Ангарская история...

Да, это еще одна давняя, на этот раз, Ангарская история.

Памяти людей, которые были мне дороги:
Командира ССО «ЭНЕРГИЯ»- Игоря Анатольевича Николаева,
и Николая Топольского.
            

Дело было летом 1966 года, когда студенческий строительный отряд Таганрогского Радиотехнического института впервые приехал работать в глухой таежный поселок Ново-Маклаково на Енисее. Руководил отрядом наш бессменный, неугомонный командир  - Игорь Анатольевич Николаев.

Профессор, заведующий кафедрой информатики и вычислительного эксперимента механико-математического факультета РГУ, Директор Вычислительного Центра РГУ, Член бюро отделения математики и механики Северо-Кавказского Научного Центра Высшей Школы, Академик Международной Академии Информатизации (МАИ), Президент Ростовского областного отделения МАИ, - наверное, этот ряд можно продолжать бесконечно, но все это будет потом. Тогда он был для нас просто Игорем. Командиром.

Надо сказать, что изначально мы должны были работать непосредственно на строительстве Красноярской ГЭС. Стройка была в самом разгаре, плотина еще только возводилась, по берегам уже стояли огромные кабель-краны, с помощью которых планировалось переправлять идущие по Енисею суда через плотину - проект совершенно фантастический. По прибытию в Красноярск, нас автобусами переправили в Дивногорск, там нас встретил сам Андрей Ефимович Бочкин , - руководитель строительства Красноярской ГЭС.
 
Вместе с нами в Дивногорск ехали студенты Московского Авиационного института.
Днем нам объявили, что отряд Энергия Таганрогского радиотехнического института завтра отправится дальше, еще на 400 километров вниз по Енисею (вверх по карте), а отряд МАИ останется работать на ГЭС, в Красноярске.

Нас поселили на теплоходе, пришвартованном к берегу ниже плотины, а потом всем устроили экскурсию на плотину. Событие и зрелище это незабываемое... Потом Андрей Ефимович вручил нам каждому памятную папку с большой фотографией открытой еще, строящейся плотины, со своей  личной подписью. Вечером в Дивногорске прошло еще какое-то торжественное мероприятие, подробностей которого я уже не помню...
Ночь в Дивногорске мы провели с комфортом, на теплоходе-гостинице, а утром весь наш отряд погрузили на теплоход, идущий вниз по Енисею, до поселка Ново Маклаково. Там нам предстояло строить мачтопропиточный завод.

Жили – в местной школе, пустующей летом. Во дворе школы построили летнюю кухню для двух отрядов -нашего и Московского. Готовили на всех. Дежурили на кухне по очереди. Помню первое время меня страшно травмировала необходимость мыть за кем-то посуду. Не могу объяснить эти свои страдания. Ничего особенного в такой работе нет. Это ничуть не труднее, чем замешивать вручную бетон. Но с бетоном я управлялась легче. Необходимость мыть за кем-то посуду заставляла меня реально страдать. Правда, к концу срока пребывания в отряде я научилась получать удовольствие и от этой работы. А уж начистить ведро картошки к обеду я и вовсе стала воспринимать как награду...
В общем и целом пребывание в этом первом моем Студенческом стройотряде стало для меня в определенном смысле и школой жизни. Я не только многое увидела, многое испытала за это лето. Я реально многому научилась. В том числе, в плане общения с людьми.
А наш Командир - Игорь Анатольевич Николаев не только каждый день обеспечивал нам фронт работ. Он организовывал еще и наш отдых.
               
Так, в один из выходных дней, 9 студентов ТРТИ, во главе с Командиром отправились в необыкновенное путешествие по Ангаре. Сначала мы спустились вниз по Енисею до Стрелки, - это то место, где Ангара впадает в Енисей. Здесь переправились на другой берег Енисея, взяли билеты на какой-то местный пароход, идущий по Ангаре вверх.

День заканчивался. Начало темнеть. Температура воздуха заметно понизилась...

Хорошо помню этот пароход. Часть ребят отправилась сразу вниз, в закрытый салон, где располагались пассажирские места, часть осталась на палубе.                Лично я долго оставалась на палубе, - хотела видеть все, что было вокруг, слышать все звуки, чувствовать все запахи, чтобы унести все это навсегда с собой. Ведь сам факт моего пребывания в отряде был для меня чудом...

