03. Как умирают ангелы

     Когда-то это было большое село с красивым названием «Дивное». Жителей было почти под тысячу, село славилось: большая молочная ферма, конюшня, элеватор, хлебозавод, который обеспечивал хлебом половину района. А место, где располагалось село, было такое красивое, что каждый, кто впервые попадал сюда, непременно говорил, что название села очень соответствует окружающей природе. Было много молодёжи, детей рождалось много, так как было где работать,  и молодёжь оставалась в селе. Была своя небольшая больница. В «Дивное» переезжали на постоянное жительство семьи из районного центра.
     Но, пожалуй, самой большой достопримечательностью села был дом культуры, в котором работало множество кружков, секций, как для взрослых, так и для детей. Наверное, поэтому  люди здесь были «певучие». Малыши занимались в хоре «Светлячок» А у взрослого населения был хоровой и танцевальный коллектив «Посиделки».
     Любили свой дом культуры сельчане. Но вскоре директор дома культуры ушёл на пенсию, и почти полгода никто не работал. Потом районный отдел культуры прислал на должность директора девушку, которая весной закончила культпросветучилище. Звали её Юлия.  Сельсовет поселил её у Агафьи Никитичны по договорённости с ней. Юле была выделена отдельная комната в большом доме Никитичны. В общем, она осталась довольна. Никитична, добрейшая душа, всё старалась «откормить» худощавую девушку, а Юля всегда старалась помочь пожилой женщине в её работе в доме, во дворе и на огороде.
     Несмотря на свою молодость, Юля  энергично и с желанием стала наводить порядок в доме культуры. Снова заработали все секции и кружки, работали кинозал и дискотеки. В одном из помещений Юлия, с разрешения отдела культуры, организовала банкетный зал с оплатой аренды помещения. И касса дома культуры стала быстро пополняться. И Юлия на эти средства и на те стройматериалы, которые ей удалось выпросить у районного начальства, решила сделать, хотя бы минимальный, ремонт помещений, кровли и стен. Дело было только за рабочими руками, причём дешёвыми. И такие нашлись. Когда Юлия на занятиях хора попросила, чтобы участники хора всем сельчанам озвучили всем её просьбу, то стали добровольно приходить работать по два-три человека в свои выходные дни.
     Чаще всего приходил Алексей. Жил он один, в избе, оставленной ему дедом. Никто уже и не помнит, как и откуда Алексей появился в Дивном. Толи он действительно был внуком умершего Степаныча, толи просто какой-то родственник.  Но Степаныч воспитывал его почти с детства. У Алексея было техническое образование, полученное в техникуме райцентра,  но он умел делать всё, что было нужно. А в деревне такой нужды было – всегда завались. Работал в хозяйстве плотником – ремонтировал всё, начиная от совхозных построек и заканчивая мебелью в конторе. Вот он то и был основным помощником в ремонте дома культуры. В основном, с его помощью ремонт был сделан быстро. Вдобавок Алексей отремонтировал все испорченные кресла в зрительном зале, столы и стулья в кабинетах. И, по собственной воле соорудил под большой парадной лестницей небольшую комнату – что-то вроде места, где можно и пообедать и полежать на топчане во время перерыва.
     Дом культуры преобразился ещё и благодаря тому, что Алексей сделал очень красиво оформленный деревом парадный вход с широкими ступенями.
     За время работы в доме культуры Юлия и Алексей подружились. Алексей вообще глаз не сводил с красивой девушки. А Юле, похоже, просто были приятно такое отношение. Но, как бы там не было, они решили пожениться,  и Юля стала молодой хозяйкой в старом доме Степаныча.
     Село росло. Алексей и Юля жили вместе уже два года. С детьми не торопились – Юля не хотела пока иметь детей. Хотя Алексей всегда мечтал о сыне.  Но Юля всё время проводила на работе, очень быстро  рос авторитет дома культуры. Коллективы  снова стали основными участниками конкурсов художественной самодеятельности района. Их даже снимали на телевидение, и потом показывали на всю страну.
     В одной из таких передач художественный коллектив «Посиделки» был замечен в Германии, и в районный отдел культуры приехала делегация немцев, чтобы ознакомиться с работой сельского коллектива.
     Делегация знакомилась с работой, а её руководитель, немец из Восточной Германии, после знакомства с Юлей, стал оказывать ей видимые знаки внимания. И она, судя по виду, принимала их – всегда улыбалась и кокетничала с молодым немцем. Это видели все, и Алексей – тоже. Он становился грустным, и старался отойти в это время от Юли.
