группы лиц, хранящих свои кровные средства в мешках из-под картошки...


***

 
  Проснувшись утром одетым на своём шикарном диване, он удивился:
«Странно! И башка почему-то не трещит. Чего же это мы пили-то вчера? Хм!»
 
   В хорошем настроении он привёл себя в порядок, с удовольствием принял душ, даже сбрил щетину и почистил зубы. Стиральная машина в углу ванной комнаты была полностью забита грязным бельём так, что дверка не закрывалась. Найдя последние чистые трусы и футболку, он прошлёпал босиком на кухню и увидел полный погром. В раковине стояла целая гора грязной посуды - тронь пальцем, и пирамида рухнет. Ещё больше такой посуды стояло на кухонном столе - бокал воткнуть некуда. Поставил чайник и заглянул в холодильник.

  «М-да! Одни пельмени Глаза б на них не смотрели. Когда ж я успел всё прижрать? Пожалуй, до обеда этот затор вряд ли разгребёшь!»

   Его печальные мысли прервал звонок мобильника.

- Алло, Серый, привет! Как головка-то, не бо-бо? Приезжай сейчас же ко мне, банкет продолжается! Витёк с Толиком уже выехали, и все вчерашние наши подружки приедут, моя Маринка звонила. Просила узнать, будешь ли ты, а то твоя Ольга в сомнениях - приезжать - не приезжать.

- Привет, Сань! Что ещё за Ольга?

- Здрассьте! Ты чё, не помнишь ничего, что ли? Мы же вчера четырёх тёлок в кабаке сняли. Ну ты даёшь! А потом в сауну с ними попёрлись.

- Помню, конечно, но смутно. А моя-то как, ничего?

- Ольга-то? Ты же сам её выбрал. Ничего так, нормальная. На неё сначала Толян глаз положил, но она на тебя переметнулась. Ты же, вроде, кувыркался с ней даже. Чё, не понравилась?

- Да нет, ничего так, вроде, есть на чём полежать, за что подержаться. Да и ломалась несильно. Голос у неё, правда, как у Высоцкого с похмелья. Чего ни скажи, заржёт так, что потолок трясётся, того гляди, люстра рухнет.

- Ну дык чё сказать-то? Приедешь?

- Ой, не знаю даже, у меня дома такой бардельеро, что одеть уже нечего, всё грязное. Сейчас сбегаю тогда, куплю хоть рубашек со штанами, а то стирки накопилось - до вечера не управишься. Вы тогда начинайте не торопясь, а я ближе к обеду подъеду. На тачке приеду, за руль садиться боюсь - выхлопы.

- Ну давай, ждём!..

   Вот уже три года они всегда вместе, как четыре мушкетёра. Бывшие дальнобойщики, закоренелые холостяки-разведёнки, перегоняют тачки из Европы в Питер. Специалисты высшего класса по части автомобилей. Знают о них всё, по звуку могут определить неисправность. Боссы платят стабильно, вполне адекватно оценивая их труд. Неделя работы, неделя отдыха, и никаких налогов. Денег у всех уже накоплено столько, что не могут придумать для себя потребностей, которые бы ощутимо урезали их возможности.

  «Каждый раз так, даже новые вещи купить некогда, четвёртый день не просыхаем. Всё, пора стопер делать. С этими банкетами хоть домой не приходи, закусить даже нечем стало, - бурчал себе под нос Серёга, похмеляясь коньяком, найдя початую бутылку среди многочисленной пустой тары, уставленной во весь пол кухни. - А может, не стирать и не мыть ничего, выкинуть и всё новое купить? Прислужку разве какую нанять, чтоб пару дней в неделю приходила убраться да сготовить? - рассуждал Серёга, вынося на мусорку в несколько ходок свой накопившийся за три дня мусор. Проходя мимо своей машины, стоявшей у подъезда, он любовался на неё.

