Всё, что было

Виктор Матюк

Всё, что было

Всё, что было, ушло или уплыло то ли близко, то ли далеко, мне этого знать не дано!
Оно исчезло за облаками, за полями, за горами, за семью замками
И пустячными верстами, уменьшилась ноша за согбенными плечами,
Теперь свой путь меряю размеренными шагами, по пути захожу в храмы,
Там пожилые дамы с охапками цветов желают мужчинам сладких снов!
Дневное светило намедни само решило, что время пришло
Расчехлить своё чело, приподняв его высоко,
Можно забыть о скандалах, распрях и склоках,
А также прочих пороках земного бытия!
Благословенная земля улыбнулась мило,
Она грехи беглецам давно уже простила,
Что было – прошло, назад нельзя вернуть ничего!
Преходяще всё, время в памяти тут же растворило запах этила,
Свиное рыло мгновенно исказило смысл земного бытия,
Там произошла оказия одна, лишившая горемычного естества
Одного белоснежного крыла, вместо него осталась рана одна
И тёмно-серая канва! Взгляд таращится уныло на величественное светило,
Оно за горные вершины уплыло, но перелезть через горные хребты не смогло,
Не хватило ни мощи, ни сил, чем-то грешник небу не угодил, он неудачно пошутил,
Как состарившийся дезертир, он уже полстраны исколесил,
Душу слезами окропил и память иссушил!
Он много грехов наколбасил,
Теперь ему даже чёрт не страшен!
Он искал химеры за пределами православной Веры,
Его взгляд многократно раз упирался в цвет тёмно-серый,
Его повсюду сопровождали злые звери, их манеры
Действовали старику на расшатанные нервы,
Он бы в доме задёрнул портьеры, но на проезжей дороге,
Где господствуют земные боги, они не умны, но жестоки,
После короткой встречи ты можешь легко протянуть ноги и умереть,
И в адском огне стремглав сгореть, тебе нечего терять,
Кроме пут и собственных цепей! Холод в дому,
Бедолага в состоянии дрёмы спал на матрасе из соломы,
Едва не впал в гипогликемическую кому,
Он всю дорогу уповал на ангельское слово,
Но не в его воле изменить свою судьбу
И потому в состоянии полудрёмы
Старик преодолевал подъёмы!
Ямы и горбыли, рвы и щели то и дело возникали на долгом пути,
Невдалеке звенели ручьи и пели соловьи, сердце ритмично билось в груди!
Господи не приведи адскую боль в хилой груди хотя бы один раз перенести,
Неисповедимы Господние пути! Карта ему всяк час шла не в масть,
Ему бы раньше об этом знать, тогда бы он Фортуну смог за хвост поймать,
Вместо того, чтобы достоинство своё променять на мирскую благодать!
Ему бы сбежать, но куда? Везде столетняя тайга, скользкая стезя
И высокая колея, они пугают взгляд множеством непреодолимых преград!
То дождь, то град, то вьюга, то снегопад, некому руки подать,
Не с кем по душам поболтать, в нищей и голодной провинции
Толпа пишет петиции наверх, ей бы толику эрудиции,
Там страной правит не человек, его разум запятнал грех,
Он влез наверх, его чело уже давно посеребрил опавший снег,
В стране - разброд, всех не потащишь на эшафот, и вот старый обормот
Собрал вокруг себя плюгавый сброд, чтоб на перепутье нескольких дорог
Многих грешников пустить в расход! Он заломил картуз, ходит как бубновый туз,
Он по натуре – отъявленный трус, у него нет человеческих чувств, спрячется за куст
И ждёт, когда тоска и грусть на иную стезю свернут, тогда он вступит на освободившийся путь,
Чтобы своим рабам заявить, что грешно жить безбожно, возможно ли встать на путь ложный,
Если у тебя характер вздорный и сложный для взаимопонимания! Наступила аномалия
В канувших в реку воспоминаниях, в это время старая каналья переступила законы бытия,
Вздрогнула православная земля, на дыбы встала она, по стране пронёсся клич,
Переходящий в волчий рык: «Не крестись! Сатане поклонись,
Он продлит твою жизнь, потерявшую всякий смысл!»
