Элизабет Спайерс. Лодка со стеклянным дном

В закусочной "Кубано" крошечные чашечки
черного-пречерного кофе, горячего и сладкого
и синим фарфоровые тарелки с черными бобами
и желтохвостом, выловленного рыбаками этим
утром, когда взошло солнце.

Вчера на рифе мы смотрели сквозь дно лодки,
сквозь слои прозрачной воды, сквозь окна,
смотрящие в другие окна.
вниз, на дно мира, мелкое, податливое
и изменчивое.
Там стаи желтохвостов плавали
среди живых кораллов, ярких, как витражное
стекло, образуя подводные созвездия,
одновременно странные и знакомые: цветок,
мозг, собор.
Внезапно тень раздвинула стаю, как будто
облако только что закрыло солнце,
барракуда свернула в сторону, когда они
свернули и рыбки ничего не могли поделать.
Когда она насытилась, две половинки стаи
соединились, пропавших не оплакивали,
всё было как раньше.

Если бы я могла прожить тысячу лет,
десять тысяч, увидела бы я когда-нибудь
огромную семью, состоящую из мужчин,
женщин и детей, как охотящихся,
так и преследуемых, плавающих также
свободно, как желтохвост?
Это был бы рай или ад?
Каждое обнаженное человеческое лицо -
свеча, присоединяющаяся к другим свечам
в процессии, схватывающий многие столетия,
входящей в собор из живого камня,
тяжёлые двери которого украшены сценами
из нашей собственной жизни, движущимися,
как движущиеся картинки, пока не закончится
ролик.
В этот бесконечный час прочтёт ли нас будущее
с облегчением,
вслепую прикасаясь кончиками
пальцев к каждой рельефной и отполированной
сцене,
и на их губах сформируется слово"О!",
а затем ещё раз "О!",
выражающее ужас и изумление?
О, как они будут петь, зная то, что знают?
Струясь сквозь время,
они видят наше приближение,
мы вписаны в пространство, наш свет переживает
наши жизни и посылает сигнал далеко в будущее:
прошлое живо!
Мёртвые и тёмные на долгое время,
мы для них, как звёзды, звёзды, желающие,
быть желанными.