  "Ласточка моя! Фордмондеушка! Почти три года, а наезжено всего восемь тысяч кэмэ. С этой пьянкой некогда и за руль даже сесть, - он уселся на ступеньки подъезда покурить. - Сейчас посуду всю перемою и надо прибраться немного. Вдруг придётся эту Ольгу к себе вести. Надо бы хоть что-то приготовить, холодильник жоревом забить. Стираться некогда, придётся сейчас пару джинсов да свежих рубашек с трусами-носками купить. А может, ещё похмелиться чуток? Всё равно не за руль, да и видок хоть поправится, настроеньице поднимется, всё не так муторно будет этот бардак в порядок приводить».


***

 
  Серёга давно уже ни в какую любовь не верил, - «Какая на фиг любофф в наше время? Таких наивных Ромео с Джульеттой сегодня даже среди школьников не найти. Цивилизация, современная наша действительность отбросила это наивное чувство за ненадобностью. Это мы, последнее поколение Лохов, по молодости ещё могли болеть, страдать, жертвовать ради неё. Вся эта любофф стала обыкновенной естественной потребностью, как в туалет сходить», - убеждал он себя всякий раз, холодно расставаясь с очередной подружкой.

   Мимо подъезда проходила молодая стройная женщина. Не в джинсах, а в юбке, что для него уже стало казаться редкостью. Ещё в прошлом году он видел её несколько раз в окно, выходящее во двор. В эти моменты у него душа почему-то начинала ныть и стонать под мотив песни «Ах, какая женщина! Мне б такую!».

   Её симпатичное личико, лёгкая походка, изящная фигурка, длинные вьющиеся волосы - всё казалось хорошо когда-то знакомым, чуть ли не родным и любимым из далёкой молодости. Он уже уверенно представлял, как должно было приятно пахнуть её тело.

   Сидя на ступеньках в своём грязном трико и далеко несвежей майке, он в наглую, с полуоткрытым ртом, не моргая, пялился на неё, ни о чём не мечтая и не надеясь.

   «На что надеяться, если эта дамочка тебе в дочери годится? Безнадёга! Просто, хоть на природу полюбоваться», - с горестью рассуждал он, теребя ручку мусорного ведра.
 
   Девушка-женщина, проходя близко, на секунду скосила свои большие глазищи с длинными ресницами на Серёгу и, застенчиво улыбнувшись, кокетливо их отвела, наклонив головку и сделав пару мелких шажков, как бы показывая, что хочет скорее пройти мимо.

  «Чёй-то она? Уж не флиртует ли? Может, я как-то странно выгляжу?» - недоумевал Серёга.
 
   Между тем, дамочка, семеня мелкими шажочками, явно ещё больше снижающими скорость движения, снова стрельнула глазками на Серёгу, выражая своим личиком, будто хочет его о чём-то спросить, но стесняется. Так и не решившись на вопрос, улыбнулась и отвела глаза. У Серёги самопроизвольно отвисла нижняя челюсть, и изо рта выпал окурок.

   «Это чёй-то она, в самом деле? Чё делать-то? Уйдёт ведь сейчас. Такая рыбинка с крючка срывается», - взорвалась страшная мысль в его седеющей голове.

   Сработал инстинкт, Серый резко вскочил со ступенек с ведром в руке, не придумав чего сказать, и в два прыжка оказался перед ней.

- Извините, не подскажете, где здесь поблизости продуктовый магазин, а то что-то я заблудился? Здравствуйте!

   Девушка остановилась, как показалось Серёге, выражая на лице радость и облегчение, как бы говоря: «Ну слава Богу! Решился всё-таки».

- Здравствуйте! Заблудились? - улыбаясь, она оценивала взглядом его внешний вид - взъерошенные волосы, мятую майку-безрукавку, надетую наизнанку, на трико с оттопыренными коленками, на мусорное ведро в руке, на драные тапки, обутые на босу ногу. - Вы немного не дошли, магазин в торце следующего дома, в котором я как раз и живу. А вы всегда в таком виде с мусорным ведром по магазинам ходите, Сергей?

   У Серёги даже ведро из рук выпало. Более глупого выражения лица он не смог бы изобразить, если б даже захотел.

- А ты... вы кто? Откуда вы меня знаете?