Не стал и я в те недавние время прятаться в чулан,
Опустошил до дна гранённый стакан скверного вина,
Над ухом тихо жужжала пчела, даже её напугал
Всеобщий обман! Только малец полуголый
Ратует за брак однополый, крик весёлый
Тут же подхватила собачья свора,
В стране всеобщего позора
Затихли разговоры!
 Закрылись ворота на железные запоры, по всему мордору ездят честные прокуроры,
Им бы впору взглянуть на взбалмошное море людской нужды и всеобщего горя,
Но им плевать на всё, что не затронуло сытое нутро! Если очередная фигня
Вдруг ментально растревожила тебя, мимо проходя, чувства дробя,
Бросила в твою сторону камень, из искры не сразу возродился пламень!
Этот мир уникален, погас свет за стёклами спален,
Дух любви изранен, он придавлен бунтом голытьбы,
Она по пьяни требует от судьбы иной тропы!
Багровеют пьяные лица, толстожопые девицы порхают, как птицы
Вокруг царской колесницы, мы же сгинем прежде,
Чем бездарности и невежды! При скрипе чужого пера
Свои ружья расчехляют мусора, пришло их время
Доказать правящему племени, кто в доме хозяин?
Мешковатый барин тут же крылья расправил,
Он всем людям жизнь испоганил, стонет крестьянин,
Рыдают горожане, интеллигенция паникует стыдливо,
Неторопливо допивает заморское пиво, и брезгливо
Взирает на охамевшую толпу, ей ни к чему
Зря топтать пожухлую листву
В городском саду, нельзя накликать на себя беду!
Не буди лихо – сиди тихо, а то поедет крыша,
Если кто-то вдруг её мысли случайно услышит
И доложит выше! Тогда тебя прямо у поезда встретит столетняя тайга,
Там всюду голод и нужда, там стынь и холода, чужая жизнь никому не нужна!
Сквозняк кое-как раздвигает мрак, когда ветер теребит бахрому, легко в боязнь впасть,
Имеющий неограниченную власть, может спокойно воровать и красть, ему карта в масть,
Он смог продать богатство то, которое ему никогда не принадлежало,
Смутное время в державе настало! Что упало, то пропало,
Пришло время прятаться под стёганное одеяло!
На мостовой булыжник мерцает,
Он душу разочарованием пронзает,
Страна впадает в тьму, вражда теребит бахрому,
Рухнул чернильный союз, груз былого вранья
Не смогла в голове удержать грешная душа,
Ложь по миру с протянутой рукой пошла!
Кучка безумцев и слепцов поёт песню без слов в комнате без острых углов,
Я же с хмурым лицом смотрю, как чайная струя засцикает глаза старого холуя,
Он не спит на измятых простынях, на его руках и ногах цепи ещё не звенят,
Повсеместная стужа и мрак скрывают всеобщий бардак,
Стольный град попал впросак, кучка босяков
Прячет деньги в дырявый камзол,
Чтобы никто их там не нашёл!
В мелких извилинах общего мозга нет ни ума, ни прежнего лоска!
Едва скрипит старая крестьянская повозка, колёса грузнут в грязи
Привольной приазовской степи! Несмотря на обращения толпы
К белокрылому Серафиму жизнь пролетает мимо,
Будущее покрыто туманом, пеплом и дымом!
Старый торгаш-еврей уже стоит у входных дверей,
Ему плевать на Мавзолей и на местный люд,
Где пьют, там и льют, жуть и муть вокруг,
Всеобщий недуг имеет терпкий вкус,
Велик был искус: взвалить на хилую грудь
Неподъёмный груз, и превратить марево своих пустынь
В синь небес чужих! Студёный ветер грешникам крышу снёс,
Белым снегом припорошил заброшенный сельский погост!