     Но немцы уехали, у них закончился срок, отпущенный на ознакомление с работой дома культуры. Как и в какое время Юля и немец договорились, никто так и не узнал, и Алексей – тоже. Но спустя два месяца Юля исчезла. Тайком, оставив на столе в доме Алексея короткую записку: «Я уезжаю. Не ищи меня, я тебя не люблю». Но несколько человек в селе видели, как рано утром по дороге из города ехала иномарка. Потом остановилась около дома культуры. К машине подбежала Юля, быстро села, и машина уехала.
     Алексея как подменили. Он почти не разговаривал, молча делал работу.  Причём так яростно работал, что, казалось, он просто боится остаться без какого-то занятия. Помогал в селе всем, кто просил и не просил, а просто нуждался в помощи. Так он постоянно заходил к своей соседке, бабе Дуне - Евдокии Терентьевне, которой было уже много лет, и жила она одна, на пенсии. Был у неё сын, но жил где-то за границей. А она всю свою жизнь отдала родной школе, преподавая русский язык и литературу. Почти всё население села были её ученики. Ей, в своё время, предлагали стать завучем, потом директором школы, но она вежливо отказывалась. Ученики её обожали. И все любили её предметы, чем она гордилась. Её бывшие ученики всё время забегали к ней, спрашивали, в чём у неё нужда, как помочь. Какую-то помощь она принимала, но, в основном, отвечала, что ей ничего не надо, у неё есть пенсия, ноги ходят. Так что – всё хорошо.
    Вот и Алексей по-соседски и из уважения сам забегал к ней и делал то, что было неисправно. Так он и жил – работал и молчал.
      Прошло много лет. Алексей стал болеть. Постепенно почти перестал есть, и слабел с каждым днём. На работу уже не мог ходить. К нему приходили соседи, что-то делали по дому, варили еду, которая оставалась нетронутой. Мужики несколько раз приходили к нему с бутылкой «горяченького», но он молча отворачивался  от них к стенке, не вставая с кровати. Приходила к нему фельдшерица из медпункта, спрашивала, что у него болит, осматривала. Но Алексей говорил, что ничего не болит, а при осмотре всё казалось нормальным.
     В конце концов, когда его не видели два дня, к нему зашла баба Дуня, и обнаружила его лежащим на полу у порога дома. Он был без сознания и, похоже, у него была большая температура. Баба Дуня вышла во двор и кликнула Степана, соседа Алексея с другой стороны. Прибежали другие мужики, кто-то приехал на своей машине, погрузили больного и увезли в районную больницу. Почти каждый день кто-нибудь его навещал. Чаще всего это делала Настя, жена Степана. По-соседски она очень уважала и жалела Алексея, так  как он всегда помогал что-то делать в хозяйстве семье Степана, у которого, видимо, руки росли не оттуда, откуда надо. Да ещё он любил выпить.
     В больнице Алексею становилось всё хуже. Врачи не могли определить, что с ним, хотя сделали все анализы и обследования. К нему даже вызывали специалиста из областной клиники. Но никто не мог сказать ничего определённого. Алексей постепенно как будто сгорал от температуры и скоро стал временами впадать в беспамятство. Но, когда был в сознании, на все вопросы говорил, что у него ничего не болит.
    Однажды в селе появилась красивая чёрная иномарка, за рулём которой сидел молодой человек. Машина подъехала к дому Алексея. Из неё вышла нарядная  женщина и, увидев, что всё было  закрыто, постучала в ворота к бабе Дуне. Та вышла за ворота и, прищурившись от солнца, молча глядела на гостей. Потом произнесла: «Ты, что ли, Юлька?» Больше с ней разговаривать не стала, только сказала, что Алексей в больнице и что он умирает. Гости сели в машину и уехали.
     Как потом рассказывала их односельчанка Надя, которая работала медсестрой в больнице,  Юля приехала, спросила про Алексея и попросилась навестить его. Ей разрешили войти на несколько минут, предупредив, что он очень слаб. Она вошла в палату, Алексей лежал, не реагируя ни на что. Юлия подошла, взяла его за руку и тихонько позвала: «Алёша».