До этой поездки я из Таганрога выезжала только один раз. После десятого класса с мамой и сестрой мы побывали в Латвии. И даже в Ростове на Дону не была ни разу. Чтобы я отправилась с отрядом Энергия в Сибирь, Командир ездил к нам домой лично, отпрашивал меня у моей мамы под его личную ответственность.

И вот теперь, вместе с нашими институтскими ребятами я шла куда-то в ночь, в неизвестность, к каким-то сказочным приключениям вверх по Ангаре.
Вернуться в отряд,  в наше Ново-Маклаково на Енисее, мы планировали на плоту...
Как я уже сказала, всего в команде нас было 9 человек. Семеро - ребят и две девушки. Одной из этих девушек, как нетрудно догадаться, была я. Второй была Алла Яковлева.
 
Наступил вечер. Шел холодный, сырой воздух от Ангары.  Было ужасно холодно.  я, да  и все, кто еще оставался на палубе быстро замерзли, - палуба была обита  металлическим листом,  от чего казалось  еще холоднее.
Пароход шел медленно, против течения, время тянулось долго, но уходить вниз не хотелось. Там было не намного теплее.               
Где-то на середине пути к нам на палубу пришел Командир и приказал выпить по несколько грамм спирта, чтобы согреться и не заболеть...                Те, кто был в салоне уже сделали это.

Кстати, два слова о спирте. Это интересная деталь. В любом, даже самом маленьком поселковом магазине, в любом таежном поселке на сотни километров окрест, этого добра было много. Очень крепкий, качественный и  прозрачный спирт продавался на каждом шагу... Правда «шаг» такой мог быть равен нескольким десятков и сотен километров... То есть, расстоянию между ближайшими населенными пунктами. Пол-литровая бутылка стоила 5.47 в ценах 1966 года.

Итак, где-то к середине ночи, часа в 3,  мы прибыли в пункт назначения. Высадились на берег, наверное, что-то перекусили, отдохнули и Командир с ребятами начал строить плот.
Тросы и металлические скобы у нас были с собой. А напиленных бревен вокруг было немыслимое количество. Любых.                Дело в том, что в те времена  по Ангаре постоянно шел «молевой» сплав, и берега Ангары были сплошь покрыты этими бревнами. Часть из них находилась на берегу уже давно, и успела подсохнуть, другая часть скапливалась у самой кромки воды и на воде.               
Бревна пребывали постоянно, процесс этот не заканчивался никогда. Периодически на берегу появлялись бригады сплавщиков. Они собирали бревна в штабеля, подсушивали и вывозили их.

Построить из огромных толстенных бревен плот дело не простое, но Командир еще усложнил эту задачу.  Скрепив нижний слой бревен большого диаметра скобами и перевязав их тросом, ребята укрепили на них лаги, на которые положили второй слой бревен, соорудив таким образом палубу...
Насколько правильным было это решение Командира мы убедились позже, когда начали сплав. Палуба оставалась сухой, даже когда тяжелые,  нижние бревна полностью погружались в воду...

И сегодня уверена, что это необыкновенное наше путешествие навсегда осталось в памяти тех, кто прошел тогда эти 120 километров на самодельном плоту!
Через пороги до Стрелки, и потом, от Стрелки, еще около 30 километров, вниз по Енисею до Ново-Маклаково. Ныне это Лесосибирск.
 
Места там по берегам были глухие, вековая тайга... На протяжении десятков, и даже сотен километров, людей не было.
И вдруг, среди этой нетронутой еще рукой человека природы, справа по борту, на берегу, среди вековых сосен, мы увидели палаточный лагерь! Это было удивительно, люди в этих местах вообще тогда не водились. Встречались редко.

На плоту у нас гремела музыка,- с нами был портативный магнитофон. Вместо паруса между двумя мачтами  было натянуто одеяло с нарисованным на нем солнцем.
Не заметить нас было крайне трудно. Непуганые таежные звери с удивлением провожали глазами наш гремящий ковчег, а мы смотрели во все глаза по сторонам, фотографировали (увы, у меня не было фотоаппарата), и старались запомнить все, что видели…

Люди на берегу нас, конечно, тоже увидели. Судя по реакции, удивились еще больше... Забегали. Было видно, как двое быстро вскочили в лодку, и бросились на моторе нас догонять...