Старятся дома, нищает страна, только копна рыжих волос
На бабьей голове всерьёз напомнила року о тяжкой судьбе,
Хотя баба та в стельку пьяна, и не знает она: кому в ноги пасть,
Чтобы власть соблюдала свой контракт, не обойтись без баррикад,
Эхо воинственных тирад доносится до мраморных балюстрад,
Даже старый ишак никак не может ускорить собственный шаг,
Он давно покинул горный кишлак, сразу вышел на большак,
Стал грабить овдовевших баб и малолетних ребят!
Рядом ручьи звенят, телеграфные проводы гудят,
Столбы разворованы, трубы под корень спилены,
Рамы с окон вытащены, ты зришь со стороны
На высокие стены столичного града,
В тумане всеобщего разврата
Невдалеке от Охотничьего ряда исчезает всё,
Что в тяжком труде рождено! Любовь пылка,
Едкая ухмылка плюгавого мужика неспешно зацепила детище солончака,
Чего грех таить, пришло время матерными словами крыть толпу бандитских рыл!
Тот, кто был никем, стал всем, толпа жаждала перемен, пыталась сбежать от проблем,
Но тлен и суета мешали жизнь начать с чистого листа! Люди рождены в пределах Московии,
Чтобы сказку сделать пылью, и только в мечтах вкусить изобилие! Толпой движет страх,
Ужин при свечах едва не умер от стыда, он был задуман в честь праздничного дня,
Жизнь испорчена, она изуродована, кровоточит десна, шумят по-прежнему леса,
Даль едва-едва видна! Повсюду шастает шпана, каждая верста опасна и трудна,
Много лет спустя, времени мстя, не стал и я ославлять себя!
Толпа не видела ничего хорошего и не желает привыкать!
За чашей веселья пьяная гнида, не подаёт вида,
Что скрывает от владыки свои ссоры и обиды,
Когда с ним люди будут квиты, им не понадобится суд Фемиды!
Никто свои провинности не спрячет от её Всевидящего ока,
Всеобщая склока спрыгнет с высокого порога,
Сбежит раньше срока на безлюдную дорогу!
Минувшее с течением времени вызывает помутнение разума,
Затёкшие от слёз глаза переполняет горькая и горячая слеза!
Минувшее время смотрит вперёд, грядущее перед ним открывает рваный полог,
Чтоб в определённый срок приоткрылось малая капля никем не пройденных дорог,
Вдруг внеземной голос ударил на сполох, срок жизни недолог, то жара, то зной, то холод,
То голод, то временное изобилие прилагают последние усилия на скользкой стезе,
Судьба пятится назад, пришло время бить в набат, старость совершает набег,
Обездоленный человек в один момент ускоряет собственный бег,
Скрип плохо смазанных телег рок запомнит на век, новый грех,
Как белый и пушистый снег сваливается на его тонкую шею,
В этот миг язык тут же опередит сокровенную мысль,
Ею надо дорожить, чтобы опосля волком не выть!
Рок бьётся с судьбой об заклад,
Что ни в чём не виноват!
Как сказать и как понимать предначертание бесконечного мироздания,
Запечатлённое на человеческом сознании? Лучше избрать наказание,
Оно один раз огорчит, а признание Господний свет навсегда застит!
Как себе объяснить такое тяготение, ведь грех во плоти
Остаётся навсегда в пределах всей родни,
Душой не криви, проходят ночи, пролетают дни,
Грехи, как пришли, так и ушли, похулиганили
И растаяли в сумрачной дали, бог весть куда пропали,
Быть может их никчёмные бедолаги напрасно оклеветали?
Велико ли, мало ли зло, коль оно через плоть и душу насквозь прошло,
Затронув даже высокое чело, значит время пришло признать, что благодать,
Как и лето не посещают грешников на рассвете, зло отлетает в вечность,
Оно ратует за скоротечность земного бытия, стеная и вопия,
Пытается попасть под струи проливного очищающего дождя!
На его пути заранее оставлены огромные знаки препинания,
Есть вычитание до нуля, оно вряд ли коснётся бунтаря!