Он открыл глаза, посмотрел на неё. Было видно, что он её узнал. «Алёша, я приехала», - сказала Юля. «Поздно», ответил он едва слышно и отвернул голову. Больше он ничего не сказал, сколько она не пыталась ему что-то говорить, гладила его руку. Потом заплакала и пошла к двери. Уже на выходе повернулась к нему и тихо сказала: «У нас с тобой есть сын. Он взрослый, и он здесь».  «Поздно», - едва слышно прошептал Алексей. Юля выбежала за дверь, упала на кресло и зарыдала. Сын помог ей встать, и они уехали в гостиницу, где снимали номер.
     А на другой день Юля с сыном снова приехала в село, пришла к бабе Дуне, чтобы узнать у неё об Алексее. Та нехотя рассказала ей о жизни своего соседа, который заменил ей сына. И предупредила, чтобы, если с Алексеем что случится, на похороны она не являлась. Её побьют камнями, потому что многие её просто ненавидят.
     Алексей скончался через день после того, как его навестила Юля. По документу из сельсовета сельчане забрали Алексея для погребения. Прощались с ним в том же доме культуры, который он ремонтировал своими руками.  На кладбище было много народу, почти все, кто мог ходить. Бабу Дуню один из её бывших учеников привёз на машине. Привезли и батюшку из церкви для отпевания. Прощание было тяжёлым, почти все плакали. Было сказано много добрых слов в адрес умершего. А баба Дуня сидела, как каменная, не проронила ни слезинки. Она как будто просто выпала из окружающего мира.
     Поминальный обед сделали в доме культуры силами и средствами сельчан и небольших сбережений, которые обнаружили в доме Алексея. Баба Дуня, хоть и с трудом, но ходила с помощью клюшки. За столом сидела молча.
     Первым поднялся Степан со стаканом в руке: «Ну, что, сельчане, помянем Алексея. Хотя он и был человеком замкнутым…»
     Неожиданно баба Дуня громко стукнула своей палкой по полу и прервала Степана: «Стёпка, цыц! Тебе ли говорить так об Алёше! Ишь, не терпится стакан в себя опрокинуть. Родные сельчане, я бы хотела сказать первое слово, хотя бы из-за моего возраста. Думаю, вы не обидитесь, что я прервала Степана. Нас здесь довольно много, скажите есть среди вас человек, который бы не получил какую-то помощь от Алёши? Как я поняла, таких нет. Скажу о себе – Алексей мне стал сыном вместо моего родного сына, который давно уехал за границу и забыл обо мне. Вы все знаете, как я его растила без мужа, выучила, дала хорошие знания. Теперь он известный учёный в медицине. Но, видимо, ему дороже родной матери стали деньги. Алексей мне всегда помогал, сколько мы жили с ним рядом, вплоть до последнего времени, пока он был здоров. Если бы не он, меня бы уже не было в живых.
     А уж тебе, Степан, и говорить ничего не надо об Алексее, кроме слова «спасибо». У тебя же руки, кроме стакана, ничего держать не умеют. Ты помнишь, как прошлым летом твоя Настя позвала меня к себе на чай со свежим вареньем? Мы с ней сидели за столом, под большой яблоней, а ты в это время пытался отремонтировать крышу на своей бане, в углу двора. Она, между прочим, протекала уже пять лет, пока Настя не пригрозила, что разведётся с тобой. Ты это помнишь? Так вот, одному заменить что-то на крыше, конечно, трудно. И ты мучился, у тебя не получалось. Слышно было, как ты, стараясь говорить негромко, матюкался себе под нос. Да ещё руки тряслись с похмелья. В это время открылась калитка, и вошёл Алексей. Поздоровался с нами, подошёл к тебе, взял у тебя доску, молоток и гвозди, и по лестнице полез на крышу. Ты ещё несколько раз подал ему доски. Через двадцать минут крыша была готова. А ты несколько лет её не мог починить!
     Скажи, вот откуда Алёша знал, что тебе нужна помощь? А-а-а, не знаешь! Вот и я не знаю. А ведь со всеми, кому он помогал, также было.
     Вы же знаете, что он сам никогда никому не жаловался, что ему нужна помощь. Даже, когда заболел, то никому не сказал, пока люди не увидели. Говорил, что ему не больно. Вы знаете, я считаю себя почти не верующим человеком. Наверное, это потому, что так мы все жили при Союзе. Но я вот что хочу сказать –  мне кажется, так живут и умирают  только ангелы. Очень уж Алексей другой, не такой, как мы все.