- И как вы умудрились здесь заблудиться, живя вот в этом подъезде на втором этаже, квартира справа? А, Серёжа? - улыбалась она, показывая ровные белые зубки.

- Надо же, память стала. Убей - не помню вас у себя в гостях. Когда же это было? Скажите хоть, как вас зовут, милая бывшая гостья? - попытался он состроить из себя галантного кавалера.

- Светлана. А в гостях у вас я никогда не была. Мне о вас рассказывала ваша соседка, тётя Зина. Мы с ней раньше в бухгалтерии вместе работали.

- Кто, Зинка? Представляю, что она тебе... вам наговорила. Какой бухгалтер? Она на рынке постельным бельём торгует. Нашли, кому верить.

- А она, между прочим, о вас только хорошее рассказывала, зря ты так.

- Да? Нет, я ничего плохого о ней сказать не хочу, вполне нормальная женщина, но... чего она могла вам рассказать, если за эти десять лет, что я здесь живу, мы с ней общались всего раз пять? И с чего бы это у вас темы для разговоров вдруг о соседях по лестничной клетке появились? Можно подумать, вам больше не о чем было говорить? - выказывая наигранное лёгкое возмущение, он с любопытством выпытывал дополнительную информацию.

- Если честно, я сама просила её рассказать о тебе, Серёжа. Давай перейдём на ты. Мы действительно хорошо знакомы, только ты меня не узнаёшь. Может, присядем на лавочку? Помнишь двухпалубный теплоход «Комдив Гай»? Июнь, круиз Москва - Астрахань? Ровно десять лет назад это было.

- Погоди, погоди, так ты значит дочка той Наташи? Ё моё, ну прямо копия! А я-то думаю, где мог тебя видеть? Ещё в прошлом году я тебя из окна заметил, любовался, чуть было не выпал. Помню, конечно, ты тогда такая маленькая была. Господи, какая же ты красавица стала, вся в маму.

- Ну наконец-то, вспомнил. Только маму не Наташей, а Валентиной звали.

- Неужели? Вот память-то у меня стала?! Точно, Валя! Ну рассказывай, как вы?

- Какая ж маленькая? Я в тот год после школы в мединститут по конкурсу не прошла. Мама специально ради меня путёвки на этот круиз взяла, чтобы я развеялась и не убивалась от горя. А мы всё время ждали, что ты к нам приедешь... особенно мама.

- Собирался, много раз, да так и не осмелился. Как она жива здорова? Замужем?

- Мы всё о тебе знали, справки наводили. Как-то отдыхали с ней на Сицилии, в Сиракузе. Там она познакомилась с итальянским бизнесменом, старше её на четырнадцать лет. Потом он приехал к нам и увёз её к себе в Италию. Я уже замужем была. Мы с мужем приезжали к ним пару раз. А три года назад их обоих расстреляли в машине, прямо около их дома. Её муж был как-то связан с мафией, до сих пор ничего неизвестно, - быстро выдала в двух словах всю информацию Светлана. - Извини, Сергей, я очень тороплюсь.

- Не-не, погодь малость. Ну и дела! Да погоди ещё минутку-то. Выпулила в меня, как из пулемёта, всю обойму, и сразу - Пока. Ты это... расскажи путью-то, а то, может, ещё пару лет не встретимся, - разволновался Сергей.

- Ни минутки уже не осталось, опаздываю. Давай вечерком встретимся, часов в шесть. Буду ждать тебя на этой самой лавочке...


***

   Светлана ушла, а Серёга ещё долго сидел со своим мусорным ведром, всё никак не мог переварить полученную информацию.
 
  «Надо же, как она на мать-то стала похожа - копия. Ах, какая неожиданная встреча, а я, как назло, в таком виде, словно бомж, - ругал он себя. - Всё, сейчас наведу дома порядок, как... как в пятизвёздочном отеле Нью-Йорка. Постираюсь, старое тряпьё повыкидываю, новое всё куплю. Намою, начищу, надраю и буду всегда соблюдать такой порядок, чтобы она в любой момент зашла и увидела, какой я на самом деле».