Ему от назойливых воспоминаний никак не спастись,
Жизнь резко катится по наклонной плоскости вниз!
Не возгордись! Грехов устыдись! Если тебе повезёт,
И память назад былую жизнь вернёт, утешься,
Что призраки греха вместе с собой унесла полноводная река
Грядущего жития! Я же с прискорбным видом небеса спрошу:
«Как там, наверху, живётся моему двойнику?
Жизнь удаётся или всё - наоборот? Кругооборот в природе
Уносит из памяти прожитые годы, ты же смотришь на себя анфас,
Без лишних слов и тирад отводишь в сторону обезумевший взгляд,
Отталкиваешь абажур, он чересчур навевает тоску и грусть,
В голове – сумбур, плоть тянется к земному теплу,
И тут же бесы её тащат в объятья к греху!
Почему? Пусть бьют тревогу те, кто нежится в золотом ложе,
Их совесть давно уже не гложет, мы же спим на соломе, не в доме,
И в состоянии полудрёмы разум никем не побеждённый, зрит на мир,
Как заворожённый! Сладок плод проступка, он наверняка не сбросит седока
С гнедого коня, коль узда крепка и сильна рука стареющего мужика
Не позволят никому совать свой нос в немыслимый хаос
Житейских распрей и чужих повседневных угроз!
В ожидании утренней зари в лесу токуют глухари,
Они не повышают голоса, их глаза омывает чистая роса,
Строгого спокойствия полны уста, судя по всему неспроста,
Их жизнь иные очертания приняла. отвратившись от зла!
Людская хула переиначили мысли, думы и слова,
Над тобой навис прозрачный воздух,
Следом за ним последовал вакуум,
Состарившийся разум прогнул спину
Подобно жлобу или кретину, утихомирил зевоту,
И вдруг отзвук былого, пропитанного ваксой и креозотом,
Раздвинул сумрачное и угрюмое небо над горящим горизонтом!
Хоть и плохо мне лёжа на спине делиться воспоминаниями о войне,
Однако это не веская причина для одичавшего без любви мужчины,
Чтобы доставлять страдания другим, он был попутным ветром гоним,
Мы же не ценим то, что за семью замками храним, потерявши – плачем,
И тут же попадаем под раздачу рока и судьбы, наша жизнь – всего лишь миг,
Ты без него не стоишь ничего, преходяще всё, задача жизни не в том,
Чтобы, оставшись за бортом тонущего корабля, спасти себя
И новую жизнь начать с нуля! Всё, что мы знаем, - ограничено,
Если чего-то не знаем, бесконечно оно! Нет в мире ничего,
Что могло достигнуть совершенства своего,
Обвиняем невиновного, а виноватого
От пересудов людских избавляем!
Не мы решаем, решают за нас те,
Кто по своей простоте
Привык к болтовне!
Коль дело терпит,
Бесстыдный трепет языка не остановит промозглый ветер,
Только с потолка долу посыплется незатейливая труха,
И в доме будет царить кутерьма! Такова жизнь в захолустье,
Без тревоги и грусти не обойтись, найдись кто-то такой,
Кто даже в суете городской не задумывался бы о жизни внеземной,
Таких на белом свете нет, даже самоуверенный грамотей,
Оказавшись среди гостей, будет ждать новостей
От ублюдков всех мастей! Во всём мире и во все времена
Глубина высоких чувств помогала утолить грусть в душе старика,
Местная шпана плюёт на стыд и честь, её грехов не перечесть,
В кармане лапсердака у мужика торчит запечатанный конверт!
Свет в старинной лампадке, хотя она и зажжена, едва дребезжит,
Он влетает будто вихрь, поверженный в степях, будто тлен и прах,
Он отродясь, не знал, что ему звезды на небесах сулят?
Яркий рассвет или багровый закат? Пока подлость жива,
Она пропустит все мысли и слова
Через огромные каменные жернова,
После них останется пыль и труха! До сих пор скрипят старинные жернова,
А над головой зависает бечева, в ней – петля, за ней суета сует, голод, холод и нужда!
