Уж

Дом, как известно всем давно,
Это не стены, не окно,
Это не стулья со столом:
Это не дом.
Дом — это то, куда готов
Ты возвращаться вновь и вновь,
Яростным, добрым, нежным, злым,
Еле живым.
Дом — это там, где вас поймут,
Там, где надеются и ждут,
Где ты забудешь о плохом, —
Это твой дом…

Гальперин Мир Леонидович


-Господи, я в раю. Ни как не могу привыкнуть к такому простору. И ведь пока веранду не доделали, не было такого вида.


- Как будто все село под ногами. И лес тоже. Ты, кстати, знала, что наш лес еще через две соседние области тянется.


-Ты ж мне на карте показывал. Ты как всегда – «я два раза не повторяю, не повторяю».


Добрый искренний смех наполнил примыкающую к дому летнюю веранду и вместе с птицами полетел через поле и дальше по верхушкам деревьев густого смешанного леса. Действительно, казалось, нет конца этим зеленым волнам.


Миша и Катя поженились давно, а вот их мечта – собственный дом, только-только исполнилась. Место выбрали в селе с давней историей, разрушенной церковью, большим прудом и могучим лесом совсем рядом. Дом сильно пах свежеобработанной древесиной. Настолько сильно, что Катя иногда сомневалась, что это хорошо.


- В нашем доме можно пьяной без вина быть от запаха дерева, – не то сетовала, не то радовалась Катя.


К делу постройки дома она, как и к любому делу за которое бралась, подошла ответственно. Как только появились стены, крыша и пол, в ход пошли сначала свечи и святая вода, а потом монетки в уголки дома и разговоры с домовым. Домового зазывала долго и усердно. Миссию посчитала завершенной, когда под самым венцом крыши ласточки свили гнездо. Катя сразу сочла данное явление подтверждением факта наличия домового и успокоилась.


Миша любил свою жену всей душой и считал, что все, что она делает, обязательно должно быть правильным.


- Моя Катя всегда знает, что делать. А где ж мне-то счетчик повесить? – размышлял Миша, почесывая свою рыжую копну на затылке, в то время, как супруга подметала новым веником пол и что-то нашептывала себе под нос.



В это жаркое майское утро погода была совсем летней. Катя и Миша сидели на веранде за большим, явно рассчитанным на большое количество гостей, столом и пили чай с блинами.


- Миш, ты варенье почему не ешь? Опять я всю банку умяла.


-Земляничное… Жалко – облизываясь глазами как ребенок протянул Миша.


-Вот еще. Скоро новой наберем. Жара стоит, как в июне. Пойдем купаться или сразу в бой?


-Давай в бой. Потом сходим на пруд и Зверюгу с собой возьмем.


Зверь лежал под столом и лениво бил хвостом. На его взгляд это было самое выгодное место: и тень, и вдруг что со стола съестного упадет. Огромная, лохматая, под пятьдесят килограмм собака была рада каждой крошке. «Еды много не бывает» или «продам душу за сосиску» – два основных девиза ее счастливой собачей жизни.


Работа по дому была обоим не в тягость. С каждым движением, с каждым усилием они делали свой маленький мир все лучше и уютнее. Мелкие и не очень дрязги и ссоры за работой забывались, а то и вовсе исчезали.


-Катюш, сапоги надень. Опять вечером ноги до дыр оттирать будешь.


Катя восстанавливала грядки после долгой снежной зимы. Кроты облюбовали большой в пятнадцать соток участок и от души резвились, пока все не перекопали. У Миши навернулись слезы на глазах, когда впервые из-под снега вылезли черные холмики, а Катя искренне и громко разрыдалась. Столько сил, чтобы выровнять участок и на тебе…сюрприз. Кроты явно считали себя хозяевами.


Миша завел бензиновый культиватор и вспомнил, что тоже забыл надеть сапоги. Пахать в шлепанцах точно плохая идея. Опять идти в сарай через всю лужайку. По дороге, что бы зря время не тратить, Миша закинул поливочный шланг под молодую, но уже кудрявую иву, которая одиноко стояла посередине лужайки.


-Пей, моя хорошая. Тень нам нужна, а то, как на плацу; хоть строевую затевай, - разговаривал Миша с молодым деревцем, и оно благодарно отвечало, шевеля серебристо-зелеными листьями.


-Пью, пью. Расту, расту.


События дальше развивались стремительно и явно не по плану. Катя в позе дачницы выбирала из земли старые корни прошлогодней травы и тихонько напевала какую-то только что выдуманную мелодию. Миша, надев сапоги, как всегда, как будто торопясь, шел через лужайку к огороду.