   Весь день он бегал по магазинам, чистил, пылесосил, даже плафоны на люстрах протёр. Заполнил свой бар дорогим ассортиментом спиртного, купил шашлыка, салатов всяких, жареного осетра, балыка и много других деликатесов. Оба огромных холодильника были забиты яствами.

- Алло, ну ты чего, Серый, не приезжаешь-то? Ольга на тебя обижается.

- Эх, Санёк, забыл я совсем. Тут такой случай... Короче, я не приеду. Потом как-нибудь всё расскажу. Извинись там за меня перед всеми, ладно. Всё, пока!
 
  Без пятнадцати шесть он уже сидел на лавочке, вырядившись франтом - весь в белом, как ангел. Приятный запах распространялся от него, наверное, в радиусе метров пяти, словно вылил на себя перед этим целое ведро мужского лосьона и ароматизированной туалетной воды. Светлана опаздывала уже на двадцать минут.

  «Чего это я волнуюсь-то, как юноша? Не придёт и не надо! Ольге этой позвоню тогда. Уж она-то точно приедет, только свистни, - успокаивал он сам себя, - нажрёмся с ней, покувыркаемся».

  Ему вспомнился тот круиз. Раньше и внимания не обращал, а сейчас вдруг вспомнил, как она тогда смотрела на него, словно на какого-то знаменитого киноартиста. Всегда улыбалась своей стеснительной девичьей улыбкой. Вспомнил, как учил её ходить по подиуму, когда она участвовала в конкурсе «Мисс-круиз» и заняла на нём первое место на теплоходе.

   «А ведь она действительно не такая уж и маленькая была. Кто бы мог подумать, что такой красавицей станет. Ну копия мама! Даже лучше! - вспоминал и постоянно думал он о Светлане. - Полчаса седьмого, однако! Может, зря сижу? Сиди не сиди, а пьяным всё равно не будешь! Тьфу! Надо валить отсюда, а то уже всем соседям глаза  намозолил. Размечтался, дурашка».

   Только он поднялся с лавочки, как из-за угла дома появилась Света. От радости он аж бегом побежал ей навстречу.

- Здравствуй, Света! А я уж думал, ты не придёшь. Ты что, плакала? Что случилось?

- Не хотела показываться в таком виде. За углом всё время стояла, ждала, когда ты уйдёшь. Пойдём к тебе, не хочу, чтобы меня такой зарёванной видели.


***


   Все старания Серёги оказались напрасными. Светлана даже в комнаты не заглянула, сразу прошла на кухню. Он уже собрался было накрыть шикарный стол с запасёнными для такого случая яствами, но она от всего отказалась наотрез.

-  Давай просто чайку попьём. Посидим немножко, о жизни поговорим.

-  Ну давай. А чего о ней говорить-то? Пока я о ней базарил, полжизни, считай, мимо меня пролетело. Не говорить, а жить надо.

-  Как же, Серёжа? Мы всегда только о ней и говорим. Других-то тем у людей и не бывает. Даже когда говорят о Боге, о смерти или о космосе мечтают - это всё равно в конечном итоге разговоры о жизни, разве нет? Вот скажи, ты счастлив?

-  Я? Хм! Откуда? От меня счастье почему-то убегает так, что только пятки сверкают. Пока на вокзале топтался, выбирая перрон, мой поезд счастья уже тю-тю. Как говорится, кто не успел, тот опоздал. А ты почему плакала? Что у тебя случилось?

- Да так, пустяки. Нервы просто ни к чёрту стали. Работы третий месяц найти не могу. В четырёх местах сегодня на собеседованиях была. Время такое ужасное, безработица страшная. Даже домработницей нигде не устроиться. Вот такое счастье у меня, Серёженька.