Молния сожгла даже последние три рубля дотла, сочувственно внимая,
Крещусь и тороплюсь познать вкус любовных чувств, искус велик
Проникнуть в гущу ненастья и полыхающей страсти,
Напасти разной масти взглядами скользящими
Пытаются добраться до истоков души!
Рок крушит и мешает грехи разрулить,
Невдалеке шумят камыши, он желает ощутить на себе,
Какового оно плыть на трухлявом челне по бурной жизненной реке?
Судьбы прокладывают путь, однако слепой случай меняет всё,
Прошлое слезами изошло, число грехов умножилось,
Вот и пришлось вновь лезть на рожон, и бежать на поклон
К тому, под кем шатается трон? Какой резон потворствовать судьбе
И противостоять молва, молва крепнет на ходу и предвещает беду,
Она набирает силу в движении, первое о ней впечатление
Угнетает настроение! Она взбирается по бедру,
Её неведомая сила тащит к теплу,
В паху благодать, трудно свои эмоции сдержать!
Помыслы безумца, как снежинки вьются,
Пока на милость природы не сдадутся!
Пусть, оставшись с носом, задохнутся,
Потом над собой рассмеются,
Мысли норовят грешнику в волосы вцепиться,
Легче заново родиться, чем людской злобе покориться!
Хрипит стареющее горло, дыхание в зобе спёрло, жизнь такова,
«Хи-ха-ха» раздражают рыцаря стиха, он было рванулся туда,
Где жизнь хотя и плоха, и к стонам чужим и боли людской глуха,
На исходе силы, то, что прежде было, память тут же затмило,
Однако разум оно не смутило! На святыни смотреть не стоит,
Рок козни строит, то рыдает, то о былых грехах вскользь напоминает!
Месяц меркнет, память сама грех отвергнет, он сам уже трепещет,
И обновой не блещет! Никогда и с какой стати ген времени былого
Не станет искать себе пристанище земное, время роковое,
Время золотое во все колокола из последних сил звонит,
Память выносит свой вердикт, люди пытаются бежать,
У кого-то нательный серебряный крест в обеих руках зажат,
Кто-то начинает гадать, что и, как и куда, как бы не остаться с носом
Прежде чем, покинуть тленный мир насовсем? Людям один хрен,
Где, когда и кем, но зачем делать дело спешно и жить грешно?
Печален небесный тенор, с неба видна груда развалин,
Только местный барин, он по внешнему виду – татарин,
Стучит кулаком по крышке огромного почти неподъёмного гроба,
Для погребения Отрепьева Гришки, страдавшего от изжоги и отрыжки,
Будто бы всё для похорон готово! Никто за него не замолвит слово нигде:
Ни на земле, ни на небе, мысль о воде и хлебе везде толпу преследует,
Отсюда следует, что Господний крест источает по свету яркий свет,
Он-помощник от всех несчастий и бед! Мысль устремилась к близлежащей деревне,
Стучится в дверь старой покосившейся от старины харчевни, там в час вечерний
Кое-кто битый час дремал, кое-кто родителей расспросами донимал,
И вдруг за дверью кто-то издал странный звук,
Это внук старого еврея, бывшего брадобрея,
То краснея, то багровея, гонит страх в шею!
Его вертикальный стебель, истлевший в пепел и труху,
Прочно стоит на промозглом ветру и пристально зрит на Север,
Там то бухты, то сторожевые будки, то монастырские приюты,
Где монахи в кирзовые сапоги обутые, на досуге жуют заморские фрукты,
Они сменили унты на старые сапоги! Не смеши народ, придёт и твой черёд
Узнать наперёд, если, конечно, тебе повезёт, что местный люд
Не особо вникает в суть происходящего, он не осуждает блуд никак,
Везде бардак, везде сумятица, какой ему прок, что всесильный хаос
Шастает по холодной безлюдной пустыне, вовеки и доныне
В этих местах главенствовал страх, он предупреждает Дальний Восток,
Что близится срок, когда стрелок в сторожевой будке
Однажды помутится рассудком, боль в области желудка
Заставит его грешное естество искать средство для спасения своего,
Ведь дружеское плечо создано совсем не для того, чтоб вселенную бичуя,
Всуе бытия орать напропалую на своего гнедого коня:
«Ты зря вовремя не позволил мне заморить червя!