     И любил он в жизни только одну женщину, Юлю. Но она оказалась недостойна его. А ведь он больше никого так и не полюбил. Может, он и умер от того, что Юлька его предала.
     А теперь нет моего сыночка, моего Алёшеньки. Что я буду делать, как мне жить? Давайте помянем, выпьем по глоточку горькой, чтобы потом жизнь казалась слаще. И будем помнить нашего ангела».
     Прошёл год. Баба Дуня почти не вставала. Заботу о ней взяли на себя Настя и Степан. Но навещали, что-то приносили и предлагали помощь, почти все сельчане. И вот что люди стали замечать - в любое время, когда бы кто-то не пришёл на кладбище, на могиле Алёши всегда лежала пара цветов, летом  живых, зимой – искусственных. И сама могилка была всегда очищенной. И тропинка прямо от дороги и до места погребения круглый год была чистой. Кто-то это никак не воспринимал, а кто-то задавался вопросом – а кто это делает? Потому что никто и никогда не видел того, кто так часто ходит к Алёше.
     Настя часто сидела у бабы Дуни, и, держа её за руку, разговаривала с ней, делилась  новостями. Баба Дуня, на удивление для её возраста, всех и всё помнила, вместе с Настей радовалась, что у неё наконец-то дочь забеременела. Надя была уже четыре года замужем, но родить не могла.
     Иногда, когда Насте было некогда, возле Евдокии сидел Степан. Он очень изменился, пить бросил совсем. А однажды, в разговоре, он рассказал Евдокии, что к нему во сне полгода назад приходил Алексей. Взял его за руку и куда-то повёл. Привёл в такое место, где, как он сказал, были умершие алкоголики. Степан сказал, что без ужаса не может даже вспоминать об этом. Алексей предупредил, что со Степаном будет то же самое. И просил, что, если он не хочет таких мучений, то, первым делом, должен пойти в церковь, исповедаться  и попросить у Бога сил, чтобы преодолеть недуг пьянства. Предупредил, что сам Степан с этим не справится. Евдокия слушала и, со слезами на глазах, сжимала руку Степана: «Ну, вот видишь, Стёпушка, и ты становишься ангелом».  «Да ну, баба Дуня, какой я ангел! Я ведь только теперь понял, каким был Алексей. Мы такими не станем – только попробовать можем стать такими, как он».
     Кто-то узнал, что Юля с сыном купили в районном центре квартиру и поселились там. Юля не работала. Всё время проводила дома. Сказали, что очень похудела и болеет. А сын работал в районной больнице. Но на кладбище их никто никогда не видел.
     У Насти со Степаном родился внук, мальчик, и Настя поехала к дочери. А, когда вернулась, сразу прибежала в бабе Дуне. Оказывается, когда Надя ходила беременная, ей приснился сон. В нём Алексей сказал Наде, что знает её желание родить ребёнка, и велел прийти к его могиле, но так, чтобы её никто не видел, и никто не знал об этом посещении. Когда Надя подошла и стала рядом, её обдало какой-то тёплой волной с ног до головы на несколько минут. Она как будто выпала из реальности. Потом всё исчезло, Надя услышала голос Алексея: «Никому не говори обо мне, пока ребёнок не родится». Надя это крепко запомнила, и только теперь рассказала обо всём матери.
     Баба Дуня долго молчала, а потом сказал: «Ну, вот, у нашего «Дивного» есть теперь свой ангел-хранитель. Я спрошу у Алёши, можно или нет заказать и поставить на его могиле красивый памятник». Алёшу она увидела во сне только через два месяца, и получила от него согласие на памятник. Обсуждали, каким памятнику быть, всем селом целый месяц. Потом собирали деньги, кто сколько мог. Памятник был создан скульптором Радионовым из областного центра в форме ангела с приподнятыми крыльями, из белого мрамора. Размером он был в человеческий рост. Рядом поставили небольшую плиту из такого же мрамора, на которой золотыми буквами написали: «Ангел-хранитель Алексей» и даты его жизни.
     Когда памятник был установлен, место погребения приобрело законченный вид, и так вписалось в окружающее пространство, как будто всегда здесь было. А со временем все стали звать это место «Ангел Алёша», и оно превратилось в место паломничества. А село Дивное быстро возрождалось и стало известным далеко за пределами района.

Фото из интернета