- Фу, ерунда-то какая. Стоило плакать из-за этого. Мне как раз домработница позарез нужна. Пойдёшь? Платить хорошо буду. У меня командировки частые. Так, присмотреть за квартирой только. Ну, прибраться иногда. Ты не переживай, всё наладится скоро. Разве в этом счастье-то заключается? Да уже всё налаживается потихоньку, разве не видишь? Давай-ка лучше коньячку выпьем для пробы. Честно признаюсь, специально для этой встречи купил.

   Светлана немножко оттаяла душой, даже улыбнулась пару разков.

- Какой хороший коньяк у тебя. Приятно пьётся и даже клопами не пахнет. А почему вы с женой разошлись, если не секрет?

- Причину всегда найти можно, и не одну. Главная, наверное, в том, что дураком был. Ветер в голове свистал, совсем не подготовился к семейной жизни. Да и характерами не сошлись, как говорится. Я был для неё некультурный, грубый варвар, смерд, ничего не понимающий в искусстве. Не читавший Шекспира в подлиннике, путающий Бабеля с Бебелем, а Бебеля с Гегелем. Представляешь, только от неё узнал, что Гомер-то, оказывается, совсем слепым был. Вот ведь какой ужас! Она в филармонии на этой, как уж её... ну, как контрабас, только меньше... смычком по ней пилить нужно. Виолончель! Запилила она этой волончелью напрочь. Зажмёт её между ног и давай пилить. Все соседи с ума сходили от её Шопена с Моцартом. Что могло быть общего у виолончелистки с дальнобойщиком, кроме постели? Да и в этом-то направлении у нас не всё и не всегда хорошо получалось. Она сразу снова замуж выскочила, за дирижёра какого-то лысого. Дочь меня, наверное, и не помнит совсем. Слышал, где-то на Дальнем Востоке с мужем живёт. А ты почему?

- Да тоже причина не одна. Главная, наверное, в том, что я не могу иметь детей, так уж природа распорядилась. Сама об этом только после замужества узнала. Обследовались оба, но никто из врачей ничего конкретного сказать не мог. Все считали, что это во мне всё дело. Я же с детства серьёзно гимнастикой занималась, в заслуженных мастерах ходила.

- Тю-у, ерунда какая. Побольше верь этим врачам, - всерьёз возмутился Сергей, - такими делами только один Бог может ворочать. Просто у вас, наверное, любви не было, а как без неё детям родиться?

   Они разговорились, разоткровенничались, доверили друг другу свои некоторые тайны.

- Слушай, Свет, а давай поужинаем, а? Что-то элементарно жрать захотелось. У меня такая вкуснятина есть, даже не представляешь, аж слюнки уже текут.

   За ужином разговор ещё больше развязался. Говорили обо всём и ни о чём, но обоим было интересно. Болтали уже взахлёб, постоянно перебивая друг друга.

- Скажи, Серёженька, а что же такое счастье в твоём понимании?

- Ну и вопросик ты задала. Даже не знаю, что и ответить. Как и у всех, наверное - чтобы жизнь приятной была. Чтобы приходить с работы, а дома тебя уже с нетерпением ждали твои самые дорогие люди - жена с ребятишками, для которых и сам ты не менее дорог. Чтобы пока ты умывался, а на кухонном столе уже стояла добрая тарелка горячих и наваристых щец с перчиком. А к тебе на кухню сразу твой пацан с дневником прибежал, чтобы четвёркой по арифметике похвастаться. Много ли простому мужику для счастья надо? Дочурке перед сном сказку рассказать. Свою, собственного сочинения - этакое попурри, собранную изо всех сказок, которых ни одной до конца не помнишь. Бесконечно длинную, с продолжениями, пока она в обнимку со своей куклой не заснёт.

   Улыбка с лица Светланы уже не сходила. С хорошим настроением и добрыми мыслями она поднялась из-за стола.

- Какой ты хороший, Серёженька. Добрый. Спасибо тебе за всё! Пора мне, время уже много.

   Серёга не стал уговаривать Светлану остаться, даже мысли такой не промелькнуло. Он проводил её до подъезда.

- Так рад нашей встрече. Надеюсь, она была у нас не последней. Завтра уезжаю в командировку на недельку. Возьми ключи от моей квартиры. Просто загляни пару раз, ладно?