Теперь болезнь моя должна зацепить и тебя!»
Печаль и горе, будто разбушевавшееся намедни море,
После короткого спора сбросят с глаз розовые шоры,
Вороного коня они пришпорят, и рванут в заснеженные горы,
То есть сбегут с позором, сопровождаемые всеобщим укором,
Блеснёт радуга в глазах, словно луч, переломившийся в девичьих слезах!
Бег впопыхах, сулящий полный крах, невзначай стал по взморью блуждать,
Там воздух порохом пропах, дым и чад что-то на своих балалайках бренчат,
И питаются не замечать всеобщий разлад в семейных делах!
Впереди унылый путь, все дороги в стольный град ведут, рыба гниёт с головы,
Увы, все здесь – рабы, они потомки своевластия и нищеты, кораблекрушение щепы
Вонзилось в память едва ропщущей толпы, её корабль разбился в бурю,
Он пытался добраться в точку любую, где можно всуе бытия
Гулять напропалую, не замечая ни дыма, ни огня!
Хотелось бы взглянуть на те злополучные места,
Где легко дышать и можно не бояться на гнедом скакуне по привольной степи скакать,
Долго ли ждать благовеста? Сроки его прихода неизвестны! Вот выйдет указ государя,
И тогда разъяснится ситуация вся! Примешь сотку на коня,
Чтобы жизнь в старое русло вошла, и от женского тепла
Хотя останется только толика прежнего греха!
Неужто ему хана? В захолустье старинного городка
На лагерного беглеца пьяная толпа взирает свысока,
Вот вскроется от пакового льда привольная река
И тогда его сдадут с потрохами, отведут сами в суд,
А честные судьи скрупулёзно вникнут в суть,
И каждому по заслугам воздадут!
Здесь есть для бедствующих и господских слуг странный приют,
Здесь и пьют, и слёзы льют, всех бьют и колотят кнутами,
Под багровыми облаками матерят отборными словами!
Расплата не за горами, чаша со змеиным ядом
Почему-то оказалась с ними рядом!
Она давно уже впитала в себя истину, канувшего в Лету земного бытия,
Жить без любви нельзя, она будто туфля, обутая на босую ногу,
Вот так выходит, что тот, кто живёт, как обормот, что-то ищет,
Но не находит, он точно крылья замертво сложит и душу растревожит!
Не рухнуло бы мироздание, оно долго испытывает чужое желание:
Принять к сведению внеземное воспоминание о бренности жития,
Оно подняло беглеца с постели в исподнем белье в поздний час,
Громкий Божий глас прозвучал как небесный приказ,
Тотчас ярко вспыхнул иконостас мириадами звёзд,
Они разными цветами осветили правду и ложь,
Всему - свой век, у всего - своя жизнь,
А каким окажется смысл? Трудно предугадать,
Не желаю зря вспоминать боль былых разочарований и утрат,
На небосводе медленно текут вешние воды, звёзды летят,
Дым и смрад строят им помехи не ради утехи,
Там царит всенощное безлюдное веселье,
После ночного искушения на похмелье произошло потрясение
Души и плоти, и то, что было льдом сокрыто от взглядов чужих,
Растаяло вмиг после пережитых житейских интриг!
К нёбу прилип язык, хрипит кадык, одряхлевшее солнце
Спокойной ночи уже не дождётся, былое время назад не вернётся!
Наземь ложится мрак ночной, дни бегут свой чередой, мир земной
Впал в искушение, солнечное затмение, подчинившись воле Проведения,
Ушло в заоблачную тень, что ни день, то кутерьма, что ни ночь, то потерянные слова
О тождестве и великом родстве таинственного сумрака ночи и трепете горящей свечи!