Оказалось, в тайге, на берегу Ангары работает  геологическая партия из Москвы, причем геологи совершенно классического вида: «энцефалитки», бороды... конечно, умение выжить в любых условиях...  Словом, самые настоящие Герои Нашего Времени... Те,  что,  преодолевая реально трудности, открывают для всех нас, для будущих поколений великой нашей страны,  богатейшие подземные кладовые нашей родины. Эх, не знали мы тогда, что станет с нашей Родиной. Что вся эта вековая тайга будет вырублена, да продана...

Догнав нас, и сделав на радостях пару кругов на моторе вокруг плота, один из геологов, тот, что постарше, выскочил на плот, схватил в охапку нашего Колю  Топольского, -  студента ФАВТа, стал его тискать, обнимать, целовать, приговаривая:

- Ах, какой же ты молодец, как же ты это здорово придумал! А мы твою записку только вчера взяли в Ново-Ангарске, когда за почтой ходили...
Николай наш, - красавчик, заросший бородой к этому времени, не хуже самого геолога, вытерпел все эти объятия, потом отстранился немного, спросил:

- Вы что, так давно людей не видели?

Далее последовала минута всеобщего замешательства, и только потом ситуация начала понемногу проясняться.

Когда все выяснилось, история выглядела примерно так: оказалось, что некий родственник геолога, то ли племянник, то ли сын каких-то его московских друзей, студент Московского ВУЗа прислал ему накануне записку.

В послании своем он сообщал что будет работать со Студенческим Строительным отрядом где-то неподалеку (для тех мест это понятие относительное), на Ангаре, и, что, хотел бы, навестить своего знакомого, или дядю, не помню уже.  .
Парень не написал, как собирается добраться до геологической партии, хотя вариантов, судя по всему было у него не так много - только Ангара.            
Именно в этот момент появились на своем плоту мы. Но, что было еще более удивительно, - один шанс на миллион, так это то, что наш Николай оказался чем-то похож на того, кого ждали!

Да плюс борода!

Да плюс людей, действительно, не видели давно!
Короче, и у нас, и у геологов этот эпизод стал одним из самых ярких впечатлений сезона… Несмотря даже на то, что и наше дальнейшее путешествие было полно экстремальных впечатлений, и у геологов сезон затянулся в силу некоторых обстоятельств. Об этом я узнала много позже, когда мы уже вернулись в Таганрог и начали учиться.

После этой короткой встречи с геологами, попали мы в страшный, почти тропический ливень. Об этом стоит рассказать подробнее.
Итак, начался  страшный, практически тропический ливень. Причем, когда на нас сплошным потоком лилась сверху вода, часть неба оставалась синей, там ярко светило солнце.

Мы мгновенно промокли, и потом, когда достали и разверули над нами большую,  полиэтиленовую пленку, сухой нитки на нас уже не было...
Когда дождь закончился,и мы выбрались из-под пленки, стала видна изумительная,  двойная радуга! Сначала, одна, - ярчайшая, перекинулась между ангарскими берегами, на фоне сине-сиреневого грозового неба, а совсем недалеко от нее вторая, уже не такая яркая.

Но самое интересное, что произошло с нами в то время, пока мы прятались от дождя и не контролировали движение плота, - нас занесло на несколько десятков, или сотен метров в кошель - улавливатель для бревен.

Что это такое надо объяснить. Как я уже сказала выше,  по Ангаре постоянно шел «молевой» сплав. Это такой сплав, когда не вяжут плоты, а просто сбрасывают бревна в воду и река несет их своим течением вниз. На всем пути бревна эти собираются вдоль берегов и сплавщики потом вылавливают их баграми, складывают в штабеля, оставляют на какое-то время, чтобы бревна подсохли. Потом их вывозят.

Так вот, чтобы собрать плывущие бревна, на реке устанавливается большой бревенчатый поплавок на мертвом якоре и натягивается трос, отделяющий большую реку от того прибрежного пространства, где живым ковром скапливаются приплывшие бревна.

Вот в такой «кошелек» нас и занесло. Выбраться из него самостоятельно мы никак не могли. Кстати, было раннее утро и попросить помощи было просто не у кого. Проходящих мимо судов или лодок, как назло, не было. А добраться до берега по живым бревнам было не возможно. Да и фарватер был далеко. Пришлось ждать.
Часам к девяти  появились на реке моторки на мощных моторах, идущие вверх по течению. Несколько из их свернули и подошли к нам. Предложили помощь. И началось наше спасение.