***


  Теперь Серёга не обмывал удачные рейсы с друзьями в ресторанах, скорее торопился домой. Он постоянно думал о Светлане.

- Серёжа, миленький, ну наконец-то ты приехал. Я так соскучилась.

- Тебя не смущает, что ты мне почти в дочери годишься, гимнастка?

- Ну, скажешь. Тоже мне, папаша нашёлся. Ты всё такой же молодой и красивый, даже ещё лучше. Мне кажется, ты и мальчишкой-то никогда не был, сразу эдаким Адриано Челентано стал. Так им до конца и останешься. А помнишь, как ты на какой-то зелёной стоянке всех туристов перепугал, когда за борт с самой верхней палубы прыгнул? - лёжа в постели, вспоминала Светлана. - Теплоход у пристани стоял, до отправления все туристы на верхней палубе собрались. Мама тебе что-то такое сказала в шутку, а ты сделал вид, что обиделся и прямо с разбегу через бортик с другой стороны пристани - в воду. Мы уж подумали, ты утонул. На этих бортиках все повисли, ждали, когда ты всплывёшь. Мама через три минуты заголосила на весь пароход, а я думала, что умру от горя. Я же тогда в тебя сильнее мамы влюблена была. Ты такой весёлый всегда был. Всех женщин на пароходе покорил, все в тебя влюблены были. Ты до сих пор и до конца жизни, наверное, останешься для меня эталоном любимого мужчины, - уткнувшись своим курносым носиком в подмышку Сергею, счастливо улыбалась Светлана. - А через несколько минут, когда вся команда на уши встала, шлюпку уже спускать начали, ты вдруг среди всех оказался и спросил ещё: «А чего это вы все там разглядываете?» Помнишь?

- Помню, конечно, как такое золотое времечко забыть? Молодой был, дурь изо всех дыр вылазила. Я под днищем под водой проплыл. Вынырнул и по трапам бегом к вам. Ты тогда мне такой маленькой девочкой казалась. Как мамин хвостик, нам от тебя никуда не спрятаться было.

- Если бы ты только знал, как я страдала. Только после замужества маленько оклемалась. И замуж вышла из-за того, что он чем-то тебя напоминал. Когда развелись, я сразу свою квартиру поменяла, чтобы поближе к тебе быть. Всё время мечтала, что мы обязательно встретимся. Вот и сбылась моя мечта! Серёженька, милый, любимый мой, возьми меня к себе в жёны, а? Я буду самой лучшей женой на свете.
- Светик, девочка моя! Радость, счастье моё!


 ***


- Ты чё, Серый, от нашего стада-то отбиваешься? Полгода, считай, в одиночку кочумаешь. Книжки, что ли, читать начал? Ха-ха-ха! Или VIP клиентом стал, в смысле, вери импотент персоной?

- Оставь его, Санёк! Он денежку копит, серьёзную жизнь начал.

- Да ладно вам, мужики. Некогда мне, ремонт в квартире делаю. Не в своей, правда, а одной... родственнице дальней.

- Нам-то уж хоть не ври. Мы ж как братья тебе.

- Ладно, братья, слушайте правду тогда. Женился я. Вот так вот, влюбился и женился. Скоро уже отцом стану. И вы давайте. Не до старости же в женихах-то ходить.

- Ну ты даёшь, Серый. Везунчик! Влюбляться бы сначала научил, а то мы не умеем, разучились совсем. Ха-ха.


 ***


  Встретились тут с ним по весне как-то, обнялись.

- Ну как? Такую встречу надо обмыть срочно. У меня и повод безотказный есть. Пойдём ко мне в гараж, посидим, почирикаем.

- Извини, друг, не могу. Некогда, давай в другой раз как-нибудь. Я же отцом стал, вот только позавчера жену с двойней из роддома привёз. Два сына сразу.
-  Ну, ты даёшь, Серый! А у меня дочь позавчера второго внука мне подарила. Может, они в одном роддоме рожали? Вот жизнь пошла, даже обмыть не с кем...