Никто не сможет её уличить в мирской смуте, она горит в ночи и дымит в холод лютый,
Нет покоя ни одной минуты! Мысль о бренности и тленности земного бытия
Насквозь пронзила скопище лжи и вранья, мужики смотрят на женские щиколотки,
Пьяный взгляд выхватывает статных и развратных баб и выставляет их прелести напоказ,
Истина тут же смыта в унитаз, толпа от Бога отреклась, и с помощью застаревших фраз
В сторону его двойника подалась под одобрительный глас грешников тех,
Кто всю жизнь провёл в холоде и нужде и нигде покоя душе не нашёл,
Каждый безбожник своим долгом счёл, что лучше чинить произвол,
Чем слышать себе вослед: «Пошёл вон, старый обнаглевший осёл!»
В душе поёт морзянка, у соседей перебранка, в общем коридоре грязные портянки,
Дохнув на оконное стекло, понимаешь, что время твоё, кажись, давно истекло,
Преходяще всё, и даже то, что беду на всю семью стремглав навлекло!
Не повезло и что? Разум иссушен зноем любви, ты стал изгоем,
Толпа ходит строем и занимается мордобоем!
Сколько лет мне осталось жить на этом свете?
Никто на этот вопрос мне внятно не ответит,
Пусть живу в трущобах я, и редко слышу песни соловья,
Нет житья, мешает высокая колея выбиться в люди,
Отсюда живьём не смогла бы выбраться звезда Голливуда!
Мне же мешает простуда утихомирить печаль,
Нервы – не сталь, судьба – слепа,
Рай – вдалеке, нательный крест зажат в руке,
А в голове – лица к лицу не увидать,
Перед глазами серая вуаль,
Впереди – то розни, то скандал,
Родимый причал в неприятности попал,
Он своей вины до сих пор не признал!
Невдалеке вертится местная шваль,
Она как бы невзначай раздувает страсть,
Однако почему-то её огонь погас в чужих глазах!
На дворе - дождь, над головой – кромешная темнота,
Как бы и мне не пришлось испытать на своём теле бесноватую дрожь,
Что посеешь, то пожнёшь, на стояке пыхтит паровоз, он проехал сто дорог,
Озяб и продрог, но унять печаль до сих пор не смог! Молчат вершины гор,
Морщины на челе мужчины разрослись вглубь и вширь, его пугает мистицизм,
Он один на один против тех, кто ему репутацию искалечил,
Рок ему давно предрек, присев на трухлявый пенёк, немало склок,
Сто дорог и крутой поворот судьбы, увы, былые грехи кукарекают, как петухи
От зари и до зари! За тенью грозовой тучи не видно жизни кипучей,
Только всесильный случай вцепился своими огромными когтями
В полыхающее пламя зловещей памяти, обнажил прежние слабости
И попытался сбить с пути обессилившего бедолагу,
Оттеснил его к глубокому оврагу,
Налил стакан зловонной браги
И заставил выпить всё до дна!
Душевная боль через время ушла, не затронув ни души, ни чела!
Вдруг извержение вулкана в страждущей душе напомнило о житье-бытие,
Хоть и всё здесь видел я, и думал, что всё знаю, и впредь свои мысли не потеряю
На безлюдном пустыре, даже в промозглом ноябре им не удастся спрятаться в траве!
Этот зловещий мир для общения открыт, но от долго общения с ним
Грешную плоть опосля знобит! В назидание другим
Помолчим, постоим и попытаемся возвратить
Прежний благопристойный вид чреде обид,
Народная мудрость гласит: судьба выносит вердикт,
Она репутацию чернит, кто против неё устоит? Никто!
То-то и оно! Запах детского мыла не позволил в хандру впасть,
Она уже не раз пыталась стезю протоптать в дремучий и глухой лес,
Бес здесь, это чудище таится в душе, он уже нашёл узкую щель
И прячется несколько недель
От толпы местных алкашей! На душе - кромешная темнота,
Обрывок бинта вертится на ветру, как лист – сирота в пургу,
Ему не по нраву блеск солнечных луче, и полыхание свечей
С каждым вздохом всё сильней напоминают о сумраке ночей!