В общих же чертах это выглядело примерно так: ребята все попрыгали в воду, чтобы облегчить плот. Нас, с Аллой пересадили в лодки аборигенов, с той же целью...
И дальше началось самое интересное.  Аборигены, с утра уже подзаправившиеся спиртом, коего в местных магазинах, на Стрелке, в Ново-Рудяковке, Ново-Маклаково, было в избытке, рвут свои моторы - они очень хотят помочь нам. Мы для них - почти инопланетяне...

Моторы, изрыгая синий вонючий дым, просто захлебываются от непосильной нагрузки... Мужики, «помогают» своим моторам семиэтажным матом, а я, сидя на носу одной из лодок рыдаю!
В жизни еще ничего подобного никогда не слышала! Мои познания русского языка пока сильно ограничены рамками школьной и институтской программы...

Когда, заглушив на минуту мотор, чтобы охладить, мужики вдруг замечают меня, они крайне удивлены причиной моего расстройства...
Начинают напряженно соображать, что же они сказали не так... и... не находят! Удивляются...

Операция по спасению нашего плота длится еще довольно долго, но после этого разговора наши спасатели очень старались ограничивать свой словарный запас...
Это было нелегко не только для них, но и для их моторов, тащить тяжеленные, мокрые бревна против течения у них получалось с трудом.
Но плот они тогда вытащили...

И все-таки, несмотря на все, что случилось с нами после встречи с геологами, самым ярким эпизодом этого путешествия осталась именно эта встреча.
Когда все выяснилось, мы успели перезнакомиться, поговорить, обменяться с геологами адресами.  В момент, когда я передавала старшему из геологов свой блокнот для записей, у меня из кармана в воду выпали  компас и  штурманские часы, доверенные мне на время... В те времена еще не было у нас в стране китайских подделок. И «Командирские», и «Штурманские» —  это легендарные советские часы. Иностранцы выстраивались за ними в очередь. Именно такие «Штурманские» часы были в космосе с Юрием Гагариным во время первого космического полета.

Мои часы и компас были скреплены цепочкой. Можно было протянуть руку и взять часы, но все завороженно смотрели, как они уходят на глубину в прозрачной ангарской воде, как играют на серебряном корпусе лучи солнца и ничего не предпринимали...

Эта моя давняя потеря и по сей день находится где-то там, на пятнадцатиметровой глубине, на дне Ангары...

Потом, мы буквально чудом, проскочили пороги...
О порогах нас предупреждали абсолютно все суда, встреченные нами во время сплава.

Они буквально все!!! сворачивали с курса, чтобы подойти к нам поближе, чтобы предупредить об опасности... Все знали, что совсем недавно на этих порогах произошла трагедия.  но мы продолжали сплав, а предупреждения только усиливали наше желание пройти этот путь до конца.
Был опасный момент, когда на стремнине плот занесло на большой валун, и, вода стала проворачивать его вокруг оси... Стало слышно, как рвется, скрепляющий нижние бревна трос...

Трагедия не произошла потому что эти бревна были скреплены между собой еще и металлическими скобами. Когда пороги, наконец,  остались позади, мы все облегченно вздохнули.

Потом, ближе к ночи, уже  в самом конце дня,  мы несколько часов, - смертельно долго! - насквозь промокшие и замерзшие не могли выйти из Ангары в Енисей... Потому что Енисей «запер» Ангару. При этом, температура воздуха опустилась настолько, что от нас шел пар...
Меня трясло. Согреться можно было только благодаря моим друзьям, находившимся на плоту, сидя плечом к плечу, или спина к спине, за счет тепла человеческого...

Но даже не это было самым страшным, по крайней мере для меня лично. Страшнее всего была эта неопределенность. Никто не мог сказать, как долго это будет длиться.
Интересно, помнят ли эти долгие ледяные часы мокрого ожидания милости от Енисея. Конечно, хотелось бы знать, как сложилась судьба каждого из них. Хотелось бы сказать им всем спасибо за все, что происходило с нами тогда.

Особенно я бы поблагодарила нашего  Командира - Игоря Анатольевича Николаева, открывшего тогда для меня огромный и прекрасный мир Студенческих Строительных отрядов... Подарившего мне Енисей и Ангару, подарившего мне общение с замечательными ребятами. К сожалению, сделать этого я уже не могу. Командира нашего больше нет. Он похоронен в Нюрнберге, неподалеку от могилы Дюрера.