Дикий пронзительный крик высоким скорее женским голосом. Катя подпрыгнула, и начала вертеть головой, пытаясь понять, кто кричал. Кричал Миша. Он уже стоял на веранде и изрекал всю нецензурную лексику, которую узнал за время работы на заводе.


-Что? Миш! Что? ... Да что случилось-то, в конце концов? – Катя уже бежала к мужу.


-Уж


-Что? – Катя остановилась и начала смотреть под ноги.


-Уж. Прямо под сапог подлез. Огромный. Метр точно. Я наверно наступил на него. Не знаю. Уполз. К забору.  – Миша тараторил с выпученными глазами, обрывая фразы.


-А орал то чего?


-Так неожиданно.


Минуту супруги смотрели друг на друга. И тут Катя залилась смехом. Миша сначала неловко улыбнулся, а потом от души поддержал любимую.

-Ха-ха-ха, такой визг, я и не знала, что, ха-ха-ха, ты так можешь, - уже через слезы от смеха пыталась выговорить Катя.

-Так неожиданно же,- пытался оправдаться Миша.


- Это ж надо! Нашел где ползать!


- Не его ли шкуру мы в земле нашли, когда картошку осенью выкапывали?


Супруги перестали смеяться и молча смотрели друг на друга. Со стороны можно было подумать, что они разговаривают при помощи телепатии.


- Он точно живет здесь давно – посылала сигнал Катя.


- Возможно, даже до нас здесь жил – взглядом ответил Миша.


- Или мы его чем завлекли? – супруги, не сговариваясь, повернули голову в сторону компостной кучи.


Второй год эта куча росла и росла. Время как-то ее облагородить не хватало и, поэтому, куча гордо возвышалась над молодыми деревцами в дальнем углу участка.


- Ты думаешь у него там дом?


- Нормально. Единственное животное, которого я боюсь, нашло себе дом на нашем участке, – сказав это, Катя махнула рукой, будто все в этом мире больше не будет таким прекрасным, как раньше и пошла на веранду, пережидать свое горе. Миша ушел в дом ремонтировать окно на втором этаже.


Переживала Катя не долго. Окинув взглядом просторы, остановилась на грядках, вздохнула и бодро зашагала по лужайке.


Дикий пронзительный крик высоким теперь уже точно женским голосом. Катя два раза прыгнула на месте посередине лужайки и резко побежала в сторону ивы. Миша из окна наблюдал происходящее с довольной улыбкой. Улыбку на лице сменило удивление, когда Катя сняла сапог и начала им сначала размахивать в воздухе, сопровождая все грубыми призывами убираться с ее участка, а потом перешла к решительным действиям. Сапог несколько раз ударил по земле. Зверь неистово скакал вокруг, изображая, что вот-вот нападет на что-то невидимое, но так и не решился.


- Щщщассс, щщщассс, щщщассс уйду – шипел уж, уползая за забор


К тому моменту подошел Миша, и обнял жену.


-Дорогая, он уполз. Успокойся. Зря ты так. Пусть бы жил.


Катя посмотрела на мужа и заплакала.


- Вот еще новости. Ты чего?


- Жалко. Я испугалась. Ты же знаешь, я в критических ситуациях действую. Вот и действовала. Знаешь, мне очень стыдно. Что теперь делать? А вдруг он не вернется?


 На уговоры супруга Катя не реагировала и, аккуратно передвигаясь по участку, звала ужа.


- Кыс-кыс-кыс…Чу-чу-чу… Вась-вась-вась.


Зверь, не понимая, что происходит, бегал за хозяйкой и искал вместе с ней. Иногда поглядывал на нее, силясь понять, что же они делают.


Грядки были заброшены. Блюдца с молоком (почему-то Катя решила, что ужи любят именно молоко) стояли у компостной ямы и на месте избиения ужа. Катя, подперев рукой подбородок, сидела на ступеньках веранды и грустила.  Миша культивировал землю под новый урожай картошки. Зверь, лежа под гамаком, ждал похода на пруд.


Траур в доме закончился только следующим утром, когда все же был совершен обещанный поход на пруд. Выйдя из калитки и направляясь процессией в составе Зверя, Кати и, замыкающего Миши, все трое увидели такую картину: скользя по траве, их уж передвигался от мусорных баков в сторону своего дома.


- О! Позавтракал! – с иронией произнес Миша.


-Васька! Ты?! – радостно воскликнула Катя.


- Теперь еще и Васька. Знаешь, мы как-нибудь с тобой отлучимся на подольше, приедем, а в доме лось живет.


Искрение смех и веселье покатились кубарем до пруда.


Дом. Милый дом.