Сумеречный соблазн мгновенно исчез из глаз,
Горькая слеза будто с неба упавшая звезда
Наземь упала и на прощание даже слова не сказала!
Глаза застыли над опавшей листвой,
Снежный вихрь просвистел над головой,
Кленовое отрепье слетело с толстого ствола,
Во мраке ночном тут же блеснули золотые купола!
Невнятные причитания навеяли грустные воспоминания,
И знакомые очертания любви и страсти встали во весь рост в одночасье,
Счастье вблизи блеснёт, и досужую мысль следом за собой увлечёт!
Тело бросит тут же в дрожь,
К оконному стеклу прильнёшь, ничего не поймёшь, на дворе то дождь, то снег,
Приближающийся рассвет ускоряет жизни бег, рано ставить крест на своей судьбе,
Пока нательный крест зажат в руке, мой удел – без боязни идти по скользкой тропе,
Ненавидеть и любить, грешить и праведно жить, не злословить и дерзить,
Из последних сил бежать, куда глаза глядят, жить, но не существовать,
Подарок судьбы принять, как небесную благодать!
Не впасть бы в ненависть, и свою жизнь не укоротить,
Карманы бы деньгами набить,
И заранее людей не проклясть,
Они готовы всё кругом истребить,
И напрочь забыть о времени былом,
Коль карта бита и нечем крыть,
А рядом не осталось светлых мест,
Не станешь же на своей жизни раньше времени ставить жирный крест?
Я – не жертва и не палач, не беглый раб и не слуга,
Судьба – моя госпожа, она не желает
Мне лучшую долю отдать навсегда,
Часто о грехах напоминает
И оставляет плевок в груди,
Нет возможности от неё уйти!
Неисповедимы Господние пути!
Веко дёргается, страданиям нет ни края, ни конца,
Жизнь в руках Творца, она, как качающаяся на волнах ладья,
Всем до фонаря, что ты сердцем скрипя, пытаешься что-то оставить после себя!
Жизнь нельзя свести к одной фразе: не упасть бы наземь с высокого коня,
До конца, не дослушав залихватскую песню разудалого соловья
У степного ручья! Не без улыбки признаю прежние свои ошибки,
Однако без них ни одна человеческая жизнь не стала бы кружить
Вдоль узкой и скользкой стези, где пьянки и кутежи
До рассвета сменяют крики разудалой толпы!
Люди сами благословляли их,
Рядом с ними не было утех иных,
Ведь без них земная жизнь теряет всякий смысл!
Жизнь уходит не прощаясь, не стеная и не каясь,
Бог весть куда, там же исчезает путеводная звезда!
Она в последний раз блеснёт,
Из последних сил встряхнёт
Бескрайний небосвод,
И в краткое мгновение начнутся светопреставление!
Жизнь второго шанса не даёт на исправление
Давнишних недоразумений, зардеют облака любви и дружбы,
Если время подоспеет сослужить грешнику службу,
И тогда грозовые облака во время своего заката
Зажгут свечу у моей старой железной кровати!
В голове спутаются все числа и даты,
Боль утраты, улыбаясь за прошлые грехи счёт пришлёт,
И лучшего повода не найдёт, как впасть в новое заблуждение,
Не осталось времени на спасение! Вернись краткое мгновение,
Выслушай мой откровение: я за каждое прегрешение
Прошу у Бога прощения! Смешна сама печаль,
Впереди бесконечная и вечная даль! Мне
Жаль приподнимать над ней серую вуаль,
Безрадостная смерть смогла всем грешникам нос втереть,
Отныне и впредь вместо того, чтобы в сладострастии хмелеть,
Буду только сожалеть, что краток век жизни земной,
Она промчалось звонкой стрелой над седой головой,
Чтобы вечный покой уменьшил душевную и телесную боль!
Смоль волос сменила седина, смерть не страшна,
Если жизнь смысла не была лишена!

г. Ржищев
6 декабря 2024 г. 10:37