А вот с Николаем Топольским мы еще несколько раз по жизни потом встречались. Николай - человек интересный... Всемирная сеть знает его хорошо. Его ученики живут теперь на всех континентах, почти во всех странах. А его государственных наград хватило бы, наверное, на весь наш отряд.. Да не по одной.
Кстати, многие наши выпускники уходили после окончания института служить на Флот, становились морскими офицерами., были на флотах «флагманскими специалистами».     У нас, в ТРТИ была когда-то очень сильная военно-морская кафедра. Дисциплина, традиции, глубокие специальные знания. Теперь это уже тоже легенда.

Знаете, что осталось во мне после этого многочасового, безнадёжного, ледяного стояния на воде? Я физически ощутила понятие бесконечности... Да, да, ту самую, горизонтальную восьмёрку!!! Объясню.
Представьте, что холодной зимой, в мороз, где-нибудь далеко за 20,  вы стоите на остановке общественного транспорта. На вас мокрая куртка, а ветер, добавляя остроты вашим ощущения продувает вас насквозь. Ситуация патовая, но... Вы точно знаете, что сейчас подойдет автобус, трамвай, или, на крайний случай, вы остановите такси, и уже скоро, или пусть не очень скоро, но неизбежно, окажитесь в тепле.

Вы точно знаете, что придет ваш транспорт и вы непременно покинете место, где вам было  мокро и холодно. У вас реально есть эта конечная точка во времени и в пространстве, куда вы неизбежно придёте.
А теперь представьте себе ту же ситуацию, только когда весь городской транспорт отменен, ждать вам нечего, а изменить условия задачи вы не можете, скажем, по какой-то причине вы не можете добраться до тепла своим ходом, и вынуждены ждать, заранее зная, что ждать нечего. Вот это и есть та горизонтальная восьмерка. Бесконечность...

Когда же мы, наконец, оказались в Енисее, наш плот попал в страшную,  большую воронку, его начало затягивать под живые бревна у берега. Плот наклонился, все, что было на нем, смыло в Енисей.
Я по сей день помню, как уходили одна за другой под воду наши вещи, – кеды, фотоаппараты, магнитофон, и, как потом вылавливали мальчики наши рюкзаки где-то на середине Енисея. Рюкзаки были похожи на больших бегемотов, они –  то скрывались  под водой, то снова всплывали...

Я, кстати, там и тогда не умела плавать совсем. Я смотрела в эту всепоглощающую воронку и спокойно, даже с каким-то сарказмом констатировала про себя: если в следующую минуту я окажусь в воде, эта минута станет для меня последней.

Встреча же с геологами стала для меня началом большой, делающей мне честь, дружбы.
Наша переписка со старшим геологом, побывавшим тогда у нас на плоту, длилась более десяти лет.
 Мой ангарский знакомый был удивительно интересным собеседником. В прошлом летчик, принимавший участие в показательных выступлениях по высшему пилотажу в Тушино.  Он объездил всю страну, вдоль и поперек прошел весь Дальний Восток, ни один раз побывал на Памире.               

И все свои путешествия он описывал в письмах, сопровождая сказанное рисунками и фотографиями. Когда я читала эти письма, мне казалось, что все это я видела своими глазами...
Вот такие люди жили в наше время.
Такая была у нас страна.
Такими были мы.

Это, наверное, глупость, но я любила и люблю этих людей.
И до недавнего времени всерьез считала их, если уж не родными моими братьями, то уж точно родными душами...
Потому что все мы родом оттуда, из детства, из ТРТИ, из СССР.
   
Нам не нужен был переводчик при встрече. Мы говорили  на одном языке.
Казалось, так будет всегда, казалось, что и говорить мы можем о чем угодно, сколько бы ни прошло лет.

Увы, это только казалось. Слишком много прошло времени.

А жили мы все это время в разных, никогда не пересекающихся мирах.

Возможно, живут еще где-то  люди, носящие такие же имена,
Кто-то за эти годы многого достиг, взял свою «вершину»,
но тех отважных ребят, что были когда-то со мною на том плоту, увы, больше нет.      

И Командира нашего  - Игоря Анатольевича Николаева больше нет.

А самая главная  моя, нет, общая наша потеря - нет больше  той счастливой,
огромной и богатой страны. И ее точно уже не будет никогда.

На фото Красноярская ГЭС летом 1966 года.