Мой возраст растёт

Да, с каждым днём! Приходится считать уже не годы, а дни. Мысль прожить декабрь
уже надоела. Сколько можно издеваться надо мной и моим здоровьем в этот декабрь?

Впечатление такое, что этот декабрь превратился в нескончаемый месяц! Ещё только шестое число! А где конец? Где Новый Год?

Я постоянно вижу не нашего Путина, а этого Дональда Трампа! Поменялись местами, что ли? Ну, правильно. Американцы мечтают выбрать Владимира Владимировича! Только его!
Представьте себе: все деньги Путин хранит в Каком-то Банке, который полностью куплен Америкой. Но, по какому-то защитному коду взять их Америка не может. А если
Путин станет американским президентом, Соединённые Штаты сразу избавятся от всех долгов на сто с лишним лет!

Со мной никто воевать не хочет за моё вольнодумство. Я выгляжу настолько сумасшедшим из-за своих мыслей, которые обгоняют время на десять и более лет...

Вот и сейчас я замечаю, как читатели выкапывают мои произведения. которые я написал в две тысячи двенадцатом году.

Но здесь ещё надо сделать поправку: я написал эти произведения лет на десять-двадцать раньше, но опуьликовал только в этом удивительном две тысячи двенадцатом году.
Представляете?

Ум мой расцвёл гораздо раньше. Я вообше мог стать признанным писателем, если бы не мой отец. Бедный отец! У меня был отец, который прыгал в высоту один метр семьдесят сантиметров! Перед войной это было достижение.

Как я подозреваю, отец попал в лагерь к немцам в 1941 году, окружённом проволоой под электричеством. Не знаю, как, но отец перепрыгнул это препятствие и ушёл, не сказав своим членам роты ни спасибо, ни насрать! Понятно, что рота погибла, кроме одного, двух неудачников. Вот эти неудачники и настучали на отца, что мой отец продался немцам за свободу.

Это обвинение теперь легло и на меня. Поэтому я сейчас один-одинешенек. Мне нельзя умереть ни в этом декабре, ни в следующем. Даже в Банке я не смог получить хотя бы часть своих гробовых, чтобы заказать протез нижней челюсти.

Банк оформил мне Договор до две тысячи двадцать девятого года! Умереть нельзя!

Сегодня я позавтракал овсяной кашей, как в военное время. Жевать же не надо!

Понятно, что не пострадал. Страдания начались, когда я перешёл к жеванию чёрного хлеба. Чёрный хлеб жевать легче, чем пряники. Обошлось!

Так, вот, об отце. Погиб, защищая Сталинград. В стене памяти об этом записано от фвмилии до имени и отчества.

Декабрь